Текст книги "Освобожденный любовник"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)
Джон сделал глубокий вдох и попытался придумать наиболее весомую клятву. Все казалось таким неубедительным, поэтому он просто показал: «Клянусь, что не стану охотиться на них».
– Хорошо. Окей, на сегодня все. Иди, придави подушку. – Когда Зи отвернулся, Джон просвистел, привлекая его внимание. Брат оглянулся через плечо. – Да?
«Ты хуже стал думать обо мне? Из-за происшедшего тогда, ну… на лестничной площадке? Только честно».
Зи моргнул. Второй раз. Третий. Но потом, сказал на удивление тонким голосом:
– Никогда. Это была не твоя вина, и ты этого не заслужил. Слышишь? Это – не твоя вина.
Джон поморщился, когда глаза защипало от слез, и отвел глаза, осматривая свое огромное тело, на фоне голубых матов. Несмотря на свой рост, он чувствовал себя коротышкой, как никогда.
– Джон, – прошептал Зи, – ты слышал меня? Не твоя вина. Не заслужил такого.
Джон не знал, что ответить, поэтому просто пожал плечами. Потом показал знаками: «Еще раз спасибо за то, что молчишь. И не заставляешь обсуждать это».
Зи не ответил, и Джон поднял взгляд. И тут же отступил назад.
Лицо Зейдиста полностью изменилось, не только глаза стали черными. Кости казались более заметными, кожа – натянутой, а шрам очень сильно выступал. От его тела повеяло холодом, превращающим раздевалку в морозилку.
– Никто не должен насильно лишаться невинности. Но если это произошло? Тогда придется самому выяснить, как жить с этим, потому что никто иной не поможет. Не хочешь больше продолжать эту вшивую тему – ни слова от меня не услышишь.
Зи удалился, а вместе с ним исчез перепад температуры.
Джон сделал глубокий вдох. В жизни не мог представить, что из всех Братьев он поладит именно с Зейдистом. Ведь они двое не имели ничего общего.
Но он был чертовски уверен, что сохранит приобретенных друзей.
Глава 32
Пару часов спустя, Фьюри откинулся на диване в моднявом кабинете Рофа и закинул лодыжку на колено. Это собрание Братства было первым с ранения Ви и все прошло чересчур высокопарно. Но, опять же, в комнате находился огромный розовый слон, не вымолвивший ни слова.
Он посмотрел на Вишеса. Брат стоял напротив двойных дверей и смотрел прямо перед собой с отсутствующим выражением лица – такое можно увидеть на лице смотрящего старые вестерны по ТВ. Или фильмы о домашнем насилии.
Легко улавливалась аура живого мертвеца, она уже неоднократно встречалась в этой комнате: Рейдж уже бродил как дышащий труп, когда решил, что потерял Мери навсегда. Как и Зи, собираясь позволить Бэлле уйти.
Да… связанные вампиры без своих женщин – как пустые сосуды: лишь мускулы и кости, удерживаемые тонким слоем кожи. И хотя он скорбел за всех, оказывавшихся в таком положении, но все же потеря Джейн казалось наиболее жестокой, учитывая огромную ношу, возложенную на Ви как на Праймэйла. Но, разве могли они устроить все в долгосрочном плане? Человеческий доктор. Вампир-воин. Никаких компромиссов.
Раздался голос Рофа:
– Ви? Эй, Вишес?
Ви вскинул голову.
– Что?
– Ты идешь к Деве-Летописице сегодня днем, верно?
Губы Ви едва шевельнулись:
– Ага.
– С тобой должен отправиться представитель от Братства. Бутч, я полагаю?
Ви перевел взгляд на копа, который сидел на бледно-голубом диванчике.
– Не возражаешь?
Бутч, который откровенно беспокоился за Ви, мгновенно согласился.
– Конечно, нет. Что нужно делать?
Когда Ви ничего не ответил, Роф заполнил создавшийся вакуум:
– Человеческий эквивалент – свидетель на свадьбах. Поедешь сегодня на смотрины, потом на церемонию, которая состоится завтра.
– Смотрины? Типа обзор невесты? – Бутч поморщился. – Ох, не нравятся мне эти заморочки с Избранными.
– Древние правила. Древние традиции. – Роф потер глаза под солнечными очками. – Нужно много менять, но это территория Девы, не моя. Дальше… так… патруль. Фьюри, я хочу, чтоб ты отсиделся в стороне. Да, я знаю, что ты очень напряжен после ранения, но я предупреждал, что ты уже пропустил два запланированных перерыва.
Когда Фьюри просто кивнул, Роф натянуто улыбнулся.
– Что, даже никаких возражений?
– Неа.
На самом деле, у него уже были планы. Так что все шло идеально.
***
В то время на Другой Стороне, в священной мраморной купальне, Кормия отчаянно хотела выпрыгнуть из своей кожи. Иронично, ведь ее столь тщательно готовили для Праймэйла. Казалось бы, она должна быть довольна, ведь ее так тщательно омыли. Она прошла через дюжину различных ритуалов купания… ее волосы омывали на несколько раз… накладывали на лицо маски из мазей, пахнущих розой, затем лавандой, а потом – с шалфеем и гиацинтом. Ее целиком вымазали маслом, пока зажигали фимиамы в честь Праймэйла и читали молитвы. От происходящего она чувствовала себя праздничным блюдом, куском мяса, приготовленного специально для потребления.
– Он прибудет в начале следующего часа, – сообщила Директрикс. – Не тратьте время.
Сердце Кормии замерло в груди. Затем гулко забилось. Расслабленность, вызванная паром и теплой водой, отступила, оставляя болезненное и ужасающее осознание того, что последние мгновения ее прежней жизни подходили к концу.
– А вот и одеяние, – выдохнула одна из Избранных в восхищении.
Кормия посмотрела через плечо. Через широкую гладь мраморного пола, двое Избранных вошли сквозь золотые двери с белой мантией между ними. Одеяние было украшено бриллиантами и золотом, оно мерцало, оживая в сиянии свеч. Избранная за ними держала в руках полупрозрачную материю.
– Несите покров сюда, – приказала Директрикс. – Одевайте ее.
Полупрозрачный покров накинули на голову Кормии, он сел на ее плечи мертвым грузом. Покров упал. Ткань скользнула на ее глаза, и словно туман окутал мир вокруг нее.
– Поднимись, – велели ей.
Встав на ноги, она была вынуждена успокаивать себя; ее сердце громко билось в груди, ладони стали влажными. Паника лишь усилилась, когда две Избранные подошли к ней с тяжелой мантией в руках. На нее возложили церемониальное одеяние, которое сдавило ее плечи, не столько одевая ее тело, сколько стискивая. Ей казало, что какой-то гигант стоял над ней, вжимая огромными лапищами в землю.
На голову накинули капюшон, и все стало черным.
Мантию застегнули до самого капюшона, и Кормия старалась не думать, когда и каким образом ее расстегнут снова. Она пыталась дышать медленно и глубоко. Свежий воздух поступал через входные отверстия на капюшоне, в области шеи, но этого было мало. Воздуха совсем не хватало.
Под этой одеждой все звуки казались приглушенными, и ее саму сложно будет услышать. С другой стороны, у нее не было какой-то определенной роли ни в церемонии представления, ни в предстоящем брачном обряде. Она была символом, а не женщиной, так что ее ответа не ждали, не принимали во внимание. Традиции превыше всего.
– Идеальна, – прошептала одна из ее сестер.
– Великолепна.
– Достойна нас.
Кормия открыла рот, нашептывая себе:
– Я – это я, я – это я, я – это я…
Из глаз полились слезы, но она не могла стереть их, поэтому они стекали по ее щекам и шее, теряясь в мантии.
Ее паника без предупреждения исчезла, уступая место дикому зверю. Она резко обернулась, сковываемая тяжелым покровом, но движимая потребностью освободиться от этих оков. Она метнулась в направлении, как она думала, двери, таща тяжесть за собой. Она смутно слышала возгласы удивления, отдававшиеся эхом в купальне, наряду со стуком падающих бутылок, чаш и кувшинов, бьющихся вдребезги.
Она забилась вокруг, пытаясь стянуть эту мантию, отчаянно желая облегчения.
Желая освободиться от своей судьбы.
Глава 33
В центре Колдвелла, в северо-восточной части клиники Св. Франциск, Мануэль Манелло повесил трубку телефона на столе, ничего на нем не набрав, не приняв поступившие звонки. Он уперся взглядом в системный телефон NEC111111
NEC – транснациональная японская корпорация, производит информационную технику, оказывает услуги по проведению сетей.
[Закрыть]. Штуковина была усеяна кнопками, прямо мечта любого помешанного на «Серкит-сити»112112
Серкит-сити – крупнейшая сеть магазинов, продающих различную электронику, компьютеры, развлекательный софт и тд.
[Закрыть], со всеми наворотами.
Он хотел швырнуть устройство в другой конец комнаты.
Хотел, но все же не стал. Он давно завязал со швырянием теннисных ракеток, пультов ТВ, скальпелей и книг, когда решил стать самым молодым в истории, главой хирургического отделения в Святом Франциске. С тех пор его рука бросала только пустые банки и упаковки из торгового автомата – в мусорные корзины. И то, чтобы не потерять сноровку.
Утвердившись поглубже в своем черном кресле из кожи, он повернулся кругом и уставился в окно своего кабинета. Отличный был кабинет. Большой, чертовски модный, обшитый красным деревом, с ковром в восточном стиле. Называемый тронным залом, он служил обителью для главы отделения хирургии в течение пятидесяти лет. Он заседал в этой берлоге уже три года, и если когда-нибудь уйдет в отпуск, то основательно переделает здесь все. Весь это внешний блеск резал взгляд.
Подумав о гребаном телефоне, он уже знал, что сделает звонок, которого делать не стоило. Это так ничтожно жалко, что будет сразу же ясно, даже если он включит привычного заносчивого мачо.
И все же, в конечном итоге он позволит пальцам пройтись по аппарату.
Оттягивая неизбежное, он еще раз взглянул в окно. С точки его обзора он видел как озелененный парадный вход Франциска, так и сам город. Бесспорно, это был лучший обзор больничной территории. Весной вишневые деревья и тюльпаны расцветали посреди подъездной дороги к входу. Летом с другой стороны два ряда кленов покрывались изумрудно-зеленой листвой, которая перекрашивалась к осени в персиково-желтые тона.
Как правило, он не тратил много времени на созерцание пейзажа, но он ценил его. Порой мужчинам нужно отвлечь мысли.
Как, например, ему сейчас.
Прошлой ночью он звонил Джейн на мобильный, решив, что она вернулась с этого проклятого интервью. Без ответа. Он позвонил сегодня утром. Опять тишина.
Прекрасно. Если она не хотела обсуждать это гребаное собеседование в Колумбии, он направится к первоисточнику. Он сам позвонит главврачу. Эго есть эго, а его бывший наставник не станет колебаться и поделится подробностями, но черт, он же хватается за соломинку.
Мэнни повернулся, набрал десять цифр и начал ждать, постукивая ручкой МонБлан113113
МонБлан – производитель дорогих письменных принадлежностей.
[Закрыть] по блокноту.
Когда на звонок ответили, он не стал дожидаться приветов.
– Фолчек, ах ты бестолковый переманиватель!
Кен Фолчек хохотнул.
– Манелло, ты за словом в карман не полезешь. А так как я старше, то вдвойне шокирован.
– Ну, как там жизнь на заднем плане, старина?
– Неплохо, неплохо. А сейчас, поведай мне малыш: они уже дают тебе густую пищу, или все еще держат на Гербере114114
Гербер – детское питание.
[Закрыть]?
– Собираюсь прикончить овсянку. И значит, я плотно подкреплюсь, чтобы сделать замещение твоего тазобедренного сустава, когда тебе вконец наскучит твой ходунок.
Это, конечно, чушь полная. В свои шестьдесят два, Кен Фолчек находился в отличной форме и был таким же трудоголиком, как и Мэнни. Они поддерживали отношения с тех пор, как Мэнни закончил его программу обучения пятнадцать лет назад.
– Ну, со всем уважением к престарелым, – протянул Мэнни, – зачем ты переманиваешь моего хирурга? И какого ты мнения о ней?
После краткой паузы.
– Ты о чем говоришь? В четверг какой-то парень сообщил, что она перенесла встречу. Я решил, ты поэтому звонишь. Позлорадствовать, что она отшила меня, а ты смог ее удержать.
Скверное предчувствие обхватило затылок Манелло, будто ему за шиворот запихнули горсть замерзшей грязи.
Он заставил себя спокойно ответить.
– Да ладно, разве я бы так поступил?
– Да. Я обучал тебя, помнишь? И ты перенял все мои дурные привычки.
– Только профессиональные. Эй, а звонивший парень… ты записал имя?
– Неа. Решил, что твой ассистент. Однозначно, это был не ты. Я знаю твой голос, к тому же парень был вежлив.
Мэнни с трудом сглотнул. Окей, пора заканчивать разговор. Господи Иисусе, где же Джейн?
– Манелло, я так понимаю, она остается у тебя?
– Взглянем фактам в лицо, я многое могу ей предложить.
Например, себя.
– Но не место главврача.
Боже, в данный момент это глупое медицинское политиканство не имело значение. Джейн была ПБВ115115
ПБВ – Пропала без вести
[Закрыть], насколько понял Мэнни, и он обязан найти ее.
Идеально выбрав время, через дверь просунулась голова ассистента.
– О, извините…
– Нет, подожди. Эй, Фолчек, мне пора. – Он повесил трубку, пока Кен продолжал прощаться, и тут же начал набирать номер домашнего телефона Джейн. – Слушай, мне нужно сделать один звонок…
– Доктор Уиткоум звонила, сообщила, что болеет.
Мэнни оторвался от телефона.
– Ты говорил с ней? Именно она звонила?
Ассистент посмотрел на него как-то странно.
– Конечно. Она все выходные провалялась с гриппом. Голдберг возьмет сегодня ее пациентов и «спуск» на себя. Эй, ты в порядке?
Мэнни положил трубку и кивнул, несмотря на адское головокружение. Черт, от мысли, что с Джейн что-то случилась, у него разжижилась кровь до состояния воды.
– Вы уверены, доктор Манелло?
– Ага, я в норме. Спасибо за информацию об Уиткоум. – Когда он встал, пол слегка покачнулся. – Мне нужно быть в операционной через час, поэтому пойду, подкреплюсь. Есть еще что-то ко мне?
Ассистент обсудил с ним еще пару назревших вопросов, потом вышел.
Дверь захлопнулась, и Мэнни рухнул обратно в кресло. Черт. Ему нужно натянуть поводья в голове. Джейн всегда его занимала, но это облегчение с дрожью в теле удивили его.
Точно. Ему нужно поесть.
Пнув себя под зад, он снова встал на ноги и подхватил кипу резидентурских заявлений, чтобы просмотреть в комнате для отдыха. В процессе взятия этих бумаг, что-то выпало на стол. Он наклонился и поднял это, потом нахмурился. Это была фотография сердца… с шестью камерами.
Что мелькнула в голове Мэнни, какая-то тень, почти сложившаяся мысль, воспоминание, принимающее определенную форму. По вискам тут же ударила резкая боль. Выругавшись, он спросил себя, откуда вылезла эта фотография, и глянул на дату и время внизу. Ее сняли здесь, на его территории, в его операционной, а распечатали здесь, в кабинете: его принтер слегка барахлил, оставляя чернильные пятна в левом углу. Отметка была на снимке.
Он вернулся к компьютеру и просмотрел файлы. Такой фотографии не было. Что за чертовщина?
Он взглянул на часы. Нет времени копаться, потому что ему действительно нужно перекусить перед операцией.
Он покинул свой крутой кабинет, решив, что на этот вечер превратится в старомодного доктора.
Сегодня он впервые в своей профессиональной карьере нанесет пациенту визит на дом.
***
Вишес натянул свободные черные штаны из шелка и подходящий к ним верх, который напоминал смокинг из сороковых. Надев Богом проклятый медальон Праймэйла, он покинул комнату с сигаретой в зубах. Оказавшись в коридоре, он услышал ругань Бутча в гостиной: повторяющийся перечень с множеством Б-слов и занятный оборот со словом «задница», который Ви следовало запомнить.
Ви обнаружил парня, сидящим на диване, он прожигал взглядом ноутбук Мариссы.
– Чем занимаешься, коп?
– Похоже, жесткий диск накрылся. – Бутч поднял взгляд. – Господи Иисусе… ты выглядишь как Хью Хефнер116116
Хью Хефнер – американский издатель, основатель и шеф-редактор журнала Playboy.
[Закрыть].
– Не смешно.
Бутч поморщился.
– Извини. Черт… Ви, мне так ж…
– Заткнись и дай мне взглянуть на ПК. – Ви подхватил ноут с коленей Бутча и бегло осмотрел систему. – Мертв.
– Следовало ожидать. Безопасное Место чертовски запущено в плане Ай-Ти. Их сервера рухнули. Теперь это. А между тем, Марисса в особняке с Мэри, пытаются решить, как бы нанять еще персонала. Блин, ей это даже не нужно.
– Я положил четыре новых Делла117117
Делл – фирма-производитель ноутбуков
[Закрыть] в шкаф с аппаратурой, в кабинете Рофа. Передай, что может взять один, окей? Я бы настроил его, но мне пора.
– Спасибо, друг. И да, я готов идти с тобой…
– Тебе не обязательно быть там.
Бутч нахмурился.
– Иди ты. Я нужен тебе.
– Тебя может заменить кое-кто другой.
– Я не кину тебя…
– Это не будет «киданием». – Вишес побрел к фусбольному столу и повернул стержень. Когда ряд мелких человечков сдвинулся, он выдохнул. – Это типа… не знаю, с твоим присутствием все будет казаться чересчур реально.
– Поэтому ты хочешь, чтобы тебя прикрывал кто-то другой?
Ви снова повернул стержень, и стол затрещал. Он необдуманно выбрал Бутча. Дело в том, что коп все усложнял. Ви был так близок с парнем, что будет труднее пройти через представление и ритуал вместе с ним.
Ви посмотрел через комнату.
– Да. Да, думаю, что нужен кто-то другой.
Последовала короткое молчание. Бутч выглядел так, будто держал тарелку с горячей пищей: шатко и неуверенно.
– Ну… ты знаешь, что я пошел бы ради тебя, и плевать что там произойдет.
– Я знаю, что могу на тебя положиться. – Ви подошел к телефону, обдумывая варианты.
– Ты увер…
– Да, – ответил он, набирая номер.
Когда Фьюри взял трубку, Ви сказал:
– Не против проехаться со мной сегодня? Бутч не горит желанием. Да. Ага. Спасибо, дружище. – Он повесил трубку. Странный выбор, учитывая, что они никогда особо не общались. И в этом весь смысл. – Фьюри сделает это, так что никаких проблем. Я двину в его комнату.
– Ви…
– Захлопнись, коп. Я вернусь через пару часов.
– Мне чертовски жаль, что тебе приходится идти на это…
– Проехали. Это же ничего не изменит. – В конце концов, Джейн все равно ушла, а он всю жизнь будет связанным мужчиной без своей женщины. Так что, да-да, все – пофиг, все – неважно.
– Ты стопроцентно точно не хочешь, чтобы я пошел?
– Просто будь здесь с Гузом в обнимку, когда я вернусь. Мне понадобится глоток спиртного.
Ви покинул Яму через подземный туннель, и, направляясь в особняк, он попытался рассмотреть все перспективы.
Избранная, с которой он сочетается союзом, будет лишь телом. Как и он. Они вдвоем сделают то, что нужно, когда нужно. Просто мужское тело войдет в контакт с женским, он проникнет и начнет двигаться, пока не кончит. Что насчет полного и абсолютного отсутствия эрекции? Да не проблема. У Избранных есть мази, обеспечивающие эрекцию, и фимиам, для того чтобы кончить. Значит, даже при полном нежелании заниматься сексом, его тело сделает то, ради чего он был выношен и рожден: станет гарантией выживания лучших среди расы.
Черт, жаль это нельзя сделать в клинике, через пробирку и все такое. Но вампиры уже пробовали делать ЭКО в прошлом, безуспешно. Дети должны зачинаться старым добрым способом.
Черт, он не мог думать о том, со сколькими женщинами придется переспать. Просто не мог. Думая об этом, он…
Вишес замер посреди туннеля.
Открыл рот.
И кричал, пока полностью не охрип.
Глава 34
Вишес и Фьюри перешли на Другую Сторону, материализовавшись посреди белого внутреннего дворика, окруженного аркадой коринфских колонн. В центре находился белый мраморный фонтан, из которого кристально-чистая вода выплескивалась в глубокий белый резервуар. В дальнем углу, на белом дереве с белыми цветами, словно на кексе, собралась стайка разноцветных певчих птичек. Щебетание зябликов и синиц гармонировало с плеском воды в фонтане, будто обе каденции были в одной тональности счастья.
– Воины. – От голоса Девы-Летописицы, раздавшегося позади, кожа Ви натянулась, словно пластик вокруг костей. – Приклоните колени, дабы я поприветствовала вас.
Ви приказал своим коленям согнуться, и через секунду они подогнулись, как заржавевшие ножки карточного стола. Фьюри же, казалось, не страдал данной жесткостью, и плавно опустился на пол.
Но с другой стороны, он не падал на пол перед ненавистной матерью.
– Фьюри, сын Эгони, как поживаешь ты?
Брат выразительно ответил на Древнем языке:
– Здравствую. Предстал я перед вами с чистой преданностью, от всего сердца.
Дева-Летописица тихо засмеялась.
– Подобающее приветствие надлежащим образом. Очень приятно. И определенно больше, чем я дождусь от своего сына.
Ви скорее почувствовал, чем увидел, что голова Фьюри метнулась в его сторону. Ну, прости, подумал Ви. Похоже, я забыл упомянуть эту счастливую подробность, мой брат.
Дева-Летописица подплыла ближе.
– А, так мой сын не поведал о своей матери? Вероятно, заботясь о приличиях? Забота о сложившемся предоставлении, о моем так называемом непорочном существовании? Да, в этом причина, не так ли, Вишес, сын Бладлеттера?
Ви поднял глаза, хотя и не получил на это разрешения.
– Или же я просто отказываюсь признавать тебя как таковую.
Это она ожидала от него услышать, и он чувствовал, что дело не в чтении мыслей – просто на каком-то уровне, они были одинаковы, едины, несмотря на воздух и расстояние между ними.
Ага.
– Отказ от признания моего материнства ничего не изменит, – жестко ответила она. – Не открывая книгу – не изменишь чернил на ее страницах. Что есть – то есть.
Ви встал без разрешения и встретился с лицом матери под капюшоном, глаза в глаза, сила против силы.
Фьюри без сомнений побелел, как этот пол. А, черт с ним. Так он подходил к интерьеру.
К тому же, Дева-Летописица не станет поджаривать ее будущего Праймэйла, и по совместительству – своего драгоценного сыночка. Конечно же, нет. И значит, плевать он хотел на условности.
– Закончим с этим, Мамочка. Я хочу вернуться к своей реальной жизни…
Ви в мгновение ока рухнул на спину, не в силах сделать вдоха. И хотя на нем не было ничего, и на тело ничего не давило, ему казалось, что на грудь приземлился рояль.
Когда он выпучил глаза, пытаясь вдохнуть в легкие хоть немного воздуха, Дева-Летописица приблизилась к нему. Капюшон слетел с ее головы по собственному желанию, и она посмотрела вниз, на него, со скучающим выражением на призрачном, мерцающем лице.
– Я получу твое обещание, что ты будешь проявлять уважение ко мне, находясь перед собранием Избранных. Допускаю, что ты обладаешь некими вольностями по определению, но я без колебаний определю тебе будущее еще хуже чем то, от которого ты так яростно отрекаешься, прояви ты свою дерзость на церемонии. Мы договорились?
Договорились? Договорились?! А, точно, эту хрень называют свободной волей, и основываясь на жизненном опыте, он, очевидно, не обладал данной.
Пошла. Она.
Вишес медленно выдохнул. Расслабил тело. И раскрыл объятья удушью.
Глядя ей в глаза… он начал умирать.
Примерно через минуту добровольного удушья, включилась его автономная нервная система, легкие начали давить на грудные стенки, пытаясь втянуть хоть каплю кислорода. Он перекрыл молярные железы, сжал губы и напряг глотку, дабы этот рефлекс пришел в никуда.
– О, Господи! – воскликнул Фьюри дрожащим голосом.
Жжение в легких Ви распространилось по его торсу, зрение затуманилось, а тело тряслось в сражении между силой воли и биологической необходимостью дышать. В конце концов, война переросла из «иди к чертям» – своей матери, в сражение за давно желаемое: покой. Без Джейн в своей жизни, смерть стала единственным выбором.
Он начал терять сознание.
Внезапно, несуществующий груз испарился; и затем воздух мощно ринулся через нос в его легкие, словно сильная и невидимая рука запихивала его внутрь.
Инстинкты его тела взяли верх, вытесняя самоконтроль. Он втянул воздух, словно воду, против своей воли, свернулся на боку и тяжело дышал, а его зрение постепенно стало проясняться, пока он не смог сфокусироваться на подоле одеяния его матери.
Когда он, наконец, оторвал лицо от мраморного пола и взглянул на нее, она не была светящейся, как обычно. Сияние потускнело, будто его приглушили, и кто-то пытался вообще выключить декоративное освещение.
Лицо, однако, оставалось прежним. Полупрозрачным, прекрасным и твердым, словно бриллиант.
– Вернемся к представлению. – Сказала она. – Или ты желаешь встретить свою супругу, лежа ничком на моем мраморе?
Ви сел, чувствуя головокружение, но ему было плевать, даже если он вырубиться. Он думал, что ощутит некий триумф от победы над ней, но его не было.
Он перевел взгляд на Фьюри. Парень был в шоке, с глазами по полтиннику, а его кожа заметно побледнела. Он выглядел так, будто стоит в бассейне с аллигаторами, а на ногах вместо обуви – куски мяса.
Черт, учитывая, как его брат воспринял эту милую семейную ссору, Ви не мог представить, что Избранные управятся лучше с открытым конфликтом между ним и материнским кошмаром в стиле Джоан Кроуфорд118118
Джоан Кроуфорд – американская актриса немого и звукового кино. Умерла от рака 10 мая 1977 года, а через полтора года ее приемная дочь Кристина опубликовала книгу воспоминаний «Дорогая мамочка», в которой нарисовала весьма нелестный портрет Кроуфорд.
[Закрыть]. Он мог не иметь ни капли влечения к стайке этих женщин, но это не повод их так шокировать.
Он попытался встать, и Фьюри вовремя вмешался. Когда Ви накренился на один бок, брат подхватил его под руку, придавая устойчивое положение.
– Следуйте за мной. – Дева повела их к сводчатой галерее, паря над мрамором бесшумно, не шевелясь, словно крошечное каменное изваяние.
Они втроем шли вдоль колоннады к паре золотых дверей, за которыми Ви ранее не бывал. Огромные створки были отмечены ранней версией Древнего языка, похожим на современные иероглифы настолько, что Ви смог прочесть:
Святилище Избранных, сакральные владения Прошлого, Настоящего и Будущего Расы.
Двери распахнулись, открывая пасторальное великолепие, которое при других обстоятельствах утихомирило бы даже Ви. Несмотря на то, что все вокруг было белым, территория с успехом могла оказаться университетским кампусом: здания в георгианском стиле119119
Георгианская архитектура – широко распространённое в англоязычных странах обозначение архитектуры, характерной для Георгианской эпохи, которая охватывает практически весь XVIII век.
[Закрыть] растянулись посреди молочно-белой травы, дубов-альбиносов и вязов.
Дорожка из белого шелка уходила вдаль. Ви и Фьюри шли по ней, в то время как Дева-Летописица парила в футе над землей. Воздух был идеальной температуры и столь безветренный, что даже не ощущалось его касание обнаженной кожи. Хотя гравитация все еще тянула Ви к земле, он чувствовал себя легче и даже бодрее… будто он мог с низкого старта сигануть через лужайку, как те космонавты на Луне.
О, черт, это сравнение с лунной прогулкой было следствием перегрева его мозга?
Когда они взошли на холм, перед ними предстал амфитеатр. А также Избранные.
О, господи… Сорок, или около того, женщин были одеты в одинаковые белые мантии, их волосы были высоко собраны, а руки обтянуты перчатками. Цвет волос варьировался от светлого до темного и рыжего, и все же они казались одним и тем же человеком, из-за высокого, худощавого телосложения и этих одинаковых мантий. Разбившись на две группы, они выстроились в линию по бокам амфитеатра, повернувшись на три четверти и чуть выставив вперед правую ногу. Они напомнили ему кариатиды римской архитектуры, скульптуры женщин, поддерживающих фронтоны своими царственными головами.
Наблюдая за ними сейчас, он задавался вопросом: есть ли у них сердца и легкие? Потому что они были неподвижны, как и воздух.
Да, вот в чем проблема Другой Стороны, подумал он. Здесь все стоит на месте. Сама жизнь… безжизненна.
– Пройди вперед, – потребовала Дева-Летописица. – Официальное представление ждет.
О… Боже… Он снова не мог дышать.
Фьюри положил руку на его плечо.
– Нужна минутка?
К черту минуту, ему нужна вечность…. Но, даже получи он ее, результат не изменится. Исполненный чувством неотвратимости, он представил гражданского, которого он нашел в переулке, на которого он наткнулся в ночь своего ранения, ради мести он прикончил лессера.
Им нужно больше Братьев, подумал он, возобновив движение. И аист не выполнит за него работу.
Впереди находилось лишь одно сидение – золотой трон, располагающийся у подножия сцены. С точки его обзора, он осознал, что чистая белая стена позади трона оказалась на самом деле громадной бархатной занавесью, которая была так же недвижима, будто нарисованная на стене.
– Ты. Садись. – Приказала Дева. Очевидно, ей исключительно утомила его персона.
Забавно, он чувствовал тоже самое.
Ви опустился на трон, а Фьюри прирос, как вкопанный, позади.
Дева-Летописица проплыла вправо, занимая положение сбоку от сцены, словно постановщик Шекспира, руководитель разворачивающейся трагедии.
Черт, он не отказался бы сейчас от услуг ядовитой гадюки.
– Продолжайте, – резко потребовала она.
Занавесь разошлась посередине, открывая женщину, укрытую с головы до пят мантией, украшенной драгоценными камнями. По обе стороны от нее стояли Избранные, и сама суженая, казалось, стояла под странным углом. Или, может быть, она не стояла вовсе. Господи, казалось, будто она была приклеена к какой-то плите, наклоненной вперед для лучшего просмотра. Как пришпиленная бабочка.
Плита приближалась, и стало очевидно, что Избранная была привязана к чему-то. Вокруг ее предплечий были обвязаны ленты, закамуфлированные под украшения, подходящие к мантии. Ленты, казалось, удерживали ее вертикально.
Должно быть, часть церемонии. Потому что находившаяся под этими одеяниями была не просто приготовлена для смотрин и последующего брачного ритуала, она также была чертовски возбуждена тем, что стала женщиной № 1: Первая Избранная Праймэйла обладала особыми правами, и значит, она чудно проведет время.
И пусть это было нечестно, его жутко бесила женщина, укрытая всей роскошью.
Дева-Летописица кивнула, и Избранные слева и справа от его суженой, начали расстегивать одеяние. Когда они приступили к заданию, волна энергии прокатилась по недвижимому амфитеатру, кульминация десятилетий, проведенных Избранными в ожидании, когда же былые традиции возобновятся вновь.
Ви безразлично наблюдал, как украшенную камнями мантию стягивают назад, обнажая сногсшибательно красивую женщину, завернутую в тонкую, словно паутинка, оболочку. Лицо его нареченной оставалось в капюшоне: согласно традиции, она представляла не себя, а всех Избранных.
– Она соответствует твоему вкусу? – сухо поинтересовалась Дева, будто знала, что эта женщина была абсолютным совершенством.
– Не важно.
Беспокойный шепот нарушил ряды Избранных, словно холодный ветерок зашевелил заросли тростника.
– Возможно, тебе следует лучше выбрать свои слова? – Настаивала Дева.
– Она сойдет.
После неловкой паузы, подошла Избранная с зажженным фимиамом и белым пером в руках. Произнося нараспев молитвы, она овевала благовониями женщину с головы в капюшоне и до обнаженных пят, обходя вокруг нее один раз – за прошлое, раз – за настоящее, и за будущее.
Ритуал все продолжался, когда Ви нахмурился и наклонился вперед. Накидка из тонкой паутинки спереди была влажной.
Возможно от масел, когда ее готовили для него.
Он откинулся на троне. Черт, его бесили эти древние обычаи. Бесило все это.
Под капюшоном, Кормия металась от отчаяния. Она дышала горячим, влажным, удушающим воздухом, уж лучше было вообще ничего не вдыхать. Ноги дрожали, как стебли травинок, ладони вспотели. Если бы не оковы, она бы точно рухнула.
После отчаянной попытки к побегу в купальне и последующего пленения, ее заставили выпить горький отвар по приказу Директрикс. Он успокоил ее на время, но сейчас действие эликсира слабело, и в ней снова начал подниматься страх.
Как и деградация. Когда она ощутила прикосновение рук, расстегивающих золотые пуговицы, она плакала от осквернения ее интимных мест чужим пристальным взглядом. Когда две половины одеяния стащили с ее тела, и она ощутила своей кожей прохладу, нечто, ни капли не похожее на освобождение от тяжести одеяния.
Глаза Праймэйла устремились к ней, когда раздался голос Девы-Летописицы: «Она соответствует твоему вкусу?»
