Текст книги "Билоны"

Автор книги: Джаферд Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Фош не отказался от направления броска к месту, которое ему указывала враждебная чужая сила. Там, в этом месте, были люди, одухотворенно обсуждающие появление на Земле Спасителя. Ни видом, ни речью они не походили на всех остальных, с опасливым интересом наблюдающих из своих убогих лачуг за проявлением чужестранцами самых возвышенных человеческих чувств. Измученные жаждой, голодом и, прожигающим их тело, жаром песка эти люди беспрепятственно вошли в запретную для истины зла сферу СОБЫТИЯ. Откуда и зачем они пришли на эту часть Земли, ставшую местом столкновения главных сил Вселенной, Грифон не задумывался. Его интересовал лишь один вопрос: «Почему они находятся там, куда затягивает его сила, которую он уже возненавидел?» Ответить на него он должен был сам. Своим молчанием Дьявол дал ему понять, что сильный разум не привлекает советчиков, когда становится «выбором всех». Ему положено самостоятельно искать и находить решения, устраивающие, в первую очередь, его самого, а значит, и всех. Кроме одного существа. Единственного. Стоящего в антимире над всеми и превращающего одного из всех в «выбор всех».

Фош топтался на месте, периодически цепляясь за камни когтями, похожими на искусно выкованные наконечники багров. Подавая мощь своего тела то вперед, то назад, он был сходен монотонному маятнику, в котором силы, придавшие ему и первоначальное движение вперед и возвратившие его в исходное положение, были абсолютно равны. Это означало, что он ищет ответ, выбирает лучший из его возможных вариантов, но не находит в себе решительности окончательно остановиться на одном из них.

Дьявол знал, что так долго продолжаться не может. Он был уверен, что сила сломит волю Грифона и потащит его за собой к месту, где ему откроется смысл СОБЫТИЯ. Для того и дана была зверю частица великого разума, чтобы сразу, не колеблясь, вцепиться в эту силу. Неся в себе энергию мести, безжалостно разящую добро, разум Фоша был обязан вынудить САМОГО открыть СЕБЯ в НЕЧТО СОБЫТИЯ. Открыть или, другими словами, явить БОГА людям и злу, вступив в конфликт с антимиром. Дьявол сделал все от него зависящее, чтобы это произошло до того, как на Земле начнет воплощаться, задуманное Создателем.

Однако разум Фоша проявил самостоятельность. Ничего необычного в этом проявлении не было. Свобода воли и независимость мышления относились к неотъемлемым элементам генетического кода разума, переданного Грифону от Дьявола. Они беспрерывно синтезировались в более сложную форму – самостоятельность выбора действий – и, поэтому занимали центральное место в сущности Дьявола, надежно подпирая собой его гордыню. Оказавшись воплощенными вне своего собственного «Я», одни из главных слагаемых генетики Дьявола не изменили своих проявлений в новом объекте разума. Лев-орел, очутившись на Земле в качестве «выбора всех» антимира, проявил ту гордыню самостоятельности, которая была свойственна только сущности хозяина. В нем взыграло ретивое. Его разум, как когда-то и великий разум Дьявола, не подчинился чужой воле. Он сам поставил перед собой вопрос и сам же должен был найти на него ответ, чтобы самостоятельно выбрать тот единственный путь к цели, который сохранит его честь и доверие хозяина. Так надо было сделать, чтобы остаться живым. Случилось то, о чем хозяин антимира не захотел подумать: сущность разума, безгранично владеющего абсолютной истиной, остается неизменной даже при ее частичной передаче любому из объектов Вселенной. Не важно какому – материальному или духовному. Важно то, что она остается самостоятельной и независимой. Ни при каких обстоятельствах она не подчиниться чужой воле.

Наверное, по этой причине Создатель никогда не наделял своим разумом кого-либо из ангелов. Творец ВСЕГО и ВСЯКОГО не нуждается в существовании СВОЕГО подобия, так как обладает безграничными возможностями без чьей-либо помощи решать любые проблемы, созданной ИМ Вселенной. Тем более проблемы тех ее разумных существ, судьбу которых ОН предопределил изначально. Обладая единоличной и вечной властью над состоянием материи в пространстве-времени, ОН оставил за собой, лишь ЕМУ принадлежащее право нераздельной ответственности за все, что создал ЕГО РАЗУМ. О времени и месте реализации этой ответственности ОН никогда никого не оповещал. Только ЕГО ВОЛЯ догадался, что она готова распространиться на человечество, когда САМ упомянул в СВОИХ откровениях о СОБЫТИИ, что власти без ответственности не бывает.

Фош нашел ответ на поставленный перед собой вопрос в тот момент, когда осознал, что, пришедшая к нему с разумом Дьявола самостоятельность, является единственным способом сохранения им своей жизни. Он понял, что логика его мыслей и действий должна идти вразрез с предначертаниями разума властителя антимира. Внутренний голос подсказывал ему, что, подбираясь к сердцу СОБЫТИЯ иноходью, он поставит в тупик не только хозяина, но и того, кто назывался Дьяволом – «САМ». Пример восстания великого гордеца против этого «САМОГО» говорил, воскресшему из небытия в плоти и разуме зверю, что путь иноходца к достижению цели является наиболее реальным вариантом ухода от, замаячившего перед ним, бредня смерти. «Нет никакого резона, – окончательно решил для себя Грифон, – вручать заботу о своей жизни ни тому, кто мне ее дал, ни тому, кто ее сохранил, если Я в состоянии самостоятельно распоряжаться ею по собственному усмотрению. Да, самостоятельно и по собственному усмотрению! Но только в пределах возможностей, обеспечивающих обожаемому хозяину желаемый им результат».

Ничто больше не сдерживало Фоша от совершения броска на сердце СОБЫТИЯ. Кроме одной детали. Оставалось совместить, найденный им ответ с выбранной им для себя непокорной решимостью иноходца идти к поставленной хозяином цели курсом, отличным от проложенного кем-то иным. Сделать это было необходимо, чтобы бесповоротно утвердиться в своей способности обойти, нависшие над ним две предопределенности исхода его жизни. Одну – заложенную Дьяволом и толкающую его под пресс воли чужой силы, а вторую – приготовленную незнакомым ему САМИМ, если он – посланец зла – подчинится давлению этой силы, примет от нее душу, превратившись в первого неофита Божьего дома.

Данный Фошем самому себе ответ на вопрос о людях в зоне СОБЫТИЯ, оказался столь же парадоксальным, сколь парадоксальным для разума Дьявола представилось решение зверь-птицы стать иноходцем. Этот ответ, нестандартностью приведшей к нему логики, взволновал даже ЕГО ВОЛЮ. Не потому, что был неординарным, а логика – до предела извращенной. Далеко не так. В ответе посланца антимира ЕГО ВОЛЯ почувствовал прямую угрозу жизни людей, первыми признавших в младенце, окаймленном нимбом божественности, истинного Спасителя человечества. Этим людям, получившим от Создателя судьбу волхвов-прорицателей, еще предстояло донести до человечества благую весть о рождении Царя мира. Их души впереди ожидало испытание трагедией правды, которую они донесут до, изуродовавшего свой разум пороком власти и избиением младенцев, тирана – Ирода. Правды, поставившей на грань смерти только что вдохнувшего воздух Земли Богочеловека. Правды, чья искренность отняла жизнь у тысяч невинных чад, появившихся вместе с ним на свет в землях Иудеи.

Так задумал историю рождения СВОЕГО СЫНА Создатель. ОН повелел, чтобы живое воплощение искупления человеческого греха существовало в окружении греха и, творимых им, трагедий человеческой души. Только в этом случае разуму людей может стать доступным понимание предназначения и необходимости, совершаемых Спасителем дел во имя торжества добра. Никому во Вселенной не дозволялось вмешиваться в ход, сформированной САМИМ истории рождения Спасителя. Никто и не взял бы на себя такой риск. Никто, кроме Грифона, выбравшего для себя путь иноходца. Это и насторожило ЕГО ВОЛЮ. А какое может быть другое чувство у первого ангела Создателя, если Грифон Дьявола объявил себе, что окружившие НЕЧТО СОБЫТИЯ люди являются «выбором всех» БОГА и, придавленного страхом перед ним, человечества?! Всевышний ни ангелам, ни людям, ни, тем более, созданным вывертами разума Дьявола существам антимира не давал права приписывать ЕМУ действия, не соответствующие ЕГО рациональности. Зачем САМОМУ кого-то из чего-то выбирать, если ИМ всему и всем во Вселенной заранее назначена своя предопределенность. Создатель выбирает только одно: место и момент в пространстве-времени, где происходят предопределенные ЕГО РАЗУМОМ СОБЫТИЯ.

Найденный зверь-птицей ответ, сгибающий разум САМОГО к уровню вестового Дьявола, означал, что Фош установил для себя людей, которых добро определило вестниками сущности, переламывающей историю человечества. Он не отнес их к лучшим из людей. Для него человечество не разделялось на категории «худшие» и «лучшие». В людях Грифон видел только алчную безликую массу подлого и ничтожного разума, представляющую для него объект мести. Неиссякаемой и безжалостной, окрашенной в цвет того самого кровавого рока, который растворил в вечности судьбу его рода. Но мести не огульной, бездумно давящей любое человеческое существо, оказавшееся на его пути, а утонченно-избирательной, способной разом отсечь людей от того, кто пришел освободить их от покорности истине зла.

Для выполнения задуманного он впился своим разумом в людей, отличающихся от других лишь тем, что в организованном силами добра СОБЫТИИ оказались в его центре, вплотную к испугавшему антимир и Дьявола, НЕЧТО. Фош резонно рассудил, что скрытая в СОБЫТИИ сила, заставит именно их оповестить человечество о появлении у него собственного Спасителя. «Странно, – пронеслось в его сознании, – а ведь дома, в антимире, соратники тоже называют хозяина „спасителем“. В моей памяти отсутствует какое-либо более высокое выражение признательности „готовых на все“ Дьяволу. Выходит, в мире истин добра и зла высшее предназначение разума – быть Спасителем. От кого и от чего – ясно. Теперь стала понятной, но пока еще не осязаемой, и форма, в которой САМ появился на Земле. СПАСИТЕЛЬ! Недаром глашатаи САМОГО беспрерывно произносят это слово. Нельзя допустить, чтобы оно дошло до слуха тех, кого спасло зло от, гнетущего свободу разума, добра. Настало время превратить „выбор всех“ Бога в „безмолвие всех“ человечества. Пора начинать уничтожение всего, что может дать людям истинное знание об их Спасителе».

Принятое решение освободило разум Фоша от тисков обязанности следовать к сердцу СОБЫТИЯ по варианту Дьявола. Свой путь он счел не только более коротким, но и обеспечивающим самое радикальное решение главной задачи его миссии на Землю. Отказавшись от варианта хозяина, он определил эту задачу как месть людям, отправив на второй план воплощение страстного желания Дьявола о конфликте с Создателем. В разуме Грифона сложилась, не учтенная властелином антимира, схема мести человечеству. Фош решил уничтожать всех, кого САМ уже выбрал и, в случае их смерти, будет выбирать в качестве вестников ЕГО явления на Землю в качестве Спасителя. Он приготовился навязать человечеству мысль, что вовлечение людей в СОБЫТИЕ неизбежно приведет их к скорой и страшной смерти. «Ждать спасения от Создателя бесполезно, коль ОН оказался не в силах уберечь от кары зла первых свидетелей ЕГО пришествия на Землю, – утверждался в открывшейся ему правоте посланец Дьявола. – Но спасение есть. Оно – в обращении человечества к истине, которая сделала свободными и счастливыми всех в антимире, не забыв и тех из людей, кто добровольно продал миру зла свою душу. Правда, этим пусть занимается хозяин. Спасение билонов от добра – его любимое дело. Через это спасение он обязательно добьется конфликта с САМИМ. А мой путь – месть! И пусть разум хозяина не осуждает меня за то, на что сам сподвигнул, указав мне цель и позволив самостоятельно выбрать средство отмщения человечеству».

Разум Фоша, еще несколько мгновений тому назад мечущийся между видениями рока Грифонов и чужой волей, затягивающей его на непонятный ему по скрытым последствиям путь к СОБЫТИЮ, подавил в себе остатки привязанности к воле Дьявола. Место этой привязанности заняло стремительно разрастающееся чувство любви к хозяину, в жертву которому он был готов принести плоть всего человечества. Его будоражило это состояние, потому что оно стало первым результатом действия не диких инстинктов, а пришедшей к нему вместе с разумом, воли. «Что может быть возвышеннее мести, когда ей себя посвящает любовь к разуму, приблизившему тебя к своей сути? Только месть этого разума тому, кто придет убить такую любовь. А добро обязательно придет за моей любовью к хозяину. Хотя бы по той причине, что на Земле нет никого, кто столь же беззаветно и искренне, как Я Дьявола, любит и почитает САМОГО. Полагаю, ЕМУ не нужны на Земле примеры искренней любви, когда-то созданной ИМ твари, к королю, ушедших от НЕГО изгоев Божьего дома. Таких как Я, добро, не обласканное искренностью веры в него человечества, должно уничтожать незамедлительно. Вот хозяину еще один повод обвинить Творца реального бытия в инициировании конфликта с антимиром. Пусть это будет конфликт, который подарит ему моя любовь», – завершил доказательство теоремы собственной правоты Фош, стянув воедино, данной ему Дьяволом волей, явные нестыковки выстроенной логической конструкции.

Удовольствовавшись, что его совершенный разум без помощи антимира решил проблему соединения в единое действие компонентов триады «месть – любовь – конфликт», Грифон почувствовал резкую перемену в поведении своего тела. Оно больше не представляло, сотрясаемую слабостью неуверенности, прячущуюся за рябью скорченной кожи, груду бесформенных мышц и вяло шевелящихся крыльев. Наоборот, от клыков, разрезающих острием и белизной темноту ночи, до когтей лап, налившихся необузданной силой и грозно сжавшихся для гигантского прыжка на вестников СОБЫТИЯ, зверь-птица излучал ту, непомерную даже для соратников Дьявола, решительную жестокость к миру добра, которая могла быть присуща только «выбору всех» антимира. Вытянув оперенье своих орлиных крыльев по рельефу, набухших из-за жажды мести, мускулов, раскрошив когтями камни, впившиеся в подушки передних лап, Грифон поднял голову к небу. Он внимательно, взглядом предрешенной победы посмотрел на ту часть неба, где уже угасала яркость звезды, свет которой указал Дьяволу место, куда следовало направить своего посланца. Это было место СОБЫТИЯ. «Все! Пора. Пошел!» – сказал себе Фош, не обращая внимания на то, как с этими словами наглухо захлопнулся переход, по которому Дьявол переправил его на Землю.

Если бы он знал, что в этот же момент тот – первый после БОГА, кто контролировал по ЕГО поручению мысли и действия посланника зла на Землю, сказал себе:

«Когда разумом начинает править любовь, ближе всех к смерти становится естество, в котором она заменила истины его жизни. Смерть наступает потому, что эту любовь безжалостно уничтожает разум того, кому она была всецело посвящена. Но если в мире Бога эта любовь исчезает, чтобы возродиться в сущности добра, то в антимире ее убивают, чтобы она не мешала корысти зла. Пусть к посланцу Дьявола придет то, что неизбежно порождает истина зла. Коли уж на купленные у людей души Дьявол ставит клеймо – „Каждому – свое“, пускай и переданная им этому чудищу частица своего разума получит все, что ей причитается. Пожалуй, настала пора подготовить, оставленную мне Создателем силу, к тому, чтобы она не убила Грифона, а отправила его туда, где он в полной мере получит, предопределенное ему Дьяволом – „свое“».

Фош оголтело несся к месту СОБЫТИЯ, где его вестники одухотворенно свидетельствовали, пока еще друг другу, явление на Землю Спасителя. Он понимал, что эти люди уже соприкоснулись с формой пришествия САМОГО к человечеству. Еще немного – и они отправятся распространять весть об увиденном всем, чей разум никогда прежде не встречался с истиной добра. Разум Грифона сразу понял, что вестникам САМОГО люди поверят, так как их устами будет говорить абсолютная истина добра. Скажет же она людям то, чем томилось их ожидание с момента, когда Создатель последний раз позволил человечеству вновь возродиться на Земле. Каждый, из встретившихся вестникам людей, услышит: «Не ждите в страхе время спасения. Оно не настанет, потому что уже пришло. СПАСИТЕЛЬ сошел на Землю. ОН с вами и в вас. Откройте сердце своему разуму, а разум истине, которую ОН принес вам».

Это будет уже не просто весть, а проповедь. Она сможет отторгнуть разум человечества от поиска спасения на полях истины, породившей Дьявола, антимир и людей-билонов, не нуждающихся в каком-либо спасении. Зло не обещает спасение в будущем; ему не требуется человеческого покаяния и выражения преданности миру Дьявола. Оно дает всем, впустившим его в свой разум, счастье, построенное на отличной от хранимой Всевышним истине. Ложное счастье, подпирающее себя унижением разума тех, для кого оно оказалось неприемлемым.

Время уходило от Фоша гораздо быстрее, чем он, до предела выкладываясь в совершаемых гигантских прыжках, приближался к месту СОБЫТИЯ. Это было не его время. Ничего удивительного. Все, кто живет страстями, неважно какими – скрытыми или необузданными, не владеют временем. Им кажется, что оно безвозвратно уходит, а вместе с ним отдаляется и цель, возбудившая эти страсти. Они торопятся догнать время, не понимая, что оно никуда от них не ушло, а только отодвинулось в сторону от разума, забрав у него вместе с собой возможность отражения реального хода событий и окружающей действительности.

Так случилось и с Фошем. Он чувствовал лишь, что опаздывает. Его бесило осознание, убегающего от него вперед времени и исчезающей возможности реализовать свою месть вестникам СОБЫТИЯ на глазах того, кто был его сердцем. Убить волхвов, которые восхищались, представшим в виде Спасителя НЕЧТО, в присутствии предмета восхищения для Грифона было принципиально важным. Не потом, когда они отдалятся от места обитания сердца СОБЫТИЯ, а именно в момент единения увиденного ими и полного поглощения их разума знанием о пришествии к человечеству истины абсолютного добра. В этом был весь смысл его мести человечеству. Люди должны не из легенд и рассказов, а здесь и сейчас, в этом месте Иудеи, стать многочисленными живыми свидетелями неспособности Спасителя, воплощающего в себе абсолютное добро, уберечь своих вестников от убийства злом. Не от обыкновенной смерти, приходящей как итог биологической жизни, а убийства – жестокого, открытого, мотивированного очень дорогим пороком антимира – местью. Убийства злом в присутствии САМОГО, явившегося спасать от него человечество в форме Спасителя. Злом, хотя и пришедшим на Землю в качестве «выбора всех» антимира, но, все же, не представляющим собой его абсолютную истину. Если вестники Бога о ЕГО пришествии на Землю не были ИМ спасены от посланника зла, то в какое спасение должны верить люди, когда к ним для защиты своей истины снизойдет абсолютное зло?

Поиск ответа за людей, конечно же, не был предметом раздумий Грифона. Он знал, что для конструирования разума человечества на принципах истины абсолютного зла лучшим материалом становятся люди, оставленные в неведении о своей судьбе. Его обуяло страстное желание превратить это неведение в реальность, уничтожив тех, кто уже приготовился донести до людей благую весть о слившемся с человечеством БОГЕ. Но следовало торопиться. Звериное чувство охотника подсказывало ему, что намеченные жертвы вот-вот снимутся с места созерцания Спасителя. «Они сразу же соединятся с многочисленной свитой, сопровождающей их прибытие в Иудею, и немедля двинутся в обратный путь к далекой, никому неизвестной в этих окрестностях родине, расположенной где-то в далях Востока. – Фош лихорадочно просчитывал последствия срыва, намеченного им плана мести человечеству. – Путь будет неблизкий, – неслось в его разуме. – Им придется пересечь территории многих народов, защитить себя не только от недругов, но и обаяния друзей, обольщающего сознание и размягчающего мысль. И везде, где бы они ни оказались, от них будет исходить знание о единственном истинном Спасителе рода человеческого, в образе которого на Землю спустился САМ Создатель. Такое знание укореняется в разуме навсегда. Единственный и истинный Спаситель. Первый и последний истинный царь Мира. И не мой великий хозяин, а Творец ВСЕГО и ВСЯКОГО. Никто, кроме НЕГО одного. Уйдут невредимыми вестники Бога бередить разум народов, пока не посвященных в сущность СОБЫТИЯ, и эта часть человечества будет потеряна для антимира. Может быть, и не навсегда, хотя кто знает, во что обойдется царству Дьявола возвращение, заблудших в добре, под покров истины зла. Не исключено, что хозяину придется пожертвовать многим и многими. Зачем в этом случае моя жизнь антимиру, если Я мог оставить СОБЫТИЕ невнятным для разума людей, но не предотвратил появления в нем знания о реальности пришедшего на Землю Спасителя? Дьявол вряд ли захочет понимать, почему тот, кому им дано все необходимое для достижения цели, не совершил положенное его возможностям. Моя месть вряд ли зачтется хозяином за поступок разума совершенного зла, если Я не сумею превратить место, где укрылось сердце СОБЫТИЯ, в залитый кровью вестников Бога жертвенный постамент».

Все эти мысли, а особенно последняя из них – о жертвенном постаменте вестников Бога – заменили собой осязание зверь-птицей скорости его приближения к месту СОБЫТИЯ. Скорость мысли под воздействием превращений разума может оказаться выше скоростей многих объектов во Вселенной. Она всегда будет медленнее времени и уже пространства. Однако ей по силам взорвать энергию потенциала скоростей разумного существа до уровня, когда расстояния исчезают из представлений разума. Их стирают порождаемые им мысли.

Этот принцип сработал в разуме Фоша. Его тело неожиданно оказалось неподвластным притяжению земли. Каждый совершаемый им прыжок превращался в синхронный вихревой полет мысли и, данного ему, физического естества. Мысленно Грифону виделось, как он впивается клыками в горло вестников Бога, рвет когтями их спины, ломая не только кости, но и дух тех, кто, не выказав почтения злу, готов свидетельствовать людям о пришедшем к ним абсолютном добре. Свидетельствовать то, что они еще не познали даже в мизерной части как истину.

А тело запаздывало. Оно почти вплотную приблизилось к цели. Глаза Грифона уже различали профиль волхвов, отточенный знанием движения небесных светил и мистерий, связанных с влиянием звезд на судьбы человечества. Ему отчетливо слышались имена вестников Бога – Гаспар, Мельхиор и Бальтасар. Он слышал их разговор, из которого сразу же понял, что каждый представляет перед сердцем СОБЫТИЯ одну из трех людских рас. «Они окунутся в разум народов этих рас, и тогда…», – Фош уже знал, что будет тогда. Это заставило его вложить всю мощь своей ярости к людям в завершающий прыжок. Все. Последний толчок мощных лап – и кипящая в нем, словно магма Земли, месть встретится с тем, кто вознамерился всей СВОЕЙ Вселенской мощью заставить людей поверить в живительную благость только одной истины – всех прощающего и все возрождающего добра.

Прыжок дался нелегко. Так всегда происходит, когда ты вплотную приближаешься к финишу, выстрадав и телом, и мыслями весь путь к маячившей впереди цели. Вроде бы, вот оно – победа! Наконец-то, можно издать радостный глас и рухнуть наземь, задыхаясь от счастья, что все осталось позади, а впереди – только наслаждение от предвкушения, надвигающейся славы. Славы заслуженной, никем не оспариваемой, ничем не омраченной. Ты достиг цели. Накрыл ее силой воли и духа, не сломленными, врезающимися в разум, сомнениями в твоей способности совершить то, что предопределено. А потому, тебе заслуженно принадлежит право распорядиться целью так, как решат воля и дух. Они в полной мере отстрадали гонку за целью. Им и выносить ей приговор.

Грифон загодя присвоил себе это право. Ему не нужно было думать, что делать с целью. Он еще не пересек ее горизонт, а право мстить уже вываливалось из него огромными гроздьями жестокости, окрашенной в пурпур крови будущих жертв дьявольского зверя. Оно – это право – первое и разбилось о силу, оставленную ЕГО ВОЛЕ САМИМ для защиты Спасителя. Разбилось, потому что дало о себе знать во время, которое не могло быть остановлено пересечением Грифоном линии жизни вестников Бога и сердца СОБЫТИЯ. Во время, изначально опережающее скорость мысли и Фоша, и его хозяина.

Грифон не сразу понял, что с ним произошло. Нечем было понимать. Его разум был размазан ударом о невидимое им препятствие, а тело скрутило болью, подчинившей себе все ощущения окружающего мира. Еще мгновенье назад все было по-иному: разум ежесекундно креп желанием мстить, воля домалывала остатки страха перед встречей с НЕЧТО, а тело достигло предела взрывной мощи, способной проломить любое, встретившееся на его пути, препятствие. Он был уже готов переступить порог, за которым пряталось сердце СОБЫТИЯ. В нем царило ощущение своего физического и интеллектуального превосходства над вестниками БОГА, которые, как ему казалось, потеряли шансы укрыться от кары «выбора всех» антимира. Фош был невидим для них. Зло всегда подкрадывается к своим жертвам незаметно, проявляясь только в решающий момент нападения и полностью раскрываясь в достигнутом им результате. Это была, созданная Дьяволом, особенность антимира. В мире реального бытия, оказывавшиеся в нем Дьявол и его «готовые на все», оставались невидимыми для человечества. Они проникали в разум и души людей, заставляя их жить ощущением силы и дозволенности порока, но никогда не являли перед человеком свое естество. Нападая на добро, зло всегда осыпало его россыпью людей-билонов, которые яростно выгрызали из стремящейся к нему души любые ростки веры в конечную предопределенность главной и всеобщей Божественной истины.

Но у Фоша не было с собой этой россыпи. Дьявол не счел необходимым предоставить ему подручных. Свою миссию он должен был выполнить сам, лично, оставаясь невидимым и неузнанным для тех, кто уже стоял в самом эпицентре СОБЫТИЯ. Не просто стоял и взирал на того, в кого облек себя САМ, а наполнял свою душу теми качествами, задуманного Создателем человека, которые никакая билонная тварь не могла отторгнуть в пользу пороков антимира. Не дать этим людям даже на метр отойти от места, где на Земле забилось сердце СОБЫТИЯ, – было первоочередной задачей Грифона. Только ему, в ком жил разум Дьявола, а не соратникам и их подручным в среде человечества – билонам – хозяин антимира отпустил столько энергии зла, сколько было достаточно, чтобы гарантированно убить вестников БОГА. Обязательно убить, а не обратить, в подобные множеству других людей, билоны. Обращать в себе подобных, соприкоснувшихся с абсолютной истиной НАЧАЛА ВСЕГО носителей земного разума, Дьявол благоразумно посчитал бесполезным занятием. Из их душ добро не вытравлялось ни самым мощным пороком Дьявола – властью, ни соединенным с ним, всем арсеналом заражения человечества истиной зла.

Все преимущества внезапно нападающего охотника были на стороне Фоша. Никто из людей, кто был окутан САМИМ пеленой СОБЫТИЯ, не догадывался, насколько близко к ним подобралось зло, доставившее на Землю месть антимира, акцентированную на убийство прямых свидетелей рождения Спасителя. А оно уже дышало им в затылок, прикидывая наиболее устрашающий вариант расправы: убить всех поодиночке, разметав перед НЕЧТО СОБЫТИЯ, сочащиеся еще не остывшей кровью куски тщедушных тел, или порвать их плоть разом, превратив вестников БОГА в бесформенную груду ошметков костистого мяса, вывалянного в пыли припорожья укрытия Спасителя.

Еще мгновенье – и непоправимое стало бы реальностью безалаберности человеческого разума. Он, созерцая абсолютное добро и принимая его власть над собой, непростительно позволил себе запамятовать то, что на Земле никогда не следует забывать людям. Абсолютное зло способно нанести разящий удар по человечеству с силой и скоростью пропорциональными силе и скорости проникновения в душу человека истин абсолютного добра.И этот удар неизбежно достиг бы цели, не позаботься САМ о придании добру, всегда явно обозначающему себя в человеческом мире, аналогичной природе зла невидимости. Только не тому добру, которое, изнуряя себя в противостоянии, наседающим со всех сторон, порокам, еще теплилось в методично промываемом злом разуме человечества. Оно, по-прежнему, должно было оставаться открытым для сознательного восприятия душами людей. Многообразием возможностей невидимой и непобедимой мощи Создатель наделил добро, составившее сущность силы, оставленной САМИМ ЕГО ВОЛЕ для защиты Спасителя. В таком виде добро впервые предстало на Земле как побеждающая зло данность. Но оно было предназначено не для людей. Его силой мог воспользоваться только один из них, а именно тот, кто пришел в земной мир как Богочеловек, которому Создатель дал право стать Спасителем душ человечества.

В монолите лат этой невидимой силы Земли коснулось, ощетинившееся всем своим Вселенским могуществом, абсолютное добро. САМ решил, что в задуманном ИМ СОБЫТИИ оно может, также как и зло, принять воинствующую форму. Но с одной существенной особенностью: в отличие от зла стать таковым добру предстояло лишь временно. На какое точно время, ОН не сказал, отдав решение вопроса на усмотрение ЕГО ВОЛИ. Переданное ему управление СОБЫТИЕМ, Создатель не захотел связывать какими-либо своими ограничениями. В них не было необходимости. Все действия ЕГО ВОЛИ были уже предопределены САМИМ в тот момент, когда ОН призвал первого ангела к себе, чтобы посвятить в задуманный план возврата души человека к БОГУ. Ясность была лишь в одном: воинствующим добро могло оставаться на время не большее, чем присутствие на Земле СЫНА БОЖЬЕГО. Только вот сколь долго Спаситель на ней задержится, уже решала воля ЕГО ОТЦА, а не первого ангела.

По стезе предопределенности, оставленная Создателем в распоряжении ЕГО ВОЛИ сила воинствующего абсолютного добра, незамедлительно закрыла Спасителя непроходимой невидимой стеной от зла, ринувшегося на него в безоглядную убийственную атаку. Она же, в самый последний момент, осознанным решением ЕГО ВОЛИ обезопасила и, пришедших поклониться Спасителю, вестников СОБЫТИЯ. «Отмеченные выбором БОГА люди, имеют обоснованное право хотя бы один раз воспользоваться ЕГО прямой защитой, – аргументировал свое решение первый ангел. – Это, конечно, нарушает запрет САМОГО на вмешательство небожителей Божьего дома в судьбу человека, но при условии бесспорного доказательства кем-либо, что предоставленная мною вестникам СОБЫТИЯ защита не была заранее предопределена Создателем. А такое никому не под силу, кроме САМОГО. Ни разум ангелов, ни разум человека не в состоянии познать существо предопределенности собственной судьбы. Что же тогда он может предоставить достоверного о предопределенности того, что ему не дано?!» – рассудил, не вызвав возражения и, главное, осуждения Творца, ЕГО ВОЛЯ.