Текст книги "Что мы натворили (ЛП)"

Автор книги: Дж. Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Мужчина расстегивает ширинку. Берет Вегу за икры и притягивает ее тело к себе.

– Готова для меня, робошлюха?

Он бьет ее по вмятой щеке.

– Я буду трахать тебя до крови.

Что-то внутри Мэлли взрывается. Свежий адреналин приливает к сердцу и устремляется в каждую клетку его тела. Что с этими придурками? Что заставляет этих еб*ных ненормальных ублюдков портить своим ядом красоту? Зачем им нужно осквернять и калечить? Ярость переполняет его тело, заставляет его кости гудеть. Он снимает «Вектор» с пояса и дрожащими руками наставляет его на мужчину.

– Эй, эй, ковбой! – произносит тот, поднимая руки вверх. – Где ты это достал?

Теперь он обращает на него внимание.

«Кто теперь главный», – думает Мэлли, но затем слышится короткая серия металлических щелчков, когда мужчина наводит на Мэлли в ответ свое собственное, оружие побольше, которое достает из-за спины, по одному в каждую руку.

Где копы? Где эти х*евы копы?

Ирокез подходит ближе. На фоне его массивной фигуры, Мэлли ощущает себя маленьким, слабым, вернувшимся в детский кошмар, который все еще его преследует.

Тело Веги снова дергается.

Теперь он близко, всего в нескольких метрах. Какая пуля настигнет его первой? Паника лишает Мэлли последних мыслей. Он нажимает на курок, но ничего не происходит. Его мозг так же пуст, как и пистолет.

– Мне почти что тебя жаль, – произносит мужчина. – Ты даже не знаешь, как стрелять из пистолета.

Мэлли снова пытается нажать на курок. Ничего.

– Ты даже не знаешь, что из «Вектора» может стрелять только владелец, – говорит мужчина, – который, судя по тебе, очевидно, не ты.

Мэлли пытается снова, пытается заставить эту штуку стрелять, но пистолет остается упрямо безжизненным. В него врезается осознание. Конечно же, на курке стоит биометрическая панель, сканирующая отпечатки пальцев, и никто, кроме Сета, не может из него стрелять.

– Становится все интереснее и интереснее, – произносит ирокез. – Мальчик с украденным пистолетом бегает по улицам города, чтобы защитить андроида. Я заинтригован. Почти испытываю соблазн оставить тебя в живых…

Наконец, наконец, над головой ревут сирены полицейского дрона.

– …но, к несчастью для тебя, у нас нет времени.

Он поднимает свой полуавтомат и нацеливает его на лоб Мэлли. Он поджимает губы, смотря через прицел, и оглушительный выстрел сотрясает воздух.

Глава 25

Мы больше не в безопасности

Мэлли думает, что его застрелили. Думает, что он не чувствует боли из-за шока, из-за того, что ослеплен лопающим перепонки выстрелом, который только что случился. Он опускает взгляд на свою грудь и пытается проморгаться после события, имеющего эффект разорвавшейся бомбы. Ожидает обнаружить дыру на месте, где должно быть сердце, но его дрожащие пальцы не могут нащупать рану. Если нет раны, почему он не может дышать? Полицейские сирены становятся громче. Затем он видит, что ирокез растянулся на земле, и у него отсутствует половина черепа. Мэлли не может понять, что происходит, а затем видит Вегу, которая села и держит в руке дымящийся револьвер.

– Вега!

Мэлли бросается к ней. Он словно летит по воздуху. Инстинкт побуждает его спросить, в порядке ли она, но ее лицо деформировано, а рука кажется вывихнутой. Лодыжка, определенно, сломана. Он опускает ее юбку, аккуратно снимает разорванные трусики с ее ноги и бросает их в мусорный контейнер, а затем помогает ей слезть с мусорки. Она убирает свое лучевое оружие обратно в предплечье.

– Пошли, – мягко произносит Мэлли. – Пойдем, я отведу тебя домой.

Она произносит странный звук – машинный звук, который он никогда прежде от нее не слышал. Звук, выключающегося компьютера.

– Останься со мной, – просит он и осторожно тянет ее вперед.

Вега спотыкается, пытаясь идти на своих сломанных костях. Он отведет ее домой, к Арронакс; Арро поймет, как ее починить. Они вдвоем ковыляют обратно через прачечную и кухню, а затем через магазин шаговой доступности. Владелицу магазина нигде не видно. Вероятно, она пытается дать сигнал дрону. Эти полицейские беспилотники печально известны тем, что плохо определяют источники тепла. Пол все еще представляет собой поле боя из рассыпанных товаров.

Вега видит раскиданную еду.

– Я собирала продукты, – тут же произносит она.

Мэлли в растерянности переводит взгляд на пол. Помятые банки нута, коробка протеиновых хлопьев, лежащая вверх дном упаковка соевого йогурта, разбитая розовая банка. Зачем ей еда?

– Для твоей семьи, – отвечает она. – Что-то изменилось. Что-то происходит. Мы больше не в безопасности.

Глава 26

«Грешник, пожалуйста»

12 годами ранее. «ЛЕД», Йоханнесбург, 2036

«В этот раз они позволяют мне еще и ментально потренироваться», – думает Зак, когда обессиленный просыпается, лежа внутри «Орб». Он ощущает, как крепко затянута лента вокруг его висков; его пальцы касаются нагретого кожей металла. Кажется, это обычный штекерный кабель или, по крайней мере, новая неинвазивная беспроводная версия старого порта и шнура.

«В конце концов, они решили оставить мне мозги».

Зак гадает, как выбрать головоломку на свой вкус. Он не видит боковой панели. Может быть, потому, что еще не до конца проснулся. Этот транквилизатор был очень сильным.

Он ощущает движение в комнате, а затем сильные пальцы фиксируют его руки по обе стороны от его тела.

Щелк. Щелк.

Лента из матовой становится прозрачной, и Зак видит, что над ним нависает Бернард, кто еще это может быть, и у нее что-то в руках. Черный плоский диск. Что-то вроде «ИксДрайв».

Бернард наклоняется к нему, он ощущает ее йогуртное дыхание. Она подключает что-то к ленте, сжимающей его виски. Она потеет.

– Что… – начинает он, но Бернард засовывает ему в рот резиновый кляп.

– Заткнись, заключенный.

Воспоминания Зака мечутся, как молнии. Картинки в его голове оживают, жалят его иголками и горячими шоковыми волнами, нарастают, пока все вместе не начинают сжигать его.

Он стонет.

Сильвер, Мэлли, Сет, Кейт. Рисунок лотуса на стене. Изображение Кейт самое яркое. Не загнанной женщины с потеками туши на щеках, которую он встретил в туалете госпиталя, а реальная Кейт, поглощающая его своими глазами цвета океана, своей кожей, похожей на светящийся шелк.

«Не подведи меня», – говорит она.

«Не подведу».

«Это единственная причина твоего существования».

«Я знаю».

«Спаси ее».

Зак пытается удержать картинку в своей голове, но она сгорает, как полароидный снимок в огне. Воспоминания вылетают из его головы в финальной вспышке ярко-белого света, а затем наступает покой и темнота. Кто-то подходит, насвистывает евангелистскую мелодию. Зак узнает песню. Слышал ее каждый день с тех пор, как он тут.

«Грешник, пожалуйста».

Бернард вынимает диск из ленты и тайком кладет его в карман.

– Все готово? – спрашивает Лавмор, входя в комнату.

– Подтверждаю.

Она тяжело дышит.

Перед взором появляется Лавмор, тот старается не встречаться с ним глазами.

– Что вы собираетесь делать? – спрашивает Зак, но из его рта вырывается лишь непонятное бормотание.

Лавмор проверяет оковы Зака, а затем щелкает переключателем сбоку от «Орб».

Молнии в его голове снова оживают, но в этот раз они похожи не на небольшие шоковые волны, а на полноценные разряды. Внутри его черепа все кипит: его мозг словно поджаривают на горячей сковороде.

Зак кричит и кусает кляп во рту. Все его тело горит.

Он чувствует, что проваливается в забвение, надвигающееся на него, как шторм, и готовое стереть каждую частичку того, кто он, что должен здесь сделать. Зак знает, что ничего не может с этим поделать.

Часть 2

Глава 27

Кровь и жестокое прошлое

12 лет спустя. Квартира Сета, Йоханнесбург, 2036

– Я найду ее, – говорит Кейт.

Ее тревога и гнев переплелись вместе, неоновый желтый и зеленый. Создали потребность срочно действовать.

Кеке вытаращивает глаза.

– Ты не можешь. Там уже творится безумие. «Одеяло» не сможет долго скрывать это. Я уже получаю предупреждения по новостной ленте. Придурки начали въезжать.

– Комендантский час Сильвер уже давно наступил. Что-то не так. Я это чувствую.

Это не просто выражение. Кейт буквально ощущает тошноту, жгущую ее желудок. Она узнает это чувство: один из ее детей в опасности. В этот раз никаких сомнений. Паранойю с примесью посттравматического синдрома винить не в чем.

«Просто доверься своим инстинктам и действуй».

– Мне нужно найти ее.

– Выйдешь туда и попадешь в эпицентр полномасштабной паники.

– По крайней мере, я смогу начать поиски.

– Сильвер, – произносит Сет, – может постоять за себя.

Кейт не может поверить, что он так безразличен к происходящему.

– Ее боевые умения в играх, в которые она играет, не имеют значения в реальном мире, Сет.

– Мы оба знаем, что это неправда, – отвечает он.

Кейт вспоминает Сильвер в четыре годика с луком и стрелой с алмазным наконечником в руке в тот момент, когда молния подсветила ее волосы.

– То было другое. Она знала, кто враг. Была вооружена.

– Я лишь говорю, что если кто-то и выживет, то это она.

– Ты лишь говоришь, что мы должны бросить ее в обезумевшем городе? Ждать, что она сама вернется домой? Она не знает, что происходит! Сраный бот-официант может убить ее! Светофор может убить! Она не знает!

– Я не говорю, что мы должны бросить ее. Я говорю, что, если ситуация ухудшится, тогда путь домой займет чуть больше времени.

– Об этом я и говорю. Она никогда не опаздывала на свой комендантский час. А прошло уже на три часа!

– Ты просто ходишь кругами, – замечает Арронакс, поднимая взгляд от своего «СнэпТайл».

– О, весьма полезное замечание, – огрызается Кеке. – Мы надеемся, что не слишком докучаем тебе.

Арронакс игнорирует колючий тон Кеке.

– Я лишь говорю, что, если кто-то собирается идти на поиски, то пора прекращать стоять тут и чесать языками.

– Ты думаешь, что ей стоит пойти? – спрашивает Сет.

– Она пойдет вне зависимости от того, что я думаю. Лишь говорю, чем раньше, тем лучше.

Кейт бежит в свою комнату и хватает старый револьвер. Она не открывала секретную обувную коробку больше десяти лет, не держала в руках оружия, не додумалась пострелять из него, так что надеется, что он все еще работает. Она достает и кожаную набедренную кобуру, затвердевшую от старости и заброшенности, и надевает ее поверх джинсов. Кейт засовывает старомодный револьвер в его убежище, а затем закрывает кобуру. Сколько коробок патронов? У нее всего две. Пойдет.

– Я иду с тобой, – говорит Сет, застегивая свое худи.

Конечно же, он идет с ней. Между ними такая связь, о которой другие близнецы могут и не мечтать. Они две половинки одного человека. Всегда ими были. Объединенные кровью и жестоким прошлым.

– Я надеялась, что ты так скажешь.

Кеке вбегает в комнату, почти врезаясь в них.

– Мэлли, – говорит она. – Мэлли пропал.

Сет тянется к своему «Вектору», затем разворачивается кругом, чтобы посмотреть на стол, где он его оставил.

– И он взял мой пистолет.

Глава 28

Ото лба до затылка

«Вайт Меззанин», 2036

Сильвер пробуждается в пугающе белой комнате с головной болью, такой же яркой, как и стены. Она трет запястья там, где были кожаные наручники. На ее белой коже нет и следа от предыдущего связывания. Она одета в накрахмаленную хлопковую рубашку, под ней нет ничего. У нее во рту сухо, сухо, сухо, а ее голову колотит боль от наркоза. Сильвер слезает с носилок на колесах и находит длинное зеркало на пустой стене. Она снимает мятное платье и изучает свое тело. Все ее волосы на месте, кроме полосы, которую пробрили от ее лба до затылка. Все остальное кажется невредимым, ее лицо ясное и чистое без привычно нанесенной пудры и смоки на глазах. Она проводит руками по своей коже цвета слоновой кости: по своему, покрывшемуся мурашками, животу, костлявым плечам, скрытой татуировке. Перебирает пальцами по ребрам. Когда она стала такой тощей?

Сильвер вздыхает, затем тянется, чтобы аккуратно ощупать рану, которая, как она знает, находится на затылке. Когда она находит ее, резко отдергивает руку, дотронувшись до чего-то сморщенного. Она догадывается, что это тромбоцитарный пластырь, почти что растворившийся.

В комнате стоит простой шкаф, замаскированный белым на белом. Внутри находится одежда и ее газовая маска, выглядящие грязными на фоне белых стен. Она одевается, обретая комфорт от знакомой ткани. Ее «косточка» отсутствует. Она не помнит, чтобы когда-либо была не в сети так долго. Как долго она пробыла без сознания? Ей становится дурно, когда она думает о том, как должно быть беспокоится Кейт. Хочет, чтобы был способ как-то дать ее матери знать, что она в порядке.

С пульсирующей болью в голове, она снова осматривает себя в зеркале. Она в порядке?

Глава 29

Пудра и мускус

Квартира Сета, Йоханнесбург, 2036

Кейт с Сетом обнимаются на тротуаре снаружи их жилого здания. Полночный воздух влажен: от него ее глаза слезятся, и она задыхается. Или, может быть, это все нервы: может быть, электросмог не имеет к этому отношения.

– Берегите себя, – говорит он, глядя ей в глаза, а затем в глаза Кеке, словно запоминает их.

– Не говори так, – голос Кеке переполнен эмоциями. – Как будто мы видимся в последний раз.

Он поводит плечами. Микропожатие плеч.

Они наблюдают, как Сет запрыгивает на солар-трамвай, едущий на запад к хостелу Веги. Они берут трамвай, едущий на восток, и Кейт произносит быструю молитву в ночное небо.

«Пожалуйста, пусть Сильвер будет в безопасности в „Атриуме“».

Конечно же, она не в «Атриуме». Она не дома… где еще она может быть?

Реклама в дополненной реальности, настроенная под их индивидуальные коды, заполоняет их зрение, пока они едут. Кейт на прошлой неделе купила «Блант Краффинс» марки «БЕЙКИД»; теперь они призывают ее попробовать их новые «Хэш Браунис». Атлетический клуб хочет, чтобы она проапгрейдила свои беговые леггинсы «кулпэтчиз»; может быть, в следующий раз это побудит ее снова заняться спортом, так как ее последняя пробежка была двести сорок девять дней назад. В раздражении она смахивает рекламу прочь. Смаргивает жжение в глазах, пытается сконцентрироваться. Лицо Кеке за маской тоже мрачное. Какие продукты рекламируют ей? Определенно, что-то круче, чем беговые леггинсы. Или, может быть, она полностью игнорирует рекламу. Может быть, она думает о Марко, скучает по нему. Гадает, увидит ли его снова.

Они добираются до «Атриум». Викторианское здание ярко освещено на фоне чернильного неба. Построенное полностью из старого стекла, обрамленного свинцом, здание оснащено внутренними источниками света, от которого все здание светится. Давно укоренившиеся растения поднимаются по бокам и заползают в окна, встречаясь с листьями растений внутри, желающими сбежать. Некоторые из стеклянных панелей треснули или отсутствуют, некоторые помутнели от старости. Когда «Нэнси» постановили, что все здания должны быть изготовлены, по крайней мере, на 20 % из живого органического вещества, большинство корпораций добавили карманы для растений по бокам зданий и разбили сады на крыше. Травы и растения. «Атриум» позволяет своему саду дико разрастаться внутрь здания, чтобы снаружи оно выглядело так, будто растения пытаются его поглотить.

Кейт с Кеке без звонка входят в здание, не предупреждая о своем приходе. Тут нет ни охранников, ни вращающихся камер, чтобы наблюдать за ними со стороны. Кейт не знает, почему. Конечно же, у них нет иммунитета от наркош из «Белого лобстера», ищущих чем бы поживиться?

Конечно же, она бывала здесь прежде. Приводила сюда Сильвер на вечеринки с погружением, когда та была младше. Сначала, сеанс в год, потом десять, а затем вдруг Сильвер не смогла пропустить и дня, не изнывая. Кейт не знает, когда или как все вышло из-под контроля. Хотела бы она предотвратить это до того, как погружения стали смыслом жизни ее дочери. Это не было проблемой до того, как оно стало, ну, проблемой, а к тому времени стало уже слишком поздно. Она проходит мимо группы, подключенных детей, катающихся на лыжах на горе. Среда погружения проецируется над участниками в интересах галереи.

«Это хорошее упражнение, ― говорит Сильвер, ― полностью интерактивное. Я приобретаю навыки. Тренируюсь. Решаю проблемы. Защищаю себя. Создаю миры. В этом есть искусство и творение; я не наркоманка».

И это верно, но игра забрала у нее ее маленькую девочку. Сколько других родителей оказываются на этом скользком пути, думает она, проходя мимо зоны для опекунов, где родители пьют кофейные шоты, одним глазом присматривая за экраном, параллельно занимаясь своими делами. У скольких из этих родителей была милая, сильная, любящая дочь (или сын), а теперь они видят лишь оболочку этого ребенка? Фотографическая память Кейт означает, что у нее нет недостатка в воспоминаниях о той маленькой девочке, которая ползала по полу со своим светящимся в темноте кроликом. Сердце Кейт болит от чувства потери.

Похоже, никто сильно не обеспокоен неисправностью ИИ. В целом, все говорят приглушенными голосами, ощущается, что игроки, не зависимо от того, играют вместе или одни, социально объединены друг с другом. Они клан. Кейт с Кеке прокладывают путь мимо группы, играющей в симуляцию скуба-дайвинга. В этот раз, состоящую из взрослых. Они занимаются этим либо, чтобы получить навыки реальных погружений, либо потому, что им нравится играть и в то же время находиться в здании в центре города и не париться насчет тяжелого оборудования, морской болезни, опасных течений или кессонной болезни. Мимо них проплывает китовая акула, и они все заторможенно шепчут: – О-о-о.

«Это не по-настоящему», ― говорила Кейт Сильвер, на что Сильвер хмыкнула и закатила глаза.

«Такое же реальное, как и все это», ― сказала ее дочь и обвела рукой квартиру с искусственным закатом, инвизи-экраном и сэндвичами с искусственной ветчиной.

«Она права», – подхватил с дивана Сет с Боунчейсер, храпящей у него на коленях.

«Тогда что НАСТОЯЩЕЕ?» – спросила Сильвер.

Мэлли, заинтересовавшись, поднял взгляд от своего «Тайла» из гибкого стекла.

У Кейт не было ответа.

***

Кейт с Кеке добрались до лестницы – лифт не работал тогда, когда Кейт впервые приехала сюда, пять лет назад – и поднялись на второй этаж. Второй уровень предназначен для развлекательных игр: вечеринок, тренировок, тимбилдинга, а третий – для любителей харда. Подвал, ну, это единственное место, куда ограничен доступ, так что кто знает? Строго 21+, и вы должны знать кого-то, кто знает как подать заявку, как в каком-нибудь тайном андеграундном ночном клубе свингеров. Кейт не знала, с чего начать, чтобы получить право на вход, хотя она была уверена, что Кеке, с ее то связями, залетит туда, как ветерок.

– Что в подвале?

На ум приходит Энди Уорхол «Студия 54», но в стиле футуризма. Алкогольные коктейли с анашей, теневые шоты с кокаином, девиантный секс с ботами.

Кеке пожимает плечами.

– Никогда там не была.

– А ты как думаешь? Судя по слухам?

– Хардкорный трах с ботами, V–XXX-R. Кинковое дерьмо. Я хочу сказать, там должен быть ненормальный секс, так? Или зачем туда ходить (прим.: можно перевести как «Зачем здесь кончать?»)? Извини за каламбур, – шутит Кейт.

Кеке принимается дико хохотать, и люди поворачиваются, чтобы на нее посмотреть.

– Куда ни посмотри, везде открывается новый порнхаб в нейрореальности.

– «Планета взрослых», – отвечает Кейт. – Каждый раз, как я вижу мерцающий розовый логотип, вспоминаю о старинных мультиках. Розовая анимированная планета. На вкус, как те старые пакеты со сладостями и сюрпризом. Пудра и мускус. Совершенно не сочетается.

– Ну-ка, ну-ка… – начинает Кеке, глядя на Кейт с интересом, – почему это «Планета взрослых» нацелила на тебя свою рекламу?

Щеки Кейт вспыхивают.

– Не знаю, – бормочет она. – Должно быть, их алгоритмы сбоят.

Кеке смотрит на нее.

– Ага.

Она прочищает горло.

– Кейт Ловелл, ты же не занимаешься сексом, нет? Я-то думала, что ты поклялась больше никогда им не заниматься.

Кейт краснеет еще сильнее. Почему, она не знает. Ей почти сорок лет, Сети ради.

– Не понимай все неправильно, – просит Кеке. – Ха! Трахаешься! Хитрая сучка. С кем? Как? Колись.

Но даже если Кейт хотела бы ответить на вопрос – а она не хочет – они не укладываются во время. Они добрались до консоли, к которой всегда подключается Сильвер, но ее капсула пуста.

Глава 30

Кладбищенские деревья

12 годами ранее. Йоханнесбург, 2024

Когда Зак открывает замутненные глаза, он видит человеческую фигуру, сидящую напротив него. Они в автомобиле. Мужчина прищуривается, глядя на фигуру, пытается понять, кто это. Его укачивают движения фургона, и он ощущает странное умиротворение. Гложущее ощущение, не покидавшее его никогда, исчезло. Он должен сделать что-то очень важное, но теперь оно сгладилось из памяти, осталось лишь холодное облегчение.

На самом деле, он не помнит ничего, больше ничего. У него есть смутные воспоминания о жизни до ареста, но все это кажется таким далеким.

Он знает, что его зовут Заключенный, и что фигура напротив него – его надзирательница Бернард. Она не обращает внимания на его пробуждение, но все равно не отводит взгляда. Он знает, что Бернард ему не нравится.

В какую Крим-колонию они его везут? Лавмор сказал ему, что программа космических шахтеров самая опасная, но за нее и платят больше всего, и что тянущиеся до небес вертикальные фермы – один из самых простых вариантов: эти аэропонные культуры в основном заботятся о себе сами. Может быть, они отправят его на кухню или в прачечную. Может быть, ему придется чистить туалеты за другими преступниками. Или ему достанется тяжелый ручной труд – вероятно, его он и получит – прокладывание путей для первого этапа запуска новой умной «гиперпетли».

Фургон замедляется и поворачивает за угол. Окна затонированы наглухо. Зак пытается пошевелиться, устроиться поудобнее, но, когда опускает взгляд, видит, что его привязали к какому-то креслу на колесах.

– Куда мы едем? – спрашивает он надзирательницу. – Сколько еще ехать?

Она не отвечает. Можно было бы подумать, что она не знает о его существовании, если бы не ее взгляд, напоминающий холодную сталь.

Они едут не спеша, на скорости экстраосторожного такси или человеческого водителя, который просто катается по городу, затем останавливаются и паркуются. На секунду в нем вспыхивает паранойя: они вообще повезут его в исправительную колонию? Или просто остановятся на заброшенной дороге и всадят ему пулю в голову? Скажут рабочей группе, которую наймут для расследования, что он пытался сбежать, какой выбор у них был? В конце концов, они не могли позволить серийному убийце сбежать.

Открываются задние дверцы фургона, и автоматически на землю спускается рампа. Бернард бьет ногами по тормозам на инвалидном кресле Зака и толкает его вперед. С собой у нее небольшой черный саквояж. Свежая синева неба почти ослепляет. Он задирает голову и наслаждается ощущением солнца на своей коже.

– Наслаждаешься?

Бернард нависает над ним своей тенью.

Зак приоткрывает один глаз, чтобы посмотреть на нее. Она не позволит ему это единственное мгновение счастья?

– Что ж, кайфуй, пока можешь, заключенный…

«Я бы и кайфовал, если бы не ты».

– Потому что это последние лучи солнца, которые ты видишь.

Бернард грубо толкает кресло Зака, разворачивая его от вида на кладбищенские деревья – высокие, ароматные сосны – лицом к главному зданию.

Зак ожидает увидеть какое-нибудь уродливое государственное учреждение – практичный бетон и щебень и очень мало воображения, но от архитектуры у него перехватывает дух. Тут, по меньшей мере, двенадцать этажей, здание построено из какого-то глянцевого белого материала. Его очертания неправильны – похожи на осколок, торчащий из земли, но здание составлено из сотен гексагонов. Оно выглядит, как гигантский кусок блестящей белой соты. Территория покрыта пышной свежестриженной зеленой травой, многолетние растения цветут, богатые лепестками и семенами, а за «осколком» находится густой лес.

Зак растерян. Снаружи нет никакого фирменного оформления, никакой вывески государственного учреждения. Теперь, когда он об этом думает, до него доходит, что вокруг этого места нет даже забора. Что это за Крим-колония? Бернард заталкивает его по рампе к входу. Она неровно дышит из-за гнева и потуги. Стеклянные двери разъезжаются в стороны, приветствуя их, и дружелюбный охранник здоровается с ними, словно они обычные дневные посетители, а не осужденный, привязанный к тюремного креслу на колесах, и запыхавшаяся круглощекая надзирательница.

– Мы вас ждали, – говорит милый регистратор, тепло улыбаясь. – Добро пожаловать в «СкайРест».

Глава 31

Чистейший из людей

12 лет спустя. Квартира Сета, Йоханнесбург, 2036

Мэлли с Вегой наконец добираются до дома Сета. В темном городском воздухе разлилось ощущение, которого здесь не было час назад: медленное и коварное, будто произошла незаметная утечка газа и, чтобы взорвать все к чертям нужна лишь одна случайная искра. Может быть, все дело лишь в них, во взглядах, которые они привлекают. Вега в очень плохой форме.

Когда они пересекают дорогу, чтобы добраться до квартиры, такси набирает скорость, словно хочет сбить их. Мэлли отскакивает с Вегой в сторону на твердый тротуар, едва минуя такси. Боль прожигает дыру в его бедре. Его рана снова открылась, штаны окрашены кровью, как старой, так и новой.

Он встает, помогает Веге снова подняться, закидывает ее руку себе на плечо. Парень знает, что ему полагается сообщить о неисправном такси, но сейчас его снова трясет, и он просто хочет добраться до дома и позаботиться о своей любимой. Наконец, они заходят внутрь, и он с облегчением вздыхает, когда ощущает прохладный, кондиционированный воздух на своей коже. Лестница ждет.

– Почти добрались, – говорит Мэлли, скорее для себя, чем для Веги.

***

Дома только Арронакс.

– Мэлли! – восклицает она. – Где, черт побери, ты был?

Но замечает Вегу и все понимает.

– Ты отправился выручать ее?

Она снова начинает плакать.

Мэлли кладет «Вектор» Сета на кухонный стол.

– Не переживай, Арро, теперь мы в безопасности.

Парень не уверен, почему Арронакс плачет.

– В безопасности? – с сомнением спрашивает она. – Я должна сообщить твоим родителям, что ты дома.

Она вытирает слезы рукавами с пришитыми ракушками, шмыгает носом и пытается успокоиться. Она трижды пытается послать «бим» каждому из них, но на линии занято.

– Коммуникационная станция, должно быть, отключена. Попробуем снова позже. А пока, – говорит она Веге, – посмотрим, сможем ли мы тебя починить.

– Я это очень ценю, – отвечает Вега.

Арронакс вздрагивает при виде раздавленного лица андроида. Аккуратно берет ее за руку и усаживает на каминное кресло. Затем берет свою сумку с инструментами и придвигает стул, чтобы изучить повреждения.

Мэлли хочет спросить, больно ли ей, но понимает, что это глупый вопрос. На нее было совершено злобное нападение, ее унизили, пытались повторно изнасиловать. Конечно же, ей, бл*ть, больно.

Арронакс приступает к работе. Сначала она исправляет лодыжку, чтобы Вега снова могла ходить. Она, как умелый хирург, управляется с плоскогубцами и паяльником. В комнате пахнет жженой резиной и битумом. Металлом, процарапавшим другой металл. Автомобильной аварией. Арронакс переходит к поврежденной руке Веги, ее вывихнутой ладони.

– Сейчас зрелище будет не для слабонервных, – сообщает она Мэлли. – Может, пойдешь и приготовишь себе напиток или еще что?

– Нет, – отвечает Мэлли. – Я не хочу оставлять ее.

Всего час назад Вега заботилась о его ранах. Он держит ее за здоровую руку.

Арронакс вздыхает и кивает.

Она снимает половину лица Веги. Штампованный силикон уступает место титановому черепу – блестящему за исключением поврежденной скулы, похожей на смятую фольгу. Арронакс восстанавливает первоначальную форму конструкции и снова накладывает силикон, запечатывает все яркими всполохами фиолетового света.

– Вот, – произносит Арронакс, поправляя блестящие длинные волосы Веги рядом со швом. – Как новенькая.

Она сглатывает ком в горле.

Вега улыбается.

– Спасибо вам.

Конечно же, не как новенькая, и Мэлли чувствует укол печали каждый раз, как смотрит на лицо Веги. Определенно, оно выглядит лучше, чем прежде.

– Спасибо, – говорит Мэлли Арронакс, его глаза блестят из-за благодарности и сожаления.

– Кстати, чем вы там занимались?

– Я пошла купить кое-что, – отвечает Вега.

– Что купить? Ты почти на сто процентов упакована, согласно твоему счетчику. Что тебе понадобилось?

– Она пошла за продуктами, – отвечает Мэлли. – Для нас.

Перед его взором снова вспыхивает пол магазина, усыпанный разбитым стеклом и едой. Владелица магазина обнимает себя руками и тарахтит что-то на сян.

Арронакс умолкает, выглядя обеспокоенной.

– Этого нет в твоем протоколе.

– Я очень люблю Мэлли, – говорит она, – а ему, чтобы жить, нужна пища. Там снаружи что-то происходит. Я знала, что для семьи Мэлли будет небезопасно отправляться за едой самим. Семья Мэлли важна для него. Будет лучше, если они останутся живы.

Арронакс трясет головой и вздрагивает, ее волосы принимают темный оттенок фиолетового. Она убирает инструменты.

– Ладно, детки. Я снова попытаюсь связаться с Сетом. Обещаете, что останетесь здесь? Будете держаться подальше от неприятностей?

Как только Арронакс возвращается к своему импровизированному столу, Мэлли снова берет Вегу за руку. Он хочет сказать что-нибудь любящее и глубокое, но не может ничего придумать.

Все, что ему удается произнести: «Я люблю тебя».

– Знаю, – отвечает Вега.

– Если ты тоже меня любишь, то можешь сказать то же самое в ответ.

– Хорошо, – соглашается Вега.

– Я люблю тебя, – снова говорит он.

– Знаю, – отвечает Вега.

Мэлли смеется, гладит ее стертую кожу.

– Ты спас мне жизнь, – говорит она.

– Неправда.

– Ты спас мне жизнь. Меня бы здесь не было, если бы не ты. Я оказалась бы в мусорном контейнере. Ты знаешь, что это правда.

– Но…

– Моя жизнь твоя.

– Нет.

– Моя жизнь теперь твоя, и ты знаешь, что? Я этому рада.

– Почему?

– Потому что ты чистейший из людей.

– Странное выражение.

– У тебя самое чистое сердце во всем городе, – говорит Вега.

– Опять же, странное выражение. Но спасибо.

– Это правда. Я это вижу.

Они смотрят друг другу в глаза.

– Что еще ты видишь? – спрашивает Мэлли.

– Хотела бы я тебе сказать.

– Так скажи.

– Не могу. Это трахнет твой мозг.

Мэлли смеется. Он пытался научить Вегу ругаться, но ее код этому препятствует и путает слова.

– Ты хочешь сказать «у меня будет взрыв мозга»? – смеется он.

– Взрыв мозга, – произносит она. – Взрыв мозга.

Словно она ребенок, заучивающий новое слово.

– Это вынесет тебе мозг, – говорит она.

В этот раз он ее не поправляет, просто вздыхает и отворачивается.

– Твой рейтинг счастья низок, – произносит Вега. – Мне приготовить тебе блинчиков?

Он думает о том ирокезе и как тот ударил Вегу со всей силы. Думает о ее теле, распростертом на мусоре. Забудет ли он когда-нибудь эти образы? А она?