Текст книги "Освобожденный любовник"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

Персональный опросник

	«Флика» с Дакотой Фаннинг
	«Тайна старинных часов» Кэролин Кин
	«Золотые девушки»
	«Молодые и дерзкие»
	«Один поросенок пошел на базар…»155155   Один поросенок пошел на базар.   Один поросенок остался дома…   Кто-то жаркое третьему дал   Ничего не досталось другому   Пятый с плачем куда-то бежал:   – не найду я дорогу к дому! [Закрыть]
	Быть в одиночестве в темноте
	Вязание
	«Самолет! Самолет!» 156156   «Самолет! Самолет!» – фраза из сериала «остров Фантазий» 1998 года. [Закрыть]
	Трусики
	Женские Seiko
	нет машины, езжу на Vespa157157   Vespa – культовый итальянский мотороллер. [Закрыть]
	01:16 ночи
	В ванной
	Ванильно-кокосовая пена
	Цветочные принты, ничего полосатого (хиппую по-маленьку), лодочки 16 размера, и ящик, полный белья от Spanx
	Целую коробку трюфелей из темного шоколада от Lindt. Похоже, скоро у меня начнется жаждущий период. Я всегда объедаюсь прямо перед его началом.
	Я был на цветущем поле, бегал…нет, резвился… с единорогом, хвост и грива которого были розовыми. У меня были тонкие крылышки и волшебная палочка и, где бы я ни пробегал, повсюду оставлял облака волшебной пыли.
	Оранжад
	Одри, потому что я хочу быть ею.
158158   Персонажи сериала «Звездный путь» [Закрыть]	Рикер. Эспаньолка это ТАК привлекательно.
	Я не интересуюсь спортом. Как представлю, сколько в итоге будет стирки… пятна от травы и грязь. Нет, правда.
	Ее ящик с нижним бельем
	То, как она полирует мои ногти.
	Рейдж. Определенно, Рейдж. Он самый сильный и умный вампир, какого я когда-либо встречал. Я его боготворю. На самом деле, я создам культ, посвященный ему, ибо все должны знать, насколько он идеален.
	Вчера. Противный Бутч взял мои вязальные спицы и спрятал их. Я свернулся калачиком на кровати и прорыдал НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ.
	Вчера, когда…

Далее ответ написан от руки:

На самом деле, это было десять минут назад, когда я выбил из Рейджа неиссякаемое дерьмо за то, что он испоганил мою анкету, спасибо ему большое. Вот придурок. Ниже мои настоящие ответы и, между прочим. Дакота Фанинг не играла во «Флике»… и я знаю это потому, что видел обложку DVD, а не потому, что смотрел это чертово кино.

	«Добровольцы поневоле» с Биллом Мюреем (клевый фильм. Рейдж, конечно, идиот, но в фильмах разбирается)
	«Истории про червячка Лоули» Ричарда Скарри (читал Налле)
	CSI (конечно про Лас Вегас) или House, если вы имеете в виду херню типа сериалов. Если нет, то SportsCenter.
	Какую-то дебильную серию Коломбо с Бутчем (на самом деле, серия очень даже ничего, только ему не говорите)
	Пристегивал хвост к заднице – догадайтесь, кто был за осла
	Больше ничего. Самое плохое, что могло со мной случиться, уже случилось. Сейчас я не беспокоюсь об этом.
	[пропущено]
	«Рейдж – чертов балабол!»
	коммандо159159   Без бельч [Закрыть]
	Nike sport черные
	черный Эскалейд, делюсь с копом
	21:42.
	В Яме, за моими Четырьмя игрушками
	Кожаная маска, кляп, ошейник, латексный костюм, наручники и несколько металлических зажимов (если хорошо попросите, расскажу где именно). Шучу. Черная майка и нейлоновые штаны.
	Кожаные штаны, футболки, ботинки и оружие
	Только что откусил Рейджу голову. Это считается?
	Он был о Ривендже. Поэтому, вас это не касается, верно?
	Кола
	Ни та, ни другая
160160   Персонажи (капитаны) вселенной «Звездного пути» («Стар Трека»). [Закрыть]	Оба
	Бейсбол.
	Отвечу, что самое сексуальное в Джейн – хватка
	Ее ум
	«Ты собираешься меня убить?»
	«Нет»
	Ничего особенного
	Не касается никого, кроме Джейн. Не делаю ничего романтического. Слишком сентиментально.
	Не знаю. Как я уже говорил, не романтичный я. Черт… ну, я думаю, что это то, что она сделала с тем, что я сделал для нее, ничего особенного. Просто ожерелье из золотых звеньев, которые… ну, по какой-то причине ей нравится мое имя. Как оно произносится. Вот я и взял буквы Древнего Языка и выковал звенья. Я хотел сделать, чтобы цепочка вышла тонкой и не висела петлей на ее шее, но одновременно буквы оставались читаемыми… черт, ушла вечность на то, чтобы правильно подобрать вес и дизайн. В итоге я дважды подобрал свое имя, но у цепочки все равно не хватало длины. Поэтому я добавил ее имя посередине, так что бы она была окружена мной. В любом случае… она никогда ее не снимает. Все.
	Да, но это личное.
	Бутч. Потом этот придурок Рейдж. Плюс я неплохо лажу с Рофом, когда мы не пытаемся прибить друг друга.
	Ага, разбежался отвечать
	Только что. Накостылять Рейджу было забавно. Я даже улыбнулся.

Дж. Р.Уорд об «Освобожденном любовнике»

Господи, с чего же начать.

Бесспорно, Вишес стал самым худшим писательским опытом за всю мою жизнь. Изложение его истории на бумаге было ужасной пыткой, когда я в первый и единственный раз подумала о том, что не хочу работать.

Все «почему» довольно сложные и запутанные, я поделюсь с вами тремя из них.

Прежде всего, каждый из братьев занимает отдельное место в моей голове, и они по-разному выражают себя и свои истории. Роф – очень властный и прямолинейный, мне приходится постоянно нестись сломя голову, чтобы угнаться за ним. Рейдж – вечный шутник, даже когда происходит что-нибудь серьезное, из него все равно где-то сбоку вылезает Гуффи161161
  Гуффи – мультяшный герой, добродушная собачка.


[Закрыть]. Зейдист – скрытный, подозрительный и холодный, но мы всегда отлично ладили. Бутч – это целая вечеринка, плюс куча разговоров о сексе.

Ви? Вишес является и всегда был, уж извините за прямоту, этаким самодовольным болваном. Замкнутым в себе, настороженным хреном, который меня терпеть не может.

Переносить его историю на бумагу было сущим кошмаром. Каждое слово давалось с боем, особенно когда дело доходило до первого черновика. Большую часть времени я ощущала себя так, как будто выбиваю предложения из горной породы детским молоточком или выцарапываю их оттуда вилкой для салата.

Знаете, для меня написание черновика романа всегда состоит из двух частей. Картины, которые в моей голове направляют историю, но мне также необходимо слышать и ощущать, что происходит, пока я пишу. Обычно это означает, что я ставлю себя на место братьев или их шеллан и переживаю все сцены так, будто это события из моей жизни, независимо от того, чье мнение я выражаю. Для этого я проигрываю сцены туда-сюда, перематываю их, как DVD, и записываю, записываю, записываю, пока мне не покажется, что я охватила все по максимуму.

Вишес не дал мне практически ничего, с чем можно было бы работать, потому что я никак не могла влезть к нему в голову. Сцены, которые касались других героев, были в полном порядке, а вот те, что с ним? Как бы ни так. Я могла наблюдать за ним лишь издалека, но так как большая часть книги описывается с его точки зрения, порой мне хотелось разбить голову о клавиатуру.

Послушайте… Да, это все вымысел. Да, это все происходит в моей голове. Только вот, верите вы или нет, если я не могу глубоко погрузиться в героя, я чувствую, будто начинаю сочинять, а это очень плохо. Честно говоря, я не до такой степени умна, я не могу что-то делать правильно, основываясь лишь на догадках. Я должна побывать в шкуре персонажа, чтобы все сделать правильно, и то, как Ви захлопнул дверь перед моим носом, стало причиной всех моих творческих страданий.

Ну, в конце концов, перелом наступил. Об этом чуть позже.

Вторая причина, по которой «Освобожденный любовник» стала трудной для написания книгой, заключается в том, что ее содержание заставляло меня нервничать. Я не была уверена, что литературный рынок примет подобное. В частности меня тревожили две вещи: Бисексуальность и БДСМ (связывание, доминирование, садомазохизм). Такие темы не каждый сможет спокойно воспринять, даже с точки зрения сюжетной линии произведения, и тем более, когда это касается главного героя книги. Но это еще не все. Более того, Ви частично кастрирован и совершил насильственные действия по отношению к мужчине после того, как выиграл свой первый бой в военном лагере.

Дело в том, что сложная сексуальная природа Ви имеет влияние на его повседневную жизнь, включая его отношения с Бутчем и Джейн. Я посчитала, что для того, чтобы правильно показать его, я должна представить все его стороны.

В первом черновике «Освобожденного любовника» я настолько консервативно обыграла сюжет, что книга получилась какой-то плоской. Я очень поверхностно описала сцену связывания с Ви и Джейн, перед тем, как он отпустил ее, и я почти ничего не оставила между ним и Бутчем.

В процессе, я полностью нарушила свое правило номер два («Пиши Вслух»). И, вот сюрприз, результат получился таким же привлекательным, как кучка мертвых окуней, валяющихся на пирсе жарким летом – ничего не двигается и воняет. Я неделю или даже больше томилась, экала и мэкала, полностью посвятив себя сценам с участием Джона Мэтью и Фьюри. В глубине души я знала, что должна, в конце концов, прыгнуть с этого обрыва и обозначить некоторые границы, но была утомлена и лишена вдохновения от безуспешных усилий и попыток выяснить, что твориться у Ви в голове.

Беседа с моим редактором стала крепким пинком под зад, и я снова вернулась в игру. Мы обсудили мучавшие меня моменты, и ее позиция была проста «Просто сделай это: пиши так, как тебе хочется, и посмотрим, что получится на бумаге».

Как всегда, она была права. На самом деле, идея, которую она подала мне в тот день, была той же, что и в эпоху Темного Любовника: «Пиши по максимуму, заходи так далеко, как можешь, а уже потом мы дадим этому оценку».

Вернувшись к рукописи, я была стопроцентно готова перелопатить весь текст, и как же сильно я удивилась, когда в конечном итоге изменения пришлись всего на три сцены. Две из них были с Бутчем и Ви, я обновила содержание на страницах 209 и 369 соответственно, а затем я добавила сцену с Ви в военном лагере, она описана на странице 287.

Остальные изменения и дополнения были незначительными, но полностью изменился тон взаимоотношений Бутч/Ви – это доказало, что даже маленькая коррекция приносит свои плоды. Возьмем, к примеру, первые страницы 13 главы (стр. 135). Бутч и Ви вместе в постели, и Ви лечит Бутча после его стычки с лессером. Если бы вы прочитали второй, третий, четвертый и пятый параграфы моего первого варианта, то заметили бы, что Ви признается себе, что ему требуется успокоение в форме другого теплого тела рядом с его. И это не обязательно тело Бутча, и нет никакого намека на секс. Здесь дело в элементарном комфорте:

«После визита матери и пулевого ранения, он жаждал близости другого человека, ему было необходимо чувствовать руки, которые обнимут в ответ. Биение сердца напротив его собственного.

Он так долго не протягивал руки другому человеку, так долго держался в стороне. Он снял щиты рядом с единственным человеком, которому доверял, и от этого защипало глаза».

Во втором варианте я добавила вот эти два параграфа:

«Бутч растянулся на постели, и Ви со стыдом, признался себе, что провел много дней, представляя: на что это будет похоже? Что он почувствует? Что он будет обонять? Теперь, когда это стало реальностью, он был рад, что ему пришлось сосредоточиться на исцелении Бутча. В противном случае, он бы чувствовал ненужное напряжение, и ему пришлось бы отстраниться».

«Бутч зашевелился, его ноги легко касались ног Ви через одеяло. Ви почувствовал укол вины, вспомнив, сколько раз он представлял себя с Бутчем – в объятиях, так, как сейчас, размышлял о…ну, лечение не было и половиной тех мыслей».

Так получилось гораздо честнее по отношению к происходящему. И намного лучше. Я могла бы пойти еще дальше, но было достаточно и этого… в продолжение я добавила несколько предложений, чтобы прояснить для читателя, что теперь объектом желания Ви была Джейн.

Вот такие были проблемы с написанием. Книги для меня как корабли, курсирующие в океане. Незначительные, постепенные изменения могут возыметь серьезные последствия для траектории и конечного пункта назначения. И единственный способ сделать все правильно – это постоянно перечитывать, перепроверять, удостоверяться в том, что то, что написано на странице, приведет читателя туда, куда надо. Как только я внесла эти изменения (существует целый ряд других мест, где я немного подправила, в том числе, например, сцена с кинжалом в начале книги, где Бутч поднимает Ви подбородок лезвием, которое для него Ви сделал), понять Ви для меня стало намного проще.

Итог? Я смотрю на весь это бардак, как на еще один пример правила номер восемь в работе: Как только я начинаю писать максимально приближенно к тому, что вижу в голове, письменный блок снимается.

А что насчет сцены в военном лагере, где Ви теряет свою девственность, взяв другого мужчину? Боже, мне было сложно представить, как люди будут относиться к нему после этого. Дело в том, что у него не было выбора, подобное было обычной практикой лагеря: после рукопашной схватки, проигравшие всегда подвергались сексуальному насилию со стороны победителей. Я решила, что главным здесь было показать, как можно более полно изобразить, те внутренние волнения Ви после того, как все закончилось, и доказать, что он никогда не сделал бы этого снова.

После того, как мой редактор прочитала новый материал и сказала, что ей нравится, я почувствовала огромное облегчение, но по-прежнему была обеспокоена возможной реакцией читателя. Надо мной, как над автором, всегда тяготеет такая вещь, как читательское мнение, но в крайне любопытной манере. Этот пресс как бы у меня в голове, потому что пока люди покупают книги, которые я пишу, забот у меня нет. Но дело в том, что я не могу писать, чтобы угодить читателям, потому что на самом деле я не так уж сильно контролирую свои истории. Самое лучшее, что я могу сделать, как я уже сказала, это всегда внимательно, уважительно и вдумчиво относиться к вызывающему содержанию. Я как бы живу этим девизом: главное не то, что ты делаешь, а как ты это делаешь.

Хотя, все это забавно. Я не предполагала, что негативная реакция о книге Ви будет касаться совсем другого момента.

Что подводит нас к теме Джейн.

Третья причина, по которой написание книги было столь мучительным, это то, что мой подход к Джейн был ошибочным с самого начала. Признаюсь, я была настолько озабочена Ви, что, несмотря на то, что у меня было много сцен с Джейн в первоначальном варианте, динамики в их отношениях было ноль. Проблема заключалась в том, что я воспринимала Джейн как холодного ученого. И получалось, что между собой взаимодействовали два слишком холодных персонажа, а это было так же интересно, как писать/читать список ингредиентов на консервной банке.

Хотя мой редактор все поняла правильно. Джейн была целителем, а не просто белым лабораторным халатом. Она была теплой, заботливой, сострадательной женщиной, которая представляла из себя больше, чем просто хранилище медицинских знаний и ноу-хау. На втором заходе с рукописью, я постучалась во внутренний мир Джейн, и отношения между ней и Ви запели, отражая даже больше чем то, что было в моей голове.

Как примечание, одна из первых сцен, которую я видела для Ви и Джейн перенесла меня в прошлое, в 2005 год, когда я писала «Пробужденного Любовника». Я вспоминала то время, и образ Ви, который стоял у плиты, помешивая горячий шоколад, вдруг возник у меня в голове. Я смотрела, как он перелил то, что было в кастрюльке, в кружку и передал женщине, которая знала, что он собирается оставить ее. Потом я увидела ее, стоящую у кухонного окна, она смотрела на Ви, который уже был на улице, в тени уличного фонаря.

Это, конечно же, и стало сценой прощания, которая начинается на стр. 322 их книги.

Когда у меня в голове возникают сцены с братьями, они не всегда приходят в хронологическом порядке. Например, видения о Торе и о том, как он исчез, возникли у меня еще до того, как умерла Велси. Поэтому, в моменте «горячий шоколад» в «Освобожденном любовнике», меня застопорило, как же, черт побери, окончится история отношений Джейн и Ви. Дело в том, что я осознавала, что она человек, а мне хотелось для этой пары того же, что и для других – а именно, совместного многовекового будущего. Но Джейн – не вампир, и я понятия не имела, как все должно было произойти. К тому же мне было известно, что ее застрелят, потому что я была в курсе видений Ви – знала, что они означали, даже если этого не знал он сам…

Когда я делала наброски к пятой книге, я все думала и переживала: каким будет счастливый конец у этой пары. А что если его не будет вообще? Но когда я добралась до конца книги… то увидела Джейн стоящую в дверях Ви, в качестве призрака.

Ко мне пришло такое облегчение, что я даже разволновалась. Я подумала: О, это же здорово! Они будут вместе очень долго!

К сожалению, некоторые читатели не увидели это в таком положительном свете, и частично, я виню за это себя.

Обычно, когда я добираюсь до конца книги, я чувствую, что, хоть мне и хочется улучшить строчку за строчкой (я всегда чем-то недовольна и стремлюсь к совершенству), я все же уверена, что сами сцены и поток сюжетных линий вполне качественны. Я также почти уверена, что дала читателю достаточный объем информации и все основания для того, чтобы он мог видеть, где все начинается, что происходит потом, и как все заканчивается.

Что касается меня самой, то я настолько успокоилась по поводу будущего Ви и Джейн (ведь вопрос с продолжительностью ее жизни разрешился), что была абсолютно уверена, что читатель будет чувствовать то же самое. Моя ошибка заключалась в том, что я недооценила тот факт, что Джейн-призрак может быть проблемой для романтических отношений, и я не предполагала, что это будет проблемой для читателя. Я снова и снова думала об этой нестыковке (между тенденциями литературного рынка и моим внутренним радаром) и решила, что частично так произошло из-за моего старинного увлечения ужасами и фэнтэзи – ведь подобная развязка вполне соответствует тому миру, что описывается в книге, и решает проблему героя и героини. Я просто предположила, что это решение вполне подходящее.

Но есть еще кое-что: даже если бы я поняла, что это будет проблемой для некоторых читателей, я бы все равно не изменила конец истории, потому что иное было бы пустой отговоркой и ложью. Я пишу не для рынка, никогда не писала. Истории в моей голове – вот что главное, и даже у меня не всегда получается увидеть то, что мне хотелось бы чтобы произошло. С другой стороны, если бы я писала эту книгу еще раз, я бы добавила в конце страниц десять или больше, для того, чтобы показать как Ви и Джейн взаимодействуют друг с другом, показать то счастье, что они оба испытывают – чтобы для читателей стало стопроцентно ясно, что в понимании этой пары все закончилось очень хорошо.

Как я на это смотрю? Эта серия ставит столько границ, серьезных границ, но я всегда осторожна со всеми «как» и «почему». Я на самом деле стараюсь уважительно относиться к жанру, который дал мне литературный старт, и давно уже стал моим выбором при написании книги – мелодрама всегда была и будет основой каждой книги о Братстве.

На этой ноте… о Ви и Джейн, как о паре. Боже, какие они горячие. С ними я, конечно, не краснела так много, как тогда, когда писала о Бутче, хотя не знаю, было ли это потому, что коп вывел меня на новый уровень, или потому, что ожидала подобного от Ви.

Сцена, где Ви в своей постели, а Джейн устраивает ему ванные процедуры с губкой, действительно эротична, и я видела ее очень четко. Особенно эту часть, где она, ах, подходит к определенному моменту:

«…а потом он издал низкий горловой стон и откинул назад голову, иссиня-черные волосы разметались на черной подушке. Его бедра устремились вверх, мышцы живота напрягались и расслаблялись, отчего татуировка в паху то растягивалась, то возвращалась на место.

– Быстрее, Джейн. Сейчас давай быстрее».

Для Ви, до появления Джейн, секс и эмоции не были связаны между собой. Фактически, за исключением Бутча, и, в некоторой степени, самого Братства, эмоции просто не были частью его жизни, и это понятно. Отрочество в военном лагере оставило в его с грузом ужасного душевного беспорядка, который он перенес в зрелость, и который отразился на его отношениях. Вопрос в том, что такого особенного было в Джейн – а до ее появления в Бутче?

Я думаю, что у Джейн и Бутча много общего с одной стороны, они оба большие умники. Возьмем, например, эту короткую сценку между Ви и Джейн, которая является одним из моих самых любимых диалогов из всех книг:

«– Я не хочу, чтобы ты приближалась к этой руке. Даже если она в перчатке.

– Почему…

– Я не буду это обсуждать. И даже не спрашивай.

Хорошоооо.

– Она чуть не прикончила одну из моих медсестер.

– Не удивлен, – он взглянул на перчатку. – Я бы ее отрубил при первой возможности.

– Не советовала бы.

– Еще бы. Ты понятия не имеешь, каково жить с таким кошмаром, заключенным в руке…

– Нет, я имела в виду, что на твоем месте поручила бы кому-нибудь другому отрезать ее. Больше шансов, что это сделают как надо.

Последовало молчание, затем пациент хохотнул.

– Умная какая».

Я также думаю, что Ви влюбился в Джейн, потому что она сильная женщина с крепкими нервами. Это доказывает сцена ее похищения из больницы, особенно в том моменте, когда Рейдж закидывает ее на плечо, а Фьюри пытается успокоить, используя приемы контроля над разумом:

«– Тебе придется вырубить ее, брат мой, – сказал Рейдж, а затем проворчал: – Я не хочу причинять ей боль, а Ви сказал, чтобы она поехала с нами.

– Предполагалось, что это не операция похищения.

– Поздно, мать твою. А сейчас выруби ее, окей? – Рейдж снова стиснул зубы и изменил хватку, его рука оставила ее рот, чтобы поймать дерущуюся руку.

Ее голос раздался громко и четко:

– Да поможет мне Бог, я сейчас…

Фьюри взял ее за подбородок и поднял голову.

– Расслабься, – сказал он мягко. – Просто успокойся.

Он приковал ее взглядом и начал вводить в состояние покоя… в состояние покоя… в…

– Да пошел ты! – выплюнула она. – Я не позволю вам убить моего пациента!»

В тот момент, Джейн напоминает мне Бутча в «Темном Любовнике», когда тот приносит Бэт в особняк Дариуса и сталкивается лицом к лицу с братьями. Даже в меньшинстве, он все равно боролся. Так же и Джейн.

Я также считаю, что оба, Джейн и Бутч, стремятся нести в мир добро. Она хирург, Бутч – полицейский, эти двое настоящие герои – и Ви уважает их за это.

И наконец, я подозреваю, это относится ко всем братьям, здесь завязаны феромоны. Братья, да и все мужчины, с кем я сталкивалась до сих пор, связываются с объектом своего поклонения мгновенно и окончательно, как только оказываются с этим объектом рядом. Поэтому я могу предположить, что здесь срабатывает некий инстинктивный компонент, компонент влечения.

Но вернемся к Ви и Джейн. С моей точки зрения, один из самых сильных эмоциональных моментов в книге, это когда Ви позволяет Джейн доминировать над ним в его пентхаусе, прежде чем отпустить ее. Для него, поставить себя в зависимость от кого-то сексуально, учитывая то, что с ним сделали в ночь его превращения, когда его связали и частично кастрировали, является самым большим показателем доверия и отдачей, на которые он может решиться с другим человеком. Сцена, которая начинается на стр. 315, показывает, что впервые в жизни он сознательно выбирает быть беззащитным. В прошлом, в военном лагере, в качестве претранса, он был уязвим по физическим причинам и по сложившимся обстоятельствам. Поэтому всю дальнейшую жизнь он стремился никогда не сдаваться на милость кого-либо. С Джейн, однако же, он добровольно отдает себя во власть кого-то. Это признание в любви, и значит гораздо больше чем слова.

И опять же, это мой личный взгляд на сексуальные сцены. Да, происходящее между ними было жарковато, но это имело огромное значение для дальнейшего развития персонажей.

А теперь несколько слов о Деве-Летописеце и Ви.

Хех, поговорим о проблемах отцов и детей? Когда Ви впервые появился на сцене в «Темном Любовнике», я знала, что его рука много значила, но понятия не имела, насколько она была важна, и каковы будут последствия. На самом деле, во время написания первых двух книг, я даже не представляла, что Вишес – сын Девы-Летописецы. Это как с Бу или гробами: Когда я вижу что-то действительно четко, я сразу вношу это в содержание, несмотря на то, что могу не знать, к чему это может относиться.

Осенило меня уже в «Пробужденном Любовнике»: белое свечение = Дева-Летописица. Ви светился белым. Поэтому Ви = Дева-Летописеца. Я подумала, что это будет крутой поворот событий, и была большой умницей, что не растрезвонила этот факт по всему форуму или на раздаче автографов, и не позволила ширме, за которой хранятся все мои секреты, упасть. Честно говоря, когда я переделала кое-что в родословной Ви, я была удивлена, что никто больше не уловил этой связи (думаю, возможно, у кого-то была пара гипотез, но я уклонилась от объяснений).

В «Освобожденном любовнике», у Ви с матерью были очень тяжелые отношения, что вполне понятно, учитывая то, что она скрывала от него, и что заставляла его делать. Но все разрешилось, и для многих читателей стала та сцена, где Вишес приходит к своей матери в конце истории, стала любимой:

«– Что вы принесли? – прошептала она.

– Маленький подарок. Ничего особенного. – Вишес подошел к белому дереву с белыми цветами и раскрыл ладони. Попугайчик вылетел на свободу и забрался на ветку, будто знал, что теперь это его дом.

Ярко-желтая птица прошлась взад-вперед, его маленькие лапки сжимали и отпускали бледную ветвь. Он поклевал цветок, выпустил трель… поднял лапку и почесал шею.

Уперев руки в бедра, Ви оценил, как много было пространства между цветами на ветках. Ему придется принести целый вагон этих птиц.

Голос Избранной переполняли эмоции.

– Она отдала их ради тебя.

– Да. И я принесу ей других.

– Но жертва…

– Была принесена. Сейчас на дереве сидит подарок. – Он посмотрел через плечо. – Я собираюсь заполнить его, нравится ей это или нет. Пусть сама решает, что потом с ними делать.

Глаза Избранной излучали благодарность.

– Она оставит их. И они будут оберегать ее от одиночества.

Ви сделал глубокий вдох.

– Да. Хорошо. Потому что…

Он замер, и Избранная нежно сказала:

– Вы не обязаны объясняться.

Он прочистил горло.

– Так ты передашь ей, что они от меня?

– Мне не придется. Кто, если не сын, способен на такую доброту?

Вишес перевел взгляд на одинокую желтую птицу посреди белого дерева. Он представил, что однажды ветви наполнятся снова.

– Верно, – ответил он.»

Дева-Летописеца не является одной из самых популярных сил в серии. Лично я уважаю ее, и то, что она жертвует одной из своих самых больших привязанностей (птицами), чтобы окупить дар, который дает своему сыну (возвращение Джейн) произвело на меня впечатление. Мне задавали вопрос, почему она просто не могла все исправить, например, в отношении Велси и Тора (даже Джон Мэтью поднял это вопрос), но дело в том, что она не является полным властителем мира, который создала. Здесь все в руках Судьбы – и в компетенции ее Отца, я так предполагаю.

В конце пятой книги Ви и его мать в какой-то степени примирились. Но еще предстоит увидеть то, что произойдет, когда на сцене появится близнец Ви – Пэйн. Не думаю, что Ви спокойно воспримет то, как обошлись с его сестрой – или тот факт, что мать никогда ранее о ней не упоминала.

Вот такой он, «Освобожденный любовник».

Говорят, что у каждого автора в ходе его карьеры находится пара книг, которые он назвал бы изнурительными, и в моем случае это определенно книга о Ви. Каждая из книг о Братстве была уникальна по своей сложности, и преуспеть в их написании – это был каторжный труд. Я каждый день сражаюсь за компьютером, и всегда получаю взамен какое-нибудь небольшое вознаграждение, будь то диалог героев, который действительно поет, большое описание чего-либо, или по-настоящему хорошее окончание главы. С Ви, награды запаздывали, это точно. Их не было до того момента, пока я не закончила книгу. Тогда я откинулась назад на спинку стула и почувствовала, что да, вот так хорошо. Теперь все в порядке.

Я горжусь «ОЛ», и думаю, что книга вышла хорошая… И я просто очень рада, что брат, чья история будет следующей, по своей природе настоящий джентльмен.

Что было бы, если бы он был похож на Ви?

Я не знаю, смогла бы я еще раз пережить подобную борьбу.