Текст книги "Альянс мусорщиков (СИ)"

Автор книги: Джанет Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Тэд смутился.

– Мы бы и не подумали...

Доннел продолжил, перекрикивая его.

– И не покидайте этот этаж без сопровождения. У каждого подразделения есть свое крыло в здании, и они убьют вас, если вы случайно забредете на их территорию.

Он повернулся к Лютеру.

– Подбери для иномирцев постель и одежду попроще, а затем найди им комнаты. В коридоре Б6 должно быть несколько работающих санузлов.

Лютер кивнул и вывел трех иномирцев прочь. Я тоже собиралась уйти, когда Доннел вновь подал голос:

– Нам пора поговорить, Блейз. Я бы хотел выпить, поэтому пойдем ко мне.

Я шла за ним по коридору, и меня тошнило от напряжения.жфяячх Конечно, представив меня своей дочерью, Доннел не прикажет мне покинуть Сопротивление, но что еще он хочет обсудить? Мы наконец поговорим о наших отношениях, моей матери и, возможно, даже о моем брате?

Глава   5

Доннел прижал ладонь к пластине-ключу у входа в квартиру и прошел в комнату, где роскошные кресла окружали испачканный карточный стол, заваленный смятыми бумажными стаканчиками. Прошло шесть лет с тех пор, как я была здесь. Тогда, как и сейчас, тут царил беспорядок.

Доннел смахнул стаканчики в урну, сбросил старую куртку с кресла на пол и взмахом руки предложил мне сесть. Я вспомнила, как скрючилась в этом кресле в первый день в Нью-Йорке. Мама умерла. Весь мой мир сгорел. Руки покрылись ожогами от прикосновения к раскаленной крыше. Я превратилась в съежившийся комок горя, кричащий от боли и отчаяния. Доннел опустился передо мной на колени, бормоча успокаивающие слова и аккуратно втирая в руки какие-то лекарства, как по волшебству, снявшие боль.

Тогда я слишком потерялась в страдании и шоке, чтобы оценить это по достоинству, но две драгоценные недели Доннел был для меня настоящим отцом. Все мое детство в Лондоне о нем рассказывали истории – все, за исключением мамы, которая никогда не упоминала о муже. С годами я выстроила в воображении образ своего легендарного отца, а реальность оказалась менее героической, но более человечной и заботливой.

Те две недели закончились катастрофой, но я годами цеплялась за свои воспоминания, проигрывая в голове каждый момент, пока не перестала различать, что в них правда, а что я приукрасила.

Сейчас я сидела с достоинством взрослой и нервно наблюдала, как Доннел подошел к единственному огромному окну, взял чистый бумажный стаканчик из стопки на подоконнике и плеснул в него янтарной жидкости из полупустой бутылки. Глотнул и издал стон.

– Я знал, что не следует пить на пустой желудок, но... – Он взглянул на меня. – Блейз, ты еще не приобщилась к нашему аналогу виски?

– Нет, сэр. – Я помогала управлять перегонными кубами, в которых изготовлялся напиток, но сама сделала лишь пробный глоток. Я хотела походить на отца во многом, но не желала копировать его пьянство.

– Очень мудро. Это мерзкое пойло, воняющее кислой зимнеежкой. – Доннел подошел и сел в кресло напротив меня. – Думаешь, ты сможешь прекратить называть меня сэром?

Я встревоженно посмотрела на него. Несколько старейших друзей командира звали его Шоном. Все остальные – Доннелом или сэром. В моем случае, неловко было спрашивать, какой вариант лучше. Я не могла позволить себе ошибку, значит, надо постараться обходиться без обращения.

– Да, сэр, – ответила я. – То есть, да.

– Сегодня утром ты столкнулась с Извергом.

Я потрясенно взглянула на Доннела.

– Я не знала, что ты это видел.

– Сам не видел. Два моих офицера наблюдают за очередью на раздачу для предотвращения проблем с тех пор, как мы ввели ограничения. Этим утром дежурили Виджей и Уэстон, они и рассказали мне, что Изверг заговорил с тобой у очага. Что он тебе сказал?

Я поколебалась, прежде чем ответить.

– Сказал, у тебя есть свободный пост офицера. Изверг, кажется, думает, что если женится на мне...

– То сможет его занять, – закончил за меня Доннел. – Да, естественно, он должен был сделать ход сегодня. Я говорил ему, что не хочу выдавать тебя замуж, пока тебе не исполнится, по крайней мере, восемнадцать, и он поймал меня на слове.

Слова Доннела испугали меня.

– Ты знал о планах Изверга? Ты хочешь, чтобы я за него вышла?

Доннел поразился.

– О, хаос, нет. Я понимаю, что был тебе плохим отцом, но ты же не думаешь, что я выдам тебя за кого-нибудь вроде него?

Я испытала облегчение, которое странным образом смешалось с чувством вины за сомнения в реакции Доннела.

– Все это началось в тот день у очага, когда тебе было одиннадцать, – продолжал он. – Всего через два дня после ухода твоего брата. Я был у себя в комнате, переживал эмоциональный взрыв и немало выпил. Затем пришел Уэстон и сказал, что в зале проблема. Я спустился туда и услышал твои крики еще до того, как вошел в комнату.

В тот день я много кричала. Я пыталась удержать голову и сохранить спокойствие, пока Изверг наклонял меня над огнем, но затем один из его приятелей подбросил в очаг полено. Струя искр полетела мне в лицо. Я страшно запаниковала и попыталась освободиться, вцепившись ногтями в руки мучителя.

Он не любил, когда жертвы отбивались, и в ответ наклонил меня еще ближе, отчего загорелись свисающие пряди моих волос. В полном отчаянии я с силой укусила Изверга за руку, и он затряс ею, пытаясь освободиться. Я отлетела, приземлилась на пол в опасной близости от очага и лихорадочно поползла прочь от обжигающего жара. И тут появился Доннел. Я до сих пор помнила его крики и звуки последовавших ударов.

– В тот день я избил Изверга, – сказал Доннел. – Но ты причинила ему гораздо больший ущерб. Весь альянс месяцами шутил, что его покусал ребенок.

Шутки о том, как я погрызла Изверга, продолжались и сейчас. В место укуса попала инфекция, и после заживления остался шрам. Так что Изверг до сих пор носил на левом предплечье след зубов одиннадцатилетней девочки.

Доннел вздохнул.

– Смех и публичное унижение уничтожили шансы Изверга отобрать у Блока руководство манхэттенским подразделением.

Я испытала шок.

– Я думала, Блок победил Изверга, прежде чем я его укусила.

– И Блок, и Изверг поддерживали веру людей в такую версию событий. Блок – потому что не хотел, чтобы люди знали, насколько близко он подошел к потере лидерства. Изверг предпочитал, чтобы все считали, что его одолел сильный мужчина, а не маленькая девочка.

Доннел покачал головой.

– Но я знал правду. Блок сам мне признался. Руководство Манхэттеном висело на волоске, когда Изверг поднес тебя к кухонному очагу. Блок предупредил меня, что Изверг станет винить тебя в своем поражении. Я видел, как его два врага подозрительно удобно умерли случайной смертью, боялся, что ты станешь следующей, и решил, что единственный способ сохранить твою безопасность – это пристрелить Изверга.

Я моргнула.

– Мачико меня отговорил. Сказал, что люди уже винят меня в поступках моего сына и убийство кого-то, даже Изверга, может привести к развалу всего альянса. Я удовлетворился тем, что в следующие несколько дней тебя каждую секунду стерегли Касим или я сам. Но затем Изверг пришел ко мне и извинился за нападение на тебя.

Я вновь моргнула.

– Извинился? Но он никогда ни за что не извиняется.

– Это больше походило на отговорку. Он заявил что-то нелепое, якобы поднял тебя только потому, что беспокоился, поскольку ты оказалась опасно близко к огню. Изверг собирался перенести тебя в безопасное место, но его доброе дело сорвалось – ты запаниковала и укусила его.

Я недоверчиво поперхнулась.

– Изверг утверждал, что переносил меня в безопасное место? Я и близко не подходила к огню, пока он не подтащил меня и не наклонил над пламенем.

– Я знал, что тебя травмировал лондонский пожар и по своей воле ты не приблизилась бы к очагу. Сперва мне казалось, что Изверг разыграл извинение, чтобы захватить меня врасплох, пока сам ищет возможность тебе отомстить, но потом он назвал мне истинную причину. Изверг потерял возможность захватить лидерство в Манхэттене и придумал новый способ добиться власти. Жениться на тебе и стать офицером альянса. У этого человека такое раздутое эго, что он верил, будто я с готовностью приму его как будущего зятя.

Я не могла поверить в услышанное.

– То есть Изверг задумал свадьбу, когда мне было всего одиннадцать?

– Справедливости ради, он не хотел и не собирался жениться на ребенке. По его плану, мне следовало объявить о помолвке, он бы перешел в Сопротивление и сразу стал офицером, а в жены тебя взял в шестнадцать лет.

Доннел скривился.

– Мой инстинкт говорил мне послать его подальше, но это означало нарисовать мишень на твоей спине. Вместо этого, я дал ему очень аккуратно сформулированный ответ, избегая прямого согласия на брак, но позволив ему предполагать лучшее. Я сказал, что не может быть никаких формальных соглашений, пока тебе не исполнится, по крайней мере, восемнадцать. И подчеркнул, что мое требование соответствует правилам альянса, по которым никто не может жениться до этого возраста, поэтому после объявления о помолвке моей дочери, пока она лишь ребенок, меня поднимут на смех.

Он невесело усмехнулся.

– Изверг согласился, что с его планом можно подождать до твоего восемнадцатилетия. С тех пор мне было достаточно ронять время от времени случайные намеки на твое будущее, чтобы держать тебя в безопасности от него. Изверг никогда не причинил бы зла, пока видел в тебе свой путь к власти.

Шесть лет я верила, что Изверг ненавидит меня за шрам на своей руке, и удивлялась, почему он не трогает меня и пальцем. Теперь я, наконец, поняла. Амбиции оказались сильнее желания отомстить.

Доннел сделал еще глоток.

– Изверг постоянно баламутил людей. Я думал, задолго до твоего совершеннолетия его или убьют в драке, или поймают за подготовкой одного из убийств, замаскированных под «случайные смерти». Я недооценил его коварство. К сожалению, Изверг остался жив и здоров. В какой-то момент мне показалось, что он втянется в очередную попытку захватить лидерство в манхэттенском подразделении, но этого не произошло.

– По-моему, с годами Блок стал популярнее среди своих.

– Да. Он руководил Манхэттеном с момента образования альянса. В первые годы Блок тяготел к жестокости, но затем смягчился. Он по-прежнему жестко разбирается со смутьянами, но в остальное время довольно великодушен и едва ли не слишком снисходителен к детям. Не только к тем, кого называет своими племянниками и племянницами, но и к остальным манхэттенским ребятам.

Я старательно молчала. За последнее десятилетие или два Блок сошелся с несколькими девушками и породил около дюжины детей. По старой привычке он относился к ним как к племянникам и племянницам, а не к сыновьям и дочерям, возможно, потому что никогда не женился на их матерях, но открыто признавал и любил малышей. Я им часто завидовала.

Доннел, похоже, не обратил внимания на мое молчание.

– Я догадываюсь, ты сказала Извергу, что не выйдешь за него.

Я нервно кивнула.

– Не понимаю, почему он считает, что два лидера подразделений проголосуют за его офицерство. Я даже не уверена, что Блок поддержит Изверга после всех проблем, причиненных им Манхэттену.

– Думаю, Блока соблазнит возможность проголосовать за Изверга только ради того, чтобы выгнать его из манхэттенского подразделения, – ответил Доннел. – Гораздо важнее, как отреагировал Изверг на твой отказ?

– Наговорил гадостей. А под конец заявил, что мне лучше принять его предложение, пока он не передумал.

– Значит, не счел твой ответ окончательным, – подытожил Доннел. – Это хорошо. Полагаю, мы немного поддержим его надежды, прежде чем развеять их.

Я нахмурилась.

– В итоге, это наверняка разозлит его еще сильнее.

– Определенно, – подтвердил Доннел. – Но я хочу отложить противостояние с Извергом до весны. После смертей от зимней простуды альянс пребывает в невеселом настроении, ограничения в еде сделали меня непопулярным, а потеря заместителя ослабила мои позиции.

Он скривился.

– Ты слышала, что человек из Квинса сказал этим утром Лютеру? Что сыну Касима не пришлось ни для чего потрудиться и то же самое произошло шесть лет назад? Это выглядело атакой не только на Лютера, но и на меня из-за того, что случилось с Симусом.

При упоминании имени брата я напряглась, но Доннел уже тряхнул головой и продолжил речь.

– Люди недовольны, а появление иномирцев придало ситуации более взрывной характер, так что последнее, что мне нужно сейчас – это новые проблемы.

Я почувствовала, как желудок скручивается от паники. Похоже, Доннел с трудом удерживает единство альянса. Если он потеряет контроль, что станет со всеми нами?

– Мне будет гораздо легче справиться с Извергом весной, когда люди окажутся вновь сыты и довольны, – продолжал Доннел. – Нам надо лишь продержать его до тех пор. Изверг из тех, кто считает, что твое мнение по поводу будущего брака совсем не так важно, как мое. Я могу переговорить с ним завтра, сказать, что ты перепугалась, но за следующие несколько месяцев я тебя уговорю.

Он помолчал.

– Если Изверг вновь обратится к тебе напрямую, попытайся внушить ему мысль, что я давлю на тебя и заставляю принять его предложение. Ты не хочешь, но со временем сдашься.

– Я попытаюсь, но не думаю, что буду очень убедительна.

Доннел рассмеялся.

– Думаю, и я был не слишком убедителен, когда намекнул, что согласен на его план, но Изверг верит, что вселенная создана для его личного блага. Если все вроде бы пойдет по его желанию, он не станет задавать вопросы.

Мгновение Доннел помолчал, словно что-то обдумывая.

– Единственным человеком, с которым я когда-либо обсуждал уговор с Извергом, был Касим. Не думаю, что сейчас стоит вовлекать в это дело других офицеров. Не говоря обо всем остальном, просочившаяся правда стала бы катастрофой.

Доннел уставился на свой стакан.

– Без Касима все стало настолько сложнее. Тяжело поверить, что его правда нет. Я все еще отчасти жду, что войду в зал и увижу, как он стоит на столе и рассказывает толпе людей одну из смешных историй об ушедших днях, когда он работал армейским агентом безопасности под прикрытием.

Я выдавила улыбку.

– В одиннадцать лет я всерьез верила в историю Касима о косметической операции, которую он сделал, чтобы прикинуться лошадью.

Доннел хохотнул и поднял бумажный стаканчик, провозглашая тост:

– За тебя, Касим! Ты семь лет руководил всем в Америке, пока я был в Лондоне, ты оставался моей правой рукой во время хаоса, когда гражданские покинули Нью-Йорк, и следующие одиннадцать лет всегда прикрывал мне спину. Ты был моим лучшим другом и одним из самых хороших людей на этой планете. Без тебя жизнь никогда не будет прежней.

Он выпил до дна, сдавил стакан в руках и бросил в урну. Я увидела бурные эмоции на его лице и не рискнула отвечать, просто в молчании ждала следующих слов. На этот раз Доннел заговорил со мной, а не с мертвецом.

– Касим ушел. Я должен смириться с этим и произвести одного из офицеров в свои заместители, но не знаю, кого выбрать.

Я уставилась на него.

– Все считали, что теперь заместителем станет Мачико.

– Значит, все ошибаются, – отозвался Доннел. – Когда-то в 2375-м году я поручил Мачико возглавить попытку занять комплекс объединенного парламента Земли в Азии. Мак был не только техническим экспертом, но и моим тактическим советником. Я думал, он воспользуется случаем, но когда началась стрельба, Мак запаниковал. Его группа ушла живой лишь потому, что Виджей перехватил командование.

Я нахмурилась.

– Я знала о провале в Азии, но не о вине Мачико.

– Об этом знали лишь несколько человек, и я просил их держать язык за зубами. Уверен, ты понимаешь, что не должна повторять эту историю или другие вещи, рассказанные тебе по секрету.

– Понимаю.

– После этого Мачико потерял всякую веру в свои лидерские способности, – продолжал Доннел. – Он даст мне множество советов, особенно когда я не хочу их слышать, но едва ли решится возглавить группу охотников и явно откажется от поста моего заместителя в альянсе. Мачико говорит, что я, в любом случае, должен выбрать заместителя гораздо моложе. Того, кто однажды унаследует пост лидера, чтобы люди знали о надежности будущего.

– Это верно.

– Я годами думал о наследнике. Сперва мной овладела наивная идея, что твой брат в восемнадцать лет присоединится ко мне, займет место рядом со мной и Касимом и...

Доннел покачал головой.

– Этот план сгорел в лондонском пожаре. В следующие несколько лет я назначил офицерами трех молодых людей. Аарона, Жюльена и Лютера. Что ты о них думаешь? Видишь ли в ком-нибудь из них будущего лидера альянса?

Я поразилась.

– Почему ты меня спрашиваешь?

– Я получил массу замечаний о своих офицерах от мужчин из разных подразделений, но хотел бы знать, что думают женщины. Вы все вместе ходите на рыбалку, и ты должна была услышать их разговоры.

– Тебе явно стоит спросить об этом Нацуми. Женщины из других подразделений идут со своими заботами к ней. Не потому что она жена Мачико, а потому что знают: Нацуми сама станет офицером, если другие подразделения позволят тебе назначать на эти посты женщин.

– Именно поэтому я спрашиваю тебя, а не Нацуми. Женщины осторожничают в разговорах с ней, поскольку знают, что их слова дойдут до меня. Но перед тобой они не так выбирают выражения.

Это была чистая правда, подумала я с ноткой горечи. В последние шесть лет никому не стоило беспокоиться, что я повторю их речи Доннелу, поскольку мы едва разговаривали.

– Что думают женщины о Жюльене? – спросил Доннел.

Я поколебалась. Жюльен был светловолосым плотным мужчиной чуть за тридцать. Он служил офицером почти два года. Его власть принимали, но авторитетом Жюльен не пользовался, и женщины чувствовали, что он невоздержан в выпивке. Я не знала, как это сказать, учитывая, что и Доннел не отказывался от спиртного.

– Жюльен их беспокоит.

– Аарон?

Здесь я чувствовала себя гораздо увереннее. Худощавый темноволосый Аарон был молчалив, но популярен.

– Аарон прослужил офицером семь лет и заработал репутацию справедливого и надежного человека. Ему все доверяют.

– Аарон справедлив и надежен, но, похоже, не жаждет стать моим преемником в должности лидера альянса. На этой неделе я пытался закинуть ему удочку, но не получил ответа.

– Вспомни, что жена Аарона умерла от зимней простуды всего три недели назад. Он ее очень любил и сейчас глубоко скорбит и занят уходом за их крошечной дочерью.

– Это правда. Как насчет Лютера?

Я вновь заколебалась. Я слышала множество испепеляющих замечаний, что Доннел слишком покровительствует сыну Касима. Но не могла передать их самому командиру, поскольку он мог подумать, что я завидую его привязанности к Лютеру. Хаос, конечно, я завидовала.

– Женщины, в основном, говорят о его приятной внешности.

Доннел, похоже, присматривался ко мне.

– Он симпатичный мальчик. Мне казалось, что ты и сама считаешь его привлекательным.

Я почувствовала, что краснею от смущения.

– Когда я была моложе, то какое-то время по-детски сходила от него с ума. Не знала, что ты это заметил.

Доннел пожал плечами.

– Ну, если услышишь что-нибудь еще о моих младших офицерах или кандидатах в заместители, приди и расскажи мне. Теперь у тебя появится множество возможностей поговорить со мной, поскольку я назначаю тебя ответственной за иномирцев.

Я моргнула.

– Что? Почему?

– Я позвал тебя и Лютера на встречу с иномирцами, потому что не решился оставлять вас в зале. Ситуация выглядела достаточно угрожающей и без издевательств других людей над Лютером, и я не хотел, чтобы Изверг вновь к тебе приблизился.

Доннел широко улыбнулся.

– Твое участие оказалось удивительно полезным. Если бы не ты, Тэд мог одурачить меня своими сказками о рутинной музейной поисковой миссии. Я хочу, чтобы ты присматривала за ним, поэтому продолжай делать именно то, чем занималась на встрече.

Я не поняла его.

– Что я должна продолжать? Я ничего не делала во время разговора.

– Делала. Ты смеялась над Тэдом. Ранила его гордость. Мальчишка так отчаянно убеждал тебя, мол, не полный дурак, что выдал лживость рассказа о поисковой миссии.

– Лживость?

– О, да. Эти трое наверняка с Адониса, они говорят на Языке с безошибочным акцентом, но в их появлении здесь нет ничего обычного. Тот факт, что им пришлось сделать прививки от земных болезней, свидетельствует, что никто из них прежде не бывал на Земле и они прибыли не для случайного вывоза старых картин или исторических артефактов. Когда я спросил, нашли ли они искомое, Тэд ответил словом «это».

Доннел покачал головой.

– Подумай, что это значит. Один предмет. Адонис прислал на Землю группу, чтобы забрать один специфический предмет. Более того, они отправили еще и последний драгоценный работающий самолет со съемными крыльями. Что может быть настолько важным?

Я подумала обо всем, что находила в заброшенных домах. Украшения, одежда, картины, игрушки, заброшенные осколки миллионов жизней, рассеянные по всему Нью-Йорку. Все они имели для кого-то значение, но я не могла представить что-то жизненно важное для иномирцев.

– Понятия не имею.

– И я, – согласился Доннел. – Что бы это ни было, оно очень мало и сейчас находится в кармане Тэда. Когда я спросил о находке, его рука бессознательно потянулась проверить, в безопасности ли вещь, но он не обеспокоился, когда я упомянул, что и мы можем ее поискать. Это значит, мы могли видеть этот предмет, держать его в руках и все равно не знать, что это он.

Доннел снова покачал головой.

– Нет смысла пытаться выдавливать ответы из людей, когда ты даже не знаешь, о чем спрашивать. Мы не спешим, эти трое никуда не уйдут без нашей помощи, так что мы испробуем альтернативный подход и проявим дружелюбие. Если начнем обсуждать с ними как можно больше различных тем, чужакам придется отвечать. В итоге, они или случайно выдадут свой секрет, или решат, что могут нам довериться, и обо всем расскажут.

Я обдумала его слова.

– Нет ли риска, что и мы выдадим свои секреты?

– Если иномирцы останутся с нами на несколько месяцев, то в любом случае много о нас узнают. И потом, Симус выдал лишь то, что имело значение годы назад.

Это была правда.

– Не стоит ли нам, по крайней мере, держать иномирцев под замком?

– Конечно, нет. Это три цивилизованных человека с Адониса, с рождения наученные следовать общим правилам поведения. Если мы их запрем, то превратимся во врагов, и пиявки почувствуют себя совершенно вправе лгать, красть и даже нападать на нас. Мы же обернем их социальные нормы против них. Примем как дорогих гостей, и они сочтут себя обязанными хорошо относиться к хозяевам. Иномирцы уже потеряли бдительность, увидев в нас таких же цивилизованных людей, как и они сами, и испытывают благодарность за защиту от сброда внизу.

– Понимаю, – сказала я, ничего на самом деле не понимая.

– Мы дадим им работу, которая их разделит, и начнем постоянно ставить в пары с одним из нас. Я могу проводить время с Брейденом, Нацуми – с Феникс, но уверен, Тэд – настоящий ключ ко всему. Ему не больше девятнадцати, но он глава троицы, и полагаю, очень, очень важен. Он здесь совершенно беззащитен, его жизнь буквально в моих руках, но Тэд все же перебивал меня во время разговора. Это выдает в нем или невероятного храбреца и смешного глупца, или человека, привыкшего всегда занимать самое высокое положение в любой группе. Он до странного хорошо информирован. Ты это заметила?

– Да, – с готовностью ответила я, поскольку на этот раз точно знала, что имеет в виду Доннел. – Когда Тэд услышал твое имя, то заговорил о формировании земного Сопротивления. Тогда его голос отличался, словно он по памяти цитировал выученное.

– Я мог бы поверить, что Тэд провел некоторые исследования до прилета в Нью-Йорк, – сказал Доннел, – и узнал о земном Сопротивлении, занимающем это здание, но почему он выяснил даже то, что я никогда не был в армии? Юный Тэд – это загадка, Блейз, а ты – прекрасный выбор, чтобы вытянуть из него информацию. Подружись с мальчишкой, чтобы он опустил щиты. Разговори его. Смейся над ним, поскольку это жалит его гордость. Обращай внимание на любые странные слова.

Я не хотела притворяться, будто дружу с врагом, но желала порадовать Доннела.жфяячх И неохотно кивнула в знак согласия.

– Можешь начать с ужина с иномирцами этим вечером, – предложил Доннел. – Я пришлю несколько офицеров за ваш стол. Боюсь, ситуация будет непростая.

Нам придется есть посреди зала в окружении людей, жаждущих убить иномирцев. Да, подумала я, эту ситуацию определенно можно назвать сложной.