Текст книги "Рыцари света, рыцари тьмы"
Автор книги: Джек Уайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 40 страниц)
Де Монбар пристально посмотрел на собрата и спросил:
– Так ты все-таки будешь говорить речь или нет?
– Нет…
– Ну и я не буду. Стало быть, можно продолжать. Давай, на счет «три»…
Они поднатужились и потянули, потом еще и еще раз, но даже вдвоем не смогли сдвинуть анк ни на йоту, словно пытались приподнять не его, а весь пол в зале. Запыхавшись, оба не сговариваясь отцепились от перекладины, и де Монбар утер лоб тылом ладони:
– Тысяча лет – не шутка, так я полагаю. За столь долгое время подъемные части могли утерять подвижность.
– Закон рычага, – задумчиво произнес Сен-Клер, разглядывая анк.
Де Монбар встал и с хрустом потянулся:
– Закон чего?
Стефан посмотрел на него снизу вверх.
– Брат Иоахим, старичок-монах, которого я знавал в детстве, питал огромную любовь к античности, а также к древним математикам – Архимеду, Евклиду и Пифагору. Помню, он говорил, будто бы можно целый мир с места сдвинуть, если бы нашелся подходящий по величине рычаг. Он обожал рассуждать о силе и энергии, и как нужно правильно их прилагать на практике. Мне кажется, если мы присядем друг напротив друга и потянем за рукоять, используя мускульную силу не рук, а ног, то добьемся гораздо большего.
– Давай попробуем.
Де Монбар немедленно опустился на корточки лицом к собрату, и каждый покрепче ухватился за перекладину.
– А я все думаю о том, что ты говорил в прошлый раз, когда мы сюда спускались, – вдруг признался Стефан.
– А о чем я тогда говорил?
– О том, что с обнаружением сокровищ наши поиски подошли к концу. Ведь нет же, правда? Мы нашли сокровища, но это только начало…
– Начало чего, Стефан? – едва приметно улыбнулся де Монбар.
– Начало грядущего, наверное… Я пока не знаю и даже не берусь предполагать, что за этим последует, но твердо знаю, что оно неизбежно. Конечно, я рядовой монах, но я же не совсем глупец. Во всех этих кувшинах, Андре, имеется содержимое, и, каково бы оно ни было, его ценность и значимость не подлежат измерению, иначе эти сосуды не стали бы тысячу лет назад столь надежно прятать. Целое тысячелетие, пятьдесят поколений предков и потомков… И все это время в нашем ордене жила надежда об обретении этого места и его сокровищ. Обычному человеку невозможно представить такой промежуток, он простирается за все мыслимые пределы. Едва ли мы помним и дедов, поскольку целых два поколения разделяет нас, поэтому понятие о десяти поколениях для нас трудноуловимо – не говоря уже о пятидесяти… И вот теперь этот клад – уж не знаю, какой именно – найден. Мы его нашли… Из чего бы он ни состоял, брат, независимо от рода этих сокровищ и их ценности, надеюсь, ты не станешь разочаровывать меня уверением, что надо держать это все в секрете, – ведь даже мне очевидна важность нашего открытия. Поэтому я хочу спросить… поверь, не из праздного интереса, просто нет сил сдерживаться… что же будет с нашим орденом – орденом Воскрешения в Сионе? Останется ли он тайным, как и прежде, или выйдет на свет вместе с найденными доказательствами – и мы, соответственно, тоже?
Де Монбар воздел руки:
– Это превыше меня. Даю тебе слово, Стефан, я понятия не имею. Подобные соображения лежат вне моего влияния или даже толкования. Одно могу пообещать с уверенностью: что бы мы здесь ни нашли – сегодня, завтра или впоследствии – будет тщательно описано и внесено в реестры, прежде чем весть о наших открытиях выйдет за пределы подземелья. В зависимости от величины хранящихся здесь сокровищ, подобная задача может потребовать месяцев, если не лет… но ее необходимо выполнить – важность такого мероприятия не подлежит сомнению.
Де Монбар помолчал и потом снова улыбнулся Сен-Клеру. В неверном свете факелов его лицо казалось странно подвижным, а зубы поблескивали.
– Впрочем, может, мы не найдем больше ничего – кроме тех кувшинов. Итак, ты уже готов применить свой закон рычага? – Сен-Клер кивнул. – Хорошо. Ну, взялись? Раз, и два… и три!
Они стали медленно распрямляться, согласным усилием таща на себя крест и смотря в глаза друг другу; мускулы на их бедрах и икрах натянулись и тряслись от напряжения. Вросший в пол анк постепенно стал поддаваться – монахи скорее угадали, нежели заметили едва уловимое движение в нем. Они не ослабили хватки, и еще через секунду крест действительно стронулся с места – на этот раз ошибки быть не могло.
Сен-Клер с покрасневшим от натуги лицом выдохнул:
– Еще раз… Взяли!
Никакого результата не последовало, и де Монбар велел прекратить попытки и передохнуть. Еле заметный сдвиг каменного креста убедил монахов в верности их предположений, поэтому оставалось только запастись терпением и пробовать поднимать его снова и снова. Немного отдышавшись, оба не сговариваясь заняли свои места и принялись тянуть за перекладину, используя всю энергию бедренных и икроножных мышц для противоборства силе, удерживающей анк в неподвижности.
Вторая попытка принесла неожиданные плоды: перекладина резко приподнялась примерно на фут и застряла в таком положении. Ее перемещение сопровождал неясный, но достаточно громкий звук удара, словно от падения чего-то с большой высоты; за ним последовал приглушенный, еле уловимый шум, напоминающий скрежет камня о камень и исходящий, казалось, прямо из-под ног монахов. Прислушиваясь, Стефан размышлял над механизмом подъема анка.
– Настежь, – произнес де Монбар. – Он открывается настежь.
Именно об этом подумал Сен-Клер, поскольку его изначальным предположением было, что если потянуть за перекладины анка, как за рычаги, то он выйдет из своей ниши, и тогда его можно будет свернуть в сторону. Поворотная ось, по его мнению, должна была находиться в основании креста. Однако все вышло совсем иначе. Вместо этого одна из перекладин треснула и отогнулась вверх, обнажив железный штырь, на котором держалась.
– А что там был за шум? Будто бы под землей что-то сломалось и полетело вниз.
– Мне тоже так показалось, но проверить это будет нелегко. Похоже, наша рукоять больше не желает двигаться.
Де Монбар изо всей силы налегал на перекладину, но она словно окоченела. Сен-Клер зарычал от досады, поднялся с корточек и принялся рассматривать другой анк, выгравированный на поверхности алтаря. Заметив, что брат Андре все еще возится с непокорной перекладиной, он сказал:
– На твоем месте я бы бросил, дружище. Нам ее не поднять. Можно потом возвратиться сюда с ломами и кувалдами, подрыть напольные плиты и посмотреть, что внизу. Я, впрочем, подозреваю, что там просто земля и больше ничего.
– Нет, судя по звуку, там пустота, – рассудительно заметил де Монбар, разглядывая каменное изображение на полу. – Может, и нелепо так считать, но я слышал эхо.
– А как ты узнал, что здесь алтарь? И этот анк?
– Мне говорили. В наших древних архивах имеются соответствующие записи – там до мелочей описана планировка этой залы. Самих манускриптов я не видел, зато до путешествия в Иерусалим не раз встречался с самыми учеными людьми нашего ордена, пытаясь запомнить как можно больше подробностей о чертоге. Так я и узнал его местоположение и обстановку. К сожалению, записи в архивах очень скудны и касаются, в основном, самого анка – и то не напрямую. Он упоминается как ключ… поэтому ссылки могут быть неточными. Заглянув в прошлое, начинаешь понимать, что очевидцы тех далеких трагических событий, спрятавшие сокровища, не могли даже предполагать, сколько им придется пробыть в изгнании. Вероятно, они надеялись вернуться или своим детям передали знание, открывающее путь под эти своды. – Он печально улыбнулся и, озираясь, прихлопнул в ладоши. – Ты сам говорил, что обычному человеку невозможно представить промежуток в тысячу лет!.. Этот чертог невероятно древний. Ты, верно, понимаешь под древностью истекшее тысячелетие, но сама зала гораздо старше, чем ты думаешь. Она была здесь еще до того, как был замыслен храм Соломона. Все в ней: и форма, и планировка, и конструкция – все египетское. Ее выстроили сразу после возвращения евреев из египетской кабалы, с единственной целью – разместить в ней и тем самым спрятать сокровища храма. Согласно архивным записям, в зале два входа, и мы их непременно обнаружим, когда вплотную займемся ее освоением. Впрочем, я подозреваю, что коридоры, ведущие снаружи к обоим входам, были нарочно завалены, скрыты от посторонних глаз, и доступ в них с поверхности невозможен. Те, кто последним уходил из чертога, не оставили грабителям ни малейшей возможности проникнуть сюда.
– Разумеется, – согласился с ним Сен-Клер, – и правильно сделали. Когда же будем открывать кувшины?
Стефан вынул из жаровни факел и направился к ближнему ряду глиняных сосудов. Де Монбар пристально наблюдал за ним, как вдруг, дойдя до вертикальной стелы в середине алтаря, Сен-Клер позвал его из темноты:
– Андре, иди-ка сюда и посмотри.
Заинтригованный его взволнованным тоном, де Монбар поднялся, тоже взял себе головню и пошел на голос. Он застал Стефана в оцепенении – приподняв факел, молодой монах неотрывно взирал на алтарь, и, проследив за его взглядом, де Монбар сам застыл в неподвижности: поднимавшаяся к жертвеннику лестница, еле заметная в скудном освещении, выглядела не совсем привычно. Неожиданно де Монбара осенило: нижний ее пролет обрывался у вертикальной стелы.
– Сам не знаю, почему посмотрел туда, – пояснил Стефан. – Сначала заметил краем глаза… Мы стоим слишком далеко, чтобы делать выводы, но…
– Не хватает нижних ступеней.
Подойдя поближе и присмотревшись, они увидели, что де Монбар ошибся: ступени никуда не делись. Пролет лестницы, ранее восходивший к церковному престолу, повернулся на неведомой оси и теперь уводил вниз, в зияющее темное отверстие, скрытое под алтарной частью. Рыцари довольно долго стояли над провалом, пока Стефан наконец не произнес:
– Вот откуда взялись странные звуки. Спустимся?
– Думаю, надо спуститься, только давай захватим каждый еще по факелу. Кажется, воздух там не спертый, но что в глубине – неизвестно.
Сказано – сделано. Свалив факельные заготовки в кучу у входа в провал, они стали пробираться вниз по лестнице, но вскоре остановились, пораженные необъятностью раскинувшегося перед ними помещения. Спустившись вниз на один пролет от пола чертога, являвшегося, соответственно, потолком нижней залы, монахи прикинули, что ее высота никак не меньше двадцати футов. Стефану показалось, что по своей форме она зеркально повторяет расположенный над ней алтарь. Направо и налево вдоль стен тянулись высокие стеллажи, составленные из полых каменных кубов со стороной длиною в руку – от плеча до кончиков пальцев. В них хранились некие предметы неопределенных форм и размеров, но монахам с мерцающими факелами в руках пока было некогда различать подробности.
Сен-Клер окинул помещение беглым взглядом, пытаясь определить примерное число кубов. Он решил, что галерея – судя по соотношению длины и намного уступающей ей ширины залы, это была именно галерея – тянется приблизительно на пятнадцать шагов или даже больше, и наспех сделанный подсчет квадратных отверстий на уровне пола показал, что их всего восемнадцать. Это число, помноженное на семь громоздящихся до самого потолка уровней и удвоенное, учитывая обе стороны галереи, давало двести пятьдесят два ящика. Вычтя из общего количества три яруса, место которых занимала лестница, Стефан получил двести тридцать один куб.
По обеим сторонам, на уровне человеческого роста, на стенах виднелись скобы для крепления факелов – как раз таких, что запасли монахи. Де Монбар, шедший впереди, озирался по сторонам с не меньшим любопытством, что и Сен-Клер. Наконец он, крякнув, потянулся к одной из консолей и укрепил в ней свой факел, а затем обернулся к Стефану.
– Мало света, – произнес он, и по подземелью гулко разнеслось эхо. – Помоги-ка мне – надо заполнить все эти канделябры. Посмотрим, что тут такое.
Вскоре галерею заливал свет дюжины ярко горящих факелов, а собратья, придвинувшись друг к другу, рассматривали протянувшиеся вдоль стен каменные полки.
– Опять кувшины, – прошептал Сен-Клер. – Похоже, у них тут была гончарная мануфактура, изготавливавшая почему-то одни кувшины.
– Не только, – возразил его напарник. – Давай-ка посмотрим, что вон в тех сундуках.
Действительно, большинство полых кубов были забиты в точности такими же сосудами, что и в чертоге, но среди них попадались сундуки, или лари. Открыв первый попавшийся, монахи обнаружили в нем разнообразные украшения, примитивные по форме и более вычурные, – все они заманчиво поблескивали в свете факелов. Драгоценности были сложены как попало, словно их в спешке побросали в сундук.
Вдоволь наглядевшись, де Монбар двинулся ко второму ларю, размером побольше, который оказался набит золотыми монетами. Обернувшись, краем глаза Стефан углядел, что среди золота там попадается и кинутое сюда будто в спешке серебро, но его внимание было полностью приковано к одному украшению в сундуке, стоявшем у его ног. Поворошив драгоценности, хаотично сплетшиеся меж собой, он извлек из их кучи блестящее ожерелье – тяжелое колье крученого золота с редкой красоты подвесками из голубых и зеленых каменьев, державшихся на тонких металлических нитях. Несомненно, эта вещица некогда украшала грудь очень богатой женщины. Зеленые камни были похожи на острые вытянутые ромбы, а голубые – гладкие и отполированные – имели каплевидную форму. Стефан сразу обратил внимание на пробел между парой подвесок, указывающий на недостающую голубую каплю. Очевидно, что он нашел в верхних коридорах тот самый пропавший камешек. Его удивило, что кто-то мог выкрасть безделицу из сундука, – разглядывая колье, Сен-Клер ни на минуту не усомнился, что тысячу лет назад вор пытался ее присвоить.
Удовлетворив любопытство, он бросил колье в сундук и захлопнул крышку, а затем обернулся к де Монбару. Оказалось, что его собрат занят перемещением кувшинов. Он двигал тяжелые сосуды туда-сюда, желая посмотреть, что скрыто в глубине кубов. Сен-Клер, до сих пор не прояснивший назначение кувшинов, спросил об этом де Монбара, и тот пояснил:
– Это ритуальные сосуды.
Из его ответа Стефан ничего не понял, зато убедился, что кувшины не имеют особой ценности. Многие из них были из отполированного камня зеленоватого или бурого цвета, но большинство, вероятно, были отлиты из бронзы. Их грубая выделка и незатейливая форма ненадолго заинтересовали Сен-Клера – вскоре он предоставил напарнику одному заниматься ими, а сам поспешил посмотреть, что было в других стоявших вдоль стен сундуках.
– Три четверти сокровищ – все те же кувшины, что и наверху, – наконец подытожил он.
Де Монбар выпрямился, огляделся и кивнул ему:
– Да, я уже заметил. Думается мне, что здесь спрятано все самое ценное, а то, что наверху, в главной зале, – менее важно.
– Важно? Кому важно? И все-таки – что в этих кувшинах, Андре?
– Разве ты видел, чтоб я в них заглядывал? – пожал плечами тот. – Позже мы выясним, что они содержат, но я предполагаю, что в них – пергаментные свитки, туго скрученные и запечатанные сверху воском, чтобы уберечь от порчи и сырости. Мне кажется, что мы обнаружим в них летописные сведения, составленные священниками, которые их и прятали.
Стефан хотя и предполагал нечто в этом роде, все же не смог скрыть разочарования. Он вздохнул и еще раз оглядел галерею.
– А вот эти, как бишь их, ритуальные сосуды, они-то зачем?
– Их использовали в храмовых обрядах. Часть из них – немыслимой древности.
– Но они же каменные.
– Верно, большинство каменные, но есть и бронзовые.
– В общем, не представляют никакой ценности.
– Отнюдь – конечно, если ты не решишь продать их на рынке. Откуда вдруг такая мысль?
Стефан кисло улыбнулся:
– Оттуда, что сдается мне, будто баснословная ценность сокровищ, описанных в наших архивах, немного преувеличена. Один сундук с драгоценностями да еще один – с золотом и серебром. Для настоящего клада маловато.
Де Монбар только улыбнулся на его слова:
– Мой юный друг, вся беда в том, что твои ожидания произрастают из полученных ранее впечатлений. Ты воспринимаешь слово «сокровища» в его нынешнем значении. Не забывай, что люди, спрятавшие эту коллекцию ценностей, отличались от привычных нам христианских священников, а хранилище, которое ты называешь кладом, создано служителями исконной христианской Церкви – общины, восхвалявшей бедность и почитавшей добродетелью отречение от всяческих благ.
– Как же тогда объяснить запасы золота и драгоценностей?
– Всего-то два сундука на всю коллекцию. Возможно, это пожертвования храму – дары вместо жертвоприношений. Нам уже никогда не установить, где и каким образом они были собраны, но эти богатства – ничто по сравнению с прочими ценностями. Король Балдуин будет счастлив завладеть ими в обмен на позволение монахам распоряжаться всем остальным. – Он склонился к одному из кувшинов и погладил его по гладкому боку: – Вот истинное сокровище нашего ордена, Стефан, – здесь, в этих кувшинах. А также…
Он смолк в раздумье и направился к концу галереи, где и остановился, устремив взгляд в голую стену. Сен-Клер, недоумевая, подошел и переспросил:
– А также что?
– Тебе, случайно, не кажется странным, что эта стена пуста, ничем не занята, тогда как все остальные до потолка заставлены стеллажами?
– Странным? Нет, не кажется. А что тут удивительного? Обычный дальний угол.
– А вот и нет, – категорично возразил брат Андре. – Пораскинь мозгами. Сдается мне, что здесь кроется некая тайна… Ты нигде не приметил выбитых в камне анков?
– Не приметил, – обиженно сказал Стефан, – и я ручаюсь, что их здесь нет, потому что я внимательно рассматривал стены – из чистого любопытства. Пробовал найти хоть какие-нибудь орнаменты, но ничего не обнаружил. Ты думаешь, здесь есть анки?
Де Монбар тем временем опустился на колено и стал разглядывать основание стены.
– Их просто не может не быть, мой пылкий соратник. Обычного глаза здесь недостаточно, в этом я уверен как нельзя лучше… – Он снова поднялся и окинул всю галерею взглядом, а затем задумчиво произнес, словно обращаясь к самому себе: – И тем не менее ничего не заметно. Ни-че-го.
– А что должно быть?
Его напарник вдруг ни с того ни с сего распалился и досадливо сверкнул на Сен-Клера нетерпеливым взглядом.
– Здесь есть хитрость, – огрызнулся он. – Уловка и обман. Эту залу строили те, кто возводил пирамиды в Египте, – лучшие каменщики всех времен. Ты сам видел, как искусно замаскирована лестница. Люди, обладающие достаточным знанием и мастерством, чтобы придумать подобное ухищрение, во всяком случае, способны спрятать любое помещение за ложной стеной. Я уверен, что эта стена – лишь для отвода глаз, и за ней что-то есть…
Де Монбар неожиданно успокоился – так же быстро, как и взволновался. Он медленно обернулся, блуждая взглядом по стенам и полу галереи.
– И… если это правда… то должен существовать ключ, чтобы ее отворить, – как тот анк, отпирающий другую залу. Вот только он наверняка гораздо доступнее, чем первый. Где же он?
– Может, в подсвечниках? Во всей галерее они одни не вытесаны из камня.
Де Монбар от удивления вытаращил на Стефана глаза:
– Ну конечно! Давай попробуем: ты – с той стороны, а я – с этой.
Третья по счету консоль повернулась от усилия Стефана, и он едва успел подхватить выпавший из нее факел. В тот же момент оба монаха услышали знакомый подземный грохот, сопровождавший открытие первой двери, – только на этот раз он раздался гораздо ближе и отчетливее: пустая стена в глубине галереи неожиданно ушла в пол. За ней, очевидно скрывая очередную залу, с деревянного штыря, укрепленного под самым потолком, свисала богато вышитая портьера. Краски тисненой ткани даже в скудном факельном освещении выглядели необыкновенно яркими.
От изумления оба рыцаря словно вросли в землю и боялись дохнуть. Они долго не решались подойти к занавеси, но наконец де Монбар медленно двинулся вперед и осторожно дотронулся до дорогой ткани. Сен-Клер не сводил с него внимательных глаз и в страхе отпрянул, стоило напарнику резко отвести портьеру в сторону. Увиденное за ней столь поразило Стефана, что он пронзительно вскрикнул и упал на колени, словно получил удар булавой по черепу. Де Монбар был потрясен не меньше – он тоже пробормотал что-то невразумительное, но на ногах устоял.
Перед ними, залитая светом факелов, простиралась еще одна зала, по размеру совпадающая с предыдущей, – длинная и узкая галерея, сплошь состоящая из контрастных цветов: черного и белого. Она была точной копией храмовых залов – мест их ритуальных собраний в далекой Франции: начиная от чередующихся черных и белых мраморных напольных плит и заканчивая задрапированными престолами по обе стороны уходящей вдаль залы. В глубине ее монахи увидели знакомую пару колонн, меж которых они привыкли произносить храмовые клятвы. Все это собратья мигом заметили и признали, хотя в гулком безмолвии сознания каждый из них угадывал, что это помещение, этот храм был на многие тысячелетия погружен во тьму и только ждал их прихода.
Де Монбар первым обрел присутствие духа: возможно, потому, что многое знал и предугадывал заранее, – так решил про себя Сен-Клер, с удивлением обнаруживший в себе способность мыслить как ни в чем не бывало. Досадуя на неукротимое сердцебиение, он двинулся след в след за братом Андре, медленно прошествовавшим вперед с высоко поднятым факелом.
– Мы на Западе, – произнес де Монбар.
– Да, и стоим лицом к Востоку, – в тон ему ответил Сен-Клер, едва ли отдавая себе отчет, что повторяет ритуальные формулы – где все получит свое объяснение.
Вместе они прошли далее, уверенно ступая по знакомой зале, пока не наткнулись на еще один занавес, поуже первого, хотя во многом схожий с ним. Переглянувшись, оба замерли на месте, и де Монбар отвел портьеру в сторону – на этот раз более осторожно и почтительно.
За занавесью им открылось чарующее, доселе не виданное зрелище – залитый светом факелов, источающий золотистое сияние предмет вытянутых прямоугольных очертаний, массивный и сработанный столь искусно, что Стефану вряд ли раньше приходилось встречать подобное мастерство. Ему не сразу удалось осознать, что перед ним – витиевато украшенный золотой сундук около четырех футов в длину и вполовину меньше – в ширину и высоту. На крышке возвышалось некое сложное по форме, непонятное изваяние – тоже из чистого золота. Два длинных золотых поручня, продетые с каждой стороны в золотые кольцевые скобы, служили, вероятно, для переноски сундука.
Непередаваемое великолепие драгоценного предмета наполнило Стефана почти священным трепетом, и долгое время он просто молча любовался им. Стоявший чуть впереди на коленях де Монбар тоже не двигался, словно впал в транс. Сен-Клер не заметил, когда его напарник успел пройти вперед и преклонить колени: едва отодвинулся занавес, он всецело предался созерцанию. Поведение собрата его ничуть не удивило, но теперь он почувствовал необходимость подойти к нему.
Маленькими неуверенными шажками Стефан приблизился и встал рядом с де Монбаром. Не отрывая восхищенного взгляда, переполненного золотым сиянием, от ларца, Сен-Клер положил руку собрату на плечо:
– Что это, Андре?
Он сам удивился робости и почтительности собственного голоса. Тем не менее его вопрос, очевидно, вывел собрата из оцепенения – де Монбар ухватил Сен-Клера за руку и, кряхтя, поднялся с колен. Встав, он тут же отступил назад, таща Стефана за собой, и благоговейно задернул вышитый занавес, скрыв от глаз золотой сундук.
Пятясь и не оглядываясь по сторонам, монахи отступали к выходу, пока не оказались у подножия лестницы, выводящей в чертог. Только тут оба повернулись и стали торопливо взбираться по каменным ступеням. Очутившись в спасительной темноте необъятной залы, они наконец перевели дух и переглянулись.
– Я не верю своим глазам, – произнес дрожащим голосом де Монбар, – я даже не надеялся, что это обернется правдой.
Сен-Клер по непонятной для него причине никак не мог справиться с дыханием.
– А что обернулось правдой? – тяжело дыша, спросил он. – Ты о чем? Что там была за штука?
Де Монбар вытаращил на него глаза:
– Ты что, не знаешь? Ты не понял, что мы с тобой нашли? Это же подлинное сокровище нашего ордена, Стефан, самое что ни на есть истинное! О нем упоминается в наших преданиях, хотя там и нет прямых указаний, что оно хранится именно здесь. На такое великое открытие никто из нас даже надеяться не смел. Это же ковчег, Стефан. Мы нашли ковчег.
– Что за ковчег?
Сен-Клер хмурился, не понимая слов напарника и замечая только его благоговейный трепет. Наконец Стефана осенило, и он недоверчиво покачал головой:
– Ты считаешь, что это… этот ларец и есть Ноев ковчег?
Де Монбар помотал головой: он был так поглощен своими мыслями, что даже не усмехнулся ошибке молодого собрата.
– Нет, ковчег Завета – вместилище Божьего завета всему человечеству. Он хранился в святая святых, в храме. Это символ самого Господа…
Он обернулся к Сен-Клеру и поглядел на него глазами, в которых тот прочитал необыкновенное воодушевление.
– Мы должны рассказать остальным, Стефан, сейчас же, немедленно! Это все меняет, весь мир теперь изменится. Ничто отныне не будет как прежде. Для того и создавался наш орден тысячу лет назад…
Сен-Клер не мог оправиться от изумления: его всезнающий напарник, всегда столь спокойный и сдержанный, проявлял теперь неоправданное нетерпение. Он задумчиво переспросил де Монбара:
– Ковчег Завета? Мне почему-то казалось, что наши сокровища только в рукописях. А теперь, судя по твоим словам, мы обнаружили тот самый ковчег Завета… который хранился в святая святых… В таком случае мне хочется еще раз взглянуть на него.
Сен-Клер повернулся и торопливо побежал вниз по ступеням, ведущим в нижние галереи, нимало не заботясь, следует за ним де Монбар или нет. Достигнув занавеса, он замер в нерешительности и тут же почувствовал присутствие напарника у своего плеча. Стефан робко протянул руку и осторожно отвел завесу в сторону, прислушиваясь к скольжению колец по деревянному шесту, а затем снова застыл, благоговейно озирая ковчег и любуясь отблесками факельного пламени на золотом орнаменте его поверхности.
– Сплошь золото, – наконец еле слышно произнес Сен-Клер.
– Вряд ли, – возразил де Монбар. – Крышка – да, из чистого золота, как и оба херувима на ней. Что до самого сундука и поручней, мне кажется, они вырезаны из ситтима – непортящейся древесины акаций, а затем покрыты слоем сусального золота. Если бы ковчег был весь золотой, его невозможно было бы поднять.
– А что это за крылатые существа на крышке?
– Херувимы, или ангелы… Крылатые и очень могущественные духи. Видишь – крылья у них распростерты и касаются друг дружки? Ими херувимы словно бы создают балдахин над ковчегом, тем самым защищая его. Древние иудеи верили, что Господь, Бог Моисея, обитает как раз под их крыльями.
– А разве не в самом ковчеге?
На лице Стефана читалось неподдельное изумление.
– Нет, над его крышкой.
– Смахивает на идолопоклонство. Ведь евреи всегда чурались подобных изображений…
– Наверное, в тот раз они сделали исключение, – пожав плечами, произнес де Монбар, задумчиво разглядывая фигуры на крышке.
– Что же тогда в самом ковчеге? Ты знаешь?
– Никто не знает, Стефан, – почтительно прошептал брат Андре. – Я даже не подозревал, что ковчег существует в действительности, но мне раз довелось услышать, будто в нем хранятся каменные скрижали с десятью заповедями, принесенные Моисеем с горы. Считается также, что там имеется знаменитый жезл Аарона… принесший плоды. А кто-то даже говорил, что там можно найти манну небесную.
– Может, нам посмотреть? Открыть ковчег?
Де Монбар так поспешно вскинул руку, словно отражал Удар:
– Не надо. Ты помнишь, во что верили евреи? Что храм – обитель Господа. Он жил в храме, в ковчеге, то есть под крыльями ангелов. Разве можно поручиться, что Его сейчас здесь нет? Я бы не притрагивался к этой святыне без предварительных скрупулезных исследований. Впрочем, если тебе хочется, то пожалуйста – но только после того, как я уйду.
– Ладно, пожалуй, не буду…
Сен-Клер тем временем уже внимательно всматривался в темное пространство за ковчегом. Он даже подался вперед и вдруг заявил:
– А там… Там, за ковчегом, тоже есть занавес – черного цвета. Наверное, еще какие-нибудь сокровища.
– Вот это вряд ли, Стефан, – фыркнул де Монбар. – Я когда-то читал, что два поручня ковчега упираются в некую завесу, расположенную позади него… Думаю, что имелся в виду занавес, разделяющий скинию[26]26
Скиния (греч. «шатер») – древнееврейский переносной храм, созданный по указаниям Бога, которые Моисей получил на горе Синай (Исх., 25:8-40 – 26).
[Закрыть] на две части. Если так, то та портьера – не более чем символ. Она просто прикрывает стену. – Он протянул руку и дружески ткнул Сен-Клера, словно заставляя его прислушаться к своим словам: – К тому же что им было еще там прятать? Что может быть ценнее ковчега Завета?
Стефан изумленно оглянулся на него:
– Ничего, конечно, – для самих древних евреев, но это не значит, что тут нет больше ничего стоящего. Мне все-таки хочется посмотреть. Сбоку от ковчега достаточно места, чтоб можно было проскользнуть мимо, не задев его.
Он подождал, что ответит на это де Монбар, но тот молчал, и Сен-Клер не выдержал:
– Ну, что скажешь?
Брат пожевал губами и покачал головой:
– Не знаю, Стефан. Как близко может человек подойти к молнии, чтоб не сгореть дотла? Будь я и большим скептиком, я и то не взял бы на себя смелость – вернее, безрассудство – ближе, чем на вытянутую руку, подойти туда, где, может быть, обитает живой Бог. А ты, гляди-ка, не боишься…
Стефан хмыкнул, но ничего не сказал. Помявшись, он наконец согласился:
– Ладно, если ты так считаешь, то я сдаюсь. Лучше подожду, пока по этому поводу выскажется магистр Гуг, а сейчас давай-ка поднимемся наверх и расскажем братьям, что мы здесь отыскали. Годится?
– Еще бы, – кивнув, улыбнулся де Монбар. – Кто знает, вдруг им и вправду захочется бросить взгляд на то, что они едва ли надеялись обнаружить, копаясь в земле, словно кроты, целых восемь лет. Сейчас мы пойдем и проверим, так это или нет.
* * *
Разворачивающиеся далее события мало походили на последствия предыдущих находок. Все девять собратьев сгрудились в чертоге, желая своими глазами удостовериться в том, что было обнаружено под алтарем. Не нашлось двух одинаковых откликов на строгую красоту черно-белой залы и на великолепие легендарного ковчега Завета, покоившегося в отдаленной нише за занавесом. Семеро из монахов плакали в открытую; Жоффруа Биссо упал на колени у самого подножия лестницы, у входа в галерею, и провел там без движения целых три часа, погрузившись в молитвы. Годфрей Сент-Омер тоже молился на коленях в зале ковчега на протяжении двух часов; иногда к нему присоединялся кто-нибудь из собратьев. Все старались сохранять тишину и если переговаривались, то сдержанно и немногословно. Казалось, ни один из них еще до конца не осознал суть находки и не верил, что после долгих лет изнурительных подземных работ, рытья и долбежки внутри неподатливой Храмовой горы они все же нашли сокровище, к которому бесконечно стремились и которое по своему великолепию превзошло все их самые дерзкие ожидания.
