Текст книги "Преисподняя. Адская бездна"
Автор книги: Джефф Лонг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)
Тем временем Хантер расставил стрелков справа и слева. Пристроив винтовки на обветшалые статуи и обломки колоннады, они прильнули к оптическим прицелам. Ребекка смотрела в бинокль, пытаясь в инфракрасном и ультрафиолетовом свете различить признаки жизни среди безмолвных пирамид – в том числе чужой.
– Есть контакт, – сообщил по рации Клеменс.
С такого расстояния он выглядел как крошечное зеленое чучело. Прерывистая цепочка людей достигла берега, и Ребекка потеряла Клеменса из виду.
– Рассредоточьтесь, – сказал Хантер. – Займите оборону. Найдите укрытие. Следите за флангами. Не входите туда, пока не обеспечите прикрытие.
Ответ Клеменса последовал через минуту.
– Никто не слушает.
Осветительные ракеты опустились в воду. Их место тут же заняли новые. Прямо-таки праздничный салют.
– Вы видите детей? – вступила разговор Ребекка.
Она тщетно пыталась различить в толпе скрюченную, словно канцелярская скрепка, фигуру Клеменса. Несколько человек взобрались на статую. Она разлетелась на куски. Вверх радостно взметнулись руки.
– Что они делают? – спросила Ребекка.
– Боюсь, тут у нас приступ золотой лихорадки.
– Золото?
– Везде. На статуях, стенах и даже тротуарной плитке. Это превращается в охоту за сокровищами.
– К черту! – Она опустила бинокль. – Я иду туда.
– Ребекка… – раздался в наушниках голос Хантера.
Затем они увидели вспышки выстрелов.
Ребекка замерла.
Над озером поплыл звук лопающегося попкорна. Неужели они совсем обезумели и впустую растрачивают патроны?
– Клеменс, – сказал Хантер, – пусть прекратят огонь. Немедленно.
Голос Клеменса то появлялся, то исчезал.
– Ребекка… безопасность…
Рация усиливала звук выстрелов. Послышались крики. Связь оборвалась.
– Черт, все-таки это случилось, – пробормотал Хантер.
Между пирамид показались люди; они бежали к мосту. На таком расстоянии фигурки выглядели крошечными, и Ребекка не могла всерьез воспринимать их отчаяние.
Счастливчики из первых рядов бросились по мосту. Позади них люди отталкивали друг друга, пытаясь пройти первыми. Похожие на муравьев фигурки полетели в воду. Болото оказалось мелким: вода едва доходила до пояса. При виде хаоса на мосту все больше добровольцев просто прыгали в воду и брели к противоположному берегу, с оружием и без.
Хлопки попкорна не стихали. Некоторые целились, но большинство просто палили в сторону пирамид.
– Отходим! – крикнул Хантер своим людям. – Это ловушка. Назад, к воротам! Охраняйте припасы!
«Сэм».
– Мы не можем их бросить, – сказала Ребекка.
Внезапно один из добровольцев спрыгнул с грани пирамиды. Просто повернулся и бросился вниз. Его тело кувыркалось, словно тряпичная кукла. Эта картина испугала Ребекку больше, чем объявшая толпу паника. Человек взобрался так высоко лишь для того, чтобы покончить с собой.
Она заметила еще одну фигурку, карабкавшуюся на другую пирамиду. Опять самоубийство? Человек взбирался все выше и выше, подальше от царившего внизу хаоса.
Негромкий звук выстрелов вновь заставил ее посмотреть на толпу. В задних рядах люди падали, словно под ударами невидимой косы.
Ребекка понимала, что должна ужаснуться. На ее глазах происходило нечто страшное. Но она не видела лиц, не слышала криков, не заметила ни одного хейдла и поэтому воспринимала все это как мультфильм, только очень мелкий. Люди бежали. Падали с берега в воду. Застревали в тростнике. Ребекка опустила бинокль. Невооруженным глазом в темноте были видны лишь редкие вспышки выстрелов.
Ребекка вновь поднесла бинокль к глазам. Человек на пирамиде добрался до самой вершины, практически до орнамента. Он сидел, подперев рукой подбородок. «Мыслитель» в миниатюре, поднявшийся над суетой.
Позади толпы мелькнула бледная тень. И мгновенно ужас стал реальным. Точно так же под техасской луной разрывали на части Джейка.
«Сражайтесь! – мысленно приказала Ребекка. – Встаньте и сражайтесь. Как сражался Джейк».
Враг оставался невидимым, если не считать прыгающей бледной фигуры. Ребекка видела лишь безумную панику, словно из зоопарка сбежал тигр.
Люди бросали рюкзаки и оружие. Пирамиды постепенно растворялись в тени. Болото потемнело.
Охранники Хантера направили осветительные ракеты так, чтобы они зависли над болотом. Из полутьмы проступили пробиравшиеся по мосту фигуры. До них оставалось около сотни ярдов – еще далеко.
Ребекка слышала кашель и плеск, доносящийся из воды. Кто-то блеял, словно ягненок.
– Семь… нет, девять, – вслух считала она. – Это все?
– Идемте со мной, – сказал Хантер.
Ребекка оцепенела.
– Что?
– В крепость. Быстро!
Ребекка подумала, что Хантер демонстрирует свою власть.
– Мы не можем просто бросить их.
– Можем.
– Но дети…
– Не теперь.
Ребекка бросилась бежать.
У самого моста она посмотрела на протянувшиеся через воду ступени. В свете ракет камни как будто двигались, похожие на изгибающийся позвоночник.
Впереди послышался крик. Ребекка едва не соскользнула в воду. Перед мысленным взором появилась Сэм, исполняющая балетные па на известняковом утесе за домом. Ребекка ступила на мост.
Первый из спасшихся был в шоке, но мог двигаться.
– Они идут!
Даже спасаясь бегством, эти трое не бросили золотые безделушки.
– Не останавливайтесь, – сказала она, осторожно обогнула их и двинулась дальше.
У следующего была резаная рана. Ребекка вспомнила его. Архитектор. Из Цинциннати. Двое детей. На боку у него надулся розовый пузырь. Каким-то образом парню удавалось держаться на ногах.
– Ложитесь, – сказала Ребекка. – Я приведу помощь. Мы вас вынесем.
Он проковылял мимо, не поднимая остекленевшего взгляда.
Пятый едва не сбросил ее с моста, торопясь на берег.
Еще дальше в воде брели двое мужчин.
– Давайте руку. – Ребекка наклонилась и вытащила одного из них на мост.
Это был фокусник-любитель. Часто демонстрировал разные трюки с картами. Вдвоем они наклонились помочь его товарищу.
– Спасибо, – поблагодарил человек в воде. – Спасибо.
Его Ребекка тоже узнала. У него невеста в Нью-Джерси. Он разучивал «Лунную сонату».
Благодарная улыбка вдруг застыла на его лице. Мужчина вытащил руку из воды. Запястье было обернуто прозрачным полиэтиленовым пакетом. Он принялся бить рукой о колонну. И выть.
К нему подплыл второй кусок полиэтилена. Потом третий. Ребекка направила луч фонаря в воду. Болото буквально кишело ими. Медузы.
Мужчина резко откинулся назад. Исчез под водой. Поверхность болота вновь стала неподвижной.
– Арон? – позвал фокусник.
Около уха прожужжала пчела. Ребекка нахмурилась.
Послышался звук выстрела.
Ребекка посмотрела на мост. По каменным ступеням крались бледные тени. Снова засвистели пули. Она потянула фокусника за руку.
– Его нет.
Прежде чем она успела ответить, фокусник прыгнул в болото.
– Арон?
Ребекка повернулась и бегом бросилась к крепости.
Сзади послышался крик. Вода забурлила.
«Не смотри!»
Внезапно крепость осветилась вспышками выстрелов. Воздух по обе стороны от нее пел. Она перепрыгивала с камня на камень. Бежала между двух завес из свинца.
Раненный в живот архитектор распластался на мосту. Как «лежачий полицейский».
«Не останавливайся!»
Он пошевелился. Ребекка замерла.
– Давай!
Собрав неизвестно откуда взявшиеся силы, она подняла его. Раненый вскрикнул. Ребекка согнулась под его весом. Отступать нельзя.
– Ребекка, – в пятидесяти ярдах ее ждал Хантер, – бросьте его!
– Помогите мне.
Шатаясь, она двинулась вперед.
Хантер опустился на колени, словно рыцарь в доспехах. В его руке появился пистолет. Голова архитектора, лежавшая у нее на плече, дернулась. Ребекка увидела пулевое отверстие на лбу. Мозг растекся у нее по плечу. Действительно серое вещество.
– Ложись!
Хантер целился прямо в нее.
Из дула пистолета вырвалось пламя. Ребекка почувствовала, как пуля просвистела у нее над ухом. Что-то тяжелое ударило по ногам. Она упала.
Лежа лицом вниз, Ребекка не осмеливалась оглянуться и посмотреть, что придавило ее ноги. Оно двигалось. Бормотало на древнем языке.
Тело архитектора соскользнуло в воду. Глаза его были открыты, словно наблюдали за Ребеккой.
«Закрой глаза».
Она зажмурилась.
В воздух взвились осветительные ракеты. Прямо перед глазами Ребекки. Она попыталась разобрать их глупые каракули. Слушала жужжание пчел.
Существо на ее ногах продолжало дрожать. Точно так же подрагивали ноги оленя, которого подстрелил Джейк. Это была ее первая и последняя охота. Если не считать эту.
«Сэм!»
Чья-то ладонь грубо сжала ее руку. Сомнений быть не могло. Право собственности, подумала она. Девяносто процентов всех законов. Существо завладело ею.
– Ребекка!
Она открыла глаза. Это был Хантер. Он выставил свободную руку, целясь из пистолета. Раздались выстрелы. Пули ударялись о камень. Осколок попал ей в ухо. Горячий.
Ноги освободились. Хантер снова схватил ее за руку.
– Идти можете?
– Да, – ответила Ребекка.
Ноги не слушались, и она поползла.
Хантер взвалил ее на плечо и опустил на землю только на берегу.
– Давай! – скомандовал он.
Небо залило белым светом. Будто раскрылось яйцо Фаберже. Внутри пещеры засиял чужой, фантастический мир: пирамиды, болото с плавающими телами, мост и бледные обезьяноподобные фигуры на нем. Затем легкие наполнились горячим воздухом, и Ребекка прикрыла ладонью глаза, защищаясь от яркого света.
ДОКУМЕНТЫ
ЕЖЕДНЕВНЫЙ АНАЛИТИЧЕСКИЙ ДОКЛАД, КОРПОРАЦИЯ «ERRI»
18 января
Главное событие дня
Китай открывает и закрывает створки ракетных шахт
Вчера в эскалации напряженности Китай открыл створки пятидесяти четырех шахт межконтинентальных баллистических ракет.
Объединенное командование ПВО североамериканского континента наблюдало за инцидентом при помощи спутника, и трем противоракетным комплексам на авиабазе Мальмстром в Монтане был отдан приказ открыть шахты. Через восемь минут Китай закрыл створки шахт, не произведя запуска. Президент США распорядился перевести американские пусковые установки в дежурный режим, и все створки были закрыты без запуска.
Послу Японии, представляющему интересы Китая, была вручена нота с протестом против провокации. Министерство иностранных дел Китая продолжает игнорировать американского посла, хотя он имел частную беседу с премьером Жеминем.
Китайские средства массовой информации и Интернет не сообщают об инциденте. Утечки в американские средства массовой информации тоже не было. Население обеих стран ничего не знает о конфронтации.
35
Али проснулась посреди японского сада камней с аккуратно разровненным граблями песком.
Ночной кошмар, когда Грегорио превращался в Айка, который становился Им… казался далеким и совсем не страшным. Гораздо приятнее наслаждаться этим сном. Лепестки цветов вишни снежными хлопьями падают вниз. Воздух ароматен и чист. Одна и в безопасности. Разумеется, нет.
На песке не было следов. Али не помнила, как пришла сюда или как затягивались ее следы на ухоженном песке. Кто-то положил ее в саду камней, пока она была без сознания, и расставил декорации.
Все тело болело. Словно она упала со скалы или ее сбила машина. Мышцы сводило судорогой. Ногти обломаны. Но сильнее всего боль была в промежности, как от разрывов во время родов.
В памяти всплыли картины его неистовства. Границы японского сада стали размытыми, лепестки вишни застыли в нерешительности. Али оттолкнула от себя хаос. Она не готова пережить насилие. Лепестки продолжили падение.
Сзади послышался голос.
– Доброе утро, Али.
На ветке карликового дерева сидела мать. Ее умершая мать.
Избавиться от иллюзии на этот раз не составило труда. Али прогнала нашептывающие голоса. Каменный сад с красивыми узорами на песке был настоящим. Остальное – ложь. Лепестки цветов вишни оказались хлопьями пепла. Синее небо превратилось в свод из истерзанного камня. Воздух спертый и зловонный. Карликовые деревья исчезли. На их месте прямо из земли торчали ископаемые останки какого-то древнего зверя.
И разумеется, тут не было матери. Человеческая внешность испарилась. Али увидела его глаза. Древние глаза. Он стар – несмотря на белую, как алебастр, кожу.
Голоса обрушились на нее. Они нашептывали о прекрасном саде под синим небом, о матери. Али не подпускала их. Ее жизнь зависит от ясности ума и способности рассуждать, определяется сомнением, а не верой. В этих глазах нет жалости. Возможно, любопытство. И скука. А еще ум. Но явно не милосердие и уж точно не извинение.
– Ты не моя мать, – наконец произнесла Али.
Больно двигать челюстью. Что он с ней сделал?
– Хорошее начало.
– Ты хейдл?
Он усмехнулся – очень тихо.
– Может, ты мне снишься, – сказала она. – Или я сошла с ума.
– Прошу тебя, Али. Если мы собираемся быть вместе, ты должна проявлять большую сообразительность. Мы знакомы. Ты уже много лет охотишься за мной, а я за тобой. Ну, что скажешь? Станцуем?
В его поведении было что-то от животного мира: спокойствие рептилии, твердость взгляда, как у птиц, неподвижность богомола. Ни единого шрама или отметины на коже, что очень странно в этом жестоком мире. Загадочное лицо – оно так же отличалось от человеческого, как человеческое от обезьяньего. Жидкие усики, как у подростка. Но синяя радужная оболочка практически выцвела. Он красив той красотой, которая подходит для любого возраста и любой эпохи.
И где всем известные признаки монстра?
Словно прочтя ее мысли, он похлопал себя по голове.
– Рогов нет. – Он заглянул себе за спину. Потом опустил взгляд на ноги. – Крыльев тоже. И раздвоенных копыт. – Потом сложил руки на груди. – Так что с этим покончено.
Али вдруг подумала, что если легенды не врут, если это действительно мятежный ангел, отправленный в ссылку, то она практически видит перед собой лицо Бога. Облик мысли, облик первой названной мысли. Перед ней сидит, закинув ногу на ногу, первое Слово – Слово, сотворившее плоть.
Она отбросила эту мысль. Абсурд, каприз воображения, искушение вроде того сна, который ждет, чтобы унести ее к цветам вишни. И все же…
– Как мне тебя называть? – спросила Али.
Ей требовалось имя. Его настоящее имя. И это не просто тщеславие лингвиста. Слова обладают властью. Слова способны управлять империями: свидетельством тому могут служить цезарь, фараон или мистер вице-президент. Какое имя он назовет? То, которым назвал себя сам, или то, которое ему дали другие? И кто дал – поклонники или жертвы? Еще одну возможность – единственную – она отвергла. «Бог?» Нет, невозможно.
– Зови меня… – он выдержал паузу. – Измаил.
Потом улыбнулся. Это была шутка, но не только. Али вправе как угодно интерпретировать его слова.
Проверяет.
Измаил, подумала Али. Отверженный сын. Странник в пустыне и отец незаконнорожденных рас. Оставшийся в живых. Все это позаимствовано из Библии, а концовка из Мелвилла. Она поняла. Одно-единственное имя дало ей ответы на многочисленные вопросы, которые теперь нет нужды задавать.
И тут же появилась другая мысль. А вдруг эта ссылка на Библию означает нечто большее? Что, если в незапамятные времена он сочинил историю про Измаила как аллегорию собственной судьбы? Библия написана Зверем? Потрясающе, подумала она. И нелепо.
– Когда-то я знала человека, который делал безумные заявления, – сказала Али. – Ему удалось убедить нас, что он… – какое же имя назвать… Вельзевул, Старше-чем-старый, Питар, Тень Бога? Нет, нет, нет, – неуязвим, – закончила она. – А оказался обыкновенным человеком. Его застрелили. Я сама видела.
Значит, проверка? Тогда и она проверит его.
– Должно быть, Томас. Один из моих мучеников. Кстати, не первый иезуит, которого я использовал. Считай его моим тайным агентом. Я взял святого отца под свое крыло почти сто лет назад, долго обучал его, а потом отправил назад, в мир, чтобы он стер мои следы. Именно Томас рассказал мне о тебе. Я надеялся, что ему удастся, если можно так выразиться, убрать меня со сцены и вновь спрятать среди мифов.
– К чему волноваться из-за мифов. – Али разговаривала с ним так, словно он действительно был тем, кем мог быть. – Мы все равно перестали верить в твою реальность.
– Я надеялся, что вы совсем забудете обо мне. Современный мир так увлечен собой. Но потом благодаря моим бедным, голодным дикарям вы наткнулись на входы в этот мир. И вдруг выяснилось, что если ад реален, то я тоже реален. А значит, я неизбежно становился врагом для наемных убийц, экзорцистов и мускулистых христиан, которые спускались сюда, охотились на меня, загрязняли мою воду, нарушали мир. – Он умолк. – Поэтому я устроил так, что меня – или моего иезуита – убили в присутствии свидетелей. На твоих глазах, если быть точным.
– Моих?
– Неужели ты думаешь, что твое присутствие при смерти Томаса случайно? Томас был организованным и очень скрупулезным человеком. В точности следовал моим инструкциям.
– Но почему я?
– Любовь, – просто ответил он.
Слово полетело в нее. Как роза. Или пуля. Али изумленно смотрела на него.
– И освобождение, – прибавил он.
– Освобождение?
Он похлопал себя по голове.
– Вот она, тюрьма. Теперь я точно знаю. Не каменные стены вокруг нас. Здесь, все здесь. Я хозяин своей свободы. Но мне нужна помощь. Подсказка. Некое воспоминание о будущем. У кого-то – возможно, лингвиста вроде тебя – есть ключ. Волшебное слово. Что-то вроде: «Сезам, откройся». Чтобы отпереть мою дверь.
Али не знала, как понимать этот безумный разговор. Какая тюрьма? Какая дверь?
– Волшебных слов не существует, – сказала она.
– Сначала ты утратила веру в Бога, а теперь веру в слова? Зачем ты спустилась сюда, сестра?
Он застал ее врасплох. Действительно, пора вспомнить.
– Дети, – ответила Али. – Я пришла, чтобы найти детей.
– Агнцы в пустыне. Разве это не относится ко всем нам?
– Они здесь?
– Они мои.
Али вспомнила о детях из ледникового периода, чьи кости были сложены у холма с алефом. Как давно он забирает себе детей?
– Позволь мне их увидеть.
Али попыталась встать. И едва не лишилась чувств. Неужели у нее еще и ноги сломаны?
– Отдохни. – Он – наполовину обезьяна, наполовину Бог – побрел прочь, тяжело ступая по песку. – Мы станцуем с тобой в другой раз.
ДОКУМЕНТЫ
НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
В случае ядерного нападения:
1. Немедленно укройтесь в помещении.Спуститесь как можно ниже.
2. Спуститесь в подвал.Если сообщение застало вас на открытой местности, ищите подземные помещения, такие как шахты лифта, лестницы, метро, шахты, пещеры и канализационные системы.
3. Избегайте верхних этажей жилых домов и общественных зданий. Закройте окна и двери, выключите все кондиционеры, нагреватели и системы вентиляции.
4. Оставайтесь на месте, смотрите телевизор, слушайте радио или подключитесь к Интернету, чтобы не пропустить официальные сообщения.
5. Вы должны понимать, что в случае опасности вам могут предложить «укрыться на месте» или эвакуироваться.
При распределении лекарственных препаратов и вакцин слушайте информацию о признаках и симптомах заболеваний, а также о том, куда обращаться за медицинской помощью в случае болезни. Если вы заболели, немедленно обращайтесь за медицинской помощью.
36
Убежище напомнило Ребекке о торте на последнем дне рождения Сэм, роскошном сооружении из мороженого от «Дэйри куин». Джейк поставил его не в морозилку, а просто в холодильник, и когда торт достали, прямоугольные края оплыли, а свечи опрокинулись.
Сильнейший жар оплавил стены крепости. Башни опасно наклонились. Низ зубчатых стен закрывали натеки кальцита. Повсюду сновали маленькие болотные крабы – по полу и по стенам. Невозможно сделать шаг, не раздавив несколько штук, а стоило лишь присесть, крабы начинали карабкаться по рукам и ногам.
Тем не менее это сооружение было их единственной защитой, и они сознательно обосновались в нем. Хантеру доставляло удовольствие называть крепость акрополем, который – как он объяснил – был не только скопищем колонн на холме, но и укреплением, господствовавшим над древнегреческими городами. Крепость возвышалась над руинами Быка, однако Ребекка считала ее своим Аламо. [30]30
Миссия в г. Сан-Антонио, штат Техас, которую в 1836 г. защищала горстка американских повстанцев, боровшихся за независимость Техаса от Мексики.
[Закрыть]Таковы техасцы.
Одна сторона крепости выходила на болото с мостом, ведущим к пирамидам. Противоположная сторона смотрела на шпили и лабиринты городских развалин. Ребекка, охранники из «Зоны высадки» и трое спасшихся с острова продолжали высматривать тех, кто вырвался из западни. Но тьма никого не отпустила. Переносные рации, выданные этим «киногероям», молчали. Ночь победила.
Всего за час они лишились практически всего, за исключением своих жизней. «Киногерои» погибли, а вместе с ними еда, лекарства и амуниция, которые они должны были охранять в лагере, больше не существовавшем. Ребекка и оставшиеся с ней двадцать один человек из охотников превратились в добычу.
Хантер был настроен философски, если, конечно, выражение «всякое бывает» можно считать философией. Его подчиненные ворчали. Баррикадируясь в крепости с помощью больших валунов и противопехотных мин, распределяя сектора обстрела и обрабатывая раны, они возмущались нелепостью происходящего. Обвиняли «киногероев» в глупости. Упрекали себя в том, что взяли недостаточно амуниции. А больше всего проклинали коварство хедди, что, по мнению Ребекки, имело не больше смысла, чем проклинать дьявола. Покрытые кровью и потом, раздраженные, испуганные, взвинченные от адреналина, люди изо всех сил пытались отрицать очевидное: они в западне.
Ребекка не тратила нервную энергию понапрасну. В седьмом классе школы каждый техасец изучает историю штата. Благодаря урокам мисс Крукс, рассказывавшей об Аламо, Ребекка ощущала себя увереннее, чем остальные. Для нее осада была делом естественным, будто жара в августе. Пока остальные кляли судьбу, она уже размышляла, как победить ее.
Ребекка разыскала трех мужчин, которым удалось вернуться живыми от пирамид. Один из них зажимал длинную рану на бедре, которая уже начала воспаляться из-за попавшей в нее болотной жижи. Осматривая рану, Ребекка задавала вопросы.
– Что вы там видели?
– Пирамиды, статуи и кости, – сказал раненый. – А еще золото. Оно везде. – В этом можно не сомневаться. Его рубаха вздулась от награбленного добра.
– Какие кости?
– Скелеты, прикованные к полу. Рабы в золотых цепях! Все кости и черепа разбросаны у подножия гигантской статуи. Это человек с головой быка, облицованный золотом Минотавр.
– А дети?
– Дети? – переспросил раненый.
Ребекка посмотрела на него. Симпатия к этому человеку не уменьшилась, но к ней добавилась печаль. После стольких миль пути их крестовый поход превратился в мелкое воровство.
– Мне нужен врач.
– Врача нет, – сказала Ребекка. – Его послали охранять базовый лагерь. Лагеря тоже нет. Врач мертв.
– Тогда лекарства, – настаивал раненый. – Пенициллин. И сульфамидный порошок. И набор для зашивания ран. И что-нибудь обезболивающее.
– Я поговорю с капитаном.
– А еще мне нужна винтовка. – Он вытащил золотую чашу и протянул Ребекке. – Вот. Для капитана. Или оставьте себе.
– Отдыхайте.
Он почувствовал ее отвращение.
– Не ставьте на мне крест, Ребекка. Я ведь дошел сюда.
Она подошла к двум другим. Никто не видел детей. С виноватыми лицами они просили еду и оружие.
– Вам ведь пригодится каждый, кто может спустить курок, – сказал один из них.
Хантер недовольно фыркнул, когда она передала ему просьбу спасшихся. Потом перечислил оставшиеся лекарства и продукты. Еды хватит на два дня. Патронов по десять обойм на каждого. Три ракеты с зарядом белого фосфора.
– То, что у нас осталось, принадлежит моим людям, а не идиотам вроде этих. Они хотели приключений. Они их получили.
Ребекка протянула золотую чашу.
– Он умрет без лекарств.
– Эти придурки, похоже, убили нас, Ребекка.
– Я думала, вы пришли защищать их.
– А я думал, они пришли искать детей. Нашли?
– И все-таки?
Хантер оттолкнул чашу.
– Возьмите лекарства. И я выдам каждому винтовку. От нас еще что-нибудь нужно?
Она смотрела на Хантера, и ей хотелось дотронуться до его руки или плеча, перекинуть мост через разделяющую их пропасть. Она нужна ему не меньше, чем он ей, но сказать это – значит оскорбить его. Поэтому Ребекка просто покачала головой, и каждый занялся своим делом.
У осады крепости несколько стадий. Это Ребекка знала на примере Аламо. Закрепившись в оплавленной цитадели, люди будут надеяться, молиться и ждать. Когда помощь не придет, их охватит отчаяние. Затем они примирятся с Богом, посчитают патроны и будут сражаться до последнего человека.
Но в каждой бойне есть выживший – по крайней мере, в Аламо был. И если кому-то суждено вырваться из этой переделки, то именно Ребекке. Сэм близко. Она не остановится ни перед чем, чтобы найти дочь. Все очень просто.
Взобравшись на уступ, Ребекка снова направила бинокль на остров. Никакого движения. Потом заметила инфракрасную точку высоко в воздухе и сосредоточилась на ней. Человек, вскарабкавшийся на вершину пирамиды, до сих пор сидел там. Ребекка совсем забыла о нем.
Одинокий страж тронул ее. Вдохновил. Его трюк удался, по крайней мере пока. Он прячется на самом виду, в гуще врагов. Возможно, хейдлы совсем не супермены. Возможно, их сила имеет предел. Возможно, она тоже научится быть невидимой.
Внизу вода в болоте плескалась о каменный берег. Хор лягушек затянул свою песню. Ребекка вспомнила слова Клеменса, что в преисподней возможен покой, но нужно пройти через ад, чтобы обрести его.
Крики начались несколько часов спустя. Они отражались от поверхности воды, словно пущенная сильной рукой галька, такие тихие, что кваканье лягушек практически заглушало их. После резни, устроенной хейдлами на острове и на мосту, Ребекка даже не подумала о пленниках. Хантер бросил в болото камень, и лягушки умолкли. Ради поддержания боевого духа лучше бы они продолжали свой концерт.
Ребекка никогда не слышала, чтобы так кричали от боли. Тональность звуков менялась, как при настройке музыкальных инструментов.
– Что они делают с этими людьми? – спросил кто-то.
– Развлекаются.
– Возвращайтесь на свои посты, – приказал Хантер.
Но куда бы они ни пошли, едва слышные крики преследовали их. Словно комариный писк.
Крабы не давали спать.
На третий день осады они услышали негромкий стук, как будто в окно барабанят капли дождя.
– Наполнитель для кошачьего туалета, – засмеялся пулеметчик. – Они бросают в нас кошачий наполнитель.
Он зачерпнул горсть хрупких комочков и просеял сквозь пальцы.
Через несколько часов у пулеметчика начался кашель.
Подобно ночным насекомым, часовые следили за обстановкой, прильнув к инфракрасным приборам видения и снайперским прицелам. Одна группа сканировала местность радаром. Химические осветительные патроны окрашивали помещения крепости в зеленые и оранжевые тона.
В искусственных сумерках вовсю разыгрывалось воображение. Они видели то, чего не существовало, и не замечали реальных вещей. Их преследовали призраки и вампиры, на поверку оказывавшиеся скалами или клочками тумана. Кто-то взорвал противопехотную мину, уничтожив ни в чем не повинную статую.
– Хиггинс, ты убил садового гнома, идиот.
Легче поверить, что им нечего бояться, кроме самого страха.
Странная осада, почти воображаемая. Они были окружены, но не ордами варваров с катапультами, а разнообразными оттенками тьмы и тишины. Лягушками, тенями и средневековыми демонами. Ощущение, что вокруг никого нет, было таким сильным, что один из «киногероев», желая реабилитировать себя, вызвался сходить в разведку.
– Может, они ушли. И мы можем возвращаться.
– Хорошая идея, – сказал один из охранников.
Волонтер выбрался через окно и исчез в темноте. Больше они его не видели. Надгробное слово было кратким и грубым.
– Тупая задница, – сказал кто-то.
Этой же ночью умер «киногерой» с резаной раной.
Теперь, когда армия столкнулась с врагом, со всей очевидностью проявилась бесполезность Ребекки. Она ничего не знала о тактике боя, не умела обращаться с оружием, и ее так называемое руководство сошло на нет. Она завела их в тупик.
Ребекка взяла на себя мелкие дела. Хантер поручил ей распределять еду и доставлять на посты. А еще она вела список погибших – насколько позволяли воспоминания оставшихся в живых. Большинство добровольцев просто исчезли, забрав в небытие и свои имена. Сама она отчетливо помнила только Клеменса. Порождение двух миров, чужой для всех, монстр, который наконец обрел покой в этой гигантской каменной темнице.
Доставив последние плитки спортивного шоколада на пост с радаром, Ребекка услышала негромкий хлопок. Часовой у окна хлопнул себя по шее.
– Насекомые, – сказал он.
Минуту спустя его напарник почесал голову и обнаружил крошечные древесные шипы, мельче иголок кактуса, которые застряли в верхнем слое кожи. Еще больше маленьких игл в беспорядке торчали из одежды.
На третий день осады два оператора радара свалились с лихорадкой.
Продукты закончились.
Пулеметчик с кашлем умер. Причина смерти: наполнитель для кошачьего туалета.
Около четырех часов утра из темноты прямо на них бросился хейдл. Часовой уложил его одним выстрелом в голову. Тут же в воздух взлетели осветительные ракеты. Вокруг никого не было.
Ребекка присоединилась к Хантеру на переднем краю баррикады. Тело лежало в нескольких ярдах от входа и напоминало тело обезьяны, только голое, без единого волоска. Развитая мускулатура и тонкая, будто бумага, кожа. Обитатели подземного мира лишены жира. Перед тем как напасть на них, хейдл углем и охрой нарисовал полосы на своем теле.
– Не вижу никакого оружия, даже камня, – заметил Хантер. – Это не подрывник и не бомбист-самоубийца.
– Интересно, чего он хотел? – произнесла Ребекка. – Зачем так жертвовать собой?
– Может, проверял нашу оборону. А может, просто хотел совершить подвиг.
У хейдла были рога и очень длинные пальцы; кроме того, он сделал себе обрезание. Занятная мелочь. Эти монстры ухаживали за собой.
Ребекку захлестнула волна отвращения. А что, если подобное существо прикасалось к Сэм?
– Выстрелите в него еще раз.
– Нет смысла. Посмотрите на него.
– О них всякое рассказывают. Так просто их не убить.
– Все это сказки, Ребекка. Он мертв. Лучше поберечь патроны.
– Убейте его еще раз.
Хантер пристально разглядывал ее.
– Целься в шею, – наконец приказал он.
Послышался звук выстрела.
– Готово, – доложил стрелок.
Ребекка поднялась на крышу, захватив с собой бинокль. Одинокий хейдл был предвестником. Скоро решительный штурм. А она не готова. Еще не нашла себе убежище, тайный туннель внутри или снаружи крепости. Притвориться мертвой, по всей видимости, не выйдет.
Направив бинокль на пирамиды, Ребекка стала искать парня, сидевшего на вершине. Если он смог пережить резню, значит, у нее тоже получится. Верхушка пирамиды была пуста. Видимо, удача отвернулась от него.
На четвертый день осады Ребекке приснился День благодарения: ветчина, индейка и Сэм в костюме пилигрима. Проснувшись, она открыла глаза, но запах мяса почему-то не исчез. Ребекка пошла на запах и наткнулась на пятерых мужчин, вяливших длинные полоски мяса над газовой горелкой. Рядом стояла бутылка соуса «Табаско».
