Текст книги "Грязные войны: Поле битвы — Земля"

Автор книги: Джереми Скейхилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 56 страниц)

Десятилетие спустя, даже до 11 сентября, неоконсерваторы, вернувшиеся к власти при администрации Буша, вытащили эти планы из небытия и принялись реализовывать их. Главный упор был сделан на возможность применения силы со стороны США, а также создание оснащенных по последнему слову техники подразделений специального назначения. «В будущем веке наши силы должны быть подвижными, мощными, легко развертываемыми и требовать минимального материально-технического обеспечения», – заявил Джордж Буш в ходе своей предвыборной кампании 1999 г., магистральные направления которой были разработаны Вулфовицем и другими неоконсерваторами. «Мы должны быть в состоянии перебрасывать наши войска на большие расстояния за дни и недели, а не за месяцы. На земле наши тяжелые подразделения должны стать легче. Наши легкие силы должны быть более смертоносными. И все силы должны развертываться быстрее и проще»[25]25
  Prepared address of George W. Bush, «А Period of Consequences», The Citadel, Charleston, SC, September 23, 1999.


[Закрыть].

Неоконсерваторы рассматривали также возможность дальнейшего укрепления доминирующего положения США в области контроля над мировыми природными ресурсами, предусматривая прямое противодействие стоявшим на пути к этому народам и государствам. Активно рассматривались вопросы смены правительств в ряде стран, особенно в богатом нефтью Ираке. «Неоконсерваторы были горячими сторонниками американского военного вмешательства, при этом немногие из них служили в армии, а еще меньшее число когда-либо избиралось на государственные должности, – заметил Джим Лоуб, журналист, исследовавший развитие неоконсервативного движения в десятилетие, предшествовавшее 11 сентября. – Их отличало неустанное стремление к военному господству в мировом масштабе, а также презрение к ООН и к многосторонности в более общем смысле слова»[26]26
  Lobe, «Cold War ‘Intellectuals.’»


[Закрыть]. Лоуб добавил: «По мнению неоконсерваторов, Соединенные Штаты олицетворяют собой в мире силу добра. У них есть моральное право применять эту силу. Военная мощь этой силы должна быть непреодолима. Сила должна действовать по всему миру. Ее не должны сдерживать многосторонние обязательства. Она может применяться в одностороннем порядке для обеспечения своих интересов и защиты своих ценностей. Она должна находиться также в стратегическом союзе с Израилем. «Саддам должен уйти, – говорят неоконсерваторы, – поскольку он представляет угрозу Израилю и Саудовской Аравии и поскольку накопил и использовал оружие массового поражения». Деятели PNAC утверждали: «Соединенные Штаты в течение десятилетий стремились играть все более доминирующую роль в обеспечении региональной безопасности Персидского залива. В то время как непосредственным оправданием этого сейчас является неурегулированный конфликт вокруг Ирака, необходимость значительного американского военного присутствия в зоне Залива будет сохраняться и после разрешения вопроса с режимом Саддама Хуссейна»[27]27
  «Rebuilding America’s Defenses», p. 14.


[Закрыть]. Буквально через несколько недель после того, как Рамсфелд и Чейни заняли свои посты в администрации, они начали оказывать давление с целью дезавуировать подписание Клинтоном в последние дни своего президентства так называемых Римских статутов, признававших легитимность международного уголовного суда. Они не потерпели бы возможного преследования американских сил за действия, совершенные ими в различных странах мира. Вскоре после того, как он стал министром обороны, Рамсфелд написал, что хотел бы, чтобы его юридическая служба – а также юридические службы других правительственных агентств США – как можно скорее определили бы «как нам выбраться из всего этого и отменить подпись Клинтона»[28]28
  Факс, направленный Дональдом Рамсфелдом советнику по национальной безопасности Кондолизе Райс, «Subject: International Criminal Court», February 23, 2001, http://rumsfeld.com/library.


[Закрыть]. Даже среди ветеранов внешнеполитического сообщества республиканцев эти люди считались экстремистами. «Когда мы увидели, что они возвращаются, все наши, кто еще оставался на своих местах, сказали: «Боже, сумасшедшие возвращаются». Так мы называли этих людей», – вспоминал Рэй Макговерн, отслуживший 27 лет в ЦРУ[29]29
  Transcript, «‘The Crazies Are Back’: Bush Sr.’s Briefer Discusses How Wolfowitz and Allies Falsely Led the U.S. to War», Democracy Now! September 17, 2003.


[Закрыть]. Когда Джордж Буш-старший занимал пост вице-президента, он был его пресс-секретарем по вопросам национальной безопасности, а в конце 1970-х гг. служил под его руководством в ЦРУ. Макговерн заметил, что, как только неоконсерваторы пришли к власти, они немедленно достали из помойного ведра идеи, выброшенные туда руководителями внешней политики предыдущих республиканских администраций. «Скоро эти идеи восстанут из пепла и будут применены на практике. Эти чиновники [неоконсерваторы] верили, что мы имеем большое влияние и должны пользоваться им. Мы должны укрепить свою роль в регионах, имеющих для нас критическое значение, например на Ближнем Востоке», – вспоминал Макговерн.

В течение десятков лет Чейни и Рамсфелд были ключевыми лидерами воинствующего движения, действовавшего вне рамок правительства, а во времена республиканских администраций – и из стен самого Белого дома. Его задачей было предоставить исполнительной ветви правительства США беспрецедентные полномочия по ведению секретных войн, бесконтрольному проведению тайных операций, слежке за гражданами своей страны. По их мнению, контроль за такими операциями находился вне сферы компетенций конгресса, он должен был всего лишь финансировать проводившие их агентства. Для них президентство должно было стать своего рода диктатурой в сфере национальной безопасности, подотчетной только своему собственному пониманию того, что в данной ситуации лучше всего для страны. Впервые этим двум людям довелось работать вместе в Белом доме у Никсона в 1969 г. Тогда Рамсфелд нанял на работу аспиранта Чейни в качестве своего помощника в Отделе экономических возможностей[30]30
  Charlie Savage, Takeover: The Return of the Imperial Presidency and the Subversion of American Democracy (New York: Bay Back Books, 2008), p. 9.


[Закрыть]. Для Чейни это послужило стартом карьеры, приведшей его в коридоры власти республиканской элиты, а также положившей начало делу его жизни – работе по дальнейшему усилению исполнительной ветви власти. После скандалов, потрясших устои Белого дома Никсона в 1970-х – секретных бомбардировок Лаоса и Камбоджи, раскрытия списка «внутренних врагов» и печально известного проникновения в штаб кандидата в президенты от демократической партии в гостинице «Уотергейт», конгресс США начал атаку на привилегии исполнительной власти и чрезвычайную секретность, пронизывавшую всю администрацию. Конгресс осудил бомбардировки Лаоса и Камбоджи[31]31
  Ibid, pp. 25–26.


[Закрыть], а также преодолел попытку Никсона наложить вето на Закон о военных полномочиях 1973 г., серьезно ограничивавший возможность президента санкционировать военные действия[32]32
  Richard L. Madden, «House and Senate Override Veto by Nixon on Curb of War Powers; Backers of Bill Win Three-Year Fight», New York Times, November 7,1973.


[Закрыть]. Он обязывал президента «консультироваться с конгрессом перед тем, как применять вооруженные силы США в военных действиях или ставить их в ситуацию, при которых неизбежность их вовлечения в военные действия диктуется обстоятельствами»[33]33
  Joint Resolution Concerning the War Powers of Congress and the President, Pub. L. №. 93-148, Sec. 3–4(1973).


[Закрыть]. В отсутствие официального объявления войны, президент должен был в течение 48 часов в письменной форме известить конгресс о любом применении военной силы, «об обстоятельствах, потребовавших введение в действие Вооруженных сил США, конституционных и законодательных полномочиях, в рамках которых были произведены подобные действия, а также о предполагаемом объеме и продолжительности конфликта или задействования Вооруженных сил». Чейни считал Закон о военных полномочиях антиконституционным и ограничивающим права президента как Верховного главнокомандующего. Он назвал это время «низшей точкой» полномочий президентской власти США[34]34
  Bob Woodward, «Cheney Upholds Power of the Presidency; Vice President Praises Bush as Strong, Decisive Leader Who Has Helped Restore Office», Washington Post, January 20,2005.


[Закрыть].

После того как уотергейтский скандал вынудил Никсона уйти в отставку, Чейни продолжил работать в качестве главы администрации президента Форда, а Рамсфелд стал самым молодым министром обороны за всю историю США. В 1975 г. конгресс стал более активно исследовать скрытый мир тайных операций Белого дома. Эта работа проводилась в рамках деятельности комитета Черча, названного так по имени его председателя сенатора от Айдахо Фрэнка Черча. Комитет расследовал широкий спектр нарушений, допущенных исполнительной властью, включая проводившуюся на территории США слежку за гражданами страны[35]35
  Select Committee to Study Governmental Operations with Respect to Intelligence Activities, Final Report; Book III: Supplementary Detailed Staff Reports on Intelligence Activities and the Rights of Americans, Senate Rep. №. 94-755 (1976).


[Закрыть]. Деятельность комитета позволила нарисовать картину незаконных секретных операций, проводившихся без какого бы то ни было контроля со стороны конгресса или судебных властей. Комитет также расследовал участие Соединенных Штатов в свержении и убийстве демократически избранного президента-социалиста Сальвадора Альенде в Чили в 1973 г.[36]36
  Select Committee to Study Governmental Operations with Respect to Intelligence Activities, Staff Report, Covert Action in Chile, 1963–1973 (1975).


[Закрыть], хотя президент Форд, ссылаясь на привилегии исполнительной власти, завел это расследование в тупик[37]37
  Senate Select Committee to Study Governmental Operations with Respect to Intelligence Activities (The Church Committee), United States Senate website, accessed October 5,2012, www.senate.gov/artandhistory/history/common/investigations/ChurchCommittee.htm.


[Закрыть]. В ходе расследований, проводившихся комитетом Черча, Чейни попытался заставить ФБР заняться делом известного журналиста Сеймура Херша, попытавшись предъявить ему и газете New York Times обвинение в шпионаже в отместку за разоблачение фактов незаконной слежки за гражданами США, проводившейся ЦРУ на территории страны. Целью подобного шага было запугать других журналистов, которые имели возможность раскрыть спорные секретные действия Белого дома.

ФБР отвергло требования Чейни пойти по следу Херша[38]38
  Adam Liptak, «Cheney’s To-Do Lists, Then and Now», New York Times, February 11,2007.


[Закрыть]. Итоговые результаты деятельности комитета Черча стали кошмаром для Чейни и его движения за расширение полномочий исполнительной власти. Были созданы сенатские комитеты, задачей которых стало на законных основаниях контролировать проведение США разведывательных операций, включая секретные действия[39]39
  Overview of the Senate Select Committee on Intelligence, Responsibilities and Activities, SSCI website, accessed October 5,2012, www.intelligence.senate.gov/about.html; «The CIA and Congress: The Creation of the HPSCI», CIA website, accessed October 5, 2012, www. cia.gov/news-information/featured-story-archive/2011-featured-story-archive/cia-and-congress-hpsci.html.


[Закрыть]. В 1980 г. конгресс принял закон, обязывавший Белый дом отчитываться обо всех своих шпионских программах перед вновь созданными комитетами по разведке[40]40
  Intelligence Authorization Act for FY1981, Pub. Law 96-450 (1980). Глава V закона: «Подотчетность разведывательной деятельности» гласит: «Директор ЦРУ, а также все начальники департаментов, агентств и иных органов Соединенных Штатов, занимающихся разведывательной деятельностью… должны предоставлять Комитету сената по разведке и Комитету палаты представителей по разведке… полную и своевременную информацию обо всей разведывательной деятельности, находящейся в сфере полномочий или ведущейся соответственными государственными органами и службами Соединенных Штатов или от их имени».


[Закрыть]. Чейни и Рамсфелд в ходе своих будущих карьер потратят массу времени в попытках помешать работе этих структур.

К концу срока полномочий либеральной администрации Картера Чейни сделал вывод о том, что власть президента была «серьезно ослаблена»[41]41
  Savage, Takeover, р. 43.


[Закрыть]. В годы президентства Рейгана Чейни был членом палаты представителей конгресса от штата Вайоминг. В этом качестве он был горячим сторонником радикальных усилий, предпринимавшихся Рейганом для восстановления полномочий Белого дома. Как заявил в своей книге «Переворот: возвращение имперского президентства и ниспровержение американской демократии» лауреат премии Пулитцера Чарли Сэвидж, Министерство юстиции при Рейгане стремилось положить конец «возрождению власти конгресса», начавшемуся в 1970-е гг. Он обратил внимание на доклад, призывавший Белый дом не обращать внимания на законы «неконституционно ограничивающие деятельность исполнительной власти». Вместо этого Белый дом Рейгана мог использовать официальные письменные заявления президента для того, чтобы давать свое толкование законов, а также пользоваться его указами для того, чтобы обойти надзор со стороны конгресса[42]42
  Ibid.


[Закрыть]. В начале 1980-х гг. администрация Рейгана глубоко увязла в подпитке правых повстанцев, воевавших с левым правительством сандинистов в центральноамериканской стране Никарагуа. Центральным элементом этой программы была тайная поддержка США «эскадронов смерти» правых сил. Рейган также отдал приказ о минировании гаваней вокруг Никарагуа, что привело к обвинениям Америки со стороны Международного суда в незаконном использовании силы[43]43
  «Case Concerning the Military and Paramilitary Activities in and Against Nicaragua (Nicaragua v. United States of America)», Summary of the Judgment, International Court of Justice, June 27,1986.


[Закрыть].

Когда в 1984 г. с принятием «поправки Боланда» конгресс наконец предпринял шаги по полному запрету оказания контрас какой-либо помощи со стороны США, некоторые сотрудники рейгановского Белого дома, возглавлявшиеся работавшим в Совете национальной безопасности полковником Оливером Нортом, начали реализацию секретного плана, имевшего целью оказание финансовой помощи правым повстанцам, что являлось прямым нарушением действующего законодательства США[44]44
  Senate Select Committee on Secret Military Assistance to Iran and the Nicaraguan Opposition and House Select Committee to Investigate Covert Arms Transactions with Iran, Report of the Congressional Committees Investigating the Iran-Contra Affair, with Supplemental, Minority, and Additional Views, Senate Rep. №. 100–216, House Rep. №. 100–433 (1987), pp. 498–500.


[Закрыть]. Средства были выручены от нелегальной продажи оружия правительству Ирана. Эти поставки также осуществлялись в нарушение международного эмбарго. Позднее обвинения в участии в этих незаконных операциях были предъявлены четырнадцати членам администрации Рейгана, включая и министра обороны[45]45
  Paula Dwyer, «Pointing a Finger at Reagan», Businessweek, June 23,1997.


[Закрыть]. Когда разразился скандал «Иран-контрас», и конгресс начал агрессивно выяснять его причины, Чейни выступил в роли основного защитника Белого дома на Капитолийском холме, сообщив свое особое мнение, защищавшее тайную программу США, которую сочло незаконной большинство его коллег по конгрессу. Подготовленный Чейни «доклад меньшинства», защищавший Белый дом, осудил расследование конгрессом дела «Иран-контрас», назвав действия законодателей «истерикой»[46]46
  Senate Select Committee on Secret Military Assistance to Iran and the Nicaraguan Opposition and House Select Committee to Investigate Covert Arms Transactions with Iran, Report of the Congressional Committees Investigating the Iran-Contra Affair, Section II: Minority Report, Senate Rep. №. 100–216, House Rep. №. 100–433 (1987), pp. 437, 469.


[Закрыть]. В докладе утверждалось, что исторический опыт «оставляет крайне мало сомнений в том, что именно от президента ожидается исполнение ведущей роли в проведении внешней политики Соединенных Штатов». В заключение доклад говорил: «Действия конгресса по ограничению свободы действий президента в этой области должны рассматриваться со значительной долей скептицизма. Если они создают помехи основополагающим функциям президента по проведению внешней политики, их следует отменить».

Президент Джордж Буш-старший помиловал союзников Чейни, осужденных в связи с делом «Иран-контрас», а сам Чейни продолжил работать с ним в качестве министра обороны во время войны в Персидском заливе 1991 г. Все это время он продолжал развивать свою идею построения в высшей степени могущественной исполнительной ветви власти. Занимая пост министра обороны, Чейни начал сеять семена еще одной программы, которая должна была способствовать консолидации ведущего положения исполнительной власти. Он заказал у нефтяного гиганта Halliburton исследование, содержавшее план возможно большей приватизации военно-бюрократического аппарата[47]47
  Tom Squitieri, «Role of Security Companies Likely to Become More Visible», USA Today, April 1, 2004.


[Закрыть]. Чейни достаточно рано осознал, что использование частных компаний для ведения войн в интересах США, создаст новое препятствие контролю за этой деятельностью и позволит обеспечить большую секретность как при планировании, так и при ведении подобных войн, как объявленных, так и необъявленных. Затем Чейни возглавил Halliburton и занимал этот пост большую часть 1990-х гг., возглавляя работу по созданию теневой корпоративной армии, которая в конечном итоге станет стержнем его тайных и явных войн, когда в 2001 г. он вернется в Белый дом. В годы правления Клинтона Чейни также провел определенное время в неоконсервативном Американском институте предпринимательства, разрабатывая политические и военные вопросы, которые могли быть поставлены на повестку дня в случае прихода к власти его партии[48]48
  Savage, Takeover, p. 67.


[Закрыть]. После инаугурации президента Джорджа Буша-младшего Чейни стал самым влиятельным вице-президентом за всю историю этой должности. И он не терял времени для того, чтобы еще больше расширить эту власть.

10 сентября 2001 г., за сутки до того, как самолет компании American Airlines, выполнявший рейс № 77 врезался в западную стену Пентагона, Дональд Рамсфелд произнес в этом здании одну из своих первых программных речей в качестве министра обороны. Внутри Пентагона висели два портрета Рамсфелда – один изображал самого молодого министра обороны в истории США, другой – самого старого[49]49
  К этому моменту второй портрет был всего лишь фотографией, вскоре замененной настоящей картиной, стоимостью около 50 тыс. долл. См. Christopher Lee, «Official Portraits Draw Skeptical Gaze», Washington Post, October 21, 2008.


[Закрыть].11 сентября еще не наступило, однако Рамсфелд поднялся в этот день на трибуну, чтобы выступить с объявлением войны.

«Сегодня я буду говорить о противнике, представляющем угрозу, очень серьезную угрозу безопасности Соединенных Штатов Америки, – ревел Рамсфелд. – Этот противник является одним из последних бастионов централизованного планирования. Он правит, навязывая свои пятилетние планы. Из единой столицы его требования простираются через часовые пояса, континенты, океаны и за их пределы. Со звериным постоянством он душит свободную мысль и давит новые идеи. Он уничтожает систему обороны Соединенных Штатов и подвергает риску жизни мужчин и женщин, носящих военную форму»[50]50
  Transcript, Donald Rumsfeld remarks, «DOD Acquisition and Logistics Excellence Week Kickoff – Bureaucracy to Battlefield», The Pentagon, September 10, 2001.


[Закрыть]. Так говорил ветеран холодной войны Рамсфелд, обращаясь к своим новым сотрудникам. «Возможно, вам кажется, что под этим противником я подразумеваю бывший Советский Союз, но этот враг уже умер. Сегодняшний враг хитрее и неумолимее. Вы можете подумать, что я говорю об одном из последних дряхлых диктаторов, доживающих свой век в этом мире. Но их дни тоже уже почти сочтены, а их силы и величина несопоставимы с тем врагом, о котором я говорю. Этот враг находится ближе к нашему дому. Это – бюрократия Пентагона». «Ставки, – заявил он, – очень высоки. В конечном счете – это вопрос жизни и смерти для каждого американца». Рамсфелд рассказал своей аудитории, состоявшей из бывших руководителей военной промышленности, ставших чиновниками Пентагона, о своих планах по осовремениванию американских способов ведения войны. «Кто-то может спросить, как может министр обороны нападать на Пентагон перед лицом его сотрудников? – спросил Рамсфелд присутствующих. – Этим людям я отвечу, что не имею ни малейшего желания ударить по Пентагону. Я хочу освободить его. Нам надо спасти его от себя самого». Позднее Рамсфелд и его команда назовут это «революцией в военном деле»[51]51
  Paul C. Light, «Rumsfeld’s Revolution at Defense», Brookings Policy Brief Series, Paper №. 142, Brookings Institution, July 2005.


[Закрыть].

Звездная внешнеполитическая команда Буша пришла к власти с мыслями о радикальной реорганизации военных структур США, чтобы покончить с тем, что называлось ими ослаблением обороны страны в эпоху Клинтона, а также придать новый импульс развитию масштабных систем противоракетной обороны, столь любимых Рейганом и другими рыцарями холодной войны[52]52
  James M. Lindsay and Ivo H. Daalder, «The Bush Revolution: The Remaking of America’s Foreign Policy», Brookings Institution, May 2003.


[Закрыть]. Заместитель Рамсфелда, Дуглас Фейт вспоминает: «Террористическая угроза, которую представляли сторонники джихада, конечно, была в списке проблем, стоящих перед администрацией Буша-младшего в начале ее работы в 2001 г. Но ей уделялось меньше внимания, чем, например, России»[53]53
  Douglas Feith, War and Decision: Inside the Pentagon at the Dawn of the War on Terrorism (New York: Harper, 2009), p. 1.


[Закрыть]. В первые дни работы администрации под «терроризмом» понимались в первую очередь угрозы, исходящие от таких государств, как Иран, Сирия, Северная Корея и Ирак, а в качестве метода борьбы предполагалась смена соответствующих режимов. В 1990-е гг. Чейни и Рамсфелд потратили много времени на разработку курса по переделу границ на Ближнем Востоке, но они не обращали внимания на ту угрозу, которую представляли «Аль-Каида» и другие террористические группы. Все их мысли были посвящены Ираку, а не «Аль-Каиде». «С самого начала мы создавали дело против Саддама Хуссейна, рассматривали разные варианты его ухода из власти и превращения Ирака в новое государство», – вспоминал бывший министр финансов Пол О’Нил[54]54
  Ron Suskind, The Price of Loyalty: George W. Bush, the White House, and the Education of Paul O’Neill (New York: Simon and Schuster Paperbacks, 2004), p, 86.


[Закрыть]. «Если бы нам удалось это сделать, все проблемы были бы решены. Дело было только за тем, чтобы найти способ. В таком тоне все и шло. Президент говорил нам: «Прекрасно. Найдите, как мне это сделать». На втором заседании Совета национальной безопасности новой администрации, состоявшемся 1 февраля 2001 г. Рамсфелд прямо сказал: «Сейчас нам следует думать о том, как преследовать Саддама».

Это звучит иронично, но, несмотря на всю браваду Рамсфелда о слабостях эпохи Клинтона, на обвинения неоконсерваторов в том, что демократы спали у штурвала, вместо того чтобы следить за «Аль-Каидой», сам Рамсфелд изначально не оценил масштабов угрозы, представляемой этой террористической группой. Для этого понадобилось 11 сентября. Журналист Боб Вудворд рассказал о встрече, которая, как утверждается, произошла 10 июля 2001 г., то есть за два месяца до террористических ударов. В ней участвовали директор ЦРУ Джордж Тенет и Кофер Блэк, начальник антитеррористического центра ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния. Они обсуждали последние разведданные относительно бен Ладена и «Аль-Каиды». Блэк, как сообщает Вудворд, «продемонстрировал подборку документов, состоявших из перехваченных сообщений и других совершенно секретных разведывательных данных, указывавших на рост вероятности того, что «Аль-Каида» в ближайшее время нанесет удар по территории Соединенных Штатов. Это была масса отдельных фрагментов и точек, которые, тем не менее складывались в убедительную картину. Она была настолько убедительна для Тенета, что он решил немедленно отправиться вместе с Блэком в Белый дом»[55]55
  Bob Woodward, State of Denial: Bush at War, Part HI (New York: Simon and Schuster Paperbacks, 2006), p. 49.


[Закрыть]. В это время «Тенет испытывал сложности с вводом в действие плана немедленного ответа бен Ладену, отчасти и потому, что министр обороны Дональд Рамсфелд постоянно ставил под сомнение данные перехватов информации, совершенных Агентством национальной безопасности и другие разведывательные сведения. «Не является ли это огромным обманом, – спрашивал Рамсфелд. – Возможно, все это всего лишь часть плана по выявлению реакций и оборонительных мер США?» Еще раз пересмотрев вместе с Блэком разведданные, Тенет прямо из машины, направлявшейся в Белый дом, позвонил советнику по национальной безопасности Кондолизе Райс. Если верить Вудворду, то во время состоявшейся в тот же день встречи с Райс Блэк и Тенет почувствовали, что «до нее не доходит серьезность ситуации. Она была вежлива, но они почувствовали, что она отказывается верить услышанному». Позже Блэк вспоминал: «Единственное, что мы не сделали, так это не нажали на спусковой крючок пистолета, который был нацелен ей в голову».

Затем, 11 сентября, самолеты, пилотируемые угонщиками, врезались в башни-близнецы и в Пентагон. Рамсфелд и его команда быстро поняли, каким образом борьба с терроризмом не только не подрывает их планов относительно Ирака, а наоборот, способна даже служить оправданием для этих действий. Возможно, еще более важен тот факт, что ситуация, сложившаяся после 11 сентября, позволила Рамсфелду, Чейни и их сторонникам реализовать долго вынашивавшиеся амбициозные планы создания всемогущей исполнительной ветви власти, с фактически ничем не ограниченным правом вести войну везде, где угодно, правом, которое они в своих мыслях оправдывали существованием глобальной угрозы безопасности страны. Цели и планы, которые до того обсуждались ими полушепотом на неофициальных встречах, скоро должны были стать официальной политикой Соединенных Штатов.

Когда группа военных советников президента Буша начала обсуждать планы ответа на удары 11 сентября, Рамсфелд сразу же начал настаивать на немедленном включении в список целей Ирака. Накануне назначенных на выходные дни 15–16 сентября 2001 г. встреч в Кемп-Дэвиде Фейт составил для Рамсфелда меморандум, в котором перечислялись «приоритетные цели для первоначальных действий», к которым относились: «Аль-Каида», движение «Талибан» и Ирак[56]56
  Feith, War and Decision, p. 51.


[Закрыть]. «Повестка дня была совершенно ясна уже вечером 11 сентября», – сказал, беседуя со мной, генерал Хью Шелтон, во время описываемых событий бывший председателем Объединенного комитета начальников штабов и самым старшим из военных советников Буша[57]57
  Интервью автора с генералом в отставке Хью Шелтоном, март 2011. В случае, если не указано иного, вся информация и сведения, приписываемые генералу Шелтону, взяты из данного интервью.


[Закрыть]. Он добавил, что Рамсфелд и Вулфовиц сразу же начали настаивать на ударе по Ираку. «Нам надо идти в Ирак. Мы должны сделать это прямо сейчас», – говорили они. «Хотя не было ни малейшего доказательства или намека на то, что события 11 сентября как-то связаны с Ираком, – добавил Шелтон. – Но да, барабанный бой начался уже этим вечером. Им не понравилось то, что в тех планах ответа на события 11 сентября, которые я в тот раз принес с собой, не было никаких планов, касавшихся Ирака». Ричард Кларк вспоминал, что 12 сентября президент Буш трижды попросил его найти «любые доказательства», способные обвинить в случившемся Ирак[58]58
  Richard Clarke, Against All Enemies: Inside America’s War on Terror (New York: Free Press, 2004), p. 32.


[Закрыть]. Вулфовиц направил Рамсфелду записку по стретегическим вопросам, где заявлялось, что «даже десятипроцентный шанс того, что за событиями 11 сентября стоит Саддам Хусейн, означал, что устранение этой угрозы должно стать первоочередной задачей»[59]59
  9/11 Commission Report, pp. 335–336.


[Закрыть]. К лагерю противников вторжения в Ирак, к которому принадлежал Шелтон, присоединился и один из его предшественников, Государственный секретарь генерал Колин Пауэлл. За десять лет до этого, во время войны в Персидском заливе, у Пауэлла уже была стычка с Вулфовицем, тогда заместителем министра обороны, а также гражданскими идеологами-руководителями, работавшими в Пентагоне[60]60
  «The War Behind Closed Doors», Frontline, PBS, February 20, 2003.


[Закрыть]. Они хотели направить американские войска до самого Багдада, чтобы свергнуть Саддама. Однако Пауэлл и традиционные консерваторы, такие как бывший Государственный секретарь Джеймс Бейкер и Брент Скоукрофт выиграли этот спор. Теперь, когда у всех в памяти были свежи удары 11 сентября, Вулфовиц и поддерживавшие его идеологи были уверены в том, что им удастся добиться своих целей.

Как вспоминает Шелтон, в Кемп-Дэвиде Вулфовиц продолжал настаивать на атаке Ирака даже после того, как Шелтон, Пауэлл и высокопоставленные представители разведки заявили об отсутствии доказательств, позволяющих предположить, что Ирак как-то связан с террористами. По мере того как дискуссия сосредоточилась на вопросе об Афганистане и ударе по этому основному прибежищу «Аль-Каиды», будучи верным себе, Вулфовиц вновь затронул интересовавший его вопрос: «Мы должны воспользоваться этим предлогом для атаки Ирака», рассказывает Шелтон. Одним из экспертов, консультировавших президента в первые дни после событий 11 сентября был и доктор Эмиль Накле, занимавший в то время пост старшего аналитика ЦРУ. Накле работал в Управлении уже десять лет, проведя большую часть этого времени в поездках под видом ученого по мусульманским странам всего мира. Будучи основателем программы ЦРУ по стратегическому анализу политического ислама, а также ее приглашенным лектором по вопросам воинствующих исламских движений и ближневосточных правительств, в иерархии Управления он соответствовал генерал-лейтенанту. Как рассказал мне Накле, в ответ на постоянное давление со стороны Рамсфелда и Вулфовица, требовавших на этих первых совещаниях вторгнуться в Ирак, он в какой-то момент поднялся и сказал им: «Если вы хотите гоняться за этим сыном собаки (Саддамом), чтобы урегулировать все счета, – дело ваше. Но у нас нет данных о связях Саддама с «Аль-Каидой» или с иными террористами, у нас также нет ясности относительно наличия у него оружия массового поражения (ОМП)»[61]61
  Интервью автора с доктором Эмилем Накле, февраль 2012. Детали карьеры Накле взяты из интервью автора. Сведения о научной работе Накле в ЦРУ также содержатся в его биографии, размещенной на American Foreign Policy Project, accessed October 5,2012, http://americanforeignpolicy.org/iran-experts/emile-nakhleh.


[Закрыть]. После нескольких первых встреч, как сказал Накле, «мы с остальными аналитиками пришли к выводу о том, что они собираются воевать. Поезд уже отправился со станции вне зависимости от представленных нами разведывательных данных». Поначалу президент Буш на некоторое время отложил обсуждение иракской проблемы, поскольку в качестве кандидата в президенты обещал не заниматься «национально-государственным строительством». Он говорил, что выступает за «скромную» внешнюю политику[62]62
  Transcript, presidential debate between George W. Bush and Al Gore, Wake Forest University, Winston-Salem, North Carolina, October 11,2000, www.debates.org/index.php?page=october-11-2000-debate-transcript.


[Закрыть]. Однако его взгляды претерпевали быстрые изменения.

Потребовалось определенное время, за которое ЦРУ более десяти раз посетили Чейни и руководитель его аппарата «Скутером» Либби, чтобы накопить достаточное количество «доказательств» проведения Ираком работ по созданию ОМП, которые позволили бы двинуть вперед реализацию планов вторжения в эту страну[63]63
  Некоторые сообщения говорят о том, что Чейни свыше десяти раз был в штаб-квартире ЦРУ, в некоторых указывается несколько меньшая цифра. Dubose и Bernstein утверждают: «Чейни приезжал как минимум восемь, а может быть даже пятнадцать раз». При этом они ссылаются на источники внутри Управления, а также связанных с ним лиц. Либби был более частым посетителем. См. Tom Hamburger and Peter Wallsten (Los Angeles Times), «Cheney’s Tussles with CIA Are Subtext of Leaker Probe; Vice President’s Skeptical View of Intelligence Agency Dates Back to the Late 1980’s»·, Baltimore Sun, October 21, 2005; Lou Dubose and Jake Bernstein, Vice: Dick Cheney and the Hijacking of the American Presidency (New York: Random House, 2006, Kindle edition).


[Закрыть]. Но в то же самое время им пришлось вести войну с правительством, требовавшим контроля и подотчетности. Кампания, проводившаяся в Афганистане ЦРУ и силами специальных операций, поначалу складывалась триумфально. В то время как афганская война была источником броских заголовков, прославлявших быстрые и решительные действия американских военных в борьбе со слабым правительством талибов, Чейни и Рамсфелд со своим неоконсервативным окружением уже вовсю занимались планированием глобальной войны. Эта война будет иметь и свой «внутренний фронт» в Америке, с незаконным прослушиванием телефонных переговоров, массовыми арестами арабов, пакистанцев и других эмигрантов-мусульман и громадным урезанием гражданских свобод американцев[64]64
  Martha Mendoza (AP), «One Man Still Locked Up from 9/11 Sweeps», Washington Post, October 14, 2006.


[Закрыть]. Для того чтобы вести эту войну им необходимо было демонтировать бюрократическую систему надзора и правовой экспертизы, созданную рядом предшествующих администраций, или манипулировать ею. Все это откроет дверь применению целого ряда тактик, уже использовавшихся ранее, но теперь развертывавшихся в беспрецедентном объеме: нелегальная деятельность, тайные операции, секретные тюрьмы, похищения, а также удары по «целям высокой ценности» – этот эвфемизм теперь заменил термин «политическое убийство».

По окончании эры Рейгана – Буша-старшего, в ходе которой институт тайных операций был серьезно запятнан скандалом «Иран-контрас», президент Клинтон создал дополнительные механизмы контроля, а также жесткую юридическую систему одобрения тайных операций, предусматривавших возможность гибели людей[65]65
  Joshua A. Bobich, «Note: Who Authorized This?! An Assessment of the Process for Approving U.S. Covert Action», William Mitchell Law Review 33 (3) (April 10, 2007): 1111–1142, 1126. Подробности процесса одобрения тайных операций при администрации Клинтона взяты из указанной статьи.


[Закрыть]. Когда Клинтон или его советник по национальной безопасности предлагали какую-либо тайную операцию, это предложение проходило через целую систему внутреннего надзора: сначала оно направлялось в ЦРУ, где его законность оценивалась главным юрисконсультом, затем направлявшим его для дальнейшего рассмотрения (а возможно, по итогам юридической оценки и вносившим предложения по изменению документа) в два самостоятельных комитета ЦРУ – Группу по планированию тайных операций и Группу по оценке тайных операций. После того как эти комитеты рассматривали предложенные действия и предлагали свои изменения, документ возвращался главному юрисконсульту для окончательной юридической оценки, а затем направлялся обратно в Белый дом. Здесь он представлялся в Межведомственную рабочую группу по тайным операциям, состоявшую из представителей различных агентств, входивших в структуру органов исполнительной власти. Группа оценивала возможные последствия предлагаемой операции и вновь проверяла ее законность. После итогового рассмотрения руководителями и заместителями руководителей соответствующих агентств, план операции поступал на утверждение президенту. Подобные акции одобрялись крайне редко.

Когда в начале 2001 г. президент Буш-младший был приведен к присяге, его администрация показала, что хочет оставить существующую систему сдержек и противовесов во многом нетронутой. Подписанная Бушем 13 февраля 2001 г. президентская директива по национальной безопасности № 1 (NSPD—1) очень напоминала созданную Клинтоном систему одобрения тайных операций[66]66
  Ibid, р. 1126; memorandum from George W. Bush, «Subject: Organization of the National Security Council System», February 13, 2001. Этот меморандум также известен под названием «Президентская директива по национальной безопасности № 1» (NSPD-1). Хотя этот не имеющий грифа секретности документ не упоминает отдельно тайные операции, он имеет целью во многом сохранить имеющуюся структуру системы обеспечения национальной безопасности.


[Закрыть]. Однако в марте Буш попросил советника по национальной безопасности Кондолизу Райс запросить ЦРУ «подготовить новые планы и полномочия для ведения тайных действий в Афганистане»[67]67
  9/11 Commission Report, р. 210.


[Закрыть]. Кларк и его коллеги из ЦРУ, возглавлявшие «секцию бен Ладена», начали планировать операции, целью которых должна была стать «Аль-Каида», в то же время администрация предложила увеличить финансирование контртеррористической деятельности ЦРУ. Кларк активно выступал за нанесения по «Аль-Каиде» удара возмездия за инцидент с эсминцем Cole у берегов Йемена в октябре 2000 г.[68]68
  Ibid, р. 202.


[Закрыть] Как и при Клинтоне, многие планы предусматривали нанесение удара по руководству «Аль-Каиды» в Афганистане. В конце мая Райс и Тенет встретились с Кларком, Кофером Блэком и руководителем «секции бен Ладена», чтобы обсудить «наступательные действия» против «Аль-Каиды». ЦРУ в это время уже вело подрывную работу в отношении бен Ладена, однако общим мнением собравшихся официальных лиц стала необходимость разработки плана, который позволил бы «сломать хребет» «Аль-Каиды»[69]69
  Ibid, р. 204.


[Закрыть]. Они также поддержали оказание тайной поддержки Узбекистану, однако пока воздержались от предложения сколько-нибудь значительной поддержки Северному Альянсу и другим противникам талибов, действовавшим внутри Афганистана[70]70
  Ibid, р. 203.


[Закрыть]. Другими словами, практиковавшийся во времена Клинтона подход к Афганистану и «Аль-Каиде» был продолжен, хотя и с увеличенным финансированием и большим вниманием к этой работе.