Текст книги "Освобожденный любовник"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)
Окей, это было действительно…
Не ее дело. Наверное, он мысленно прокручивает очередную чертовски горячую фантазию о Рэд Соксе.
Она убеждала себя, что это была всего лишь обычная процедура омовения, но ни на минуту не верила собственной лжи. Она провела рукой по его животу, сначала вверх, совсем рядом с его припухшей головкой, затем вниз, с другой стороны. Когда край полотенца слегка коснулся его члена, он зашипел.
Господи, помоги ей, она сделала это снова, пройдясь медленно и вокруг него, опять слегка задев эрекцию.
Вцепившись руками в простынь, он сказал низким голосом:
– Если продолжишь эту игру, то узнаешь, сколько у меня общего с человеческим мужчиной.
Господь всемогущий, она хотела увидеть, как он… нет. Не хотела.
Да, хотела.
Его голос стал еще глубже.
– Хочешь увидеть, как я кончу?
Она откашлялась.
– Конечно, нет. Это было бы…
– Неправильно? Но кто об этом узнает? Здесь только ты и я. И, честно говоря, я бы воспользовался сейчас некоторыми удовольствиями.
Она закрыла глаза. Она знала, что ни одно из них не имело к ней отношение. И она и не собиралась взобраться на кровать и воспользоваться им. Но ей в самом деле хотелось знать, насколько же хорошо он смотрится когда…
– Джейн? Посмотри на меня. – Как будто он контролировал ее глаза, она медленно подняла на него взгляд, чтобы встретиться с его. – Не на мое лицо, Джейн. Ты будешь смотреть на мою руку. Сейчас.
Она повиновалась, ничто иное даже не пришло ей в голову. И как только она устремила в указанное им направление взгляд, его обтянутая перчаткой ладонь ослабила мертвую хватку, которой он вцепился в покрывало, и обхватила толстый возбужденный член. Пациент резко выдохнул, и провел рукой вверх и вниз по своему стволу, черная кожа резко контрастировала с темно-розовым цветом его эрекции.
О… мой… Бог.
– Ты хочешь сделать это сама, ведь так? – грубо сказал он. – Не оттого, что хочешь меня. А потому что тебе интересно как это, и как я выгляжу, когда кончаю.
Он продолжал гладить себя, а она полностью потеряла дар речи.
– Не так ли, Джейн?
Его дыхание участилось.
– Ты хочешь знать, каково это. Какие звуки я издаю. Какой аромат.
Она же не качала головой в знак согласия, нет? Черт. Она согласилась.
– Дай мне свою руку, Джейн. Позволь положить ее на себя. Даже если у тебя лишь медицинский интерес, я хочу, чтобы ты довела меня до оргазма.
– Я думала… Я думала, ты не любишь людей.
– Я не люблю.
– А я кто, по-твоему?
– Я хочу твою руку, Джейн. Немедленно.
Она не выносила, когда кто-то, кто угодно, указывал ей что делать. Мужчины, женщины – не имело значения. Но исходившее от такого великолепного самца хриплое требование, лежавшего вот так, полностью возбужденного и раскрытого перед ней… подобному искушению чертовски трудно противостоять.
Она возмутится по поводу приказа чуть позже. Но сейчас она последует ему.
Положив полотенце в судно, Джейн не могла поверить, что протянула к нему свою руку. Он принял требуемое им, в ответ предложенное ею, и поднес ее руку к своему рту. Медленным, смакующим движением, он лизнул ее ладонь теплым и влажным языком. И положил на свою эрекцию.
Они оба затаили дыхание. Он был твердый, как камень, и горячий, как пламя, толще ее запястья. Когда он дернулся в ее хватке, часть ее спросила, какого черта она делает, а другая, сексуальная часть, ожила. Что вселило в нее панику. Она подавила чувства, используя метод вытеснения, отточенный годами медицинской практики… и продолжила держать руку там.
Она гладила его, чувствуя, как мягкая, тонкая кожа сдвигается по жесткому стволу. Его рот приоткрылся, тело заерзало на кровати, а его спина изогнулась дугой, от чего Джейн не могла отвести глаз. Черт… Он был чистым сексом, без примесей запретов и комплексов, одна сплошная надвигающаяся буря оргазма.
Действуя, она не сводила с него глаз. Его рука в перчатке была чертовски эротична, располагаясь рядом с тем местом, за которое Джейн сейчас держалась: он слегка касался пальцами основания члена и прикрывал рубцы шрама.
– Каков я на ощупь, Джейн? – хрипло спросил он. – Отличаюсь от других мужчин?
Да. Ты лучше.
– Нет. Ты такой же. – Ее взгляд остановился на его прикусивших нижнюю губу клыках. Похоже, они удлинились, и ей показалось, что процесс кормления и секс как-то связаны. – Хотя, конечно, выглядишь ты по-другому.
Что-то промелькнуло у него на лице, какая-то тень, и рука скользнула дальше вниз, между ног. Сначала она подумала, что он хочет прикоснуться к себе, но потом поняла, что он прятался от ее глаз.
Боль на мгновение пронзила ее грудь, а потом он издал низкий горловой стон и откинул назад голову, иссиня-черные волосы разметались на черной подушке. Его бедра устремились вверх, мышцы живота напрягались и расслаблялись, отчего татуировка в паху то растягивалась, то возвращалась на место.
– Быстрее, Джейн. Сейчас давай быстрее.
Он откинул ногу в сторону, и его грудная клетка начала тяжело вздыматься. Капельки пота на его потрясающей, влажной коже, блестели в тусклом свете лампы. Он приближался к оргазму… и чем ближе он становился, тем отчетливей она понимала, что делает это потому, что ей так хотелось. Все ложь про медицинский интерес: он завораживал ее по другим причинам.
Она продолжала ласкать его, сосредоточив движения на крупной головке его члена.
– Не останавливайся… Черт, – простонал он, его плечи и шея напряглись, соски стали твердыми и острыми.
Неожиданно, его глаза распахнулись и засияли как звезды.
Тогда он обнажил клыки, которые полностью удлинились, и с облегчением закричал. Он кончал, глядя на ее шею, и оргазм все продолжался и продолжался, ей даже показалось, что их было два. Или больше. Боже… он был неповторим, и среди его удовольствия комнату наполнял чудесный запах темных специй, она вдыхала его вместо воздуха.
Когда он успокоился, она отпустила его и полотенцем вытерла живот и грудь. Она не стала задерживаться возле него, поднявшись вместо этого на ноги. Жаль, она не могла остаться одна.
Он наблюдал за ней сквозь прикрытые веки.
– Видишь, – хрипло сказал он, – все то же самое.
Да как бы ни так.
– Да.
Он натянул одеяло на бедра и закрыл глаза.
– Если хочешь, воспользуйся душем.
Джейн схватила судно с полотенцем и метнулась в ванную комнату. Оперевшись руками на раковину, она подумала, что возможно горячий душ и мочалка, или чем там можно потереть спину, прочистят ее голову, потому что в данный момент единственное, что стояло у нее перед глазами, это он, кончающий на себя и ее руку.
Ошеломленная, она возвратилась спальню, взяла из сумки свои вещи, напоминая себе, что эта ситуация не была реальной, не была частью ее повседневности. Всего лишь небольшое затруднение, узелок на нити ее жизни, словно сама судьба приболела гриппом.
Это было не по-настоящему.
***
Закончив урок, Фьюри вернулся в свою комнату и сменил учительскую форму из черной шелковой рубашки и кашемировых брюк кремового цвета на бойцовскую одежду из кожи. Технически, сегодня вечером он должен отсиживаться дома, но так как Ви лежал пластом, требовалась дополнительная пара рук.
Что его устраивало. Уж лучше на улице сражаться с лессерами, чем лезть в эту ситуацию с Зи, Бэллой и ее беременностью.
Он повесил на грудь кобуру, сунул пару кинжалов рукоятками вниз и пару Зиг-Зауэров7272
Зиг-Зауэр – фирма по производству карманных пистолетов.
[Закрыть] на каждое бедро. По пути к двери накинул кожаное пальто и похлопал по внутреннему карману, убедившись, что прихватил с собой пару косяков и зажигалку.
На пути к парадной лестнице он молился про себя, чтобы его никто не увидел… и спалился, не успев удрать из дома. Бэлла окликнула его, как только он вошел в фойе, и звук ее шагов по мозаичному полу, заставил его остановиться.
– Тебя не было на Первой трапезе, – сказала она.
– Я преподавал. – Он бросил взгляд через плечо и с облегчением заметил, что она хорошо выглядела. Цвет лица был здоровым, а глаза – ясными.
– Ты вообще ел?
– Да, – солгал он.
– Окей… ну… ты не будешь дожидаться Рейджа?
– Мы встретимся позже.
– Фьюри, ты в порядке?
Он сказал сам себе, что не должен ничего отвечать. Он уже все обсудил с Зи. Это не его…
Но как обычно, когда дело касалось Бэллы, его самоконтроль исчезал.
– Я думаю, тебе надо поговорить с Зи.
Она наклонила голову, ее волосы спадали вниз по плечам. Боже, они были прекрасны. Такие темные, но не черные. Цвет напоминал блестящее красное дерево, тщательно покрытое лаком, отливающее красными и темно-коричневыми тонами.
– О чем?
Черт, ему не надо было этого делать.
– Ты кое-что скрываешь от него, что-то… что ты должна ему рассказать.
Ее глаза сузились, затем она отвела взгляд, сменила позу, переминаясь с ноги на ногу, скрестив руки на груди.
– Я… а, я не буду спрашивать, как ты узнал об этом, но я могу предположить, что это он тебе рассказал. Ох… черт побери. Я собиралась поговорить с ним после того, как увижусь с Хэйверсом сегодня вечером. У меня назначен прием.
– Насколько все плохо? Кровотечение?
– Не совсем. Поэтому я и не собиралась рассказывать, пока не схожу к Хэйверсу. Боже, Фьюри, ты же знаешь Зи. Он и так чертовски нервничает из-за меня, я так боюсь, что это будет отвлекать его при сражении, что его ранят.
– Да, но пойми, сейчас ему еще хуже, так как ему остается лишь строить догадки о происходящем. Поговори с ним. Ты должна. Он будет держать себя в руках. Ради тебя.
– Он злился?
– Ну, может быть немного. Он больше волнуется. Он не дурак. И знает, почему ты не хочешь рассказать ему, что что-то идет не так. Послушай, позови его с собой сегодня вечером. Позволь ему поехать с тобой.
Ее глаза слегка увлажнились.
– Ты прав. Я знаю, что ты прав. Я просто хочу оградить его.
– Он чувствует то же самое по отношению к тебе. Возьми его с собой.
Последовало молчание, по нерешительности в ее глазах он понял, что она борется с собой. Свою часть работы он выполнил.
– Береги себя, Бэлла.
Когда он отвернулся, она схватила его за руку.
– Спасибо. За то, что не сердишься на меня.
На мгновение его захватила мысль о том, что внутри нее был его ребенок, что он имел все права крепко прижать ее к себе, пойти вместе с ней к доктору, и всегда заботиться о ней.
Фьюри мягко отнял руку, освободив себя от ее прикосновения, и ее рука легко скользнула по его коже, оставляя покалывающие ощущения.
– Ты любимая женщина моего близнеца. Я никогда не смогу на тебя злиться.
Он прошел через фойе и вышел в холодную, ветреную ночь. Он думал о том, что он никогда не сможет разозлиться на нее. В таком случае, на себя? Да без проблем.
Дематериализовавшись в центр города, он знал, что ожидается некое столкновение. Он просто не знал точное местоположение этой стены и из чего она сделана; сам он ввяжется в драку, или же обстоятельства швырнут его на амбразуру.
Но эта стена ждала его в непроглядной темноте. И часть его подумала, не было ли на ней нарисована большая, смачная буква Г7373
Г – сокр. героин
[Закрыть].
Глава 17
Ви наблюдал, как Джейн зашла в ванную. Повернулась, чтобы сложить сменную одежду на стол, очертания ее тела выписывали элегантную S, которую ему хотелось обхватить руками. Прижаться ртом. Войти в нее.
Когда за ней закрылась дверь, и включился душ, он выругался. Боже… ее потрясающая рука унесла его выше, чем любой полноценный секс за последнее время. Но это ощущение было односторонним. В ее аромате не было ни намека на возбуждение. Для нее это было изучение биологической функции. Не более.
Честно говоря, он рассчитывал на возможность ее возбуждения при виде его оргазма, но его надежды были полным сумасшествием, учитывая то, что творилось у него ниже пояса. Никто в здравом уме не подумает: О, какое чудо с одним яйцом. Мням.
Вот почему он никогда не снимал штаны во время секса.
Он слушал, как работает душ, его возбуждение растаяло на глазах, а клыки втянулись обратно. Забавно, когда она ласкала его рукой, он сам себе поразился. Он хотел укусить ее, не ради питания, а потому, что хотел ощутить ее вкус у себя во рту и оставить зубами свою метку на ее шее. Что было на него, мать твою, не похоже. Обычно он кусал женщин из необходимости, и без особого удовольствия.
Но с ней? Ему очень хотелось пронзить ее вену и вкусить то, что перекачивало ее сердце.
Когда вода выключилась, он мог думать лишь о том, чтобы оказаться с ней под одним душем. Он представил ее, обнаженную и влажную, порозовевшую от горячей воды. Господи, он бы хотел знать, как выглядит ее затылок. Кожа между лопатками. Изгиб ее позвоночника. Он хотел пройтись ртом от ключицы до пупка… потом опуститься между ее бедер.
Черт, он снова затвердел. И это никуда не годилось. Она удовлетворила свое любопытство насчет его тела, так что вряд ли она снова бросит ему кость и еще раз подарит облегчение. Даже предположив, что он ей нравился, у нее все равно кто-то был, не так ли? Злобно зарычав, он представил себе темноволосого врача, который ждал ее в реальной жизни. Парень был одного с ней вида и, несомненно, очень мужественным.
Сама мысль, что ублюдок угождает ей, причем не только в течение дня, но и ночью в кровати, вызвала боль в груди.
Черт.
Ви прикрыл глаза ладонью и задал себе вопрос: когда именно ему сделали пересадку личности? Теоретически – Джейн оперировала его сердце, а не голову, но с тех самых пор как он слез с операционного стола, с ним творилось что-то странное. Дело в том, что он не мог не хотеть, чтобы она относилась к нему как к мужчине. Но это было невозможно по целому ряду причин: он был вампиром, уродом… и через несколько дней ему предстояло стать Праймэйлом.
Ви вспомнил, что ждало его на Другой Стороне, и хотя ему не хотелось возвращаться в прошлое, он не смог остановить себя. Он вернулся к тому, что с ним сотворили, вспоминая запуск того двигателя, что сделал его мужчиной лишь наполовину.
Это произошло примерно через неделю после того, как отец сжег его книги, и когда Вишеса обнаружили выходящим из-за перегородки, что скрывала наскальные рисунки. Причиной его падения стал дневник воина по имени Дариус. Он сторонился своего сокровища долгое время, но, в конце концов, сдался. Его руки жаждали ощутить тяжесть переплета, его глаза – грусть слов на странице, его ум – многообразие образов, что она давала ему, а сердце – единение, что он нашел с писателем.
Он был слишком одинок, чтобы сопротивляться.
Его застала кухонная шлюха, и они оба застыли в тот момент. Он не знал ее имени, лицом она ничем не отличалась от остальных женщин в лагере: тяжелый взгляд, кожа, изборожденная морщинами, щель рта. На ее шее виднелись следы укусов мужчин, что кормились от нее, ее платье было грязным и изношенным. В одной руке она держала грубую лопату, а за собой тащила тележку со сломанным колесом. Женщина перевозила грубую солому к выгребной яме.
Ее взгляд скользнул ниже, к руке Ви, как будто она изучала оружие.
Ви сознательно сжал руку в кулак.
– Будет очень жаль, если ты проболтаешься, правда ведь?
Она побледнела и убежала, бросив лопату.
Новость о том, что произошло между ним и другим претрансом, кипела по всему лагерю, и если это заставляло их всех бояться Ви, то это было только к лучшему. Чтобы защитить свою единственную книгу, он был готов уничтожить любого, даже женщину, и не стыдился этого. По закону его отца, никто в лагере не был в безопасности; Ви был совершенно уверен, что женщина использует это в свою пользу при первой же возможности. Так обстояли дела.
Вишес покинул пещеру через один из туннелей в горе, и вышел в заросли ежевики. Зима быстро надвигалась, от холода воздух стал плотным, как кость. Впереди он услышал журчание водного потока. Захотелось пить, но он остался незамеченным, карабкаясь на одну из сосен, покрывавших склон. Он всегда держался подальше от воды, не только потому, что ему внушали под угрозой наказания, а потому, что в его претрансовом состоянии он был не готов к неожиданным встречам, будь то вампир, человек или животное.
Каждый вечер претрансы пытались забить свои пустые животы добычей из речного потока. Он слышал, как они ловили рыбу. Мальчишки собирались в широкой части реки, где с одной стороны вода образовывала бассейн. Он избегал их, выбирая место дальше, вверх по течению.
Он достал из кожаного мешка длинную тонкую веревку с грубым крючком на конце и подвешенным серебряным грузилом. Бросил свой жалкий инструмент в воду и почувствовал, как натягивается нить. Сел на камень, намотал веревку вокруг сваленного дерева, удерживая ее конец между ладонями.
Ему было плевать на ожидание, которое было не в тягость, но и не в удовольствие, и когда он услышал шум споров внизу по реке, то не испытал никакого интереса. Стычки были привычным делом в лагере, и он примерно представлял, из-за чего дрались другие претрансы: то, что ты вытащил рыбу из воды, не означает, что ты ее получишь.
Он смотрел на бурные воды потока, когда по загривку пробежала странная пульсация – словно кто-то стукнул его по затылку.
Он вскочил, уронив веревку на землю, но позади никого не оказалось. Он втянул носом воздух, исследовал глазами деревья. Ничего.
Когда он наклонился, чтобы поднять веревку, она вдруг начала от него ускользать – рыба схватила приманку. Ви бросился за ней, но увидел лишь, как ее конец скрылся в потоке. Он бросился вслед, перепрыгивая с камня на камень, отслеживая ее все дальше и дальше вниз по течению.
Пока не столкнулся с другими.
Претранс, которого он избил книгой, шел вверх по течению, держа в руке форель, которую, судя по выражению хищного удовлетворения на лице, украл у другого претранса. Приметив Ви и проплывающую мимо него удочку с его уловом, он остановился. С воплем торжества он сунул вырывающуюся рыбу в карман и побежал за тем, что принадлежало Ви, хоть для этого ему и прошлось поменять свое направление на противоположное.
Может быть из-за репутации Ви, другие претрансы по мере его приближения быстро убрались с дороги. Они забросили рыбалку и приготовились наблюдать.
Претранс оказался проворней Ви, он лихо перескакивал с камня на камень, тогда как Ви двигался более осторожно. Кожаные подошвы его грубых ботинок намокли, а растущий на поверхности камней мох был скользким, как свиной жир. И, несмотря на то, что его улов уносило все дальше, он старался удержаться на месте.
Когда поток расширился до бассейна, где рыбачили другие, претранс вскочил на плоскую поверхность камня и оказался в пределах досягаемости улова Ви. Но когда он потянулся, чтобы схватить палку, его равновесие сместилось… и нога выскользнула из-под него.
Медленно и изящно, как перышко, он упал головой в бурный поток. Его затылок с треском ударился о камень, в нескольких дюймах от поверхности воды, звук был громким, словно удар топора о дерево, его тело обмякло, и удочка Ви проплыла мимо.
Ви приблизился к парню и вспомнил свое давнее видение. Ясно как день, что оно было ошибочным. Претранс умер не на вершине горы с солнцем, освещающим его лицо, и ветром в волосах. Он умер здесь и сейчас в объятьях воды.
В какой-то мере это было облегчением.
Вишес наблюдал, как течение уносило тело в темный спокойный бассейн. Незадолго до того, как уйти на дно, оно перевернулось лицом вверх.
Когда пузырьки воздуха от неподвижных губ поднялись на поверхность, чтобы поймать лунный свет, Ви восхитился лику смерти. Все было так спокойно после ее прихода. Неважно, какие крики, вопли, или действия подвигли душу уйти в Забвение, за всем этим следовала густая тишина, будто тихо падал снег.
Не думая, он запустил правую руку в холодную воду.
Вдруг бассейн заполнило свечение, вытекающее из его ладони… и лицо претранса осветилось, будто солнечным светом. Ви ахнул. Видение воплотилось в реальность, и именно так, как он предвидел: дымка, которая нарушала ясность картинки, на самом деле была водой, а волосы мальчика колыхались не от ветра, а от потоков воды в глубоком бассейне.
– Что ты сделал с водой? – послышался голос.
Ви поднял голову. Другие парни выстроились в ряд, вдоль извилистого берега реки, и смотрели на него.
Ви резко вытащил руку из воды и спрятал ее за спиной подальше от посторонних взглядов. После чего свечение в бассейне стало гаснуть, мертвый претранс исчез в темной глубине, как будто похороненный.
Ви выпрямился и обвел взглядом претрансов; он знал, что теперь они стали не только его соперниками за еду и удобства, но и его личными врагами. Они стояли плечом к плечу, и сплоченность между собравшимися парнями свидетельствовала о том, что не имеет значения их борьба в сухом чреве лагеря – сейчас значимой была лишь объединяющая в единое мысль.
Ви был изгоем.
Ви моргнул и подумал о последовавших затем событиях. Забавно, что тот поворот жизненного пути, который предполагаешь, всегда покрыт тонкой коркой льда. Он ожидал изгнания из лагеря, думал, что претрансы один за другим будут проходить через изменения, а затем объединят свои силы против него. Но судьба любит сюрпризы, не так ли?
Он перевернулся на бок и постарался заснуть. Но дверь в ванную открылась, и он приподнял веки. Джейн переоделась в белую рубашку и черные свободные штаны для занятий йогой. Ее лицо пылало от горячего душа, волосы были взлохмаченными и влажными. Она потрясающе выглядела.
Она быстро скользнула по нему глазами. Этот беглый осмотр подсказал ему – она решила, что он спит, потом подошла и села в углу в свое кресло. Подтянув ноги к себе, она обняла колени руками и опустила на них подбородок. Она казалась такой хрупкой сейчас, просто клубок из плоти и кости в объятиях кресла.
Он закрыл глаза и почувствовал себя несчастным. Его совесть, которая веками спала, проснулась и причиняла ему боль: он не мог притворяться, что не исцелится полностью в течение следующих шести часов. Это значило, что больше не будет причин для ее пребывания здесь. И ему придется отпустить ее с заходом солнца.
Но как же его видение? О ней, стоящей в дверях в лучах света? А, черт, может, это была простая галлюцинация…
Ви нахмурился и уловил в комнате какой-то аромат. Что за черт?
Он глубоко вдохнул, его член мгновенно затвердел и увеличился. Он посмотрел на Джейн. Ее глаза были закрыты, рот немного приоткрыт, а брови слегка опущены вниз… и она была возбуждена. Возможно, это доставляло ей дискомфорт, но бесспорно – она была возбуждена. Неужели она думала о нем? Или о человеческом мужчине?
Ви потянулся к ней своим разумом, без всякой надежды проникнуть ей в голову. Когда видения прояснились, он отфильтровал мысли о других людях, пытаясь найти хоть одну, связанную с ним или с его желанием…
Видение в ее сознание было о нем.
О, да, черт подери. Это был точно он: его тело выгибалось на кровати, мышцы живота были напряжены, бедра приподнялись, когда она ласкала его член рукой. Как раз в этот момент он кончал, когда он убрал свою затянутую в перчатку руку от чресл и вцепился в одеяло.
Его хирург хотела его, несмотря на то, что он был частично попорчен, не принадлежал ее виду и удерживал здесь, против ее воли. Она жаждала. Жаждала его.
Ви улыбнулся, обнажая клыки. Самое время стать человеколюбом, не так ли? И отчасти облегчить ее страдания…
***
Широко расставив ноги в тяжелых ботинках и сжав кулаки, Фьюри навис над лессером, которого только что вырубил выстрелом в висок. Ублюдок лежал лицом в грязной слякоти, распластав руки и ноги в стороны, его кожаная куртка была разорвана на спине во время борьбы.
Фьюри глубоко вздохнул. Врага можно было убить по-джентельменски. Даже в разгар войны, существовал достойный способ принести смерть врагу, несмотря на испытываемую к нему ненависть.
Он осмотрел переулок и втянул носом воздух. Людей поблизости не было. Других лессеров тоже. И ни одного из Братьев.
Он наклонился к убийце. Да, когда сводишь счеты с врагами, нужно всегда придерживаться определенного стандарта в поведении.
Это был не тот случай.
Фьюри приподнял лессера за пояс кожаной куртки и светлые волосы и впечатал его головой в кирпич, как таран. Куски плоти бесшумно отлетели от расколотой лобной части, позвоночник проткнул череп насквозь и вышел через его заднюю часть.
Но существо не умерло. Чтобы умертвить убийцу, необходимо было нанести удар ему в грудь. Если оставить его как есть, то сволочь будет просто пребывать в вечно гниющем состоянии, пока за телом не явится Омега.
Схватив существо за руку, Фьюри протащил его за мусорный бак и вытащил кинжал. Но он не использовал это оружие, чтобы отправить убийцу к его хозяину. Его гнев, самая ненавистная ему эмоция, эта сила, которой он не позволял влиять на события и людей в его жизни, взревела в нем. И побуждение было неоспоримым.
Жестокость совершаемого им омрачала его совесть. И хотя его жертва был аморальным убийцей, который почти лишил жизни двух гражданских вампиров двадцать минут назад, все же то, что делал Фьюри, было неправильным. Гражданские были спасены. Враг – выведен из строя. И закончить нужно чисто.
Но он не остановил себя.
Лессер взвыл от боли, но Фьюри продолжал свое грязное дело, его руки и лезвие быстро двигались сквозь кожу и жизненно важные органы, пахнущие детской присыпкой. Черная, блестящая кровь стекала на мостовую и покрывала руки Фьюри, маслом блестела на его ботинках, брызгами разлеталась на его кожаную одежду.
Он продолжал, и убийца стал тренажером для его ярости, его ненависти к себе, он стал объектом, на котором Фьюри срывал эти чувства. Разумеется, эти действия заставили его еще сильнее ненавидеть себя, но он не остановился. Не мог. Его кровь была пропаном, а его эмоции – пламенем, и нельзя было пресечь раз вспыхнувшее пламя.
Сосредоточившись на своем страшном действе, он не услышал, как сзади подкрался еще один лессер. Он лишь уловил легкий запах детской присыпки за секунду до нападения, и едва увернулся от бейсбольной биты, нацеленной в голову.
Его ярость перешла от поверженного убийцы на того, что стоял на ногах. Наследие воина в его ДНК взревело в его жилах, и он атаковал. Фьюри выступил вперед с черным кинжалом в руке, затем резко ушел вниз, прицелившись лессеру в живот.
Но он промахнулся. Лессер сбил его ударом биты в плечо, потом мощно приложился по здоровой ноге, попав ему под колено. Фьюри согнулся, сосредоточившись на том, чтобы удержать кинжал, но убийца был подобно Хосе Кансеко7474
Хосе Кансеко – бейсболист, бывший игрок дальней части поля и десятый игрок Высшей лиги.
[Закрыть]с его алюминиевой битой. Еще один удар и лезвие улетело прочь, перевернувшись в воздухе, протанцевало куда-то далеко по мокрому асфальту.
Лессер прыгнул на грудь Фьюри и ухватил его за горло, сжимая сильной, как стальной трос, рукой. Захват усилился, Фьюри обхватил ладонью толстое запястье существа, но затем у него появились проблемы и помимо гипоксии. Убийца перенес свою хватку на биту, застыл, пока не стал удерживать ее за середину. Смертельно сосредоточившись, он поднял руку высоко и со всей силы опустил квадратное основание рукоятки на лицо Фьюри.
Боль взорвалась в щеке и глазе, ее раскаленная шрапнель рикошетом разошлась по всему телу.
И это было… на удивление хорошо. Это чувство преодолевало все. Все, что он сейчас знал, это был удар, от которого останавливалось сердце, и электрическая пульсация, что накрывала сразу после этого.
Ему это нравилось.
Одним глазом, который по-прежнему мог видеть, он наблюдал за лессером, который подобно поршню, снова занес биту. Фьюри даже не пытался подготовиться к худшему. Он просто наблюдал за движениями, зная, что координирующие поднятие куска полированного металла мышцы сейчас натянутся и снова впечатают эту штуку ему в лицо.
«Время для смертельного удара», – смутно подумал он. Вероятно, его скуловая кость уже раздроблена, или, по крайней мере, треснула. Еще один удар, и уже ничто не будет защищать его серое вещество.
Перед глазами возник рисунок Бэллы, и сейчас он видел то, что легло на бумагу: она сидит за обеденным столом, повернувшись к его близнецу, и любовь между ними была так осязаема и красива, как шелковая ткань, сильна и прочна, как закаленная сталь.
Он прочел на Древнем языке старинную молитву за них и малыша, ту, что желала им здоровья и благополучия, пока он не встретится с ними в Забвении, когда-то в далеком-далеком будущем. Все закончится, до следующей его реинкарнации.
Фьюри отпустил запястье убийцы и повторял молитву снова и снова, гадая, какое из этих слов станет для него последним.
Но последствия так и не наступили. Лессер исчез с Фьюри, он соскочил с его груди, как марионетка, чьи ниточки порвались.
Фьюри лежал, едва дыша, когда в переулке послышалось громкое ворчание, а затем мелькнула яркая вспышка света. Из-за всплеска эндорфина, он ощущал, как парит в сладостной и бесконечной высоте, светясь чем-то, что напоминало благополучие, но в реальности означало, что он по уши в дерьме.
Смерть уже нанесла свой удар? И достаточно ли этого, чтобы его мозг истек кровью?
А, какая разница. Он чувствовал себя хорошо. Все было хорошо, и он спрашивал, было ли это также хорошо, как секс? Это была жизнь после смерти. Ничего, лишь спокойная релаксация.
Он подумал о Зейдисте, как тот подошел к нему в самый разгар вечеринки, несколько месяцев назад, со спортивной сумкой в руке и отвратительным требованием во взгляде. Фьюри было тошно от того, в чем нуждался его близнец, но он, тем не менее, пошел вместе с ним в спортзал и избивал его снова, снова и снова.
Это был не первый раз, когда Зейдисту требовалось получить избавление подобным способом.
Фьюри всегда ненавидел избивать своего близнеца и никогда не понимал этого мазохистского драйва, но сейчас он познал его. Это было фантастически. Ничто не имело значения. Как будто реальная жизнь была далекой грозой, которая никогда его не достигнет, потому что он свернул с ее пути.
Как будто издалека он услышал низкий голос Рэйджа:
– Фьюри? Я позвонил, нас сейчас подберут. Тебя надо отвести к Хэйверсу.
Когда Фьюри попытался заговорить, его челюсть отказалась выполнять свою работу, будто приклеенная. Было ясно, что она уже опухла, и он просто покачал головой.
Лицо Рейджа попало в круг его однобокого зрения.
– Хэйверс…
Фьюри снова покачал головой. Сегодня Бэлла будет в клинике насчет ребенка. И так как она была на грани выкидыша, он не хотел отодвигать ее на второй план своим неотложным случаем.
– Никакого… Хэйверса… – прохрипел он.
– Брат мой, происшедшее с тобой требует больше, чем просто первой помощи.
Идеальное лицо Рейджа накрыла маска полной невозмутимости. Это значило, что парень серьезно обеспокоен.
– Домой.
Рейдж выругался, но не успел он продолжить настаивать на визите к Хэйверсу, как в переулок, сверкая фарами, повернула машина.
– Черт.
Рейдж мгновенно среагировал, подняв Фьюри с тротуара и перетащив его за мусорный бак.
Где лежал обезображенный лессер.
– Что за хрень? – выдохнул Рейдж, в то время как мимо них проехал хромированный полноприводный Лексус, из которого оглушительно звучал рэп.
