Текст книги "Что мы натворили (ЛП)"

Автор книги: Дж. Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Название: Что мы натворили

Серия: Звонок из будущего № 3

Автор: Дж. Т. Лоуренс

Переводчик: Arctic_penguin

Редакция и оформление: Маргарита Волкова

Переведено для группы Dark Eternity of Translations | Натали Беннетт, 2022

Любое копирование фрагментов без указания переводчика и ссылки на группу

и использование в коммерческих целях ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд! Все права принадлежат автору.

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Пролог

Больница «Гордон»

Йоханнесбург, 2024

– Я тебе еще раз говорю, – раздается в одной из кабинок туалета для обоих полов тихий, отрывистый шепот Кеке. – Я тебе еще раз говорю оставить меня в покое.

Кейт думает, что Кеке говорит по телефону, так что она сильно удивлена, когда слышит ответ. По ее нервным рецепторам проносится вспышка (Кадмиевый Поток). Она отворачивается от умного зеркала и забывает о потекшей туши на своих щеках.

– Кеке, пожалуйста, просто выслушай меня, – произносит мужчина.

– Нет! – отвечает Кеке. – И не собираюсь. Не могу.

– Я не причиню ей вреда. Обещаю. Мне просто нужно, чтобы…

– Это ты рассказывал друзьям своих предыдущих жертв?

– Жертв? Кеке, о чем ты?

– Здесь были копы, Зак. Они все мне рассказали.

– Ты поверишь полиции? Серьезно?

– Ты убил Хелену Нэш.

– Хелена сама себя убила.

«Какого х*я?», – думает Кейт с подскочившим в крови адреналином. Она подкрадывается поближе к двери.

– Ты помог ей. И тем другим, – говорит Кеке. – Я ухожу.

Слышится возня.

– Отпусти меня. Отпусти меня, или я закричу.

– Кеке. Выслушай меня, пожалуйста…

– Я верну тебе деньги, хорошо? Я найду способ.

Кейт хмурится. Вернет деньги? Какого черта происходит?

На цыпочках она подходит ближе с колотящимся в груди сердцем.

– Ты не должна возвращать мне деньги! Дело не в quid pro quo (прим.: с лат. «Услуга за услугу»). А в чем-то гораздо большем. Мне нужно, чтобы ты…

– Нет! С Кейт уже хватит. Она этого не вынесет. Отпусти меня.

Кейт чувствует вспышку гнева. Она открывает дверь, Кеке с мужчиной поворачиваются, чтобы посмотреть на нее. Он сжимает пальцами ее предплечье.

– Отпусти ее руку, – произносит Кейт.

– Кейт.

Он привлекателен, одет в пошитый на заказ темный костюм и шелковый галстук. Цвет чирок, Нарушитель.

– Мне нужно кое-что рассказать тебе.

– Тогда расскажи мне.

Кейт не может вспомнить, что когда-либо видела этого мужчину, но что-то в нем кажется знакомым. Словно она уже видела его прежде, по домашнему экрану или во сне.

– Не здесь, – отвечает Зак. – Не так.

– Не знаю, кто ты. И не собираюсь играть в твои игры, – сообщает Кейт. – Скажи мне, что происходит.

– Все сложно.

– Кто тебя послал?

– А вот это интересный вопрос.

Кейт уставилась на него.

Он трет губы.

– Ты не поверишь мне, если я тебе расскажу.

В голове Кейт фиолетовая пульсирующая боль. От усталости или недовольства, даже, скорее всего, выматывающего сочетания их обоих. У нее возникает неуместное желание опуститься на холодный твердый пол и надолго закрыть глаза. Почему психов к ней так и тянет? В ее жизни было достаточно умалишенных. С этого момента, она хочет общаться только с нормальными людьми. Приятными, не психованными и не тащащими ее в свой сюрреалистичный, непредсказуемый мир.

– Ты тратишь наше время, – говорит Кейт, готовясь уходить.

Она хочет вернуться к Мэлли и Сильвер в больничной палате. Фиолетовая пульсация становится темнее, начинает перетекать в цвет индиго.

Зак смотрит на микрокамеру в углу на потолке.

– Мы можем где-нибудь встретиться? – шепчет он.

Кейт хмурится от этой мысли.

– Ты действительно думаешь, что я на это соглашусь? Что дальше? Начнешь доставать сладости из кармана пальто? Нет, мы не можем нигде с тобой встретиться.

Зак показывает ей ладони в знак капитуляции. У него красивые руки, и Кейт раздражена тем, что заметила это. Сейчас, определенно, не время любоваться его руками и глубиной глаз (Звездная пыль, Слежка). Ей нужно убираться отсюда прямо сейчас.

– Поспеши! – переминается с ноги на ногу Кеке, и Зак стреляет в нее взглядом. О чем они ей не говорят?

– Зак – специалист по суицидам, – сообщает Кеке.

– Что-что? Я не понимаю, что это значит.

Суицидальная болезнь широко распространена, но какое отношение к Кейт имеют неудачливые лемминги?

– Тебе будет сложно понять, поначалу, – говорит он, – но ради твоих детей, мне нужно, чтобы ты была не предвзята…

Ради моих детей? Кейт делает шаг от него. Он приближается к ней, хватает за руку. Крепко и пугающе.

– Не смей угрожать моим детям.

– Нет! Нет. Напротив. Я здесь, чтобы спасти их. Спасти вас всех. Именно за этим я здесь. Это причина, по которой я…

Кейт хочет спросить: «Спасти нас от чего?», но раздается грохот, когда группа мужчин в черной кевларовой коже и экзоскелетах вламывается в главную дверь и припечатывает Зака к акустическим плиткам душа. Кейт тревожно вскрикивает и хватает Кеке. Они убираются подальше от агрессивных мужчин, врезаясь в раковины за своими спинами. Паника окрашивает ее внутренности в кричащий оттенок желтого. Мужчины что-то кричат Заку, бьют его по щеке прикладом смазанного оружия. Приказывают ему не двигаться, не совершать глупостей, даже не дышать. Кейт замечает проблеск полицейского жетона. Они заставляют его поднять руки у стены и обыскивают его руками в перчатках.

Входит детектив Рамфеле и кивает окаменевшей Кеке, которая кивает в ответ.

Мужчины разворачивают Зака.

– Гердлер, – произносит детектив.

Он моргает, словно не совсем верит своим глазам. Зак спокоен, в его глазах нет страха. Рамфеле смотрит на Зака с чем-то похожим на восхищение, поглаживая револьвер в кобуре у его бедра.

– Закари Гердлер. Не думал, что этот день настанет.

– Зак. Прости. У меня не было выбора.

Лицо Кеке мрачнеет, будто на солнце набежали тучи.

В воздухе повисают несказанные слова: «Выбор есть всегда».

– Они собирались арестовать меня за сговор с тобой с целью убийства Хелены Нэш, – говорит Кеке. – Заковали меня в наручники, а Марко умирал. Близнецы пропали. Я была в отчаянии. Только так они согласились…

Зак сжимает челюсть.

– Ты сделала, что должна была, – но его глаза говорят: «Боже, Кеке, что ты натворила?».

Сердце Кейт наполняется страхом. Ее инстинкты подсказывают, что этого не должно быть, что это не часть плана.

Но какого плана? Чьего плана?

Воздух пахнет жестокостью. Все происходит слишком быстро, и Кейт хочет нажать на паузу и прокрутить назад. Мужчины защелкивают умные наручники на Заке и толкают его вперед.

– Не сводите с него глаз, – приказывает детектив Рамфеле. – Ни на секунду, вы меня слышали?

– Да, сэр.

– Он вертлявый ублюдок.

Зак не отрывает взгляда от Кеке. Их будто соединяет живая проволока.

– Подождите! – кричит она, но они не ждут.

Теперь Кейт отчаянно желает знать, что он хотел рассказать ей, но его заслоняют копы. Складывается ощущение, что у нее забирают что-то жизненно важное, что, если она не ухватится за это прямо сейчас, будет потом вечность жалеть.

– Пожалуйста, подождите! – снова кричит она.

– Тебе придется прийти найти меня, – говорит Зак, – чтобы я передал тебе послание. Тебе нужно знать. От этого зависит твоя жизнь.

Команда тестостерона выволакивает Зака из туалетной комнаты.

– Я найму тебе лучшего адвоката! – кричит ему вслед Кеке. – Я к тебе приеду!

Рамфеле взрывается смехом.

– Там, куда отправляется Гердлер, вы никогда не встретитесь.

Часть 1

Глава 1

Торт на похороны

12 лет спустя

Квартира Сета. Йоханнесбург, 2036

Кейт еще раз кусает тортик на похороны.

– О чем ты думаешь?

– М-м-м, – произносит Кеке, жуя, – если бы этот тортик был человеком, я бы привела его домой и…

Сет прочищает горло, и она не договаривает. В сорок с хвостиком лет, в глазах Кеке все еще светится этот лиловый блеск озорства. Она подмигивает Сету, и он подмигивает в ответ.

– Он хорош.

Кеке щелкает языком.

– Imnandi (прим.: с зулу «Забавно»). Я бы ушла с ним. Два других были тоже ничего, но… напомни-ка как он называется?

Кейт хмурится. Когда ее взгляд падает на голоэтикетку, появляется название торта.

– «Смерть от шоколада».

Кеке фыркает.

– А, ну, по крайней мере, у них есть чувство юмора.

– Мрачного юмора, – замечает Кейт.

– Идеально для похоронного бюро.

– Им есть чему радоваться, – говорит Сет. – Вы видели, сколько они дерут? Я занимаюсь совсем не тем.

– И чем же вы занимаетесь, мистер Деникер?

Кеке прислоняется бедром, одетым в кожу, к гранитной столешнице кухонного острова.

– В прошлый раз, когда я спрашивала, вы собирались основать компанию-которую-нельзя-называть.

– Я все еще собираюсь.

Кеке выпрямляет спину.

– Сфера деятельности?

– Продвинутая хим-инженерия. Как иначе?

– На себя или нет?

– А?

– Ты работаешь на них или против них?

– А, знаешь. Как обычно. И то, и другое.

Они усмехаются, но правда состоит в том, что, если «Бильхен» когда-либо пронюхает, что Сет был биопанком-хактивистом, вероятно, его швырнут в какое-нибудь (с товарной маркой) подземелье.

– Я все еще жду, что они придут в себя и заставят меня исчезнуть.

Кеке постукивает по подбородку.

– Может быть, у них на тебя планы.

– Да, – говорит Кейт. – Заманить тебя и скормить игуанам.

Сет улыбается.

– При их репутации, это будет неудивительно.

Кеке слизывает с губ глазурь.

– Везучие игуаны.

– С таким чувством юмора, – замечает Кейт, – тебе следовало заняться похоронным бизнесом.

Кеке смотрит на то, что осталось от торта.

– Не искушай меня.

– Кто бы мог подумать, что на индустрии смерти в городе можно столько зарабатывать?

– Мне нравится, как ты сказала: «индустрии смерти в городе».

– Ха-ха, – произносит Кейт, убирая со стола.

– Вы, ребята, хорошо переживаете болезнь своей матери, – говорит Кеке. – Что вы чувствуете?

Сет пожимает плечами.

– Переживать-то переживаем, но это странно, понимаешь? Планировать похороны для того, кто все еще… жив.

Жить ей осталось недолго. Кейт сдерживает слезы, от которых жжет в носу.

Этой весной в моде поминальные вечеринки. Многие граждане в ярости.

«ЗАЧЕМ ЖДАТЬ, КОГДА ТЫ УМРЕШЬ?» был одним из тех чуть выделяющихся заголовков, которые Кейт видела на вечно парящих городских голоэкранах, которые она хотела бы убрать. Чтобы убрать автоматическую рекламу, всплывающую перед твоим взором в нейрореальности, нужно было заплатить более миллиона блоков. Кейт всегда называла это явным вымогательством и отказывалась платить откуп, но в последнее время ее решимость таяла. Она устала, что лазеры сканировали ее, кастомизируя рекламу, которая агрессивно пыталась привлечь ее внимание. Она представляет, как идет на старомодную прогулку по улицам с цветущей пурпурными цветками жакарандой, и ничто не наводняет ее зрение, она просто дышит свежим воздухом.

«Я имею в виду, что дальше? – спрашивала она Сета. – Они заставят нас платить за воздух, которым мы дышим?»

Сет поднимал брови, словно говорил, что не будет удивлен. На самом деле, глупые люди скупали баллоны альпийского воздуха, словно от этого зависела их жизнь. В принципе она и зависела, если количество смога в атмосфере продолжит расти. Придурки откапывали свои старые маски от супербактерии и добавляли новые штрихи: атласные заплаты, медные заклепки, замысловатые стежки, вручную шили и строчили свои последние аватары и слоганы.

***

Передняя дверь со стуком захлопывается. Боунчейсер вскакивает с постели Кейт и бежит в переднюю часть дома. В воздухе вокруг Кейт разносится шквал счастливого розового лая.

– Мэлли? Это ты?

– Мы в кинокомнате! – кричит Мэлли, и еще одна дверь хлопает.

Почему подростки все время хлопают дверями?

– Если он снова сломает «Секьюродор», я вычту ее стоимость из его содержания, – говорит Сет.

– Если капризный шестнадцатилетний подросток может сломать дверь безопасности стоимостью в сотню тысяч ранд, то она заслуживает быть сломанной, – говорит Кеке. – Я хочу сказать, что бы ты сделал, если наступил зомби апокалипсис? Не хлопал бы дверями?

– Знаешь, ты такая же, как они, – говорит Сет. – У тебя есть ответ на все.

– Приму за комплимент!

Кеке хлопает ему ресницами.

– Неудивительно, что вы, ребята, так спелись, – говорит Кейт.

В Кекелетсо есть какая-то живость, какое-то любопытство и грациозность движений. Она всегда за то, чтобы попробовать что-нибудь новое. Всего на прошлой неделе она училась летать на «Волантере». Ее кожа светится от кипучей энергии.

С другой стороны, на Кейт отразились пережитые моральные травмы и недосып, сопровождающий материнство. О чем она вспоминает каждый раз, как по утрам ее будит зеркало у подвесной кровати. Она чувствует, что стареет, но ее всегда удивляет, когда она замечает на своей коже новые текстуры: хештеги сбоку на пальцах, помятую ото сна кожу на запястьях. Кеке, с другой стороны, регулярно трудится над своей кожей после того, как много лет утверждала, что не будет этим заниматься. Она называет это «спасением лица».

«Я не могу сегодня готовить ужин. Я в спа, спасаю лицо».

Но даже в худшие дни, Кейт не испытывала соблазна сделать инъекцию нейротоксичных протеинов и стволовых клеток, дабы разгладить морщины. В каком-то смысле, она была рада, что становится старше, и начала меньше тревожиться и больше наслаждаться жизнью, несмотря на бесчисленные проблемы с детьми. Внутрь скользит пылесос робот, похоже, довольный возможностью поработать, и всасывает сладкие крошки на кухне.

– Как думаешь, ничего, если в эти выходные на праздник близнецов мы купим такой же торт?

– Похоронный тортик? Может быть, – отвечает Кеке. – Кому какое дело? Кстати, что ты запланировала на их день рождения? «Баркейд»? Световые жонглеры? Покорение Марса? Дронный балет? Никто из них не скажет «Сладкие шестнадцать», так?

– Ха, – отвечает Сет.

– Скорее не-такие-уж-сладкие.

Кейт вызывает список – план вечеринки для близнецов – и вычеркивает «ТОРТ». Все стальные галочки не проставлены.

– О чем это вы? – спрашивает Кеке. – Ваши детки лучшие. Вы знаете, что они лучшие.

– Ха, – снова произносит Сет.

– Вы встречали других подростков? Они злые. Невыносимые. Я перехожу на другую сторону улицы, когда вижу тинейджеров.

– Ладно, так значит, наши не так уж плохи, – говорит Кейт, – но…

– Что такое? Дело в Мэлли? Его новой девушке?

Кейт вздрагивает.

– Лучше бы ты этого не говорила, – замечает Сет.

Она стреляет в него взглядом «извини, но мне не жаль». Она ничего не может с собой поделать, каждый раз, как Вега переходит через порог, у нее идет мороз по коже.

– Просто это… странно. К такому надо привыкнуть.

Сначала собака-робот, а теперь…

– И вы просто позволяете им проводить здесь время, без дуэньи (прим.: воспитательница девушки или молодой женщины-дворянки, всюду ее сопровождающая и следящая за ее поведением)? С вашей стороны это очень avant-garde.

– То, чем они занимаются наедине, меньшая из наших тревог, – отвечает Сет. – Кейт поседеет из-за Сильвер.

Кейт касается серебряных волосков в своей прическе. Их количество увеличилось за ночь.

– Да ты прямо Мария Антуанетта, – говорит Кеке и улыбается при виде тарелок, с которых исчез тортик.

– Я хочу отдать ее в какой-нибудь реабилитационный центр, – говорит Кейт.

Кеке вздрагивает.

– Что? Сильвер? Почему?

– Ты чрезмерно бурно реагируешь, – говорит Сет. – Сильвер ведет себя абсолютно нормально.

– Совсем ненормально! – заявляет Кейт. – Она все время погружена в виртуальную реальность.

– Нормально, – говорит Кеке.

– Иногда она не говорит с нами по несколько дней. Забывает поесть, потому что ела в игре, а потом забывает, что и в реальности должна есть.

– Нормально.

– Вы видели, какой худой она стала? На днях она потеряла сознание, и я не могла понять, почему. А потом мы поняли, что она пару дней не ела.

– Так упакуй ей пару изопротеиновых батончиков и заставь ее дружка установить напоминалку в ее интерфейсе. И одну из тех умных сосок, которые заставляют тебя пить воду.

– Ты серьезно?

– Что? А это мысль.

Кейт прикладывает ладонь ко лбу.

– Так нельзя жить.

– Теперь все живут так, – отвечает Сет.

– Она хочет сделать себя киборгом, и я не знаю, как ее остановить. Все ее друзья такие же.

– Ты не можешь остановить ее, котенок, – говорит Кеке. От этих слов у Кейт появляется жжение внутри. – Я хочу сказать, как только технологии улучшатся, я тоже собираюсь попробовать.

– Не смей!

– И я тоже, – говорит Сет. – Сейчас непривычно, но для Сильвер и Мэлли это уже будет нормой.

Морган постоянно упрашивает Кейт поставить себе кибернетические имплантаты. Он говорит, что возможности аналогового мозга ограничены; что, если они уже скоро не станут идти в ногу со временем, то окажутся в опасности оказаться на том же уровне развития, что и домашние кошки. Развитый искусственный интеллект в настоящее время начинает превосходить человека во всем. Оба сценария вызывают у Кейт сильное предчувствие. Она не хочет быть, как домашняя кошка, и не хочет, чтобы ее мозг усовершенствовали. Так что ей остается?

– Для нас нормально сопротивляться этому, как и наши родители – появлению телефонов и электронных книг. Кроме того, разве не будет замечательно от этих линз и «косточек»?

Кеке прикасается к прозрачному передатчику, который тянется от ее уха к губам.

– Я свои уже не чувствую, – отвечает Сет.

– Просто, чтобы вы, ребята, знали, – Кейт массирует виски. – Я сейчас в диком ужасе.

– На мой взгляд, ты выглядишь спокойной.

– Годы материнства.

Что всегда говорила Арронакс? Ты не можешь остановить прогресс. Но это не значит, что он должен ей нравиться.

– Я лишь хочу, чтобы вы, придурки, знали, что, если вы попытаетесь поставить себе имплантаты, я… Не знаю. Убегу. Присоединюсь к племени Отсоединенных. Сбегу куда-нибудь…

***

Боунчейсер начинает лаять.

– Что это за звук?

Кеке оглядывается назад в направлении кинокомнаты.

– Собака лает, – отвечает Сет.

– Нет, другой звук.

Они все наклоняют головы. Это сирена, и она воет все громче. Лай Боунчейсера набирает обороты.

Что-то в лае кажется Кейт не хорошим. Лай кажется другим и с нотками свирепости в нем. Она никогда не слышала, чтобы пес так лаял. Эта сирена… раздается в этой квартире?

До них доносится громкий рычащий звук. Мэлли начинает кричать.

– Сидеть, Чейсер, сидеть! – доносится его приглушенный крик. – Сидеть!

Когда Кейт с Сетом бросаются к Мэлли, тот начинает орать.

Глава 2

Чейсер

Кейт, Сет и Кеке бегут на звуки бешеного рычания. Сирена вместе с криками Мэлли вызывает перед глазами Кейт желтые линии. Когда они вваливаются в комнату, слышатся влажные звуки, погружающихся в плоть зубов. Мэлли кричит от шока и боли, его лицо превратилось в маску чистого ужаса.

– Чейсер! – кричит Сет. – Сидеть!

Но рычащая собака продолжает атаковать Мэлли. Получив еще один сильный укус в верхнюю часть бедра, мальчик падает на пол. Когда собака набрасывается на лицо Мэлли, Кейт кричит: «Нет!» и раздается такой громкий взрыв, что ее ослепляет. Она не может увидеть, что происходит, до нее доносится запах пороха и скулеж Боунчейсера. Ее зрение возвращается в виде разноцветных фигур: четыре человека перемещаются вокруг нее, собака лежит, умирая, на полу. Мэлли держится за свою раненую ногу, смотрит, как его штанины окрашиваются лепестками малинового. Кейт бросается к нему, опускается на колени и берет его за плечи.

– Ты в порядке! – восклицает она, будто выкрикивает приказ.

Бледные губы Мэлли дрожат.

– Ты с ума сошел? – кричит Кейт на Сета, который смотрит вниз на свой пистолет, будто не может вспомнить, что это. – Ты мог застрелить Мэлли!

Сет поднимает на нее взгляд.

– А ты бы предпочла, чтобы твоего сына загрызла робо-собака?

Кеке не двигается. Они все смотрят вниз на Боунчейсера, чей скулеж превратился в тихие стоны, собака задыхается и машет хвостом, в ее черепе зияет огромная дыра.

Кейт трясет.

– Что, черт возьми, произошло?

– Боунчейсер сошел с ума, – отвечает Вега, пугая Кейт.

Она совсем забыла о девушке Мэлли. Вега, как всегда, абсолютно спокойна.

– Нам нужно отвезти его в ветлечебницу «ПетТех».

Мэлли вытирает слезы. Они с Боунчейсер были неразлучны, пока не появилась Вега.

Кейт печально смотрит на собаку. Поначалу Чейсер пугала ее до жути, но со временем они привязались друг к другу. По сути, теперь больше, чем когда бы то ни было, ведь дети стали подростками, похоже, что Чейсер стала единственной, кто всегда рад видеть Кейт. Собака пытается встать на ноги, и Кейт инстинктивно тянется, чтобы помочь ей, но Сет перехватывает ее руку и качает головой.

«Я просто хотела попрощаться», – думает она, глядя, как К9000 выключается. Одна лапа бьет по полу в смертельной агонии.

– Мэлли нужна медицинская помощь, – говорит Вега.

Сет включает свой «Скрайб».

– Я вызову амбудрон.

– Нет необходимости, – сообщает Вега.

– Конечно же, чертова необходимость есть, – не соглашается Кейт, вкладывая в свои слова больше яда, чем хотела. – У него ранена нога. Он в шоке.

– Я провела сканирование тела, – говорит девушка Мэлли. – Его раны поверхностны.

– Ну, я все еще хочу отвести его к доктору.

– Нет необходимости, – возражает Вега. – У меня есть все нужное оборудование, чтобы помочь ему прямо здесь.

Она расстегивает свою блузку, открывая виду идеальную грудь третьего размера в кружевном пуш-ап. Из верхней части ее грудной клетки выезжает небольшой отсек. Вега достает изнутри набор первой помощи и, отсек закрывается. На ее коже не остается и намека на него. Из ее виска появляется осветительный прибор и, когда он включается, она им улыбается.

– Могу я воспользоваться вашим кухонным столом?

Вега поднимает на руки Мэлли, будто он ничего не весит, несмотря на то, что он ростом почти с Сета, и относит его на кухню. Аккуратно кладет его на стол и открывает аптечку. Кейт маячит рядом, пока Вега разрезает ножницами его джинсы и опрыскивает его раны дизеинфецирующим анестетиком.

– А, – произносит он со вздохом. – Уже лучше.

– Не шевелись, – приказывает Вега, – будет немного больно.

Она стягивает края раны вместе и проходится вдоль хирургическим автостеплером, оставляя позади миниатюрный железнодорожный путь из стежков цвета кожи. Кейт волнуется, но она заворожена процессом. Вега будто застегнула его на молнию.

– Они растворятся через пару дней, – говорит Вега. – Будешь как новенький.

Робо-девушка накрывает меньшие порезы тромбоцитарными пластырями и убирает аптечку обратно в грудную клетку. Передает Мэлли ингалятор.

– Чтобы уменьшить боль.

Сет звонит Арронакс. Сопровождаясь звуком всплеска, появляется ее аватар.

– У нас проблема.

***

Кейт выходит на балкон, следом за ней Кеке. Женщина держится за перила, а затем дрожащими руками нажимает на кнопку, чтобы поднять вверх невидимый экран, и они смотрят на раскаленный город: серый, расшитый зеленым, и вдыхают токсичный воздух, пахнущий озоном и пеплом.

– Ты же знаешь, для чего нужен экран, верно? – спрашивает Кеке.

Когда установили экран, воздух на балконе стал фильтроваться и охлаждаться. Предполагается, что он должен помогать вам почувствовать, будто вы стоите на свежем воздухе, без пыльцы и загрязнения, «Защищаем Вас, не лишая вида», но он вызывает у Кейт клаустрофобию. Быть закрытой в невидимой коробке все равно, что быть закрытой в коробке.

– Серьезно, что, бл*ть, произошло?

Мимо них проносится дрон. На нем логотип известной сети китайских ресторанчиков: три палочки на тарелке, образующие анархический символ «А», потому что кому не нравятся бунты и лапша?

– Angaz (прим.: с зулу «Я не знаю»). Без понятия. Бешенство робо-щенков?

– Двенадцать лет, – говорит Кейт. – Двенадцать лет этот робот был лучшим другом Мэлли. Идеальным питомцем. Верным лабрадором, как они говорили. Запрограммированным быть верным. Сколько будет по человеческим меркам двенадцать собачьих лет?

Кеке пожимает плечами.

– Не знаю. Но двенадцать человеческих лет – это как двенадцать столетий в технологии. Чейсер устарела. Когда ты в последний раз ее обновляла?

– В двадцать девятом. Они больше не выпускают обновлений для ее модели.

– Что наводит на мысль…

– О чем?

– Ну, знаешь, – Кеке показывает внутрь, легко поигрывая бровями. – О степфордской жене.

– Не начинай. У меня и так достаточно тревог.

– Ты должна признать, что неплохо иметь такую рядом.

– Да.

– Как ты думаешь, что еще она хранит в своих отсеках?

Глава 3

Электросмог и солнечный свет

– Ты все еще думаешь о… ну, знаешь, пророчестве? – спрашивает Кеке.

Сейчас они сидят на полу балкона, босые и раздетые до нижнего белья. Пьют виски, похожее на жидкое золото в последних лучах заката.

– Конечно же. Каждый день. Особенно, когда меня расстраивают дети. Тогда я начинаю испытывать вину, потому что на самом деле мы все здесь милостью… кого?

– Леди Удачи, – отвечает Кеке. – Удачи. И любви.

В уме Кейт появляется изображение Леди Удачи, галлюциногенная смесь из статуи Свободы, Чудо-женщины в ретро стиле и ее воспоминания о Солан с колчаном стрел с алмазными наконечниками.

Они чокаются бокалами и пьют.

– Ты не должна чувствовать вину. Ты знаешь, что тебе не из-за чего винить себя.

– Вина идет в комплекте, – отвечает Кейт. – Быть родителем – это пожизненный приговор на чувство вины.

Они сидят в уютной тишине.

– Ты знаешь, что Солан все еще посылает детям шарики на каждый день рождения?

– Серьезно?

– Белые. Я знаю, что это из добрых побуждений, но они пугают меня до чертиков. Летают тут днями, напоминая мне о том глупом пророчестве.

– Я пытаюсь об этом не думать, – говорит Кеке, – но…

– Знаю, – говорит Кейт. – Затем еще одно из пророчеств сбывается, и снова становится жутко.

– Сначала Марс! Дерьмо.

Одним из пророчеств Селестии было, что люди, крадущие у Красной планеты, станут огненным жертвоприношением для мультивселенной, чтобы задобрить Селестию. От пророчеств по большей части отмахиваются, как от вдохновенной культовой брехни, но люди стали больше прислушиваться, когда последний корабль, возвращавшийся с Марса, пропал в космосе, унося с собой жизни пятидесяти двух космических шахтеров, двенадцати туристов и оборудования стоимостью в сотни триллионов долларов.

– Сет всегда говорит, что любой может написать «пророчества», а затем найти какие-нибудь данные в их пользу. Но это просто… необъяснимо, верно?

– Ох*еть, как пугает, – отвечает Кеке.

Золотые нити, вплетенные в ее косички, сияют в солнечном свете. Виски вибрирует в голове Кейт. Янтарное Мурлыканье.

– Ты все еще помнишь точную формулировку?

– Конечно же, помню. Не смогла бы забыть, даже если попыталась бы. Слова будто вырезаны у меня в мозгу горячим скальпелем.

Иногда она просыпается, слыша у своего уха шепот Люмина: «Последний живущий ребенок «Генезиса» приведет нас к Концу», хлопком включает свет и видит, что одна. Его слова ускользают, чтобы спрятаться где-то в ее комнате, только чтобы снова появиться в ее снах следующей ночью.

– Если мальчик переживет свое четвертое лето, он доживет до шестнадцати и, настанет конец дней.

– Мэлли исполнилось шестнадцать пара месяцев назад, так?

– Так.

– А день рождения Сильвер через… тридцать шесть часов.

– В точку.

– Как думаешь, конец света наступит до или после вечеринки в честь их дня рождения?

– Мне бы пришлось меньше заниматься планированием, если бы он наступил раньше. У меня все еще нет главной темы. Есть лишь торт для похорон.

– Ну, это легко, – отвечает Кеке. – У нас будет вечеринка с похищением.

***

Сет открывает дверь и видит своих друзей, смеющимися за бокалом.

– Вам обеим лучше зайти внутрь.

– Нет, нет, нет, – говорит Кейт. – У меня давно не было такого веселья с тех пор, как…

Кейт пытается вспомнить, но ей в голову ничего не приходит.

– Ей нужно немного отдохнуть, Сет, – говорит Кеке. – Выдался чертовски трудный день.

Глаза Сета излишне долго задерживаются на обнаженной коже Кеке. На вожделение нет на времени.

– Еще какой, – говорит он, заметив их разбросанные «косточки». – Вы не в сети?

– Мы отключились час назад. Нам нужно немного аналогового времени. Немного электросмога и солнечного света, мы хотим снова почувствовать себя людьми.

– У нас проблема, – говорит Сет. – Вам нужно кое-что увидеть.

Кейт вливает остаток виски себе в рот. Береза и пчелиный воск.

– Мы разберемся с Боунчейсер завтра.

Что делать с поломанным домашним любимцем? Для них тоже есть сервисы по планированию прощальной вечеринки? Она не будет удивлена. Давно прошли те дни, когда выбирали между погребением и кремацией: люди теперь могут выбирать из множества вариантов, включая, среди прочих, вертикальные кладбища, капсулы в лесу, амулеты с душой и криоген. Она не будет удивлена, если те же самые варианты доступны для любимых питомцев, но все же она догадывается, что у собак роботов другая судьба.

– Боунчейсер – меньшая из проблем, – говорит Сет. Его лицо кажется бледным, несмотря на темное небо. Он бросает им одежду. – Живо выходите в сеть.

Глава 4

Бег с грызунами

Центр города

Йоханнесбург, 2036

Сильвер поправляет свою газовую маску и ускоряет шаг. По иронии, в маске труднее дышать, а не легче, но девушка терпит неудобства, потому что не хочет заразить свои легкие. Она видела 4D виртуальную проекцию в идеальном качестве этой болезни в школе, где тебя практически засовывали в больной орган, чтобы показать, как влияет неочищенный городской воздух на здоровые ткани. Ни за что.

Кроме того, маска очень старая и оригинальная. Кейт рассказывала ей, что, когда она была юной, примерно сотню лет назад, все постоянно мечтали о новой одежде. Они проводили выходные в крупных торговых центрах и тратили сбережения на новые шмотки, хотя дома у них были шкафы, полные одежды. Хоть они и знали, что шмотье, скорее всего, сшили в каком-нибудь «ФонгКонг», все равно их тянуло ко всему блестящему. Странно. Работать всю неделю на какую-нибудь корпорацию зла, а затем тратить все свое свободное время на трату того, что ты заработал, на вещи, которые тебе не нужны, а затем влезать в долги, чтобы иметь возможность снова работать. Жалкие ублюдки. Не то что бы они этого не понимали. Они часто произносили такие фразы, как "крысиные бега" и "белка в колесе", ну и что они делали? Продолжали устраивать крысиные забеги, вот что. Бежали и бежали, пока не выдыхались и им не приходилось выходить на пенсию в шестьдесят пять. Шестьдесят пять! Это все равно, что забить на свою жизнь, когда ты прожил лишь половину. И умереть от сердечного приступа. Какая злая шутка. Просто взрыв мозга. Ужасная жизнь.

В ее «косточке» раздается звуковой сигнал. 19:14.

«Бл*ть, бл*ть, бл*ть. Я опаздываю».

Ее встреча была назначена на семь часов вечера, и они сказали, что процедура займет девяносто минут. Сильвер надеется, что уложится вовремя. Придется поспешить, если она хочет попасть домой к комендантскому часу в девять вечера и не вызвать подозрение родительских единиц.