Текст книги "Живой (ЛП)"

Автор книги: Джессика Уайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Как угодно. Любыми способами.

Его дыхание щекотало мне подбородок, и внезапно в комнате стало жарко. Я запустила пальцы в волосы, затем обвила руками его затылок. Что я делаю? Хватка вокруг моей талии усилилась, его большие пальцы начали рисовать круги по моему животу. Другую руку я положила ему на плечо, чтобы сохранить равновесие. Иначе я упала бы из-за головокружения.

– Л-ладно, – заикаясь, сказала я.

Он убрал свои большие сильные руки с моей талии, поднимая их так медленно, пока он нежно, как никогда, взял мое лицо в руки. Я закрыла глаза, погружаясь в ощущение прикосновения его теплой кожи к моей. Он смотрел прямо перед собой, как будто он смотрел на мои губы. Я знала, что он их не видел, но мое дыхание все еще давало сбой с каждым вдохом.

Его большие пальцы переместились на мои щеки, задержавшись там на мгновение, потом двинулись к глазам. Его прикосновение было нежным, но решительным. Он хотел видеть меня любым способом, и это был единственный способ.

Наше дыхание было единственным звуком, кроме намека на едва заметное шипение от электричества в воздухе вокруг нас. Казалось, комната вот-вот вспыхнет пламенем. Затем звук открывающейся входной двери все это стерло.

– Грейс? Ты еще здесь?

Мика.

Меррик вздохнул и резко уронил руки на колени, когда я сделала шаг назад.

– Моя семья как всегда приходит вовремя, – зарычал он.

В горле возник нервный смешок, когда я сделала еще один шаг назад, пытаясь перевести дыхание и успокоить бабочек в животе.

Мика вошел в комнату и резко остановился, увидев нас. Улыбка медленно растянулась на его лице, и он подмигнул мне, неспешно пятясь в коридор. Легким кивком головы он дал мне знать, что он будет в кухне, а затем тихо ушел.

Я повернулась к Меррику, чей взгляд был направлен прямо на меня, на его красивом лице было задумчивое выражение.

Я поверить в это не могла. Он на самом деле меня хотел. Но просто знать это было недостаточно.

– Почему? – спросила я.

– Хмм?

– Почему я?

Он колебался, и мой желудок расстроенно перевернулся.

– Я не знаю, Грейс, – прошептал он и опустил голову. – Но мне действительно больше нет дела до всех этих «почему».

Но мне было не наплевать. Я не хотела, чтобы у нас что-то началось только потому, что я была единственной, кто находился рядом с ним. Я не хотела изливать свою душу человеку, не зная, что он тоже этого хочет. Если он не знал, почему он этого хочет.

После головной боли, которую я пережила раньше, мне нужно было быть уверенной. Джейсон оставался со мной из-за ребенка, хотя, в конечном счете, он все равно бы ушел. Теперь я это знаю. Тогда с какой стати Меррику оставаться со мной? Потому что в любом случае он не мог видеть?

Нет.

Этого просто было недостаточно.

– Я начну готовить завтрак, – сказала я с каменным выражением лица.

– Грейс.

Я отказывалась смотреть на него, зная, что выражение, которое он мне демонстрировал, сломает меня.

– Встретимся на кухне.

Затем я вышла. Это был единственный способ защитить мое сердце, так как малейшее потрясение разбило бы его.

Глава 14

Меррик

Я где-то облажался.

Прежде чем вообще начать, я что-то испортил с Грейс, и я понятия не имел, что это было.

«Почему я?»

Неужели ей на самом деле нужно было об этом спрашивать? Почему бы и не она?

Она была как не ограненный алмаз. Такую женщину, как Грейс, трудно найти, теперь я это знаю. Мои страхи по поводу того, что я недостаточно хорош для нее, вдруг перестали быть важными. Я просто хотел ее любым способом, каким только мог получить, и я собирался сделать все возможное, черт возьми, чтобы сделать ее счастливой, если бы у нее был я.

Она заботилась обо мне, когда могла бы бросить меня и уйти с моим братом или еще с кем-нибудь, но она осталась.

Мне не следовало так удивляться тому, насколько сильными стали мои чувства к ней. Не потому, что она просто была здесь, а потому, что она была везде.

Я не мог перестать о ней думать, да и не хотел. Она принесла мне спокойствие, даже не стараясь.

– Кажется, ты возвращаешься в норму, – заметила моя сестра, когда я приковылял в кухню поздно вечером.

– Почему ты здесь?

– Ну, и тебе привет, – мне не нужно было видеть ее, чтобы знать, что какое бы выражение ни было на лице Мэри, оно было полно сарказма. – У Мики еще одна смена, и Грейс попросила меня прийти.

– Правда?

Мэри сделала долгий и громкий вздох, просто чтобы доказать это.

– Да. Она была здесь почти целых три дня, практически без сна, и в этом виноваты вы, два идиота. Я не знаю, почему никто не позвал меня, но неважно. Ты честно думаешь, что она просто бросила бы тебя при первых признаках твоего улучшения?

Пока она говорила, я осторожно искал пусть к столу, считая шаги, пока я спотыкался на костылях и в основном опирался на левую ногу. С каждым днем я становился сильнее, но сегодня чувствовал, будто вернулся на десять шагов назад. Во всех смыслах.

– Думаю, нет, – ответил я, усаживаясь на стул. У меня еще кружилась голова, но мне нужно было вставать и как можно больше двигаться. Что бы это ни было, оно ушло.

– Ну, она бы и не сделала этого. Она измотана и все еще беспокоится о тебе. Хотя я бы не удивилась, если бы она уже спала.

– Который час?

– Семь часов. Ты прятался в своей комнате несколько часов.

После неловко завтрака я вернулся к себе в комнату и уснул на пару часов, пока Грейс не разбудила меня в обед. Мы не много разговаривали. Особенно когда Мика большую часть времени слонялся поблизости. У меня не было возможности спросить Грейс, что я сделал не так.

– Она казалась расстроенной, когда уходила? – спросил я свою сестру, слишком уж прозрачно.

– Нет, только уставшей. Немного тихой.

Я кивнул, думая о том коротком разговоре этим утром. Пытаясь найти причину, почему Грейс, возможно, была расстроена из-за того, что я сказал.

– Что случилось сегодня утром, Меррик? Мика сказал мне, что вы оба выглядели глубоко погруженными во что-то, когда он появился, и затем вдруг вы перестали разговаривать друг с другом.

– Я честно не знаю.

Прошла еще одна минута тишины, прежде чем Мэри постучала по столу, полностью завладев моим вниманием.

– Итак? Ты, по крайней мере, собираешься рассказать мне, о чем был разговор?

Я наклонил голову и запустил руку в волосы, вспомнив, как приятно было ощущать, когда там была рука Грейс.

– Она задала мне вопрос, и думаю, что я дал неверный ответ, – пробормотал я.

– И какой был вопрос?

– Почему тебе есть дело?

– Ммм, это был вопрос или ты снова валяешь дурака?

– Мери.

– Меррик.

– Боже, в последнее время ты действительно раздражаешь.

В ее голосе была улыбка, когда она произнесла:

– Я знаю.

Я наклонился вперед и положил руки на стол, проведя пальцами по твердой поверхности и чувствуя царапины, оставленные с годами. Почему я не смог быть таким же чутким к тому, что нужно было Грейс? Прикосновения, запах, слух... все это так легко получалось, но я все еще понятия не имел, как говорить.

– Почему я?

– Прости?

Я вздохнул, вдруг смутившись, что надеялся на то, что сестра поможет мне понять, как разговаривать с женщиной.

– Она спросила: «Почему я?»

– И?

– И... я сказал, что я не знаю и что мне наплевать на причину.

– Хмм, это интересно, – пробормотала она.

– Зачем ты говоришь это? – спросил я, надеясь, что у нее есть для меня ответы, которые, я знал, мне никогда не найти самому.

– Ты знаешь, что с ней случилось? С ее бывшим?

Я кивнул, вспомнив ее разговор с Кирой пару вечеров назад. Я все еще не знал, о чем думать.

– Этот придурок бросил ее после того, как... она потеряла ребенка.

Я ожидал от Мэри удивления, но место этого она, казалось, была более чем в курсе прошлого Грейс.

– Джейсон часто ей изменял, – сообщила она мне. – Почему она была с ним, ну, она слишком хороший человек. Когда она забеременела, он обещал ей, что не уйдет, ради ребенка. Затем, когда ребенка не стало, он все-таки ушел.

– Откуда ты все это знаешь?

– Иногда я слушаю сплетни соседей, – сказала она, сопроводив небольшую порцию информации коротким смешком. – Люди говорят. Некоторые из них знали Джейсона, а некоторые видели его после того, как он бросил Грейс. Они сложили все кусочки воедино. Я просто невольно подслушала их.

– Как это должно мне помочь? – зарычал я – Меня просто злит, что ей пришлось пройти через это.

– Ну, если бы ты обратил больше внимания на те незначительные факты, возможно, ты бы понял очень важный вопрос, который Грейс задала тебе в первую очередь. У него больше не было причин оставаться.

Я чувствовал себя ребенком, который получил строгий выговор. Я был слишком зол по поводу того, что произошло с Грейс, чтобы понять на самом деле, как это повлияло на нее.

– Значит, он бросил ее, как только единственная причина, по которой он оставался, исчезла, – уточнил я

Стул Мэри заскрипел по полу, когда она встала.

– О чем это говорит тебе?

По ее шагам я понял, что она направилась к холодильнику, оставив меня с моими мыслями. Я услышал ее тяжелый вздох, прежде чем она закрыла дверь.

– Господи, я умираю от голода, – простонала она.

– Угощайся.

– Именно это я и сделаю. Так что?

– Это говорит о том, что Джейсон Рид остался таким же подонком, каким всегда был, – прорычал я. Я знал, что в старших классах мне следовало надрать ему задницу. Он всегда играл с девушками, которых я знал, любым способом заставляя их ненавидеть всех нас.

Пара сигналов микроволновки, и Мэри снова была у стола.

– Это очевидно. Думаешь, это могло отразиться на Грейс?

– Разумеется, это на нее повлияло. Я уже могу сказать, что она пытается это скрыть, но это сложно. Она такого не заслужила.

Микроволновка запищала, и аромат пиццы заполнил кухню. Мэри с минуту ходила по кухне, прежде чем поставила передо мной тарелку. Затем меня, наконец, осенило.

«Почему я?»

– Я хочу ее ради нее. Не по какой-то другой причине.

– Так, ты знаешь, почему тогда, – сказала она.

– На самом деле, дело не в «почему». Это просто есть. Я больше не могу представить себя без нее. Я и не хочу, – я подумал обо всех тех вещах, которые я открыл о Грейс с тех пор, как она стала приходить. Все то, что я не мог выкинуть из головы. – Она добрая и умеет сочувствовать, но, когда ей нужно, в ней есть искра, – я улыбнулся. У нас было еще много аргументов, которые закончились тем, что мне понадобился холодный душ. – Она умная и смешная. Она красивая во всех отношениях, и хотя я знаю, что она красива внешне, мне все равно. И не потому, что я не могу ее видеть. Каждый раз, когда она входит в комнату, я чувствую ее. Повсюду. Не видеть ее... паршиво, но мне не нужно видеть ее, чтобы знать, что я влюблен в нее.

Мэри прочистила горло.

– Довольно хороший ответ. Почему же ты ему не соответствовал?

– Потому что я идиот.

– Нет, ты не идиот. Ты просто мужчина.

Я горько рассмеялся.

– От этого не легче.

– Нет, но это необходимо, – тихо засмеялась она. – Она тоже тебя хочет, Мер. Она просто хочет защитить себя, чтобы ей снова не разбили сердце.

– Откуда ты все это знаешь?

– Я женщина, – сказала она, как будто это был ответ на все вопросы в известной вселенной. – Помни это и ты будешь в порядке.

Я отодвинулся от стола, внезапно ощутив необходимость все уладить, прежде чем у Грейс появится шанс слишком много об этом подумать. А она стала бы об этом думать.

– Куда ты идешь? – спросила Мэри, когда я встал и неуклюже схватился за костыли.

– Я собираюсь с ней поговорить.

– Лучше дай ей поспать.

– Я знаю, но это не может ждать. Она должна знать.

– Ладно, ладно, – сказала Мэри. Никто не осознавал, что я точно знал, когда кто-то улыбался, когда говорил. Голоса менялись с выражениями. Это была одна из тех вещей, которой я сразу научился, которую узнавал все лучше и лучше. Включая мою сестру.

Я направился к двери, неправильно посчитав шаги и пару раз нечаянно врезавшись в стену.

– У тебя есть два варианта, – крикнула Мэри позади меня. – Я могу помочь тебе дойти туда, или ты можешь попытаться добраться туда сам.

Я остановился, мне не хватало воздуха из-за адреналина, пульсирующего по венам. Я понятия не имел, как добраться до дома Грейс. Он был недалеко, но с тех пор, как я видел окрестности, прошло много времени.

– Ты скажешь, куда мне идти? – взмолился я.

Ее шаги послышались в коридоре и остановились около меня.

– Конечно, маленький братик.

Снова улыбка.

Мы выбрались за дверь, и внезапно мной овладела нервозность. Отказ. Было хреново, и это всегда был риск.

Не будь трусом. Ты прошел через ад, что для тебя небольшой отказ?

– Поверни налево и иди медленно, – направляла Мэри.– Когда ты снова упрешься в бетон, это тротуар, ведущий к крыльцу. Поверни налево и иди прямо к двери. Две ступеньки, я думаю, это единственная трудность, которая там есть.

– Спасибо, Мери.

Она прикоснулась рукой к моей щеке, нежно потрепав ее.

– Не облажайся. Просто будь честным. Это все, чего она хочет.

Я кивнул.

– Хорошо.

– Удачи.

Затем она ушла, а я остался один снаружи, впервые за несколько месяцев, готовый к этой задаче не больше, чем несколько недель назад.

***

Я стоял у двери Грейс добрые пять минут, прежде чем я, наконец, протянул руку и постучал. Сердце застучало у меня в горле, руки вспотели, но я понял, что мне нужно ей сказать.

До моего слуха дошел звук поворачивающегося замка, прежде чем дверь со скрипом открылась.

– Меррик?

– Грейс, – я прочистил горло и попытался сказать беспечным тоном, который зазвучал комичнее, чем когда-либо. – Как ты?

– Хммм, хорошо. Что ты здесь делаешь?

Пока хорошо.

– Мне нужно было поговорить с тобой.

– О чем? – она казалась встревоженной.

Ей нечего было бояться, потому что это все мое чувство собственного достоинства было у нее в руках. Это глупо, Меррик. Будь мужчиной.

– Раньше ты задала мне вопрос, и я хотел бы дать тебе ответ.

– Меррик, не думаю...

– Пожалуйста, Грейс. Просто дай мне пару минут, и если ты захочешь, чтобы потом я ушел, я уйду.

Я задержал дыхание, ожидая, что она скажет мне проваливать. Она не сказала, и от облегчения я чуть не упал на костыли.

– Входи, – смягчилась она. Это почти избавило меня от страданий, но еще многое нужно было сказать.

Я покачнулся вперед на костылях и шагнул в дом. Грейс закрыла дверь и провела меня прямо к дивану.

– Хочешь чего-нибудь? – спросила она.

Только тебя.

– Нет. Спасибо.

К моему удивлению, она села рядом со мной, положив подушку около меня, неожиданно прикоснувшись своей ногой к моей. Внезапно в комнате стало душно.

Я одернул воротник рубашки и подавил страх. Спрятал его подальше.

– Спасибо, что впустила меня. Я ожидал, что ты захлопнешь дверь у меня перед носом. Я это заслужил, – сказал я, вымучив слабую улыбку.

– Меррик...

– Прости. Я просто… я на самом деле нервничаю.

– Правда?

Я тихо засмеялся и уронил голову вперед. В этой ситуации честность могла завести далеко.

– Да, почему-то мне казалось, что если бы я смог увидеть твое лицо, я бы знал, злишься ты или нет. Прямо сейчас я не могу этого сказать, и это меня убивает.

– Я не злюсь, – успокаивающе опровергла она, затем положила свою руку на мою.

– Хорошо.

Прошло несколько секунд напряжения, пока я собрал всю храбрость, какая у меня была. Никогда в жизни я не был настолько на взводе. Даже в самолете по пути в Ирак. Это был детский лепет по сравнению с этим.

– Что ты хотел мне сказать?

Я с трудом сглотнул и сделал глубокий вдох. Ее рука скользнула вниз по моей руке и обвила мои пальцы, когда я начал постукивать ногой. Я хотел просто выложить все прямо здесь и сейчас, но кое-что мне все-таки нужно было объяснить.

– Я был в ответе за своих людей, – начал я. – Старший лейтенант. Моя команда все время полагалась на меня, чтобы знать, что делать, и они доверяли мне. Мне всегда казалось, что я подвожу их, даже зная, что не мог контролировать происходящее. Это просто то, с чем я не могу бороться достаточно сильно.

Также именно это позволило мне пережить первые недели ада после нападения. Мысли о моих людях – всё, что у меня было, и видеть их у себя в голове, снова и снова, было единственное, что помогло мне справиться. Это удерживало меня на земле каким-то странным образом.

Грейс крепко сжала мою руку, ее нежная кожа поглотила мою. Я поднял наши руки и прижался губами к тыльной стороне ее руки. Это было инстинктивно. Это был чистый, естественный инстинкт – прикоснуться к ней таким образом. Ее тяжёлое дыхание заставило меня закрыть глаза, но она не оттолкнула меня. Я прижался носом к ее коже и вдохнул ее сладкий запах.

– Ты такая мягкая, – прошептал я, главным образом себе, и снова поцеловал ее руку. Понадобилось немного больше времени, прежде чем я, наконец, вернул их к моему бедру, затем я заставил себя вернуться к реальности.

– Я был в армии национальной гвардии. Нас внедрили, чтобы тренировать иракских военных, учить их, как правильно делать вещи, так что мы могли уйти оттуда. Это была не самая... тяжелая работа, по мнению некоторых, но она была важная. Я не проходил тайком в здания и не захватывал пленных, но делал то, что, как надеялся, положит конец необходимости для тех людей хотя бы быть там и делать все это дерьмо.

– Мы ездили по маленьким базам, чтобы тренировать, иногда проводя там десять дней подряд. Нас окружали иракские солдаты, и мы проводили ночи прямо посреди лагеря.

Я сделал глубокий вдох, вспомнив, как я нервничал в тот первый вечер, когда остался на чужой базе. Она не была активна, но все равно было опасно. Люди способны на что угодно, когда дело касается их убеждений и защиты их семей.

– Многие ребята были на самом деле классные. Они были прямо как мы. Парни, защищающие свою страну или, по крайней мере, пытающиеся защитить, делая то, что им сказали. К тому же, там были и те, кто нас ненавидел и просто хотели, чтобы мы ушли. Я это понял. Я чувствовал то же самое, но это ничего бы не изменило. Мы все равно были там, и они все равно ненавидели нас. Мы просто должны были делать свою работу и двигаться дальше, все время надеясь, что слишком много насилия не будет.

– Я слышал о группах, которые раз или два нарывались на какого-нибудь мерзавца. Никто не может устранить плохих, пока не становится слишком поздно. Это заставляло нас быть настороже, но как можно контролировать что-то подобное? Нельзя, – усмехнулся я, все еще желая, чтобы все было по-другому. – Некоторые из них пытались проникнуть как тренеры. Они внедрялись, пока их не признавали хорошими и крепкими, затем они наставляли на нас оружие, потому что они верили, что такова была их судьба. Что именно это они должны были делать.

Даже сейчас я ощущал горечь, слушая эти истории. Я хотел справедливости для тех, кого никогда не встречал.

– Это происходило, но не так часто, чтобы по какой-то причине мы остановились. Это была наша работа, нравилось им это или нет.

Я вспомнил лица нескольких иракцев, которым я должен был доверять, по крайней мере, временно. Они были веселыми и сумасшедшими; невинными. Они просто тоже хотели, чтобы все это закончилось. Жизнь в стране, которая переживала трудные времена – как и любая другая – принесла с собой свою борьбу. Это была не их вина. Некоторые стороны войны могут быть гражданскими. Поэтому возможно, в конечном счёте, закончить это без больших потерь, чем необходимо. Это всего лишь люди, которые изредка поддавались гражданской стороне.

– Мы не тренировали и не прыгали на цыпочках вокруг друг друга все время. Бывали дни, когда мы просто занимались бумажной работой, – я сделал паузу, нездоровое веселье заставило меня захихикать. – Я любил те дни. Писать рапорт об успехе миссии или о ком-то, к кому я не думал, что принадлежу, было легче, чем держать оружие. Я не хотел быть там и рисковать своей шеей, и я не хотел убивать. Никто не хочет.

Было гораздо легче провести день в офисе и снова и снова писать одно и то же, считать количество запасов, составлять списки имен и дат. Я сделал бы что угодно, чтобы оставаться в том офисе каждый день, даже если большую часть времени мне было до смерти скучно. Бумажной работе не было видно ни конца, ни края.

– И потом, бывали дни, когда у нас было свободное время. По утрам мы ходили в спортзал, ели, производили учет нашего снаряжения, и оставшуюся часть времени проводили, пытаясь оставаться спокойными. Расслабляясь. Нормального всегда было мало, и этого никогда не было достаточно.

– Что именно ты делал? – спросила Грейс, ее негромкий голос пронзил мои воспоминания.

Я пожал плечами.

– Ничего особенного. Видеоигры, чтение, все, что, как нам казалось, было в нашем распоряжении.

– Я не осознавала, что все это у вас было там.

Я слегка пожал плечами.

– Не многим людям так повезло.

Это была попытка сосредоточиться, прежде чем нам пришлось внедриться в другую структуру. Прежде чем нам пришлось увидеть разрушения на улицах, когда мы проезжали мимо.

Это был обратный отсчет.

– Райан проводил много свободных дней, составляя списки. Списки того, что ему было нужно для детской комнаты, что очень хотела Миранда или что сказал доктор на ее последнем приеме у врача. Он часами глазел на ультразвуковое изображение, которое она ему послала, – задумчиво сказал я, улыбаясь, потому что мы все знали, что он был одержим этим, неважно, как сильно, на самом деле, он пытался скрыть это. – Затем, когда он, наконец, чувствовал какое-то спокойствие по поводу того, что происходило дома, он присоединялся к нам посмотреть фильм или на барбекю. В то время я этого не понимал, но я завидовал этому. Способности забывать о том, где он находился, и способности сосредоточиться на доме... мне это было нужно.

– Уверена, это было трудно, – прошептала Грейс. – Представить не могу, каково это – не знать, что происходит дома.

Я был настолько погружен в попытки оставаться бдительным и готовым, что я забыл, как беспокоиться об обычных вещах. Спустя некоторое время ты забываешь о спортивных командах и счете, когда ты посреди пустыни, окруженный людьми, которым, на самом деле, не нравится, что ты там. Любой момент мог стать последним. Времени, чтобы по-настоящему беспокоиться о следующей игре, нет. Ты пытаешься, потому что именно это ты и должен делать, но это редко реально.

Это до сих пор странное чувство, чтобы просто забыть его. Но со временем ты осознаешь, что все излишества, которые у тебя были дома, должны там и оставаться. На самом деле они тебе больше не нужны. Особенно где-то там.

– Это раздражает, – продолжал я. – Иногда ты забываешь причины, по которым в первую очередь пошел туда. В хороший день жарко. Когда идет дождь, в конце концов, ты оказываешься по пояс в грязи. Это не самая красивая местность, особенно на базе. Все покрыто грязью и песком, и даже небо выглядит так, будто это просто пыль летает туда-сюда. Голубое небо мы редко видели. Ты начинаешь скучать по тем мелочам, о которых люди дома никогда не задумываются.

Я выпустил руку Грейс и потер ладони о бедра. Я снова начал чувствовать все те сомнения. Сомнения, из-за которых я злился в первую очередь. То, что не поддавалось контролю.

– Никто не знает, что происходит в голове у каждого, кто находится там. Это больше не работа, которая кормит твою семью или оплачивает учебу, – сказал я ей, зная, что я говорил за 99% людей, которые были там. – Я устал. Устал от запахов, воздуха, цели. С какой стати я должен оставаться и рисковать своей жизнью ради людей, которые, так или иначе, хотели, чтобы я был мертв? Ради чего? Чтобы учить нескольких людей тому, что они, возможно, используют против меня?

Я запустил пальцы в волосы и сделал глубокий, очищающий вдох. Грейс нужно было все это услышать. Она должна была знать, что разбитый человек перед ней не был пустым. Я все еще так много мог дать, и я хотел ей это дать.

– Я был там ради братьев. И только поэтому. Не из-за денег, не из гордости, – я покачал головой и сказал правду. – Я был там ради человека рядом со мной. Ради того, чей заряженный пистолет был готов стрелять, чтобы защитить меня. Я был там, чтобы защитить его.

Я так ясно помнил тот день. День, когда я знал, что, наконец-то, я нашел веские причины, чтобы быть там.

Грейс ждала. Я не знал, что она делала со своими руками, не мог видеть ее лица, но она слушала каждое произнесенное мной слово, как и всегда. Вот что заставляло меня продолжать.

– Таким образом, я открыл дверь в мой фургончик – коробку, которую я называл домом, – и приготовился ненавидеть еще один день, но прожить его, потому что проживет его Райан или нет, зависело от меня. Все зависели от них так же, как и от меня, пройдет день впустую или нет, – глубокий вдох и выдох. – Затем я опустил взгляд и увидел эти цветы.

Я сделал паузу, подыскивая правильные слова и представляя это чудо у себя в голове. Как только я это увидел, мне стало жарко. От солнца в сухой пустыне и ветра было только хуже. Я чувствовал, как песок забивался между пальцами рук и ног. Это был не гладкий, прохладный песок с пляжа. Совсем нет. Он скорее напоминал меловую пыль. Безжизненную. Он прилипал ко всему, пока цвет под ним не терялся.

– Это был просто сорняк. Что-то, что просто растет в сухой и раскаленной жаре пустыни, в пыли и песке. И эти цветы... это был первый цвет, кроме коричневого, который я видел за последние месяцы. Я до сих пор четко могу видеть его в голове. Белый цвет. Такой белый, что это было скорее отсутствие цвета, но, по-моему, он был живой.

– Листья были покрыты пылью так, что нельзя было увидеть зеленый цвет, а этот цветок, он просто был там. Окруженный пустотой.

Это было гребаное чудо.

Я улыбнулся.

– И я подумал, вот в чем все дело. Находить прекрасное в некрасивом, хорошее в плохом, светлое в мрачном. Эта одна крошечная вещь, она была для меня. Это было напоминание, что жизнь не обязательно должна быть чистой и совершенной, чтобы быть красивой.

Я закрыл глаза, и изображение осталось в голове. Тот маленький, незначительный цветок держал мой мир на своих лепестках. Хрупкий мир на тонкой поверхности.

– Я уехал с базы в тот день, а когда вернулся, он исчез. Завял и уже погиб. Даже то, что рождено расти в наихудших условиях, не смогло выжить там. Потому что жизнь, которую мы получаем, бесценна. В эту секунду есть, а в следующую – уже нет. Но тот цветок – тот безупречно белый цветок – был единственным, что я видел в пыли, – я сглотнул густой комок, который образовался у меня в горле, и продолжил. – Должно быть, жизнь такая. Каким-то образом я забыл, что это значило для меня.

Грейс и понятия не имела, как близко я подошел к тому, чтобы полностью забыть. Человек может лишь так много взять, прежде чем жизнь возьмет над ним верх. Я не хотел, чтобы меня спасали, но она сделала это, прежде чем я смог моргнуть. Она заботилась обо мне достаточно, чтобы стать светом в моем мрачном, хрупком мирке.

Я откинулся назад на диване и повернул лицо к потолку.

– Я прошел через ад, видел то, что ты могла бы видеть только в кошмарах, и я выступал против людей в три раза больше меня. Ты бы подумала, что я был готов к чему угодно, но я не был готов. Я до сих пор боюсь темноты и монстров, притаившихся там, – я сделал глубокий вдох и заставил себя сказать то, что я по-настоящему чувствовал. – Ты – единственный свет, который я вижу, Грейс, и для человека, который до сих пор чувствует необходимость прятаться ночью под одеялом, ты – офигенное чудо.

Грейс затаила дыхание. Я мог сказать об этом по полной тишине рядом со мной. Я нерешительно протянул руку и снова попытался на ощупь найти ее руку. Когда мои пальцы обвили ее пальцы, я снова поднял их к своим губам, почти отчаянно желая почувствовать ее.

– Ты спросила меня, почему ты, – пробормотал я, почти касаясь ее кожи.

Она напряглась и выдохнула.

– Это ты, потому что, может быть, я и сломлен и разбит, но когда я с тобой, я еще никогда не чувствовал себя более полноценным.

К моему разочарованию, она убрала свою руку, но паника была недолгой. Она взяла в руки мое лицо, повернув его к себе. В миллионный раз мне захотелось, чтобы ее лицо появилось у меня перед глазами. Хотя бы один раз.

– Меррик. Ты не сломан. Может быть, немного поцарапан, – подчеркнула она. – Но иногда царапины делают вещи красивее.

Я схватил ее маленькую руку в свою и повернул голову, чтобы поцеловать ее ладонь. Она всхлипнула, когда я отстранил губы от ладони, ее голос послал по венам разряд.

Слабым движением она потянула мои руки вперед, направляя их ближе к себе, пока я не обнял руками ее лицо.

– Ты все еще хочешь меня видеть?

– Больше, чем когда-либо, – признался я.

Ее кожа была такой нежной, как бархат или шелк. Я боялся, что если я был недостаточно нежным, я мог причинить ей боль. Мои пальцы были не такими шершавыми, как обычно, но они не заслуживали того, чтобы касаться ее прекрасной кожи.

Она меня не остановила.

Я перемещал руки по ее щекам, ее подбородку, чувствуя каждую черточку ее лица и рисуя в своем воображении ту совершенную картинку, которую мои глаза так отчаянно силились увидеть. Мне хотелось коснуться ее губ, но я оставил их на десерт. Они, несомненно, лишили бы меня дыхания.

Придвинувшись вперед, я запустил пальцы в ее волосы и обнаружил, что они длиннее, чем я себе представлял. Пряди скользили между пальцами как шелк; невероятно.

Она судорожно вздохнула.

– Все в порядке? – спросил я хриплым голосом.

– Да, – прошептала она в ответ.

У меня дрожали руки, я скользнул и накрыл пальцами ее уши, почувствовав пирсинг в верхнем хряще ее левого уха. Боже, мне он нравился. Почему-то этот пирсинг мне показался таким сексуальным.

Я еще раз скользнул пальцами вниз к ее подбородку и прижал большие пальцы изнутри, пока не коснулся ее носа. Он был такой миниатюрный. Улыбаясь, я слегка шлепнул по кончику носа.

– Ты была права. Этот нос маленький, но он точно прямой.

Она захихикала, судорожно вздохнув.

– Я такая, как ты себе представлял?

Я провел большим пальцем между ее бровей и почувствовал мягкие беспокойные линии на ее лбу.

– Лучше, Грейс. Гораздо лучше, и это о многом говорит. Ты прекрасна.

Я почувствовал движение ее щек под моими руками. Она улыбалась.

Я не мог устоять. Я должен был узнать, как выглядела эта улыбка, какой она была. Я опустил руки, кончиками пальцев нащупал ее полные, нежные губы. Она перестала улыбаться, но я не мог позволить себе разочароваться.

Будет еще намного больше возможностей заставить ее улыбаться, и я уверен на все сто, что я воспользуюсь каждой из них.

Я дернул ее за нижнюю губу большим пальцем, желание попробовать эту губу на вкус было сильнее, чем когда-либо. Ее дыхание касалось моих пальцев, пока я пытался запомнить это ощущение.

– Я хочу поцеловать тебя.

Я задержал дыхание, ожидая ее разрешения, хотя мне было все равно, получу я его или нет. Спустя столько времени ничто не могло помешать мне попробовать Грейс. Всего один разок. И все. Мне это было нужно больше, чем нужно было дыхание.