Текст книги "Самая темная мука (ЛП)"

Автор книги: Джена Шоуолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Гадес громко и искренне рассмеялся.

– Умная маленькая ведьма.

Преображение стало шоком, словно охотящийся волк превратился в собаку с новой игрушкой. Но это же магия, когда одна женщина... правильная женщина... могла так влиять на мужчину, верно? Не то чтобы Талия подходила Гадесу.

Но посмотрите на его друзей. Когда-то они были дикими, теперь их приручили.

Образ Катарины всплыл в его голову, ее черты лица нежные, словно крылья бабочки, и тело Бадена дернулось в ответ. Он выругался. Она не могла быть для него той самой. Они слишком разные.

Баден вновь выругался.

"Вспомни о просьбе".

– Твой сын, Уильям, – начал он. – Он спрятал человеческую девушку, Джилли, и мы бы хотели знать, где он...

Веселье исчезло с лица Гадеса.

– Советую тебе уйти. Сейчас же.

– Так что... не обнимешь на прощанье?

Баден говорил эти слова, шутя... возможно.

Когда князь сделал выпад с мечом, Баден сказал: – Приму этот ответ, как нет, – и переместился в крепость.

Глава 11

«Сделай нам обоим одолжение и вытащи свой тампон, мужик».

– Страйдер, хранитель Поражения

Следующая неделя быстро пролетела. Катарина ждала, немного тревожась и стремясь к тому, чтобы Баден упомянул данное ею обещание. В конце концов, он вернулся без пятен крови. Но Баден даже не упоминал о награде. Он убил кого-то во время миссии? Или передумал и теперь не хочет ее?

Ладно. Она... как скромный солдат... не собирается об этом больше беспокоиться. Или думать о нем. Или желать его поцелуя... как жаждала этого, когда держала в ладонях его красивое лицо. Нет. Ни фига. Неа.

Катарина погрузилась в работу. Дети Эшлин отказались помочь ей, незнакомке, но часто следовали за ней, подглядывая и хихикая за спиной. Она купала, лечила, ежедневно кормила и защищала Бисквита и Подливку, делая все возможное, чтобы держать эмоции на привязи. Нет любви, нет боли. И все же, верная своей природе, она обнаружила, что проводит с животными дополнительное время, полная решимости дать им привыкнуть к ее присутствию... возможно, даже желая этого.

Лакомство, которое она оставляла после каждого визита, уже творило чудеса. Теперь, вместо того чтобы рычать при ее приближении, они виляли хвостами и прыгали вокруг от восторга.

Так прекрасно. И они оказались ее любимой породы: спасшиеся. Ладно, ладно, в них также были примеси других пород. У пары была короткая шерсть и большие, квадратные головы и широкие, мускулистые грудины, как у питбулей. Кроме того, с точки зрения размеров тела, они были большие, как взрослые датские доги... весом примерно сто двадцать фунтов (55 кг)... хотя их (очень острые) зубы говорили, что им четыре месяца от роду.

"Мне нравятся крупные собаки, нельзя это отрицать".

У Бисквита оказался серьезно нарушен прикус. А у Подливки, покрытой, в основном, белой шерстью, обнаружилась линия темного меха над верхней губой. Такие очаровательные усы! Эти двое любили бороться и кусаться... это такая собачья версия игры, как бы причинить побольше боли другому?

Трижды она надевала на них ошейники, и все три раза они разрывали кожаные изделия в клочья через несколько минут. Собаки ненавидели поводок и брыкались, словно быки на родео, каждый раз, когда Катарина пыталась привязать их.

Каждый раз, когда другой человек... или бессмертный... приближался к ним, пара затихала и замирала. Не от страха... что было бы ожидаемо... а от любопытства. Они наблюдали за миром вокруг умными глазами. Глазами, которые фактически меняли цвет в зависимости от испытываемых эмоций, от черных до голубых и зеленых, такого она никогда не видела у собак раньше.

Животные волновались только в присутствии Бадена, и Катарина не понимала причину.

Ее девиз в прошлом был таков: "Если мои собаки тебя не любят, то пошел к черту".

Не то чтобы Бисквит и Подливка ей принадлежали. Но глубоко в сердце она знала, что Баден не такой уж плохой. Не могло быть иначе. Баден заботился о ней на протяжении дней... недель. Он купал ее... "не думай об этом"... кормил, дал ей кров и полный шкаф одежды. Более того, Баден утешал ее в самые отчаянные мгновения. На самом деле, он до сих пор ее успокаивал.

Каждый раз, когда на нее вновь накатывало горе, заставляя валяться в постели и чувствовать себя утопающей, он оказывался рядом и гладил, пока Катарина вновь не ощущала себя нормальной.

"Я еще знаю, что значит быть нормальной?"

Он приходил и уходил, когда заблагорассудится. А когда не хотел этого, то исчезал с хмурым выражением на лице, а наручи на его руках пылали ярко-красным светом. Иногда Баден возвращался в таком же состоянии, что и при уходе. Иногда был покрыт кровью. Каждый раз, он появлялся перед ней первой, где бы Катарина ни находилась.

В самый первый раз она предложила вымыть его, как когда-то Баден вымыл ее. Он с неохотой согласился и словно ожидал удара в спину, пока стоял к Катарине спиной. Во второй раз... и все последующие... Баден протягивал ей тряпку, прежде чем она успевала вымолвить хоть слово.

Один раз или два он возвращался и ходил взад и вперед, бормоча под нос.

"Я джентльмен. Жизнь бесценна... пока эта жизнь не принадлежит моему врагу. Все люди – мои враги. Нет, нет, у меня есть друзья".

Катарина вскоре поняла, что это самовнушения. И она нашла их очаровательными. Он не хотел причинять боль людям, но зверь буквально жил внутри него и жаждал крови. И это подтолкнуло ее на глупость – она дала импульсивное обещание, что выполнит его желание. Но не могла заставить себя сожалеть, что боролась с ним. Бадена поглотил гнев, а она отчаянно хотела облегчить его участь.

Хотя Катарина могла просто петь ему песню, чтобы успокоить. Когда она напевала, он ложился поперек кровати и погружался в спокойный сон.

Ее старого пса определенно можно научить новому трюку.

ВБУ?

Сегодня? Вероятность высока. Он уже начал вышагивать. Катарина наблюдала, как он ходил по питомнику, который она построила на заднем дворе. Бисквит и Подливка тоже смотрели на него. И не рычали. Ах, как сладок успех.

Баден был напряжен, а его руки сжаты в кулаки. Учитывая его силу, укус Бадена будет гораздо сильней, чем у любой из собак и может нанести реальный вред или хуже, убить ее, но если ей удастся... когда ей удастся... она поможет не только ему. Но и его друзьям. Поможет женщине, с которой он будет встречаться в будущем.

Ее уколола ревность, что обеспокоило Катарину. "У меня есть только мечта о поцелуе с ним. Ревновать глупо".

– Во время своих последних перемещений, – начала она разговор, пытаясь отвлечь их обоих, – ты пересекался с моим братом?

– Нет.

Одно слово. Не больше, не меньше.

Он вновь стал Баденом, которого она встретила в первый раз? Он больше не тот воин, который сильно заинтересован в ее благополучии?

– Раз Алек больше не у дел, я молю Доминика оставаться чистым.

В этот раз ей ответом была тишина.

Решив вовлечь его в беседу, Катарина попыталась начать новую тему.

– Ты знаешь, что Бисквит и Подливка те же самые собаки, с которыми мы столкнулись в Нью-Йорке?

Баден нахмурился, но не остановился и не произнес ни слова.

– Наверное, кто-то переправил их в Будапешт, но не могу понять кто и почему.

Теперь он пробормотал:

– Я бы узнал, если кто-то меня преследовал.

Она ждала, что он скажет что-то еще. Но Баден молчал.

Черт возьми, почему он такой взбешённый?

После того как Катарина поставила перед собаками миски с ужином, она подошла к нему. Когда Баден не заметил ее, она встала у него на пути. Он замер и посмотрел на нее своими красивыми медно-красными глазами.

Катарина его не боялась. Больше нет.

Баден сделал шаг в сторону, намереваясь ее обогнуть. Э, нет. Она положила руки ему на плечи, удерживая на месте.

– Я хочу знать, что тебя мучает, – сказала Катарина. – Расскажи мне.

Он проскрежетал зубами из-за ее демонстрации влияния.

– Ты думаешь, что хочешь знать мои проблемы. Ты ошибаешься.

Она ответила сухим тоном:

– Я так рада, что ты лучше меня знаешь мои мысли.

– Прекрасно. Мне нужен секс. – Баден бросил в нее словами, словно они были оружием. – Очень нужен.

Ого. "Вот так огорошил!"

Ее сердце бешено колотилось, и она отдернула свои руки от него.

– Секс... со мной?

– Дааа. – Прошипел. – Только с тобой.

Только. Удивительно, как одно маленькое слово может доставить столько наслаждения и согреть.

– Ты сказал мне никогда к тебе не прикасаться.

И Катарина поняла, что только что это сделала. "Моя вина".

– Я передумал.

Баден опустил взгляд, задерживаясь на ее губах.

От чего она воспламенилась.

– Но ты и я... мы разных видов.

Как будто это имело значение для ее тела. "Дай мне!"

Он подошел ближе, вторгаясь в ее личное пространство.

– Мы подойдем друг другу, обещаю.

"Разрази меня гром!" Хрипотца в его голосе... заставила ее задрожать от желания. "Нужно устоять перед его очарованием!"

Но... но... почему? Прежде чем отдаться Питеру, она ходила на свидания, они целовались в кино, театрах, машинах и на диванах. Ей нравились поцелуи и прикосновения и "катание на пряжке его ремня", как это называли ее друзья. Затем, когда она связала себя обязательствами с Питером, Катарина подарила ему свою девственность. В первый раз он не знал, что делать... потому что был точно также неопытен... и она осталась разочарована. Когда, наконец, набралась храбрости, чтобы высказать свои желания, он доставил ей наслаждение.

Ей не хватало секса. Но связи... близости... ей не хватало больше.

Бисквит рявкнул на Подливку, вырвав Катарину из воспоминаний. Они вычистили свои миски и теперь хотели играть. Катарина сжала руку Бадена, чтобы вывести его из питомника. Он вырвался, разрывая контакт.

Одно действие. Но сколько боли.

– Я позволяю тебе прикасаться к себе, и ты хочешь секса со мной, но все еще испытываешь ко мне отвращение. – Она вышла из питомника, покончив с ним. – Ну, я ухожу. Скатертью дорога! В любом случае, твое делай-то-что-я-говорю-иначе отношение раздражает.

Баден встал перед ней, загородив дорогу. У нее перехватило дыхание, когда на него упали солнечные лучи, отдавая должное его рельефным чертам лица и заставляя его бронзовую кожу сиять.

"Такой красивый. Слишком красивый".

– Я не испытываю к тебе отвращение. Ты нужна мне. Я готов это принять, – признался он, открываясь ей. – Но при контакте кожи о кожу с другим человеком мне больно. Нам придется оставить ткань между нами. И ты переборешь свое раздражение.

Еще один приказ. Конечно!

– Во-первых, я тебе не нужна. Во-вторых, тебе больно? Как ты можешь обходиться без каких-либо прикосновений?

– Причина может быть психологическая или физическая. Или обе. Я провел тысячи лет без прикосновений к кому-либо. – Его взгляд вернулся к ее губам, и Баден облизнул свои, словно уже мог ощутить ее вкус. – Как... я могу себе это представить. Моя одежда будет на мне, но твою снимем. Я надену перчатки и натяну на член презерватив. Нагну тебя над кроватью, сделаю тебя влажной и раздвину твои ноги. Я...

– Достаточно. Я... я представила.

Слишком ярко. И картинка, которую он нарисовал, совсем не... отталкивала.

Возможно, он принял ее молчание за отказ. Баден провел ладонью по лицу и сказал:

– Нужно выбрать кого-то еще.

Ревность вернулась с полной силой.

– Ты желаешь только меня или нет? – потребовала Катарина.

– Только тебя. – Его зрачки так расширились, что черное полностью затмило медную радужку. – Очень сильно. Ты – все, о чем я думаю и чего жажду.

Наслаждение вновь охватило ее и согрело, став медленно пульсировать внутри.

– Тогда я позволю тебе, пригласить меня на свидание.

Он не лучший выбор для нее или для любого здравомыслящего человека. Кроме того, Баден был частью мира, о котором она почти ничего не знала. Мира, где каждый миф и легенда, когда-либо ею услышанные, вырастали из зерна истины. Мир, который может ей не понравится. Но Баден был восхитительно горячим, заставлял ее чувствовать что-то еще помимо грусти и обреченности.

"Однажды давным-давно..."

Их история не продлится долго. Катарина могла приручить его и получить удовольствие, потому что он... сексуальный, порочный и волнующий.

– Ты позволишь мне?

Баден положил свои руки... свои большие, сильные руки... на ее талию.

– Ну. – Исходящее от него тепло ощущалось сквозь одежду, радуя Катарину. – Нет, если ты жалуешься, кретин.

Уголки его губ приподнялись.

– Тогда, никаких жалоб. Только благодарность.

Он притянул ее ближе, так близко, что ее грудь прижалась к его, и она подумала, что может вновь стать неугомонной девушкой, какой была когда-то. Девушкой, которая любила смеяться.

У нее закружилась голова.

– Такой хороший мальчик.

– Непослушный. Когда ты улыбаешься, то заставляешь меня...

Он напрягся, и в его глазах появились красные всполохи.

Так проявляется зверь?

"Сделай общение коротким и сладким. Всегда заставляй его желать большего".

– Хорошо, – сказала Катарина, словно не заметила его негативной реакции. – Дай мне час, чтобы подготовиться... к нашему взаимному удовольствию.

Она выскользнула из его объятий... проглотив всхлип, когда излучаемое им тепло быстро остыло... и пошла прочь, виляя бедрами.

– Я удостоверюсь, что стою ожидания.

Его обрывистый стон нагнал ее по пути в крепость, и впервые за долгое время. Катарина рассмеялась.

Это будет весело.

* * *

Баден переместился к Александру, который все еще сидел в клетке из стали и бетона размером восемь на восемь метров. И в ней не было двери. Туда можно только переместиться.

Покрытый комьями грязи и засохшей кровью мужчина скорчился в углу. Его темные волосы торчали в разные стороны, глаза налились кровью. Александр с прищуром взглянул на Бадена, прижимая больную руку к груди.

Баден нахмурился. Кости на его запястье выглядели так, словно выросли на целый дюйм со вчерашнего дня, что невозможно. Люди не могли регенерировать как бессмертные.

– Я никогда не скажу тебе, где спрятал монету, – выплюнул мужчина. По крайне мере, он перестал лгать, что не может ее отыскать.

– И это правильно. Один из моих друзей компьютерный гений. Он взломал твои банковские счета и перевел все средства нам. К утру у тебя останется только эта монета. Ох, и он также нашел имена и места нахождения всех девушек, работающих на тебя. Их всех освободили, а охранников сожгли. В буквальном смысле.

Александр побледнел.

– В последний свой визит Пандора сказала, что ты увлекся моей женой. Ты действительно хочешь оставить Катарину нищей?

Улыбка Бадена была настолько ледяной, что в комнате понизилась температура. Он хочет эту женщину и возьмет ее, но их свидание не изменит будущего. Секс... освобождение... всего один раз, и прощай. Бесчувственно с его стороны? Нет. Любезно по отношению к ней? Да. Лучше он ударит и сбежит, чем однажды позволит зверю посчитать ее угрозой, которую нельзя оставлять в живых... что вполне может случиться.

Когда она стояла перед ним, и солнце ласкало ее смуглую кожу, внутри него поднялась нежность. Он ненавидел это также сильно, как и любил. Ему нужно оставаться наблюдательным, сосредоточенным на выигрыше в игре. Бадену нужно выжить в войне между князьями и помочь друзьям найти Ларец Пандоры. И ему нужно все это сделать, контролируя зверя.

Несомненно, Катарина может помочь с последним, но чего это ей будет стоить?

– Я не заставлю ее нуждаться, – сказал Баден. – Когда придет время, я отдам ей твое богатство. Она его заслужила.

Александр разразился ругательствами.

– Она моя, демонское отродье. Моя!

Баден боролся... с чем-то темным.

– Я больше не демон и не его порождение. Я хуже. И ты не в силах остановить меня.

Абсолютно не испугавшись, Александр пнул его.

– Однажды, ты пожалеешь, что связался со мной.

Несомненная угроза. Сейчас он умрет.

Да. Да. Кровь, которую они попробуют... крики, которые они услышат...

Дрожа от нетерпения, Баден сократил расстояние между ними. Александр отпрянул... теперь ублюдок испугался, да? Слишком поздно. Баден схватил его здоровую руку и вытащил кинжал, намереваясь отрезать второе запястье.

Александр попытался его оттолкнуть. Баден понял, что его запястье более длинное, с тремя пястными костями уже показалось сквозь кожу, словно маленькие белые веточки.

Такое возможно только в единственном случае. Он не человек.

У Гадеса была способность дарить бессмертие нужным людям, но с другой стороны, так поступают с некоторыми артефактами. Монета... Баден до сих пор немногое знал о ней, деталей было мало. Используя силы монеты... предположительно... можно заставить Гадеса исполнять благие деяния. Но каковы пределы этого? Последствия?

– Если хочешь, отрежь мне руку. – Александр уставился на него. – Но ты не заберешь мою жену.

– Уже забрал. – Что-то темное нагрелось... стало горячим... пока не опалило грудь Бадена, сжигая внутренности. – Если ты скажешь еще хоть слово о ней, я сделаю из твоего члена пюре к обеду.

Угроза, услышанная у Париса, подействовала.

Едкий запах страха наполнил комнату. Восхитительно.

– Пандора, – закричал Александр. – Пандора!

– Знаю, она обещала тебе помочь.

В клетке были спрятаны несколько камер, и Торин видел все ее перемещения в эту комнату.

Он каждый раз писал Бадену, и Баден присоединялся к нему за мониторами, ожидая, что она попытается освободить человека от цепей... цепей, которые были прикреплены к стене тайными узами. Они могли открыться только двумя способами: ключом, сделанным специально для этого замка, или Ключом-ото-Всего, способным открыть любой замок. И второй принадлежал Торину.

В миг, когда Пандора прикоснется к путам, то сама станет привязана к ним и не сможет перемещаться. Но она была умна и избегала всех точек соприкосновения.

– Пандора! – вновь закричал Александр.

Движение справа. Баден повернулся и одновременно отпрыгнул, едва увернувшись от меча Пандоры.

Они сошлись, глядя друг на друга.

– Пытаешься убить меня? – Баден был вооружен и готов к войне. Два пистолета в кобурах ожидали на талии. В его карманах на камуфляжных штанах лежало что-то смертельное: кинжалы, дополнительные патроны, ножи, метательные звезды и яд. – Ай-ай-ай. Гадес будет недоволен.

– Возможно, я хотела побрить тебя. Ты выглядишь слегка заросшим.

Ну, тогда. Возможно, он тоже ее побреет. Он вытащил нож, смертельное серебро поблескивало при свете, бросаемой единственной лампочкой, свисающей с потолка.

– Этот мужчина принадлежит мне. – Она указала на Александра, словно Баден нуждался в пояснениях. – Он мое очко.

– Хочешь его? Так возьми. – Он улыбнулся. – Я даже пальцем не пошевелю, чтобы тебя остановить.

Она указала на оружие.

– Предполагаю, ты шевельнешь оружием.

Баден поднял руки, демонстрируя невиновность.

– Нет. Даю слово.

Она знала его, знала, что его слово тверже золота. Пандора также понимала, что он спланировал все наперед.

– Освободи его, – сказала она, – или я перейду тебе дорогу и украду что-нибудь еще.

– Ты можешь попытаться.

– Отлично. Помни, ты сам выбрал этот путь.

Пандора ухмыльнулась и исчезла.

Александр также ухмыльнулся, уверенный, что у него появился союзник.

Баден улыбнулся.

– Постарайся не кричать. Хотя, кричи, если нравится. Я получу от этого удовольствие.

* * *

Баден переместился к двери в спальню Торина. Он научился появляться за пределами комнат, кроме своей. Довольно часто парочки внутри занимались сексом. И даже в гостиной. Никто не соблюдал границы.

Он постучал, и от его чудовищной силы треснула очередная дверь.

– Если это не вопрос жизни и смерти, – отозвался Торин, – тогда убирайся.

Его друг, вероятно, пожалеет о такой формулировке.

– Так и есть.

Раздались раздражительное ворчание, шорох одежды и топот шагов. Кили открыла дверь, ее майка была одета задом наперед, а юбка заправлена в трусы.

О, да. Торин пожалел.

Разрушение обругал ее.

Она осмотрела Бадена с ног до головы и сказала:

– Ты никогда не выглядел лучше, но я никогда не презирала тебя сильнее. – Кили показала ему средний палец, когда прошла мимо него, бормоча под нос: – Блокатор для члена не окупил себя.

Зверь попытался захватить тело, чтобы напасть на пару Торина, но Баден услышал смех Катарины дальше по коридору и усилил контроль. Что или кто так ее развеселило?

"Сконцентрируйся!"

Верно. Баден вошел в спальню, когда Торин застегнул штаны, отбросил рубашку и шлепнулся на стул напротив своего "командного центра".

– Нужно усилить меры безопасности, – обратился к нему Баден. – Пандора грозилась что-то украсть у меня. Каждый день новое.

– Безопасность настолько усилена, что мышь не прошмыгнет. И ты, очевидно, не слышал, как была занята Пандора. Кайя и Гвен ходили в город, когда она напала. Уверен, это попытка сделать больно Страйдеру и Сабину, но ей надавали под зад и заставили отступить. – Торин печатал, пока говорил. – Кстати. Гален приходил и просил меня поговорить с тобой о твоем старом приятеле Недоверии...

– Демон никогда не был моим приятелем. И я не хочу это обсуждать. Мне нужно извиниться перед Кайей и Гвен, перед Страйдером и Сабином.

– Зачем? Страйдер и Сабин помогали красть Ларец. Они заслужили гнев Пандоры наравне с тобой.

Тем не менее.

– Короче. Недоверие теперь хранит женщина по имени... – Торин почесал затылок. – Я забыл. Хотя Гален только что напоминал мне. Кем бы она не была, женщина могла бы использовать твой...

– Нет. – У него и так дел по горло. – Ты выяснил еще что-нибудь о монете?

– Нет. Единственные люди, которые хоть что-то знают, служат Люциферу. Как ты можешь догадаться, я предпочту срать кирпичами, но не доверяю его союзникам.

На одном из экранов Баден мельком увидел Катарину. Она стояла с Аньей возле комнаты Эшлин и Мэддокса. Парочка болтала, а Катарина жестикулировала руками во время разговора. Очаровательная черта. Раньше она не проявлялась.

Очаровательная... и чертовски сексуальная.

Зверь зарычал, но не стал призывать к убийству. Только к... защите?

Две женщины прошли по коридору и разделились у двери Бадена, Катарина скрылась внутри. Скоро он присоединится к ней ради свидания.

Каждый мускул в его теле задрожал от внезапного томления. "Моя... на сегодня". Возможно, и на завтра.

Один раз. Только один раз, – сказал Разрушение. – Наверное.

Баден мог ощутить желание зверя. Он хотел ее с такой горячностью и не понимал этого, но не желал слабеть, и эти два желания разрывали его. Бороться с Баденом или отступить.

К чему бы он ни пришел. Баден уже принял решение. Он заполучит ее. Услышит ее от страсти охрипший голос... услышит, как Катарина выкрикивает его имя. Почувствует, как ее внутренние стенки сжимают его длину, когда он входит в нее сзади.

"Она моя". Крик Александра эхом раздался в его голове.

Баден сжал кулаки, острые кончики его когтей поранили кожу. Брак был фиктивным. Это ни в коем случае не должно его беспокоить. Но вдруг Бадена это начало сильно волновать.

– Стоять. – Торин бросил в него ботинком. – Убери эту штуку от меня.

Эта штука... его возбужденный член. Только потому, что Баден просто подумал о Катарине. Она уже имеет власть над ним...

Запустив дрожащую руку в волосы, он отступил от своего друга.

– Я воспользуюсь твоим душем.

Баден не стал ждать ответа, а просто заперся в ванной, чтобы смыть пот и грязь после контакта с Александром. Он также позаботился о своей проблеме.

Когда закончил, то переоделся в чистую одежду, которую позаимствовал из шкафа Торина. Хотя она была немного тесной.

– Куда отведешь свою девушку на первое свидание? – спросил воин. Он все слышал.

– Мы останемся здесь.

Нет причин рисковать, чтобы погружаться в воспоминания из жизни Гадеса в людном месте, оставляя его... и Катарину... уязвимым. Еще меньше причин, чтобы дать наметить Разрушению потенциальных жертв. А что если Гадес вызовет его? Катарина останется сама по себе.

Девушка была типичной дамой в беде.

Торин перестал печатать на достаточно долгое время, чтобы взглянуть на Бадена.

– Я упоминал, что ты балбес? Женщины любят романтику, а ты, мой друг, явно не романтик.

Когда Разрушение поднял шум... "Я могу быть романтичным!"... Баден пробормотал:

– Мне нужно идти.

И затем вылетел из комнаты.

У него осталось полчаса до начала свидания. Он вернется в Падение. Ведь сможет же переместиться туда, без задания Талии? Если нет, то найдет способ. Всегда есть лазейка. Там он подерется с тысячей бессмертных и вымотает зверя.

Затем... Катарина станет его.