Текст книги "Билоны"

Автор книги: Джаферд Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

А ты! На чем сконцентрировался твой разум? На смерти, о вероятности, а не внесомненном факте совершения которой я тебя предупредил. Ты был почти у грани ошибки, так как не обратил никакого внимания на смысл моих слов, когда я сказал: «В лучшем случае тебя убьют». Заметь: в этой фразе главное – не слово «убьют». Смысл скрыт в сочетании – «в лучшем случае». Я не стал прерывать ход твоих мыслей в тот момент, когда ты задумался о своем отношении к смерти. Каждый вправе посмотреть на смерть как на инструмент смены формы существования разума. Но ты не задал себе главного вопроса: «Что будет в худшем случае?» Мне стало ясно, что ничего худшего, чем смерть, ты себе не представляешь. Однако, как раз, именно для тебя худшее есть! Сам ты до этого бы не дошел. В тебе ведь лишь толика моего разума. Это намного больше, чем у соратников, но крайне мало для понимания всего. Твой разум еще нуждается в моем полном контроле. Слишком большая ответственность возложена на него. Я прервал твои наивные рассуждения о смерти, потому что счел наиболее важным раскрыть одну из тайн, которая, в олицетворяемом мною разуме антимира, входит в понимание ВСЕГО. В ней, в этой тайне, заключено то, что для таких как ты может стать хуже, чем смерть. Случись этому произойти, и тогда мне придется убить тебя, чтобы спасти от позора. Разум же твой Я верну домой в качестве образа великого героя. Постараюсь, чтобы в этом никто не усомнился.

Еще минуту тому назад зверь-птица сказал бы, что ему все равно, в каком виде к нему явится смерть. Он без страха воспримет любую ее форму, если это нужно Дьяволу и, ставшему раем для Грифона, антимиру. Только вот жизнь свою он продаст недешево: много погребальных костров придется зажечь людям прежде, чем в царстве Дьявола из уст соратников грянет: «Слава герою!»

Хотел сказать, да не сказал. В его разуме не осталось ничего, что могло бы побудить к выражению собственного Я. Все существо Фоша заполнилось ожиданием получения знания, которое доселе было недоступно ни одному из соратников хозяина антимира. Он почувствовал, что находится в состоянии, пережив которое сможет подняться над разумом всего человечества. Его полностью поглотила уверенность, что он не только познает суть происходящего на Земле События, но и останется свидетелем развенчания обожаемым хозяином усилий Создателя по исправлению добром разума, живущих на Земле людей.

– Ты быстро сделал правильные выводы! Ты у меня умница! – похвалил Фоша Дьявол. – Схватил главное, потому сразу и отбросил все несущественное. Не о смерти следует думать, а о том, что превратит твой разум в мусор Вселенной. Таковым может быть только ПРЕЗРЕНИЕ. Не бойся, не мое, и даже не всего антимира. Оно невозможно. Я действительно буду вынужден убить тебя, прежде чем ему удастся опорочить носимую тобой частицу моего разума.

Дьявол почувствовал в своих словах некий налет фальши. Как всегда, ему хотелось выглядеть всемогущим. Но сейчас этого не требовалось. Сейчас был другой случай. «Не стоит, – рассудил он, – демонстрировать свою решительность и всесилие тому, кто в этом и так не сомневается. Пожалуй, больше нет необходимости терзать разум Грифона полунамеками и недомолвками. Ожидание обещанного не должно длиться долго. Самое время раскрыть Фошу тайну его избранности. Ведь он единственный, кто…»

В этот момент разум зверь-птицы развернул Фоша в сторону антимира. Он впервые увидел его с Земли. Увидел, потому что так захотел Дьявол. Не в его правилах было делиться тайной с тем, кто воочию не насладился мощью и красотой его творенья. А это было действительно так. Глазами подобное воспринять невозможно. Только разум, которому Дьявол предоставил возможность прямого общения с ним, способен увидеть в бесконечности пространства-времени потрясающую игру световых гамм, порождаемых игрой энергии зла. Эта энергия, составляющая несущую конструкцию антимира, пульсировала мощью энергий миллионов галактик, значительно более обширных по составу звезднопланетарных систем, чем Млечный путь. Но вся она принадлежала лишь одному разуму. Самому прекрасному для Фоша. Разуму Дьявола.

Энергия постоянно пульсировала, порождая волновые выбросы протуберанцев разума. Она как бы атаковала Вселенную, выказывая явное недовольство соседством со своей прямой противоположностью – энергией добра. Последняя виделась Фошу сплошной черной бесконечностью, пытавшейся настойчиво, но, как ему казалось, безуспешно накрыть холодом своей враждебности мир, который он готов был защищать даже ценой своей жизни.

– Какая красота! Какая бесподобная мощь! – восхищенно подумал Грифон. – Вот как, оказывается, организована Вселенная. И я служу, вернее, мне доверено служить, тому, кто реально владеет ее управлением! Выходит, мое существование не столь уж и бессмысленно. А коли так, то оно вечно, пока Я верно служу хозяину, сколько бы добро ни утверждало, что верность и зло – вещи несовместимые. Служу, прежде всего, хозяину и уже потом, если он прикажет, его антимиру и соратникам.

– Все, Фош! Хватит! Дальнейшее созерцание всего антимира излишне. Избыток восхищения родным домом – это непростительная эмоция, расслабляющая концентрацию разума. Тебе направлено… посмотри последний раз в глубь Вселенной, …послание. Видишь волну энергии, мчащуюся в направлении твоего разума по тому же переходу, которым ты был отправлен на Землю?

Грифон почувствовал, как несвойственная, никогда прежде не ощущаемая им внутренняя сила начала поднимать его над холмами Галилеи, до предела обострив в нем чувственную восприимчивость разума.

– Вижу, – едва выдохнул он, потому что горло сдавил спазм, покидающих его разум эмоций, от сопричастности к делам великого разума антимира.

– Ну, раз видишь, принимай! Больше никаких отвлечений. Я начинаю раскрывать посланное тебе знание об одной из тайн антимира.

Ты посвящаешься в него, потому что Я уверен: оно никогда не покинет твой разум. Этим знанием ты будешь помечен навечно. Ему никуда от тебя не деться. Ведь твой разум не просто принадлежит мне. Он – полностью мой. И не по праву властителя. Он – мой по сути его происхождения в тебе – звере, давно носящего черную метку Бога. Ты – форма, в которую Я на время поместил частицу себя. Но форма особая, аналога которой Я не смог найти в антимире. Только уникальность твоего естества среди всех моих соратников позволила мне решиться на соединение тебя с моим разумом. Сейчас ты – это Я в тебе. Не весь, конечно, а только как выбор всех, как микрон моего разума, которому по силам решить задачу пока не познанного мною НЕЧТО.

Выработанный Дьяволом и неукоснительно соблюдаемый им жанр диалогов с соратниками требовал от него паузы, разбивающей на этапы отделение от себя знания. В глазах собеседников это придавало разуму Дьявола обстоятельность, весомость, ощущаемую значительность и вдумчивую основательность. Никто из когда-либо вступавших в диалог с Дьяволом не сомневался в величии его разума, хотя само это понятие для них оставалось абстрактным. Соратники привыкли, скорее, безоговорочно признавать, а не ощущать величие создателя антимира. Через более же конкретные, а точнее, осязаемые их разумом понятия, они проникались к нему безусловным доверием, ставящим непреодолимые преграды возникновению сомнений сказанному или поручаемому им величайшим изгоем Вселенной. Дьявол знал это и сознательно стимулировал в ходе диалога с соратниками, прежде всего, не понимание излагаемого им, а впечатление собеседника от соприкосновения с его разумом. И ни разу он не огорчил себя неудовлетворенностью результатами от оказанного на разум беседующего с ним соратника воздействия. «Готовые на все» должны были не столько понимать его, сколько доверять ему. Раз услышанное им от Создателя: «Доверие определяет понимание, а не наоборот»– навсегда отвратило в нем потребность в понимании соратниками его мыслей и действий. По этим соображениям символом веры в антимире он сделал доверие всех и каждого его разуму. Он в своем мире ставил задачи как истина зла и сам же толковал при необходимости эту истину. Ее не надо было понимать, в нее следовало только верить и… доверять тому, кто ее олицетворяет.

Сейчас на Земле находился тот, кто в идеальном виде соответствовал качествам, которые хотел бы видеть в своих клевретах Дьявол. «Но даже ему, – посчитал Дьявол, – принимающему передаваемое знание на веру, очевидно, требуется передышка. Не от веры в сказанное мною, а от тяжести знания, которое пришло к Фошу с этой верой». Он не остановил поток знания, стремительно заполняющего разум зверь-птицы. Дьявол сделал все гораздо проще. На время, данное Грифону для передышки, он оставил принятое им знание без своего разъясняющего комментария.

Фош не просто растворился в окутавшей его энергии знания, передаваемой Дьяволом. Он начал, вдруг, отчетливо осознавать, что ему дано понимание того, что недоступно разуму всех, кто внимательно наблюдал за ним через ворота антимира. Ощутил он это, потому что перед ним не возник вопрос о его собственной уникальности, благодаря которой Дьявол поднял инстинкты зверя над разумом всех. «Какие…, – решил он, – …могут быть вопросы к разуму, который разговаривает сам с собой! Тем более что сам с собой ведет диалог Великий разум хозяина антимира. Меня ничуть не унижает, что мне выделена роль промежуточной формы, в которую хозяин поместил эмбрион своего разума. Пусть, может быть, не навсегда, всего лишь на время. Но укажите мне в кругу его соратников хотя бы одного, кто не был бы счастлив таким унижением. Достоинство не теряется, если тебя отсекают от массы подобных, наделяя при этом возможностями разума, воплощенными в абсолютную власть истины. Неосуждаем и непринижаем принявший от великого его часть. Какова бы при этом ни была выделенная ему повелевающим разумом роль».

– Прекрасно, Фош, прекрасно! – чуть было не вскрикнул Дьявол. – Хотя, что это Я. Все закономерно. Я слышу не что иное, как голос своего разума. Прекрасно как раз не то, что зверь-птица начал мыслить, и сразу как гуру антимира. Удовлетворен Я другим: тем, что цепь замкнулась и работает. Пожалуй, еще никому не удавалось осуществить синтез инстинкта и разума с получением практически абсолютной чистоты конечного продукта. Я, все-таки, вывел разум, полностью осознающий свое предназначение в моей миссии во Вселенной. И это радует. Такое, наверное, под силу только САМОМУ. Когда придет время, а оно настанет, несомненно, этот опыт окажется одним из наиболее убедительных доказательств, как минимум, равновеликости моих с НИМ возможностей.

Дьявол, по-прежнему, полагал (ЕГО ВОЛЯ называл это синдромом властной гордыни), что он и Создатель в руководстве своими мирами неизбежно сталкиваются с одними и теми же проблемами, решать которые они способны только аналогичными друг другу методами. Его разум не воспринимал, что все проблемы, которые могли стоять перед Создателем, были решены ИМ уже в НАЧАЛЕ ВСЕГО. Сразу и навсегда. Только проявление этих решений САМ разложил в пространстве Вселенной особым образом. Оно превращалось в результат на том этапе времени, которое ОН заранее предопределил. В том числе и на Земле.

Далее затягивать паузу для Дьявола не имело смысла: любое сознательное действие должно начинаться и заканчиваться вовремя. Все, что им было намечено для передачи Грифону, уже разместилось в разуме зверь-птицы. Знание было на Земле, у самого центра СОБЫТИЯ. Оставалось только разъяснить Фошу, как к этому знанию относиться и использовать, когда он воочию столкнется с намеченной целью.

– А столкнется ли? – еще раз задал себе вопрос властелин антимира. – Уверен, что бы ни пришло из Вселенной на Землю – это будет воплощенный в НЕЧТО САМ. Не подпустить к себе на осязаемое расстояние или заблаговременно разметать по всему пространству-времени не угодный ЕМУ разум для САМОГО – дело мгновенья. Так он может поступить с любым разумом, обитающим в созданной ИМ Вселенной. За исключением одного – моего разума. В противном случае равенство сил истин добра и зла давно было бы нарушено в пользу заповедей, петли которых САМ давно набросил на человечество. Но есть Я и мой разум, с которыми ОН пока ничего поделать не может. Или все же – не хочет? Нет. Скорее не может в силу любви к своим твореньям – небу, Земле и человеку. В совокупности – это особый вид материи, которую ОН, наверняка, хотел бы распространить в выбранных ИМ частях Вселенной. Видно скучно ВЕЧНОМУ в бескрайности тишины ИМ же образованного пространства-времени. А Я, между прочим, – необходимая, …да что там скромничать, одна из двух главных составляющих внутренних противоположностей этой материи. Я – истина зла, без которой добро САМОГО никогда не сможет быть понято людьми. От данного им Создателем разума давно остались лишь жалкие осколки. Все, что в нем было истинного, стержневого Я давно выменял у людей на сладость, сотворенных мною пороков. В известном смысле, Я и САМ – сотворцы. Только ОН сотворил свою материю, а Я – мою. Выходит, реальность моего существования определяется объективностью конструкции Вселенского бытия, где мой антимир и царство САМОГО являются единственными несущими опорами. Убери или насильственно ликвидируй одну из них – и бытия не будет в том виде, в котором все его ощущают сегодня. Я-то всем своим естеством за то, чтобы это случилось как можно скорее. Но САМОМУ вряд ли это нужно. ЕМУ, как раз, Вселенная и Земля необходимы в том виде, в котором они были ИМ созданы и пестуются ЕГО разумом до сих пор. Вот и получается, что на Земле все, содержащее частицу, даже самую микроскопическую, меня лично, точнее – моего разума, ОН трогать не станет. В отличие от всего, что мной было порождено. Созданное врагами лучше уничтожать, чтобы малейшее напоминание о них исчезло навсегда.

Дьяволу понравилась сооруженная его разумом модель собственной значимости в жизни, созданной САМИМ Вселенной. «Об этом Я, конечно, рассказывать Фошу не собираюсь. Хозяин силен и недосягаем секретами логики своего разума. Однако этот дьявольский зверь, все-таки, должен узнать, почему Я превратил его в частицу себя и чем ему грозит мое прямое присутствие в его разуме».

– Так ты готов к продолжению? – на всякий случай бросил Дьявол Грифону.

– А разве этому требуется подтверждение?! – вспыхнул злом своего разума Грифон.

– Хорош! Как же ты хорош этим вырвавшимся наружу злом, – самодовольно отметил царственный изгой Божьего дома. – С гармонией вселившегося в тебя зла все в порядке.

– Еще бы! – тут же отразилось в разуме Дьявола. – Ты что, хозяин, не узнаешь самого себя? Мое тело – это только данная мне когда-то природой дикая сила. А разум во мне – полностью твой.

– Отлично! От этого и оттолкнемся, – прекращая мыслительную пикировку части и целого своего разума, сказал Дьявол. – В деле, на которое ты послан, Я могу доверять только самому себе. Вернее – своему разуму. По-другому никак нельзя, сколь бы Я ни был убежден в твоей верности. Неизбежное настанет. Но каким бы оно ни стало, а Я могу говорить о нем как о неких предполагаемых вариантах, заключенный в тебе разум успеет сообщить мне, что ты узнал и что с тобой случилось. Тогда Я сумею вмешаться, чтобы «выбор всех» дал решение всем.

Мой разум в тебе – это гарантия, что Я абсолютно точно, без прикрас, недосказанности и упущений, буду знать сущность, содержание и направленность СОБЫТИЯ. Но она не сработает, если в действие не вступит деятельность твоего разума.

Вполне вероятно, что он может быть заранее отсечен волей САМОГО или, отчего легче не станет, ЕГО ВОЛЕЙ от любой предполагаемой возможности достижения поставленной цели. Скорее всего, так бы все и произошло в случае моего прямого появления у места СОБЫТИЯ или кого-либо из выбранных в антимире соратников, чей разум Я мог бы отретушировать частицей себя. Но все мы слишком хорошо известны Создателю. Мы были прокляты ИМ без всяких шансов на прощение. От нас на расстоянии бесконечности веет бездушием, злом и невосприятием всего, что составляет истину Божьего Дома. Мы прибрали к рукам ЕГО творенье – человека, обезобразив души людей взрощенными в них пороками. Нам удалось наштамповать в человечестве столько билонов, что их звон напрочь заглушил на Земле пение благодати добра. Однако то, что удалось сделать с людьми, невозможно в отношении тех, кто остался с САМИМ в ЕГО Доме. Собственно, о Творце и ЕГО ближайшем окружении даже не стоит и говорить, настолько бредова мысль о сближении с ними. Не то что действенный выпад, любая, даже робкая попытка проявления корыстного интереса к существу реального бытия Бога будет безжалостно пресечена. У САМОГО есть кому этим заняться. Реально, как лично известным Создателю записным изгоям, нам ни к чему безоглядно врываться в сферу сил, где наши действия заранее бесперспективны. Сами свой разум под Бога не подставим, и раздавить его добром не дадим. Мы – такие как есть. Иной судьбы нам не надо, потому что ее не будет. Жалеть нам не о чем, и в прощении САМОГО мы не нуждаемся. Его все равно никогда не получить. У нас есть грехи, тяжесть которых намного весомее любого искреннего раскаяния.

С тобой же случай особый. Да, ОН стер когда-то весь твой вид, потому что люди сделали его идолом поклонения. Соратники не подвели, осуществив мою идею замены в разуме человека веры в единого Создателя на поклонение подсказанным им из антимира идолам. Всевышнему следовало бы не на идолов обижаться, они-то, в данном случае, ни причем, а гневаться на тех, кто этих идолов поднял до уровня САМОГО. Презрело человечество ниспосланную ему истинным Богом благодать сопричастности к управлению ЕГО земным творением.

Однако ОН выбрал для наказания идолов, начав их истреблять. Причем тех, которые относились к ЕГО живым творениям. Рукотворных же демиургов людей ОН, почему-то, не тронул, предпочтя благосклонно взирать на них и на забавы с ними человеческой души. Не думаю, что, уничтожая весь вид Грифонов, САМ посмотрел на каждого несчастного, кому предстояло навсегда исчезнуть с Земли. Такие вещи ОН делает одним махом. Как это ОН говорил: «Не рационально напоследок смотреть в глаза тому, кого ты уже лишил в своем разуме будущего».Так со всеми вами и было. Вас не стало сразу и насовсем. Остался только ты, Фош, потому что Я этого пожелал. Мне пришлось пойти на совершение чуда, ради демонстрации антимиру, что САМ не всесилен. Во всяком случае, надо мной. Ты жив, но заслуга моя не в твоем спасении, а в пощечине, которую получил Создатель, не сумевший довести начатое дело до конца. Причина этому – Я; значит, и все экивоки носителя истины добра – в мою сторону. Все будет записано на общий счет моих прегрешений перед Создателем. И славно, так как ты во всей этой истории остался незамеченным.

Ты действительно исчез из реального бытия вместе со всеми собратьями, но, в отличие от них, остался живым для меня и антимира. Кроме, курировавшего ваш звериный вид, ангела тебя никто не знает и не помнит в Божьем Доме. А ему – ангелу-егерю – не то, что до САМОГО, до ЕГО ВОЛИ не добраться без специального вызова. Коли же разум Творца и ЕГО ближнего круга был полностью поглощен организацией на Земле СОБЫТИЯ, ничто не предполагает проявления у них интереса к тварям, с которыми, вроде бы, уже давно покончено. Тем более что создания эти не имели ни души, ни разума, а следовательно, не предназначались ни для веры в САМОГО, ни для греха, ни для покаяния и искупления. САМ использовал вас для проверки духа людей, после чего предал забвению за ненадобностью существования в мире человека. Нет тебя для НЕГО, Фош, нет! Не ждет ОН твоего появления на Земле! В противном случае не было бы никакого резона посылать именно тебя за знанием о СОБЫТИИ.

Ну, вот теперь мы подошли к самому важному…

– А нельзя было начать сразу с него, – напомнил о своем присутствии у места СОБЫТИЯ Фош. – Предисловие, конечно, интересно. Но оно о печальном прошлом, которое, кстати, Я, подобно тому, кого ты, хозяин, называешь Создателем, забыл. Может, я встрял не к месту… Только что делать, если твой-мой разум постоянно твердит мне: «Вцепившись в настоящее чужого, не оглядывайся на свое прошлое. Сомнения загрызут».

– Нельзя! – с уверенностью, не оставляющей шансов на возражения и не обращая внимания на несдержанность Фоша, ответил Дьявол. И вдогонку добавил: «А разум подсказывает тебе правильные вещи. Потребность в обращении к прошлому пропадает, когда ты знаешь о нем все. В этом случае оно не опасно для твоего разума. Забвение прошлого – ничто иное, как познание всех его секретов и одновременное исчезновение интереса к нему. Разум не должен останавливаться на том, что перестало быть для него тайной. Только тогда ты сможешь жить настоящим, созданным чужим разумом, познать его и использовать в своих целях. Надеюсь, теперь ты готов к восприятию самого важного?»

В тот же момент, не дожидаясь ответа Фоша, не проявляя ни малейшего интереса к восприятию им всего сказанного, Дьявол начал передавать ему знание, смысл которого до прихода на Землю СОБЫТИЯ оставался ясен только разуму хозяина антимира.

– В отличие от всех нас – меня, тех, кто стоял, стоит, и кому из них Я позволю в будущем стоять рядом со мной, – ты не знаешь Бога. Знать САМОГО – это не видеть ЕГО, а сознавать, что все данное тебе в жизни – от НЕГО, ощущать постоянное управление Создателем твоим разумом, а значит, любым из совершаемых тобой действий. Кто в это не верит – отступники, то есть – наши души; кому эта вера благодать – чада ЕГО возлюбленные, готовящиеся к приходу на Землю царствия Божия.

Тебе – зверю, ведомому инстинктами и рефлексами, не дано было стать ни тем, ни другим. Без разума – ты не более, чем декорация, хотя и живая, в которой обитает человек. С приходом же к тебе разума дело приобретает совсем другой оборот. Ты становишься единственным во Вселенной разумным существом, не созданным Богом. Разум у тебя – от меня, а тело перестало быть ЕГО творением, после того, как ОН прекратил популяцию твоего вида на Земле. В этом случае ни судить, ни преследовать столь необычного пришельца ОН не сможет, пока не познает тебя, а познав, заставит уверовать в него. Время на это ЕМУ понадобится минимальное. Одновременно ОН обязательно объявит не тварное им существование грехом, отпустить который ОН сможет, разве что, после твоего полного искреннего раскаяния.

Ничего другого САМ делать с тобой не будет. Так ОН поступает со всеми, кого считает душой, не потерянной для служения истине добра. У тебя, правда, души нет, как у всех, кто населяет антимир. ЕМУ это станет ясно сразу, как и причина ее отсутствия. Никуда не денешься, придется Создателю тебя душой наделить. Вот в этот момент ты подойдешь к тому рубежу, за которым кроется твоя смерть. Рубеж этот – судьба.Ты пока не знаешь, что она собой представляет. Если сказать коротко и по существу – это горе разума.В свое время Я освободил себя и соратников от этого горя. Наш разум с тех пор ни разу не разбивался о стену предопределенности судьбы; он был свободен и не ограничен в развитии и направленности действий.

В мире Бога все, наделенное разумом, получает судьбу вместе с душой. Там судьба – это состояние души на время, отпущенное ей САМИМ для обитания в ангелах и человеке, созданных ИМ для своей славы Господней. Вместе они – душа и судьба – образуют жизнь всего разумного, что сотворил Всевышний во Вселенной. Но это жизнь тех, кто создан для служения отличной от нашей истине. Поэтому, перейдя рубеж, за которым душа и судьба сливаются в их жизнь, ты умираешь для антимира, для всех, кому, хранимая мной истина зла дает силу для разума. Умираешь, потому что становишься перерожденным разумом. Когда САМ поймет, чей разум наполняет тебя, пусть это будет всего лишь крупица моей величайшей умственной сущности, ОН захочет обрядить тебя душой идеального праведника, ведомого по жизни судьбой страдания за воцарение на Земле истины добра. И все на небе и на Земле будут восхищенно взирать, как разум изгнанного из Божьего Дома Люцифера кается прилюдно в прегрешениях перед САМИМ. Им вроде бы и нет прощения… Но Создатель, Создатель…!!! Он смог переступить через СВОЕ проклятие изгоя. ОН милосерден, когда зло само склоняется перед добром.

Что же должно сделать зло, чтобы никто не увидел его согбенным перед теми, кто растворил свой разум в душе и судьбе? Ничего, кроме одного: призвать на помощь ту форму смерти, которая называется – убийство одного ради сохранения чести всех. Не думай плохо. Красота зла не окажется замаранной твоей кровью. Будет убит твой разум, который уже перестанет быть моим. Его навсегда уничтожит презрение антимира. Не сыщешь ты веры к себе и Божьем Доме. Прими как данность, что даже покаявшегося врага в нем все равно будут воспринимать как предателя. Если САМ и проявит видимость милосердия, то ничего подобного не жди от ЕГО ВОЛИ и всех тех, до кого он доносит мысли Творца. Ты сам не захочешь такой жизни. Презрение – это самое страшное оружие уничтожения и у зла, и у добра.Им тебя и ударят с двух сторон самые главные истины Вселенной.

Ты понимаешь, Фош, в какую ловушку можешь попасть, если допустишь ошибку?

– Понимаю, – ответил Грифон, ничуть не сомневаясь в реальности предельно жестко, но правдиво обрисованных Дьяволом возможных превращений разума, оказавшегося один на один с всемогуществом Создателя.

– Хотелось бы верить, – не совсем полагаясь на полученный ответ, моментально отреагировал властитель антимира. – Вполне допускаю, что ты понял смысл поведанного тебе, усвоив его без унижающей меня примеси страха. Я вижу, что твой-мой разум пока остается чистейшим кристаллом зла в огранке подаренного знания! – О своем совсем недавнем страхе, ставшем важнейшей причиной откровения перед зверь-птицей, Дьявол для себя уже забыл. Ничего страшного в этом не было. Поучающий кого-либо о предмете своего страха всегда старается выглядеть образцом бесстрашия и расчетливой мудрости. Об этом принципе Дьявол не забывал никогда. Ему он уделял особое внимание, наставляя отправляющихся за человеческими душами на Землю соратников. Это не был страх проигрыша заключенному в человеке добру. Такое нечасто, но случалось. В конце концов, кто не проигрывает поединки. Он и сам был когда-то бит Создателем. Зато кем стал, и в чью пользу счет сегодня! Время и место для реванша всегда найдется. Страх скрывался в другом: в том, что могло стать роковой ошибкой Грифона.

Дьяволу показалось, что кто-то выводит его из области размышлений о страхе, настойчиво вонзая ему в разум слова: «ошибка», «рок», «ошибка», «рок», «ошибка»… В антимире на подобное вмешательство в размышления властителя вряд ли кто-либо решился. На такое способен был только его собственный разум. – Ну, да! Конечно, – отбросив в сторону возникшее напряжение, успокоил себя Дьявол, – это мой разум в Грифоне зацепился за главное, определяя его точно так же, как Я сам. Вот все и слилось в одну точку, в одну, акцентированную на главном мысль.

– Пришел черед, наконец, поговорить и о ней – этой самой ошибке. И все. На этом, пожалуй, закончим, – по-прежнему, не отпуская от себя разум Фоша, принял решение Дьявол. – Еще с первого упоминания о ней, избегая скоропалительности и несвоевременной однозначности ответа, – начал он, – в самом истоке передаваемого мной знания, Я почувствовал томящее тебя желание задать мне вопросы: «О какой ошибке, хозяин, может идти речь, если всеми моими действиями руководит твой разум? Разве он не настолько велик, чтобы исключить любые просчеты в им же выстроенной последовательности действий своего посланника? До сих пор ты вел антимир к победе над человеческой душой безошибочными путями. Слезы по этому поводу в реальном бытие Создателя никто, разумеется, не льет, но и громогласия литавр, славящих знаменательные победы истины добра, пока во Вселенной не слышно. Почему же тогда ты столь озабочен возможностью совершения твоим-моим разумом ошибки? Не мелкой или крупной, не локальной или преходящей, а именно – роковой. Неужто, нависшая угроза выше сил САМОГО, а значит, твоего вселенского могущества?»

Дьявол не стал обращать внимание на реакцию Фоша, пребывая в уверенности, что дословно воспроизвел блуждающие в голове Грифона вопросы. Они не могли вызвать ни смущения, ни удивления в разуме зверь-птицы. Такого не происходит, когда один и тот же разум говорит и внимает сказанному одновременно. Они могли привести только к единственному, самому нежелательному последствию: оставленные без убедительного ответа, вопросы, как правило, стремительно перерастают в логические загвоздки и затем, преобразуются в логический тупик разума. А это уже – непознаваемость, неизбежным попутчиком которой становится гнетущая разум боязнь неведомого. Она поражает обе стороны разума – ту, что ставит вопросы, и ту, которая на них не имеет ответа. Нередко – смертельно.

Ответ был готов уже давно. С того самого времени, когда Дьявол отделил от своего разума душу вместе с жившим в ней страхом перед Создателем. В оглашении ответа не было бы нужды, ему предназначалось навсегда оставаться тайной царя антимира, не приди на Землю СОБЫТИЕ. Пока оно также виделось Дьяволу тайной. И следовало пожертвовать своими секретами, чтобы узнать неведомое НЕЧТО САМОГО.

Фош ждал ответа. Ждал смиренно, восхищаясь искусством предвидения хозяина. Одновременно его наполняла благодарность за предоставленную возможность не срамить свой разум вопросами к тому, кто их за него сформулировал и, безусловно, окончательно решил. «Великий разум не ставит вопросов, не имея на них ответа! – как заклинание постоянно произносил Грифон. – Меня не страшит ни один из мыслимых вариантов ответа хозяина, потому что уже познанное мной вывело мой разум за пределы страха смерти. Придет она – встречу достойно, от кого бы она ни была прислана, какую бы форму ни имела. Страха перед ней не будет!»

– Все. Пора, – приказал себе Дьявол, решительно отсекая тем самым остатки неуверенности в необходимости раскрытия тайны ошибки, поджидающей Грифона внутри сферы СОБЫТИЯ. – Ему больше не требуется проверка каким-либо из моих бесчисленных знаний. Он уже понял, что идет на заклание, а теперь должен поверить, что надежда на успешное возвращение в антимир, столь же реальна, сколь и бесперспективна. Впрочем, это уже неважно.

Фош, мой преданный, прекрасный, умнейший не зверь – зверь! Ты не можешь не совершить ошибку, потому что она и есть все наше существование: мое, антимира и всех, как это ни кажется абсурдным, кто заполняет реальное бытие. Мы знаем, что Вселенную создал ОН. Но кто ОН, из чего состоит, как выглядит, чем мыслит – для меня, не говоря уже обо всем другом разуме пространства-времени, остается и, наверное, навсегда останется неразрешимой загадкой. Я – единственный, кто был наиболее близок к НЕМУ. Я безгранично вместе со всеми верил и любил того, кого мой разум повелел мне называть Богом, Создателем, Творцом, Всевышним. Меня поражала мощь ЕГО разумотворящей энергии, и в то же время сгибала перед НИМ тяжесть непознаваемости ее исходного начала. Мы часто общались. Мне даже даны были мгновенья встречи с НИМ. Однако Я до сегодняшнего дня не могу воспроизвести в своем разуме ЕГО образ. Я видел и слышал Бога, но кто или что это было, сказать не берусь. ОН настолько возвысил меня над всеми, что Я почти стал отражением ЕГО Разума. Но и это не приблизило меня к определению образа НЕЧТО, владеющего и повелевающего нашим разумом. Поэтому Я восстал. Не против Бога. Это легенда для ангелов и людей. Глупо выступать против того, кого не может представить в реальном материальном или духовном воплощении твой разум. Я поднялся против системы отношений, созданной Богом в своем Доме. Мне претило, что все, кто его населял, должны были верить и склоняться в любви и почтении перед тем, кого их разум не представлял, а потому считал непознаваемым. Может быть, тот, кто создал НАЧАЛО ВСЕГО, и был абсолютно прав в решениях своего величайшего РАЗУМА. Но меня-то ОН не спросил, хочу ли Я этого, и нужно ли это тем, кого, кроме меня, ЕМУ понадобилось сотворить во имя СВОЕЙ СЛАВЫ.