Текст книги "Что мы натворили (ЛП)"

Автор книги: Дж. Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

В нескольких комнатах от них раздается еще один небольшой взрыв. Мародер подпрыгивает, но быстро восстанавливает самообладание, похоже, что разрушение придало ему энергии. Они напоминают Сету гиен, пришедших, чтобы украсть объедки со стола Мрачного Жнеца.

Сет хватает одного из пробегающих мимо молодых мужчин.

– Где они? – спрашивает Сет. – Роботы где?

Мужчина выворачивается из хватки Сета, пожимает плечами и отчаливает.

Позади него раздается дрожащий голос женщины.

– Они их забрали.

Сет поворачивается кругом и видит женщину, испачканную пеплом и сердечной болью. Она была здесь все это время? Она такая серая, что он даже не заметил ее, когда вошел.

– Они их забрали, – говорит она.

Ее плечо кровоточит: оттуда торчит какая-то черная шрапнель, острием направленная на Сета.

– Вы в порядке? – спрашивает он. – Могу я вам помочь? Отвезти вас куда-нибудь? В больницу?

– В чем смысл.

Это не вопрос.

Сет покидает взрывающееся здание с ощущением, что еще до рассвета от того ничего не останется. Он видит полицейского «НАСП» – копа, отлавливающего бродячих ботов, защелкивающего наручники на антроботе.

– Не понимаю, – говорит бот.

Она выглядит, как модель четвертого поколения, довольно очевидно, что не человек, так что легкая мишень для таких скотов.

– Для моего ареста нет причины. Я не нарушала протокол.

Коп вытирает пот над бровями.

– Это для вашей собственной безопасности.

– Не понимаю, – повторяет она.

Обезумевшая женщина в полинявшем желтом платье спорит с копом. Она держит на бедре плачущего малыша. Небольшой участок крови и грязи виден там, где к ней прижимается кровоточащее колено ребенка.

– Она помогала нам! – продолжает твердить мать. – Вы не понимаете? Она помогала!

– Неважно, – отвечает коп.

Малыш плачет и плачет.

– Мой ребенок упал на улице. Этот робот помогла нам. Почему вы надеваете на нее наручники?

Коп поджимает губы; у него нет на это времени. Ему нужно зачистить целый город.

– Я не понимаю, – говорит бот.

– Тебе и не надо понимать, лютик.

Наконец, он защелкивает наручники. Подъезжает фургон с наклейкой «НАСП», и он уводит ее, помогает ей подняться в загон, который, видит Сет, переполнен антроботами всех мастей.

– Куда вы везете их? – спрашивает Сет.

Коп игнорирует его.

– Эй! – выкрикивает Сет. – Куда вы их везете?

Они захлопывают заднюю дверь, и транспорт спешит прочь.

Глава 38

Вы могли бы видеть звезды

Институт Липворт. Йоханнесбург, 2036

Когда Кейт с Кеке прибывают в институт Липворт, их сканируют, обыскивают, допрашивают и надевают наручники. Их код ДНК подтверждают, взяв образец с бутылок воды, которые им предложили на входе.

– У кого-то паранойя, – бормочет Кеке.

– Не паранойя, – отвечает Кейт. – Меры безопасности.

– Теперь у них есть наши данные, – говорит Кеке. – Они могут прямо сейчас напечатать твою копию. Могут клонировать твою задницу, посадить тебя за решетку в подвале, и никто не поймет.

– Иисусе. И у кого теперь паранойя?

– Просто к слову. Странные вещи творятся.

– Предпочитаю думать, что моя семья увидит разницу между мной и фальшивкой.

– Ха, – произносит Кеке.

– И что это значит?

Кеке пожимает плечами.

– Просто это место наводит на меня жуть. Оно такое… чистое. Белое.

– Серьезно?

– Тебя это не беспокоит?

– Меня не беспокоит. На самом деле, мне даже нравится. Я получаю передышку от своей синестезии. Это как моющее средство для моего мозга.

– Что ты там говорила недавно про то, что я странно себя веду? На секундочку, это не я странно себя веду.

К ним подъезжает гладкий белый робот.

– Доброе утро.

Уже утро?

– Доброе утро, – отвечает Кейт. – Доктор Морган сказал, что ждет меня.

– Конечно, мисс Деникер. Пожалуйста, следуйте за мной.

Через несколько шагов дроид останавливался и обращается к Кеке.

– Простите, но вам отказано в доступе.

– Прошу прощения?

– Ваш код не прошел проверку.

– И что, бл*ть, это значит?

– Твоя история, – поясняет Кейт.

– Моя история?

– Ваша судимость, – любезно сообщает бот.

– Моя история чиста!

– Нет, согласно «ЮАКККС». Мне жаль.

– Если вы говорите о том, что произошло в двадцать четвертом, то они сняли обвинения.

– Хм-м, – произносит дроид.

Кеке стоит на своем.

– И обвинения двадцать первого тоже были сняты.

Почувствовав упрямство Кеке, дроид переходит в дружелюбный режим.

– Пожалуйста, чувствуйте себя свободно и подождите мисс Деникер в нашем «Метро Револворант».

«Косточка» Кеке издает короткие звуковые сигналы.

– Пожалуйста, примите этот кредит, чтобы побаловать себя бесплатным напитком на свой выбор.

Кеке со вздохом соглашается.

– Отлично. Все равно. Я подожду тебя в том дерьме, что они предлагают. Держи меня в курсе!

***

Кеке взмывает вверх в их внешнем лифте, у которого всего одна остановка: «Метро Револворант». Тут пусто за исключением скучающего бота официанта, пылесосящего стеклянный пол через свою юбку. Головокружительный вид напоминает ей о том старом клубе, в который они ходили в 20-х. Как же он назывался? Она встретилась там со многими контактами.

Ресторан выполнен из суперстекла от пола до потолка, и, как и предполагается в названии, медленно вращается, чтобы предложить посетителям вид на весь город, который был бы восхитительным, если бы не электросмог, покрывающий Йоханнесбург, как неподвижное и грязное собачье одеяло.

Вы могли бы видеть звезды.

Когда воздух стал таким, что им нельзя больше дышать? Это происходило постепенно, постепенно, а затем наступило резко.

Как все могло так сильно измениться за десятилетие? Теперь небо снаружи серо-черное, несет лишь легкий намек на рассвет. Кеке занимает место и нажимает на свой заказ в виде кофе со льдом. Несмотря на меланхолию, это не самое худшее место, чтобы встретить рассвет.

– Добро пожаловать в «Метро Револво»! – произносит электронный голос, и Кеке почти что выпрыгивает из одежды. Официант-бот смотрит на нее своими светодиодными глазами с нейтральным выражением лица. Он ставит ее напиток на стол, и Кеке благодарит его, несмотря на то, что ее саму всегда смешит, что Кейт поступает также.

«Это еб*ный дроид, Кейт», ― сказала бы она.

«Нельзя забывать о манерах», ― парировала бы подруга, особенно, если бы с ними были дети.

Бот возвращается к пылесосу, водя им по уже безупречно чистому полу. Кеке думает, что это самая одинокая вещь, которую она видела. Внезапно она ощущает тяжесть в груди, словно весь этот печальный пустой ресторан сам по себе вакуум, и он пытается ее раздавить.

«Не время для экзистенциального кризиса. Соберись».

Она знает, что ей нужно сделать.

Глава 39

Яйца в медвежьем капкане

12 годами ранее. «СкайРест», Йоханнесбург, 2024

Льюис показывает Заку резиденцию. Он немногословный человек, по меньшей мере, половина его слов – это мат, но Зак получает общее представление о том, как работает система. Три раздельных крыла все похожи на это. Резиденты отрабатывают восьмичасовые смены, затем меняются, словно передают эстафету. Работа, отдых, сон. Работа, отдых, сон. Работа, отдых, сон. Винтики одной машины.

Зак ожидает, что в комнате будет холодно, но от стен исходит тепло. Их резиденция будет пустой еще полчаса.

– Давай возьмем по сэндвичу прежде, чем вернется народ, – предлагает Льюис, когда они проходят мимо кафетерия. Он сметает с подноса два сэндвича и передает один Заку, у которого нет аппетита – у него уже много дней нет аппетита – но он все равно его принимает. Они садятся за пластиковый столик.

– У тебя выходной? – спрашивает Зак.

Льюис смеется, вытирает невидимые крошки с бороды.

– Нет. Выходных здесь не бывает.

Он снова кусает сэндвич.

– Они постоянно заставляют меня нянчиться с новичками.

Зак никогда прежде не был инженю (прим.: актерское амплуа, изображающее наивного невинного человека), он привык быть наставником. Быть тем, кто носит шелковый галстук и знает все ответы.

– Без обиняков, – добавляет Льюис.

– Что ты, – отвечает Зак. – Я просто… пытаюсь понять.

– Ты скоро к этому привыкнешь, – сообщает старый хиппи. – Здесь все просто, чего я не могу сказать о внешнем мире. Усердно трудись и получишь награду. Усердно трудишься, получаешь повышение.

«Повышение?» ― думает Зак. Что-то в этой фразе зарождает тревогу в его груди. На границе его сознания маячит какая-то важная мысль, но ее не поймать.

– Ты постоянно будешь получать повышения, – продолжает Льюис, – и выйдешь из подземелья. Наверх, туда, где все эти миленькие белые местечки с комнатами развлечений и киноэкранами, виртуальными спортзалами и офисными капсулами. И приличной едой, – говорит он, сминая свою салфетку и бросая ее в урну в углу. – Не этот дерьмовый картонный хлеб. По крайней мере, я так слышал.

Зак впервые замечает лацкан на жилете Льюиса.

– Это мои этапы, – отвечает он, постукивая по пяти цветам на своей груди. Это как военные полоски. – Еще две и меня возвысят.

– Возвысят?

– Дадут повышение. Наверх, – он показывает на потолок.

– Как давно ты здесь?

– Иисусе. Не знаю. Откуда мне знать? Ты видишь здесь еб*ный календарь?

– Дольше, чем остальные?

– Большинство из них.

– Мы говорим о годах? Десятилетиях? Как много времени займет подняться туда?

Льюис пожимает плечами.

– Все зависит от того, как усердно ты трудишься.

Он смотрит на нетронутый сэндвич Зака.

– Правильное решение, – говорит он.

***

В оставшееся до окончания смены время, Зак узнает, как правильно ударить музыкальный автомат, чтобы тот заиграл «Поменьше разговоров», от чего ностальгия бьет его в живот из-за безымянной женщины с кожей цвета жженой карамели. Как взломать звуковой душ, чтобы он дал дополнительные тридцать секунд времени работы, поверьте, иногда они нужны, и что нужно сделать, чтобы получить награду.

– Награды? Что-то вроде угощения? Как для собаки? – спрашивает Зак.

– Конечно, можешь думать о них так.

– А как лучше о них думать?

– Как о средстве сделать здесь твою жизнь комфортнее.

Льюис показывает Заку свою комнату. Она оснащена оборудованием для накачки мышц, длинным зеркалом, на вид удобной постелью и набором для ухода за бородой.

– Некоторые заключенные используют награды в обмен на перекус. Шоколадно-ореховое печенье и прочее дерьмо. Но не я. Я хочу быть в лучшей форме, когда выйду в цивилизацию.

Зак рассматривает пену для бритья с логотипом «СкайРест» и острую бритву. Они выглядят старыми.

– Их не беспокоит, что ты можешь использовать бритву, как оружие?

– А, не, – отвечает Льюис. – Здесь нет смысла вести себя плохо. Это того не стоит. Они лишат тебя всех твоих полосок. Судьба похуже смерти.

Льюис показывает в угол на потолке. Зак предполагает, что там установлена микрокамера.

– В каждой комнате. Они наблюдают за всем, чем мы занимаемся. В реальном времени. Никому ничего не сойдет с рук. Это честный способ жить, знаешь ли. Прозрачный. Вести себя хорошо. В реальном мире, если кто-то бесил бы меня, вероятно, я бы его трахнул. Это одна из причин, почему я здесь. Теперь я бросил это дерьмо. Все поступки ведут к последствиям. Я медитировал, чтобы избавиться от гнева. Мне стало намного, бл*ть, лучше.

– Что будет, если ты нарушишь правила?

– Никто не нарушает правил.

– Не может такого быть.

– Послушай, – говорит Льюис, снова смотря вверх на камеру, затем переводит взгляд на Зака. – Скажу это всего раз.

Зак смотрит на него.

– Не нарушай здесь правил. Не нарушай еб*ных правил. Усек?

Он кивает.

– Не устраивай проблем. Ходи на работу. Не броди. Не затевай драки. Ясно?

– Ясно, – отвечает Зак.

– Ты не хотел бы, чтобы тебя бросили в карцер. Не в этом месте.

Льюис отворачивается, в его глазах появляется что-то, чего там не было прежде. Что он видел?

Зак пытается разрядить обстановку.

– Так значит здесь не бывает драк?

– Ну, я бы так не сказал. Посади кучку людей в подземелье, и будут стычки. Но они редки. На кону слишком много. Плюс…

– Плюс?

Он постукивает по своему черному браслету.

– Они могут остановить стычку до того, как та наберет обороты. Они следят за тобой, так? А также они отслеживают твой пульс, уровень сахара в крови, адреналина и много чего еще. Кто-то там наверху начнет беспокоиться, и мы окажемся на полу всего одним нажатием кнопки.

– Они могут вырубить нас всех? Всех сразу?

– Вырубить, следить, накачать наркотиками… – он полирует наручник рукавом. – В основном, они зажимают наши яйца в медвежий капкан. Так что мой лучший совет тебе: веди себя правильно.

Глава 40

Полночные эльфы

– Готов к первой смене, Гердлер?

Льюис стоит на пороге комнаты Зака. Звенит звонок.

– Думаю, что да.

Зак не возражает сегодня усердно потрудиться. Это может помочь унять нервы. Льюис жестом показывает ему следовать за ним, и они присоединяются к другим заключенным, потоком устремляющимся из резиденции на прилегающий завод. Зак называет это заводом, но, если быть честным, он все еще не знает, какую продукцию выпускает «СкайРест». Он получает от других несколько слегка заинтересованных взглядов, но большинство людей его игнорируют. Муравьи-солдаты, рабочие пчелы: все в одинаковой серой форме из мягкого хлопка.

– В чем заключается работа? – спрашивает Зак.

– Спроси что попроще.

Зак невесело смеется.

– Что ты имеешь в виду?

– Не похоже, чтобы мы работали на конвейере, так? Мы нихрена не производим. Это не еб*ный «Бильхен».

– Тогда… что?

– Они определяют, что нужно сделать, и соответственно направляют нас.

– Но что? Что за работа?

Почему Льюис уклоняется от ответа?

– Любая. Любая, при которой требуется труд, покуда…

– Да?

– Покуда нас не видят.

– Кто?

– Клиенты. Красивые люди в сотах. Мы как… полночные эльфы. Ну, знаешь, маленькие проказники, которые прокрадываются внутрь и выполняют всю работу. Как невидимая рабочая сила, понимаешь? Призрак в машине. Никто не хочет видеть эльфов. Это убивает магию.

Они продолжают идти.

– Так, приведи пару примеров, чтобы я знал, чего ожидать.

Льюис вздыхает. Зак видит, как тот размышляет: «Я слишком стар для этого дерьма».

– Ладно, так… два дня назад мы рубили дрова для мусоросжигательного завода. Позавчера создавали семенные яйца. А до этого: резали ебаный лук. До этого: сажали саженцы. Березы, наверное. Серебряной березы.

– Что за семенные яйца?

Льюис поднимает руку, чтобы остановить поток вопросов.

– Ты пока не готов к этому дерьму. Ты пробудешь здесь долго. Тебе нужно научиться ебаному терпению.

– Прости, – говорит Зак.

– Я не сумасшедший. Я говорю тебе, как есть.

Они спешат в искусственную оранжерею. Тут нет окон, потому что это место находится глубоко под землей, но потолок покрыт тысячами тусклых лампочек, а растения – тысячи и тысячи растений – тянутся вверх к своим фальшивым солнцам, как ученики, которые еще не знают, что их обманули.

Они выстраиваются в линию рядом с рядами аэропоной растительности. Сколько их здесь? Зак быстро подсчитывает в уме. Две сотни? В каждом ряду, похоже, разные растения. В их ряду фиолетовые цветы.

– Тише и дальше, – говорит Льюис, постукивая по своим полоскам. – Тише дальше уедешь.

Зак смотрит на лацкан Льюиса.

– Эй. Ты получил еще одну полоску,

Глаза Льюиса блестят.

– Теперь близко, – говорит он, – очень близко. Думаю, ты имеешь к этому какое-то отношение.

– Сомневаюсь, – отвечает Зак.

– Ты заполнил бланк отзыва, так?

– Ну, там был такой бланк. Там спрашивали, как бы я оценил свой первоначальный опыт.

– Верно, – замечает Льюис. – Думаю, это и склонило чашу весов. То есть, я знал, что я был близко.

– И чем ты первым делом займешься? – спрашивает Зак. – Ну, когда окажешься там наверху?

– Пойду, поплаваю. Ты видел тот бассейн?

– Нет, – отвечает Зак. – Я думал, бассейны под запретом.

– Не в государственных учреждениях. Не когда они служат такому большому количеству людей.

– Ты видел его?

– О, да. О, парень, что за бассейн. Такой же голубой, как и ебаный Атлантический океан. Я не плавал с две тысячи девятого года.

– Звучит неплохо.

– А потом, потом… Я поем. По-настоящему поем. И выпью «СиннаКолу» со льдом. Настоящим льдом. Не фальшивым.

– Не думаю, что ее еще делают. «СиннаКолу».

– Эх, – Льюис выглядит разочарованным.

– Внимание, резиденты, – произносит знакомый голос в передней части оранжереи.

Средний крупный план жабьего лица Бернард сияет в шестиугольной голограмме над ними.

– Сегодня мы будем опрыскивать растения. Важно, чтобы вы сделали это хорошо, дабы избавиться от всех насекомых…

Насекомых? Здесь внизу?

– …но не слишком сильно, чтобы не повредить листья или корни.

Бернард кивает придуркам, которые держат голокамеру, и они опускают камеру на ее руки, где она демонстрирует правильный процесс. Зак не может не морщиться, когда крупным планом показывают ее руки и широкие плоские ногти. Прошлой ночью она снова была в его камере. Он слышал, как дверь отъехала в сторону. Что-что внутри него сжалось и никогда уже не будет прежним. А теперь она осталась здесь.

– Что это за растения, кстати? – шепотом спрашивает он у Льюиса.

– Сраная люцерна, – отвечает Льюис. – Ты не видишь?

Глава 41

Полые пуговицы

12 лет спустя. «Вайт Меззанин», 2036

Сильвер просыпается в той же белой комнате, в той же рубашке мятного цвета. Сначала она растеряна, а затем разочарована. Она стягивает с себя простыню и изучает свои запястья. Никаких ран, никаких шрамов, будто ее суицида вообще не было.

– Бл*ть, – ругается она.

Разочарование растет в ней все сильнее, выходит из-под контроля – степной огонь – и быстро сменяется горячей белой яростью. Она снова срывает ее на мебели: боковом столике, стуле, тарелке с питательным желе на завтрак. Сильвер пытается разбить небольшой квадрат усиленного гибкого стекла, который должен стать ее порталом во внешний мир, но ей удается лишь поранить руку. Она перестает кричать, начав плакать, не потому что больше не зла, но потому, что не может кричать, плакать и дышать одновременно, не заработав гипервентиляцию легких. Сильвер плачет, пока ее глаза не распухают, а голову не начинает разрывать ужасная пульсирующая боль. Она ложится на пол и с облегчением прижимается щекой и виском к его прохладной поверхности.

Девушка смотрит на две таблетки кобальтового цвета, лежащие на плитках. Медленно, медленно, она подползает к ним и берет в руки. Она знает, что, если проглотит их, они заберут ее боль. Ее не утихающую головную боль, пылающую в руке, ее сердечную в груди. Они пытаются сделать это чистилище со вкусом ада чуть терпимее. Она так сильно хочет выпить таблетки, но вместо этого встает и подходит к шкафу, находит свое пальто и засовывает таблетки в пустые пуговицы. Она проверяет другие пуговицы, прощупывает их кончиками пальцев, словно не может доверять своим глазам. Теперь заполнены двадцать четыре. Осталось двенадцать. Этого должно хватить, чтобы сбежать.

Глава 42

Под поверхностью

12 годами ранее. «СкайРест», Йоханнесбург, 2024

Как только растения опрысканы и изучены на предмет пороков развития и болезней, рабочие переходят к другим вещам. Некоторые идут помогать на кухне, другие в прачечную. Зака с Льюисом отправляют на пилораму, вместе с еще десятью мужчинами. Больше всего Зака удивляет, как здесь внизу просторно. Здание снаружи – этот осколок в виде белой соты, торчащий из земли – вершина айсберга. Муравейник, укорененный глубоко и широко под поверхностью.

– Осторожнее, – предупреждает Льюис, глядя на жужжащий аппарат. – Это промышленные строгальные аппараты. Они отрежут твою сраную руку, если ты замечтаешься.

Они начинают скармливать аппарату куски поставляемой древесины. Тот быстро справляется даже с самыми твердыми кусками. Они оба пыхтят и потеют, пытаясь тащить те, что потяжелее.

– Без обид, но… не слишком ли ты стар для такой работы?

Зак почти не шутит.

– Отъеб*сь, – отвечает Льюис.

Они оба знают, что он сильнее их обоих вместе взятых.

Это приятный труд, воздух наполнен пыльным лесным ароматом, который проникает через их бумажные маски. Они собирают все деревянные щепки, пакуют их в решетчатые тележки, которые увозят другие члены команды. Потом подметают пол, пока он не становится чистым, чтобы никто не мог сказать, что здесь было двенадцать человек, помогавших деревьям исчезнуть.

После утомительных восьми часов, звенит звонок, и они ползут обратно в свою резиденцию, потягивая мышцы и стирая грязь со своей кожи. Бернард идет за ними следом. Зак ерошит волосы и на его плечи опадает стружка. Его наручники пикают, мигая зеленым светом.

– Эй, – говорит Льюис. – Боги одобрили!

Зак смотрит на него, и Льюис хлопает его по спине.

– Ты получил свою первую награду. Что ты выберешь?

– Не знаю.

– Не знаешь?

Льюис вытирает руки и ладони влажной тряпицей.

– Наверное, просмотрю каталог.

– Тебе нужно определиться со списком своих желаний, парень. Большинство из нас имеет список в милю длиной. Ты даже не имеешь ни малейшего представления?

У Зака все еще нет аппетита, а в комнате Льюиса не было ничего, что захотел бы и он, но затем ему приходит идея.

– Книгу, – говорит Зак. Это именно то, в чем нуждается его атрофирующийся мозг. – Я попрошу книгу.

Льюис качает головой.

Глава 43

Добрый ангел, злой ангел

12 лет спустя. Институт Липворт, Йоханнесбург, 2036

– Морган!

Кейт подбегает к Темному Доку и обнимает его. Он стоит снаружи частной палаты в медицинском крыле института Липворт. Почему передовой африканской роботизированной лаборатории потребовалось медицинское крыло для Кейт остается загадкой, но в ее голове есть более насущные вопросы.

– Кейт.

Он окружает ее своим голосом и руками, и она позволяет себе побыть в его объятиях с минутку, прежде чем отстраниться. Крепкая фигура Моргана всегда успокаивала ее. Он для нее как якорь, с ним она не боится, что ее унесет в космос. Теперь он держит ее за предплечья, словно изучает. Его теплая кожа – это листья кедра и кардамон: свежий зимний костер. Она не видит фигур перед глазами, когда он говорит, несмотря на темный тембр его голоса. Вместо этого, тот словно проникает внутрь нее.

Кейт с усилием сглатывает.

– Сильвер?

– Прежде чем ты увидишь ее… – начинает Темный Док, – давай поговорим.

– Я хочу сначала ее увидеть. Она тут?

Женщина подходит к закрытой двери.

– Кейт. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты…

Но уже слишком поздно. Кейт прислоняется к двери и устремляется внутрь. Когда она видит Сильвер, то впадает в такой шок, что от ее головы отливает вся кровь.

– Эй, – произносит Морган, когда ее колени слабеют, он ее ловит.

– Что с ней случилось?

Кейт пытается избавиться от головокружения.

– Что, бл*ть, с ней произошло?

Сильвер белая, как кость. Она лежит без сознания в сферической кислородной камере. Капельницы висят на стальных стойках над ее плечами. Одна белая, другая красная. Добрый ангел, злой ангел. Ее голова покоится в бандаже, а запястья прикованы к постели липучими лентами. Сильвер на больничной койке выглядит такой крошечной и беззащитной, что Кейт хочется плакать.

Мать подходит к прозрачному пластиковому куполу и слегка расстегивает его, чтобы взять дочь за холодную недвижимую руку. Она выглядит такой молодой. Слишком худой и хрупкой. Птичка со сломанным крылом. Кожа на ее предплечьях покрыта ярко-красными рубцами, там, где кожа повреждена приклеена пара тромбоцитарных пластырей.

– Завтра ее шестнадцатый день рождения, – Кейт не знает, почему говорит это.

– Знаю, – говорит Морган.

– Как ты ее нашел? Откуда ты узнал, что она была тут?

– Я получил медицинский вызов из института. Должно быть, они считали ее код. Я все еще числюсь ее лечащим врачом.

– Почему они не позвонили мне?

– Общественные линии работают с перебоями. Я тоже не мог с тобой связаться, но продолжал попытки, пока не смог.

Кейт перезагружает свою «косточку».

«У вас триста восемь пропущенных вызовов».

– Ты позвонил мне три сотни раз? – спрашивает она Моргана.

Полуулыбка.

– Похоже на правду.

Кейт таращится на него, хлопая ресницами.

– Ерунда. Кроме того, тебе стоит благодарить доброго самаритянина, который привез ее сюда. И институт. Она попала в лучшие руки.

– Почему ее руки прикованы?

– Она причиняла себе вред. Царапала. Она почти попала по вене, прежде чем мы поняли, что она делает.

– Что с ней произошло?

Темный Док подводит ее к дивану для посетителей, где они садятся. Он передает ей бумажный стаканчик с каким-то теплым цветочным чаем. Ромашка? Нет. Форма ромашки – овал с грубыми краями. Эта фигура мягкая. Бледнейший желтый на белом (Описанный снег). Она ставит его на подлокотник рядом с собой.

– Я хочу знать все. Ничего не утаивай.

– Я мало что знаю, пока, но насколько могу судить, Сильвер плохо реагирует.

– Плохо реагирует? На что?

– Я изучил рану на ее голове. Ей установили «нейронное кружево». Я не знаю, где или как…

– О, нет, – произносит Кейт. – О, нет. Это моя вина.

По ней разливается жидкая вина, очерняя и озлобляя ее внутренние органы. Холодный гудрон.

– Это не твоя вина.

– Я должна была сделать это для нее. Пойти с ней. Дать ей разрешение. Тогда бы ты это сделал. А не… а не это.

Они оба смотрят на неподвижное тело Сильвер. Морган пожимает Кейт руки.

– Ты пыталась защитить ее. Кроме того, я должен был понять, когда она пришла ко мне, что она не собирается принимать отказ. Сильвер упряма… как кое-кто, кого я знаю.

Он пытается поднять ей настроение, но это не работает.

– Мне жаль, – говорит Морган. – Я должен был проводить ее до дома.

– Во-первых, это я должна была поехать с ней!

– Ты сделала так, как думала будет лучше.

– Разве?

– Котенок. Конечно же, это так.

– Я сделала так, как думала будет лучше, или так, как было лучше для меня?

Кейт так зла на себя, что ей хочется биться головой о стену.

– Я просто… пыталась не дать ей уйти, ты понимаешь?

– Понимаю.

– Погружения будто все дальше и дальше забирали ее у меня. А теперь посмотри на нее!

– Она в кататонии.

– В коме?

– Нет. Ее жизненные показатели в норме. Слабые, но в норме. Она просто… без сознания.

– Не понимаю.

Морган переплетает пальцы.

– Она словно… где-то еще. Будто ускользнула от нас и покинула свое тело.

Кейт закрывает лицо руками, затем смотрит на него.

– Ты можешь это исправить?

Его мгновенная реакция подсказывает ей все, что нужно знать.

– Есть много способов сделать тюнинг, – говорит он, – на рынке представлено множество вариантов «нейронных кружев». Как и на черном рынке. Все это невозможно регулировать, не говоря уже о проведении надлежащих исследований о том, как они влияют на разных людей. Технологии развиваются с каждым днем… мы просто не поспеваем.

Надежда Кейт угасает. Темный Док – выдающийся врач биотехнолог в Южном полушарии. Если он не может это исправить, тогда кто может?

– Ты же попробуешь, да? Сделаешь все, что в твоих силах?

Кейт видит, что он уже знает ответ.

– Слишком опасно.

– Ты должен попытаться!

– Я буду делать это вслепую. Шансы вызвать непоправимый вред слишком высоки. Я не стану рисковать пациентом, которого совсем не знаю, не говоря уже о Сильвер.

Кейт таращится на него и хлопает ресницами, пытается переварить услышанное.

– Итак. Мы ничего не можем сделать?

Темный Док разглаживает свою черную бороду.

– Я бы так не сказал.

Глава 44

Труба смерти

12 годами ранее. «СкайРест», Йоханнесбург, 2024

В этот раз, когда их выводят в холл, им раздают специальное защитное снаряжение. Тонкие пластиковые комбинезоны, которые похрустывают при ходьбе, широкие лицевые маски и биолатексные перчатки. Воздух не такой затхлый, как обычно.

Охранник с седыми волосами и загробным голосом встает перед ними. Охранник помладше – блондин с юным лицом – снимает его, так что его лицо транслируется над резидентами в шестиугольной голограмме.

– Доброе утро, – говорит он.

Мужчины бормочут ответные приветствия. Зак улавливает, что охранника зовут Ксоли. Похоже, ему нравится внимание.

– Вы гадаете, почему вам дали дополнительное оборудование. Все потому, что сегодня мы имеем дело с новой субстанцией. Это часть наших экспериментов по созданию новой, передовой технологии, и нам нужна ваша помощь. Однако, это небезопасно, так что, пожалуйста, будьте осторожны и неукоснительно соблюдайте меры предосторожности.

Люди заинтересовано переговариваются. Судя по его опыту, первые задачи мало отличались разнообразием, так что он с нетерпением желает приступить к новой работе. Мужчин инструктируют подойти к столам на эстакаде, и избранные на сегодняшний день руководители снимают покрывала, открывая виду большие ванны темно-коричневого органического вещества.

– А теперь те из вас, у кого есть опыт сбора пищи, – произносит Ксоли, и раздается пара смешков, – узнают, что это… – он поднимает вверх большой угольного цвета гриб в форме лилии, – … называется вороночник. Рожковидный. Также известный, как черная лисичка и… труба смерти.

Зак изучает ванную перед ним. Он видит грибы между перегноем и сухими листьями.

– Обычно микологи говорят, что нечего бояться черной лисички, и они правы. На самом деле, эти грибы в дикой природе довольно вкусные и не причинят вам вреда.

Ксоли поднимает свой образец, и камера увеличивает план.

– Однако эта партия грибов была доработана нашими учеными биологами, которые скрестили их геном с геномом кожеедов.

Комната затихает.

– Ну же?

Кто хмурится, кто качает головой.

– Кожеедами. Жуками, поедающими кожу. Кожеед – это жук, поедающий плоть.

По коже Зака будто ползут невидимые лапки насекомых.

– Так что я представляю вам… Плотевороночник Рожковидный.

– Гриб, поедающий людей, – говорит кто-то впереди.

Ксоли выглядит довольным.

– Верно.

Мужчины шепчутся. Ксоли объясняет им процесс: найти грибы, найти мицелий, собрать споры, аккуратно положить в конверты или же представленные поддоны с почвой.

– Пожалуйста, работайте осторожно, – говорит он. – И, что бы вы ни делали, не вдыхайте споры. Как вы можете понять, вам не хотелось бы, чтобы эти ублюдки поселились в ваших легких.

***

Позже, в своей комнате, Зак лежит на матрасе и пролистывает каталог наград. Сейчас ему больше всего хочется получить снотворное. Он не высыпался с момента ареста. Хотя, даже, если бы он получил таблетки, вероятно, не смог бы их выпить. Лишь одна вещь хуже того, что Бернард наблюдает за ним спящим, и это вообще даже не знать, что она наблюдает, как он спит.

Он может попросить кровать или, по меньшей мере, приличный матрас, но они стоят больше одной награды. Ему придется копить на такое большое приобретение. Небольшое зеркало, может быть, чтобы повесить над раковиной? Он теперь не знает, как выглядит. Может быть, это и к лучшему. Тюремная пижама, искусственное освещение и атрофирующийся мозг. Мысль о том, чтобы смотреть на себя каждый день при таких условиях, заставляют его передумать. Ему кажется, что его глаза пусты и кости тоже. По крайней мере, он так себя ощущает.

Он листает и листает, пока, наконец, не находит, что купить. Приложение поздравляет его с покупкой (если бы все было так легко) и сообщает ему, что ее доставят в следующий раз.