Текст книги "Обретая надежду (ЛП)"

Автор книги: Дж. Б. Солсбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

– Я уверена, что он ей найдет замену.

– Подожди… почему бы тебе не сделать это?

Я убираю телефон, чтобы убедиться, что говорю с Бетани. Да, это так.

– Ты что, с ума сошла?

Потому что моя лучшая подруга знает, что я не лучшая няня. Черт, большинство родителей заплатили бы мне, чтобы я держалась подальше от их детей. А Бен очень строг. Я бы закончила тем, что стала еще одной Колетт, приняв какое-нибудь глупое решение, которое подвергает ребенка опасности. Не то чтобы я сделала бы это целенаправленно, наоборот, я бы очень старалась этого не делать, но я – это я, и у меня лучше получается взаимодействовать с взрослыми.

– Нет. Бен сказал, что ты была великолепна с Эллиот вчера.

Он сказал, что я была великолепна? Я благодарна, что мы разговариваем по телефону, так что подруга не может видеть мою глупую улыбку.

– Да, потому что мы обе любим пиццу и Губку Боба. Это был всего один вечер. Я не могу делать это каждый день.

– Это не навсегда, просто пока он не найдет кого-то другого.

– Ты себя слышишь? Я девушка, которая оставляет свою сумочку на переднем сиденье машины и забывает ее запереть. Я постоянно теряю свой телефон, неделями не ношу нижнее белье, потому что мне лень стирать, и я не ела сбалансированную по питательным веществам еду с детства. Я не создана для того, чтобы нести ответственность за чужого ребенка.

– Ты забыла добавить, что ты еще и лгунья, потому что я точно знаю, что ты неделями ходишь без трусов, даже когда у тебя есть чистое нижнее белье.

Я пожимаю плечами, хотя она меня не видит.

– Видишь? Я непригодна.

– Ты же понимаешь, что совершенство – это не оценка для заботы о ребенке, верно?

– Послушай, я знаю, ты думаешь…

– Ты прекрасно заботилась о ней, когда была здесь на выходные, а у Бена были репетиции.

– О, да? Это было до или после того, как ты сделала мне выговор за то, что я надела стринги на пляж с ней?

– Я не делала тебе выговор! Просто подумала, что это был смелый выбор.

– Как бы то ни было, суть в том, что ни в раю, ни в аду Бен ни за что не доверил бы мне своего ребенка на длительный период времени, если бы у него был другой вариант.

– Тебе действительно нужно поработать над своей самооценкой.

Я качаю головой.

– По крайней мере, я реалистична. Я знаю, в чем мои сильные стороны, и они заключаются в искусстве обольщения, приготовлении идеального мартини и безумной гибкости. О! И я прекрасно выгляжу в кожаных леггинсах. Воспитание детей – не моя область знаний.

– Хорошо.

– Прекрасно!

– Я просто скажу Джесси, что возвращаюсь в Сюрпрайз на несколько недель, пока Бен не найдет подходящую замену.

У знака «Стоп» я проверяю свою помаду в зеркале заднего вида.

– Идеально! Я бы сказала, что ты могла бы остаться со мной, но у меня дома немного тесно из-за Сторми и всех ее генитальных заболеваний.

– Отвратительно.

– И, эм, еще кое-что. – Я заезжаю на стоянку на работе и нахожу тенистое место для парковки. – Обычно я бы не сказала тебе этого, так как Бен твой шурин, но ты моя лучшая подруга, и мне действительно нужно кое-чем поделиться.

– Чем?

– Вчера ситуация между Беном и Колетт стала довольно накаленной. – Я объясняю, как встала перед Беном, чтобы не дать ему наброситься на девушку. – Так вот в какой-то момент, и я знаю, что это звучит безумно, но… – Я прикусываю губу, вспоминая напряженный, твердый жар, который касался моей задницы. – У Бена был очень впечатляющий стояк.

– Самое гребаное время!

Я слепо смотрю вперед, потому что это не был крик Бетани.

Он принадлежал Джесси.

– Ты подслушивал мой разговор? – спрашивает Бетани Джесси.

– Я у вас на громкой связи? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает она. – Я в ванной, завиваю волосы и… не могу поверить, что ты подслушивал!

– Эш, – говорит Джесси, его голос становится громче, поскольку я предполагаю, что он сейчас в ванной, – ты чертов чудотворец! Как ты это сделала? Стриптиз? Приласкала во время просмотра Диснея?

– Ха! – Если бы. – Ничего подобного, псих. В том-то и дело. Я ничего не делала.

– Ни хрена себе… – говорит он с улыбкой в голосе. – Впечатляет. Должно быть, ты действительно нравишься Бенджи.

– Эм, нет. Мы друзья.

– Конечно, детка.

– Я серьезно! Он даже сказал, что мы как семья.

– Вау, да он извращенный ублюдок.

– Заткнись, – одергивает его Бетани, зачем следует звук удара, который заставляет его зарычать. Она хихикает, затем раздаются звуки поцелуев и стоны.

– Хорошо, я вешаю трубку! – Я нажимаю «Отбой», бросаю телефон в сумочку и чувствую, как уголки моих губ приподнимаются.

Могла ли я действительно понравиться Бену?

Нет. Я уверена, что это был всплеск адреналина, или, может быть, он просто легко заводится. Уверена, что у него не было секса с тех пор, как умерла Мэгги. Если бы я шесть лет обходилась без секса, то сильный ветерок довел бы меня до оргазма.

Да что говорить, от одной мысли о Бене и о чем-то жестком в одном предложении я уже изнемогаю.

– Ох, Бен… что бы я с тобой сделала, если бы ты дал мне шанс.

Я так возбуждена от мыслей, крутящихся в моей голове, что мне нужно выйти из машины, иначе могу совершить что-то крайне незаконное, если меня поймают.

Приберегу это для после работы, когда буду в постели и действительно смогу дать волю своему воображению.

ГЛАВА 7

БЕН

– Как бы вам ни хотелось заняться сексом до свадьбы, я настоятельно советую вам подождать, – говорю я молодой помолвленной паре, сидящей на диване в моем кабинете на добрачной консультации.

– Я не понимаю, почему она хотела подождать, – говорит Джефф. В любых отношениях всегда есть кто-то, кто лоббирует добрачный секс. – Если мы помолвлены, значит, у нас есть обязательства. Мы поженимся через два месяца. Я не понимаю, в чем проблема.

Хотела подождать. Прошедшее время.

Я сосредотачиваюсь на невесте Джеффа, Шеннон. Язык ее тела кричит о том, что она отказывается говорить. Плечи опущены, глаза устремлены на колени, руки сцеплены.

Я снова обращаю свое внимание на Джеффа.

– Ты заставил Шеннон заняться сексом, не так ли? – На самом деле это не вопрос, и удивление Джеффа говорит мне все, что мне нужно знать. Я поворачиваюсь к Шеннон, которая, кажется, еще глубже погрузилась в себя. – Шеннон, ты хочешь что-нибудь сказать?

Она шмыгает носом, и я протягиваю ей салфетку.

Этот гребаный парень.

Клянусь, каждому теплокровному мужчине на свете нужен урок о том, каково это – уважать женщину. Принуждение женщины к сексу – будь то подруга, невеста или жена – абсолютно непростительно.

– Ты действительно хочешь выйти замуж за этого парня, Шеннон?

Ее взгляд устремляется на меня, а взгляд Джеффа – на нее.

– Будь честна. Это безопасное место.

Она прикладывает салфетку к носу и промокает глаза.

– Ну, приглашения уже разосланы и…

– Шеннон! – Джефф, кажется, совершенно шокирован, что еще раз указывает на то, какой он осел.

– Я не закончила, – говорит она, расправив плечи. – Ты никогда не даешь мне закончить!

Я ободряюще киваю Джеффу.

– Пожалуйста, ты надавил на ее тело. Давай не будем также давить на ее голову, хорошо?

Его рот открывается.

– Он сказал мне… – Она шмыгает носом и вытирает еще больше слез. – Что Богу все равно, потому что мы уже помолвлены. И мне просто так надоело, что он постоянно спрашивал, я сделала это, чтобы он заткнулся.

Я приподнимаю бровь, глядя на Джеффа. Так держать, неудачник.

– Два месяца. Ты не смог бы продержаться еще два месяца?

Он откидывается на диван с закрытым ртом.

– Шеннон, Богу не все равно, но он также любит тебя, несмотря ни на что. Секс может запутать чувства и создать сложные эмоциональные привязанности. Я думаю, тот факт, что ты здесь плачешь, является хорошим примером того, как секс до брака может все усложнить.

Она кивает.

– Вопрос, который я хочу, чтобы ты обдумала на этой неделе, заключается в том, хочешь ли ты посвятить остаток своей жизни мужчине, который не уважает твои границы. Никогда не поздно передумать, и плевать на приглашения…

– Эй! – возмущенно вскрикивает Джефф, его лицо краснеет от гнева.

– Наше время вышло. – Я хлопаю себя по бедрам и встаю. – Увидимся на следующей неделе?

Джефф фыркает и выбегает из комнаты.

Шеннон смотрит мне в глаза и говорит:

– Спасибо, пастор Лэнгли.

– Не за что.

Да, она слишком хороша для этого придурка.

Я провожаю их только для того, чтобы обнаружить миссис Джонс и мистера Гантри, ожидающих в вестибюле у стола Донны.

– Неудачная сессия? – спрашивает мистер Гантри, записывая что-то в блокнот.

– Вообще-то, нет. Думаю, что мы добились некоторых продуктивных прорывов.

Его глаза холодны под кустистыми седыми бровями.

– Все ли ваши продуктивные сеансы заканчиваются тем, что пара уходит порознь, а один из них бормочет себе под нос серию ругательств?

Я скрещиваю руки на груди.

– Есть ли причина, по которой вы оба прячетесь у моего кабинета?

– Нет, – говорит миссис Джонс. – Думаю, на сегодня мы закончили.

Они собирают свои вещи и уходят.

Я смотрю на Донну, которая опускает лоб на свой стол, как только они уходят.

– Они вызывают у меня самое сильное беспокойство.

– Не давай им столько власти. Нам нечего скрывать. – Я беру стопку сообщений с ее стола. – Служба подбора нянь уже присылала по электронной почте каких-нибудь новых потенциальных нянь?

– Пока нет. – Она откидывается назад, чтобы я мог видеть ее лицо. – Но после того как ты отправил свой список требований, им может потребоваться некоторое время, чтобы найти кого-то, кто соответствует всем твоим желаемым требованиям.

– Не думаю, что прошу слишком многого.

– По сути, ты ищешь кого-то с докторской степенью в области детского развития и медицины, у кого безупречный послужной список без единого штрафа за неправильную парковку и не менее десяти рекомендаций.

– Для меня это звучит разумно.

Звонит телефон, и она качает головой, прежде чем ответить.

Я возвращаюсь в свой офис и достаю свой сотовый.

Бетани оставила мне сообщение.

Я еду в Аризону, чтобы присмотреть за Эллиот, пока ты ищешь замену. Не говори «нет», я уже в пути. #лучшаяневествкавмире

Я звоню ей, но сообщение сразу переходит на голосовую почту. Поэтому набираю номер своего брата, который отвечает после второго гудка.

– Похититель жен!

– Джес, я не просил Бетани приезжать.

– Нет, но ты знал, что она это сделает, потому что она, по сути, гребаный ангел. Теперь я застрял здесь, и некому рассмешить меня или потискать мой член.

– Я не… у меня есть ответ на это. Я отправлю ее домой, как только она приедет.

– Ты не сможешь этого сделать. Ты разобьешь ей сердце. Просто найди няню и отправь мою жену домой.

– Я пытаюсь.

– Хорошо. – Я слышу, как он говорит кому-то, что скоро вернется, прежде чем на заднем плане раздается звук закрывающейся двери. – Извини, я был на совещании.

Только рок-звезде могло сойти с рук отвечать на звонки и разговаривать подобным образом посреди встречи. Я должен смеяться. Только мой младший брат мог послать подальше весь мир.

– Я позволю тебе уйти…

– Что происходит между тобой и Эшли?

– Эшли? – Мое тело согревается, просто от звука ее имени. – Ничего.

Он хихикает.

– Разве ложь не грех?

– Я не лгу. – Между нами действительно ничего нет. Есть только у меня довольно неуместные мысли о ней. Мысли, которые не должны быть у женатого мужчины. Мысли, о которых никому не нужно знать, потому что я никогда не буду действовать в соответствии с ними.

– Позволь мне перефразировать. У тебя стояк на Эшли?

Я стону и утыкаюсь лбом в ладонь. Я знал, что она это почувствовала. Черт бы побрал это дерьмо!

– Бетани сказала тебе? – Конечно, потому что Эшли должно быть рассказала Бетани.

– Нет, я услышал их разговор, а Эш рассказала Бетани. Похоже, она была в восторге от этого, братан. Типа, у меня такое чувство, что ей это понравилось, и она надеялась на тестирование…

– Мы уже проходили через это. Я женат.

– Да, вот только… ты на самом деле не женат.

Я открываю рот, чтобы ответить, но захлопываю его, потому что технически он прав. Но как мне убедить в этом свое сердце? Это невозможно. Каждая частичка моей души была привязана к Мэгги в тот день, когда мы произнесли наши клятвы. Как мне разобрать на части то, что Бог соединил воедино?

Получить стояк у задницы Эшли – это хорошее начало.

И что это вообще значит?

Дело не в том, что я не чувствовал возбуждения после Мэгги. Конечно, чувствовал, но только тогда, когда был один. Женщины в церкви – даже те, которые ясно дают понять, что заинтересованы в чем-то большем, – ничего не делают со мной. И все же, быть с Эшли – это все равно, что лечить мое умершее либидо дефибриллятором.

– Я бы даже не знал, с чего начать. – Тпру… я серьезно рассматриваю это?

– Попроси ее о минете, посмотрим, к чему это тебя приведет.

– Джес…

– Уф, хорошо. Я понимаю, мистер Мораль. Спроси ее, хочет ли она сделать то, что делаете вы, скучные люди. Пригласи ее на ланч, или на кофе, или на гребаный фильм.

– Ты думаешь… – Я прикусываю губу, нервы и беспокойство ускоряют мой пульс. – Я имею в виду, ты думаешь, она согласится на это?

– Черт возьми, да! Эта женщина хотела трахнуть тебя с тех пор, как встретила! Как мы можем быть родными, если ты такой тупой?

– Думаю, тебе достались мозги, а мне талант.

Он смеется.

– Ты прав. Что напомнило мне, ты еще не думал о том, чтобы приехать сюда для записи?

– Я почти уверен, что уже сказал тебе «нет».

– Да, но я не принимаю «нет» в качестве ответа. Дай мне знать, когда придешь в себя.

– Ты – воплощение твердости.

– По словам Эшли, боюсь, что ты получаешь этот титул.

– Я вешаю трубку.

– Твой член все еще работает! Это огромная победа. А теперь используй это с пользой!

– Прощай, Джес.

– Увидимся, Бенджи.

Я вешаю трубку и кладу телефон в ладонь.

Свидание. Это звучит достаточно невинно.

Не могу поверить, что я даже рассматриваю это. Может быть, это минутное отсутствие здравого смысла. Я буду молиться об этом и посмотрю, как буду себя чувствовать завтра. Как только эта мысль приходит мне в голову, мощная волна возбуждения наполняет мою грудь.

Сказала бы Эшли «да» на свидание со мной?

Хватит ли у меня смелости это выяснить?

ГЛАВА 8

ЭШЛИ

– Доброе утро и добро пожаловать в церковь. – Я понятия не имею, кто большинство из этих людей, но в программе подготовки волонтеров мне тысячу раз сказали называть людей по именам. Этот парень похож на парня из рекламы жареного цыпленка. Я вручаю им бюллетень. – Полковник и миссис Сандерс.

Они смотрят на меня немного странно, но не поправляют меня. Возможно, это и к лучшему. Я бы все равно не запомнила их настоящих имен.

– Добро пожаловать в церковь, – говорю я, раздавая бюллетени семье с кучей детей, – семья Брейди.

Они неловко улыбаются, но проходят мимо, глядя на меня как на сумасшедшую. Наверное, я действительно выгляжу немного ненормальной. Я выпила гигантскую порцию кофе в три часа ночи и, наконец, перестала трястись только за час до того, как попала сюда. К счастью, клуб закрыт по воскресеньям вечером, так что я планирую провести вторую половину дня в коме.

– Добро пожаловать в церковь, Бетти.

Женщина, которая выглядит такой же старой, как Бетти Уайт, берет бюллетень и говорит мне, что ее зовут Олив.

Я хмурюсь. Мне больше нравиться Бетти.

– Доброе утро, добро пожаловать в церковь.

Я продолжаю здороваться, улыбаться и чувствовать себя… ну, на самом деле не на много лучше. То есть до тех пор, пока не вижу знакомое лицо, подходящее, чтобы получить бюллетень.

– Срань господня! – Я обнимаю Бетани, и подруга делает то же самое. – Что ты здесь делаешь?

Я теряю несколько бюллетеней за ее спиной, но, черт возьми, кого это волнует, моя лучшая подруга здесь! Она выпускает меня из объятий и отступает назад с широкой улыбкой. Она выглядит лучше, чем я когда-либо ее видела. Кожа сияет, глаза искрятся – Джесси, должно быть, хорошо кормит ее оргазмами.

– Я здесь на несколько дней, помочь Бену, пока он не найдет новую няню. – Она разглядывает меня: от армейских ботинок на каблуках до чулок и черного платья в цветочек, которое на добрых несколько дюймов короче приличного. Она проводит рукой по моим волосам, которые я сегодня распустила и выпрямила, и улыбается. – Я скучала по тебе. Кстати, ты выглядишь потрясающе.

Я отмахиваюсь от нее.

– Ах, эта старая штука?..

– Я говорю о твоем приветствии! – Бетани ведет себя взволнованно, как будто приветствие – это то, чем я должна гордиться. – Разве это не здорово? Быть волонтером, отдавать, чувствовать себя полезной.

Я отвечаю не сразу, потому что, давайте будем честны, я просто стою здесь и раздаю листки бумаги, которые каждый человек, проходивший мимо меня до сих пор, вполне способен схватить сам. Так что нет, я не чувствую себя супер полезной.

– Это не значит, что я доставляю еду сиротам, но да… наверное. – Мне еще предстоит увидеть Бена, который всегда является главным событием моего воскресенья, но предполагаю, что если Бетани присматривает за Эллиот, то он, вероятно, сейчас здесь.

Она лукаво улыбается.

– О, сироты. Может быть, это твоя следующая волонтерская работа!

– Как долго ты здесь пробудешь? – Пожалуйста, скажи, что ты возвращаешься навсегда. Я сжимаю бюллетени.

– Столько, сколько потребуется. Бен думает, что сможет найти новую няню за несколько дней. – Она пожимает плечами. – Посмотрим. Мне действительно нравится снова быть с Эллиот.

– Она хороший ребенок.

Брови Бетани сводятся вместе, и она пару раз шмыгает носом.

– Это… – Снова шмыгает носом. – Ты пахнешь, как «Калуа»⁷.

Клянусь, у нее нос, как у акулы.

– Хм. Странно.

– Ты сегодня утром пила кофе с алкоголем?

– Добро пожаловать в церковь. – Я протягиваю ей бюллетень.

– Приму это как «да», – сухо говорит она.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Ладно, хорошо. Возможно, я немного добавила в свой кофе, чтобы по-настоящему сдвинуться с места. И это сработало! Я здесь и не сплю, не так ли?

Она отходит в сторону, как будто только сейчас осознала, что загораживает дверной проем. Людской поток возобновляется.

Я говорю:

– Добро пожаловать в церковь, миссис Буш.

Женщина берет свой бюллетень с неловкой улыбкой.

– Это Эрин Уотсон, – шепчет Бетани мне на ухо.

– Хм. А, по-моему, похожа на Лору Буш.

– Бывшую первую леди Лору Буш?

– Да.

Она смеется.

– Поэтому вместо того, чтобы узнавать имена людей, ты просто называешь их теми, на кого они похожи.

– Да. – Я протягиваю еще один бюллетень. – Запоминание имен людей кажется большой работой

– Миссис Уотсон, должно быть, легко запомнить. Она мама Кэти Уотсон.

Моя верхняя губа отрывается от зубов в рычании.

– Тьфу, отродье сатаны. Что делает ее дьяволом, так что… это легко запомнить. Я обязательно исправлюсь в следующий раз.

Подруга вздыхает.

– Хотела бы я поправить тебя, но Кэти и ее мама очень неприятны, если ты не на их стороне. Они всегда были добры ко мне, но я видела, как они ведут себя с людьми, от которых чувствуют угрозу.

Я поворачиваюсь к своей подруге, позволяя людям беспрепятственно проходить за мной.

– Кэти обращается со мной, как с собачьим дерьмом.

Глаза Бетани расширяются от моего ругательства, и она извиняюще улыбается тому, кто заходит за мной.

– Конечно. Посмотри на себя.

Я прижимаю стопку сложенных втрое бумаг к груди и прищуриваюсь.

– Объясни.

– Все просто. Ты – все, чем она не является, но хотела бы быть.

– Почти уверена, что она считает меня шлюхой. Хочешь сказать, что она хотела бы быть шлюхой?

– Нет. Она хотела бы быть свободной.

– Свободной?

– Бен там, на сцене, проповедует одно и то же послание комнате, полной людей, и нет двух людей, которые одинаково воспринимают духовные вещи. Некоторые слышат религию – длинный список правил и ритуалов. Другие слышат об отношениях – акте получения любви и благодати от нашего небесного Отца, создателя земли, а затем распространения этой любви и благодати на других.

Я щелкаю пальцами и указываю на нее.

– Хорошо, это ты. Этот второй вариант твой.

Она улыбается.

– Другой – Кэти и ее мама. У них есть этот список, и они так сосредоточены на том, чтобы поставить галочки в этих графах, что упустили весь смысл служения Иисуса на этой земле.

– Так ты хочешь сказать, что она отвратительная сука.

– Не принимай это слишком близко к сердцу. Она прикована цепью. В рабстве. Я никогда не понимала, почему люди предпочитают так жить.

– Бондаж может быть забавным с правильным человеком и эффективным стоп-словом. – Я ухмыляюсь.

Бетани сжимает меня в быстром, но крепком объятии.

– Я скучала по тебе. – Она отпускает меня со смехом. – Я иду внутрь. Займу для тебя место впереди.

– Мне кажется, или штаны Бена теснее, чем обычно? – шепчу я Бетани ближе к концу проповеди. Я не могу оторвать глаз от его штанов последние тридцать минут. Это те же самые брюки, которые я видела на нем раньше, но сегодня они, кажется, плотно облегают бедра и ягодицы мужчины.

– Конечно, ты бы заметила что-то подобное, – шепчет она с усмешкой.

– Ну? Так это так?

– Джесайя говорил, что Бен много тренировался. – Она наклоняет голову, изучая пастора, пока он продолжает говорить о прощении. – Да, похоже, он набрал немного мускулов.

– В члене?

Ее взгляд перескакивает на меня.

– О боже, перестань смотреть на него там.

– Вы перестанете болтать? – говорит женщина позади нас. – Шепот очень отвлекает.

– Простите. – Бетани смотрит вперед, невербальный сигнал мне, чтобы я заткнулась к чертовой матери.

Я кусаю губы, изо всех сил пытаясь сделать это, но терплю неудачу.

– Ты же не думаешь, что он засунул бы туда носок, да?

Фырканье вырывается из горла Бетани, и она медленно качает головой.

– Ха, – говорю я, откидываясь назад и наслаждаясь видом. – Видимо, это у них семейное.

Плечи подруги вздрагивают от беззвучного смеха, что странно, потому что я не могу найти ни одной смешной вещи в своих вопросах, но неважно.

Бен сжимает Библию и склоняет голову. Я смотрю на его густые темные волосы – не совсем черные, а цвета крепкого темного кофе. Солнечный свет из окон наверху освещает шоколадные пряди, демонстрируя оттенки темно-бордового цвета в зачесанных назад прядях. Если бы только у меня была возможность провести по ним пальцами, испортить его совершенство и оставить торчащим со всех сторон. Он выглядел бы сексуально растрепанным. Мешковатые рваные джинсы, без обуви, без рубашки, волосы торчат во все стороны. Да, вот это было бы круто…

– Служба окончена. – Когда я не двигаюсь, Бетани выталкивает меня со скамьи. – Ты должна идти.

– Куда?

– Прощаться. – Она перестает толкать меня и указывает на заднюю дверь, откуда уже выходит половина прихожан.

– Ой. Слишком поздно. – Ну, если я это сделаю, то не смогу поговорить с Беном, который сейчас стоит с парой впереди и выглядит так, будто отвечает на их вопросы.

– Тебе лучше надеяться, что тебя не уволят, – говорит она.

– Как можно уволить человека с волонтерской работы? – Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала.

– Если кого-то и могут, так это тебя. – Она встает со скамьи. – Давай, Бен выглядит занятым, так что пойдем со мной за Эллиот.

Он действительно выглядит занятым. Я не вижу лиц мужчины и женщины, с которыми он разговаривает, но вижу его, и Бен выглядит напряженным. Может быть, даже немного раздраженным. Если бы он был моим, я бы подошла и встала рядом, убедившись, что ему не придется сталкиваться с критикой, с которой он сталкивается в одиночку.

Но он не мой, поэтому я выхожу вслед за Бетани из церкви и ловлю на себе злобный взгляд Кэти, которая прощается с людьми у дверей. Я хочу оттолкнуть ее своими свободными руками, но не хочу, чтобы меня уволили после моего первого официального дня волонтерства. У меня действительно есть некоторая гордость.

– Когда ты приехала в город? – спрашиваю я Бетани, когда мы направляемся к детскому корпусу.

– В пятницу. Я провела пару дней со своими родителями. Прошлой ночью приехала в Сюрпрайз и остановилась в квартире, которую снял Джесайя. – Она обходит стоящих и разговаривающих людей. Бетани привлекает к себе изрядное внимание, хотя она, кажется, этого даже не замечает. Все здесь знают, что она замужем за Джесси Ли. Я удивлена, что ее до сих пор не преследуют ради фотографий или автографа. – Мне было бы хорошо в «Холидей Инн», но ты же знаешь Джеса.

Мы заходим в детское здание и взглядом ищем каштановые кудри Эллиот в море примерно двадцати детей, с нетерпением ожидающих, когда их заберут родители.

Я замечаю Эллиот на полу в углу комнаты, она сидит, скрестив ноги, с книгой на коленях.

– Вон там.

Мы направляемся туда, и когда подходим ближе, я вижу, что ребенок не читает книгу. Она хочет, чтобы люди думали, что она читает, но ее глаза закрыты, а нос и щеки покраснели. Бетани догоняет учительница в группе, поэтому я направляюсь к Эллиот и сажусь на корточки рядом с ней, не забывая подоткнуть юбку, чтобы не показать детям свои стринги под чулками.

– Привет, коротышка. Решила вздремнуть?

Она не отвечает, но шмыгает носом, и этот звук вызывает тревогу в моей голове.

– Эллиот? – Я наклоняюсь, чтобы лучше видеть ее лицо.

Ее ресницы слиплись от слез. Сигналы тревоги в моей голове превращаются в бешеных, лающих питбулей, готовых разорвать чью-то задницу надвое. Присаживаюсь и осторожно беру книгу с колен Эллиот. Она отпускает её и кренится в сторону, прислоняясь ко мне. Это неудобное положение, когда моя рука зажата между нами, поэтому я делаю естественную вещь и обнимаю ее за плечи. Ладно, я была неправа – держать ребенка вот так неестественно. Но я забываю об этом, когда девочка начинает говорить.

– Сегодня мы делали браслеты, и все делали браслеты для своих мам и…

– Черт. – Я уже знаю, к чему это ведет.

Она моргает на меня заплаканными карими глазами.

– Нельзя ругаться. Ты должна положить доллар в банку.

– Хорошо, я приношу свои извинения. Продолжай.

Она снова смотрит на свои колени.

– Я сказала, что делаю свой для папы, а они сказали, что мальчики не носят браслеты, а я сказала, почему бы и нет?

– Это чушь собачья, то есть, неправда. Я знаю многих мужчин, которые носят браслеты.

– Они геи? – спрашивает она, ее голос срывается от новой волны слез. – Потому что дети говорят, что если мой папа носит браслет, то он гей.

Какого хрена? Я смотрю на Бетани, чья челюсть сжата, а щеки раскраснелись. Похоже, учительница рассказывает ей ту же историю.

– Твой отец не гей.

Она шмыгает носом и вытирает его, затем смотрит на меня.

– А что значит «гей»?

Я смотрю на Бетани в поисках помощи, но она в другом конце комнаты все еще не закончила разговор с учителем. Похоже, это на мне.

Я прочищаю горло.

– Гей – это когда мужчина любит другого мужчину или женщина любит другую женщину. Понимаешь?

Ее брови низко опускаются в сосредоточенности.

– Как ты любишь Бетани?

– Не совсем так. Знаешь, как Бетани и Джесси любят друг друга? Это совсем другая любовь.

Она кивает.

– Как папа любит мою маму.

Тяжесть нарастает в моей груди, но я улыбаюсь и игнорирую дискомфорт.

– Да. Именно так. Но когда два мальчика так любят друг друга, или две девочки, а не мальчик и девочка, то их называют геями.

– Джимми Паркер сказал, что мой отец гей, потому что никогда не был с женщиной.

– Который из них он?

Она указывает на парнишку в зеленой рубашке с воротником. Я не специалист по детям, но что-то подсказывает мне, что маленький Джимми Паркер услышал разговор своих родителей. Боже, люди могут быть такими бесчувственными мудаками.

– Держись подальше от Джимми Паркера. Он засранец, – говорю я.

Она хмурится.

– Это еще один доллар.

Я закатываю глаза.

– Хорошо.

Бетани подходит и садится на корточки рядом с нами.

– Эй, мисс Мэдисон только что рассказала мне, что произошло. Эти дети ничего не знают о твоем папе, дорогая. Ты ведь знаешь это, верно?

Эллиот кивает.

Я прикусываю язык, чтобы держать счет в банке под контролем.

– Готова пойти домой и перекусить? – спрашивает Бетани своим успокаивающим голосом няни.

– Вместо этого, мы можем взять куриные палочки?

– Конечно.

Мы с Эллиот отрываем наши задницы от пола, и когда проходим через класс, я бросаю на Джимми Паркера взгляд, который будет долго преследовать его. Бетани и Эллиот держатся за руки, и я пытаюсь успокоить свои убийственные мысли, когда чувствую, как кто-то сжимает мою руку. Потрясенная, я моргаю и вижу маленькую ручку Эллиот в моей. Бетани смотрит на меня с довольным выражением лица. Что бы, черт возьми, это ни значило.

Да, без разницы. Когда держу Эллиот за руку, напряжение, которое нарастало в моей груди, исчезает, и вместо того, чтобы желать дать Джимми Паркеру пинка, я вижу его таким, какой он есть. Бедный ребенок, которому достался дерьмовый выбор в родительском отделе. Я даже ему сочувствую.

Чтобы еще больше успокоиться, я вижу, как Бен направляется к нам с широкой улыбкой на лице, когда видит свою дочь. Но по мере того, как мы приближаемся, выражение его лица меняется.

– Что происходит? – спрашивает он, его взгляд мечется между нами троими, отмечая, что мы держимся за руки, и покрытое красными пятнами лицо его дочери.

– Джимми Паркер – засранец, – говорит Эллиот.

Взгляды Бетани и Бена устремляются на меня.

– Ох, я тоже так думаю. Вините меня.

Они оба продолжают пялиться, и давление слишком велико.

– Ну, так и есть! – говорю я.

Бен, кажется, не слишком расстроен тем, что я научила его маленькую девочку новому слову, но и не слишком этому рад. Он подхватывает ее одной рукой, и она рассказывает ему историю, пока мы все идем к парковке. Мы молчим, пока Эллиот рассказывает подробности своего травмирующего утра. Бен кивает и хмыкает во всех соответствующих местах. Он сажает ее на заднее сиденье своей машины, пристегивает ремень безопасности и стоит в дверях, пока она заканчивает рассказ.

– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, – говорит он, но слова отрывистые, а голос напряженный. – Мы поговорим об этом, когда вернемся домой.

Мужчина закрывает дверь, затем поворачивается ко мне и Бетани. Мы ждем, как идиотки. Серьезно, почему мы здесь?

Темные глаза Бена встречаются с моими, и когда его губы подергиваются, я сжимаю бедра вместе.

– Джимми Паркер действительно засранец.

Я уже улыбаюсь и представляю Бена в тысяче разных фантазий, и во всех них он голый. Я ухмыляюсь.

– Я же тебе говорила.

Выражение его лица становится серьезным.

– Спасибо тебе за то, что была рядом с ней.

Я чувствую вспышку раздражения от того, что он благодарит меня за то, что сделал бы любой человек с бьющимся сердцем. Ну, может быть, не Джимми Паркер. Ладно, думаю, я понимаю его точку зрения.

– Конечно. Я люблю этого ребенка.

О Боже, я сказала это вслух?

Ухмылка Бена становится шире, обнажая часть его зубов.

– Я имею в виду, ну, знаешь, она наименее раздражающий ребенок, которого я когда-либо знала. – Я смотрю на Бетани, надеясь, что она поможет мне выпутаться, но от нее нет никакого толку. Подруга стоит там с этой дурацкой гребаной улыбкой и удовлетворением, сияющим в глазах. – Хорошо, я ухожу. Мне нужно вздремнуть.