Текст книги "Рыцарь (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 48 страниц)

Глава 7
Хранилище

Нам пришлось бросить органические светильники.

Не столько из-за физического света, который они производили, сколько потому, что они оставляли aleimi-отпечаток. Он был слабым, но достаточным, чтобы хороший следопыт мог отличить его от крыс и других небольших форм жизни, обитавших в этих цементных туннелях.

Они также могли заметить, что эти отпечатки оставались слишком высоко над землёй.

У меня имелся один неорганический фонарик, который я захватила на всякий случай. Поскольку это был яркий пример экстренной ситуации (худший расклад, где один из нас ранен), я не колебалась и использовала его, но всё равно экономила и выключала его всякий раз, когда мы приближались к другому источнику света и могли видеть без фонарика.

Мы прошли… несколько миль, кажется.

Так много, что я не могла нормально об этом думать.

Так много, что я впала в то отупелое состояние измождения, где время, казалось, одновременно замедлялось и ускорялось в ненужную сторону. Я понятия не имела, где мы находились, как далеко мы ушли. Я знала, что отчасти это из-за выветрившегося адреналина и сильной растраты aleimi-света.

Отчасти, наверное, ещё и шок.

Я была почти уверена, что за нами уже не гонятся.

Мы держались вне Барьера, следуя по туннелям, по возможности петляя и стараясь сбить след, однако направляясь примерно на север. Отель находился к северу отсюда, так что это одна из причин. А ещё идя на север, мы с меньшей вероятностью упрёмся в тупик или окажемся по пояс в грязной речной воде.

Я попыталась использовать свою память видящей, чтобы отследить наши шаги и получить представление, как далеко мы ушли, и какие улицы могли находиться над нами. Навигация практически полностью лежала на мне. Ревик так сильно растратил свой свет, что наверняка бредил – хотя я давала ему свой свет и высасывала его из наших человеческих преследователей, когда они оказывались достаточно близко.

Свои последние силы он истратил на то, чтобы взорвать ту стену, а я большую часть своих резервов направила на то, чтобы сбить видящих-следопытов с нашего следа. Я всё ещё направляла два набора aleimi-теней, которые создала, чтобы сбить их с толку – одна пара теней направлялась на юго-восток по другим туннелям. А вторая пара шла по улицам в центре города, прячась в разных зданиях.

И всё же я знала, что это не одурачит их навечно.

К этому времени как минимум разведчики начали что-то подозревать.

Я могла лишь надеяться, что они будут следовать стандартному протоколу и искать нас через Барьер, а это означало вернуться в банк и взять отпечатки наших оставшихся после взрыва aleimi-следов, а также искать места, где камеры видеонаблюдения нас засекли.

Это хотя бы выиграет нам время.

Скорее всего, отряды подкрепления уже прочёсывают улицы на предмет отпечатков от людей и видящих. Они определённо будут просматривать уличные камеры и искать любого, кто вылезет из люка в тротуаре или выйдет из любого другого места, где имеется доступ под землю.

Я аккуратно обхватила Ревика рукой. Позволив ему опереться на меня всем весом, я старалась не задевать шрапнельную рану рукой и ладонью.

Я залатала его, как смогла, пока мы всё ещё находились в хранилище. Выглядело всё отнюдь не лучшим образом.

Мне пришлось упереться ногой в стену, чтобы выдернуть этот кусок шрапнели. У нас имелся органический клей для ран и пластыри, так что я знала, что он уже не должен истекать кровью, но я все равно беспокоилась, поскольку мне хватило времени лишь на то, чтобы бегло посмотреть глазами и светом, проверить наличие внутренних повреждений и степень их серьёзности.

Кровотечение было сильным, и это пугало меня до чёртиков.

Ревик почти уверен, что осколок зацепил почку.

Почки у видящих намного крупнее и другой формы, так что он не слишком беспокоился, но я-то переживала. А ещё я почти ничего не знала о физиологии нормальных видящих, что уж говорить о нашей. Быть двумя единственными известными элерианцами – ну, тремя, если считать Фиграна – не всегда преимущество.

К тому же, размер и расположение моих органов копировало человеческий организм почти до тридцати лет. Только в последние годы моё тело начало перестраиваться, и в результате я не знала, насколько я близка к «норме». Тело Ревика раньше имитировало Сарка, или Sarhacienne, так что я сомневалась, что наши тела вообще будут похожи на рентгене, и это уже само по себе странно.

– Детка, – тихо позвала я.

Он дёрнулся, словно сбросив с себя какой-то транс.

Я попыталась удержать его взгляд, но видеть боль в его глазах было сложно. Может, ему будет полезно дать какой-то повод для размышлений. Его глаза тоже слегка светились, так что я знала, что отчасти ему сложно удерживаться вне Барьера – наверное, потому что он исцелился бы быстрее, если бы на какое-то время отключился.

Но я не могла этого допустить.

– Пожалуй, мы ушли достаточно далеко, – сказала я, осторожно поглаживая его здоровый бок. – Не думаю, что сейчас за нами кто-то следует. Но я беспокоюсь о том, чтобы выходить на поверхность в слишком людном месте. Ты можешь придумать место, где мы смогли бы подняться? Нам нужен канализационный люк, где не слишком много камер. Как можно ближе к отелю.

Поначалу он ничего не говорил и не менял выражения лица.

Он просто стоял, прислоняясь ко мне, а свободной рукой опираясь на стену. Я видела, как его глаза расфокусировались, и забеспокоилась, что он заглянет в Барьер – что он действительно настолько бредит, что забыл, как нам сейчас опасно находиться в Барьере.

Однако когда я прикоснулась к его свету, ощущалось всё так, будто он по-прежнему находился здесь, просто думал.

– Парк, – сказал он наконец. – Мы можем добраться до парка, Элли?

Я подумала над этим. Хорошая идея.

И вновь я попыталась отследить наши передвижения, прокрутить их назад и определить наше точное местоположение. В этот раз я делала это старательно, используя свою память видящей, чтобы как можно точнее воссоздать наш путь.

Давным-давно, ещё до того, как Лао Ху стали учить меня таким вещам, Балидор сказал мне, что воспоминания видящих хранятся практически бесконечно, даже если мы их не осознаем. Так что знание, где мы были – точное знание, вплоть до количества шагов, которые мы прошли после выхода из хранилища – всё ещё жило где-то в моём свете.

Иронично, но именно сознательный разум видящих вставал на пути. Я ошибалась в подсчётах, будучи слишком усталой, чтобы сложить куски в точный след. Я позволяла своему беспокойству за Ревика отвлечь меня, позволяла страху убедить меня, что я всё путаю – и всё это становилось проблемой.

Тем не менее, в моей голове сложилась довольно ясная карта.

Я проследила её от места, где хранилище было пробито и выходило в маленький канализационный коридор, а затем в неиспользуемый туннель метро. Оттуда мы сошли с ржавых рельсов, чтобы войти в более старую и крупную систему канализационных труб, построенных в конце прошлого века. Я позволила своему свету заново отследить наши шаги, пробежаться по многим кварталам туннелей, по поворотам на северо-восток, затем обратно на север, на запад и снова на север, обратно на восток и вновь на север.

Я не спешила, сравнивая расстояния с кварталами улиц города, затем с различными блоками авеню, затем с примерной длиной Манхэттена и тем, где мы находились, когда покинули банк.

Конечно, это всё приблизительно. Трубы не были идеально прямыми.

И всё же…

– Мы близко, – сказала я. – Думаю, мы очень близко… хотя западнее. На несколько кварталов, думаю, – я обхватила его покрепче, но не слишком крепко, хоть моя рука и лежала на добрых пятнадцать сантиметров выше заклеенной раны. – Ты сможешь пройти ещё немного?

– Остальные… – сказал Ревик, всё ещё дыша с трудом. – …Они, наверное, уже знают.

Я кивнула, сжимая его ладонь.

– Да. Наверняка знают.

– Мы можем позвать их… Врега и остальных. Те, что на нас охотятся… они уже знают, кто мы. Теперь уже неважно, так?

Я вытеснила беспокойство со своего лица, всматриваясь в его лицо в тусклом свете.

– Можно, – осторожно согласилась я. – Но нам никак не связаться с ними без Барьера. Никак не сообщить им, где мы. Так, чтобы не поднять тревогу.

– Они могли бы помочь нам, – сказал Ревик. – Уравнять шансы.

Я погладила его ладонь, стараясь скрыть страх в своём голосе.

– Да, – сказала я, кивая. – Они могли бы. Но если мы превратим это в военную операцию, нам придётся силой вырываться из Нью-Йорка. К этому времени они уже перекроют аэропорты. И порты тоже, поскольку они знают, что это мы. Как думаешь, разве это хорошая идея – пробиваться через такое, учитывая твоё состояние? – я сглотнула, глядя в его слегка светящиеся глаза. – Мы уже достигли этой точки? Сейчас, имею в виду. Потому что если так, скажи мне. Я немедленно свяжусь с Врегом.

Я молча стояла, пока он обдумывал это.

При этом я продолжала ласкать его пальцы, почти не осознавая, что делаю это. Моё внимание зациклилось на деталях – как он дышал, как он стоял, как относительно холодна его кожа. Я осознала, что прощупываю каждый завиток его света, оцениваю его тело, не уходя полностью в Барьер и используя связь, которая объединяла нас, целиком минуя это место.

Если он всерьёз подумывал позвать на помощь, значит, ему больно. Очень больно.

– Ревик, – позвала я, чувствуя, что он опять уплывает. – Ты в опасности?

Похоже, я снова выдернула его из какого-то другого места.

– В опасности…? – его глаза помутились. Он посмотрел на меня, и я увидела в его взгляде отрешённое непонимание вместе с болью. – Что ты имеешь в виду, Элли?

– Ты не свалишься без чувств? – я болезненно сглотнула, но мой голос всё ещё звучал отрывисто. – Ты не умрёшь?

Он подумал над этим – так же тщательно, как он обдумывал вариант позвать на помощь. Я почувствовала, как он оценивает свой свет, совсем как я несколькими секундами ранее.

Наконец, он покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Нет, я не умру, Элли, – он взглянул на меня, улыбаясь. – Если только ты не бросишь меня здесь.

Я не знала, то ли треснуть ему за это, то ли поцеловать. Если он шутил, может, ему не так плохо, как я беспокоилась.

– Не искушай меня, – буркнула я.

Он поцеловал меня в щеку, приласкал моё лицо тыльной стороной ладони. Я почувствовала, что даже тогда, несмотря на всё происходящее, к моей коже прилил румянец.

Я справилась с этим, убрав лицо от его пальцев.

– Пошли, – поторопила я его.

Теперь я думала о Вреге, пока мы медленно шли, а Ревик хромал рядом, всё ещё опираясь на меня. Несколько раз мы останавливались, чтобы дать ему отдохнуть. Верхняя часть его тела почти полностью опиралась на мои плечи, но я едва замечала это, слишком глубоко уйдя в свой разум и замедляясь лишь для того, чтобы подстроиться под его темп.

Первые несколько кварталов я старалась продумать каждый из наших вариантов, прогоняя более драматичные сценарии и их возможные исходы в случае, если нам придётся звать Врега и Балидора, чтобы те нас забрали. Я знала, что Ревика запросто могут убить, если посреди Манхэттена развяжется война с перестрелкой.

Когда он в таком состоянии, это может случиться очень легко.

Без него мы будем уязвимы. Я – само собой, ведь я связана с ним, но Врег, Балидор и остальные тоже. Мой свет слишком истощён, чтобы я без него могла быть полезна – даже если бы не существовало опасности, что я по неосторожности снесу несколько кварталов, учитывая мой опыт с телекинезом.

Даже зная всё это, я понимала, что если Ревику станет хуже, я их позову. Если будет хоть какой-то признак, что его жизнь действительно в опасности, я вызову их без колебаний.

– Ты был прав, малыш, – пробормотала я, когда он снова прислонился ко мне, шаркая по воде внизу трубы.

– По поводу чего? – спросил он, сжимая моё плечо.

– Тебе действительно нужно обучить меня телекинезу, – мрачно сказала я, поддерживая его рукой. – Мне нужно овладеть им получше. Типа… ещё вчера надо было.

Когда я подняла взгляд, он улыбался мне.

– Да, – он потянул за мои волосы, которые каким-то образом распустились во всём этом бардаке с уходом из хранилища. Я видела, как в его глазах проступает тёплое выражение, и отвела взгляд. Я знала, что он реагировал на мои применения телекинеза примерно так же, как я, когда наблюдала за ним.

В результате наши тренировочные сессии будут накалёнными, и это ещё мягко сказано.

– Когда вернёмся, – сказала я, избегая той вспышки жара в его aleimi.

Поняв мой намёк, он один раз кивнул.

– Когда вернёмся, – согласился он.

Я старалась не замечать боль, которую всё ещё видела в угловатых чертах его лица.

Я просто надеялась, что то, что мы достали из этого чёртова хранилища, того стоило.

***

– Какая ячейка? – спросил Ревик, всё ещё наполовину находясь в Барьере и сканируя стены в поисках органических машин. Я смотрела, как его глаза становятся резче от света, и вытащила номер из воспоминания о разговоре с Фиграном.

– 2789930-22991-EF99837, – сказала я ему.

Ревик немедленно принялся сканировать промежутки, обозначающие разные ряды ячеек.

– Не здесь, – сказал он через несколько секунд.

Я проделывала то же самое с другой стороны, но чёрт подери, какой он быстрый, даже несмотря на ранение.

Ещё через несколько секунд я вынуждена была признать его правоту.

– Нижнее хранилище, – сказал он, глядя на меня.

Мы оба знали, что наверняка придётся туда спуститься, и нужная нам вещь, скорее всего, находилась в самой глубокой дыре за охранными системами банка.

Ни одному из нас эта идея не нравилась. Там мы будем в ловушке. Стены состояли из нескольких футов цемента, стали и органической обшивки. Мы подозревали, что там нас также ждёт несколько гадких сюрпризов – вещей, которые не обозначены на просмотренных нами планах. После той органики на полу лобби, мы оба небезосновательно уверились, что кто-то заплатил немалые деньги, чтобы обеспечить этому месту охрану военного образца.

Может, даже защиту от нас. То есть, они планировали в расчёте на телекинетиков.

У Ревика хватит сил только на один хороший удар и щит – это я тоже знала.

Взрыв в лобби практически исключил любой сценарий в духе «выйти через парадную дверь». А значит, чтобы вытащить нас, Ревику понадобится каждая унция его света – и, наверное, большая часть моего света.

Нам нужно быть готовыми уходить почти ни с чем.

Я уже подлатала его бок. Как только мы оказались в верхнем хранилище, я заперла двери и изолировала нас, чтобы иметь возможность поработать над ним без помех. Это непременно должно быть сделано в первую очередь, по моему мнению – к счастью, и по его мнению тоже. Я боялась, что мне придётся спорить с ним из-за приоритетов, но он тут же сел и вытащил пистолет с органическим клеем для ран и пластырями, которые он нёс в рюкзаке за спиной.

Он отдавал мне указания, снимая своё пальто, а затем жилет и бронированную рубашку.

Я поражалась тому, как буднично он относился ко всей ситуации, но опять-таки, его не раз ранили в бою.

Мы также прогоняли этот сценарий на своих планировочных сессиях, включая вероятность того, что одному из нас придётся стабилизировать другого ещё до завершения операции.

Он хотя бы в сознании. Я могла вообще остаться одна, но он пребывал относительно в здравом рассудке.

Меня все ещё пугало количество крови.

Я не падала в обморок или ещё что. Слава богам, кровь никогда не производила на меня такой эффект. Но в какой-то момент меня накрыло острым испугом и паникой просто потому, что это его кровь.

Ревик, похоже, считал, что это нормально.

Он спокойно и рационально говорил со мной о моей реакции, объясняя, что это наверняка инстинкт выживания, поскольку мы связаны. Он шутил, что если бы ситуация была обратной, то он наверняка отреагировал бы намного хуже, и судя по проблескам его воспоминания, я знала, что он не врёт – по крайней мере, не полностью.

По той же причине я ощущала немало сочувственной боли – по крайней мере, пока не включился обезболивающий эффект клея для ран и пластырей, успокаивая его кричащие нервные окончания.

От одной лишь боли было сложно сосредоточиться. Пока я очищала рану, боль сделалась настолько сильной, что я забеспокоилась, что при взрыве ранило и меня саму. К счастью, в тот момент Ревик был достаточно в сознании, так что он говорил со мной на протяжении всего процесса. Коллективными усилиями мы справились довольно быстро.

После того, как я заклеила рану пластырем, он выглядел намного лучше.

Тогда у него ещё имелось нормальное количество света, что тоже помогало – и у меня были почти полные запасы света, так что я могла много ему дать. Я даже немного расслабилась, когда он заверил меня, что пластырь и клей для ран предотвратят инфекцию, а также начнут залечивать рану в плоти, и даже травму внутренних органов. Кажется, он был вполне уверен, что рана относительно несерьёзна.

В тот момент я чувствовала себя куда увереннее, но его деловой и обыденный тон отнюдь меня не успокоил.

Проникнуть в нижнее хранилище оказалось проще, чем мы ожидали.

Единственным сюрпризом оказалось то, что как только мы вошли, дверь закрылась и заперла нас внутри. Видимо, ключевая охранная стратегия сводилась к тому, чтобы не выпустить нас. Они просто превратили хранилище в камеру строгого режима, чтобы потом применить газ или ещё что-то.

Ревик, похоже, определённо ожидал газа.

К этому мы тоже по возможности приготовились. Через секунды после закрытия двери мы надели кислородные маски, сделавшись похожими на какую-то парочку чокнутых дайверов, и принялись просматривать номера ячеек.

В этот раз он нашёл ячейку за считанные секунды.

Мой адреналин и стресс в тот момент практически зашкаливал.

Я чувствовала, что время на исходе, хоть и не ощущала конкретных деталей. Барьерное поле в хранилище каким-то образом связывалось с органическими стенами, которые были почти такими же разумными, как и та, с которой я столкнулась в Сан-Паулу.

Они нас не атаковали, но я не сомневалась, что они поставляют сведения кому-то из охраны здания. Ревик также на языке жестов показал, что они выпустили газ. Он чувствовал это через дыру в броне, которую проделала шрапнель. Он показал мне не снимать маску и даже перчатки. Может, это сила внушения, но после этого мне казалось, будто вся моя кожа чешется, и это тоже накручивало мою нервозность.

Я также беспокоилась, что он получит отравление через рану.

И тем не менее, мы проделали всё быстро, как я и сказала.

Пожалуй, это и спасло нас. Ревик всегда работал быстро.

Проникнуть внутрь, выбраться обратно, не давать им времени умничать.

К тому времени, когда я присоединилась к нему у ячейки, он уже достал инструмент. Он втиснул органический лом в щель между ячейкой и стеной, забив на замки. Инструмент проник в щели по обе стороны отделения для хранения, и прежде чем органическое существо успело рябью скользнуть к нашему участку хранилища, Ревик уже выдернул эту штуку, охнув от напряжения в той части спины, которую покрывал органический пластырь.

Он бросил ящик на стол с мраморной столешницей в центре комнаты и жестом подозвал меня, как только содрал органическим ломом крышку.

Мы оба заглянули в открывшуюся ячейку.

Ревик не полез внутрь, а просто перевернул её. Когда он сделал это, оттуда вывалился старомодный ручной ключ шифрования данных и с металлическим лязгом приземлился на мраморный стол.

Выглядело это весьма разочаровывающе.

Опять-таки, не знаю, что именно я ожидала увидеть.

Древний камень, покрытый иероглифами, которые расскажут нам, как предотвратить Смещение. А может, очередной рукописный дневник Галейта, или какой-нибудь намёк на истинную личность загадочной «Тени» в Южной Америке, куда отправилась Чандрэ.

Сосуд с кровью летучей мыши. Высушенная часть тела. Ну что-нибудь.

Но на самом деле, ключ шифрования данных казался более логичным.

Ревик также нашёл в глубине ячейки книгу в кожаном переплёте, и это уже было ближе к моим ожиданиям. Однако она не принадлежала Галейту.

Он запихал её в карман бронежилета, не присматриваясь, но сначала проверил её сканером. Я взяла ключ шифрования прежде, чем Ревик успел меня остановить, но ничего не случилось. Я сунула его в карман своего жилета и прочно застегнула молнию.

Ничего не сказав, он повернулся к стенам и только тогда оценил наши варианты побега.

Он нашёл газопровод за наружным бетонным корпусом, но только после того, как мы нейтрализовали разумный сегмент органической стены. К счастью, её сознание функционировало достаточно похоже на ту стену, с которой я столкнулась в Сан-Паулу, так что я смогла хотя бы немного с ней общаться. Прочитав меня и следуя моим наводкам, Ревик уговорил эту штуку снять меры безопасности в соответствующей секции стены.

Он также уговорил это существо создать для нас своеобразный щит в тот момент, когда он воспламенил газопровод.

К тому времени, команда безопасности активно пыталась проникнуть в хранилище.

Когда прогремел первый настоящий взрыв, он поверг меня в ужас. Это напомнило мне, что мальчиковая версия Ревика сделала с той школой в Сиккиме.

Осушение моего света оказалось таким радикальным, что я рухнула на пол. Ревик предупреждал, что мне надо быть готовой к этому, и я думала, что готова. Но это оказалась одна из тех вещей, которая работает только в теории.

Однако когда большая часть газа прогорела, именно я протащила нас через всё ещё дымящуюся дыру в канализацию.

К тому времени Ревик начал бредить и пытаться убедить меня, что нам нужно забрать с собой органическое существо в стене, чтобы его не наказала команда охранников. На его глаза навернулись слезы, пока он спорил со мной об этом, но он всё же не сопротивлялся по-настоящему. Я повела его в первый участок канализационных труб, которые тоже разнесло газом, и поэтому я задавалась вопросом, как же далеко взрыв разошёлся по газопроводу.

Думаю, те первые несколько минут были одними из самых тяжёлых в моей жизни.

Недалеко от места, где мы вышли из хранилища, стена обвалилась, и я дёргалась от каждого шороха, ожидая, что мне придётся кого-то убить, если команда спецназа или СКАРБа свалится нам на головы.

Однако этого не случилось.

Только потом я узнала, что половина люков в той части города была снесена взрывом со своих мест. После того, как первые волны шока в Барьерном пространстве улеглись, я почувствовала, что они охотятся за нами, но к тому времени мы миновали наиболее сильно пострадавшие части туннелей.

Несколько раз они подбирались близко, но каким-то чудом мне удавалось избавиться от слежки.

Думаю, к тому времени меня куда сильнее удивляли те части плана, которые сработали – а не те, которые не сработали.