Текст книги "Самая темная мука (ЛП)"
Автор книги: Джена Шоуолтер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)
Глава 6
«Украдем Ларец, сказали они. Будет весело, сказали они».
– Баден, сосед Разрушения
Баден боролся с тягостной позорной вялостью, Разрушение выкрикивал ругательства где-то в голове. Очевидно, Катарина подмешала ему наркотики и сбежала.
Она так слаба физически, но так сильна духом. Катарина доказала свои ум, находчивость и хитрость. Он недооценил ее. Этого больше не повторится.
Баден почти... восхищался ею сейчас. Почти.
Врагов нужно наказывать быстро и жестоко.
Разрушение впечатлить не так легко.
Только несколько минут назад зверь бесновался внутри головы Бадена... разговор о родителях заставил его вспомнить о матери, Иезавель. Ведьма, которая правила частью Преисподней до Гадеса. Сука, которая продала Разрушение одному из (бывших) князей... мужчине, что запер его в подземелье много веков назад.
Сирена заглушила воспоминания своим голосом, поэтому Баден приказал Катарине петь. Она не сирена, даже частично, и все же вызвала более сильную реакцию. Зверь не просто успокоился, он замурлыкал, полностью удовлетворенный.
Она имела власть над ним. Еще одна причина, из-за которой Катарина должна умереть.
Уши Бадена дернулись, когда входная дверь открылась. Ботинки прогрохотали по полу. Шаги слишком тяжелые, чтобы принадлежать Катарине.
Затянувшаяся напряженная пауза оборвалась после усмешки, которую он узнал. Пандора нашла его.
Должно быть, она встретила Катарину на площадке у лифтов. Пандора навредила человеку, чтобы добраться до него?
Баден рвал и метал, а зверь притих.
Пандора цыкнула.
– Видимо женщины твой криптонит[8]8
название вымышленного химического элемента, который делал Супермена слабым
[Закрыть], мой друг. Они второй раз становятся причиной твоей смерти.
Угрожает? – спросил Разрушение. Он не был уверен?
Баден изо всех сил боролся с вялостью, его нервные окончание начали покалывать, а затем вернулись к жизни.
– Помнишь чувство, как лезвие рассекает твою шею? – спросила она, поддерживая дискуссионный тон. – Не беспокойся, если нет. Я напомню тебе.
Что-то тяжелое упало на журнальный столик. Ему удалось приоткрыть веки, когда Пандора открыла молнию.
Угрожает! – заревел Разрушение. – Нужно ликвидировать.
– Когда я закончу с тобой, – продолжила Пандора, роясь внутри огромной спортивной сумки, – то убью твоих друзей. И заставлю их страдать.
Если бы она нацелилась на Бадена, не очень хорошо, но можно забить. Пусть встанет в очередь. Но желать убить его братьев и сестру? Это слишком!
Зверь заревел громче.
Она беспечно продолжила.
– Ты и другие... вы не просто отобрали у меня ларец, не просто прикончили меня. Вы разрушили мой единственный шанс на... – Пандора поджала губы, ее ноздри раздувались.
Ее единственный шанс на что? За все проведенные вместе годы она никогда не раскрывала тайн своего прошлого.
Она с лязгом соединила разные металлические детали, создав работающую на аккумуляторах цепную пилу. Когда нажала кнопку, Пандора улыбнулась, мотор взревел, лезвия начали вращаться.
Она пришла позабавиться.
Ярость поглотила его, ручейки от черных наручей разъедали его кожу, разрывали вены и зарывались глубоко в кости, заставляя их расширяться. Тем временем Разрушение бился о его грудь... грудь, которая тоже расширялась. Неестественная сила охватила его, темная и пьянящая, такого Баден еще не испытывал, словно зверь захватывал его тело.
Зверь захватил его тело.
Пандора оглядела его и нахмурилась.
– Как ты... неважно. Давай догадаюсь. Наручи делали странные вещи и со мной. Боюсь, твоя реакция немного запоздала. – Она подняла пилу над головой. – Прощай, Баден. Я бы сказала, что было приятно познакомиться, но никогда не лгу.
Он подвигал челюстью, обретя голос.
– Что на счет предупреждения Гадеса?
– Если убью тебя, то подпишу себе смертный приговор, так тому и быть.
Она шагнула к нему, но он вскочил и занес ногу, чтобы ударить ее по лодыжкам. Пандора шлепнулась на задницу, потеряв дыхание, ей удалось удержать цепную пилу, даже когда лезвие рассекло деревянный пол, и опилки разлетелись во все стороны.
Он схватил ее за ногу и повернул, жестко, ломая кости лодыжки и опрокинул ее. По крайней мере, на мгновение. Она вскрикнула, и затем замахнулась на него бензопилой. Цель: его шея. Он поднырнул и, когда представилась возможность, удал ее тыльной стороной ладони, заставляя, наконец, выпустить оружие.
Цепная пила упала, мотор заглох.
Он встал, когда она наклонилась, ее волосы торчали во все стороны, словно Пандора сунула пальцы в розетку. Клыки выдвинулись на нижнюю губу, из ее горла вырвалось слабое рычание. Такие зубы это что-то новенькое, они были больше чем у вампиров и меньше чем у медведя-оборотня. От наручей Пандоры струились такие же черные линии, как и у него, но ее переплетались с множеством бабочек, вытатуированных на ее предплечьях.
Когда Баден и другие стали одержимы демонами в первый раз, на их телах появились татуировки бабочек. Одинаковые по форме, но у каждого они располагались в разных частях тела и имели различные цвета. Пандора сама нанесла себе татуировки, каждая из которых олицетворяла одного из демонов. Насилие, Смерть, Боль, Сомнение, Гнев, Ложь, Секреты, Поражение, Разврат, Бедствие, Болезнь, Зависть, Ложная Надежда и Недоверие. Были и другие демоны, но их поместили в бессмертных, запертых в Тартаре. Тюрьме для худших преступников.
Пандора не имела претензий к тем пленникам, только к тем, кто выкрал ларец.
Бабочки стали списком убийств.
Она угрожает.
"Да. О, да".
– Где человеческая девчонка? – потребовал он ответа.
– Она отдыхает у лифтов. А что? Надеялся, что она придет тебе на помощь?
– Сегодня в опасности только ты. – Гадес не накажет его за самооборону. Разве он может? – Ты совершила большую ошибку, придя за мной. – Зверь уже представлял, как лучше покончить с ней. Воспользуется цепной пилой, чтобы отрезать конечности... затем голову. – Тебе следует сосредоточить свои усилия, чтобы заработать первое очко.
– Как очаровательно. – Она обошла его, леденящий оскал становился шире. – Ты не в курсе. Я уже заработала свое первое очко.
Баден сжал руки в кулаки, когда повернулся к ней. Пандора впереди, а он плетется в хвосте? Недопустимо!
– Наслаждайся лидерством, пока можешь, skýla. – Сука. – Это не продлится долго. Ты слаба. – Он задел ее самолюбие, полный решимости вызвать гнев, сделать уязвимой. – Ты всегда была слабачкой. Я помню, как Хайди убила меня, да... но также помню, как легко было украсть у тебя Ларец. Помню, как Мэддокс сильно ударил мечом и погрузил клинок в твой уязвимый живот шесть раз. Ты была совершенно беззащитной, не могла остановить его. Ты не могла даже...
Проклиная его, Пандора замахнулась на его голову. Когда он блокировал ее кулак ладонью, она замахнулась другой рукой, целясь в горло. Баден откинулся назад, избегая удара, пока ловил ее второе запястье. Одним движением он заставил ее развернуться, что позволило ему прижать руку Пандоры к ее спине.
– Видишь? Слабачка, – прошептал Баден ей на ухо.
– Ублюдок!
Разрушение засмеялся, когда Баден обхватил рукой ее шею, чтобы прижать к себе. Силы, с которой он давил, достаточно, чтобы придушить кого-нибудь еще.
– Мудак, – удалось ей прохрипеть.
Резкая боль пронзила его бедро, прежде чем нога полностью отнялась. Баден отпустил Пандору, отступая назад. Рукоять кинжала, наконечник которого был обмазан ядом, торчала прямо над коленом.
– Я вырву тебе...
Из коридора донесся болезненный стон, заставляя его замолчать и переключить внимание.
Катарина очнулась.
– Первое убийство за мной, – с наслаждением произнес Торин. Затем взвел курок.
Его друзья вернулись.
Пандора напряглась. Баден выдернул кинжал, и во второй раз после возвращения из мертвых у него пошла кровь. Но не такая как раньше, а густая и черная. Он мог только догадываться о причине: из-за зверя, который все сильнее оживал с каждым прошедшим днем.
Сопровождаемый непристойными ругательствами Разрушения, Баден замахнулся клинком. Пандора ушла влево, но недостаточно быстро. Лезвие задело плечо. Она бросилась к окну, прыгнула... нырнула. Стекло разбилось, теплый воздух ворвался в гостиную.
Он помчался вслед, увидев, как она оставила черные разводы за собой. Пока Пандора летела все ниже и ниже, то использовала отводной провод, чтобы замедлить падение. Качнувшись вперед, она влетела в середину здания через окно.
Баден хотел броситься в погоню, атаковать, но желание защитить Катарину... ключ к первому очку... оказалось сильнее.
Уильям перекинул ее через плечо.
– Где ты хочешь ее разместить?
Торин и Камео стояли по бокам от него, с оголённым оружием наготове. Баден хотел облегчить их жизни, а пока только добавил проблем.
– На диване, – бросил он. Место преступления.
– Никого не надо убивать? – надулся Торин. – Я всегда пропускаю все веселье.
Уильям бросил Катарину поверх диванных подушек. Когда она перестала подпрыгивать, Баден заметил большую шишку на лбу. И понял, откуда это. Пандора ударила ее в голову.
Нахмурившись, Баден толкнул Уильяма в плечо.
– Будь с ней осторожнее. У нее может быть сотрясение мозга.
– Теперь это абсолютно не моя проблема, так ведь?
Камео слегка подбросила пистолет, поймала за рукоять и ударила им Уильяма. Когда он выругался и потер свежую рану, она сказала:
– Считай это своей проблемой с этого момента. Я позабочусь, чтобы любая полученная ею травму появлялась и у тебя.
Баден и Разрушение вздрогнули в унисон.
Заметка для себя: "Беруши – мои лучшие друзья". Он не представлял, как Камео жила со своим демоном. Каждый раз, когда она переживала моменты счастья, которые могли бы изменить ее жизнь к лучшему, демон стирал память, гарантируя, что ее всегда будет окружать тьма.
Без света... надежды... пропадало желание жить. Об этом Баден знал не понаслышке.
– Ты хуже моих детей, – пробормотал Уильям. – Знаешь это, так ведь, Кам?
У мужчины было четверо детей. Три сына и одна дочь. Дочь убили несколько месяцев назад, и сыновья теперь в эпицентре жестокой войны с семьей ее убийцы. В войне, где семье убийцы не победить. Уильям был отцом Всадников Апокалипсиса.
Камео... к счастью... пожала плечами.
Торин убрал пистолет в кобуру и поднял разорванную коробку.
– У кого-нибудь есть Монополия? Издание M&M’s. Бродячие собаки возле отеля использовали его как игрушку, но думаю, мне удалось спасти большую часть...
Еще больше бродячих собак?
Катарина застонала, прежде чем приняла вертикальное положение. Задыхаясь, она испуганно осмотрела комнату. Ее взгляд встретился с взглядом Бадена, и Катарина передвинулась на край дивана, выставив руку перед собой в защитном жесте, словно ожидала его атаки.
– Женщина, – сказала она. Большинство ее волос выбилось из прически, и теперь длинные темные волны обрамляли лицо. Его нутро сжалось от вида этого беспорядка. Такая хрупкая... слабые быстро умирают... но чертовски красивая.
Разрушение зарычал на нее, но не стал вновь требовать ее смерти.
– Это Пандора, о ней я тебе рассказывал, – бросил Баден. – Она – мой враг.
– Так вот кто напал на тебя? – засмеялся Торин. – Вау. У девчонки есть яйца, это точно.
Баден хмуро посмотрел на него.
– Она собиралась убить меня, чтобы вывести из игры, прежде чем пришли остальные.
Уильям кивнул, впечатленный.
– Это не такая уж и плохая стратегия.
– И, – добавил Баден, желая что-нибудь ударить, – у нее уже есть первое очко.
– Очко? – спросила Катарина. – В какую игру вы с ней играете?
Нахмурившись, он посмотрел на нее. Любой другой человек испугался бы. Она же, теперь уже знакомым действием, просто приподняла подбородок, отказываясь отступать. Смело, но глупо. Просто еще одна слабость.
– Темную и опасную. В конце тот, у кого больше очков, останется жить, а остальные умрут. Как вскоре и ты. Поскольку отравила меня, – отрезал он.
Катарина вздрогнула.
– Если ты рассчитывал заполучить пассивного узника, то тебе следовало выбрать кого-то другого.
Он бросил подобные слова Гадесу.
"Я не похож на князя. У меня есть границы".
Легче сказать.
– Человек опоила тебя? – Торин рыкнул с еще одним смешком. – Чувак. Тебе стыдно? Потому что мне стыдно за тебя.
– Словно у тебя есть право так поговорить. – Уильям толкнул его в плечо. – Твоя девушка неоднократно обводила тебя вокруг пальца.
– Да, но я был очень непослушным мальчиком. Начинал мировые эпидемии, и мне нужно было преподать урок.
– Эпидемии? – ахнула Катарина.
Уильям подмигнул ей.
– Не волнуйся, милая. Если он прикоснется своей кожей к твоей, ты заболеешь... но сможешь вылечиться, посасывая его...
Баден ударил его в челюсть, заставляя замолчать.
– Она достаточно знает о нашем мире. И мне нужно кое-что сделать. – Чувство неотложности подгоняло его. У него все еще ни одного очка. – Я отведу ее к жениху. Дай мне твои перчатки, – обратился он к Торину, уже ненавидя барьеры, которые будут препятствовать контакту его кожи с ее.
При касании тепло ее плоти дразнило его, даже вызывало муки.
Друг понял его страдания лучше, чем другие, и без возражений стянул кожаные перчатки.
Баден надел одну, затем другую, защитив обе руки, прежде чем протянуть ладонь Катарине.
– Пойдем.
Она нетерпеливо встала, сжав пальцами его руку.
– Такое стремление вернуться в ад.
Его охватило темное чувство... что-то накрыло его. Не ревность. Это не она.
"Она средство к достижению цели, ничего более".
– У меня свои причины, – прошептала она.
– Конечно, свои. Деньги, власть и покровительство.
Баден резко притянул ее к себе, обхватил талию руками. Нерушимые оковы. Катарина ахнула, и он задался вопросом, такие же звуки она произносит, когда отдается своему мужчине. Бесподобное удовольствие заполучить ее.
Разрушение бродил в его голове, становясь все более и более беспокойным с каждой секундой. Она посмотрела на него сквозь густые ресницы... и оба, он и зверь, потеряли концентрацию. От нее повеяло легким ароматом ванили. Восхитительным. Съедобным.
"Должен попробовать ее..."
В мире так много зла, красивое нужно оберегать.
– Это уже неловко, да? – спросил Уильям, разрушая чувственность момента.
– Определенно, – сказал Торин. когда Катарина покраснела.
Камео сделала всем одолжение и просто пожала плечами.
Баден окинул их взглядом.
– Замените окна и двери и ждите меня в крепости, в Будапеште. Я вернусь, как только смогу.
Торин мгновенно стал серьезным.
– Собираешься навестить Александра в одиночку? Не уверен, что это умно, мой друг. Он будет вооружен и привлечет еще больше охранников, гарантировано.
Не человека достаточно сильного и быстрого, чтобы обезглавить Баден и вырвать ему руки.
– Я буду в порядке.
Уильям сжал его плечо.
– Твои причины избегать Будапешта все еще актуальны. Не забывай. И если решишь явиться, держись подальше от Лиса. Это плохо отразится на твоем здоровье и всем остальном.
Почему ему нужно обходить стороной лису?
Он еще сильнее прижал Катарину к себе, от чего появилась острая боль в груди и ноющая в паху. Баден проигнорировал обе. "Не могу хотеть ее. Не захочу ее". Соблазнительница, которая использует своего мужчину, в конечном счете, предаст его.
– Если ты собираешься нести меня, – сказала она, – то можешь отпустить. Я умею ходить.
– Я не понесу тебя, и мы никуда не идем. И не тебе отдавать приказы. Из нас двоих, только я отдаю распоряжения. Для твоей же безопасности, а не для моего удовольствия.
– Уверена. Это оправдание использует каждый властный человек. – Катарина уперлась ладонями ему в грудь и оттолкнула... без результатов. Нахмурившись, она рявкнула, – не понимаю, как можно где-то оказаться, стоя на месте.
– Тебе не нужно понимать. Закрой глаза.
Одно качание головой.
– Нет.
– Я сказал... – неважно. Упрямая женщина сможет справиться с последствиями. Рейеса и Гидеона всегда рвало после перемещения. Парис терял сознание. – Тогда держи глаза открытыми.
– Обратная психология? Милая попытка, – пробормотала она. – Я никогда намеренно не стану уязвимой.
И все же она такой стала, выйдя замуж за Александра. Возможно, существовало что-то еще – какие-то обстоятельства – чем он понимал, как она утверждала. Возможно, нет. Это не имеет значения. Скоро Катарина исчезнет из его жизни навсегда.
Факт, который радовал его. Сильно.
Он представил в голове Александра. В один момент он стоял в пентхаусе с Уильямом, Торином и Камео, в следующее оказался в каком-то подземном бункере, роскошно обставленный мягкими коврами, столом из красного дерева и большой двуспальной кроватью, а в стороне располагалась ванная.
Рядом с кроватью оказалась большая металлическая дверь, но она была заперта изнутри.
Катарина ахнула.
– Как... мы только что... мы не могли... это невозможно.
Александр, одинокий хозяин комнаты, сидел за столом, просматривая пачку фотографий. Когда он услышал голос жены, то вскочил на ноги, его стул откатился назад. Побледнев, он достал пистолет 44 калибра и направил его на Бадена.
– Как ты сюда попал? – спросил Александр.
Его не заботит безопасность жены? Глупец.
Баден отпустил Катарину и загородил ее собой, убирая с линии огня. Разрушение подталкивал действовать, но направил все свои эмоции против Александра.
Убей его. Убей его сейчас же.
"Скоро".
– Д-да, – стала заикаться Катарина – Как мы сюда попали?
Баден улыбнулся Александру, но ответил девушке.
– Я говорил тебе, невеста. Я бессмертный.
Глава 7
«Чувак. Тебе не следовало цеплять кольцо туда».
– Бьянка Ужасная, Гарпия из клана Скайхоук
Разум Катарины угрожал прекратить работу. Слишком много для обработки! Она не могла... как... нет, нет, то, что случилось, никоим образом не могло произойти.
Но правда есть правда, и как любой суперхищник, она могла защищаться.
Катарина переместилась из одного места в другое за мгновение. Не делая ни шага. Не перемещаясь. Не летя внутри самолета или перемещаясь на машине. Просто бум, и обстановка изменилась.
Баден не соврал о своем происхождении, да? Он действительно бессмертный. И если это так, то значит, в прошлом был одержим демоном... а теперь соседствует с каким-то зверем. Зверем с ненасытной тягой к жестокости.
Ее руки поднялись к горлу. Баден сказал, что работает на Гадеса... который, согласно мифологии, правит Преисподней.
"Привет, головокружение. Мы встретились снова".
– Монета, – гаркнул Баден Алеку.
Алек стремительно покачал головой, дуло его пистолета качнулось.
– Я не знаю, где она, наверное, кто-то украл.
– Ты лжешь. К сожалению, для тебя, я уже терплю одного лжеца в своей жизни. – Баден вытащил кинжал из ножен на поясе. Сколько ещё оружия спрятано на его теле? – А Гидеон врет намного лучше.
– Отправляйся в ад. – Алек нажал на курок. Бах! Бах! Бах!
Когда Баден дернулся от выстрелов, Катарина прикрыла рот рукой, чтобы заглушить крик. Любой бы упал, но он не дрогнул и даже не споткнулся.
Что он сделал вместо этого? Пересек комнату и развернул пистолет, пока тот все еще оставался в руке Алека. Затем нажал своим пальцем на палец Алека и заставил ее жалкую пародию на мужа выстрелить себе в плечо.
Алек... всего лишь человек... сполз со стула, кровь хлынула из его раны.
Мужчины застучали в дверь, но она была закрыта и заперта изнутри. Никто не мог войти. Никто не мог помочь ему.
Его собственные меры безопасности приведут к поражению.
– Последний шанс, – сказал Баден, так спокойно, будто обсуждал меню на сегодняшний обед.
Почти в истерике она подумала: "Смерть от боли".
– Я не могу отдать монету тебе. – Алек задыхался. – Просто не могу.
– Можешь. Но выбрал другое, и всегда будешь жалеть об этом. – Он бросил пистолет на стол и очень медленно, нарочито неспешно встал перед Алеком, не убирая кинжал. – Я не лгу. Я пообещал, что заберу еще что-то важное. Сегодня ты потеряешь руку.
Алек попытался встать и убежать. Баден легко удержал его и быстрым движением отрубил ему запястье. Вот... так... запросто. Рука шлепнулась на пол, и крик агонии эхом отразился от стен.
"Черт побери". Баден сделал это. Действительно сделал. Порочность поступка... вид крови... вонь, наполнившая воздух... заставили желудок Катарины сжаться.
Баден вытер клинок об щеки Алека, оставляя на них кровавые следы.
– Принеси мне монету или завтра я отрежу тебе ногу.
Он заткнул оружие за пояс, прежде чем подойти к Катарине.
Она отшатнулась.
– Что ты делаешь? Ты сказал, что мы проведем вместе только одну ночь.
Баден нахмурился.
– Я надеялся, что мы расстанемся. Но ошибся.
– Я никуда с тобой не пойду.
Нельзя оставлять Алека во второй раз. Он только что потерял руку, охвачен болью и придет в ярость и бешенство, поэтому сможет навредить ее собакам.
– Я настаиваю.
– А я пас.
Катарина сделала обманное движение влево, а сама метнулась вправо, приближаясь к Алеку.
– Где они? – ее голос дрожал от отчаяния. Подсознательно она понимала, что просто предоставила бессмертному... и неудержимому... Бадену информацию о себе. Информацию, которую он мог использовать против нее. Но ей было все равно. Необходимость спасти животных перевешивала необходимость защитить себя. – Скажи мне!
Алек задыхался, он не мог поймать и прижать истекающую кровью конечность к груди. Слезы боли лились по белым, словно мел, щекам. Неповрежденной рукой он потянулся к... пистолету? Теперь он ее боялся? Следовало бы!
Беспощадно она спихнула оружие, фотографии и компьютер на пол. Затем прыгнула Алеку на колени и обхватила его щеки, заставляя смотреть себе в глаза.
– Скажи, где они, или я отрежу тебе вторую руку. – И Катарина сделает это. Без колебаний. Она может ненавидеть себя, может блевануть до, во время или после, но сделает что угодно ради ответов.
– Скажи мне! – закричала она, тряся Алека.
– Отпусти его, – приказал Баден. Он всегда приказывал, но в этот раз не получил желаемого.
– Скажи мне!
– Мертвы. Они... мертвы, – выговорил Алек, клацая зубами и трясясь. – Убиты... прошлой ночью.
Нет, нет, нет. Нет! Она не могла поверить... не хотела верить...
– Ты не успел бы...
– Собирался... использовать их, чтобы найти тебя... но они напали... пришлось... усыпить.
Ее взгляд сфокусировался на следах от укусов, которые поднимались по его рукам. И метки были оставлены не вчера. Собаки, скорее всего, учуяли ее запах на его одежде... запах ее отчаяния... и напали, чтобы защитить. Чтобы спасти ее. И он убил их за это.
Ярость, клокотавшая в ней, вырвалась наружу. Она стала избивать кулаками его уродливое, мерзкое, ненавистное лицо. Алек был слишком слаб, чтобы увернуться, и не защищался от ударов. Только сидел и принимал их. Катарина поранила суставы об его зубы, а кости об его, но она не обращала внимания, не могла остановиться, да и не хотела. Ее малыши... мертвы... ушли навсегда.
Сильные руки обхватили ее запястья и оторвали от Алека.
– Достаточно, Катарина. Ты вредишь себе.
Спокойный голос Бадена только еще сильнее взбесил ее.
– Ненавижу вас! – она плюнула в Алека, затем в Бадена. Он скрылся за ней. Если бы он ее оставил, если бы позволили остаться со своим презренным мужем, собаки были бы живы. – Как же сильно я вас ненавижу. – Используя своего похитителя вместо опоры, она оттолкнулась ногами, и ударили ими Алека в лицо. – Блядь! Вы ужасные люди! Ужасные! И все же вы живы, а они... они...
Баден отнес ее подальше от стола, в недосягаемости удара.
– Отпусти меня! – Катарина боролась с ним изо всех сил, царапая его руки, ударяя, пиная. – Не смей забирать меня...
Бункер исчез, вокруг нее мгновенно появилась спальня.
Она вывернулась и попыталась сориентироваться. Мелкие детали поражали ее сознание. Мужская обстановка. Массивная кровать с темно-коричневым одеялом. Старые каменные стены, похожие на те, которые она видела, когда ее семья посещала заброшенные замки в Румынии и Будапеште... когда жизнь была чудесной, а счастье нормой. Подсвечники из кованого железа и потрескавшийся мраморный камин, украшенный розами ручной работы.
Другая тюрьма? Ну, это заслуженно. Она не защитила своих малышей. Когда они нуждались в ней больше всего, Катарина подвела их. Они умерли, испытывая боль, страх и одиночество, хотя она обещала всегда защищать их.
Чувство вины и печали присоединились к ярости, лишая остатков сил, и ее колени подогнулись. Катарина грохнулась бы на пол, если бы Баден не поймал ее и не опустил.
Она пнула его.
– Ублюдок! Не смей прикасаться ко мне. – Катарина попыталась прокричать это слова, но из-за комка в горле всего лишь прошептала. – Ненавижу тебя.
Он выпрямился и поднял руки в знак капитуляции. Ложь! Этот мужчина никогда не сдается.
– Ненавижу тебя, – повторила она. Отравляющее сочетание эмоций обдало ее холодом. Катарина хотела заплакать. Так сильно хотела заплакать. Собаки достойны ее слез, но в глазах не ощущалось характерного жжения.
Баден потер место чуть выше сердца.
– Ты потеряла любимых?
Впервые за их знакомство в его голове появилась нотка нежности. Нотка, на которую она разозлилась. Где была эта мягкая сторона, когда она умоляла его о позволении обыскать дома Алека?
– Катарина, – вновь мягко позвал он.
– Мои собаки, самые замечательные пушистые малыши когда-либо рождавшиеся, мертвы. Ушли. – У нее даже не осталось их фотографий. Огонь уничтожил физические копии, а Алек и Доминик обрушили ее сайт. – Их убили. А ты тот, кто помешал мне спасти. Это нравится тебе и твоему зверю?
– Нет. Я сожалею, Катарина.
Баден склонился над ней и протянул руку, пробегая кончиками пальцев по уголкам ее глаз. Он искал слезы?
– Побереги свои извинения и убирайся с глаз моих долой, кретин.
– Если бы я знал...
– Убирайся!
Он побледнел, но упрямый ублюдок остался на месте.
Защищающая оболочка вокруг ее сердца треснула, весь гнев, чувство вины и тоска схлынули, разрушая ее, эмоции захлестнули, словно шторм, с которым невозможно бороться.
Она свернулась клубком. Дрожь была настолько сильной, что вскоре мышцы ослабли, а кости стали вялыми, как лапша. Катарина ненавидела всех... особенно этого мужчину... которые увидел в таком беспомощном состоянии, но ее больше не волновало, что нужно демонстрировать храбрость.
– Катарина. – Он вновь потянулся к ней. – Мне нужно...
Она откатилась, отгородившись от него, от этого разговора... от жизни.
* * *
Охваченный беспомощностью, Баден провел рукой по волосам. Катарина любила своих собак так же, как он любил друзей. Всеобъемлюще. Бесконечно. Не сдерживаясь. Он не сомневался в этом. Даже без ручейков слез от нее веяло такой печалью и несчастьем, что она могла бы посоревноваться с Камео.
Пытаясь спасти своих собак, Катарина пожертвовала счастьем и будущим. И, во время их короткого знакомства, Баден не раз высмеивал ее за это. Издевался и оскорблял ее. Его действия даже подстегнули Александра, что привело к безвременной кончине животных.
Она ненавидела Александра, и презирала Бадена. И была в своем праве.
"Она просто средство в достижении цели. Мне не нужно ее одобрение".
Но в груди возникла боль. От которой он не мог избавиться. Баден познал ужас от потери близких, чувство, словно ты упал в сердце океана посреди сильнейшего шторма, волны разбиваются об тебя, скалы царапают, снова и снова ты глотаешь слишком много воды, но ты все еще борешься, чтобы дышать, расти. В миг, когда выныриваешь, надеясь не отказаться в безопасности, тебя вновь накрывает.
Сколько веков прошло, прежде чем он перестал скучать по друзьям? Хитрый вопрос. Он и не прекращал.
Слишком ярко он помнил века заточения, где единственными друзьями были крысы. Он обожал тех крыс... плакал, когда пришлось их есть, чтобы выжить.
Выживание важнее сентиментальности.
Нет, нет. Крысы... эти воспоминания не Бадена, а Разрушения.
С ворчанием Баден дернул себя за волосы.
– Катарина, ты здесь в безопасности. Даю слово.
Он задолжал ей и вернет долг.
Зверь начал протестовать, только тихо. Страдания девушки задели за живое их обоих.
Тишина стала ему ответом, почему-то казалась хуже, чем поток проклятий.
Он перенес Катарину в Будапештскую крепость. Другие женщины позаботятся о ней, успокоят ее, также как они часто пытались успокоить его, мужчины должны защитить от любой опасности, пока Баден размышляет над наказанием для Александра. За убийство собак он лишится глаз. Для начала.
Предвкушение...
Внезапно наручи стали теплыми. Баден взглянул вниз, и увидел мягкое свечение, которое излучает металл.
Очередной вызов Гадеса.
Зная, что произойдет, он стремительно распахнул дверь и закричал:
– Мэддокс. Эшлин. Кто-нибудь! Не навредите...
Крепость исчезла, и появился тронный зал. Гадеса нигде не было видно. Как и сирены. Вместо этого черный смерч кружился ступенькой ниже королевского помоста, тысячи криков донеслись до ушей Бадена.
Смерч замедлился... остановился, толстые черные тени поредели. Гадес появился в центре, стоя над тем, что могло быть телом, плоть и мышцы сняты, кости покрывали углубления. Кровавое сердце оказалось к его руке. Гадес сменил костюм и галстук на черную футболку и кожаные штаны, кандалы обвивали оба его запястья.
От бизнесмена до панк-рокера. Мужчина был хамелеоном.
Разрушение играл в молчанку, как и прежде раздражая Бадена.
– Чего ты хочешь?
Гадес улыбнулся, и обнажил окровавленные зубы.
– Мы только подождем... Ах. Вот и она.
Баден уловил движение справа. Он повернулся и столкнулся лицом к лицу с Пандорой.
– Ты.
Она сердито смотрела на него, ее волосы встали дыбом, а клыки начали расти. Когти показались из кончиков ногтей.
Тело Бадена стало увеличиваться, готовясь к схватке.
– Никаких кровопролитий в моем тронном зале, – заявил Гадес. – Ну, больше никаких. Не сегодня.
Его мышцы сжались вокруг костей, препятствуя любому движению. Точно такой же стоп-кадр застиг врасплох и Пандору, черты ее лица заострились, пока она боролась с неподвижностью.
Только когда он принял осознанное решение отступить... не нападать, не здесь... вновь обрел свободу действий.
– Так вот. – Гадес подошел к ним. – Ты нарушила мое единственное правило. Попыталась убить другого моего раба.
– Ты никогда не говорил, что попытка убить Бадена обернется проблемой, – ответила Пандора. – Только что умру, если преуспею.
Откуда он знает о преступлении Пандоры?
– Пипин.
Гадес хлопнул в ладоши.
Человек в белой робе появился в облаке темного дыма. Как и раньше, он сжимал каменную скрижаль.
– Да, сир.
– Какое мое единственное правило?
– Что нет никаких правил, сир.
– И? – подсказал Гадес.
– И как сами решите, сир.
– Верно. Как сам решу. – Гадес развел руки, представляя собой картину самодовольной мужественности. – Я решил, что даже попытка убить друг друга будет наказываться. Тебя не казнят за это, даже если добьешься успеха, но ты будешь наказана... и жаль, что не могу убить тебя вместо этого.
Баден разразился проклятьями.
– Если ты меняешь свое решение, когда захочешь, как мы можем верить, что ты сдержишь слово и освободишь победителя?
– У тебя есть другой выбор? – князь оторвал кусок от все еще бьющегося органа и положил его себе в рот. Он закрыл глаза, будто наслаждаясь вкусом.
