Текст книги "Освобожденный любовник"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)
Глава 29
В ожидании, когда Ви заговорит, Джейн хотелось обнять его. Она хотела обрушить на него град искренних, но банальных слов. Хотела узнать, сдох ли его отец в пламени адском, она надеялась на это.
Когда молчание затянулось, она сказала:
– Не знаю, поможет ли это… вероятно нет, но я должна кое в чем признаться. Я не выношу овсянку. С того дня меня тошнит от нее, – она надеялась, что не наговорит глупостей. – Это естественно, что ты до сих пор мучаешься оттого, что с тобой сделали. Это не делает тебя слабым. Тебя бесчеловечно искалечил тот, кто должен был защищать и воспитывать тебя. Само по себе чудо, что ты еще держишься. И я уважаю тебя за это.
Щеки Ви покраснели.
– Я, эм… вижу это несколько иначе.
– И пусть, – предоставив ему передышку, она прокашлялась и сказала: – Ты скажешь, зачем мы здесь?
Он потер лицо, будто пытался прочистить мозги.
– Черт, я хочу быть с тобой. Здесь.
Она выдохнула, одновременно от облегчения и печали. Она тоже хотела с ним попрощаться. Она хотела сексуального прощания, уединенного, и не в спальне, в которой они были заперты.
– Я тоже хочу быть с тобой.
Еще одна свеча ожила у груды штор. Потом четвертая – у небольшого бара с выпивкой. Пятая вспыхнула рядом с огромной кроватью, укрытой черными атласными простынями.
Улыбка начала расплываться на ее лице… пока не зажглась шестая. Что-то свисало со стен… что-то похожее на… цепи?
Зажглись еще свечи. Маски. Плетки. Кнуты. Кляпы.
Черный стол с оковами, свисающими до пола.
Она обхватила себя руками.
– Так вот где ты занимаешься «связыванием».
– Да.
О, Господи Боже… она хотела не такого прощания. Пытаясь успокоить себя, она сказала:
– Знаешь, в этом есть смысл, учитывая произошедшее с тобой. Что тебе нравится это, – черт, она не сможет это сделать. – Так… это женщины или мужчины? Или, типа, комбинации?
Она услышала скрип кожи и повернулась к нему. Он снимал куртку, затем набор оружия, которого она раньше не видела. За ними последовали два черных кинжала, припрятанных так же хорошо. Господи. Он был вооружен с головы до пят.
Джейн сильнее обхватила себя. Она хотела быть с ним, но не связанной и в маске, пока он откалывает с ней «9 ½ недель» и затрахивает до смерти.
– Слушай, Ви, не думаю…
Он снял футболку, демонстрируя мускулы на спине и накачанную грудь. Сбросил ботинки.
Матерь… Божья, подумала Джейн, когда до нее дошло, в чем дело.
Затем последовали его носки и кожаные штаны, и так как он не носил белья, дальше было не отчего избавляться. В полной тишине он прошел по блестящему мраморному полу, и забрался на стол одним слаженным движением. Вытянувшись в полный рост, он был абсолютно неотразим – с его мускулистым телом и грациозными, мужественными движениями. Он сделал глубокий вдох, его грудная клетка поднялась и опустилась.
Мелкая дрожь пробежала по его коже… или это блики свечей?
Он нервно сглотнул.
Нет, он дрожал от страха.
– Выбери для меня маску, – сказал он низким голосом.
– Ви… нет.
– Маску и кляп, – он повернул голову к ней. – Сделай это. А потом надень на меня наручники. – Она не сдвинулась с места, и он кивнул ей на то, что висело на стене. – Пожалуйста.
– Зачем? – спросила она, наблюдая, как пот сбегал по его телу.
Он прикрыл глаза, а его губы едва шевелились.
– Ты подарила мне так много, не просто уик-энд из своей жизни. Я пытался понять, чем смогу тебе отплатить, ну знаешь, честный обмен и все такое, рассказ об овсянке за подробности о моих шрамах. Но единственное, что у меня есть, – я сам, и это… – он постучал костяшками по деревянной крышке стола. – Я сейчас открыт, насколько это вообще возможно. Вот что я хочу подарить тебе.
– Я не хочу причинять тебе боль.
– Знаю, – он распахнул веки. – Но я хочу, чтобы ты взяла меня как никто и никогда. Поэтому выбери маску.
Когда он сглотнул, она увидела, как адамово яблоко перекатывалось по колонне его широкой шеи.
– Это не тот подарок, которого я хочу. И не то прощание.
Последовало длинное молчание. Потом он сказал:
– Помнишь, что я рассказывал об организованной свадьбе?
– Да.
– Это произойдет в ближайшие дни.
О, сейчас ей действительно не хотелось этого. Думать о том, что она была с чьим-то женихом…
– Я еще не видел этой женщины. Она не видела меня, – он внимательно посмотрел на Джейн. – И она станет первой из сорока.
– Сорока?
– Я должен зачать им детей.
– О, Боже.
– Вот в чем дело. С этого момента, секс для меня – лишь биологическая функция. И я никогда не смогу оттуда выбраться. Я хочу сделать это с тобой потому… Ну, я просто хочу.
Она взглянула на него. Цена такого поступка отражалась в его широко раскрытых, потрясенных глазах на его побледневшем лице и поту, бисером покрывавшим грудь. Сказать «Нет» – значит осквернить его мужество.
– Что… – Матерь Божья. – Что конкретно ты хочешь, чтобы я сделала?
Когда Ви закончил свои пояснения, он отвернулся и уставился в потолок. Свет от свечи играл на обширном черном своде, делая его похожим на бассейн, наполненный нефтью. Ожидая реакции Джейн, его подхватило головокружение, ему казалось, что сама комната перевернулась, и он был подвешен на потолке, готовый рухнуть вниз и утонуть в масле Quaker State106106
Quaker State – марка американских смазочных материалов, которая является поставщиком для армии США и НАТО.
[Закрыть].
Джейн не сказала ни слова.
Господи… Раскрыться полностью и потерпеть крах – с этим ничто не сравнится.
Но в тоже время, может, ей не нравятся суши из вампирятинки.
Он подпрыгнул, когда ее рука опустилась на его ногу. Потом он услышал металлический звук подхваченного хомута. Он посмотрел вниз на свое обнаженное тело, когда она обернула вокруг его щиколотки четырехдюймовый кожаный ремешок. При взгляде на ее бледные руки, занимающиеся связыванием, его член мгновенно затвердел.
Лицо Джейн было сосредоточено, когда она засовывала кожаный ремешок в пряжку и дергала влево.
– Так нормально?
– Туже.
Не поднимая взгляда, она хорошенько дернула. Ремешок впился в его кожу, и Ви, откинув голову назад на стол, застонал.
– Чересчур? – спросила она.
– Нет… – он задрожал всем телом, когда она закрепила другую ногу, и полностью возбудился. Ощущения усилились, когда она закрепила сначала одно, потом другое запястье.
– Теперь кляп и маску, – его голос охрип оттого, что кровь бросало то в жар, то в холод, а горло стало таким же тугим, как оковы.
Она взглянула на него.
– Ты уверен?
– Да. Маску выбери из тех, что закрывают глаза, она подойдет.
Она вернулась к нему с красным резиновым мячиком на ремешке и маской в руках.
– Сначала кляп, – сказал он, открывая шире рот. На мгновение она закрыла глаза, и он гадал, остановится ли она, но потом Джейн наклонилась ближе. Мяч имел вкус латекса – жалящий, горьковатый привкус на языке. Он наклонил голову, чтобы Джейн могла застегнуть кляп, дыхание тем временем вырывалось через его нос.
Джейн покачала головой.
– Я не могу одеть маску. Я должна видеть твои глаза. Не могу… да, я не сделаю этого без зрительного контакта. Хорошо?
Вероятно, это была хорошая идея. Кляп сделает, что должен, – даст ему чувство удушья… оковы тоже выполнят свое назначение, – вызовут ощущение ловушки. Если он не будет видеть и знать, что это она, то возможно вообще слетит с катушек.
Когда он кивнул, Джейн бросила маску на пол и сняла куртку. Затем подошла и взяла одну из черных свечей.
Легкие Ви горели, когда она вернулась к нему.
Она сделала глубокий вдох.
– Ты уверен?
Он кивнул снова, в то время как его бедра задвигались, а глаза расширились от страха. Он с ужасом и предвкушением наблюдал, как она вытянула руку над его грудью и… наклонила свечу.
Черный воск закапал на его сосок, и он стиснул зубы на кляпе, натягивая то, что удерживало его на столе, пока не заскрипела кожа. Член подпрыгнул на животе, и ему пришлось сдержать оргазм.
Она выполнила то, что он велел ей, сделала, как он хотел, опускаясь ниже и ниже по его груди, потом пропустила пах, чтобы начать с колен, поднимаясь вверх. Боль носила кумулятивный эффект, поначалу казалась лишь пчелиными укусами, но позже начала нарастать. Пот сбегал с его висков и груди, он пыхтел через нос, пока все тело не выгнулось дугой на столе.
Первый раз он кончил, когда она, отложив свечу в сторону, взяла кнут… и коснулась концом головки его эрекции. Он закричал в кляп и кончил поверх застывшего воска на животе.
Джейн застыла, будто реакция удивила ее. Затем пробежалась по сперме, покрывая ею грудь. Связующий запах наполнил пентхаус, одновременно с его покорными стонами, когда она хлестала его по груди, а потом по бедрам.
Он кончил во второй раз, когда она скользнула кнутом по его ногам и прошлась им по внутренней стороне бедер. Страх, возбуждение и любовь наполняли его изнутри, замещая его мускулы и кости; он стал сплошными чувствами и потребностями, а Джейн была возбудителем этих чувств.
А потом она, взмахнув рукой, прошлась кнутом по бедрам.
Джейн не могла поверить, что возбуждается, учитывая то, чем сейчас занималась. Но было трудно не запрыгнуть на Ви, растянутого, связанного и кончающего для нее.
Она использовала кнут не сильно, намного слабее, чем он хотел, но достаточно, чтобы оставить отметки на его бедрах, животе и груди. Она не могла представить, что ему нравится это, ведь он через столько всего прошел, но он действительно получал удовольствие. Его глаза не отрывались от нее и сияли так ярко, словно лампочки, отбрасывая белые тени на маслянистый свет свечей. Когда он кончил в очередной раз, снова донесся этот тяжелый, пряный аромат, всегда ассоциировавшийся с ним.
Боже, испытывая стыд и восторг одновременно, она хотела зайти еще дальше с подручными средствами… настолько, что окинула взглядом коробку с металлическими клипсами, хлысты на стене, и они больше не казались безнравственными, а представляли массу сексуальных возможностей. Она не хотела причинить ему боль. Она лишь хотела, чтобы он испытывал такие же сильные ощущения, как сейчас. Довести его до сексуального предела.
В конце концов, она так возбудилась, что сбросила свои брюки и трусики.
– А сейчас я тебя возьму, – сказал она ему.
Он отчаянно застонал, вращая бедрами, поднимая их вверх. Его эрекция оставалась твердокаменной, несмотря на те несколько раз, что он кончил, и пульсировала, будто собиралась снова.
Когда она забралась на стол и раздвинула ноги над его тазом, он задышал с таким усилием, что она забеспокоилась. Его ноздри судорожно всасывали воздух, и она потянулась к кляпу, но Ви отвернул голову в сторону и покачал ею.
– Уверен? – спросила Джейн.
Он неистово закивал, и она опустилась на его, покрытые семенем, бедра и заскользила по твердой длине его эрекции, обволакивая его. Его глаза закатились назад, а веки затрепетали так, будто он был на грани обморока, прижимаясь к ней по максимуму.
Покачиваясь на нем, Джейн сняла футболку и сдвинула чашечки лифчика так, что они двигались вместе с ней. Раздался громкий скрип, когда Ви натянул оковы. Будь он на свободе, Джейн была совершенно уверена, он бы уложил ее на спину в мгновенье ока.
– Смотри, как я трахаю тебя, – заявила она, подняв руку к шее. Ее пальцы пробежались по следам от его укуса, и губы Ви отпустили кляп, клыки удлинились, врезаясь в красный латекс, когда он зарычал.
Продолжая касаться себя там, где он укусил ее, Джейн встала на колени и подняла его эрекцию. Она опустилась на него одним мощным толчком, и Ви кончил, как только проник в нее, наполняя своим семенем. Перестав содрогаться в конвульсиях, он все же оставался полностью возбужденным.
Джейн никогда не чувствовала себя такой сексуальной, начав двигаться в сумасшедшем ритме. Ей нравилось, что он был покрыт воском и результатами его оргазмов, что его кожа блестела от пота, и местами покраснела, отчего потом придется долго отмываться. Она сделала все это с ним, а он обожал ее за это, и значит, все было правильно.
Когда собственная разрядка нахлынула на нее, она смотрела в его большие, дикие глаза.
Она хотела никогда его не покидать.
Глава 30
Когда Фритц повернул Мерседес на короткую подъездную дорожку многоквартирного дома и припарковался, Ви посмотрел в лобовое стекло.
– Приятное место, – сказал он Джейн.
– Спасибо.
Он затих, воскрешая в памяти то, что произошло в пентхаусе, пару часов назад. То, что она сделала с ним… Боже, он не испытывал ничего более эротичного. И ничто не было так приятно, как последовавшее после. Когда сессия кончилась, она освободила его и повела в душ. Струя воды смыла его сперму и отшелушила воск, но на самом деле он очищался внутренне.
Он хотел, чтобы красные отметки, которые она оставила на его теле, никогда не исчезали. Хотел их на своей коже навечно.
Боже, он не мог вынести ее уход.
– Как долго ты здесь живешь? – спросил он.
– С резидентуры107107
Резидентура в США – последипломная больничная подготовка врачей, предусматривающая специализацию в течение одного года интерном и в течение 3–5 лет резидентом
[Закрыть]. Хм, десять лет.
– Хорошее место для тебя. Близко к клинике. Как соседи? – Какой миленький, будничный и бессмысленный разговор. Да гори этот дом огнем.
– Часть из них – молодые специалисты, другая – старики. Вся соль в том, что из этого дома съезжают либо жениться, либо в дом престарелых, – она кивнула на соседнюю с ней квартиру. – Мистер Хэнкок съехал, две недели назад в пансионат. Новый сосед, кем бы он ни оказался, возможно, будет похож на него, потому что первый этаж отходит пожилым. А я что-то разболталась.
А он заслушался.
– Я уже говорил, что люблю твой голос, так что не стесняйся.
– Я такая только с тобой.
– Значит, я счастливчик, – он взглянул на часы. Черт, время утекало как вода в ванной, оставляя за собой лишь холод. – Проведешь экскурсию?
– Конечно.
Он вышел первым и бегло осмотрел местность, прежде чем отойти в сторону и позволить ей встать. Он велел Фритцу уезжать, потому что потом он просто дематериализуется домой, и пока доджен съезжал с подъездной дорожки, Ви позволил ей идти вперед.
Джейн открыла дверь одним единственным ключом и поворотом ручки. Никакой сигнализации. Только замок. А изнутри – ни засова, ни цепочки. Пусть у нее не было врагов, как у него, и все же это было небезопасно. Он…
Нет, он не станет это исправлять. Потому что, через каких-то несколько минут, он превратится в незнакомца.
Едва сдерживаясь, он огляделся вокруг. Ее мебель казалась нелепой. На фоне кремовых стен, мебель из красного дерева и картины маслом, превращали помещение в музей. Эпохи Эйзенхауэра.
– Твоя мебель…
– Моих родителей, – сказала она, положив куртку и сумку. – После их смерти я перевезла сюда все, что влезло, из дома в Гринвиче. Что было ошибкой. Я будто в музее живу.
– Хм… я полностью разделяю твою точку зрения.
Он прошелся по ее гостиной, отмечая вещи, которые подошли бы для дома Брюса Уэйна108108
Брюс Уэйн – скрывается за маской Бэтмена мыши, миллиардер-промышленник, плейбой и филантроп
[Закрыть] в колониальном стиле. Эта хрень уменьшала размеры квартиры, захламленные комнаты вполне могли бы быть просторными.
– Не знаю, зачем я все это храню. Мне не нравилось жить среди них, когда я росла. – Она сначала обернулась, потом замерла.
Черт, он не знал, что ответить.
Зато знал, что стоит сделать.
– Так… твоя кухня там, верно?
Она пошла налево.
– Она небольшая.
Но уютная, подумал Ви, заходя внутрь. Как и вся квартира, кухня была оформлена в бело-кремовых тонах, но здесь, по крайней мере, не чувствуешь себя экскурсоводом. Стол для принятия пищи и стулья из светлой сосны идеально подходили. Кухонный стол из гранита блестел. Посуда – из нержавеющей стали.
– Я работала над ней весь прошлый год.
Они продолжали беседовать, игнорируя надпись «конец игры», мелькающую на экране.
Ви прошел к плите и наугад открыл верхний левый шкафчик. Бинго. Смесь для шоколада лежала именно там.
Он подхватил ее, положил на стол, затем направился к холодильнику.
– Что ты делаешь? – спросила Джейн.
– Есть кружка? Чашка? – Он схватил пакет молока из холодильника, надорвал сверху и принюхался.
Когда он вернулся к плите, она объяснила ему, где что лежит, вполголоса, будто рассыпалась на части. Было стыдно признавать, но Ви был рад ее расстроенным чувствам. Так он чувствовал себя менее жалким и одиноким посреди в разгаре этого отвратного прощания.
Черт, какой же он мудак.
Он достал неэмалированную кастрюлю и широкую кружку, затем зажег невысокое пламя на конфорке. Когда молоко подогрелось, он уставился на треклятый набор на столе, чувствуя, как его мозг уходит на каникулы: ситуация походила на рекламу Нестле, в которой мамаша держала «оборону», пока дети резвились в снегу до красных носов и замерших рук. Он хорошо представил картину: озябшая шайка залетает в дом с криками, и самодовольный маминатор109109
Маминатор – исключительно уордовский прикол, мама+терминатор =)))
[Закрыть] начинает излучать столько тепла, что сам Норман Роквелл 110110
Норман Роквелл – американский художник и иллюстратор. Он иллюстрировал материалы, посвященные гражданскому праву, борьбе с нищетой и исследованиям космоса.
[Закрыть] загнется от этой слащавости.
Он даже услышал голос за кадром: Нестле – лучшее для вас!
Ну, хорошо, здесь не было ни мамы, ни детишек. Как и счастливого домашнего очага, хотя квартира и была довольно хороша. Вот вам какао из реальной жизни. Который ты готовишь для своей любимой, из-за того что не можешь придумать ничего лучше, и потому что между вами все ужасно запутано. Ты размешиваешь это какао, а кишки скручиваются в узел, во рту пересыхает, и ты серьезно думаешь о том, чтобы заплакать, но ведь ты слишком мужчина для подобных спектаклей.
Такой какао ты приготовил с невысказанной любовью, и, возможно, даже не найдешь слов или шанса, чтобы ее выразить.
– Я ничего не вспомню? – резко спросила она.
Он добавил еще порошка, размешивая ложкой, наблюдая, как воронка шоколада растворяется в молоке. Он не мог ответить, просто не мог произнести это вслух.
– Ничего? – повторила она.
– Насколько я знаю, возможно, у тебя будут возникать странные ощущения от некоторых предметов или запахов, но ты не сможешь их определить. – Он запустил палец в кружку, определяя температуру, облизал его, затем продолжил помешивать. – Наиболее вероятно возникновение смутных видений, потому что твой разум очень силен.
– Что насчет пропущенных выходных?
– Ты этого даже не почувствуешь.
– Как такое возможно?
– Потому что я заменю их другими воспоминаниями.
Когда она ничего не ответила, он посмотрел через плечо. Она стояла напротив холодильника, обхватив себя руками, а в глазах блестели слезы.
Черт. Окей, он передумал. Он не хотел, чтобы она чувствовала себя так же хреново, как и он. Он сделает все, чтобы уберечь ее от разбитого сердца.
И он в силах ей помочь, не так ли?
Он попробовал какао, и, одобрив температуру, выключил газ. Он наполнил кружку с легким бульканьем, обещавшим радость и расслабление, которого он желал своей женщине. Он принес ей кружку, и когда она не взяла ее, то потянулся и отцепил ее руку. Она взяла горячий шоколад лишь потому, что он заставил, но не стала пить. Она прижала кружку к ключице, изгибая запястье, обвиваясь рукой вокруг нее.
– Я не хочу, чтобы ты уходил, – прошептала она со слезами в голосе.
Он положил обнаженную руку на ее щеку, ощущая теплоту и нежность ее лица. Он знал, что когда уедет отсюда, то оставит с ней свое гребаное сердце. Конечно, что-то будет биться под его ребрами и перекачивать кровь, но с этих пор это будет всего лишь механическая функция.
А, минуточку. Так было всегда. Она просто подарила жизнь этому сердцу на короткое время.
Он притянул ее в свои объятия и положил подбородок на ее макушку. Черт возьми, он всегда при запахе шоколада будет вспоминать ее, тосковать по ней.
Когда он закрыл глаза, покалывание пробежалось по спине, задрожав у затылка и пальнув до подбородка. Солнце уже вставало, и значит, настало время перестать заботиться о будущем, и подумать о настоящем… настоящем насущном.
Он отстранился и прижался к ее губам.
– Я люблю тебя. И буду продолжать любить даже тогда, когда ты не будешь помнить о моем существовании.
Ее ресницы затрепетали, подхватывая слезы, но их было слишком много, чтобы удержать. Он вытер слезы большими пальцами.
– Ви… Я….
Он выждал одно мгновенье. Она не закончила, и Ви, положив ладонь на ее щеку, взглянул в ее глаза.
– О, ты на самом деле сделаешь это, – выдохнула она. – Ты собираешься…
Глава 31
Джейн моргнула и посмотрела вниз на горячий шоколад в своих руках. Что-то капало в него.
Господи… С ее лица лились слезы, падая в кружку, заливая ее рубашку. Все тело тряслось, колени подгибались, а грудь разрывалась от боли. По непонятной и безумной причине, ей захотелось рухнуть на пол и завыть.
Вытирая щеки, она окинула кухню взглядом. Какао, молоко и ложка лежали на кухонном столе. От кастрюльки на плите поднимался пар. Шкафчик слева наполовину закрыт. Она не могла вспомнить, как доставала все из шкафа или готовила шоколад, но такое часто случалось с периодически повторяющимися, привычными действиями. Делая их машинально…
Что за чертовщина? В противоположной стороне кухонного стола, за окнами, она увидела кого-то, стоящего перед ее квартирой. Мужчину. Огромного мужчину. Он стоял в стороне от уличного освещения, и она не могла разглядеть его лица, но точно знала, что смотрел он на нее.
Без явной на то причины, слезы полились ручьем. Поток стал еще сильнее, когда незнакомец отвернулся и пошел вниз по улице.
Джейн отбросила кружку на стол и бросилась из кухни. Ей нужно догнать его. Нужно остановить.
Достигнув входной двери, ее свалила с ног ужасная головная боль, будто она поскользнулась на чем-то. Она растянулась на холодной белой плитке холла, затем перекатилась на бок, царапая пальцами виски, задыхаясь.
Бог знает, сколько она там пролежала, пытаясь дышать, моля, чтобы боль ушла. Когда она, наконец, отступила, Джейн поднялась с пола и прислонилась к входной двери. Задалась вопросом, случился ли у нее только что припадок, но не было нарушения когнитивной функций или расстройства зрения. Просто адский приступ головной боли.
Может, последствия гриппа, с которым она провалялась неделю. Бродящий по клинике вирус свалил ее, словно увядший куст роз. Что было вполне объяснимо. Она долго уже не болела, чересчур припозднилась с этим.
Кстати, об опоздании… Черт, она позвонила в Колумбию, перенесла собеседование? Она не знала… значит, скорее всего, нет. Блин, она даже не помнила, как уходила с работы в четверг ночью.
Она не знала, как долго подпирала собою дверь, но в какой-то момент часы на каминной полке начали свое биение. Именно эти часы стояли в отцовском кабинете, в Гринвиче, старомодные часы от Гамильтон Ко, сделанные из желтой меди, которые всегда били в характерной Британской манере. Она ненавидела эту чертову штуку, но они всегда показывали точное время.
Шесть часов утра. Пора на работу.
Отличный план, но, поднявшись на ноги, Джейн знала наверняка, что не пойдет в клинику. У нее кружилась голова, она чувствовала слабость, истощение. Она просто не сможет ухаживать за больными в таком состоянии; ее все еще дико тошнило.
Черт возьми… нужно позвонить. Где ее пейджер и телефон..?
Она нахмурилась. Ее куртка и сумка для поездки в Манхэттен лежали у гардеробной.
Ни телефона, ни пейджера.
Она потащила свою жалкую задницу наверх, проверить у кровати, но их не оказалось и там. Спускаясь обратно на первый этаж, она миновала кухню. Ничего. Ее наплечная сумка, которую она всегда брала на работу, тоже отсутствовала. Она могла ее оставить в машине на все выходные?
Она открыла дверь в гараж, и зажглось автоматическое освещение.
Странно. Ее машина была припаркована передом. Обычно она заезжала задом.
Еще одно доказательство ее рассеянности.
И конечно, сумка оказалась на переднем сидении, и, ругая себя, она возвращалась в квартиру уже с телефоном в руке. Как она могла протянуть так долго без звонков? Даже с учетом того, что ее прикроют другие врачи, она никогда не терялась более чем на пять дней.
На телефоне было несколько сообщений, но к счастью, все – несрочные. Срочные касались ухода за пациентами, от тех, на кого скинули эту работу, с остальным она разберется позже.
Она вышла из кухни, направляясь прямиком в спальню, когда заметила кружку шоколада. Ей не нужно было прикасаться к ней, чтобы понять, что шоколад остыл, и значит, она могла его вылить. Она взяла кружку, но остановилась у самой раковины. Непонятно почему, но она не смогла вылить его. Оставив кружку на столе, она вернула молоко в холодильник.
Наверху в спальне, она на ходу скинула с себя одежду, натянула футболку и забралась под одеяло.
Устраиваясь под одеялом, она обнаружила, что все тело ломит, особенно внутреннюю часть бедер и поясницу. При других обстоятельствах она бы сказала, что занималась бурным сексом… или забиралась на гору. Но это всего лишь последствия гриппа.
Черт. Колумбия. Собеседование.
Она позвонит Кену Фолчеку чуть позже, повторно извинится и переназначит встречу. Они отчаянно хотели заполучить ее в штат, но не появиться на собеседовании – значит чертовски оскорбить главврача. Даже из-за болезни.
Она ворочалась на подушке, не могла удобно устроиться. Шея была напряжена, и она потянулась рукой, чтобы помассировать ее, и тут же нахмурилась. Спереди, на правой стороне была какая-то болячка, настоящая… Что за хрень? Там были выпуклые шишечки.
Да черт с ним. Сыпь – не новость во время простуды. А может, ее укусил паук.
Закрыв глаза, она приказала себе отдохнуть. Отдых – это хорошо. Отдых поможет скорее избавиться от инфекции. Отдых приведет ее в норму, словно перезагрузит ее тело.
Она начала погружаться в сон, когда в голове возникло изображение мужчины с бородкой и бриллиантовыми глазами. Он смотрел на нее, и его губы шевелились… Я люблю тебя.
Джейн пыталась удержать видение, но неотвратимо ускользала в темные объятия сна. Она пыталась сохранить образ, и проиграла. Перед тем как ее поглотила чернота, она осознала, что на подушку текут слезы.
Ну не странно ли все это?
***
В тренажерном зале, усевшись на скамью для отжима, Джон наблюдал, как Зи качал бицепсы. Из шума раздавался только тихий звон огромных железных грузов, которые опускались и поднимались. Они молчали, как на одной из прогулок, только без окружающего леса. Разговор предстоял впереди. Джон чуял это.
Зи опустил груз на маты и вытер лицо. Его голая грудь блестела от пота, а кольца на сосках поднимались и опускались в такт дыханию.
Он поднял свои желтые глаза.
«Началось», подумал Джон.
– Насчет превращения.
Океееей… так они мягко перейдут к лессеру. «А что с ним?» показал он знаками.
– Как ты себя чувствуешь?
«Хорошо. Шатко. По-разному». Он пожал плечами. «Ну, знаешь, когда подстрижешь ногти, и пальцы целый день чувствуют себя странно, ну, суперчувствительно? И так со всем телом».
О, что за чушь он несет? Зи давно прошел превращение. И знает, что за ним следует.
Зейдист бросил полотенце и подхватил гантели для следующего подхода.
– Есть какие-то физические проблемы?
«Насколько мне известно – нет».
Зи уставился в пол, чередуя левое предплечье с правым. Левое. Правое. Левое. Казалось странным, что такие тяжелые грузы издавали столь тихий звук.
– Лейла предоставила отчет.
Вот… черт.
«Что она сказала?»
Пожалуйста… только не про душ…
– Она сказала, что вы не занялись сексом. Хотя сначала ты хотел этого.
Мозг Джона ушел в отставку, и он бездумно продолжил наблюдать за повторами Зи. Правое. Левое. Правое. Левое. «Кто еще знает?»
– Роф и я. И все. Но это никого не касается. Я заговорил об этом на случай возникновения физических проблем, если нужно пройти осмотр.
Джон встал и начал неуклюже прохаживаться вокруг, руки и ноги дрожали, равновесие было как у пьяного.
– Почему ты остановился, Джон?
Он посмотрел на Брата, собираясь выпалить нечто, типа «ерунда, беспокоиться не о чем», но с ужасом осознал, что не может этого сделать.
В желтых глаза Зи сквозило понимание.
Мать вашу. Хэйверс все разболтал. Про тот сеанс терапии, когда Джон рассказал о происшедшем с ним на лестничной площадке.
«Ты знаешь», показал яростно Джон: «Ты, блин, все знаешь, ведь так?»
– Да, знаю.
«Этот гадючий терапевт сказал, что все конфиденциально…»
– Копию твоей медкарты отправили сюда, когда началась программа. Стандартная процедура для всех учеников на случай, если что-то случится в зале, или превращение начнется прямо на занятии.
«Кто читал мой файл?»
– Только я. И никто больше не прочтет, даже Роф. Я спрятал его, и только я знаю, где он хранится.
Джон обмяк. Хоть какое-то утешение. «Когда ты прочел его?»
– Неделю назад, когда решил, что в любой момент может наступить превращение.
«Что… что там написано?»
– Абсолютно все.
«Мать твою».
– Поэтому ты отказываешься идти к Хэйверсу? – Зи опустил гантели. – Решил, что парень схватит и потащит тебя на очередной сеанс терапии?
«Мне не нравится об этом говорить».
– Я не виню тебя. И не прошу тебя об этом.
Джон вымученно улыбнулся: «Ты не собираешься обрушить на меня мусор типа «поговорить-вот-что-тебе-поможет»?»
– Неа. Я тоже не любитель поговорить. Не могу советовать такое остальным. – Зи уперся коленями в локти и наклонился вперед. – Вот в чем суть, Джон. Я хочу, чтобы ты был твердо уверен, что эту хрень никто не увидит, хорошо? Если кто-то захочет взглянуть на твое досье, я сделаю так, что они его не получат, даже, если придется изжарить скота к чертям рогатым.
Джон сглотнул неожиданный ком в горле. Деревянными руками он показал: «Спасибо».
– Роф хотел, чтобы я поговорил с тобой насчет Лейлы. Он беспокоится, что после превращения могли возникнуть проблемы с половой системой. Я скажу ему, что все из-за нервов, окей?
Джон кивнул.
– Ты уже мастурбировал?
Джон покраснел с головы до пят, думая, что сейчас лишится сознания. Измерив расстояние до пола, которое казалось сотней ярдов, он решил, что это удачное место для отключки. Вокруг же полно матов.
– Да?
Он медленно покачал головой.
– Сделай разок, убедись, что все в порядке. – Зи встал, вытер грудь и натянул футболку. – Надеюсь, ты позаботишься об этом в течение следующих двадцати четырех часов. Я ни о чем тебя не спрошу. Ничего не скажешь – и я решу, что все в норме. Если же нет, то приходи ко мне, мы разберемся. Договорились?
Эм, не особо. Что, если он не сможет сделать это? «Думаю, да».
– Последнее. Насчет оружия и лессера.
Черт, голова уже шла кругом, а сейчас еще разгребать херню насчет девятимиллиметрового? Он поднял руки, чтобы произнести извинения…
– Мне плевать, что ты носил оружие. Честно говоря, я хочу, чтобы ты был вооружен, когда ходишь в ЗироСам.
Джон ошеломленно уставился на Брата. «Это против правил».
– Я похож на парня, которого занимает такая чушь?
Джон улыбнулся уголками губ. «Не особо».
– Если еще раз наткнешься на одного из тех убийц, сделаешь то же самое. Насколько я понял, ты вытворил там что-то впечатляющее, и я горжусь тем, что ты спас наших мальчиков.
Джон покраснел, его сердце запело в груди: ничто на белом свете не сделало бы его счастливей, ну, кроме возращения Тормента.
– Догадываюсь, ты уже слышал про мой разговор с Блэйлоком? Насчет твоего удостоверения и походов только в ЗироСам?
Джон кивнул.
– Я хочу, чтобы ты придерживался этого клуба, отправляясь в центр, по крайней мере, пару месяцев, пока не наберешься сил. И хотя я похвалил тебя на счет произошедшего прошлой ночью, я не хочу, чтобы ты охотился за лессерами. Услышу об этом, и ты получишь по шее, как двенадцатилетний. У тебя впереди еще полно тренировок, и ты понятия не имеешь, как управлять своим телом. Будешь тупить – погибнешь, и я взбешусь не на шутку. Я хочу, чтобы ты дал свое слово, Джон. Прямо сейчас. Не охотиться на лессеров, пока я не скажу, что ты готов. Ну?
