Текст книги "Живой (ЛП)"

Автор книги: Джессика Уайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Теперь я понимаю всю рекламу. Это на самом деле вкусно. Почему я не пробовал этого раньше? – спросил я сам себя.

– Ну, это на самом деле не то, что ты однажды просто решил попробовать. Все, кого я знаю, начали есть их, потому что кто-то сказал им, как это вкусно и убедил их пойти на это.

– Я могу это понять, – кивнул я.

Затем мы ели в тишине, вокруг нас все дышало прохладой. Осень была близко. Я боролся с разочарованием, которое чувствовал по поводу того, что не мог видеть все цвета, что я все эти годы принимал как данность.

Я закончил есть раньше нее. Грейс была права. Я слишком быстро съел свою порцию и хотел еще. Она засмеялась и шлепнула меня по руке, когда я потянулся, чтобы попытаться взять немного у нее. Я не мог сделать это незаметно, не видя, где стоит ее тарелка, но все же я попытался.

Когда мы закончили, она собрала контейнеры и бросила их в ближайшее мусорное ведро. Когда она устроилась рядом со мной на скамейке, я сел, немного выпрямившись, и медленно вдохнул. Даже с приглушенным запахом почти осенними листьями я все еще мог ощущать этот сладкий аромат. Будто она проводила дни, стряпая печенье вместо того, чтобы помогать слепому мужчине выживать.

Она прижалась немного ближе, ее бедро коснулось моего. Затем она задрожала, прикоснувшись к моей руке, и резко вздохнула.

– Тебе холодно?

– Немного. Думаю, мне следовало подумать об этом, прежде чем мы пришли сюда, – тихо засмеялась она.

Я почувствовал прохладный воздух на моих щеках, но ее близость не позволяла мне почувствовать его где-то еще. Я не мог быть рядом с ней и не почувствовать, что я был охвачен сильным чувством.

Я не так выразился.

Я сделал единственное, что пришло мне в голову: поднял руку и обнял ее за плечи, нежно притянув к себе. Богом клянусь, но держать ее так казалось мне правильным. Как будто я на самом деле снова был человеком.

Грейс не возражала. На самом деле, она приникла даже ближе, пока не оказалась прижатой к моей груди, дрожа и вздыхая.

– Ты на самом деле теплый.

Ну, конечно, рассказывай.

Мы посидели еще несколько минут за этим столиком для пикников, просто слушая реку и вдыхая свежий воздух. Я не так часто выходил из дома за последние несколько месяцев. Черт, я выходил из дома, только чтобы порадовать маму, под угрозой голодного истощения или на прием к врачу. Я никогда не выходил просто, чтобы погулять. Никогда не чувствовал потребность в свежем воздухе до недавнего дня.

До Грейс.

Она изменила все во мне.

Забавно, как одно решение, одна маленькая вещь, может повести тебя по совершенно другому пути.

Я закрыл глаза. Правый болел сильнее, чем обычно, возможно, от того, что мы на улице, или, может быть, это было просто потому, что я не спал прошлой ночью.

– Ты готов ехать? – тихим голосом спросила Грейс, положив голову мне на плечо.

– Нет еще, – ответил я резким голосом.

– Ты в порядке?

Я кивнул и открыл глаза, чувствуя давление, меняющееся с каждым морганием. Хорошо, что через пару дней у меня прием к врачу. Я собирался рассказать Джеффу об этом новом событии.

– Ты когда-нибудь задумывалась, как одно решение может изменить все? – спросил я.

Грейс немного выпрямилась, и я почувствовал ее взгляд на моем лице.

– Гм, да. Думаю, да.

– Интересно, сколько всего изменилось бы, если бы я просто сделал другой выбор.

Она с минуту молчала, потом прошептала:

– Жаль, что я не сделала все по-другому.

– Нас таких двое.

– Проблема в том, что если все было по-другому, шансов, что мы сейчас были бы здесь... ну, вероятно, нас бы здесь не было.

Я сделал глубокий вдох. Вот в чем проблема. Без всех решений, которые каждый из нас уже принял, ничто не было бы как прежде. Хорошее никогда не происходит без плохого.

– Возможно, ты не пошел бы в армию и не встретил бы тех людей, которых так сильно любишь, – добавила она.

Я кивнул, зная, что она права.

– Но я не был бы слепым. Я бы смог тебя видеть.

– Правда?

Я повернул голову и нахмурился, когда она отстранилась на несколько дюймов, забрав с собой свое тепло.

– Что это значит?

– Мне просто интересно, знали ли бы мы друг друга вообще.

Мы оба минуту это обдумывали. Она пихнула меня под ребра локтем и тихо засмеялась.

– Возможно, ты вообще не жил бы в этом доме. Возможно, ты жил бы далеко отсюда. Кто знает? Ты не был бы героем. Райан умер бы, если бы не ты. У меня не было бы работы, на которую я так люблю ходить каждый день.

Из всего, что она только что сказала, последняя фраза привлекла мое внимание больше всего.

– Ты серьезно?

– Что? Что я люблю свою работу? Конечно, серьезно. Может быть, ты и раздражительный большую часть времени, и иногда мне хочется придушить тебя твоей же подушкой, но также ты заставляешь меня смеяться.

Ее тепло стало ближе ко мне, и она взяли мое лицо своими холодными руками.

– Это нарушение профессиональной этики, но ты мой друг, Меррик. Без тебя жизнь была бы скучной.

Я начал улыбаться, затем она поцеловала меня в щеку. Ее губы были холодные и теплые одновременно. Покалывание, которое они оставили на моей коже, заставили усталость от недосыпания поутихнуть.

– Ты и в самом деле теплый, Меррик. Ты нормально себя чувствуешь?

– Я в порядке. В полном, – вздохнул я, мысли стала заполнять неопределённость.

– Нам нужно идти. Пойдем с этого холодного воздуха.

Я не хотел уходить. Я хотел остаться за этим столиком для пикника с Грейс Сэмюэлсон, которой становилось тепло из-за меня. С Грейс в моих руках, делившейся со мной глубокими, меняющими жизнь мыслями.

Затем у меня немного сильнее начали болеть глаза, и голова стала какой-то тяжелой. Грейс проводила меня к машине, и я плюхнулся на пассажирское сиденье, пока мы ждали, когда жара выйдет через вентиляционные отверстия.

– Нам не следовало так долго оставаться. Я не хочу, чтобы ты заболел, – сказала она, затаив дыхание. По какой-то причине ей приходилось помогать мне немного больше, чем обычно, даже с учетом того, что я был с двумя костылями.

– Я взрослый мужчина, Грейс. Если я заболею, я с этим смогу справиться.

Она вздохнула, и я представил себе, что она качала головой. Несколько минут спустя мы были в пути, и обычной паранойи, которую я испытывал в машине, не было. Я ни на чем не мог сосредоточиться, даже на своем дыхании. Я не мог держать голову, все мои мысли перемешались.

– Меррик! Меррик, мы приехали. Мне нужно, чтобы ты помог мне, хорошо?

Прошло, наверное, всего несколько минут. Должно быть. Но мы уже преодолели двадцатиминутный путь к дому.

Я не мог вспомнить ни минуты из этого.

Грейс говорила как будто издалека или будто она была под водой. Я открыл глаза, ожидая увидеть ее прекрасное лицо перед моим лицом. Ее там не было, даже намека на нее. Боль у меня в голове, однако, была другой. Мне почти казалось, будто мне в глаза светил яркий свет, заставив меня вздрогнуть и крепко их зажмурить.

Странно. Раньше со мной такого не случалось.

Маленькая рука скользнула позади меня и прижалась к моей спине. Ноги напоминали тяжелые мешки с песком, я с трудом вытащил их за дверь машины.

– Меррик, останься со мной еще ненадолго. Давай сначала заведем тебя внутрь.

О чем она говорит? И почему мне так трудно держать голову?

– Не спеши, – бурчала она.

Мои ноги двигались, но только на несколько дюймов. Это заняло вечность, прежде чем я наконец-то рухнул на кровать с Грейс, упавшей на меня сверху. Костыли загрохотали по полу, заставив меня вздрогнуть.

– Боже, ты большой парень.

– Просто оставайся прямо здесь, – я только лишь не умолял. Голос казался раздражительным, и я едва сам слышал слова.

– Мне нужно дать тебе что-нибудь от жара, Мер. Ты горишь, и я не знаю, в чем дело.

– Я в порядке, Грейс, – я заставил себя сесть и потянулся в поисках ее руки. Я обвил пальцами ее хрупкое запястье и нежно потянул. – Просто устал. Я так устал и просто хочу, чтобы ты осталась здесь, со мной.

– Меррик...

Порыв умолять еще больше был таким сильным, но до меня, наконец, дошло, как я себя веду, и я покачал головой, чтобы прояснить мысли.

– Ладно. Хорошо. Вперед.

Ее руки остановились на моем лице, перемещаясь по кругу, она чувствовала жар моей кожи.

– Черт возьми! Жар быстро усиливается. Ты меня пугаешь, Меррик!

– Не бойся, Грейс. Я здесь. Я в порядке.

– Ты не в порядке. Я едва понимаю тебя. Ты невнятно произносишь слова, и твой голос звучит как наждачная бумага.

Ее руки коснулись моей шеи, затем она совсем убрала их от меня. Я чувствовал их отсутствие. Это было то же самое чувство пустоты, которое у меня было в тот день, когда я вернулся домой из Ирака, а мои люди – нет.

Их лица вспыхивали у меня перед глазами, то есть перед глазами, которые у меня когда-то были.

Это появилось так внезапно, остановить это не было никакой возможности. Я видел, как они смеялись и шутили. Райан хохотал как гиена, как и всегда, и это только заставляло остальных смеяться сильнее. Он всегда был балагуром в нашей компании. Разыгрывать всех и каждого, этого у него было не отнять.

Его карие глаза напоминали мне глаза собаки. Он терпеть не мог, когда я говорил ему об этом, но это было правдой. Большие, круглые и любопытные. Он выглядел слишком молодым, чтобы быть частью этого мира, но всё равно он был в нем. Его обсидианово-черные волосы блестели на солнце. Он всегда перебарщивал с гелем для волос.

– Всегда должен быть достойным моей девушки. Она хочет видеть меня таким же сексуальным, каким я буду, когда вернусь.

Эрик Кроуфорд, наш водитель, пытался щелкнуть по затылку, когда Дариус Уорден, наш медик, покачал головой, притворяясь, что это больше не смешно. Эти двое не могли быть еще большими антиподами. Эрик был самым бледным из всех, со светлыми волосами и голубыми глазами. Бедный парень обгорел на солнце, сидя в своем солярии, который был по существу довольно большой коробкой, в которой можно было поспать.

У Дариуса были темные волосы, карамельного цвета кожа и темные, карие глаза. Он называл себя «приправой».

– Я единственный здесь, кто имеет пикантный вкус.

Они все были там. Мои братья. Я, наконец, мог увидеть их, и мои губы растянулись в улыбке.

– Вы, парни, выглядите так, будто только что из отпуска, – обратился я к ним.

Райан повернулся, чтобы посмотреть на меня, в то время как другие двое показали мне средний палец.

– У тебя были деньки и получше, – ухмыльнулся Райан.

– Меррик. Ты с кем разговариваешь?

Их лица вихрем унесло в небытие, и темнота, которую я видел так долго, совсем их у меня забрала.

– Грейс?

Ее руки ласкали мое лицо, в то время как она сунула мне что-то в рот.

– Это градусник. Подержи его под языком.

Моя грудь весила тысячу фунтов, и сделать глубокий вдох было трудно.

– Что-то не так, Грейс.

– Я знаю, Мер. Я здесь.

Она напевала для меня, пока я пытался устроиться поудобнее. Моя одежда прилипла к влажной коже. Грейс помогла мне снять рубашку и штаны, оставив меня в нижнем белье. Обычно я бы беспокоился о том, увидит она мое возбуждение или нет.

Не в этот раз.

Мое тело не подчинялось разуму, а моя голова такой же тяжелой, как в тот день.

– Шшш, отдыхай. Я не уйду.

Должно быть, я что-то пробормотал, потому что Грейс продолжала стараться меня успокоить.

Затем начался кошмар, но в том внедорожнике больше не было моих братьев. Там была Грейс. Ее темные волосы лежали на ее плечах, и хотя ее лицо было нечётким, я без сомнения знал, что это была она. Вместо Эрика за рулем была Грейс, которая управляла тем грузовиком, и прежде чем я смог перевести дыхание, сила удара УАЗа была очень сильной, насколько я помню.

– Нет!

Водительская сторона развалилась, и моя кожа начала гореть, скрежещущее шипение смешалось с криками моих людей.

Я выполз из грузовика, как всегда делал. Зрение стало неясным и темным, когда я вытаскивал Райана из грузовика и тащил его в безопасное место. Всё это время мои мысли были с Грейс. Она исчезла, когда врезался УАЗ, и я не мог понять, выбросило ее из грузовика или...

Я оглянулся на горящую глыбу металла и увидел ее. Длинное белое платье, пряди волос, касающиеся ее лица, когда дул легкий ветерок. Она была красивая. Такая яркая, живая, с темным дымом, окружающим ее.

– Грейс! Сюда, малыш! Беги!

Я кричал ей, умолял ее убраться подальше от грузовика, зная, что эти подонки собираются изрешетить его пулями.

– Пожалуйста!

Но она не двигалась. Она только улыбалась мне, и я знал тогда, что я ее потерял. Пламя поглотило ее и сожгло ткань ее платья до того, как вокруг нее все взорвалось.

Затем она исчезла, и пришла боль. Наступила темнота. Я повернулся, чтобы найти остальных моих людей, и сквозь туман все, что я видел, были кровь, огонь и песок.

Вдруг всё, что я видел, потерло смысл. Потому что я потерял ее. Я потерял единственного человека, которого должен был защищать ценой своей собственной жизни.

Я лежал там, один в песке, на палящем солнце. Звук пуль, визжащих у меня над головой, не пугали меня, как я помнил. Я был невосприимчив ко всему, кроме огня.

Холодная рука обхватило мое лицо, накрыв мою щеку, прежде чем подняться ко лбу. Прохлада этого прикосновения избавила мое тело от жжения, подобно эйфории, которую я никогда раньше не чувствовал. Подобно мгновенному облегчению от боли.

Потом ничего... пока все не началось сначала.

Глава 13

Грейс

Меррику становилось хуже.

Его жар не спадал, и было трудно заставить его успокоиться и уснуть. Он был слишком сильным, и то, что он, должно быть, видел, было просто слишком интенсивным.

Я сидела у его постели всю ночь напролет, не зная, делала ли я хуже ему или нет, что я не отвезла его к доктору. У меня не было даже возможности посадить его в машину, его и мои родители находились за городом. Единственным вариантом было позвонить Мике, который сказал мне измерить температуру Меррику и постараться не допустить обезвоживания, пока он не приедет.

– Больница сейчас самое последнее место, которое ему нужно, Грейс. Так же, как и скорая помощь. Дома ему будет гораздо удобнее.

– Но Мика, ему становится...

– Я знаю. Но это Меррик. Он упрямый. Я скоро буду, просто держи меня в курсе. Если ты на самом деле беспокоишься, ты можешь попытаться доставить его сюда.

– Нет. Я едва дотащила его до кровати. Вряд ли я смогу довести его до двери, не говоря уже о том, чтобы посадить в машину, и чтобы не доставить ему неудобств, – заявила я.

Мы решили подождать до утра. Я все еще пыталась сбить температуру и оставалась подле него, пока жар не спал.

У меня мозги кипели, когда я пыталась понять возможные причины. Это были не суши. Все началось слишком быстро, чтобы это было из-за еды. На улице было прохладно, но не настолько холодно, чтобы это стало причиной того, чтобы так заболеть. У него была высокая температура, но не настолько высокая, чтобы принимать серьезные меры.

Еще нет.

На этой стадии не думаю, что что-то могло остановить то, что происходило в его голове.

– Грейс, я не могу.

Я открыла глаза на звук его голоса. Он всю ночь говорил вещи, которые не имели никакого смысла, он снова и снова звал меня. Я наклонилась, чтобы посмотреть на него, глаза у него были по-прежнему закрыты, брови нахмурены. Печаль на его красивом лице почти убивала меня.

Прикосновения, казалось, помогали. К его лицу, к его шее. Каждый раз они немного больше успокаивали его; возвращали его оттуда, где были его мысли. Всё это время он бормотал что-то о Райане, о своих людях и даже о боли.

О жжении.

Он снова переживал взрыв, а я не могла это остановить.

– Я здесь, Меррик, – я положила прохладную ткань ему на голову и погладила его по щеке. Он все еще был горячий, все еще съеживался от боли, а его кожа была сухой. Ни капли пота. Вот что пугало меня больше всего.

– Я не могу сделать это. Я не могу смотреть на это, – он кашлянул и повернулся еще немного, пока я охлаждала его лицо.

– Шшш, ты здесь, Мер, – я подвинулась и села около его бедра, наклонившись над ним, чтобы хоть немного контролировать его непредсказуемые движения. Его глаза были закрыты, а рот превратился в твердую линию. Я провела прохладной тканью по его шее и вниз по ключице. Из-за неровного дыхания его грудь быстро поднималась и опускалась, поэтому ему было трудно говорить. Я положила руку ему на сердце, пытаясь его успокоить.

– Я не могу, Грейс. Я не могу на это смотреть.

– Смотреть на что, Меррик?

– Я не могу снова смотреть, как ты горишь. На этот раз это убьет меня.

– Шшш, Меррик. Я не горю. Я здесь, у твоей кровати. Мы в твоей комнате и никакая опасность нам не грозит.

– Нет, – настаивал он, качая головой, сжимаясь от еще большей боли. – Это не реально. Это не может быть реальным. Ты не должна быть здесь.

У него была еще одна галлюцинация. Сколько раз еще ему придется все переживать, прежде чем его разум, наконец, решит, что с него хватит. Это было ничто по сравнению с кошмарами, которые я невольно слышала ночью. Это было реально для него. Жар делал его реальным.

– Меррик, я здесь, и ты здесь, со мной. Только здесь и нигде больше, – я молила, чтобы слова проникли в темноту, поглотившую его. Раньше они вытаскивали его оттуда, но это было другое. – Вернись ко мне.

Он еще раз раскашлялся, почти скинув меня с кровати. Я продолжала держать руку на его сердце и говорила тихо, пока он пытался расслабиться.

– Хочешь, чтобы я тебе спела? – спросила я, мой голос дрожал от слез и грозил сорваться. – Я спою, Меррик.

Он застонал и повернул голову. Когда его глаза открылись, я резко затаила дыхание. Его светло голубые глаза блестели от жара. Сила, которая ему, должно быть, понадобилась, чтобы их открыть, была явно сокрушительной. Но не это заставило мое сердце остановиться. Меррик открыл глаза и посмотрел прямо на меня, как будто на самом деле мог видеть меня, сидящую рядом с ним. Его красивые, пронзительные глаза сосредоточились на моем на лице, а его тело было неподвижно.

Его сосредоточенность исчезла так же быстро, как и появилась. Он закрыл веки и снова застонал.

– Я не могу на это смотреть, но не могу отвести взгляд, – прошептал он.

Я наклонилась вперед и скользнула рукой, чтобы коснуться его щеки. Меррик вздохнул, и страдание у него на лице смягчилось.

– Я здесь, – сказала я.

Его дыхание стало ровным, когда я начала петь.

– Это первый день моей жизни.

Клянусь, я родился прямо в дверном проеме.

Я вышел под дождь, внезапно все изменилось,

Люди раскладывают покрывала на пляже.

Чувство, когда Меррик улегся в постель, было облегчением. Он наконец-то спал, наконец, успокоился достаточно, чтобы отдохнуть. Я продолжала тихо петь колыбельную, которую я пела бы всю ночь напролет, если бы от этого он был счастлив.

– Твое лицо – первое, что я увидел.

Думаю, я был слеп, пока не повстречал тебя.

Теперь я не знаю, где я,

Я не знаю, где я был,

Но знаю, куда хочу пойти.

И я подумал, что сообщу тебе,

Что это навсегда.

Главным образом, я тугодум,

Но осознал, что ты мне нужна,

И я сомневался, можно ли мне пойти домой.

Я сделала глубокий вдох и продолжила напевать, когда поднялась на ноги, но я не уходила очень далеко. Рука Меррика нашла мое запястье, напугав меня на мгновение, пока я не посмотрела назад и не увидела, что его глаза были открыты. На этот раз они не были сосредоточены, просто пустые.

– Останься, – сказал он резко. – Пожалуйста, останься со мной.

– Я никуда не ухожу.

Он потянул меня назад, чтобы я села на кровать, но когда я начала устраиваться около его бедер, он тянул меня дальше. Я оказалась лежащей рядом с ним, его рука прижималась к моей пояснице, его лицо зарылось мне в шею.

Было удивительно удобно, когда он прижался ко мне, даже при том, что у него была температура. Он устроился и вздохнул, крепко меня обнимая.

– Здесь безопасно, – пробормотал он, уткнувшись мне в кожу. – Только здесь. Здесь спокойно. Хотя я не вижу тебя, я тебя чувствую.

У меня в носу защипало. Я закрыла глаза, чтобы сдержать влагу, наполняющую их. Если это была безопасность, в которой он нуждался, значит, это была безопасность, которую я могла бы дать ему. Любым возможным способом.

Потому что я влюблена в Меррика Тэтчера.

Я была влюблена во все в нем. Даже в те части, которые, как он думал, сломаны. Он был сильный, даже когда он не думал, что сильный, смелый, когда ему было страшно. Он был добрый, даже когда злился на жизнь, и он заставлял меня смеяться чаще, чем когда-либо.

У Меррика были свои проблемы, но он встречал их с высоко поднятой головой, не осознавая этого. Из-за этого я любила его еще больше.

От внезапного осознания у меня дыхание перехватило, и движение у меня в груди заставило Меррика придвинуться ближе. Он приклеился ко мне, крепко обняв меня за талию руками так, что я не смогла бы отстраниться, даже если бы захотела.

Но я не хотела.

Минуту спустя я взяла себя в руки и продолжила петь.

– И ты сказала: «Это первый день моей жизни.

Рада, что не умерла, прежде чем повстречала тебя.

Но теперь мне все равно, я могла бы отправиться с тобой куда угодно

И, наверное, была бы счастлива».

Так что если хочешь быть со мной,

В этих делах никогда не знаешь наверняка

Нам нужно просто подождать – и всё станет ясно.

Я начала клевать носом, стресс последних нескольких часов сказался на мне. Мне было слишком удобно, чтобы держать глаза открытыми. Поэтому пока дыхание Меррика щекотало мне кожу, я напевала до тех пор, пока сон не одолел меня.

***

Я проснулась на следующее утро, все еще прижимаясь к Меррику, только уже я была будто приклеена к его груди. Она была теплая. Слишком теплая из-за жара. Я осторожно выбралась из постели, еще раз измерив ему температуру, прежде чем выйти из комнаты, чтобы дать ему поспать.

Я нашла Мику в гостиной, развалившегося на диване с телефоном на груди. Он проснулся, когда я вошла в комнату.

– Как он? – спросил он, садясь и потирая глаза.

– Жар немного спал. Он наконец-то немного успокоился, – ответила я, зевая.

– Хорошие новости. Раз жар продолжает спадать, значит, он будет в порядке.

Я кивнула, глядя в пол и пытаясь сориентироваться.

– Ты в порядке, Грейс?

– Я в порядке. Ты позвонил родителям?

Мика вздохнул и посмотрел на свой сотовый.

– Да. Мама начала волноваться, но, думаю, я убедил ее, что у нас все под контролем. Она согласилась, что нет причин рано возвращаться.

– Где они?

Мика только пожал плечами, по-видимому, безразличный к этому.

Я посчитала странным, что мои родители уехали за город в тот же день, что и Эмма и Нэйтан, но на самом деле причин быть подозрительной не было. Они могли делать, что хотели. Хотя то, как мои родители уехали, вызывало сомнения.

Мама избегала разговора о том, куда они едут, сказав, что им просто нужно было взять отпуск на несколько дней. Папа только пожал плечами и сказал, что он делал то, что мама хотела.

Когда я спросила Киру об этом, она сообщила мне, что в клинике это тоже для всех было тайной. Ей просто велели перенести пациентов и закрыться, пока не вернется папа.

Как только у Меррика появились признаки жара, пока мы сидели на той остановке, я забыла все о наших родителях и сосредоточилась на нем. Я была его сиделкой, в конце концов. Это моя работа.

Страх, который мной овладел, просто появился.

Мика пришел и пробыл весь день, приглядывая за нами, когда он не спал или не уезжал назад в больницу. Меррик просыпался пару раз, бормоча о том, что хочет пить, и пытаясь понять, где он находится. Его мозг еще не успевал за его телом, но как только мы уложили его, он снова уснул.

К тому времени, как Мика принес обед, я была обессилена.

– Тебе следует пойти домой и немного отдохнуть, – посоветовал он, когда мы ели пиццу, которую он сам настоял, чтобы принести.

Мне удалось разбудить Меррика на достаточное время, чтобы помочь ему съесть миску супа, прежде чем он снова выпал из реальности, но я все еще чувствовала себя виноватой за то, что я ела вкусную пиццу, пока он лежал в постели. Один.

– Я в порядке, – сказала я, съедая еще один кусок.

– Нет, Грейс. Не в порядке. Ты выглядишь так, будто восстала из ада.

– Ну, спасибо тебе, Мика Тэтчер. Когда ты стал таким милым?

Он тихо засмеялся и покачал головой.

– Все, что я знаю, я узнал от человека в той комнате, – ухмыльнулся он, показывая на комнату Меррика.

– Ну что же. У тебя есть серьезная работа, созданная для тебя, – сказала я, медленно зевая.

– Кажется, его обаяние в последнее время очень хорошо работает.

Я вскинула голову, с трудом проглотив кусочек корочки, который я только что начала жевать.

– Что ты имеешь в виду?

Мика пожал плечами и вытер руки о салфетку, потом большими глотками выпил половину своего пива.

– Я имею в виду, что это сработало на тебе, я так надеюсь.

– Что сработало на мне?

– Не отрицай это, Грейс. Я тебя насквозь вижу.

– Что видишь? – спросила я простодушно.

– Ты влюблена в моего брата.

У меня глаза расширились, сердце глухо стукнуло и остановилось, прежде чем я снова заставила его биться глубоким вдохом и большим глотком пива. Я избегала его пристального взгляда.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что это правда. Только тот, кто влюблен в моего брата, выдержал бы так долго рядом с такой ворчливой задницей. Только тот, кто влюблен в Меррика, был бы единственным, кто вытащил его из дерьма, с которым он имел дело.

– Я ниоткуда его не вытащила.

– Нет, вытащила.

Я покачала головой, и внезапно у меня пропал аппетит. Усталость, с которой я боролась, сильно навалилась на меня. Я бросила то, что осталось от куска пиццы, на тарелку и снова села на стул.

– Грейс, – мрачно сказал Мика. – Не знаю, знаешь ты или нет, но Меррик упрямый.

Я фыркнула.

– Ха! Ты думаешь?

Он улыбнулся мне и добавил:

– Все знают, что у этого парня голова тверже гранита, но также все знают, что у тебя сердце мягче перышка. Вы двое подходите друг другу, и если не верить чужим словам, а верить своим глазам, значит, думаю, я верю.

Я открыла рот, чтобы сказать, но ничего не пришло на ум, потому что я понятия не имела, что сказать. Отрицание этого только привело бы к разочарованию, потому что Мика был прав.

Как я поняла вчера ночью, я была сильно влюблена в Меррика и с каждым днем только сильнее влюблялась. Но как насчет него?

– В жизни Меррика столько всего происходит, чтобы он думал о...

– Правда? – вмешался Мика. – Ты на самом деле думаешь, что он такой слепой?

– Я... я не знаю.

Его брови сдвинулись вместе, а уголки губ опустились вниз.

– Ни один из вас не видит себя очень ясно, да? Это очень плохо, а еще на самом деле грустно. Возможно, вам обоим нужен сигнал тревоги.

– Мика.

– Ты любишь моего брата?

– Мика.

– Ты. Любишь. Моего. Брата?

Мои глаза закрылись, в то время как на сердце стало легко.

– Да.

– Хорошо, – он подождал, пока я не открыла глаза, потом настойчиво попросил. – Не переставай.

Он сложил еще один кусок пиццы, и на этом всё. Разговор был закончен, и я не могла ничего придумать, о чем поговорить.

Я прокручивала идею о Меррике и обо мне в голове. Меррик говорил вещи, которые заставляли меня думать, что он ко мне что-то чувствовал, но было очевидно, что он не думал, что способен на эти чувства. Вчера он впервые вел себя так, будто он, наконец, понял что-то. Будто его раны больше не принимали решения за него.

Целый день было легче, пока у него не начался жар. Даже тогда Меррик пришел к выводу. В то время для меня это было очевидно, но на самом деле я не думала об этом до того разговора с Микой.

Меррик снова хотел жить, а я собиралась удостовериться, что это так.

***

Я видела сон.

Должно быть, я спала, потому что Меррик глазел на меня своим многозначительным взглядом. Взглядом, который у него был, кода он говорил о своей семье или когда он говорил мне о... ну, обо мне. Его глаза сверкали от голода, когда он медленно сжигал мое тело взглядом сверху вниз, а потом обратно. Затем я оказалась в его руках, и он стал целовать меня, и все мое тело ощущало тепло и возбуждение.

– Грейс.

Я отстранилась и улыбнулась.

– Грейс.

Меррик во сне был не единственным, кто называл меня по имени, хотя звучало точно, как он. Его губы не шевелились, но он улыбался мне, и я все равно только что не таяла в его руках.

– Мне жаль делать это, но ты должна проснуться, Грейс.

Я распахнула глаза и обнаружила Меррика, сидящего на кровати, лицом ко мне. Ухмылка на его лице была подозрительной, но, черт, он был таким сексуальным.

– Прости, я проснулась, – сказала я, протягивая руки над головой. Боль у меня в шее и спине была явным показателем того, что стул Меррика был не очень подходящим для сна.

– К сожалению, – засмеялся он тихо.

– Прости?

– Кажется, тебе нравилось то, что тебе снилось.

Я застыла. О, черт.

– Хммм.

Он засмеялся и покачал головой.

– Что бы это ни было, это сводило меня с ума. Я был вынужден разбудить тебя.

Я не могла сказать, раздражало ли его это безумие, о котором он говорил, или это было безумие, которое я чувствовала каждый день от чрезмерного волнения.

Боже, пожалуйста, пусть это будет последнее.

– Прости?

– Не надо, – пробормотал он хриплым голосом.

Ладно, значит, возможно, последнее.

С другой стороны, его голос, вероятно, был хриплым ото сна. Затем я, наконец, заметила, что он был одет, и его лицо было радостное и бодрое. По всей видимости, он встал и какое-то время ходил.

– Ну, я на самом деле помню немного, но знаю, что был в отключке, по крайней мере, день, – заявил он. – Ты ведь не была здесь все время, да?

Я рассеянно кивнула, не осознавая, что он не может видеть меня, пока я не почувствовала себя дурой.

– Была. Я не хотела оставлять тебя одного, и у Мики была ночная смена пошлой ночью, поэтому он не мог остаться.

– Мика был здесь? – спросил он с долей паники в голосе.

– Да.

– О, ммм, что он сказал?

Много всего, но я не скажу.

– Немного. Мы просто следили за твоей температурой, и он принес еду.

– О. Ладно. Хорошо.

Странно.

– Ты голоден? – спросила я, вставая, чтобы пройти перед ним. Я была чуть выше уровня его глаз, когда потянула руку, чтобы потрогать его лоб. Он был еще немного теплым, но жар почти прошел.

Вместо того, чтобы ответить мне, он поднял руки и положил их мне на талию, сделав глубокий вдох. Он закрыл глаза, и я не могла устоять перед искушением запустить пальцы в его волосы. Я даже не осознавала, что делаю, пока он тихо не застонал.

– Грейс...

Его дыхание было мятным, и я закрыла рот, надеясь, что мое не было неприятным.

– Как приятно, – пробормотал он.

– Я рада, что тебе лучше, – сказала я, немного затаив дыхание.

Его глаза оставались близко, когда продолжала пальцами ерошить его волосы надо лбом, спускаясь к его щеке. Щетина царапала мне пальцы.

– Можно до тебя дотронуться? – спросил он небрежно.

– Ты уже дотрагиваешься.

– Нет. Не так, а как мне хочется.

У меня пульс пустился в вскачь, дыхание участилось.

– А как тебе хочется?

Сильными руками он крепко сжал мою талию и притянул меня к себе, так что я оказалась у него между ног. Я не могла отвести взгляд от его лица. С закрытыми глазами он выглядел таким спокойным. Затем его губы приоткрылись при вздохе.