Текст книги "Малакай и я (ЛП)"
Автор книги: Дж. МакЭвой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Мистер Лорд? Мистер Лорд? – Женщина щелкнула пальцами у меня перед лицом, но я не пошевелился и не заговорил. – Мистер Лорд, хотите помочь ей?
На этих словах я посмотрел на темнокожую белокурую женщину в очках с толстой оправой. Я попытался заговорить, но заметил, что горлу больно.
– К-как? – спросил я ее.
Она показала мне сменную одежду.
– Переоденьтесь, поешьте, и я...
– Когда она очнется? Она уже должна прийти в себя. – Я снова повернулся к Эстер и посмотрел на ее пульсометр.
– Если мне надо приглядывать за вами, я уделяю меньше внимания ей. – Она снова положила передо мной одежду, и на этот раз я взял ее.
– Ее сердце остановилось, – сказал я, хотя был уверен, что она уже знала. – Резкое переохлаждение с остановкой сердца. Вы ввели согревающую внутрикостную жидкость, теплый увлажненный кислород, но...
– Вы врач, мистер Лорд?
– Когда-то очень давно, – прошептал я.
– Тогда вы должны знать, что вот так делаете себе хуже. Вам нужно поесть...
– Я не могу ее оставить. – Кто знал, что случится, если я снова ее оставлю.
Она вздохнула.
– Я выйду и зайду снова, и мы поговорим о ней, сколько хотите, но сначала вам нужно переодеться.
Мне нечего было ответить, и когда она ушла, я посидел немного, а затем наконец поднялся и снял всю больничную одежду, которую меня заставили надеть в первый день. Они сказали мне надеть побольше слоев, но я схватил первое, что попалось, и не особо заботился, была ли на мне теплая одежда. Меня согревали не костюмы, а она... Эстер.
Тем не менее, я быстро переоделся в новую одежду и сел обратно. Я поднял руку Эстер и поцеловал ее. Она была теплее, намного теплее, но для меня все еще холодная, словно она была...
Она жива. Она здесь. Только это имело значение.
Тик-так.
Тик-так.
Тик-так.
Тик-так.
Тик-так.
Тик-так.
Часы за моей спиной продолжали идти. Теперь я их слышал. Теперь я все слышал. Разговор врачей снаружи.
– Ее снимки вернулись?
– Да, ее мозг светится, как на параде фейерверков.
– Я не видел ничего подобного.
– Прошло почти семь часов. Не должна ли она уже очнуться?
– Проведи еще тесты. Возможно, мы что-то упустили. При гипоксии ее мозг выглядел бы по-другому.
– Что вы собираетесь ему сказать?
– Я не думаю, что он в том состоянии, чтобы что-то воспринять. Проследите, что он питается.
Тук.
Тук.
– Мистер Лорд?
Я уже начинал ненавидеть, как она произносит мое имя. Я не выносил того факта, что теперь ощущал, как проходит время, вместо того, чтобы проживать это время. Теперь я был в сознании, а я не хотел, не в то время, пока с ней такое.
Кто-то поставил передо мной поднос, и только чтобы снова быть в тишине, я схватил чашку, выпил суп словно воду, и поставил обратно.
Я не хочу, чтобы мне уделяли внимание. Важна здесь она, а не я. Им нужно беспокоиться о ней.
ДЕНЬ ВОСЬМОЙ
– Мистер Лорд? – Пожалуйста, уходите. – К вам двоим гости.
– Малакай?
Услышав ее голос, я обернулся, и это конечно была миссис Ямаучи. Рядом с ней стояла высокая стройная женщина с длинными черными волосами. Она выглядела, как мистер Ямаучи... которого здесь не было. Я поднялся с кресла и поклонился им обоим, не отпуская руки Эстер. Я не знал, что сказать, и почему они здесь.
Когда Кикуко посмотрела на кровать, я увидел, как она сдерживает слезы.
– Osnaberi.
Тот факт, что я слышу это прозвище и больше недели не слышу саму трещотку, глубоко задел меня, но я сдержался и не зарыдал.
И хоть меня трясло, я собрал все силы, чтобы остаться спокойным, когда миссис Ямаучи отпустила свою дочь и подошла ко мне. Она четко и пристально посмотрела мне в глаза, а затем похлопала по плечам и потерла их, словно пыталась согреть меня.
– Не переживай, он выгонит ее обратно к тебе, если встретит на той стороне, – сказала она с благородной улыбкой, и мне пришлось долго вникать в смысл ее слов. Я посмотрел на их дочь, которая склонила голову, затем снова на миссис Ямаучи, и сам покачал головой.
– Мистер Ямаучи? – спросил я ее, и оказалось, из всех людей она пыталась утешить именно меня. – Нет...
– Я уверена, он поторопился именно из-за нее. Он хотел убедиться, что она тебя не оставит. – Пока она говорила, из глаз ее лились слезы, хоть она и продолжала улыбаться.
В ее присутствии меня окончательно сломило, я ощутил, как слезы градом катятся у меня по щекам и по рту. В один момент на меня напала боль – моя боль, ее боль, все это.
– Простите.
– Нет. Ты прости. – Она обняла меня.
– Как? Я не... Мы же собирались поужинать на День благодарения?
– Он был в возрасте. Мы стары, Малакай. Настал день, отнявший его память, он долго боролся, мы знали, что это близится, потому я и хотела последний День благодарения. Вас двоих он любил особенно. Это случилось семь дней назад, сразу после Дня благодарения. Я не хотела добавлять тебе печали. И не могла... Не готова была кого-то видеть. Но теперь, когда я знаю, я рада. Не стоит беспокоиться об Эстер. Когда умирают старики, это горько, а когда умирают молодые – это трагедия. А если что и ненавидел Косуке Ямаучи, так это трагедию.
Вытирая щеки, я глубоко вдохнул, и снова взглянув на нее, постарался выпрямиться, хотя и чувствовал себя слабым и ничтожным. Я отпустил руку Эстер – не сделай я этого, она придушила бы меня, будучи в сознании, затем повернулся к Кикуко и снова поклонился, принося соболезнования.
– Goshusho-sama desu.
– Помни, Малакай, секрет долгой жизни в том, чтобы любить жизнь и не принимать страдания ради любви за страдания, но находить в них отраду. Она вернется.
Кикуко направилась к Эстер. Положив руку ей на лоб, она сказала:
– Oshaberi, я все еще жду свою книгу.
На это я немного улыбнулся.
– Она закончила ее...
– Я не буду читать, пока она не очнется, – ответила она строго.
Я кивнул и пододвинул ей стул. Подняв взгляд, обнаружил, что ее дочь уже ушла, а вместо нее на стуле у двери стояла корзинка с обедом.
– Майя скромная и очень горюет. Она скоро придет, я уверена. Она принесла тебе поесть, – радостно сказала Кикуко, поднимая корзину. – Давай поедим. Может, это ее разбудит.
Кивнув, я подошел к корзине и, подняв ее, был удивлен тому, насколько она тяжелая. Когда я поднес ее, Кикуко все распаковала и поставила перед Эстер. Затем чуть подождала, словно думала, это и правда ее разбудит. Второй раз больше чем за неделю мне захотелось улыбнуться. Она напоминала мне Эстер...
Она здесь.
Я снова вижу ее.
– Врачи что-нибудь говорили? – мягко спросила она, передавая мне пару палочек.
– Они не понимают, почему все так.
У меня было ощущение, что ее тело нездорово. С тех пор как она упала под лед, у меня не было ни одного воспоминания и не болела голова. Так бывало в те моменты, когда она умирала до меня. Когда больше не было боли, только небытие, затем темнота, а затем я вспоминал этот момент уже в новой жизни, в новом месте, с новым именем.
– Не теряй надежду, – прошептала она, положив свою руку поверх моей.
– Спасибо вам за...
– Я надеюсь, ты не за визит хочешь меня поблагодарить, – нахмурилась она, и я ничего не ответил. – Ты знаешь, что на прошлое Рождество она отправляла всем подарки и открытки? Со смерти ее дедушки прошло чуть больше месяца, и все равно она нашла время оказать всем заботу. Она поздравляла с днями рождениями, помнила у всех имена. Для многих она член семьи. Это сразу понятно, если просто оглядеть палату.
Я этого не делал. Я не осматривал палату, в которой мы были, до тех пор, пока она не сказала. И только тогда я заметил множество цветов, открыток, плюшевых медведей, шаров, которые заполнили все окружающее пространство.
– Ты не благодаришь семью за поддержку. А именно это они и делают, – напомнила она мне.
Она была права. Предполагалось, что мы с Эстер семья друг для друга, но правда в том, что нам встретилось много людей – ну, я встретил много людей благодаря ей, и они стали частью нашей жизни. Во всех наших жизнях люди почти всегда словно были у нас на пути. Из-за них нам было тяжелее. Это одна из причин, почему я старался ни во что не вовлекаться, не обременять себя другими, а Эстер даже сейчас, зная, какая судьба нависла над нами, все равно нырнула, чтобы кому-то помочь. Хотелось разозлиться, но где-то на подкорке я все время слышал, как она просит прощения. Но она не должна была. Может, она тоже была немного рассержена на себя за этот поступок, но это в ее природе. Это и есть она, и поэтому я всегда любил ее.
– Тогда спасибо за еду, – прошептал я Кикуко, а затем набил полный рот риса, не особо прожевывая, но в надежде, что хотя бы на мгновение я смогу затолкать свою боль подальше.
– Осторожно! – Она налила мне воды, я закашлялся, протер рот и все равно продолжил есть.
ГЛАВА 25. СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩА
МАЛАКАЙ
ДЕНЬ СЕМНАДЦАТЫЙ
Бип.
Бип.
Бип.
Бип.
Бип.
– Она умирает! – закричала одна из медсестер.
– Снова? – Доктор Ниси поспешила в палату, что она делала больше пяти раз за прошедшие две, почти три недели. Я в оцепенелом ужасе смотрел, как Эстер трясло в изголовье кровати, как ее аппаратура говорила мне, нам, что она снова умирает. И как прошлые пять раз, она поникла на несколько секунд, а затем ее сердце снова начало биться.
– Никогда не видела ничего подобного, – выдыхала доктор Ниси. Она, как и остальные в палате, были эмоционально истощены, и я ничего им не говорил. Взяв губку и чашку теплой воды, я стал бережно протирать лоб Эстер. Они тихо удалились один за другим.
– Любимая... – Я приложил руку к ее щеке и нагнулся над ней. Так много хотелось сказать, но на губах у меня постоянно были лишь слова «пожалуйста, вернись».
Я был в растерянности. Меньше, чем врачи, которые просканировали и проверили каждый сантиметр ее тела, но она все равно не приходила в себя. Теперь я больше, чем когда-либо был уверен, что они не смогут ничем помочь, и я не мог рассказать им, что она потерялась в воспоминаниях наших прошлых жизней. Я знал это, не уверен, откуда, но что-то подсказывало мне, что она застряла в собственных воспоминаниях. Проживая и умирая снова и снова. Я не знал, как вернуть ее. Как ее разбудить. Я знал, что она не могла здесь оставаться. Оставалось не так много времени до того, как врачи начнут воспринимать ее как подопытного кролика.
Может, ей надо было заново прожить девятьсот девяносто девять жизней перед этой? Но зачем? Такого раньше не было и почему только ей? Что это за пытка?
– Давно ты мучаешь мою крошку?
Я обернулся на голос, который не ожидал и не хотел когда-либо снова слышать. И все же она снова заговорила:
– Эстер, милая? Это мамочка.
Ее каблуки застучали по полу, когда она подошла к кровати. Она нагнулась, чтобы дотронуться до Эстер, но я схватил женщину за запястье.
– Не трогай ее, – сказал я сквозь зубы.
– Как ты смеешь! Отпусти! – закричала она, пытаясь убрать руку, из-за чего зазвенели все ее браслеты. Я сделал, как она хотела, и отпустил ее. Поставив губку и чашу на столик, я поднялся.
– Я скажу только раз: вон, Диана!
– Вы, должно быть, ошибаетесь, мистер Лорд, – произнес лысый белый мужчина с дымчатого цвета усами, одетый в костюм-тройку. Он встал рядом с Дианой, которая, ухмыляясь, скрестила руки под меховым жакетом, а мужчина продолжил:
– Не знаю, что здесь за деревенская больница, но сюда должны пускать только членов семьи. Вы член семьи, мистер Лорд? Потому что Диана – мать Эстер.
– Серьезно? И когда она решила ею стать? А была она ею, когда бросила свою дочь еще младенцем на лютом морозе? Или когда пыталась убить ее, едва Эстер начала ходить, или ограбить ее, когда Эстер уже выросла!
– ТЫ НИЧЕГО ОБО МНЕ НЕ ЗНАЕШЬ!
– КАК И ТЫ О НЕЙ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ! – я мог только кричать на нее.
– Ничего из этого не важно! – Этот придурок сжал ей руку, стоя за ее спиной. – Прямо сейчас Эстер нужно быть рядом со своей семьей...
– Я ЕЕ СЕМЬЯ.
– Формально нет. Только если вы женаты, а мы не знаем...
– Простите! – Гневно шагнула в палату доктор Ниси. – Что бы здесь ни происходило, разбирайтесь не перед пациентом! Все на выход, живо!
Она посмотрела и на меня. Прикусив щеку изнутри, я вышел из палаты и вслед за ними пошел в общий зал. Доктор Ниси закрыла за собой дверь и посмотрела прямо на Диану.
– А вы кто?
– Диана Ноэль. Мать Эстер, вы звонили мне...
– Семнадцать дней назад, – оборвала ее доктор Ниси.
– И вчера, – добавил змей позади нее. – Вы спрашивали о ее родственниках и прошлом. Мисс Ноэль не знала, что ее дочь в таком тяжелом состоянии.
– Да, – добавил я, внимательно разглядывая его. – В таком тяжелом, что привела с собой адвоката?
Не знал, что змеи могу улыбаться, но это он и сделал, кивая.
– Я старый друг и да, адвокат, и я здесь поддерживаю друга в тяжелое время...
– Хрень. – Я покачал головой и взглянул на женщину, которая теперь называла себя матерью Эстер. – Это из-за денег, да? Вы пришли посмотреть, не умирает ли она, но не потому, что переживаете, не потому, что хоть когда-то переживали, а из-за денег!
– Моя дочь борется за свою жизнь! А тебе даже не хватило ума отправить ее в больницу получше, – бросила она мне, и впервые в жизни мне так сильно захотелось ударить женщину.
– Мисс Ноэль, я уверяю вас, мы очень надежная клиника...
– Я хочу забрать свою дочь в Нью-Йорк, где она будет не в просто надежной клинике, а в ЛУЧШЕЙ! – провизжала она со слезами на глазах.
Я похлопал ей, это лучшее, что я мог сделать руками.
– Вы и правда заслуживаете «Оскара», Диана!
– Мистер Лорд! – Доктор Ниси глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, а затем положила руку мне на плечо: – Я понимаю, что вы устали, что вы рядом каждую минуту с тех пор, как спасли ей жизнь, но, пожалуйста, сдерживайтесь.
Я посмотрел на нее, и в ее взгляде была просьба успокоиться.
– И мы благодарим вас, мистер Лорд, – сказал змей с той же фальшивой преданностью, как и Диана. – Но как родственник Эстер, Диана вправе выбрать лучшее медицинское обслуживание для своей дочери. Доктор, у Эстер есть улучшения?
– Ее состояние нестабильное, – через силу ответила она.
– Состояние, с которым, как сообщалось, вы не знаете, как обращаться.
– Вы спрашиваете, как друг семьи или как адвокат, мистер?..
– Кейн Пемброук, – ответил он. – И сейчас я спрашиваю, как друг. Как спрашивала мисс Ноэль, она хотела бы переправить дочь в Нью-Йорк...
– Если вы хоть на секунду подумали, – нараставшая во мне ярость едва давала говорить. Руки сжались в кулаки, когда я посмотрел на них обоих, – .что я позволю принимать решения от ее имени, позволю вам куда-нибудь ее увезти, то вы никогда не встречали человека, готового пойти на все.
Глядя на этих мерзких людишек передо мной, я сказал:
– Молюсь, чтобы, как адвокат, вы были лучше, чем как друг семьи, потому что я буду биться с вами, пока она не очнется и не разоблачит вас обоих.
Отвернувшись от них, я взялся за руку двери, когда он снова заговорил:
– Мы можем предоставить решение суда, мистер Лорд.
– Тогда вперед, мистер Пемброук.
Это сказал не я. Это были слова Майи Ямаучи, которая направлялась ко мне с корзинкой ежедневного обеда от ее матери.
– Но знайте, что, как адвокат, я лучше, чем друг семьи, и я опротестую его. Шума будет больше, чем в деле Терри Шайво23.
Я больше не хотел ничего слышать. Она не была делом. И это не дело. Это просто Эстер. Я хотел только ее.
– Нужно, чтобы ты позволил ее перевезти. – Майя вошла за мной через несколько секунд и поставила корзину на столик у кровати. Затем она достала телефон и, пока говорила, стала фотографировать. – Позволь им перевезти ее в большую клинику, где она получит весь необходимый уход. Так они не смогут сказать, что ты не лишаешь ее лучшего ухода. И тогда мы можем оспорить, что ее мать не имеет права на судебное...
– Если они увезут ее, она умрет, – прошептал я, поворачиваясь к кровати и берясь за губку, которая оказалась холодной. Включая чайник, я подождал, пока вода вскипит.
– Что? – Майя медленно опустила камеру. – Что значит «она умрет»?
– Это значит, что как-то, каким-то образом эта женщина убьет ее. Вне зависимости от того, отвезу ли я Эстер к лучшим докторам мира, эта женщина, этот адвокат – они притворяются, что им есть дело, и при первой возможности убьют ее. Это не шутка, не преувеличение, это факт. Я не доверяю им! Эстер и я... Эстер и я держимся на волоске, Майя! – В груди болело, но я, не обращая внимания, взял чайник и налил в чашу воды. – Я сказал, что готов пойти на все, я не шучу. Я не дам втянуть себя в их план. Я не дам им ни одной возможности принимать решение за нее.
– Я не понимаю...
– Они хотят ее денег, Майя! И я дам им деньги!
Это все, что их заботило. Это истинная причина их приезда.
– Подкуп приведет только...
– Мне плевать! – отрезал я, глядя на Эстер, пока она спала. Невыносимо, что придется это сделать, но я не видел другого выхода. – Ее дедушка, Альфред, оставил мне по своему завещанию намного больше, чем я заслуживаю. Скажи ее матери, я отдам ей все, если она оставит Эстер в покое.
– Малакай!
– Я борюсь за нее! Не за деньги! Но за ее жизнь! Что такое деньги? Мне они не нужны. Хочу, чтобы они исчезли! Можешь сделать это? Если хочешь помочь мне, можешь сделать это?!
Она молча смотрела между нами. И хотя обычно Майя тихая и все еще скорбела по отцу, она необыкновенно оживилась, посмотрев на меня.
– Хорошо. Я свяжусь с адвокатом Эстер. Я уверена, они чем-нибудь располагают, особенно учитывая...
– Просто сделай это. Сделай что угодно, – сказал я, садясь рядом с Эстер и продолжая протирать ей кожу. Мне все равно, как, я просто хотел, чтобы все закончилось. Когда она ушла и мягко прикрыла за собой дверь, я выдохнул и взглянул на Эстер. – Ты нужна мне здесь, сейчас. Ты нужна мне.
Я с минуту смотрел на нее. Слушая биение ее сердца и чувствуя, как мое бьется в том же ритме. Чем дольше я смотрел на нее, тем больше нарастал страх. Тем больше волновался, что не смогу защитить ее. Как я мог защитить ее в таком состоянии? Долго ей оставаться такой, пока не появится еще врачей? Пока у матери не кончатся деньги, и она не вернется.
Страх вырос до того, что я стал действовать раньше, чем осознал это. Закрыв шторки, смотрящие в сторону общего зала, я задвинул диван и стул, на котором сидел, перед дверью. Все, что не прикручено к полу и не связано с ее аппаратурой, я использовал, как баррикаду.
– НЕТ!
– Мисс Ноэль... – Майя пыталась говорить спокойно, и все же ее голос был достаточно громкий, что я слышал его из-за двери. – Давайте поговорим где-нибудь наедине...
– Мне не нужно уединяться! – начала кричать она.
– Мисс Ноэль, у меня есть все нужные для вашей дочери специалисты, – сказала доктор Ниси. – Никто раньше не видел подобного, и ни у кого нет плана лечения. Перевозить Эстер сейчас опасно...
– ЭТО МОЯ ДОЧЬ!
– Мы понимаем...
– ТОГДА ДЕЙСТВУЙТЕ! – вопила она, и они, видимо, так и сделали, потому что следующим я услышал позвякивание дверной ручки. – Что за...
БУМ!
БУМ!
– Откройте дверь!
– Мистер Лорд? Мистер Лорд, это опасно. Откройте дверь. Хорошо? – тихо попросила доктор Ниси, но я не сдвинулся.
Возможно, я сошел с ума. Возможно, это мой пик отчаяния, но я не собирался никого впускать. Никаких врачей. Никаких людей. Только мы. Сидя на краю ее кровати, я потянулся к корзине, которую принесла Майя. Я взял и откусил яблоко, пока они продолжали кричать.
– Деньги, которыми ты хотел подкупить меня – мои деньги! – Диана ударила ногой в дверь.
– Мисс Ноэль, пожалуйста, успокойтесь. Эстер все еще внутри...
– НЕ ПРОСИТЕ МЕНЯ РАССЛАБИТЬСЯ! Это моя дочь! Вы все думаете, что он герой! Смотрите! Он похищает мою дочь! – Она снова пнула дверь. – Посмотрим, как на это посмотрит судья. Ты делаешь это не потому, что заботишься о ней. Уверена, ты испугался, что твой спонсор от тебя ускользает!
– Диана, суды сегодня закрыты, но завтра... завтра мы вернемся, мистер Лорд! И дверь должна быть открыта.
А должна?
Думал я, снова кусая яблоко.
Тук.
– Малакай?
Тук.
– Малакай, я знаю, вам тяжело в последние несколько дней, но это не выход, согласны? Это все только усложняет.
Доев яблоко, я выбросил его в урну около двери и подвинулся, чтобы прилечь рядом с ней с краю на кровати. Я положил голову на свою правую руку, а левой обнял Эстер. Я смотрел на нее, слушая, как уверенно бьется ее сердце, а затем закрыл глаза.
ДЕНЬ ВОСЕМНАДЦАТЫЙ
Бип.
Бип.
Бип.
Бип.
– МАЛАКАЙ, ОТКРОЙ ДВЕРЬ! – паниковала доктор Ниси, когда аппаратура, как обычно, стала сбиваться. Я поднялся, обошел кровать и совсем отключил оборудование. Оно было бесполезно и причиняло только беспокойство. Повернувшись, я взял Эстер за запястье и проверил пульс, просто убедиться, что она еще здесь. Ее дыхание снова успокоилось.
– Малакай, она в порядке? – спросила она, а у меня опять не нашлось слов. Частично я ощущал себя, как заклинивший автопилот: в сознании, но без возможности управлять собой. Я не хотел ничего другого, но только оберегать ее, дать ей время вернуться...
Тук.
– Малакай? Это я, Майя. – Я знал, кто это, ее голос не изменился. – Эстер никогда не заполняла доверенности на опекунство, хотя это и противоречило совету ее адвоката. Она только заявила, что в случае ее смерти ее личные активы должны пойти на благотворительность. И как бы то ни было, она оставила компанию тебе, если умрет! Так как она в коме, у ее матери остается право на законное опекунство. Но мы можем оспорить это, я могу доказать, что Эстер хотела сделать опекуном тебя, так как оставила тебе компанию, но запираясь внутри, ты все усложняешь.
– Малакай? Это офицер Ричардс. Дэвид. Мы знаем, что ты просто за ней присматриваешь, но это наша работа, друг...
– Почему все ведут себя так, будто этот мужчина адекватный? Он точно ненормальный, и у него там моя дочь! – раздался визг.
– Мадам, при всем уважении, он тот, кто прыгнул в ледяную воду, чтобы спасти вашу дочь! – с иронией отрезал Дэвид, но в голосе не было и капли уважения.
– Вы все – просто откройте дверь! – кричала на них Диана.
– Двери открываются внутрь, а он загородил их...
– Сломайте их!
– Извините, но это больница! Нам не нужны люди, ломающие двери! – закричала в ответ доктор Ниси.
– Откройте ее, или мы найдем того, кто сможет, – змей, наконец, подал голос. – Офицер Ричардс, мы вызвали вас, потому что мистер Лорд сейчас нарушает закон. И все равно вы стоите и защищаете его. Если с Эстер что-то случится, я сделаю все, что вы будете судиться до конца времен.
– Вы продолжаете важничать, хотя именно вы здесь с юридической степенью, мистер Пемброук, – возразила уже не тихая и не скромная Майя.
– Я тот, кто следует закону!
Они продолжили в том же духе, а я просто повернулся к Эстер и убрал волосы с ее лица. Поцеловал ее в лоб, затем в губы. Это единственное, что я мог пожелать сделать.
БУМ!
Я обернулся к двери, когда от напора, с которым они в нее били, один из стульев упал на пол с дивана. Они и правда приложились к этому всем телом. Сделав глубокий вдох, я снова повернулся к Эстер и прислонился лбом к ее лбу. Взяв ее руки, я держал их между нами.
– Любимая...
БУМ!
– Если ты уходишь... уходи...
БУМ!
– ...ты знаешь, что я пойду за тобой.
БУМ!
– Но если ты здесь... Детка, если ты здесь, если ты хочешь, чтобы эта жизнь стала для нас последней...
БУМ!
– Тогда нужно, чтобы ты очнулась. Вернись ко мне.
Как только двери открылись так, что позволили им войти, я почувствовал, как она сжала мою руку.
– Эстер?
– Уберите его от нее!
– ЭСТЕР!
Прежде чем я снова ощутил, как она сжимает руку, они оттащили меня от нее, и доктор Ниси побежала на сторону Эстер и включила аппаратуру.
– НЕТ! ОНА ПРОСЫПАЕТСЯ! ОНА ПРОСЫПАЕТСЯ! ЭСТЕР!
– Хочу, чтобы его увели! – прокричала Диана мне в лицо, промчавшись передо мной.
– Малакай, успокойся!
Но я не мог. Видя, как они идут к ней. Зная, что причинят ей боль... Я видел это в их глазах, как у всех, кто навредил нам в прошлом, их эгоизм был ясен как день.
– ОТОЙДИТЕ ОТ НЕЕ!
– УБИРАЙСЯ!
Бип.
Бип.
Бииииииииип...
– НАБОР ДЛЯ РЕАНИМАЦИИ!
Вырываясь из их рук, я хотел попасть к ней. Словно дежавю, я смотрел, как они рвут ее рубашку и снова заряжают дефибриллятор. Дэвид и еще один офицер оттащили меня от нее.
– ЭСТЕР!
– Разряд! – скомандовала доктор Ниси, и опять, как и в прошлый раз, казалось, будто электричество прошло именно через меня. Шок был таким пронзающим, таким мучительным, что у меня подогнулись колени. Это ответ. Мы уходим. Прямо сейчас. Прямо здесь. Я чувствовал, но...
– Малакай? Малакай?! Доктор!
Я лег на бок и посмотрел наверх, на нее.
– ...Эстер...
Когда в глазах потемнело, я мог лишь повторить свое обещание.
Я найду тебя. Я полюблю тебя. Клянусь.
ГЛАВА 26. Ω
МАЛАКАЙ
Безвременье – Сады добра
Птицы.
Слышу птиц.
Я чувствовал запах цветов и дождя, хотя не ощущал самого дождя. Наоборот, я ощущал тепло от солнца и приятную прохладу травы. Легкий ветер обдувал самым свежим воздухом, каким я когда-либо дышал. Даже не открывая глаз, я знал, что меня окружает красота. Это рай. Я хотел остаться и отдохнуть, когда снова вспомнил о ней. Глаза резко открылись. Я ожидал, что солнце ослепит меня или принудит снова закрыть глаза, но все было не так. На самом деле я видел сияющую сферу, ощущал тепло от нее, но можно было смотреть, не обжигая глаз. Я просто завис в голубом небе.
Где я?
– Дома.
Знакомый голос... но я не должен его слышать, только если...
Я поднялся, поворачиваясь туда, откуда услышал голос Альфреда. И да, вот он, весь одетый в белое, стоит на коленях перед кустом и собирает ягоды. Каждый раз, как он срывал одну, на ее месте вырастала новая.
– Я умер, – прошептал я. – Это смерть, Альфред?
– Да, ты умер. Ты уже должен был привыкнуть к этому. Пойдем, у нас много работы, – ответил он, поднимаясь с земли. Я заметил, что его одежда не запачкалась. Видя его одежду, я посмотрел на свою, но на мне все еще была больничная форма, которую мне выдали. Он передал мне одну из корзин и указал в сторону.
– Лисы? – спросил я, глядя, как небольшие оранжевые меховые шары с черными лапами толкаются и борются друг с другом. Я снова посмотрел на Альфреда, но его уже не было. – Хорошо. Я умер и теперь кормлю лис ягодами. Логично.
Я кивнул себе и направился к этой банде. Услышав мое приближение, они остановились и повернулись в мою сторону – дюжина маленьких оранжевых меховых шаров устремила на меня свои темные глаза. По какой-то причине мне захотелось подшутить над ними. Я дернулся влево, затем вправо, наблюдая, как они мечутся туда-сюда, пытаясь предугадать, куда я сделаю следующий шаг, а потом им всем разом надоели мои шалости, и в качестве расплаты они все вместе набросились на корзину и на меня. Ягоды разлетелись по воздуху, когда я упал на спину.
– Терпение – это добродетель, – сказал я им с улыбкой, пока они поедали рассыпавшиеся ягоды. Я поднялся и взял на руки одного зверька, погладил мех и угостил ягодой. – Полегче! – сказал я, наблюдая, как они набросились на ягоды. И когда они все съели, разбежались. Пока я снова вставал на ноги, прискакала дюжина кроликов, и все они уставились на меня в ожидании. И я уставился на них.
– Что?
Один из них вышел вперед, запрыгнув в уже пустую корзину.
Я сейчас не только разговариваю с животными... Думаю, я их и понимаю?
Это было бы не самой странной вещью, случавшейся со мной. И я, как Альфред, стал собирать ягоды, пока корзинка не наполнилась, и я не отдал ее кроликам. Когда они наелись, появились птицы, затем олени, затем медведи... Я привык оборачиваться и видеть новых желающих, так что, повернувшись в очередной раз, и никого не увидев, был немного удивлен.
– Хорошая работа, – произнес внезапно появившийся Альфред и взял себе одну ягоду.
– Где я? Меня отправили в рай для животных? Я буду вынужден кормить ягодами звериные души до конца времен?
Он засмеялся.
– А если это рай для животных, что бы ты сделал?
– Ничего. Здесь неплохо... Это противоположность плохому... Это просто... – Я не закончил, глядя на небо, приобретавшее насыщенный пурпурно-розовый оттенок, пока солнце медленно начинало садиться. Это прекрасно... Эстер бы замерла с благоговением.
– Эстер. Ты скучаешь по Эстер.
Ее имя. Зачем-то я огляделся, надеясь увидеть ее здесь, но ее не было.
И это хорошо.
– В тебе читается облегчение.
– А в тебе нет? – спросил я, глядя на него. – Если ее нет, значит, она жива. Из нас двоих она лучше.
– Может, она в раю, где полно мужчин, – пошутил он, и я закатил глаза, но тоже засмеялся.
– Тогда она бы заставила тебя передать мне сообщение. – Зная ее, она бы бросила все, чтобы найти меня, чтобы быть со мной. Как она? Я не хотел, чтобы она грустила. Я не хотел покидать ее, но, по крайней мере, этот цикл закончился. – Все закончилось, Альфред, но я все еще не понимаю. Почему это случилось? За что нас наказывали? У меня так много вопросов. Я думал, со смертью придут и ответы.
– Чтобы получить ответы, нужно сначала задать вопросы, так ведь, Малакай? – ответил он, подходя к скамье, которую я раньше не заметил. Он сел перед деревом, отклонился и взглянул на меня. – Почему ты не спрашиваешь?
– Спрашивать кого? Тебя?
– Да, я помню, однажды ты думал о том, чтобы разобраться, как мужчина?
Я уставился на темное с отпечатком старости лицо человека, которого воспринимал, как отца.
– Я твой отец, просто не Альфред.
Можно ли удивляться на небесах?
– Да, – ответил он улыбаясь. Когда он закрыл глаза, я ощутил свежесть и тепло подувшего ветра. – Знаешь, сколько человек требуют ответа на вопросы, которых не задают? Они разговаривают с собой, с другими, но со мной – никогда. А когда нет ответов на вопросы, которые не были заданы, многие решают выдумать ответы сами. Например, кто сказал, что вас наказывали?
В этот момент ко мне вернулся дар речи.
– Тысячу раз. Я умер тысячу раз, и каждый раз после того, как встречал любовь всей жизни. Ты... Мы хотели быть вместе, и все равно нас разлучал...
– Окружающий мир, – ответил он, открыв глаза и сосредоточившись на мне. – Вместе с вами в мир пришел мрак, который и разлучал вас раз за разом. Ярость, ненависть, ревность, жадность – то, что хочет разрушить любовь.
– Я впустил в мир мрак? Я? Я не... – Замолчал я, пытаясь обдумать, и стал осматриваться вокруг. – Это Сады Эдема?
– Их называли по-разному, но я зову их Сады Добра. Все хорошее появляется здесь. Ты появился здесь как Адам: человек. Заботился здесь обо всем, как делал сейчас, и, в конце концов, ты пожелал для себя друга. Как и сейчас.
– Эстер и я – Адам и Ева? – Я не мог поверить в это, и все же это означало... – А ты...
– Адонай, Аллах, Бахаи, Божество, Элохим, Кришна. Меня, как ты знаешь, называли всякими именами, так как и ты сам называл меня по-разному, но я каждый раз слышал тебя.
– Если ты слышал, – медленно прошептал я, опуская голову. – Если ты слышал, почему не помог нам? Почему ты...
