Текст книги "Преисподняя. Адская бездна"
Автор книги: Джефф Лонг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)
– Забрались слишком глубоко – вот в чем дело. Бывает. Эти парни оказались в неподходящем месте в неподходящее время.
Уродливые товарищи Ли молчали: они уже получили ответ. Чем ближе к поверхности, тем сильнее будет ненависть. Уже не получится делать вид, что субтерра не оставила на них клейма. Жены отшатнутся. В ночных кошмарах детей будет присутствовать существо, живущее в доме.
Проходя мимо изумленных колонистов, Ли углубился в себя. Он рисовал в своем воображении Билла, который в одиночестве бредет в самое сердце тьмы, пробирается по туннелям, обходит покинутые города. Представляя, как Билл медленно умирает от голода, падает в провал или сходит с ума среди безлюдных храмов и крепостей, он думал: «Какие чудеса мне уже не суждено увидеть?»
ДОКУМЕНТЫ
«УОЛЛ-СТРИТ ДЖОРНАЛ»
Экономика субтерры: благословение и проклятие «подземных долларов»
За минувший год экономика субтерры, основанная на экспорте сырья, выросла на 281,2 %. Налоговые поступления, прибыль корпораций и заработок, отсылаемый домой теми, кто трудится под землей, ускорили рост государственных и частных расходов.
В США «подземные доллары» привели к стремительному росту расходов во всех секторах, от здравоохранения и образования до информационных технологий и транспорта, а также военных расходов. Аналитики предсказывают, что рекордный дефицит бюджета исчезнет в течение следующих двух месяцев. Уровень безработицы резко снизился. На прошлой неделе биржевой индекс пробил отметку 15 000.
Тем не менее президент Уэйн Барр призывает к введению ряда санкций против всей субтерры. «Все очень просто: государства-изгои просто откупаются от нас, – говорит Барр. – Пока мы тратим поступающие из-под земли богатства, режимы субтерры создают армии, накапливают запасы оружия, промышляют торговлей людьми и наркотиками. Международный порядок рушится на наших глазах, подрываемый диктаторами и современными конкистадорами, которые используют нефть и драгоценные металлы для подкупа государств на поверхности земли. Если мы не отвергнем искушение и не возьмем ситуацию под контроль, то станем заложниками собственной жадности».
По утверждению Барра, особое беспокойство вызывает недавняя череда путчей в субатлантических регионах, убийство миротворцев ООН в суб-Африке и постоянное нарушение Китаем иммиграционных ограничений в тихоокеанских сообществах. Известно, что под землей располагаются базы многочисленных террористических организаций.
Но для одних террорист, а для других революционер – по крайней мере, так считают некоторые политики субтерры. Наш корреспондент, недавно посетивший субтерру, обнаружил, что колонисты единодушны в своем мнении: страхи живущих на поверхности преувеличены.
«Если уж на то пошло, это мы стали заложниками потребностей и нужд традиционных государств, – говорит Томми Хардин, бывший член палаты представителей от штата Техас, ныне губернатор провинции в составе Тихоокеанской конфедерации. – Нас в одностороннем порядке облагают налогами, а ввозные пошлины душат наше производство. Продукты питания, лекарства и другие жизненно важные товары продаются нам по немыслимым ценам. В наших поселениях размещены – причем в некоторых случаях за наш счет – гарнизоны войск ООН, не подчиняющиеся нашим законам».
Тревожным звонком прозвучало заявление Ольмека, президента сектора Коррео-Пасифик, потребовавшего контроля над бурением скважин и добычей полезных ископаемых в своем регионе. «Это всего лишь компенсация за наш труд и наши природные ресурсы, – сказал он. – Больше никаких грабежей со стороны пиратов с поверхности».
4
Под Горами музыкантов,
к северу от Гавайских островов:
глубина 5635 фатомов
Удивительные вещи можно увидеть через оптический прицел.
Иен Беквит из подразделения «Морские львы» [5]5
Спецназ ВМС США.
[Закрыть]с восхищением наблюдал за странным кожистым колибри, вылизывавшим внутренность «цветка» из кристаллов природного гипса. Зависнув в нескольких дюймах левее цели, на расстоянии 938 ярдов, птица пульсировала в оптике ночного прицела. Если Иен не ошибается, это абсолютно новый вид. Потом он занесет колибри в журнал.
Все снайперы вели журналы. На первой странице помещались полезные алгоритмы для оценки расстояний, а также основные сведения о физиологии человека: длина головы, расстояние от шеи до пупка и тому подобное. Остальные страницы предназначались для записи убийств. Именно тут Беквит вел дневник наблюдений. Зашифрованный.
Дневник наблюдений – это нечто вроде журнала снайпера. В него птицелов записывал все новые виды, которые попадались на его пути. Для Беквита он одновременно служил личным дневником. Сапсаны напоминали ему о городе, где он выследил и застрелил террориста. Попугаи вызывали ассоциации с наркокартелем, который Иен помог выкорчевать – выстрел за выстрелом. Под песню козодоя он как-то обыскивал мертвого руководителя одной из коммунистических групп. В сущности, птицы стали олицетворением совершенных им убийств.
Мягко выражаясь, наблюдение за птицами не входило в его обязанности. Приходилось соблюдать осторожность. Однажды комендор-сержант едва не застукал его. К счастью, сержант не разбирался в орнитологии и решил, что Беквит подглядывал за какой-то женщиной – если уж что и можно простить солдату, то именно это.
В школе снайперов учили фокусировать внимание подобно тому, как фокусируют оптический прицел. Настроиться. Не отвлекаться. Наблюдать. Ждать. Убить. Собраться. Уйти.
Но Беквит ничего не мог с собой поделать. Со временем цели свелись к математическим вычислениям. А расчехляя прицел, он каждый раз открывал для себя новый мир.
– Ветер? – спросил Беквит.
– Одна минута справа, – ответил наблюдатель.
Снайперская винтовка сконструирована как групповое оружие. Для нажатия на спусковой крючок достаточно одного пальца. Однако наблюдатель – это дополнительная пара глаз, еще один мозг, а также резерв на случай приближения врага.
– Угол возвышения?
Наблюдатель назвал цифры, и Беквит подкрутил головки настройки прицела. Колибри ярким язычком пламени мерцала внутри прозрачного цветка. «Как красиво!»
До школы снайперов Иен не обращал внимания на птиц. Он не увлекался охотой или орнитологией и вообще предпочитал сидеть дома. Школа снайперов все изменила. Теперь он зарабатывал на жизнь охотой на людей. Большую часть времени проводил на свежем воздухе. И превратился в любителя наблюдать за птицами.
В первый раз это случилось во время тренировки, такой же, как эта, только на поверхности. На нем был костюм «гилли» – необыкновенно жаркое и вонючее сооружение из мусора и травы, которое иногда использовалось для маскировки. В то утро Иен в наряде пастуха лежал рядом с облепленной мухами коровьей лепешкой, разглядывая далекие заросли сорняков в поисках цели; нельзя сказать, что он проклинал жизнь, однако особой радости тоже не испытывал.
Беквит записался в морскую пехоту десять лет назад, когда люди открыли субтерру и всем казалось, что из всех темных углов выглядывают хедди. Подобно многим юным рекрутам, он откликнулся на призыв президента «сплотиться и дать отпор аду». Но к тому времени как закончился начальный курс обучения, битва тоже закончилась. Хедди были уничтожены. Президент объявил о завершении миссии. Беквит никогда не видел живого хейдла, не говоря уже о том, чтобы стрелять в него.
Связанный трехгодичным контрактом, Иен решил заняться самосовершенствованием. Все шло по накатанной колее, пока однажды утром он не обнаружил, что лежит рядом с кучей коровьего дерьма, разглядывая окрестности в оптический прицел и размышляя над своим незавидным положением. Именно в этот момент Иен заметил пару танцующих друг перед другом птиц. Время остановилось. Расправив крылья, два американских журавля – он навестил их во время очередного увольнения – кружились в танце, хлопали крыльями и, словно в гипнотическом трансе, качали головами. После того случая Беквит, находясь на позиции – на тренировках или во время настоящей охоты на людей, – уже не мог не замечать той красоты, которая ждала его в окуляре прицела.
– Целюсь в центр грудной клетки, – сказал он наблюдателю.
– Понял, слежу, – ответил тот.
– По цели.
Беквит сделал осторожный выдох и мягко нажал на спусковой крючок, утопив его на две трети. Колибри сияла.
– Стреляю по готовности.
Беквит нажал сильнее. Пуля оставляла инверсионный след в потревоженном воздухе, но здесь это выглядело иначе. В темноте подсвеченная инфракрасной оптикой, пробитая в воздухе дыра сверкала всеми цветами радуги.
– Цель поражена. Центр грудной клетки, – сообщил наблюдатель. – Этот кусок бумаги мертв, Бекки.
Бумажная мишень была старой – осталась с тех времен, когда главной угрозой считали хедди. На новых мишенях изображали китайских солдат. Армия Китая стреляла по фигурам американцев. Вот в чем смысл этих упражнений. Для войны нужен противник. И бумага в конечном итоге превращалась в плоть.
Беквит не отрывался от прицела, хотя колибри, конечно, улетела.
– Шевелись, Бекки, – сказал наблюдатель. – Уходим.
Иен подхватил оружейный чехол, спрятал винтовку и тронулся в путь.
По пути им встречались другие снайперские расчеты. Все в гражданской одежде. Строго говоря, их подразделения просто не существовало – ни в составе морской пехоты и «Морских львов», ни в демилитаризованной зоне. Условности международного законодательства должны исчезнуть – это лишь вопрос времени. Коль скоро захват земель перешел национальные границы, то следующим этапом станет подземная война. А пока военная форма и мишени с изображением китайских солдат под землей запрещены.
Прикрытием – когда они проходили поселения и аванпосты горнорудных компаний – служила выдуманная неправительственная организация «Врачи за мир». Несмотря на чехлы с винтовками, Беквит и остальные снайперы притворялись босоногими докторами. Разумеется, все это было шито белыми нитками, но люди подыгрывали им, радуясь бесплатной медицинской помощи.
В этом смысле город, куда они вошли, ничем не отличался от других. Маргаритавилль оккупировал склон утеса. Жители выползали из щелей и пещер, словно насекомые. Два армейских санитара установили медицинскую палатку, а Беквита прикомандировали к ним – помочь зашивать раны.
Приступив к своим обязанностям, они раздавали лекарства, вырывали зубы, накладывали шины на сломанные конечности. Жизнь в пещерах полна опасностей. Обвалы, норовящие отрезать пальцы или руки механизмы, укусы животных, блуждающие газовые карманы, внезапные разливы подземных рек, небрежное обращение с взрывчаткой.
Все шло своим чередом, пока двое шахтеров не внесли в палатку мужчину; носилками им служила секция алюминиевой лестницы.
Раненый был картографом. Его звали Грэм. Жилистый, словно скрученный из проволоки, он больше напоминал альпиниста былых времен, чем картографа – хотя никто точно не знал, как должен выглядеть человек этой профессии. Беквит представлял его похожим на молодого Питера О'Тула в фильме «Лоуренс Аравийский». Только не таким исцарапанным и помятым.
Пострадав от когтей какого-то животного, Грэм две недели полз по темным туннелям, пока не добрался до людей. Старый картограф не переставал улыбаться.
– Парни, такого счастливчика, как я, на этой планете больше нет, – заявил он. – Я победил. Вернулся домой.
Беквит и один из санитаров принялись обрабатывать резаные раны на груди и животе Грэма. Вокруг собрались зеваки. Не обращая внимания на раны, Грэм продолжал говорить. Он работал по контракту на одну из многонациональных геодезических компаний. Участвовал в долгосрочной экспедиции.
– А где остальные? – спросил кто-то из присутствующих.
– В брюхе зверя. Черного зверя.
– Ты их бросил.
– Бросать там было нечего – можете мне поверить.
– Где они, Грэм?
– Не скажу, парни. Это вам от меня подарок. Если я скажу, вы пойдете туда, а если пойдете, тоже будете мертвы.
– Они умерли?
– Да. Мы вторглись во владения зверя, и он до нас добрался.
– Что за зверь, старина?
Глаза Грэма горели странным огнем. Этот человек был безумен. Беквит вскрыл пакет с шовным материалом.
– Ты имеешь в виду животных? – спросил долговязый мужчина. – Собак?
Беквита предупреждали о диких собаках. Их бросили шахтеры или колонисты, сбежавшие из преисподней; псы дичали, сбивались в стаи и могли напасть на неосторожного путешественника.
Но раны картографа были нанесены не собачьими клыками, а скорее ножом. Это беспокоило Беквита. Время от времени до него доходили слухи об удаленных аванпостах, где кончались продукты, и о заблудившихся среди туннелей отрядах. Отрезанная от внешнего мира обвалом группа японских лепидоптерологов – задокументированный факт – дошла до убийства и каннибализма.
– Не, не собаки, – ответил картограф. – Он был один, и он только наполовину зверь. Вторая его половина человеческая – по крайней мере, очень похоже.
– Что за ерунда, Грэм!
– Огр или демон, точно не знаю. Тот, кто жил там очень долго, прятался в чреве земли. Оставьте его в покое, парни.
– И где живет ваш демон?
– Не скажу.
– Почему, Грэм?
– Не надо его тревожить. Мы чужие – даже здесь. Таков урок, парни. Не углубляться. Я собираю манатки и ухожу. Вот что я намерен делать.
В ответ послышался презрительный смех. Беквит поднял голову, обвел взглядом мрачные лица.
– Вы не должны скрывать подобные сведения, Грэм. Расскажите обо всем. Мы решим, что делать дальше.
Беквит принялся зашивать раны.
– Мы видели его мельком, – сказал картограф.
– Начните сначала, Грэм.
Раненый вздохнул.
– Зверь преследовал нас неделю. Хотя, наверное, шел за нами и раньше. Мы слышали какие-то звуки, но приписывали их своему воображению или обычному для пещер эху. То один, то другой из нас что-то замечал, и все бросались в ту сторону. И никогда ничего не находили.
Мы сваливали все на воду, на нерегистрируемые приборами газы или давление воздуха. В этой темноте все время что-то мерещится, но не всем сразу и не одновременно – если только все скопом накачаются наркотиками. Каждый видел свое, причем всякий раз новое, не похожее на виденное раньше. Вроде слепцов, ощупывающих разные части слона. Один замечал чешую, другой – когтистые лапы, третий – руки, похожие на человеческие. У зверя все это было. И еще что-то вроде панциря на голове. Ну, вы понимаете, о чем я: вроде как разные звери, и все выдуманные. А на самом деле он был один – настоящий.
Грэм выглядел так, словно побывал под газонокосилкой – раны до самых костей, – но продолжал описывать зверя. Беквит посмотрел на него с уважением. Морских спецназовцев учат преодолевать боль, однако до этого старика им далеко.
– Проходит неделя, – сказал кто-то из присутствующих. – У вас едет крыша. Вы что-то видите. А дальше?
– Мы продолжаем делать свою работу, – ответил Грэм.
– Вы сказали, что кто-то на вас охотился.
– Мы еще этого не знали. Потом пропал Шариф. Начали разбивать лагерь и заметили, что его нет. Пошли искать. Использовали инфракрасные приборы, регистрирующие тепло. Я обследовал несколько провалов, думая, что он мог туда упасть. Никаких следов.
Картограф посмотрел на спецназовца.
– Можно еще воды? – попросил он, и Беквит поднес бутылку к его губам. – Вкусно.
– Продолжайте, Грэм.
– Неизвестно, что случилось с Шарифом, но мы списали все на несчастный случай. До конца экспедиции оставалось несколько дней. Мы продолжили работу. Потом настала очередь Рейли. Нашел его я. Почувствовал запах крови и сразу же переключил прибор ночного видения на инфракрасный режим. Провалиться мне на этом месте – стены излучали тепло. Кровь была такой свежей, что еще сохранила тепло его тела. Весь каменный туннель был в крови, будто я стоял внутри артерии.
– А дальше? – спросил кто-то.
– Мы с Пи Джеем поняли, что пора уносить ноги. Закопали геодезическое оборудование…
– Проклятье! – выругался кто-то из мужчин и вышел.
Беквит предположил, что это владелец оборудования и оно не застраховано. Вероятно, тут ничего не страхуют.
– Не виляй, Грэм, – сказал другой мужчина. – Если ты имеешь в виду хедди, так и скажи. Намекаешь, что один из них пережил эпидемию?
– То был не хейдл, – покачал головой Грэм. – Слишком большой.
– Значит, большой хейдл.
– У него когти и панцирь на голове.
– Хорошо, большой хейдл с когтями и панцирем.
– Он поедает хейдлов. И хейдлов, и людей, и существ, которых я раньше не видел. Всех.
Наступила тишина.
– Дайте же ему рассказать, – послышался наконец чей-то голос.
– Мы двинулись назад, – продолжил Грэм. – Не бежали, но все время двигались. Два дня и две ночи без остановки. К концу третьего дня нас шатало от недосыпания. Мы решили, что убежали от зверя и можем отдохнуть. Мы ошиблись.
– Продолжайте.
– Мы спали, погасив фонари. Вдруг мне показалось, что я горю. Поначалу я не понял, что это когти. В темноте просто чувствовал жжение. Потом настала очередь Пи Джея. Он закричал. Я включил фонарь и увидел эти глаза – похожие на наши, умные, но абсолютно дикие. Потом фонарь разбился, и я опять почувствовал на себе когти. Слышали эти советы притвориться мертвым, когда попадаешь в лапы льва иди медведя? Мне не было нужды притворяться. Похоже, я и вправду был как мертвый.
– Отключился?
– Как можно отключиться, если там и так темно? – возразил Грэм. – Не знаю, сколько прошло времени. Я почувствовал боль. Потом понял: меня куда-то тащат. Это уже был не туннель. Там пахло, точно в кишечнике – разложившейся пищей, вонючими газами, дерьмом. До меня доносился звук разгрызаемой кости, будто собака добирается до костного мозга. Грызет, расщепляет. Я догадался, что это логово зверя – он оставил меня на потом.
– И что вы делали?
– Считал удары сердца. Старался не шевелиться. Пытался думать о чем-то еще: о солнце, голубом небе, о том, как еду по шоссе на своем «харлее». О счастливых днях.
– А потом?
– Зверь заговорил.
Беквит перестал шить.
– Зверь?
– Что-то произнес.
– Он разговаривал?
– Я знаю. Безумие. Подумал, что схожу с ума. Животное говорит? Именно так и было: грыз кости и разговаривал сам с собой, по крайней мере пытался. Это испугало меня больше, чем все остальное, вместе взятое. У зверя имелись зачатки речи. Он был один и пытался беседовать сам с собой, но с трудом выговаривал слова.
Скептики примолкли. Теперь Грэма слушали не перебивая.
– Наконец зверь ушел. Я слышал, как клацают когти по камням. Все затихло. Потом послышался стон Пи Джея. Он был жив. Мы нашли друг друга среди всех этих костей и навоза. В темноте я не мог сказать, кто больше пострадал, он или я. Мы лежали рядом, привалившись друг к другу, и шептали, пытаясь выработать план действий. Пи Джей сказал, что у него есть фонарь. Я попросил дать фонарь мне. Он отказался, возразив, что это привлечет зверя. Свет принесет нам смерть. В конце концов я просто отобрал у него фонарь и включил.
Беквит снова протянул картографу воду.
– И понял, что плохи наши дела, – продолжал Грэм. – Там лежала голова Рейли. Только голова. И еще рука с кольцом общества «Сигма хи», которое носил Шариф. Пи Джей весь исполосован. У меня тоже раны на руках и ногах. Мы были не первыми жертвами зверя. Я уже говорил, что он ест и хейдлов. И не просто поедает, а коллекционирует. Берцовые кости сложены, как дрова для костра, а на полке выставлены черепа – людей, хейдлов и всякие другие. Ни одно животное так не делает.
Потом мы услышали, как зверь возвращается, и Пи Джей говорит: «Черт, Грэм, ты нас убил». Но я заметил дыру в дальнем конце логова. Мы поползли туда, втиснулись в дыру, и – слава богу! – это оказалась расщелина, ведущая наверх.
– Ну мы и полезли. Расщелина становилась все уже. Мы оба до крови сдирали кожу о камни, и у нас не было веревки, чтобы подстраховать от падения. А что оставалось делать? Зверь преследовал нас, издавая звуки, похожие на ворчание и лай.
Мы протискивались все выше и выше, я первый, Пи Джей за мной, и уже думали, что оторвались от погони. А потом наткнулись на узкую щель. Я пытался пролезть – и так и этак – ничего не получалось. Пи Джей подо мной кричал, чтобы я поторопился, потому что этот мерзавец нас догоняет. Я хотел предложить, чтобы он сам попробовал, но расщелина была слишком узкой, и мы не могли поменяться местами. Тогда я вытянулся как можно сильнее и выдохнул весь воздух из легких. Сработало. Мне удалось протиснуться в щель, а над ней проход расширился, и я увидел горизонтальный туннель. Пи Джею оставалось только пролезть в узкую дырку.
Он был крупный мужчина – помните, парни? Я развернулся, повис головой вниз и стал его инструктировать: одну руку вверх, упереться ногой, выдохнуть воздух. Светил фонарем. Я уже касался его пальцев. Был уверен, что у него получилось. А потом Пи Джей вдохнул. Грудная клетка расширилась, и он застрял в щели, как гвоздь. Ни туда ни сюда. Я спустился еще немного, ухватил его за руку и потянул. Он сказал, что я его убиваю. Нет, ответил я. Еще чуть-чуть, ты уже почти пролез. Так мы дергались туда-сюда. Я включил фонарь. Лицо его было красным, в глазах появилась паника. Я понимал: если он потеряет самообладание, ему конец. Спокойно и медленно. Осталось совсем немного. А потом он вдруг резко дернулся. Рот у него открылся, как у вытащенной из воды рыбы. Глаза вылезли из орбит. Пи Джей не кричал. На крик не хватало воздуха. Просто смотрел на меня. Лицо у него было такое, словно он узнал что-то ужасное.
– О чем вы, Грэм? Что случилось?
– Зверь настиг его и стал пожирать. Откусил. Потом еще раз. Бедняга Пи Джей издал тихий звук, как будто из него выпустили воздух.
– А вы что делали?
– Ну, я оставался с ним, сколько мог. Время от времени он сильно дергался – зверь тянул его, пытаясь освободить проход и добраться до меня. Но Пи Джей накрепко застрял. Тогда монстр съел его ноги. Пи Джей не отрывал от меня взгляда. Потом его глаза затуманились. Свет в них погас. Тогда я сказал: «До свидания, брат. До встречи в другом мире». Что-то в этом роде. Развернулся, дополз до горизонтального туннеля. Оставил Пи Джея там. Совсем скоро сел аккумулятор фонаря.
Картограф умолк. Глаза его закрылись, и Беквит подумал, что он впал в забытье от лекарств. Похоже, у старика есть шанс выздороветь и снова увидеть солнце. По крайней мере, Беквит надеялся. Он не знаком с этим человеком, и это не его дело. Но Грэм, пережив эту ужасную неделю, был убежден в искупительном характере страданий. Что бы там ни произошло внизу, картограф явно страдал.
– Эй! – окликнул Грэма мужчина с бычьей шеей и массивными плечами. – Мы с тобой еще не закончили.
Глаза Грэма открылись. Он огляделся, и на лице его появилась улыбка.
– Я здесь.
– За дураков нас держишь? – спросил здоровяк. – Говорящее животное убило всех, кроме тебя? А потом ты три недели полз, один, без света, не зная дороги? И вернулся прямо в Маргаритавилль?
– Ему повезло, – ответил кто-то из толпы. – Не кипятись, Мик.
– В этих туннелях нет такого слова – «везение». Мы все там были. Знаем, как оно там, внизу. Я утверждаю, что Грэм все спланировал. Это все подстроено – точно.
– Что спланировал, Мик? Посмотри на него. Думаешь, он сам себя порезал, до кости?
– Должно быть, оставлял тайники с едой, когда они спускались, – сказал здоровяк. – И метки на стенах туннелей, чтобы вернуться. Иначе ему никак не выбраться в одиночку. Я хочу получить ответы. Пи Джей был моим другом.
– Ты прав, Мик, – сказал Грэм. – На самом деле я не был один. Мне помогали, меня поддерживали. – Он улыбнулся, и его глаза блеснули. – Вроде как помощь изнутри.
Ответом ему стало глухое ворчание.
– Понятно, – сказал Мик. – И кто еще был с тобой заодно?
Улыбка Грэма стала шире.
– Пи Джей.
– Что?!
– А еще Рейли. И Мэтьюз.
– Что ты мелешь, старик?
– Они говорили со мной. Вроде радиопозывных, только без рации.
– Перестань нести этот бред.
– Правду говорю, – упорствовал Грэм. – Когда я хотел сдаться, они заставляли меня идти. Когда я терялся, указывали дорогу. Они были со мной каждый дюйм пути, все время шептали.
– Он свихнулся.
– Богом клянусь, парни. Как на духу. Души, – сказал Грэм. – Души мертвых. Их шепот был таким же реальным, как вы и я.
Беквит подумал, что нужно сказать, чтобы он заткнулся. Этот идиот своими безумными рассуждениями только подливает масла в огонь. Слишком поздно.
– Сначала порождение дьявола, потом души мертвых, – сказал Мик. – Что следующее – ангелы с пылающими мечами? Кончай, старик. Где ты бросил тела?
– Там, куда вы не попадете, потому что я не скажу, – ответил Грэм. – Теперь мне все стало ясно. Внизу есть места, в которых нам нечего делать. Мы должны оставить их в покое.
– Ты прячешь не только тела. Ради чего стоит убивать трех человек? Золото? Бриллианты? Что? Где ты их бросил, старик?
– Больше я вам ничего не скажу.
– Скажешь, убийца проклятый!
Беквит почувствовал, как на его плечо легла тяжелая ладонь. Это был Мик. На висках у него набухли вены.
– Мы его забираем.
– Я еще не закончил, – ответил Беквит.
– Ошибаетесь. Вы сделали свое дело, мистер.
Беквит встал. Шесть футов роста и тренированные мышцы – как у любого спецназовца. Но Мик был как минимум на сто фунтов тяжелее.
– Этот человек ранен, измучен и обезвожен.
– Отойдите, – сказал Мик.
– Он бредит. Сам не знает, что говорит.
– Прочь с дороги, – произнес Мик.
Санитар захлопнул свой чемоданчик и шагнул к Беквиту.
– Нам тут больше нечего делать, – сказал он.
– Нет, есть, – ответил Беквит.
Санитар посмотрел на толпу и нахмурился.
В палатку вошел еще кто-то из снайперов.
– Кончайте, парни. Уходим отсюда.
– Знаешь, что произойдет после нашего ухода? – спросил Беквит.
– Весь мир нам не спасти. Пойдем.
– И бросим человека на растерзание волкам?
– Мы сделали все, что могли, – сказал санитар. – Пошли, Бекки. Уходим.
– Они его убьют. Я на это не подписывался.
Беквит прекрасно понимал, что ведет себя глупо. Картограф для него абсолютно чужой человек. И его судьба не имеет никакого отношения к заданию спецназовцев. Они спустились под землю, чтобы стрелять по бумажным мишеням, а не вступать в конфликт с местными жителями.
– Собирайся, Бекки. Мы уходим.
Беквит не двинулся с места. Окинув взглядом толпу, снайпер увидел вместо лиц лишь маски жестокости и равнодушия. Они часть преисподней. Они и есть преисподняя. Кто-то должен противостоять этому. Иначе тьма победит.
– Я вас не оставлю, – сказал Беквит Грэму. И он не кривил душой.
Старик оттолкнул ногу спецназовца.
– Спасибо, друг, не надо. Возвращайся откуда пришел. Не трать свою жизнь на эту тьму.
– Вы пойдете со мной, – настаивал Беквит.
Он подсунул руки под картографа и попытался поднять его. Это могло сработать. Толпа расступится перед ним, и тогда можно будет унести старика. Грэм вскрикнул от боли, и Беквиту пришлось снова положить его.
– Держитесь.
– Я устал, сынок. – Картограф закрыл глаза. – Мне больно.
– Вы сказали, что хотите домой, – возразил Беквит. – Пойдемте домой.
Грэм отвернулся.
– Спаситель, которому некого спасать, – фыркнул Мик.
Вперед шагнул один из снайперов.
– На вашем месте, – сказал он здоровяку-шахтеру, – я бы тихо разошелся по домам, напился и благодарил Бога. Потому что сегодня вы заглянули в глаза ангела смерти, а он по какой-то причине позволил вам уйти.
Улыбка сползла с лица Мика.
На плечо Беквита легла чья-то рука. Это был его напарник.
– Собирай свои манатки, пижон. Ты сделал все, что мог.
Беквит посмотрел на лежащего на земле старика с наполовину зашитыми ранами и истощенным телом и впервые в жизни отступил. И это ему совсем не понравилось.
