Текст книги "Что мы натворили (ЛП)"

Автор книги: Дж. Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Это место не такое уж плохое. Затем он поправляет себя: все могло быть хуже.

***

Их смена заканчивается, они принимают душ и ждут ужин, тусуясь в комнате Льюиса. Он все еще в хорошем настроении, делает жим и ест протеиновые крендели. Его обнаженная грудь бугрится мышцами, которыми гордился бы мужчина вдвое младше него, а его тату кажется темнее, чем обычно, а цвета насыщеннее. Иллюстрация словно пульсирует на его коже, как будто дракон живой.

– Готов уже поплавать? – спрашивает Зак.

– Я уже чувствую, какова эта вода, ты же знаешь. Я чувствую, как она колышет мои волосы при первом погружении. Охлаждает кожу на голове.

– Должно быть, приятное ощущение, – замечает Зак. – После всего этого времени.

– О, да.

Он опускается от перекладины, затем опустошает полбутылки воды.

– О, да.

Льюис предлагает ему пакет кренделей с логотипом «СкайРест». Зак колеблется.

– Давай, – говорит Льюис. – Они не кусаются.

Зак засовывает руку в пачку, берет несколько штук, затем высыпает их на другую ладонь. Осторожно кладет один в рот. Совсем неплохо.

– Ты расскажешь мне остальное? – спрашивает Зак.

– Остальное?

– Конец видео. Расскажешь мне, как они это делают?

– Хорошо, – говорит он, садясь. – Конечно. Почему, бл*ть, нет?

Зак ест второй крендель. На самом деле, они довольно вкусные.

– Что ты хочешь знать?

– Все.

Глава 50

Материал, богатый азотом

– Когда-нибудь слышал об «Уроборос»? – спрашивает Льюис.

– Твое тату, – отвечает Зак. – Змея, пожирающая свой собственный хвост.

Зак узнает древний египетский символ замкнутого круга, обозначающего вечное возрождение, который использовали и переработали философские течения, начиная от греческих магов и алхимиков до гуру здоровья, проповедующих Кундалини.

– Все верно. Здесь они запустили подобную систему. Самоподдерживающуюся. Все, что ты ешь, носишь или к чему прикасаешься здесь, производится в этом месте. Их собственный вариант бессмертия.

– Реконструкция.

– Реконструкция – основная технология, да. Есть и другие, и даже больше, учитывая экспериментальные.

– И как работает реконструкция?

– Реконструкция – это, когда берут богатый азотом материал…

– Что?

– Богатый азотом материал. Так они это называют.

– Ты имеешь в виду тела? Мертвые тела?

– Да, их.

– Так значит, они берут богатые азотом тела и кладут их в гору материала, насыщенного углеродом… например, опилки и щепы. Добавляют немного влаги и дополнительно нитроглицерин, чтобы ускорить процесс. Может быть, немного люцерны.

Зак вспоминает красивые фиолетовые цветки люцерны, над которыми они работали в прошлую смену. Что сказал на счет них Льюис? Что это женская трава, элемент земли и особенно хороши в сандвичах.

– Затем в дело вступают микробы. Из-за активности микробов куча готовится. Их жар убивает все плохое. Патогены. Это можно почувствовать.

– О чем ты?

– Мы называем это подогревом пола. Тепло из глубины этого здания. Там ядро. Там все и происходит. Тела наверху служат удобрением внизу.

Человеческий компост.

Рот Зака увлажняется. Он пытается подавить отвращение.

– Затем они ухаживают за компостом. Иногда клиенты хотят забрать компост домой. Они сажают еб*ное дерево или еще что. Или позволяют сделать это кому-нибудь здесь. Высаживают один из этих саженцев в лесу за зданием. Вешают на дерево табличку или ставят рядом лавочку с серебряной доской под ней. Но большая часть компоста остается невостребованной. Его то мы и используем для аэропоники. На этом мы все здесь выращиваем.

Зак выплевывает крендель изо рта.

Льюис смеется.

– Ха, это обычная реакция.

Зак оглядывается в комнате. Его форма, хлопок, перекус Льюиса, мыло, зубная паста, на всем стоит логотип «СкайРест».

– Да, – говорит Льюис. – Даже туалетные принадлежности. Конопляное масло, мисвак и гомосапиенс. Так что привыкай.

Зак тянется к воде и полощет рот, выплевывает воду в раковину Льюиса.

– Как только у тебя будет время подумать, ты поймешь, что это абсолютно разумно. Это полный цикл. Никакого бальзамирования. Никакого отравления почвы. Никакой привязанности к мертвым телам. Если так об этом подумать, то привязанность к мертвому телу страннее, чем позволить ему вернуться в землю. Никаких затрат, никакого вреда, лишь энергия, идущая в ход. Круговорот энергии, как это и должно быть. Процесс на самом деле, ебать как, красив.

– Все здесь… Остальные резиденты об этом знают?

– Большинство. Некоторые идут с красными флажками. Админ решил, что им лучше не знать. От правды лучше не станет.

Заку дурно.

Звонок зовет на ужин.

Глава 51

Никому не нравится хранить секреты

12 лет спустя. Институт Липворт, Йоханнесбург, 2036

– Ты знаешь, где Зак? – спрашивает Кейт Кеке.

– Конечно, я знаю, где он.

– Ты нашла его?

– Было нелегко, но, когда я не смогла найти на него файлы, вообще ничего о суде над ним или о приговоре, я выследила того копа.

– Копа, который…

– Да. Рамфеле. Парня, который надел на меня наручники, когда я была в больнице с Марко. Помогала и подстрекала серийного убийцу, как он сказал. Чушь собачья.

– Не могу поверить, что ты знала все это время. Почему ты мне не сказала?

– Тебе и так хватало. Люмин. «Воскресители». Операция и восстановление Мэлли. Я уже невольно втянула тебя в его безумие в тот день в «Гордане». Я думала, что ты быстро забудешь.

– Он мне все еще снится, – говорит Кейт. – Это безумие, потому что на самом деле я не знаю его. То есть я видела его всего пару минут, но, когда он мне снится, его лицо ясное, как день. Между нами словно некая странная и сильная связь.

– Знаю. Я думаю о нем каждый день, – говорит Кеке, – но по другой причине.

– По какой?

– Разве не ясно? Потому что он там из-за меня.

– Нет.

– Да. Это я заключила сделку с Рамфеле. Зак доверял мне, а я его подставила.

– Это не ты убивала тех людей. Он там, поточу что он убийца.

Кеке трясет головой.

– Зак не убийца.

– Двенадцать лет, – говорит Кейт, в неверии качая головой. – Мы были в той больнице, будто только вчера. Ты можешь представить, каково это находиться в тюрьме столько лет? Особенно, когда ты невиновен. Ты хоть представляешь, что с тобой будет?

– Я пыталась рассказать это детективу, но ему было все равно. Он преследовал Зака годами.

– Должно быть, ты его осчастливила, согласившись помогать ему.

– Это было странно, потому что он так отчаянно желал арестовать Зака, так? Словно от этого зависела его жизнь. Но потом, когда я увидела его после, он был… расстроен.

– Расстроен?

– Вроде как… в настоящей депрессии. Мы встретились в одной дыре в Рандбурге. Отвратительное место. Искусственный камень плитняк, от которого пахнет пивом недельной давности. Разбитое стекло на полу. Сломанные разливные автоматы. Они буквально подавали в баре тараканов.

Кеке содрогается.

– Я поняла, что он там завсегдатай. Пиво было дешевым; я знаю, потому что заказывала его и заказывала. У него была словно неконтролируемая жажда, будто никакое количество выпивки не способно ее утолить.

– Ты всегда была хороша в своей работе.

– Да, что ж. На самом деле, это легко. Никому не нравится хранить секреты. Я давно это поняла. Секреты обладают слишком большой силой. Их становится все больше… и люди теряют контроль. Большинство людей только и ждет повода, чтобы все рассказать.

– Это приносит облегчение, – говорит Кейт, – и уменьшает их силу.

– Именно.

– Так в чем признался детектив в депрессии?

– Рамфеле не стал признаваться. Он не хотел мне ничего говорить об этом деле, но там, определенно, происходило что-то нечистое – я чувствовала… видела, что это сжирает его изнутри. Затем после нашей встречи… Отгадай что?

– Что?

– Он пропал. В участке, в который я звонила, сказали, что он ушел на пенсию, но не было никаких документов, которые это подтверждали бы. Его личное дело просто исчезло, будто его и не было. Кто-то еще, с кем я говорила, сказал, что однажды он просто не пришел на работу.

– Что за нах*й?

– Так что я посчитала, что он либо совершил что-то, с чем не смог жить – например, посадил невиновного – и решил покончить с собой… или кому-то не понравилось то, что он мне рассказал. Его сочли ненадежным.

– Космическая игра в шахматы.

– Бл*дская космическая игра в шахматы. Но мне удалось узнать, где они держат Зака.

– И где он?

– В «СкайРест».

Кейт умолкла. Она почувствовала, что у нее горят щеки.

– «СкайРест». Серьезно? Это в Форвейз. Двадцать минут на тук-туке. Зак жил менее чем в получасе езды от нас на протяжении двенадцати лет, и ты ничего, еб*нный в рот, не говорила?

– А зачем?

– Я должна была спросить, что он хотел мне рассказать!

– Лишь потому, что это близко, не значит, что ты можешь заявиться туда на чашечку чая с булочками. «СкайРест» обладает самым высоким уровнем защиты среди всех исправительных колоний. Туда отправляют только самых опасных преступников. Там жесткие правила: никаких посетителей, политика никаких контактов. И там, вроде как, три уровня биометрической безопасности. Кроме того, знать, что он так близко… это лишь расстроило бы тебя еще сильнее.

– Оттуда нам знать, что он все еще жив?

– Потому что, если бы он был мертв, они бы об этом сообщили. Таково правило для любой колонии. Помнишь ту вертикальную колонию шахту в Фокенге? Преступники жили в шахте?

– Их закрыли. Недостаточно прибыли.

– Да, их закрыли, но не потому что бизнес прогорел. «Нэнси» просто еще раз втерли нам свою чушь. Бизнес шел хорошо – достаточно неплохо во всяком случае – их закрыли, потому что уровень смертности в их колонии был выше допустимого порога.

– Но они могли просто подделать цифры?

– Подделали бы, если могли. Без сомнений. Но совет по правам человека ООН проверял их, так что им пришлось проставить цифры или у них были бы проблемы мирового масштаба. Если был бы лишь намек на творческий подход к подсчету погибших, КПЧ закрыла бы их до того, как они успели произнести исправительный трудовой лагерь.

– А это ударило бы по нашей экономике.

– Значительно. Последние данные, которые я видела, гласили, что колонии приносят тридцать восемь процентов нашего ВВП.

– Ох*еть.

– Представь, что их закроют и вернутся к старой тюремной системе, которая стоит на финансировании государства вместо того, чтобы приносить деньги. Теперь ты видишь смысл сохранять их операции чистыми. Или, по меньшей мере, достаточно чистыми, чтобы не возникало проблем.

С минуту они просто смотрят друг на друга.

– Так что Зак жив. Он в «СкайРест», – говорит Кейт.

– Все факты указывают на это, да.

– Нам нужно вытащить его, – говорит Кейт, холодная, как «ТранИкс».

Кеке резко втягивает воздух.

– Ты слышала, что я сказала? Это невозможно.

– Это единственный способ спасти Сильвер.

– Ты этого не знаешь.

– Это лучшая догадка. Зачем бы ей еще искать его? Она его даже не знает. Никогда не слышала его имени.

– Я не могу этого объяснить. Я хочу сказать…

– Она не говорила больше ничего. Ни слова. Не «спасите меня», «мама» или «Мэлли», ничего, – говорит Кейт. – «Найти Зака».

– Как? – спрашивает Кеке. – В обычный день это было бы невозможно. А теперь мы имеем дело с бродячими ботами, да еще и с охотниками на ботов. Ты видела отчеты? Они убивают друг друга на улицах. Гражданские тоже. Все становится только хуже.

Они обе бросают взгляд на бота-официанта, который перестал пылесосить. Его глаза закрыты, будто он выключился на нано-сон. Верхние огни мерцают, затем снова стабилизируются.

Глава 52

Лимонная сердцевина ствола

Кеке встает и собирает вещи.

– Куда ты идешь?

– А ты как думаешь? – спрашивает Кеке. – В «СкайРест». Пойду за Заком.

– Нет, – произносит Кейт. – Это слишком опасно.

– А, ну, – произносит Кеке. – Это будет круто в любом случае.

– Не *би мне мозги, Кеке.

– Я и не *бу.

– Когда я попросила тебя об услуге… найти Зака… я не имела в виду, что хочу, чтобы ты пошла и привела его. Я бы никогда не попросила тебя рисковать своей жизнью ради меня.

– Я делаю это не ради тебя. А ради Сильвер.

Лиловый поток печальной благодарности спиралью вьется на периферии зрения Кейт.

– Ты не можешь. Ты права, это невозможно. Ты даже не сможешь войти.

– Какой крестной я буду, если даже не хочу сразиться с парочкой бродячих ботов и вломиться в самую защищенную Крим-колонию, чтобы найти персонажа из снов Сильвер?

Кейт улыбается.

– Ни за что. Я пойду за Заком. Ты останешься здесь и будешь с Сильвер.

– Мне здесь не рады, – говорит Кеке.

– Тут безопасно.

– Нигде не безопасно. Если ИИ действительно пытается убить нас, тогда… нигде не безопасно. Я с таким же успехом могу отправиться на улицу с оружием наготове.

Тогда в чем вообще смысл? В чем смысл находить Зака и спасать Сильвер, если они все всё равно умрут? Но Кейт знает, что должна что-то сделать. Она думает о теле Сильвер, лежащем в той белой комнате, такую близкую к жизни и к смерти. Она должна попытаться, несмотря на шансы против, потому что вот что происходит с сердцем, когда у тебя есть дети. Оно разбивается на две части – или в ее случае на три – и ощущается так, будто твое сердце бьется вне грудной клетки, чуть за пределами досягаемости, пульсирует и выносит удары стихий.

– Я сделаю это не важно, что ты скажешь, – говорит Кеке, – так что сотри это выражение опустошения со своего лица.

– Не надо, – говорит Кейт, но не совсем имеет это ввиду и ненавидит себя за это. Она уже и так о многом просила Кеке.

Кеке уже на полпути из ресторана, когда оборачивается.

– Заплатишь!

– Ха-ха, – отвечает Кейт. – Напиток был комплиментом!

– Ха-ха, – кричит Кеке. – У меня есть десятка!

А потом она уходит, все кругом омывает голубая акварель, и у Кейт появляется очень острое ощущение, что она больше никогда не увидит свою лучшую подругу.

Внезапно ее «косточка» издает звуковой сигнал, кто-то взял трубку в ответ на исходящий вызов. Когда она ранее не могла связаться с Сетом, она настроила в своем устройстве бесконечный беззвучный набор. Дозвон шел больше двух часов.

– Сет! – кричит она.

– Нет нужды кричать.

– Я пыталась… неважно. Ты нашел Мэлли?

– Пока нет. Я был в хостеле Веги. Тут все плохо.

– Что?

– Тут словно гражданская война разыгралась. Еб*ный апокалипсис. Мародерство. Взрывы. Охотники на ботов набирают силу, убивают все, у чего нет пульса.

– О, нет.

– Теперь, когда есть свет, я вижу все во всех красках. Это… ужасно, Кейт. Ужасно.

Тело Кейт напрягается от тревоги; ее рот превращается в лимонную сердцевину ствола.

Сет прочищает горло.

– Они собирают антроботов. Отдел безопасности ИИ.

– И что с ними делают?

Обычно такие новости не окрасили бы ее внутренности в желтый, но она знает, что Мэлли там снаружи и сделает все, что угодно, чтобы спасти Вегу.

– Не знаю, – отвечает Сет. – Они говорят, что это для их собственной безопасности, но я в этом сомневаюсь.

Кейт вспоминает о револьвере, прикрепленном к ее бедру.

– Ах, проклятье.

В ее тревоге появляется ярко-зеленый шип. Она бежит за Кеке, зовет ее по имени, но та уже ушла. Она тяжело дышит в «косточку».

– Проклятье!

– Что такое? – спрашивает Сет, находясь все еще на линии.

– Кеке. Я забыла отдать ей свой револьвер. Если там все так плохо, как ты говоришь, тогда…

– Она отравилась в город? Без оружия? Безумие. Останови ее!

– Уже слишком поздно. Она ушла.

– Куда?

– Она отправилась в «СкайРест». Ради Сильвер.

– Что?

– Объясню позже. Мне нужно идти за ней.

– Встретимся там.

Глава 53

Крик, идущий из самих костей

12 годами ранее. «СкайРест», Йоханнесбург, 2024

Зак в лесу. Темном, как ужас. Он бежит от чего-то. Или кого-то? Листья бьют его по лицу. Тонкие черные ветви хлещут по щекам и рукам, пока мужчина убегает от опасности. Где он? Должно быть это лес, который окружает Крим-колонию. Он сбежал? Гердлер бежит, несмотря на то, что не видит ничего больше, чем на метр перед собой, несмотря на то, что ноги увязают в мягких горках земли, а лодыжки подворачиваются. Парень бежит и бежит, несмотря на то, что в его ногах не осталось сил. Паника подталкивает его вперед; делает его ноги невесомыми.

Он одет в свой костюм и галстук. Не знает, как и в каком направлении бежит. Просто продолжает это делать, пока не достигнет границы, а там выработает стратегию, куда двигаться дальше. Ему нужно оставить опасность позади.

Но с его планом есть проблема или, скорее, с лесом. Потому что он бежит, но остается на месте. Чувствует, что, несмотря на свой стремительный темп, не продвинулся ни на сантиметр – заколдованный лес, проклятый.

Вдруг, мужчина летит по воздуху и приземляется в мелкий ров, полный листьев. Из его легких вышибает воздух. Он касается земли по бокам от себя и понимает, что это вообще не ров. Он слишком глубокий. Это прямоугольная яма, шести футов глубиной. Могила. Это осознание душит его. Воздух густой от запаха гумуса и глины. Гниющих листьев. Слишком густой, чтобы дышать. Он карабкается, чтобы выбраться из ямы; но не может найти край.

Он наполовину поднялся по стене из земли, но камень поддается, и Зак летит вниз. Тяжело падает на спину, от шока после удара он так и лежит, пока его голова не перестает звенеть. Но вместо звона появляется другой звук: шепот, шелест и шорох, как от сотен ножек насекомых. Его лодыжке щекотно, потом его руке. Он подскакивает и стряхивает насекомых. Один из них пытается залезть ему в ухо, и Зак с криком смахивает его. Еще одна острая боль в ноге, а потом острая боль по всему телу, насекомые атакуют его роем. Зак кричит, пытаясь стрясти их. Словно почувствовав его страх, они кусаются. Они хотят поесть, пока от их ужина ничего не осталось. Он начинает чувствовать влагу, потоки крови смешиваются вместе. Его пальцы лихорадочно скребут по стенам из черной почвы, один из его ногтей отрывается. В конце концов, он находит корень, за который можно схватиться, и использует всю силу, которую дает ему адреналин, чтобы подтянуться и вылезти из смертельного куба.

Зак стряхивает то, что осталось от поедающих плоть насекомых и топчет их ногами. Он истекает кровью. Как только он уверен, что насекомых больше нет, он упирается руками в колени и пытается отдышаться. Опасность все еще никуда не делась, в лесу есть некое невидимое зло, но еще есть опасность, что он отключится и не сможет уже выбраться отсюда живым. Как он сюда попал? Все, что он помнит…

Позади него раздается звук, хрустит сухая ветка. Он резко оборачивается кругом, его сердце пытается выскочить из груди. Зак пытается различить, что – кто? – произвел этот звук. Он начинает отступать и пятиться к широкому стволу дерева. Выставляет руки позади себя, чтобы не удариться об ствол, но, когда его ладони касаются его, он их резко отдергивает. На ощупь ствол какой-то неправильный. Он оборачивается и кричит от испуга. Крик, идущий из самих костей. Ветви представляют собой хрящи и сухожилия. Там есть волосы и скулы. Зубы. Фрагменты бледной женщины из видео стали частью дерева. Глазное яблоко поворачивается, чтобы посмотреть на него, и он снова кричит, хочет убежать, но ужас пригвоздил его к месту. Поток лунного света отбрасывает на дерево тусклый свет, и Зак понимает, что это не женщина с видео. Это он.

Зак кричит в темноте. Большая ладонь закрывает ему рот. Губчатая, холодная кожа на его горящей челюсти. Он резко распахивает глаза. Бернард пытается удушить его. Он пытается бороться с ней, но у нее преимущество, так как она над ним и использует весь свой вес, чтобы придавить его книзу, ставит колено ему на плечо. Он борется и борется, но от голода он ослаб, ослаб от нехватки сна и кошмара про лес. Зак пытается позвать Льюиса, но ее рука заглушает его голос. Постепенно, он перестает бороться, думает, что теперь она его убьет, разве это будет так уж плохо? Но когда он перестает бороться с ней, она ослабляет хватку. Вскоре она оставляет лишь на его губах руку, другую подносит к своим губам, прижимает к ним указательный палец, приказывая ему, молчать.

– Ш-ш-ш, – произносит Бернард.

Глава 54

Возвышение

Наступает день доставки по желобу, Заку приходит аккуратно упакованная посылка с наградой. Лысый резидент – Спад, так они его зовут – отдает ему ее.

– Поздравляю! – говорит Спад, хлопая Зака по плечу.

Гердлер думает, что тот имеет в виду награду, но потом он опускает взгляд туда, куда смотрит Спад: на его лацкане появилась цветная полоска. Его первый этап.

Зак заходит в комнату Льюиса и шокирован, что та пуста – там нет не только Льюиса, но и всех его вещей. Она полностью освобождена, остался лишь матрас для сна на полу.

– Разве не замечательно? – спрашивает голос у его уха.

Зак разворачивается кругом, прижимая посылку с наградой к своей груди. Это должно было стать подарком для Льюиса. Спад лыбится.

Гердлер рассеян из-за событий прошлой ночи.

– Что?

– Разве это не замечательно? – снова повторяет Спад. – Он ушел! Повышен!

Зак качает головой. Конечно. Льюис был возвышен. Это хорошие новости. Это очень хорошие новости, но почему его желудок переполнил ужас? Он опускает взгляд на подарок. Под его ногтями грязь, а один из них оторван.

Глава 55

Помечена для резни

12 лет спустя. Форвейз, Йоханнесбург, 2036

Кеке спрыгивает с солнечного трамвая, едущего на север, и с секунду стоит неподвижно, пока привыкает к своей новой реальности. По пути к Форвейз, она видела то, во что никогда бы не поверила, если бы об этом ей кто-либо рассказал. Город будто начал пожирать сам себя.

Прямо сейчас перед ней школа дымится в свете раннего утра. Подросток в потемневшей, опаленной форме, спотыкаясь идет к ней, и Кеке ловит ее. Пепел летает по воздуху, словно серый снег.

– Эй, – говорит Кеке. – Ты в порядке?

Раненая девушка не может говорить. Слишком травмирована? Но затем Кеке видит, что у той проблемы со ртом. Ее нижняя челюсть будто вывихнута.

Иисусе.

– Ты в порядке? Что случилось?

Но девушка все еще не может говорить. Она просто прислоняется к Кеке и впивается в нее взглядом своих широко распахнутых глаз. Вдруг Кеке понимает, что ни одна из ран девушки не кровоточит, и она отпрыгивает назад, отчего школьница падает на рябой тротуар и обдирает колено. Нет крови.

Кеке показывает девушке ладони.

– Прости, что я испугалась.

Антробот продолжает пытаться говорить сквозь сжатые челюсти. Сейчас она стала еще отчаяннее. Она ковыляет к Кеке, которая пятится, не желая, чтобы к ней снова прикасались.

– Я не хотела, чтобы ты упала. Я просто не поняла…

Не-кровоточащая девушка продолжает приближаться; Кеке почти спотыкается об лопнувшее колесо.

– Оставайся на месте, – говорит Кеке. – Мы найдем помощь.

Ее обещание звучит пустым в туманном воздухе. Повсюду вокруг себя она видит разбитый тротуар, коричневую почву, острые камни.

Школьный бот начинает плакать. Она в ужасе.

Из-за чего?

Ответ становится очевидным, когда дюжина других школьниц выходит из-за красных сосен, прилегающих к медленно горящему зданию.

Словно хихикающие гиены, девушки рыщут вокруг них. Они вооружены различным самодельным оружием: осколками стекла, молотками, камнями. Кучей камней. Антробот плачет: протяжным, завывающим воплем, почти, как человек. Кеке подтягивает бота к себе. Ее обгоревшая форма окрашивает руки Кеке черным.

– Все в порядке, – говорит ей Кеке. – Ты будешь в порядке.

Только затем она замечает синий круг, нарисованный на спине ее формы. Отмечена как не человек: помечена для резни.

Их окружили. Девушки швыряют красную пыль и приближаются ближе, сужая круг.

– Что происходит? – сердито спрашивает Кеке с властностью в голосе, которой не ощущает.

– Что происходит, – передразнивает девушка с каре и молотком. Она задрала вверх воротник своей школьной формы, а на ее лицевой маске изображено лоботомированное шимпанзе.

Кеке читала об издевательствах над подростками-ботами в школах. Сперва она отреагировала так, что антроботов не стоит отправлять в школы – зачем? – но, очевидно, что в этом есть польза. Важно, чтобы человеческие дети привыкали к окружающему их ИИ, а машины-подростки помогали детям заниматься. Еще они хорошо затарены, так что у них всегда можно попросить запасной стилос, нитку с иголкой, тромбоцитарный пластырь или протеиновый батончик. Присутствие ботов делает детей более склонными к соперничеству, что хорошо, как для академических успехов, так и спортивных, но это меч о двух концах: те, что более остро ощущают конкуренцию, обижают ботов, показывающих слишком высокие результаты.

– Отдай ее, – говорит блондинка, у которой в руках осколок стекла. На ее пальцах синяя краска.

– Зачем? – спрашивает Кеке. – Почему вы пытаетесь причинить ей вред?

– Ей? Это не она. Это оно. Это робот.

Кеке бросает беглый взгляд на форму бота. Голотег гласит: «Ксарина».

– Ее зовут Ксарина, – говорит Кеке.

– Мы не зовем ее так.

Журналистка делает шаг назад.

– Роботы здесь, чтобы помогать нам.

Девушки фыркают и оскаливаются.

– Похоже, у нас тут симпатизирующая роботам, – произносит, наклоняя голову, девушка с синими пальцами. – Они еще хуже, чем роботы.

Дети шагают ближе, поднимается еще больше пыли, похожей на красный дым в воздухе. Их отточенные движения посылают озноб по спине Кеке. Хореографичная жестокость.

– Что она вам сделала? – требует ответа Кеке.

– Она ненастоящая, ты не понимаешь?

Рой дронов особого назначения жужжит в небе над ними. Они спешат.

– Но зачем причинять ей вред?

– Где ты была? – требует ответа девушка с веснушками. – Машины сошли с ума. Они убивают людей. Нам нужно защищаться самим.

Ксарина хнычет и дрожит. Незнакомцы проходят мимо зловещей толпы, отводя глаза, видя, но не видя.

Ублюдки. И кто теперь роботы?

– Этот андроид не опасна. Посмотрите на нее. Посмотрите на нее!

– Мы не можем рисковать, – произносит блондинка. – Тетю Терри убил эскалатор в супермолле.

Плоская девушка, Терри предполагает Кеке, кивает.

– А на миссис Ндади напал Эльф-бот.

Когда Кеке выглядит недоумевающей, девушка добавляет: бот домашней безопасности. Тот, что должен защищать.

– Они убьют нас всех, если мы их не остановим.

– Я заберу ее с собой, – говорит Кеке. – Удостоверюсь, что она никому не причинит вреда.

– Ты! – смеется брюнетка. – И что ты собираешься делать?

– Я могу за себя постоять.

– Неважно, – говорит Веснушки.

– Посмотрим, – говорит школьница с молотком. – Посмотрим, как ты можешь за себя постоять.

Глава 56

Тела, как холодное сливочное масло

12 годами ранее. «СкайРест», Йоханнесбург, 2024

Во время завтрака в столовой царит веселая атмосфера. Распространились слухи о том, что Льюиса, наконец, возвысили, и другие резиденты оживились. Часть из них из-за Льюиса, а часть из-за возрождения их надежд на то, что их тоже однажды повысят. Двоим мужчинам за соседним столиком осталось лишь получить по одной полоске. Они смеются за поеданием своих соленых французских тостов над заключенными, которые шутят вокруг них о прозрачных голубых бассейнах, крафтовом мороженом и о камерах с фильмами все-что-только-хочешь-увидеть.

Заку все еще не хорошо на желудке, когда наступает время снова приступить к работе. Он оставил подарок Льюису в его комнате – все еще завернутый – даже хоть уверен, что больше никогда его не увидит. Они идут в холл, где на эстакадных столах стоят старые швейные машинки, и мужчин разделяют на тех, кто может шить, а кто ― нет. Зак во второй группе, так что ему поручают разворачивать и резать ткань согласно схемам, проецируемым над головой. Они приступают к работе, пока машинки шумят на заднем фоне. Обычно белый шум успокаивает, но сегодня он похож на жужжание в его голове. Его новый напарник – худой мужчина с нервными глазами, и он еще больше усиливает тревогу Зака.

После двух часов работы, звенит звонок, мужчины вздыхают с облегчением, потягиваются и возвращаются прежде, чем их назначат на новые задачи. Зак плетется в конце группы, пытаясь избегать своего нового напарника. Будет пятиминутный перерыв для похода в туалет, а затем начнется следующая работа. Не думая, даже не желая этого, Зак отделяется от толпы и проскальзывает в темную комнату. Он знает, что за ними постоянно следят – за каждым его шагом – так что не понимает, почему делает это. Если его поймают, лишат всех наград. Даже могут снять полоску за первый этап. Но его инстинкт сильнее страха, сильнее, чем желание подняться по лестнице, ведущей подальше от других.

Зак скользит внутрь тихо и ждет, когда его глаза привыкнут к тусклому освещению. В комнате пахнет землей – это одна из комнат с горшками? – но он не видит ни растений, ни почвы. Он моргает, пытаясь различить то, что перед ним. Он наклоняется вперед к огромной темной фигуре. Когда он приближается ближе, видит, что это дюжина самодельных платформ, построенных из старых строительных блоков, на каждой из платформ лежат мешки со вшитыми вручную, вторично использованными молниями.

Деревянные щепки? Опилки?

Но форма мешка неправильная. Слишком продолговатая. Горизонтально вытянутая. Это, плюс молния, делает их похожими на…

Он подходит к ближайшему мешку. Когда он к нему прикасается, звенит звонок к новой смене, и он подскакивает. Пора идти, но он остается там. Его тело и мозг застыли.

Скоро они его хватятся. У него будут проблемы. Его рука возвращается к молнии. Сейчас запах стал сильнее, темный запах гумуса, напоминающий ему о кошмаре из прошлой ночи. Влажная почва и что-то еще. Что это? Он тянет замок вниз.

Внутри мешка оказывается еще один коричневый мешок, обернутый вокруг сферы, словно одежда. Зак продолжает расстегивать молнию и вздрагивает, когда видит, что круглая штука в бандаже присоединена к шее и торсу. В его ушах стоит шум, гул. Это адреналин, говорящий ему бежать.

Так значит, это мертвое тело. И что? Этого можно ожидать, разве нет, в таком то месте?

Тело бледное, как слоновая кость, с голубыми венами. Зак застегивает молнию обратно. Ему действительно нужно идти. Вероятно, они уже заметили, что его нет. Если он уйдет сейчас, он все еще может отмазаться, сказав, что ему пришлось задержаться в туалете – или что менее убедительно – он заблудился. Если он не вернется сейчас, сюда придет кто-то, кто выволокет его. Он переходит к следующему мешку и открывает его. Торс цвета пепельного мрамора, ждущий, когда его отправят на переработку. Еще один, говорит он себе, не зная, почему. Сеть знает, что он не хочет видеть еще одно из этих тел, похожих на холодное сливочное масло. Но следующее тело не бледное. Кожа на сильной шее цвета глины морщинистая. Молния расстегивается, зубчик за зубчиком, и что-то в Замке понимает, что внутри, до того, как его мозг это осознает. Он видит верхнюю часть тату, которую так хорошо знает: Уроборос.

Это Льюис. Льюис.

Льюис, который должен быть на десять этажей выше них, плавать в кристальном бассейне.

Зак рассматривает оставшуюся часть тату: голова дракона, его тело, свернувшееся в круг и пожирающее свой хвост. Он резко отстраняется, понимает, что близок к гипервентиляции легких. Затем он открывает мешок еще больше, появляется сильный запах земли, теперь Зак понимает, что это – грибы. Лесные грибы. Он видит дыры в теле Льюиса – на животе и бедрах – как морские губки, темные дыры растянуты и набиты цветущими грибами там, где они прокололи его кожу и засыпали туда споры грибов, которые пожирают его плоть. Темное мясо с грибными жабрами.