Текст книги "Малакай и я (ЛП)"
Автор книги: Дж. МакЭвой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
– Вам не нужна была помощь.
– Тысячу...
– Тысячу раз ты просил любви, как я завещал тебе любить, и ты любил.
– Мне не нужно было тысячу раз! – Я закрыл руками лицо. – Я только... Я хотел только один. Единственный счастливый раз. Почему у нас этого не было? Ты спросил, кто сказал мне, что меня наказывали? Не нужно, чтобы кто-то говорил. Я чувствовал это. Я смотрел, как любимая умирает, умирает и умирает, а потом умирал сам. Если это не наказание, то что?!
– Жертва, – ответил он, поднимая маленького олененка, появившегося у него на коленях. – Ты и Ева были наказаны после изгнания из рая. Вы прожили ту жизнь в трудностях и печали, вы умерли и заплатили за свои грехи. Тогда я принял вас обратно, как и сейчас, и вы оба попросили сделать больше для тех, кто не видел этих садов. Вы просили показать им, как выглядит любовь, чего она требует, и вы показывали им это снова и снова. Вы пожертвовали собой ради тех, кто следовал вашему примеру и познавал любовь. Этого просили вы. Я не наказывал вас, а боль вы ощущали из-за наполнявших мир высокомерия, зависти, скупости, ревности, жадности, гордыни, злости, ненависти и похоти. Это случалось тысячу раз, и тысячу раз вы оба, как солдаты, сражались за любовь. Поэтому тела ваши умирали, а сами вы стали бессмертны. Ты не помнишь, что сказала Эстер?
И тут я вспомнил. Я снова ясно слышал ее голос.
Твоя любовь, твоя жизнь вдохновила миллионы – нет, миллиарды людей любить вздорно... эгоистично… неразумно, не обращая внимания ни на кого и ни на что. И поэтому, видя фейерверки, видя настоящую любовь, мы должны остановиться, что мы и делаем, и в почтении позволить им быть собой, смотреть, как они завладевают небом, смотреть на фейерверки с благоговением.
– Что отличает эту жизнь от всех остальных? – У меня не было нужного мне ответа. – Вас двоих никто не останавливал, Малакай. Вы не были на противоположных сторонах. Вас никто не разлучал. Вашим препятствием был ваш собственный страх. И когда вы побеждали его, оказывались вместе. Мир менялся, потому что вы двое находили смелость отвечать на призыв любви. Теперь все. Вот она. Ваша последняя жизнь. Наслаждайтесь. Помни, что вы сделали, чтобы заслужить ее. Эстер ждет.
– Что? Я думал... – Я потянулся поймать то, что он кинул мне, и когда увидел, сразу же понял, что у Бога своеобразное чувство юмора и иронии. Я качал головой, не отрывая взгляд от яблока в моих руках, и понял, что Бог уже исчез. – Спасибо, – сказал я перед тем, как укусить.
ЭСТЕР
19 ноября – Либер Фоллс, Монтана
Я видела себя... всех себя... Помпеи, Камелот, Луксор, Сеул, Верона, Париж, Теночтитлан, Лахор, Пекин, Обокву, Сейнт Джеймс Пэриш, Лондон. Снова и снова я видела, как я кружусь, падаю, смеюсь, плачу, умоляю, защищаю и умираю. Я чувствовала это снова и снова, пока, наконец, не обнаружила, что стою в саду. Меня обдувало легкой прохладой.
– Хорошая работа, – сказал мне голос, похожий на моего дедушку, а затем я услышала Малакая.
– Эстер... – Его голос был приглушенным.
Малакай? Его имя одновременно адреналин и новокаин для моего сердца – усмиряет боль и заставляет биться быстрее.
– Нужно, чтобы ты очнулась. – Казалось, он так близко. – Вернись ко мне.
Я не уходила. Я здесь.
– ЭСТЕР!
Ему больно. Ему больно.
Я здесь!
Я найду тебя.
Я ЗДЕСЬ!
Я полюблю тебя, я клянусь.
МАЛАКАЙ!
Меня ослепил свет, когда я открыла глаза, поэтому я на секунду закрыла их. Я открыла рот, чтобы заговорить, но горло горело, и все равно я позвала его.
– М... Малакай!
Когда я вдохнула воздуха, женщина постарше посветила мне в глаза, я попыталась встать, но все болело. Тело словно окаменело.
– Эстер? Эстер, слышишь меня?
– Малакай! – снова позвала я и потянулась к груди, пытаясь понять, почему так больно. Но на руках и груди везде были провода. Не понимаю. Все болит. Я не знала, где я, и не видела его. В панике я начала все выдергивать.
– Эстер, успокойся! Эстер, я твой врач. Сидни Ниси. Ты провалилась под лед в озере Либер. Обещаю, ты все поймешь. Только успокойся, хорошо?
Она держала мои руки, чтобы я перестала снимать провода. Я долго смотрела на нее и затем сглотнула слюну, наполнившую мой рот.
– Г… Где… М… Мал… акай?
Она посмотрела на остальных окружавших меня людей, все одетые в зеленую больничную форму, но среди них не было его. Они кивнули ей, но я не поняла, что это означало. И почему вокруг было так много людей.
– Эстер?
Я бросила взгляд на дверь, где стояла моя мать, и от одного вида ее лица у меня участилось сердцебиение, на что отреагировала аппаратура. Я потянулась к груди, сердцу было так больно, что я сгорбилась
– Доктор...
– Да? – Она наклонилась ближе.
– Выгоните ее, – попросила я. Не знаю, почему, но от ее вида я расстроилась больше, чем обычно.
– Она уходит. Просто дыши. Мы проведем кое-какие тесты, хорошо?
– А потом Малакай?
– Да. Потом Малакай.
– Хорошо. – Я сделала бы что угодно, если это позволит увидеть его. Не знаю, что происходило, но я была нужна ему, и прямо сейчас он тоже был мне нужен.
Она проверяла у меня частоту сердцебиения. Одна медсестра помогла мне надеть на верхнюю половину тела халат, а другая сестра дала мне чашку со стружками льда. Я взяла ее, и так как они принесли облегчение, она поняла, что мне нужен уже не лед, и попыталась дать мне стакан воды с соломинкой. Я взяла стакан, поднялась и отпила из него. Я не могла понять, почему они были так изумлены. Доктор Ниси пробежалась чем-то острым по моим ногам, что я отдернула их.
– А теперь кто-нибудь может объяснить? – спросила я все еще хриплым голосом. Они посмотрели друг на друга, а я вытянула руки и передала ей стакан. Мне было неловко, я попыталась пошутить. – Думаю, мне надо поделать упражнения или что-то такое. Плавание, даже в ледяном озере, не должно мне так навредить.
– Эстер.
– Да? – Я смотрела только на того врача, который заговорил.
– Ты была в коме...
– Кома? Долго? Где Малакай?
Я снова попыталась подняться, и во второй раз она остановила меня.
– Сегодня был бы восемнадцатый день. Мы не знаем, в чем причина. Как бы то ни было, ты не должна быть такой... активной.
– Малакай занимался ее растяжкой дважды в день, – вставила одна из медсестер, но доктор Ниси отрезала ее взглядом.
– Вы ответили на все, но Малакай? Где он?
Она вздохнула.
– Он в порядке. Он стабилен.
– Стабилен? – Я снова начала паниковать. – Из-за чего он стал нестабильным?
– Эстер, если хочешь увидеть Малакая, нужно, чтобы ты расслабилась, хотя бы до того, пока мы поймем, что с тобой...
– Доктор, я в порядке. Я пройду, какие хотите, тесты, но только после того, как скажете, что с ним.
– Он... он... пришла твоя мать и хотела увезти тебя в Нью-Йорк для лучшего ухода. Малакай хотел остановить ее, но она пришла с решением суда, поэтому он забаррикадировал себя внутри вместе с тобой. Мы вызвали полицию, потому что все переживали, что он может сделать что-нибудь... радикальное. Он не спал и боялся за тебя…
– Что вы все с ним сделали? – Мой голос дрожал, и глаза жгло от слез, которые я пыталась сдержать.
– Полиция оттащила его от тебя, и у него остановилось сердце. Но он поправится... Эстер!
Плевать, что она сказала. Я стала срывать с себя провода. Она попыталась остановить меня в третий раз, но я оттолкнула ее. Я отбросила простыни и встала с кровати. Думаю, я и правда была в коме, потому что ноги подо мной растеклись, словно желе, и чтобы не упасть, я схватилась за перила своей кровати и удержалась.
– Ну, давайте! – кричала я на свои ноги.
– Эстер! Тебе нужно...
– Мне нужно попасть к нему! – оборвала я ее, заставляя себя идти. В палате был полный хаос, но это позволило мне хвататься за вещи, пока я шла к двери. Я вцепилась в дверной косяк и глубоко вдохнула.
Когда я вышла наружу, увидела ее, свою мать рядом с каким-то белым мужчиной среднего возраста. Скрестив руки, она бормотала ему что-то.
– Диана, – позвала я ее.
Она подпрыгнула и только тогда посмотрела на меня. Казалось, на нас смотрит вся клиника, именно поэтому она нацепила широкую улыбку и раскрыла руки, идя мне навстречу.
– Эстер... милая.
– Я прощаю тебя! – крикнула я ей, толкнув дверь и вставая перед Дианой. – Что бы ты ни планировала, что бы ни задумывала, слава богу, что Малакай тебя остановил, потому что накопленное тобой количество вредной кармы однажды вернется к тебе. И когда-нибудь, я надеюсь, ты вернешься к своим истинным чувствам и преодолеешь свой гнев и озлобленность.
– Я пришла, потому что...
– Потому что ты в долгах, – сказала я. У меня кружилась голова, но я удержалась на ногах. – Я узнала о тебе все еще до того, как уехала из Нью-Йорка, Диана. Тебя затянуло в финансовую пирамиду, и ты не можешь выплачивать свои игорные долги, покупки или аренду...
– Эстер, милая...
– Я всегда буду твоей дочерью, и если ты захочешь вести себя как мать, пожалуйста, дай мне знать. До того давай разойдемся каждая своим путем.
Обойдя ее, я подошла к сестринскому посту и, держась за стойку, спросила:
– Малакай Лорд? Какая палата?
– Следующая дверь, – сказала она, и каждый в этом крыле указал на дверь.
– Благодарю. – Я оглядела всех и попыталась идти, но я устала. И совсем неожиданно меня позвал очень знакомый голос.
– Osnaberi.
– Миссис Ямаучи? – улыбнулась я, и она обняла меня, касаясь морщинистыми руками моего лица. – Вы пришли?
– Конечно! Ты должна мне книгу.
Я кивнула.
– Должна.
– Эстер? – Я увидела за ней стройную женщину, очень похожую на Кикуко. – Я Майя Ямаучи, рада, наконец, с тобой познакомиться. Нужна помощь?
– Привет. Да. – Я улыбнулась ей, когда она обняла меня за плечи и помогла идти. Но она была не одна. Мерфи, одетая в полицейскую форму, подошла с другой стороны и помогла зайти внутрь, Дэвид, тоже одетый в полицейскую форму, держал нам дверь, пропуская в палату Малакая.
– Вы двое всегда заряжали наш город энергией, – прошептала Мерфи, пока я смотрела на Малакая.
Он был так же прекрасен, как и всегда, даже с растрепанными волосами, небритым лицом и темными кругами под глазами.
– Что я могу сказать, мы энергичные люди, – прошептала я, добравшись до края его кровати. Я протянула руку и убрала волосы с его лица. – Слышал? Мы энергичные, мы живые.
Повернувшись к ним, я улыбнулась.
– Спасибо всем.
– Нет, Эстер, спасибо вам, – сказала Мерфи, стоя рядом с Дэвидом и готовая заплакать.
– Ты спасла столько людей в тот день. Когда ты будешь готова, я уверен, многие захотят зайти, ничего? – сказал Дэвид.
Я кивнула, снова глядя на Малакая.
– Это было бы здорово. Ты восполнишь для меня пропущенные восемнадцать дней?
МАЛАКАЙ
Час назад я думала, что люблю тебя больше, чем любая женщина когда-либо любила мужчину, но спустя полчаса я знала, что то, что чувствовала до этого, просто ничто по сравнению с тем, что чувствую сейчас. Но через десять минут после этого я поняла, что моя прежняя любовь просто лужица по сравнению с бурными морями перед штормом. – Уильям Голдман. Я бы не смогла сказать лучше. От касания любви все становятся поэтами. – Платон. Это должно быть вашим девизом, мистер Лорд. Я любил ее вопреки разуму, вопреки обещанию, вопреки покою, вопреки надежде, вопреки счастью, вопреки любому разочарованию. – Чарльз Диккенс. Окей, забудь Платона, вот это будет твоим девизом, нужно получить права или что-то такое.
Она захихикала, голос ее был мягкий. И так близко, будто она говорила мне прямо в ухо.
– Малакай? Малакай, любимый, проснись.
Открыв глаза, я долю секунды смотрел на белый потолок, а потом надо мной появилось ее улыбающееся лицо. Ее локоны спадали вниз, а карие глаза были наполнены ликованием.
– Я знала, что ты просыпаешься.
Я смотрел на ее прекрасное лицо и потянулся дотронуться до него.
– Мы умерли, – я наконец собрался заговорить.
– Да, – кивнула она, все еще улыбаясь. – Ты встретил его... в садах?
– Он дал мне яблоко, – прошептал я.
– А теперь мы снова живы, – сказала она. Она положила руку мне на лицо, и я чувствовал ее. О-о... господи...
– Эстер. Ты Эстер.
Она засмеялась и обняла меня.
– Да. А ты Малакай. Мы все еще мы. Мы все еще здесь.
– ХА! – засмеялся я и прижал ее к себе. – Вы оба должны мне, по меньшей мере, лет десять, знаете это?
Эстер пошевелилась немного, но я не отпустил ее далеко. В палату вошла доктор Ниси, держа медицинскую карту, и посмотрела на нас. Она и правда выглядела измотанной и мешки под глазами были тому доказательством. Но я не мог перестать улыбаться.
– Доктор? – спросил я, когда она подошла и взяла меня за руку проверить пульс. – У меня три вопроса.
– Подождите. – Она приложила к моей груди стетоскоп, очень долго слушала, и я посмотрел на Эстер, которая улыбнулась мне в ответ. – Хорошо. Какие вопросы?
– Во-первых, она в порядке?
– Вы понимаете, что у вас был сердечный приступ и что сейчас я проверяю вас?
Я ухмыльнулся на это:
– Понимаю, но мне нужно убедиться, что я не брежу.
Она вздохнула и покачала головой на нас обоих.
– Мы проверили ее с ног до головы и за исключением скана ее мозга она полностью здорова. Второй вопрос?
– Долго я был в отключке?
– Несколько часов, что не так уж необычно, учитывая, что вы не высыпались. – Сделав глубокий вдох, я закрыл глаза и расслабился, пока она спрашивала. – И ваш третий вопрос?
Открыв глаза, я прямо посмотрел на нее.
– Здесь есть кто-то вроде священника?
Она нахмурилась, а я почувствовал, как шевельнулась Эстер, но еще не посмотрел на нее. Улыбаясь, я сказал:
– Я хочу жениться на этой женщине до того, как чье-то из наших сердец решит снова нам отказать... – Эстер смотрела на меня, широко открыв глаза. – Если она, конечно, согласится.
Она засмеялась и снова обняла меня.
– А ты вообще должен спрашивать?
– Ты же не хочешь, чтобы добрый доктор подумал, что я нахал? – засмеялся я, прикусил губу и прижался щекой к ее лицу, когда она начала плакать.
– Я узнаю и вернусь, – мягко сказала доктор Ниси и оставила нас одних.
Я повернулся к Эстер, которая все еще плакала. Она обвила меня руками, я сделал то же самое, и мы оба легли на кровать.
– Эстер, я не видел твои глаза несколько дней... прошу, посмотри на меня.
Она покачала головой, хлюпая носом.
– Ох! Мое сердце...
Она резко подняла голову, и когда я засмеялся, она готова была меня треснуть. Но я, как мог, приподнялся и быстро поцеловал ее в губы. Она перестала сердиться и снова легла, ее лицо всего в нескольких сантиметрах от моего.
– Это я сделала, – прошептала она, дотрагиваясь до моего шрама.
– Ты помнишь?
Она кивнула.
– Я помню все. Мы начали в Помпеи.
– А закончим в этой жизни, смотря вот также друг на друга в восемьдесят лет.
– Восемьдесят лет? – она вздохнула и засмеялась. – Ты и в сто лет будешь здоров.
– Звучит неплохо. – Я ущипнул ее за щеку. – Я уверен, кто-нибудь поможет мне прожить долго.
Она тронула меня за руку.
– Ты уверен, что это наша последняя жизнь. – Я кивнул. – Почему?
– Много причин.
Она надула губы, и я улыбнулся.
– Делись.
– Потому что мы уже умерли. Потому что ты уже помнишь, а мы все еще здесь. Потому что я чувствую это. Потому что я хочу этого. И что особенно важно... Я думал о них, о всех людях, которые боролись за нас, защищали нас и пытались помочь нам.
– Особенно важно что? – В ее глазах было столько искренности, что часть меня хотела больше ее поддразнить, но я не мог.
– Особенно важно, Эстер, что впервые в истории мы живем в мире, который позволяет нам любить, несмотря на статус, наши семьи, цвет кожи или наше окружение. Мы не втянуты в войну. После почти двух тысяч лет и одной тысячи жизней мы вольны любить друг друга. Вот в чем разница.
– Моя семья угрожала вмешаться...
– Диана родила тебя, но она не твоя мать. Она не семья. С другой стороны, она попыталась, но ей не удалось.
Она расслабилась, будто я снял груз с ее плеч, сказав то, что она уже знала.
– Мы проживем эту жизнь по полной, потому что другой у нас не будет. – Она заулыбалась и придвинулась ко мне. Держа ее в своих руках, я кивнул, а потом вспомнил, о чем она говорила, когда я просыпался. – Ты читала мне цитаты о любви?
Она тихонько засмеялась.
– Ага, я не могла выдумать верные слова для тебя и вспомнила идеальные фразы, которые писатели оставляли для целых поколений.
– А не ты ли говорила, что пишешь величайший роман этого поколения?
Она подняла на меня глаза.
– Вы проверяете меня, мистер Лорд?
– Совсем чуть-чуть. – Я кивнул, и она еще не успела нахмуриться или скривить губы, как я сказал: – «Когда вы влюбляетесь, это как временное безумие. Оно нарастает, как землетрясение, а затем спадает. И когда успокаивается, вам нужно принять решение. Нужно понять, настолько ли тесно сплелись ваши корни, что вам стала невыносима мысль о возможной разлуке. Потому что это и есть любовь. Любовь – это не когда тяжело дышать, не возбуждение, не желание обладать друг другом каждую секунду, не ночные фантазии, как он целует каждую клеточку твоего тела. Нет... не смущайся. В моих словах доля правды. Потому что все это – только влюбленность; из-за нее каждый из нас убежден, что любит. А любовь сама по себе – то, что остается, когда влюбленность улетучивается. Звучит не очень воодушевляюще, да? Но так и есть» – Луи де Берньер.
Она молчала несколько минут, хотя казалось, что часов, и затем, наконец, произнесла:
– «Неважно, из чего сотворены наши души, его и моя – едины». – Эмили Бронте.
Я засмеялся. Я смеялся так сильно, что ее потрясывало вместе со мной.
– Ты все это время выдумывала цитату для ответа на цитату?
Она кивнула и тоже засмеялась.
– И ты выбрала Бронте. – Я покачал головой. – Как настоящий профи в английской литературе.
– Ты тоже изучал английскую литературу!
Пока мы спорили, я думал, что да, я мог бы заниматься этим до конца своей долгой жизни. И я буду. Мы будем.
– Ты меня слушаешь? – спросила она, и мне пришлось посмотреть на нее, потому что она внимательно ко мне приглядывалась.
– Да... нет... я отключился на секунду.
Она скорчила рожицу.
– Я думаю написать новую книгу.
– Ты даже первую еще не опубликовала.
– Я работаю над ней! – гордо ответила она, кивая. – Что думаешь о том, если я опубликую нашу историю?
– Нашу историю?
Она прикусила губу и оживленно закивала, садясь ровнее.
– Ты рассказывал наши истории, а что если я расскажу миру правду о нас с тобой. Никто никогда не поверит, но все же... что, если?
– Как назовешь ее? «Бесконечная история любви Малакая и Эстер»?
Она улыбнулась и покачала головой.
– «Малакай и я».
Notes
[
←1
]
Аскотский галстук– это модный аксессуар, впервые появившийся в Восточной Европе в 17 веке – похожая на шарф ткань, которую мужчины обматывали вокруг шеи для тепла и чтобы выглядеть более стильно.Аскотские галстуки сейчас носят как неформальный модный аксессуар для дополнения мужского повседневно-делового стиля
[
←2
]
Колесо фортуны (англ. Wheel of Fortune или Wheel) – американская телевизионная игра, цель которой состоит в разгадывании кусочка кроссворда для того, чтобы выиграть ценные призы, определяемые вращением гигантского ярмарочного колеса)
[
←3
]
Боже мой!
[
←4
]
Одного языка всегда недостаточно
[
←5
]
Сантхугван – традиционный корейский головной убор. 4-6см высотой и 3-8см диаметром купол, который надевали на пучок волос. У королей это украшение было из золота, у людей попроще – из дерева
[
←6
]
1.
Бхадра, бхадрапада (Bhadra) – шестой месяц индуистского календаря, начинается 23 августа, 2. Хиндустан – одно из названий Индии, использовалось со времен Великих Моголов, но официального статуса не имеет).
[
←7
]
Ogrohayon или Agrahayan (Аграхаяна, Маргаширша) – девятый месяц индуистского календаря, начинается 22 ноября)
[
←8
]
Вице королевство Новая Испания – испанская колония в Северной Америке, существовавшая в 1535-1821 гг. В ее состав входили территории современной Мексики, юго-западных штатов США, Гватемалы, Белиза, Никарагуа, Сальвадора, Коста-Рики, Кубы
[
←9
]
Анна Винтур – британская журналистка, главный редактор американского издания журнала Vogue с 1988 года
[
←10
]
Международный аэропорт имени Джона Кеннеди – крупнейший из трех основных аэропортов Нью-Йорка
[
←11
]
Антиго́на – трагедия древнегреческого драматурга Софокла, поставлена в марте-апреле 442 года до н. э.
[
←12
]
«Царь Эдип» – одна из трагедий Софокла, в которой героем стал человек, осознавший свою вину и казнящий себя за это. Трагедийный финал не связан со страстями и пороками самого главного героя, а предопределен свыше судьбой
[
←13
]
Мет Гала (Met Gala), также известный как бал Института костюма – церемония сбора средств в пользу Института костюма Метрополитен-музея искусств в Нью-Йорке. Знаменует собой открытие ежегодной выставки моды Института костюма
[
←14
]
Onwa Asato – восьмой по исчислению месяц у нигерийских народов Африки
[
←15
]
Игбо – язык народа игбо. Распространен на юго-востоке Нигерии
[
←16
]
«К Элизе» (Für Elise) – фортепианная пьеса Людвига Ван Бетховена
[
←17
]
Клап – крышка, закрывающая клавиши
[
←18
]
здесь и далее фразы из фильма Титаник, где героиня просит нарисовать ее обнаженной
[
←19
]
Бранджелина – союз Бреда Питта и Анджелины Джоли. До этого Питт был женат на Дженнифер Энистон
[
←20
]
Дворец Небесной Чистоты или Дворец Цяньцин – дворец в Запретном городе в Пекине, Китай. Во времена династии Цин дворец часто служил аудиторией императора, где он проводил совет с Великим Советом
[
←21
]
Дворец земного спокойствия является самым северным из трех главных залов Внутреннего двора Запретного города в Пекине, Китай
[
←22
]
Зал Союза – это здание в Запретном городе в Пекине, Китай. Он стоит между Дворцом Небесной Чистоты и Дворцом Земного Спокойствия
[
←23
]
Терри Шайво – американка, тяжелая болезнь которой вызвала в США громкий судебно-политический конфликт по вопросу об эвтаназии
