Текст книги "Преисподняя. Адская бездна"
Автор книги: Джефф Лонг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)
– Найдется, но только для тех, кто знает бездну.
– Тогда веди. – Он протянул ей фонарь. – Это твоя территория.
– Все не так просто.
На самом деле спускаться не труднее, чем дышать. Возвращаться на поверхность – расставаться с преисподней и всеми ее тайнами – вот настоящее испытание.
– Перед нами дорога. Наша дорога. Подумай, Александра, что мы можем там найти.
– В другой раз.
– Хотя бы еще немного.
Далеко идти не пришлось.
Грегорио первым заметил тело. Замер на месте и перекрестился. Али обошла его и опустилась на колени.
Мертвец – скорее скелет, чем мумия – лежал у основания грубой каменной колонны. На нем был толстый вязаный свитер и форменные брюки.
– Бедняга Джонс, – пробормотала Али.
Сомнений быть не могло. Это парень из береговой охраны, их предполагаемый Орфей. Спустился на четверть мили и прилег вздремнуть. Может, умер, грезя о мертвой возлюбленной.
Грегорио снял куртку и прикрыл то, что осталось от лица Джонса. Затем выпрямился и удивленно присвистнул.
– А это что за штука?
Али проследила за его взглядом и направила луч фонаря на верхнюю часть колонны.
– Минотавр?
Перед ними громоздилась статуя высотой в два этажа – гротесковая с точки зрения классического искусства, получеловек-полузверь. Монстра вырезали из скрученной каменной колонны. От самого основания вверх поднимались спирали гранитных прожилок, похожих на веревки. Скульпторы начали работу с брюха чудовища, оставив грубые сколы и отметины, но по мере подъема удары долота становились все точнее. В сущности, мастера лишь частично освободили человека-быка из каменного плена. Отполированными были только рога.
– Вот кто убил детей, – сказала Али.
– Сказочный монстр? – Грегорио обогнул колонны, словно мотылек.
– Тут присутствует алеф, – пояснила она. – Все сходится. Алеф и голова быка.
– О чем ты? Что за голова быка?
– Ох, кузнечик, – вздохнула Али. Эта одна из шуток, понятных только им, мудрому учителю и стажеру. Кончиками пальцев она начертила на стене эволюцию символа. – Финикийцы рисовали его с рогами.
– Вот голова, а вот рога. Потом рога превратились в ноги – один сдвинулся сюда, а другой туда.
Явно взволнованная, она торопилась поделиться своими мыслями.
– Алеф – прообраз первой буквы нашего алфавита, воплощение договора с силами природы. Это основа письменного языка, животное, превратившееся в символ, который, в свою очередь, стал буквой. Скромной буквой. Могущественной буквой. Начертанная на голове голема, эта буква оживила его. Ты знаешь, что алеф – первая буква мистического имени Бога в библейской книге Исхода? Иегова. Сущий. «Я есмь Сущий».
– Да, Александра. Но это не голем. И не Бог. Чудовище.
– Должно быть, это их бог, – предположила Али. Из полуоткрытого рта чудовища вырывался безмолвный рев, ставший языком. – Алеф сотворил плоть. Или камень. – Она произнесла одно слово на щелкающем языке хейдлов. Оно означало «старше-чем-старый». «Их бог, наш дьявол».
Благодаря случайному совпадению, всплывшему в памяти голосу дочери, Али как будто переместилась во времени на двадцать тысяч лет назад. Давным-давно простая буква алфавита жила в этих темных пещерах в виде культа некоего чудовища. Нет, вдруг поняла она, культ не умер много тысячелетий назад.
– Я уже видела этот символ. Чуть отличающийся по форме и заросший рубцовой тканью.
– Рубцовой тканью?
– Хейдлы вырезали его на Айке, когда взяли в плен. – Улыбка сползла с лица Грегорио. Опять Айк. Хотя он, скорее всего, мертв. Как бедняга Джонс. – На пояснице, – прибавила Али. – Тавро хозяина, говорил Айк.
– Он принадлежал вот этому чудовищу?
Грегорио махнул рукой в сторону каменной колонны, словно хотел опрокинуть ее. Статуя осталась неподвижной. Казалось, монстр держит землю на своих плечах.
– Айк не имел представления, кто его хозяин и что означает этот символ. Не такой, как клейма других рабов. И это тревожило Айка, не давало покоя. Он вспоминал, что чувствовал себя сиротой, не знающим имени отца. Мне кажется, именно поэтому Айк оставил нас. – «Нас»: ее, Мэгги и всех собратьев-людей.
Еще до рождения дочери, даже до того, как Али выбрала ей имя, Айк исчез – оставив дочь без отца, вернулся в подземный мир, чтобы узнать имя отца, который не был ему отцом.
Али и Грегорио молчали. Из темноты доносился стук падающих капель. Без него здесь было бы тихо, как в склепе.
Али посветила фонарем в туннель. Извиваясь, он уходил глубже.
– Пора идти. Остальные будут волноваться, куда мы пропали.
Грегорио вдруг озаботился ее репутацией.
– Да, идем. Нужно рассказать им о туннеле. – Он посмотрел на мумию. – А с ним что делать?
– Сообщим властям. А пока у бедного Джонса есть собственный склеп.
– Хорошо. Очень хорошо. – На лице Грегорио отразилось облегчение. Мертвецом займутся другие.
– Можешь забрать свою куртку.
Грегорио передернул плечами.
– Пусть остается. Ему пригодится для путешествия.
Они начали подъем. Примерно на полпути у Али возникло ощущение, словно кто-то тянется к ней, пытаясь удержать.
– Мама…
Али замерла.
Потом посмотрела вверх, на продолжавшего идти Грегорио. Тот явно ничего не слышал. Она направила луч фонаря вниз, пытаясь понять, откуда доносился голос. Каменный Минотавр, казалось, наблюдает за ней.
– Мэгги… – прошептала Али, ожидая, что голос послышится снова.
Тишина. «Спи, малышка». Повернувшись, она стала взбираться вслед за Грегорио вверх, к свету – не замечая, что вполголоса напевает колыбельную.
ДОКУМЕНТЫ
ТЕЛЕВИЗИОННЫЙ КАНАЛ, СПЕЦИАЛИЗИРУЮЩИЙСЯ НА ПОГОДЕ
ХОЛОДНЫЙ ДЕНЬ В ПРЕИСПОДНЕЙ
Устойчивый поток воздуха в туннелях будет продолжать охлаждать регион Ущелья девяти рек. Утром местами туман, днем ясно и не по сезону холодно. Максимальные температуры воздуха днем в районе 50 градусов. Минимальные температуры воздуха – те же.
Уровни рек – стабильные, в пределах нормы. Возможны внезапные наводнения. [4]4
Обязательно берите с собой аварийные радиомаяки на случай оползня, землетрясения, наводнения или нападения животных. Обязательно берите с собой запасные источники света.
[Закрыть]
Максимальная и минимальная температура воздуха в субтерре (на прошлой неделе):
Максимальная – 148 градусов, Уинк, Большие туннели, Арктические провинции.
Минимальная – 39 градусов, Нуэва Лока, протекторат Аргентины.
Опасности:быстро движущееся облако серы достигнет сети туннелей Хеннерс к концу сегодняшнего дня. Возможно расстройство обоняния. Труба 666 в зоне L закрыта из-за электромагнитных штормов.
Серьезные опасности:на территориях Синин – Нью-Торонто на глубине минус 3 мили зарегистрирован выброс метана, поднимающийся вверх. Метан горюч. Смесь с воздухом при концентрации от 5 до 15 процентов взрывоопасна. Метан не ядовит при вдыхании, но может вызвать удушье из-за снижения концентрации кислорода. Пользуйтесь респираторами. Соблюдайте меры противопожарной безопасности. Будьте внимательны и осторожны.
Удачной охоты!
3
Под дном северной части Тихого океана
Они сделали привал, прервав свой великий поход, – девять человек, передвигавшиеся в полной темноте, рассчитывавшие только на свои ноги. Замыкавший цепочку Ли лениво ощупывал наросты, покрывавшие его голову. Пальцы пробегали по напоминающим кораллы рогам, гладили бугры и шишки, вспучивавшиеся на черепе. Каждый день они слегка изменялись, становились все более выпуклыми. Костный шлем, как и сама экспедиция, жил своей жизнью.
Впереди кто-то негромко застонал. Уже три дня у него выходил камень из почки. Никто не собирался сбавлять темп, жалея беднягу. Каждый перенес жестокие мучения, но должен был держаться ради остальных. И держался. Боль не убьет, и ее можно вытерпеть – слишком большое расстояние требовалось преодолеть за ограниченное время. Они состязались в ходьбе с полчищами людей.
Ли уже не пользовался обонянием, чтобы чувствовать вторжение людей. Он просто ощущал его вкус в воздухе. Отвратительное зловоние поднималось по жилым туннелям. Ли и его товарищи уже много дней находили следы расширяющейся колонизации. Нечистоты и химикалии загрязняли подземные воды, спускавшиеся к ним. Они оставляли ожоги на коже и выворачивали наизнанку желудки. Человек был бедствием. Сорняком.
Ли хотелось увести их маленький отряд прочь от маячившей впереди цивилизации. Почти два года они пробирались по самым дальним ответвлениям самых глубоких лабиринтов, держась на шаг впереди от разрастающихся колоний. Пока еще не слишком поздно, пока орды захватчиков полностью не заполонили туннели, пронизывающие эту часть планеты, они посещали то, что осталось от народа, сохраняя свидетельства.
Минуя разрушенные города, Ли и его товарищи пробирались среди расписных акрополей и вырезанных в скале амфитеатров, среди шпилей из сталагмитов и проходов, украшенных надписями и рисунками. В глубоких каньонах, прорезанных подземными реками, они шли между гигантских статуй царей, чьи имена навсегда забыты. Древние каналы превратились в широкие каменные дельты. То, что было отнято у камня, вернулось назад.
Ли уловил почти неслышное постукивание лапок насекомого. Не вставая с корточек, он медленно повернулся к стене. Зрение у него атрофировалось – или скорее изменилось, – но остальные чувства обострились. Обоняние реагировало на смену минералов. Ли мог определять форму предметов на слух, по тому, как отражается от них звук голоса. Чувствовал цвета, не видя их.
Снова постукивание – осторожный телеграф бегства. Насекомое почувствовало опасность. Слишком поздно. Молниеносным движением Ли накрыл его сложенной ковшиком ладонью.
Потом осторожно взял, еще живое, и тщательно обследовал. Ошибиться нельзя. У некоторых видов по кровеносным сосудам тек сильнейший яд. У других внутри имелись острые шипы, выходившие наружу уже в желудке. Этот безопасен. Длина и вес насекомого указывали на обычного пещерного жука. Ли назвал его Coleoptera bailey.
Быстрым движением пальца Ли убил жука. Оторвал крылья и голову с длинными усами, вскрыл туловище и извлек внутренности. Мясо и панцирь насекомого орехом хрустнули на зубах. Точно – жук.
Они никогда не отказывались от подобного лакомства. Насекомые, ящерицы, рыбы, змеи – все, что пережило мор и не было ядовитым, питало их экспедицию. Жизнь под землей изменила их обмен веществ. Ни у одного не осталось ни грамма жира. Спали они по три часа в сутки. Примерно один раз в пять дней Ли выделял небольшое количество твердого кала, который сушил и использовал в качестве топлива для костра – изредка они разжигали огонь.
Ли проникся ритмом бездны. Здесь был его дом. К сожалению, эти чувства разделяли далеко не все. Именно они вели их экспедицию к свету. Поддались ностальгии, превратившейся в бесполезное, одностороннее стремление. О них все забыли. А здесь, внизу, осталось еще столько интересного. Приходилось подчиняться воле большинства – ничего не поделаешь. В этом чужом мире сплоченность определяет все. Раскол равносилен смерти.
– Свет, – предупредил шедший впереди.
Человек с коралловыми наростами на голове прикрыл ладонями глаза. Вспыхнул яркий голубой фонарик. С минуту или около того фонарь казался слишком ярким, потом потускнел до вполне терпимого светового мячика.
– Джон! – окликнул сосед.
Джон Ли опустил руки и с удивлением стал рассматривать открывшуюся перед ним картину.
Его товарищи, одетые в лохмотья или набедренные повязки, выглядели коллекцией монстров. В сущности, они были lusus naturae, игрой природы… бородатые, лохматые, с ранцами, рюкзаками, а также с помятыми и поцарапанными футлярами, в которых хранились научные приборы. У каждого имелись болячки, пятна грибка, укусы пауков и песчаных блох, шрамы в разной степени заживления, синяки, а также ожоги, приобретенные при пересечении интрамаржинальной горячей зоны. Но главное, что объединяло внешность людей, – это их уродства.
Преисподняя воздействовала на них по-разному. За много месяцев они привыкли к темноте, изоляции и постоянному голоду, получили представление о флоре, фауне, геологии и погибшей культуре субтерры, а Ли и некоторые другие даже полюбили этот подземный мир, который продолжал молча изменять их.
Они спустились сюда подготовленными – по крайней мере, им так казалось. Но датчики движения не пригодились, ведь тут не было крупных животных – не говоря уже о хейдлах, – от которых требовалось обороняться. Индикаторы радиации и детекторы газа предупреждали об известных опасностях, однако ничего не могли сказать о неизвестных. На собственной шкуре члены экспедиции узнали о нигде не описанных редких газах, кислотах, солях и жидкостях. После того как они вернутся на поверхность с собранными данными, таблицу элементов ждет существенное пополнение. Другими словами, исследователи невольно стали подопытными кроликами субтерры. Овчинка стоила выделки, но ученые не были первыми. Хейдлы подвергались подобным мутациям – и извлекали из них пользу – на протяжении тысячелетий.
Их называли костными деформациями. Osteitis deformans, или болезнь Паже. Костная ткань словно срывалась с цепи – начиналась либо ее дегенерация, либо неуправляемый рост. В результате у Ли и всех его товарищей деформировались черепа и появились рога причудливой формы. К счастью, новообразования не относились к злокачественным. Рост костей не распространялся на черепную полость. Интеллект не страдал.
Плохо было то, что вторая экспедиция НАСА под дно Тихого океана стала сборищем людей-слонов. Сворой демонов. Стаей горгулий. Они превратили это в игру, сидя в темноте и подшучивая друг над другом. Прайд огров. Шайка монстров. Банда чертей. Племя дикарей. Возможно, подумал Ли, костные наросты все же повлияли на их умственные способности.
Ли предпочитал термин «стайка» – как щеглы или соловьи. Лично он не видел ничего уродливого в их метаморфозах. Так Бог говорит с тобой через твое тело. Тем не менее Ли понимал черный юмор товарищей. Непринужденные шутки скрывали страх. У большинства наверху остались семьи. Люди выйдут из-под земли не такими, какими спускались. Узнают ли их жены и дети?
– Станция уже близко, – сказал Уотс, их руководитель.
У него была голова Медузы Горгоны с кальциевыми змеями. У сидящего рядом с ним Чайлдза, который держал в руке фонарик, – он знал больше анекдотов, чем любой из живущих в мире людей, – на лбу красовался единственный рог. В голубоватом пятне света Уотс развернул потрепанные карты.
На карты был нанесен кольцевой маршрут, занявший два года и возвращавшийся в исходную точку, на станцию Ситка под островом Баранова у берегов Аляски. Хотя пользы от них никакой. Исследователи знали, где они уже прошли, но не имели представления, куда направляются. Навигационная система GPS под землей не работала. Магнитный север не определялся из-за «гремлинов» – блуждающих магнитных полей. Большинство радаров не проникали в такие глубины. Рассчитывать приходилось только на радиоволны в коротком диапазоне, хотя и у них тоже наблюдались необъяснимые аномалии.
– Послушайте, мы не обязаны возвращаться, – сказал полуголый биолог в беговых трусах фирмы «Адидас».
– Знаем, Билл, – ответил кто-то из спутников.
– Можно идти дальше, – настаивал Билл. – Вниз. Глубже.
– Мы проголосовали.
– Вы только подумайте. Представьте все то, что нас ждет впереди.
Это правда. Никто не мог знать, какие чудеса еще встретятся им в глубине туннелей. Исследователи соприкоснулись лишь с крошечной частью подземного мира. И обнаружили, что он странен и прекрасен – как сон.
Ли вспоминал. Они пересекли бутылочно-зеленую пустыню, состоявшую из раскрошенного известняка, мелкого, словно сахарная пудра, и расцвеченную небольшими языками пламени. Пять дней ходьбы в пекле.
Приготовившись к усилению жары – поскольку внутренность Земли считалась горячей, – исследователи неожиданно спустились в холодные зоны, где лед грозил закупорить туннели. Это были ледники, окрашенные в розовые и оранжевые тона, настоящие ледяные поля с трещинами и планктоном. Да, именно планктоном из древних, погребенных под землей морей. Причем живым. Стоило растопить лед, и в микроскоп можно было разглядеть крошечные шевелящиеся организмы.
В одном из туннелей они босиком шли по анаэробному мху, который представлял собой крупнейшую форму жизни на планете – его размеры исчислялись милями, а возраст геологическими эпохами.
Они находили кости странных животных, словно сошедших с полотен Иеронима Босха – или, наоборот, проникших отсюда в его картины. Разнообразие видов казалось просто невероятным, а уровень мутаций превышал все мыслимые границы.
Здесь, внизу, эволюция почему-то значительно ускорилась. И что самое удивительное, приобретенные черты передавались потомству наряду с наследственными. Полученные данные противоречили положениям дарвинизма и заставляли вспомнить о теории Ламарка, утверждавшей, что у жирафов, тянущихся за пищей, рождается потомство с более длинными шеями. Почти двести лет никто не вспоминал об этом учении. А тут имелись многочисленные доказательства того, что свиньи могут летать. Или хейдлы – по крайней мере, некоторые из них. Крылья. Перепонки на пальцах ног. Чешуя. Когти. Все, что угодно. И вправду удивительно.
А потом они увидели древние города, растворявшиеся под наступлением минералов: бесконечную сеть проходов, аллей, лестниц и мостов над темными реками… архитектуру некогда великого народа. А также их тела и кости. Десятки тысяч, пораженные мором и оставшиеся непогребенными. Поначалу Ли и еще несколько человек пытались соорудить братские могилы. Но останков оказалось слишком много, их захоронение отнимало силы, а будущие колонисты все равно выкопают кости, чтобы перемолоть в муку, которую используют в качестве удобрения или корма для животных.
По той же причине, когда несколько месяцев назад четверо членов экспедиции утонули в реке, остальные сделали все возможное, чтобы их могила походила на человеческую. Правда, Ли сомневался, что это остановит колонистов. Здесь, внизу, люди разоряли все, что могли. Под лозунгом прогресса. Опять «божественное предначертание», только теперь Дикий Запад находился на глубине четырех миль и пронизывал земную кору.
Что еще могло ждать их в глубинах планеты? Золото, слава, новые виды животных и растений, новые города? Пусть выясняют другие. Вторая экспедиция НАСА в субтерру собиралась домой.
Биллу никто не ответил. Все равно когда-то нужно возвращаться.
Ли приходилось сдерживать себя. Он тоже не прочь провести здесь еще долгие годы, исследуя извилистые ходы. Но в отличие от Билла Ли не стал бороться, когда большинство проголосовало за то, чтобы повернуть назад и начать отступление. Уже много месяцев он слышал, как товарищи бормочут во сне, страстно желая вернуться. Душевная боль непобедима. Да, их великая экспедиция подходит к концу.
Команда геологов, биологов и ботаников отправилась составлять карту и описание регионов, лежащих под северной третью Тихого океана. Рано или поздно, независимо от их желания этот каменный фронтир будет заселен и отдаст свои природные богатства. Истинные ученые-практики, все они, даже убежденные республиканцы, хотели бы сохранить эти дикие места в первозданном виде.
Под землей встречались чудеса, перед которыми оказывалась бессильной наука, и Джон лишь угадывал в темноте их назначение и форму. Он всегда гордился своим атеизмом, считая его мерой рациональности мышления. Теперь же оставалось иронизировать над тем, что настоящая, материальная преисподняя привнесла в его жизнь Бога.
Он презирал верующих ученых, которые, казалось, никак не могут определить свою позицию в споре: ревностно защищая теорию Большого взрыва, они тут же признавали возможность существования божественной искры. Ли приравнивал подобную эквилибристику к интеллектуальной шизофрении. К предрассудкам в очках с проволочной оправой.
Теперь же он, подобно студенту-биологу, был потрясен сбалансированностью, симметрией и загадочностью всего, что его окружает. Едва лишь науке удалось сколотить приличное объяснение того, что происходит на земле, как этот новый мир в недрах планеты разрушил всю стройную конструкцию. Люди, познакомьтесь со своими давно потерянными родственниками. Похоже на неожиданную встречу с соседом, о котором вы не подозревали, но который с самого рождения пользуется вашим телом. Шокирующая встреча. Почему они до сих пор не сталкивались, живя рядом друг с другом на маленьком куске камня, вращающемся вокруг Солнца?
В древности составители карт рисовали вымышленные континенты под названием Австралия и Антарктика, служившие противовесом известным землям. А потом фантазия стала реальностью. Так случилось и здесь – тайное зеркало, превращавшее неизвестное в известное, внутренний мир как перевернутый внешний, темная правда, дополняющая ту, что озарена солнечным светом, идеальное равновесие камня, воздуха и животных.
Двойственная сущность этих открытий не давала покоя Ли, хотя он и не касался этой темы в разговорах с товарищами. Поначалу Джон отмахивался от своих размышлений о гармонии, считая их космологическим зудом, наследием китайско-американских корней. Со временем Ли обнаружил, что подобные мысли приходят в голову не только ему – об этом думали и другие, причем довольно давно. Подтверждение – точное подтверждение! – было запечатлено в камне. Вырезано. Хейдлами.
Не будучи специалистом по криптографии или лингвистом, Ли не мог точно определить, что хотели сказать хейдлы своими глифами, письменами и прочими формами пещерного искусства. Вместе с другими исследователями он фотографировал самые интересные образцы и размышлял над значением той или иной руны или символа. Несмотря на кровожадность, хейдлы были, по всей видимости, весьма необычной расой. Они оставили стилизованные изображения цветов, животных, солнца и луны, а также фрески и рисунки, живописующие войны и человеческие жертвоприношения – вырванные сердца, отрубленные головы, содранная кожа. Совсем как у ацтеков.
А потом Ли нашел нечто, позволявшее заглянуть глубже и перевернувшее все его представления с ног на голову. Или вывернувшее наизнанку. У основания высокого обелиска был вырезан значок инь/ян. Ошибиться невозможно – круг с объединенными противоположностями… На пятнадцать или двадцать тысяч лет старше китайского символа.
Находка положила начало его, если можно так выразиться, симпатии к дьяволу. Ли изо всех сил сопротивлялся этому чувству. Только глупец может романтизировать хейдлов, представляя их благородными разбойниками. Всюду, куда ни бросишь взгляд, Джона встречала культура, основанная на рабстве и убийствах. Даже в период расцвета своей цивилизации они использовали людей как рабочий скот. Пиктограммы, статуи, железные цепи, наручники и клетки для пленников, чаши из человеческих черепов – все это свидетельствовало о садизме хейдлов, об их кровожадности и дикости.
Тем не менее только глупец мог не замечать цивилизацию, которую они сумели построить здесь, так далеко от солнца – или, если хотите, так далеко от Бога. Вот уже два года духи хейдлов беседовали с ним, но не через жалкие груды костей и плоти, а через великолепие руин.
Когда человечество еще только училось выплавлять железо и возделывать землю, хейдлы уже сооружали памятники императорам. Их микеланджело вырезали грандиозные барельефы, да винчи изобретали, ньютоны постигали законы природы. Ли нашел математические формулы, вырезанные на плитах, заросших желтым и синим лишайником. Целые теоремы, записанные цифрами и символами хейдлов!
Во тьме вечной ночи династии правителей сменяли одна другую, а дальние родственники хейдлов, Homo sapiens, все еще бегали по поверхности земли, до смерти пугая мастодонтов. Человек еще только начинал охрой рисовать бизонов на стенах пещер, а история хейдлов была уже написана и забыта. Причем история не только империй, но и религии. Ли не сомневался, что они верили в единого Бога.
Остальные исследователи отказывались даровать хейдлам Бога. Их по-прежнему оскорбляла мысль, что эти потомки Homo erectus опередили людей практически во всех аспектах. А человеческая цивилизация, по всей видимости, просочилась из-под земли на поверхность благодаря беглым рабам. Человек не был первым. Неужели эти мутанты, заурядные гоминиды, примитивные существа со скошенным лбом, эти живые ископаемые могли некогда превосходить нас? Ответом на этот вопрос стал Бог – по крайней мере, так говорили политики и проповедники, различить которых становилось все труднее. Мы просто обязаны чем-то отличаться от хейдлов, и люди ухватились за монотеизм как за великое событие, продвинувшее людей далеко вперед.
Но Ли проходил через громадные сооружения, которые могли быть только соборами и храмами той эпохи. Даже по прошествии многих тысячелетий в них сохранилась превосходная, чистая акустика. Голос стоящего спереди разносился по всему помещению. Чей это мог быть голос, если не епископа, раввина, имама или гуру хейдлов?
Чем же еще можно объяснить присутствие повторяющихся глифов, изображений и спиралей на стенах, которые ведут к самым грандиозным зданиям каждого города хейдлов? Доисторическое граффити, презрительно отмахивались от них его товарищи. А Ли знал, что это Бог. Хейдлы нашли здесь божественное. А как же иначе? Кто, кроме Бога, мог создать – и спрятать – мир, наполненный красотой и волшебством? Единственное, чего не мог понять Ли, – какому богу они поклонялись: богу света, богу тьмы или тому, кто объединял в себе весь подземный мир, включая сверчков.
– Еще немного.
Уотс встал. Остальные тоже поднялись. Похожие на кораллы отростки рогов устремились к потолку. После двух лет ходьбы их мускулистые ноги не знали усталости.
Билл остался сидеть на корточках. Он не пойдет со всеми. И этим обречет себя на гибель. Смерть придет к нему в виде камнепада, быстрого течения темной воды или ядовитого насекомого. А может, он просто умрет голодной смертью. С ним не спорили. Билл больше не существовал. Товарищи прошли мимо. Никто даже не пробормотал слова прощания.
Ли был последним в цепочке.
– Потом расскажешь – произнес он.
Билл улыбнулся, обнажив остатки зубов.
Впереди застонал Моррис, геолог с камнем в почке. Обезболивающие у экспедиции давным-давно закончились. В колонии есть врач и лекарства. Страдания подходят к концу.
Однако два дня спустя, когда они приближались к окраине ярко освещенной колонии, Ли понял, что страдания только начинаются. Билл прав. Нужно было идти вглубь.
Ни сигнала, ни предупреждения. Тишину туннеля разорвал выстрел, и Брукс, ботаник, осел на пол бесформенной грудой.
– Не стреляйте! – крикнул Уотс навстречу слепящему свету. – Не стреляйте! Мы друзья.
– Они разговаривают? – послышался мужской голос.
Ли и его товарищи стояли тихо, словно мыши. Даже тише. Почти как Вебер.
– Всем лечь! – Голос принадлежал другому человеку. – Живо! Носом в пол. Прижаться! Одно движение, и мы стреляем.
Через минуту Ли услышал звук шагов. Их было семнадцать. И они ели говядину – Ли чувствовал запах жира в порах их кожи. Дезодорант. Жевательный табак «Скоулз». Кварцевая пыль в шнуровке ботинок. Старатели.
– Этот готов. Ты попал ему прямо в глаз.
Брукс сильнее всех настаивал на возвращении. Пережил два года в туннелях, и всего в нескольких шагах от дома… Ему почти удалось вернуться.
Уотс быстро заговорил, умоляя и одновременно обвиняя:
– Мы вторая экспедиция НАСА. Космического агентства. Исследуем внутренний космос. Ученые. Не вооружены. Что вы наделали? Не стреляйте. Это станция Ситка? Мы вышли отсюда двадцать три месяца назад. Командует тут еще Грэм? Я хочу видеть начальника. Немедленно.
– Заткнись, – сказал здоровяк. – Успокойся.
– У него есть семья. А вы его застрелили. Успокоиться? Шесть тысяч миль. Мы были здесь. И вернулись. Что вы наделали?
Ли чувствовал запах мозга Брукса. Кровь ручейком текла мимо пальцев по полу туннеля.
– Хотелось бы увидеть документы, мистер.
– Там, в моей сумке. Возьмите, черт бы вас побрал.
Посовещавшись, мужчины позволили им встать. Но винтовки по-прежнему смотрели в лицо, пальцы лежали на спусковых крючках.
– Скажи еще что-нибудь, – потребовал один из часовых.
– Сказать? – взорвался Уотс. – Вы убили человека. Хорошего человека. Вы спятили? Опустите оружие.
– Он говорит по-английски.
Ли все понял. Их принимали за хейдлов. Даже вблизи.
– Они люди?
– Что с вами случилось, парни?
– Впустите их, – распорядился здоровяк.
Остатки второй экспедиции гуськом вошли на территорию колонии, босые и ослепленные. Голова Ли пульсировала болью. Яркий свет резал глаза.
Дорога пролегала среди размытых теней, в окружении голосов. Ли явственно слышал их.
– Что это? Кто они?
– Вторая экспедиция НАСА. Те парни, что потерялись. Федералы.
– Они же погибли.
– Ни слова за два года.
– Что с ними случилось? – Этот вопрос повторялся снова и снова. – Как такое могло произойти?
– Мама, а вон тот плачет.
Слезы бежали из глаз Ли – виной тому ядовитый смог и слепящий свет. И душевная боль.
– Он возвращается домой, – ответила мать. – Просто радуется.
Вовсе нет. Ли чувствовал соль на губах. Он ошибся. Билл.
– Симс одного застрелил. Черт, вы только посмотрите на них. Почти голые, с рогами. Откуда нам знать? Сначала стреляем, потом задаем вопросы.
Ли тошнило от здешнего воздуха, пропитанного вонью дизельного топлива, машинной смазки, электричества и цементной пыли. В домах гнили остатки пищи. Даже нечистоты тут расточительны. Перекармливаемые тела избавлялись от избытка питательных веществ.
Его охватила паника. «Что ты наделал?» Он тут чужой. Какая ужасная ошибка. Но теперь уже поздно бежать. Он окружен.
Мир вокруг приобретал четкость. Толпа обрела плоть – много плоти. Ли привык к виду похожих на палки спутников, питавшихся белковыми плитками и живностью, которую удавалось поймать. Колонисты поразили его огромными плечами, бочкообразными грудными клетками и мягкими животами. Даже худые выглядели упитанными. Словно скот. Ли отогнал от себя эту мысль.
Мог бы и догадаться. Должен был догадаться. Тем не менее он здесь.
Никто не подал воды, не предложил отдохнуть, не поприветствовал хотя бы кивком. Никто не говорил с ними – только о них, словно мимо проходят дикие животные. Ли чувствовал страх колонистов. Даже больше чем страх. Отвращение. Ему стоило больших трудов не принимать это на свой счет, но он старался. Люди защищаются. Все просто.
Движимые нищетой, жадностью, отчаянием или грезами, эти люди отказались от привычного мира, пытаясь найти то, чего им не хватало в жизни. Они принесли свет в царство тьмы, исполненные слепой веры, убежденные, что награда ждет за следующим поворотом туннеля. Теперь из глубин поднялась маленькая процессия монстров из НАСА, и колонисты почувствовали угрозу. Испугались. Они думали, что могут сколько угодно болтаться под землей и не измениться – по крайней мере, так. Надеялись, что спасение возможно без превращения.
– Должно быть, они в чем-то ошиблись.
