Текст книги "Рыцари света, рыцари тьмы"
Автор книги: Джек Уайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 40 страниц)
Де Монбар в изумлении вытаращил глаза:
– Но ведь это как раз наш обет – тот, что мы приносили, вступая в орден Воскрешения: делить имущество с собратьями для нашего общего блага!
– Разумеется. – Широкая улыбка озарила лицо де Пайена. – Но ведь мы ничего не сказали об этом патриарху, и он с радостью и без лишних условий согласился на наше предложение, поскольку оно избавило его от дальнейших треволнений по поводу нашего вооружения и снаряжения – забот о латах, сбруе и лошадях. Вот так и получилось, что мы довольно неплохо себя обеспечили и выгадали право самим печься о своих текущих расходах – признаться, весьма скромных.
Пока де Пайен рассказывал, де Монбар оглядывал помещение, все так же восхищенно покачивая головой.
– Вы просто молодцы… И сейчас вы все несете дозор?
– Пока да. – Де Пайен поднялся и с удовольствием потянулся, расставив руки и привстав на носки. – Надеюсь, придет время, когда только молодежь… и не более двух-трех одновременно… будет выезжать под охраной сержантов. Тогда нам будет от этого толк.
– Да уж, – подхватил Сент-Аньян, – будет непременно: кому охота знать, какие рыцари сегодня выезжают, а какие завтра, куда они направляются – лишь бы на дорогах было спокойно. Вот так: кто-то из нас будет чаще нести дозор, а другие – заниматься раскопками.
– Но как вы можете настолько доверять вашим сержантам? – В голосе де Монбара, обернувшегося к де Пайену, прозвучало сомнение. – Вы тут говорили об их преданности, и я вижу, что вы и вправду на них полагаетесь, но я, признаюсь, не могу побороть свою подозрительность. Ведь эти люди все же – посторонние нам, они ничего не знают ни об ордене, ни о его секретах. Как вы собираетесь сохранять в тайне ваши раскопки? Лично я не вижу никакой возможности скрыть их, тем более надолго.
Де Пайен пожал плечами и бесстрастно произнес:
– Мы пока не думали как, но эти люди ничего не узнают. Никому, кроме своих собратьев, мы не позволим даже предположить – более того, вообразить, – что здесь творится нечто непонятное, иначе мы были бы сущими глупцами. Дело идет к тому, что в конце концов сержанты поселятся отдельно от нас. Это никого особенно не удивит, поскольку так велось и раньше, в нашу бытность рыцарями, а их – простолюдинами. А теперь нам предстоит принять монашество и связать себя священными обетами, они же останутся мирянами, поэтому такое разделение выглядит оправданным. Разная жизнь – разные и жилища. И различные занятия – в нашем случае, тайные.
– Как вы назоветесь – то есть мы назовемся?
– Что значит «назовемся»?
– Вам, Гуг, – вернее, вашему братству – нужно имя. Если уж вы собрались стать монахами, вам пристало обзавестись именем и уточнить, кому вы служите и с какой целью. Патриарший дозор – не очень-то подходящее название для монашеской общины.
– А что в нем неподходящего? – удивился Гондемар. – По-моему, оно очень емкое.
– Но какое-то уничижительное. Вам – то есть нам – надлежит подыскать более достойное наименование. Чтобы оно отражало суть нашей деятельности.
– Бедные ратники воинства Иисуса Христа, – предложил Гуг де Пайен.
Все поглядели на него, и в комнате воцарилось глубокое молчание: собратья обдумывали смысл произнесенных слов. Наконец де Монбар полюбопытствовал:
– Откуда такое прозвище?
Не знаю. Само как-то пришло на ум и спрыгнуло с языка.
– Безукоризненно. Что скажете, братья?
Против высказался только Мондидье.
– Мне кажется, звучит как-то лицемерно, – заявил он.
До крайности изумленный Гуг уставился на него:
– Лицемерно? Почему же? Как ты можешь, Пейн?
– Очень даже могу, Гуг, потому что это правда. Лицемерие – использовать имя Иисуса, тем более полное – Иисус Христос, – учитывая наши верования… Мы ведь сами возмущались двуличием Церкви!
Де Пайен коротко и шумно выдохнул:
– Корка, мы уже сотню раз об этом говорили – и все сошлись на важности предстоящей задачи. Мы все также согласились и приняли как данность, что христианская Церковь – нежизнеспособное образование, держащееся на стремлениях людей удовлетворить их личные насущные потребности. Далее, никто из нас не возражал, что только путем мнимого потворствования диктату Церкви и ее ожиданиям мы сами можем надеяться на осуществление нашей миссии. Приняв во внимание все эти соображения, мы подошли к настоящему моменту. Новое название наилучшим образом отражает наши чаяния: оно позволит нам выполнять нашу работу без назойливого внимания посторонних и без лишних хлопот создаст вокруг нашего братства ореол честности и надежности. Я считаю, что мы должны остановиться на этом названии. Кто согласен, поднимите руки.
Семеро подняли руки, в том числе Мондидье: он пробормотал, что берет свои возражения обратно. Всем остальным название понравилось, и каждый несколько раз шепотом его повторил. Наконец все взгляды снова обратились к де Пайену.
– Да будет так, – кивнул тот. – С этого дня мы будем именоваться бедными ратниками воинства Иисуса Христа. Давайте же помолимся, чтобы через это прозвище мы оправдали возложенную на нас ответственность.
– Аминь. Да будет так, – согласно повторили все.
– А пока у нас есть и другие, более неотложные задачи, – произнес де Монбар, обведя взглядом всех по очереди, пока наконец не дошел до Гуга. – Для того мы здесь и собрались. Когда, по вашим расчетам, можно будет начать копать?
Вопрос вызвал у де Пайена насмешливую улыбку. Он переглянулся с собратьями, затем поднялся и вышел на середину вытянутого узкого помещения.
– Подойдите-ка сюда, – поманил он пальцем де Монбара.
Тот послушно последовал за ним к месту, где в полу виднелось вырытое углубление. Это был скорее широкий ров небольшой глубины – едва в три пальца. Дно ямы, обнажавшее выступ каменной породы, было тщательно очищено от земли и песка.
– Вот на чем мы стоим, – пояснил де Пайен, присев на корточки и проведя рукой по камню. – Очень напоминает каменные своды над нашими головами. Храмовая гора не зря так называется – это и вправду гора. Но если у нас под ногами – действительно разрушенный храм, как свидетельствуют предания нашего ордена, то выдолблен он ценой неимоверных усилий. Однако никаких упоминаний об этом в манускриптах нет. Пока мы не узнаем побольше о предмете поисков… Хотя бы откуда начинать, например… – Он пожал плечами. – До тех пор вряд ли можно на что-то надеяться. Нам, конечно, несложно продолбить коридор внутрь скалы, если именно этого от нас потребуют, но, пока нам не укажут направления, приступать к раскопкам просто глупо.
Де Монбар с разочарованным видом нахмурился, скрестив на груди руки и пожевывая нижнюю губу, затем резко повернулся на каблуках и стал осматривать стены помещения, словно пытался взглядом пронзить их насквозь. Наконец он обрадованно взглянул на де Пайена, словно нашел некое решение.
Тут я, кажется, могу помочь. Один из документов, посланных сенешалем, – карта, со всей тщательностью перерисованная с архивного подлинника нашего ордена. Похоже, это и есть план Соломонова храма и системы лабиринтов вокруг него. – Он быстро вскинул руку, пресекая любые расспросы. – Я сказал: похоже. Копия настоящая, сделана со старинного пергамента, но его древность – вот все, за что можно поручиться. Если верить архивам ордена, он хранится там с тысячу лет, но попал он туда, уже будучи очень старым. Насколько нам известно, его подлинность никто не исследовал и не проверял. Копию я привез с собой. Она в длинном деревянном сундучке среди моих вещей в другой комнате. Если у вас есть такая же или похожая карта нынешнего Иерусалима, мы сможем сравнить эти два рисунка.
А и вправду, – де Пайен уже прищелкивал пальцами, привлекая всеобщее внимание. – Мондидье и Гондемар, будьте добры, принесите сюда тот деревянный сундучок сира Андре.
Вскоре собратья уже толпились вокруг стола, склонившись над разложенной на нем схемой, прижатой по углам камешками. Долгое время никто не нарушал молчания: каждый изо всех сил вникал в рисунок, тщетно пытаясь совместить линии чертежа с подробностями знакомой им местности. Арчибальд Сент-Аньян первый не выдержал и ткнул в карту указательным пальцем.
– Вот тут, – прорычал он. – Мы сейчас здесь, верно? Смотрите, вот линия стены, она идет вдоль впадины до волнистых черточек. А мы как раз в этом месте, в конюшнях.
– Конюшни здесь не отмечены, Сент-Аньян.
Арчибальд даже не поинтересовался, кто ему возразил.
– Конечно, еще бы они были отмечены! Нет тут и королевского дворца, хотя бы в виде бывшей мечети аль-Акса.
Когда рисовали эту карту, храм занимал всю окрестность. Стойла же были разгорожены вот в этой пещере, что неподалеку, но уже после разрушения нового храма и, видимо, после того, как была возведена мечеть. Получается, что со времени падения нового храма прошло более шестисот лет. Гуг, когда разрушили исконный храм и когда, интересно, нарисована эта карта?
Де Пайен вопросительно поглядел на Андре де Монбара, но тот только поморщился:
– Исконный? Можно лишь предполагать… две тысячи лет назад? По крайней мере, уж точно не меньше. Тит разрушил храм Ирода через сорок лет после смерти Христа, а с той поры минуло тысяча двести лет. А на этой карте изображен храм Соломона, построенный за много веков до тех событий.
– Знаешь, Сент-Аньян, клянусь нашей высокой целью – ты не прав, – веско заметил де Пайен, сосредоточив на себе взгляды собеседников.
– Да почему же? Не говори так! Я несомненно прав – если верить этому изображению. А если прав… – Сент-Аньян поколебался, а затем с озабоченным видом ткнул пальцем в то же самое место. – Если все же прав, то мы сейчас стоим вот здесь.
– Допустим, – с неожиданной легкостью согласился де Пайен. – Но если ты не ошибся и мы действительно находимся здесь, то… позвольте-ка…
Он склонился над картой и поставил большой палец на точку, указанную Сент-Аньяном, затем расправил ладонь и дотянулся кончиком среднего пальца до места на рисунке, где предположительно находилась середина главного придела храма. Гуг некоторое время глядел на свою растопыренную руку, оценивая охваченное ею расстояние, и в размышлении надувал губы.
– Тогда мы, как мне кажется, – наконец продолжил он, – как минимум в шестидесяти пейсах… в общем, хорошей длины шагах… в шестидесяти шагах от внешней стены храма – собственно, от места, куда предстоит добраться. И то, что мы сейчас на поверхности, нам ничуть не помогает: храм-то подземный.
– Ну, так что с того? – искренне изумился Сен-Аньян. – Мы с самого начала знали, что придется копать… и в инструкциях нас предупреждали.
Он насупился, явно озадаченный растерянностью Гуга. Все остальные молчали, но, судя по выражению лиц некоторых собратьев, по их недоуменным взглядам, бросаемым то на Сент-Аньяна, то на де Пайена, они готовы были согласиться с Арчибальдом. Только Сент-Омер, Мондидье и де Монбар сохраняли невозмутимость, и в конце концов Годфрей объяснил Сент-Аньяну причину недовольства, возвысив голос и привлекая внимание всех остальных:
– Гуг хочет сказать, Арчибальд, что сзади нас подпирает королевский дворец, поэтому долбить коридор мы можем только в одном направлении – вниз. Затем нам придется свернуть, и тогда мы попадем к основанию храма. Между тем проделать это расстояние нужно внутри Храмовой горы. В голом камне. И если мы действительно хотим прорыть подземный ход отсюда до нашей конечной цели, то нам придется продолбить всю скалу насквозь. На это уйдут годы, а у нас нет ни инструментов, ни необходимых знаний.
До конца осознав правдивость слов Годфрея, Сент-Аньян примолк, и от смущения у него даже уши покраснели. Де Монбар меж тем продолжал изучать рисунок, задумчиво постукивая пальцем по точке, выбранной здоровяком.
– Сент-Аньян мог и ошибиться, – размышлял он вслух, – а мы могли неверно истолковать смысл изображения. В любом случае, то, что мы находимся на скальной породе, не подлежит сомнению. Нам бы еще разузнать немного об этом месте, например, откуда лучше рыть и в каком направлении… Где бы нам раздобыть такого рода сведения?
Воцарилось молчание, которое нарушил Сент-Омер.
– Возможно, вам и не понравятся мои слова, Андре, – едко заметил он, – но ответ на этот вопрос хранится в наших архивах, на родине. Кто-то же должен порыться в них более тщательно, чем те, кто поспешил послать вас сюда. Наш орден, как никакой другой источник, может дать самые подробные сведения об Иерусалиме и его храме. Все, что некогда произошло в этой местности, относится и к нашей истории; уходя, наши предки забрали с собой манускрипты, чтобы охранить их от пропажи, осквернения или порчи. Никто – ни один человек, объединение или иная общность – не располагает лучшими или более точными данными по этому вопросу, чем наш орден Воскрешения. – Годфрей вгляделся в лица соратников. – Надеюсь, мне не надо никому из вас напоминать, зачем мы все здесь находимся и какая цель перед нами поставлена.
– Мы-то здесь, а нужные нам сведения – там, – тихо заметил де Пайен. – Позже мы их добудем, но на это нужно время… и, вероятно, весьма немалое время. Чем мы сможем пока заняться? Де Монбар, как вы считаете?
– Вот что я считаю, – ответил тот, обернувшись и встретив испытующий взгляд де Пайена. – Есть два дела. Первое – изучить все привезенные мной документы. Я в них не заглядывал по той причине, что граф Гуг велел доставить их вам лично и передать из рук в руки, зато я знаю, что ценных сведений там предостаточно. А на карту мне довелось заранее взглянуть потому, что граф сам с гордостью показывал ее мне перед отплытием, отмечая мастерское исполнение копии. Вы, вероятно, заметили, что вместе с ней в особом ящичке хранятся и другие рисунки, но меньшего размера. Мне кажется, что их содержание должно пролить свет на наши затруднения, поскольку граф прекрасно отдавал себе отчет в своих указаниях и в том, что в результате от вас потребуется. – Де Монбар полуобернулся и кивнул на сундучок с откинутой крышкой, откуда недавно достал карту. Сверху в нем выделялся толстый кожаный футляр в форме продолговатого цилиндра, где и хранились вышеупомянутые изображения. – Подозреваю, что каждый пергамент, каждый манускрипт или рисунок в этом ящичке имеют прямое отношение к предмету нашей беседы.
Де Пайен, вместе с другими собратьями разглядывавший коробку, кивнул и снова посмотрел на де Монбара.
– Возможно, вы и правы. Как только хорошенько изучим эту карту, примемся за все остальные. Но вы говорили, что у нас два дела. Какое же второе?
– Доказать или опровергнуть предположение Сент-Аньяна относительно места на карте. Если он прав, то искомое сокровище, скорее всего, находится под основанием дворца, то есть под мечетью. – Де Пайен шумно набрал в грудь воздуха, но де Монбар едва ли заметил это и еле слышно забормотал, словно рассуждая сам с собой: – Если все так и есть, то решение нашей трудной задачи потребует гораздо меньшего времени. Она не станет от этого легче – нам все равно придется прорубаться сквозь скалу – но расстояние существенно сократится… На это так или иначе уйдут годы работы, но, возможно, все же не столько… – Тут де Монбар очнулся и продолжил уже обычным голосом: – Надо бы раздобыть другую, нынешнюю карту Иерусалима и прикинуть, где на ней может располагаться храм. Затем мы сравним два изображения и с точностью определим, что на этом рисунке. Где здесь можно достать такую карту?
– Думаю, нигде.
Все обернулись к Пейну Мондидье, который молчал с тех пор, как пытался отвергнуть новое название общины. Он неуверенно улыбнулся и приподнял руку:
– Если такая и найдется, то наверняка только в двух местах. В наших обстоятельствах ни одно из них – ни королевский дворец, ни резиденция патриарха-архиепископа – нам не подходит. Больше никому не пришло бы в голову иметь карту при себе, и стоит нам ею заинтересоваться, то, не успеем мы толком что-нибудь разузнать, как, скорее всего, тут же попадем под подозрение в замышлении заговора. Впрочем, если вы не против, в следующий раз, как я пойду к архиепископу, я могу кое о чем расспросить. Я там сдружился с одним из старших служителей, и, если вы дадите мне немного времени на обдумывание, я найду способ как бы случайно, мимоходом, задать подходящий вопрос – так, чтобы не возбудить его подозрений.
– Хорошо, Корка, так и поступим, – одобрил де Пайен и обратился к Сент-Омеру: – Как прошел дозор, Годфрей? Есть ли что-нибудь достойное упоминания?
Тот кивнул и встал, чтобы доложить о патрулировании по всей форме, и, обращаясь к Гугу, придал своему отчету нарочитую торжественность:
– Да, магистр де Пайен. Сегодня мы спасли жизнь супруге нашего монарха, королеве Морфии, и она от всего сердца нас поблагодарила.
Дождавшись, пока смысл его слов дойдет до всех без исключения, Сент-Омер описал день дозора в мельчайших подробностях, ничего не упустив.
У друзей с самого начала завелась традиция, чтобы старший отряда по возвращении в конюшни Храмовой горы лично докладывал собратьям о происшедших за день событиях и отвечал на все вопросы, которые у них возникали. В первые дни существования общины, пока бандитские шайки еще не привыкли к деятельности дозорных и не ожидали встретить их на дорогах, каждая вылазка монахов-воинов была по-своему новой и насыщенной приключениями. Таким образом, изучение боевых ситуаций служило рыцарям жизненно необходимым уроком, и они это прекрасно понимали.
Тем не менее с течением времени столкновения с бандитами потеряли свою остроту, поскольку те заранее знали, что уклониться от погони и скорой расправы почти невозможно. Теперь только действительно необычные случаи в дозоре вызывали всеобщую заинтересованность. Имя королевы Морфии спровоцировало оживление среди рыцарей, но, едва уяснив, что во время налета она серьезно не пострадала, они тут же утратили к ней интерес. Всем без лишних слов было понятно, что главным событием дня стал приезд заморского гостя Андре де Монбара с важными документами.
Как только Сент-Омер закончил докладывать, собрание решено было прервать и поподробнее рассмотреть привезенные документы. Удлинившиеся тени указывали на приближение вечера, а де Пайен, Сент-Омер и де Монбар – трое из всей общины, кто мог довольно свободно и быстро читать, – уже обнаружили, что в современной карте Иерусалима нет необходимости: все требуемые сведения, так или иначе, можно было отыскать в пергаментах, присланных сенешалем.
Гуг Шампанский в письме к де Пайену, написанном его собственной рукой, рассказывал, насколько глубоко он проникся трудностью задачи, поставленной перед Гугом и его товарищами, и утверждал, что пошел на значительные жертвы, чтобы добыть предельно точные копии документов, имеющих хоть малейшее отношение к Иерусалимскому храму и месту хранения сокровищ, которые предстояло разыскать. Он оговаривал, однако, что эти копии также сняты с дубликатов, а те, в свою очередь, – с других копий, поскольку сами оригиналы были такой древности, что их хранили с особой осторожностью и тщательностью, в герметично запечатанных емкостях, дабы они не сгнили, не выцвели и не подверглись иной порче под влиянием воздуха или воды. Тем не менее граф заверял, что новые пергаменты ничуть не уступают старинным, поскольку над ними трудились лучшие копиисты, которых ему удалось разыскать, и каждый документ подвергся дополнительной пристрастной проверке с точки зрения сходства с оригиналом. Все пергаменты были представлены в двух экземплярах: на том языке, на котором некогда и излагались те древние сведения, и на более привычной латыни, на которую предки перевели свои старинные манускрипты, когда тысячу лет назад оказались в Галлии.
В последующие несколько дней трое рыцарей систематизировали все данные, содержащиеся в графских депешах, подобрав ссылки к каждому конкретному сведению. Они безоговорочно сошлись на том, что их цель, вероятнее всего, располагается в основании мечети аль-Акса – здании, ныне вместившем монарший дворец, средоточие всего королевства Иерусалимского. Они предположили, что не менее шестидесяти пейсов отделяет их от объекта поисков, находившегося в недрах фундамента древнего храма, и большая часть этого расстояния подразумевает скальную породу. Как выяснилось из их штудий, основание Храмовой горы было пронизано сетью коридоров и лабиринтов, выдолбленных там за целое тысячелетие. Очевидно, входы и выходы этой подземной системы замыкались на нижних приделах строения, то есть попасть в нее можно было, только войдя в храм. Но храм подвергся разрушению, а сеть лабиринтов под ним тысячу лет назад уничтожили и засыпали сами иудейские священники, чтоб римским хищникам под предводительством Тита неповадно было туда соваться. Землекопы-энтузиасты, случись им наткнуться на такой заброшенный коридор, должны были понимать, что им прежде всего придется расчистить его от всего того хлама, который за долгое время в нем скопился, да и сами шансы найти старинные подземелья были практически ничтожны.
Все это Гуг де Пайен изложил собратьям во время следующего собрания, когда их сержанты отлучились в город, чтоб поучаствовать в местном празднике.
– Расположение храма – то есть расстояние до него – такое, как мы и предполагали. От нашей цели нас отделяет значительный промежуток. Впрочем, есть и другие, весьма интересные данные, согласно которым в ближайшем будущем нам не придется скучать. Мы скрупулезно изучили сведения, посланные нам сенешалем, и кое-что уже сейчас можно утверждать с уверенностью – судя по документам, которые содержатся в его депеше. Сокровище, которое мы разыскиваем, действительно здесь. В этом мы нисколько не сомневаемся, равно как и в самом его местонахождении. К сожалению, его поиск… а если быть более точным, его поимка, в первую очередь… предвещает нам работу, достойную самого Геркулеса. Скала в основании храма пробуравлена ходами и коридорами, но как туда попасть, никто не знает, и мы не можем рассчитывать проникнуть туда, что называется, обычным путем. Вы все понимаете, что невозможно просто явиться под стены дворца и начать копать, поэтому придется пробиваться вниз сквозь скальную толщу и делать это прямо здесь, в нашем жилище, в конюшнях…
Гуг ненадолго примолк, оглядывая слушателей, затем продолжил:
– Мы прикинули, что сначала мы продолбим вниз приблизительно тридцать пейсов, или сто футов, а потом начнем подкоп под прямым углом под основание дворца, что подле конюшен. Мы предполагаем, что именно там и находится фундамент бывшего Соломонова храма. Значит, добавим еще пятьдесят-шестьдесят футов. На все это уйдет несколько лет работы, но при условии везения и хорошей охраны мы справимся.
– Что значит «охраны»? – пророкотал рядом голос Жоффрея Биссо.
– Защиты, брат, – улыбнулся, глядя на него, де Пайен. – Нам нужна стража, которая не подпустит сюда никого извне, чтобы не просочилось слухов, будто мы роем какие-то коридоры.
– Как ты себе это представляешь, особенно поначалу? Долбление скалы долотами и железными кувалдами обычно создает шум. И что ты подразумеваешь под словами «никого извне»? Ты говоришь о чужаках для всей нашей общины или только для ордена? Если последнее, то я соглашусь с братом де Монбаром: сержанты – вот погибель всего нашего замысла. Они далеко не так глупы, Гуг, и если ты тешишь себя надеждой годами водить их за нос относительно нашей деятельности, то ты глубоко заблуждаешься.
– И даже непростительно, – кивнув, согласился де Пайен, – не стану спорить. Но я имел в виду другое: необязательно скрывать от наших помощников, что мы буравим скалу. Мы можем придумать какую-нибудь подходящую причину для этого занятия – например, что мы хотим создать подземный монастырь и для этой цели долбим в камне кельи в качестве епитимьи во славу Господа. Уверяю вас, подобрать правдоподобные доводы для раскопок несложно – такие, что сержантская братия их безоговорочно примет. Но под людьми извне я понимаю как раз тех, кто чужд нашей маленькой общине. Мы – монашеский орден, или, дайте срок, станем им, а это значит, что нам следует отрешиться от мира… не потворствуя и не позволяя ему, в свою очередь, вмешиваться в наши внутренние дела. Никто не должен беспокоить нас и нарушать наше уединение. Что же касается шума и скрежета при долблении, то он скоро пройдет, поскольку будет удаляться вместе с продвижением раскопок, и, едва шахта уйдет на значительную глубину, он совсем заглохнет.
– Лаз будет широким? И кто будет его копать?
– Все будем копать. Вертикальную шахту надо делать по возможности узкой: один человек в ней будет стоя орудовать молотком, а другой внизу на коленях – долотом… плюс немного пространства, чтобы один из них или оба могли выгребать каменную крошку. Но не более того. Нам потребуются резцы, или зубила, как их называет сержант Джубаль, и щипцы, чтоб их удерживать; еще тяжелые молоты, а также киркомотыги, черпаки и некоторые другие инструменты. Как только мы уйдем на значительную глубину, нам потребуются ворота и лебедки, чтобы поднимать из шахты каменный лом. Впрочем, все это мы выясним позже, когда действительно предстанет в них надобность.
Гуг снова остановился и в полнейшей тишине пристально оглядел слушателей, поочередно встретившись глазами с каждым.
– Скорее всего, нам стоит работать по двое – по крайней мере, для начала – и через промежутки времени, которые покажутся приемлемыми. Вероятно, что-то будет уточняться уже в процессе работы. А когда мы привыкнем к ней и достаточно углубим шахту, наверху тоже потребуются помощники, чтобы поднимать и разгребать скол. Тем не менее, с благословения Господа, наш труд скоро станет ежедневным и еженощным, не вредя притом дозорной деятельности и охране дорог. Патрулирование нельзя прерывать; пусть его несут сержантские отряды из десяти человек под предводительством хотя бы одного рыцаря – в редких случаях двух или более. Так мы будем выполнять разом два вида работ: наземную и подземную.
– Столько всего… Сложновато! – задумчиво произнес Биссо, накручивая на палец кончик бородки.
– Конечно, будет нелегко, брат, но нет ничего невозможного, – выпрямился де Пайен и обратился ко всем: – Разумеется, все это пока очень приблизительно и, возможно, обдумано на скорую руку, но за прошедшие несколько дней мы многого добились. Наши расчеты верны, и уже через месяц можно будет приступать к настоящей работе. К тому же патрулирование дает свои плоды, и спасение жизни королевы Морфии может оказаться весьма существенным вспомоществованием в нашем деле. Давайте же помолимся, братья, чтобы удача и дальше сопутствовала нам. Да будет так.
