Текст книги "Обретая надежду (ЛП)"
Автор книги: Дж. Б. Солсбери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
– Блоха перешла к Лоту, и они поселились в горах, где блоха завела новую семью и жила долго и счастливо.
– Хорошо. – Эллиот хватает отца за руку. – Я надеялась, что малышка выбралась оттуда целой и невредимой.
Мы выходим из здания, Бен и Эллиот впереди меня. Я удостоверяюсь, что следую за ними. Бен – знаменитость на территории церкви, и, если я подойду слишком близко, у людей может сложиться неправильное впечатление о нас.
Мы добираемся до стоянки, и Бен провожает меня до моей машины, но не останавливается и не задерживается. Он просто говорит приглушенным голосом: – Скоро увидимся.
Я не отвечаю, просто сажусь за руль, закрываю дверь и слепо смотрю вперед.
– Что, черт возьми, здесь происходит? Как это может быть моя жизнь?
У меня нет ответа, но я планирую это выяснить.
БЕН
«Ох, Мэгги, что, черт возьми, я наделал?»
Это первые слова, которые приходят мне в голову, когда я возвращаюсь домой из церкви после приглашения Эшли. После нашего поцелуя в пятницу меня переполняло чувство вины. Последней женщиной, к которой прикасались мои губы, была Мэгги. Через несколько секунд после того, как ее сердце перестало биться, я прижался губами к ее губам и пообещал ей, что этот поцелуй будет моим последним. И я сдержал это обещание. В течение шести жалких лет я без колебаний выполнял это обещание. До вечера пятницы.
Этим утром я планировал извиниться перед Эшли, отвести ее в сторону и попросить прощения, поклявшись, что никогда больше не переступлю эту черту. Но потом увидел ее. И она защищалась от Кэти, защищала мою церковь, и когда я увидел ее сверкающие голубые глаза, то понял, что не могу не поцеловать ее снова. Знал, что должен попробовать еще раз. Я с трудом мог сосредоточиться на протяжении всей проповеди, чувствуя жар ее взгляда на своем теле, как физическое прикосновение. Каждый раз, когда встречался с ней взглядом во время своей проповеди, я почти забывал, что говорил.
Я больше не могу отрицать, что между мной и Эшли что-то есть. Каким бы неожиданным или нежелательным оно ни было, оно живое, дышит и притягивает меня ближе, и я не знаю, хватит ли у меня сил отрицать это.
Размышляя об этом, смотрю в холодные глаза моей жены, защищенные стеклянной рамкой. И снова я омыт позором. Насколько трудно может быть оставаться верным своей жене даже после смерти?
Пока смерть не разлучит нас.
Наши клятвы проносятся у меня в голове, как это часто бывает, когда я сомневаюсь в себе. Мы соглашались до самой смерти. Так почему же я не могу смириться даже с мыслью о том, чтобы двигаться дальше?
Раздается стук в дверь, и Эллиот бежит открывать. Эшли входит, выглядя так же сногсшибательно, как и в церкви. Это платье вызывает в воображении образы того, как она выглядела бы в одной из моих рубашек, ее светлые волосы спадают ей на плечи, и эти губы приоткрыты, когда она смотрит на меня. Губы, которые я пробовал на вкус. Губы, которые мечтал попробовать снова.
Эллиот ведет Эшли в свою комнату, и Эшли улыбается мне, пока ее тащат по коридору.
Я не могу позволить этим чувствам продолжаться. Или могу? Что подумает церковь, если я начну с кем-то встречаться? И относится ли Эшли к тому типу женщин, которые хотели бы быть в паре с кем-то вроде меня? Женатым мужчиной… вернее овдовевшим мужчиной. Я ненавижу, как это звучит.
Когда добираюсь до своей комнаты, я слышу, как Эллиот и Эшли говорят о бойз-бендах. Я закрываю дверь и переодеваюсь из своей церковной одежды. В своем шкафу я поворачиваюсь спиной к одежде Мэгги, потому что, глядя на нее, я буду чувствовать себя только хуже из-за того, где находятся мои мысли.
В нашем доме есть еще одна женщина. С нашей дочерью.
Что бы она подумала, если бы узнала?
Мой желудок кажется пустым… или, может быть, это моя грудь.
Надеваю поношенную футболку и джинсы, не парясь насчет обуви и ремня. Когда открываю дверь своей спальни, чтобы отправиться на кухню и приготовить что-нибудь на обед, Эшли чуть не сталкивается со мной в коридоре.
Не знаю, что она видит в выражении моего лица, но девушка хмурится. Неужели меня настолько легко прочитать?
– Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? – Я направляюсь по коридору к кухне, чувствуя, что Эшли следует за мной.
Когда она не отвечает, я поворачиваюсь к холодильнику, задаваясь вопросом, может быть, мне показалось, что девушка стоит у меня за спиной. Но она там, уголки этих полных губ опущены вниз.
– Ты другой.
– Я переоделся…
– Не это, – говорит она, подходя ближе ко мне. – Ты отдалился.
Я знаю, что она имеет в виду. И тоже это чувствую.
– Мне очень жаль. – Я прислоняюсь плечом к холодильнику. – Мне не следовало приглашать тебя сюда.
– Бен, что происходит? Просто поговори со мной. Ты посылаешь так много противоречивых сигналов, что я не могу за тобой угнаться.
Словно призывая меня сказать правильные слова, лучшим из возможных способов попросить Эшли уйти, мой взгляд притягивается к фотографии Мэгги и меня в Гранд-Каньоне. Когда я вижу, как Эшли поворачивается, чтобы проследить за моим взглядом, то пытаюсь отстраниться, но слишком поздно.
Она грызет нижнюю губу в течение нескольких секунд, затем поворачивается ко мне, выражение ее лица немного замкнутое – не то, чтобы я мог ее винить.
– Я все понимаю. Тебе не нужно беспокоиться обо мне. Я точно знаю, как ты относишься к Мэгги, и, как сказала в пятницу, не представляю угрозы для того, что у вас двоих есть.
Было. Мне хочется поправить ее, потому что в глубине души знаю, что Джесайя прав. Я больше не женат, даже если мое сердце кричит об обратном.
– Я не должна была настаивать на поцелуе, – тихо произносит она. – Я воспользовалась тобой. Со мной это делали достаточно раз, чтобы я знала, что это ненормально.
– Пожалуйста…
– Ни для кого не секрет, что я была влюблена в тебя…
– Не надо…
– И у меня был момент слабости, и я не уважала твои границы.
– Эш, ты должна прекратить болтать. Потому что чем больше я слышу, как ты пытаешься взять на себя ответственность за вечер пятницы, тем больше мне хочется тебя поцеловать
– Ох. – Она отступает назад. – Я должна уйти…
Я хватаю ее за запястье и притягиваю к себе. Ее гибкое тело охотно падает мне на грудь, и я обнимаю ее, утыкаясь носом в ее макушку и закрывая глаза.
«Прости, Мэгги. Я так виноват».
Но не могу заставить себя разомкнуть объятия ни на секунду. Я должен держать Эшли против меня.
– Бен, что ты делаешь? – Тон ее вопроса противоречит ее рукам, которые скользят вокруг моей талии.
– Думаю… – Я чувствую на себе взгляд Мэгги. – У меня нет сил отказывать себе, когда дело касается тебя.
И это правда. В течение последнего года я говорил себе, что Эшли хорошая девушка – симпатичная, забавная, освежающая, – но отказывался от своих чувств, напоминая себе, что я женатый человек.
Но я не женат.
Уже нет.
– Что именно ты хочешь сказать? – Тепло ее щеки, прижатой к моей тонкой футболке, согревает мою кожу.
– Не уверен, но, по-моему, я хочу сказать, что хотел бы видеть тебя больше, желательно без Эллиот.
– У меня такое чувство, что говоря «больше», ты не подразумеваешь, что я должна раздеться, – говорит она с юмором в голосе.
Я не смеюсь. Не улыбаюсь. Я крепко зажмуриваюсь, надеясь выкинуть из головы образ обнаженной Эшли.
– Нет. – Но парень может помечтать. – «Больше» типа на свидание.
Эшли отстраняется, моим рукам и телу не хватает ее тепла, ее запаха, хотя она всего в нескольких сантиметрах от меня.
– Ты хочешь пригласить меня на свидание?
– Хочу. Да.
– Когда?
– На этой неделе. Как насчет завтра?
– Конечно, не должно быть проблемой найти замену на работе. – Ее лицо расплывается в улыбке. – Во сколько ты хочешь, чтобы я была здесь?
– Здесь? – Я качаю головой. – Свидание, Эш. Я заеду за тобой.
Она, кажется, удивлена.
– Ты издеваешься надо мной?
Я хихикаю.
– Это тебя удивляет?
– Не думаю, что я когда-либо была на свидании, где парень забирал меня у моего дома.
Мой смех затихает, и я хмурюсь.
– Если парень приглашает меня на свидание, я на сто процентов уверена, чего он хочет, поэтому не говорю «да», если мне не нужно то же самое. И в таком случае мне нужна моя собственная машина, чтобы потом я могла уехать.
Я отшатываюсь, мой желудок переворачивается.
– Это… для информации, но мне действительно не нужно слышать о твоих бывших парнях.
Ее глаза медленно расширяются.
– Ты ревнуешь. – Она ухмыляется и качает головой. – Ты именно такой, каким я тебя представляла, Бен Лэнгли.
– Это нехорошо. Сюрпризы – это весело.
– Я тебя раскусила. Никаких сюрпризов для меня.
Я наклоняю голову, изучая ее милое личико и сексуальные, как грех, губы.
– О, я уверен, что ты найдешь что-то, что тебя удивит.
– Вызов принят.
Мы смотрим друг на друга несколько секунд в тишине, прежде чем она моргает и втягивает воздух.
– Мне пора идти. Передашь Эллиот, что я попрощалась?
– Ты только что пришла.
Она зевает.
– Знаю, но я не спала со вчерашнего утра, и если не уйду, то засну на твоем диване.
Я чувствую жар взгляда Мэгги с фотографии над кухонной раковиной, когда думаю о том, как бы мне понравилось смотреть, как Эшли спит на моем диване. Мне бы еще больше понравилось лежать позади нее, прижимаясь к ее спине, положив руку ей на талию и зарывшись носом во все эти мягкие волосы.
– Бен?
Мой взгляд встречается с ее.
– Да. Я провожу тебя.
Впервые я проклинаю свой крошечный дом, потому что прогулка от кухни слишком короткая. Когда открываю дверь, чтобы выпустить Эшли, я еще не готов смотреть, как она уходит. Поэтому вместо того, чтобы выпустить девушку, закрываю дверь и поворачиваюсь к ней спиной.
– Подожди. – Мужайся, Бен. – Прежде чем ты уйдешь.
Я обхватываю ее за тонкую талию и притягиваю к себе. Мои ноги слегка раздвинуты, девушка встает между ними, прижимаясь передней частью своего тела к моей. Я тихо стону от того, как хорошо она прижимается ко мне, ее мягкость к моей твердости, ее женственные изгибы к моим грубым краям. И делаю то, о чем думал весь день, – запускаю пальцы в ее волосы, обхватываю ее подбородок и поражаюсь тому, какой большой кажется моя рука на ее нежном лице. Как темна моя кожа на фоне ее бледной щеки.
Это слишком много, слишком рано? Неужели я недостаточно сдерживаюсь? Хотя даже если позволю себе эту маленькую уступку, мне кажется, что я все еще прикован к своей морали. Все мои вопросы стираются, когда Эшли сжимает мою футболку в кулаках и прижимается ко мне ближе, так близко, что мой член впивается в ее плоский живот.
Прикусываю нижнюю губу, чтобы не укусить ее. Я никогда не чувствовал себя таким неконтролируемым, таким животным, таким диким. Она переминается с ноги на ногу, потом обратно, трется обо меня, и я чувствую, как член твердеет между нами. Уголок ее рта приподнимается, как бы говоря, что она полностью осознает мою растущую потребность и благодарит меня за это.
– Ты собираешься поцеловать меня на прощание? – спрашивает она, и в ее голосе появляется хриплость, которая, как мне кажется, усиливается во время секса.
– Если ты мне позволишь.
– Позволить тебе? – Она тяжело дышит через приоткрытые губы, снова двигаясь и потирая. – Если ты не поцелуешь меня в ближайшее время, то я взорвусь.
Мне нравится, насколько она открыта, насколько ясно говорит о том, чего хочет.
– Ну, мне бы этого не хотелось.
Я наклоняюсь и подношу свои губы к ее губам. В отличие от нашего первого поцелуя, который начался медленно и осторожно, в этом поцелуе нет преамбулы. Наши губы приоткрываются при соприкосновении, и наши языки скользят вместе в медленном эротическом танце, от которого мой пульс колотится как молоток. Ее рот на вкус как сладкая мята, ее губы – самые мягкие рядом с моими. Ее зубы впиваются в мою нижнюю губу, а ее дыхание обдает мой подбородок.
– Ты такая вкусная, – шепчу я, отстранившись, прежде чем вернуться и углубить поцелуй.
Обе мои руки в ее волосах. Она сосет мой язык и проглатывает мой ответный стон. Моя хватка на ее волосах усиливается, и я оттягиваю ее голову назад. Девушка ахает. Я провожу губами по линии ее подбородка к шее.
– Мы должны остановиться. – Я так тяжело дышу, мой пульс учащается, если я сейчас не возьму себя в руки, то боюсь, что никогда не остановлюсь.
– Да.
Я зажмуриваюсь, ненавидя то, что она соглашается, но зная, что могу зайти слишком далеко. Эшли отступает, заставляя меня ослабить хватку на ее волосах. Опьяненный ее губами, я тяжело откидываю голову на дверь. Ее губы припухли, волосы немного спутались от моих рук, и довольное выражение ее лица заставляет меня улыбнуться.
– От тебя будут неприятности. – Это не вопрос.
Одна ее рука небрежно покоится на бедре.
– Если тебе повезет. – Она кивает в сторону дверной ручки. – Хочешь меня выпустить?
Нет. Не хочу. Чего я хочу, так это отвести ее в свою комнату, раздеть догола и исследовать каждый сантиметр ее кожи. Хочу найти те места, которые ей нравятся, когда целуют, те, которые щекочут, те, которые заставляют ее стонать. Я хочу погрузиться в ее тело и…
«Она не твоя жена».
Воздух покидает мои легкие в порыве утраченных фантазий и суровой реальности. Я хватаюсь за дверную ручку, поворачиваю и отступаю, чтобы выпустить ее.
– Иди, – говорю я, когда она проходит мимо меня к крыльцу. – Поспи немного
Она останавливается на полушаге и смотрит на меня через плечо.
– Ты что, командуешь мной? – То, как она спрашивает это со злой ухмылкой, заставляет меня думать, что ей бы понравилось, если бы так и было.
Я опираюсь плечом на дверной косяк, чувствуя, как джинсы натягиваются спереди, а кровь медленно возвращается к мозгу.
– Иди. Пока я не передумал.
Она смеется. Звук – это теплые, хриплые объятия.
– Увидимся завтра.
Я не возвращаюсь в дом, пока Эшли не съезжает с подъездной дорожки и не скрывается из виду. С ее отсутствием приходит жестокое осознание. Смотрю на свои ноги, стоя на пороге, через который перенес свою жену в ту ночь, когда мы поженились. В нашу первую ночь в этом доме, в нашу первую ночь в нашей постели, в первую ночь, когда мы занимались любовью. И теперь я стою здесь, на этом священном месте, и в моем теле неистово пульсирует вожделение к другой женщине.
Почему, когда Эшли рядом, все, что я чувствую, имеет смысл, а в ту секунду, когда она уходит, я не могу разобраться ни в чем из этого?
ГЛАВА 15
ЭШЛИ
– Ты себя наказала?
Отрываю взгляд от фотографии в углу столовой Бена, на которой он и Мэгги на каком-то тропическом пляже, с обручальными кольцами на пальцах. Предполагаю, что это был их медовый месяц. Эллиот смотрит на меня с пластиковым динозавром в одной руке и брюнеткой Барби в другой.
– Нет. Я смотрела на фотографию твоих мамы и папы.
Девочка смотрит на фотографию, затем на меня.
– Хочешь поиграть в «Ранчо динозавров»?
– Да, давай. – Я протягиваю руку. – Я динозавр или девушка с ранчо?
Она протягивает мне динозавра.
– Знаешь, Эллиот, ты так похожа на свою маму. Она красивая.
Малышка пожимает плечами.
– Я все расставила в своей комнате.
Очевидно, Эллиот не любит говорить о своей маме. Либо так привыкла к тому, что ей говорят, что она похожа на свою маму, что просто смирилась с этим.
Мы устраиваемся, скрестив ноги, на ковре в ее комнате, где у нее есть отгороженный участок пола, с горсткой пластиковых динозавров внутри забора. Я помещаю своего парня внутрь к его друзьями.
– Нет, он мясоед, поэтому должен оставаться в сарае, иначе он съест всех других динозавров.
– А мы не можем просто сказать ему, что он не должен есть своих друзей? – Я поднимаю большого пластикового ящера и подношу ее к лицу. – Мне будет одиноко в сарае, – говорю я голосом динозавра. – Я хочу остаться здесь со своей семьей.
Эллиот слегка улыбается, но качает головой.
– Он не может говорить.
– Ох. Но знаешь, поскольку это выдумка, мы могли бы притвориться, что он может говорить?
Малышка смотрит на меня в замешательстве.
– Как в мультфильмах.
– Наверное, да, – говорит она, растягивая второе слово. – Но он все равно должен жить в сарае.
– Хорошо, – произношу я своим голосом динозавра и заставляю его идти как можно медленнее к сараю, который на самом деле представляет собой старую коробку из-под обуви.
Мы играем, по ощущениям, часа три – хотя на самом деле максимум час, – когда я слышу, как открывается входная дверь. Проверяю время. Бена не должно быть дома еще сорок пять минут. Я вскакиваю на ноги, опасаясь, что вошедший вовсе не он. Направляясь в гостиную, останавливаюсь как вкопанная, когда вижу Бена – высокого, широкоплечего, в тренировочной одежде – стоящего у кухонного стола.
Мужчина оглядывает меня с головы до босых ног, и ухмыляется.
– Привет.
– Ты рано.
Он бросает стопку почты на стол и поворачивается ко мне.
– Да. Хотел принять душ и накормить Эллиот. У меня есть планы на вечер. – Его улыбка становится шире.
Тепло расцветает в моей груди.
– Думаю, мне следует пойти домой и сделать то же самое.
– Не спеши. – Он кивает на динозавра в моей руке. – Похоже, я чему-то помешал.
– Папа, хочешь поиграть с нами в «Ранчо динозавров»? – Эллиот пробирается к нему, пытаясь засунуть руку своей Барби в крошечную рубашку.
– Как я могу сказать «нет»? – спрашивает Бен.
Мы возвращаемся к загону на полу комнаты Эллиот. Присутствие Бена, кажется, высасывает весь воздух из комнаты. Его нога касается моей, когда мы садимся играть, и тепло его мощной ноги, прижатой к моей, опаляет мою кожу.
– Вот, возьми этого. – Эллиот протягивает своему отцу пластмассового динозавра гораздо большего размера и с большим количеством зубов, чем у моего.
Я стараюсь дышать не слишком глубоко, чтобы не застонать от запаха кожи Бена.
Он берет игрушку.
– Кто этот парень?
– Это папа, – говорит она.
– Кажется подходящим.
– Его зовут Джордж, и он женат на Филлис, – продолжает объяснять Эллиот. – А это их ребенок, Макс.
– Которая из них Филлис? – говорит Бен из своей непринужденной позы на полу, приподнявшись на локте и вытянув длинные загорелые ноги позади меня.
– Вот эта. – Эллиот указывает на животное в моей руке.
– Они даже не одного и того же вида. – Я подумываю о том, чтобы взять другого динозавра, потому что играть с Беном в воображаемых мужа и жену, даже в животном обличье, все равно, что переходить черту.
– Но они любят друг друга, – говорит она. – И они оба мясоеды, поэтому не ссорятся за обедом из-за того, что едят.
– Логично, – мягко говорит Бен.
– Я буду Максом, а ты можешь быть Филлис. – Я возвращаю фигурку Эллиот, но она отказывается ее брать.
– Я не могу. Я девушка ранчо. – Она выгуливает свою Барби, бросая животным воображаемую еду и угощая Джорджа и Филлис воображаемыми хот-догами.
– Сейчас ночь, так что все они должны идти спать. – Она укладывает животных на бок и укрывает их войлочными одеялами. – Вот одеяло для Джорджа и Филлис.
– Они должны его разделить? – спрашивает Бен, кладя игрушку в коробку из-под обуви.
– Мамы и папы спят под одним одеялом, пап.
Я грустно улыбаюсь тому, что Эллиот, похоже, действительно чувствует, что ее отец может этого не знать. Я кладу своего зверька рядом с подопечным Бена в коробку из-под обуви.
– У меня такое чувство, что Джордж будет тянуть одеяло на себя.
– Ни за что! – говорит Бен с притворной обидой. – Это Филлис, наверное, храпит с таким-то массивным носом.
Я ахаю.
– Как ты смеешь указывать на ее недостатки. Она уже много лет стесняется этого, но не может найти пластического хирурга, который бы исправил это.
– Это называется гребень, и он есть у всех дилофозавров. – Эллиот накрывает каждое животное одеялом, а мы с Беном улыбаемся друг другу.
– Называйте, как хотите, но она все равно храпит, поэтому Джорджу нужно собственное одеяло, чтобы закрыть уши, чтобы заснуть.
– Он все равно не сможет укрыться, только не этими крошечными ручками. Ему понадобится помощь Филлис, поэтому он должен извиниться и вернуть ее расположение.
Эллиот хихикает.
– Поцелуй!
Наши головы одновременно поворачиваются, но это Бен выдыхает:
– Что?
– Поцелуй! – радостно говорит она. – Ты женат, и тебе следует поцеловаться перед сном.
Чувствую на себе взгляд Бена. А также чувствую, как к моим щекам приливает жар, что просто смешно, учитывая то, что я натворила в своей жизни. Заставить двух динозавров поцеловаться – это наименее неловкая вещь, которую я когда-либо делала. Но что-то в том, что я делаю это с Беном, переворачивает все у меня внутри, и нахожу это очень нервирующим.
Он поднимает своего тираннозавра, и я следую за ним, проделывая то же самое со своим дилофозавром.
– Спокойной ночи, Филлис. Слава богу, у меня нет ушей, так что я смогу спать, пока ты распиливаешь бревна.
Я ухмыляюсь.
– Спокойной ночи, Джордж. Я очень, очень сожалею о твоих крошечных ручках. После комментария о храпе ты пожалеешь, что не можешь использовать их для чего-то большего, чем натягивание одеяла.
Бен заливается смехом.
Эллиот хлопает в ладоши и кричит:
– Поцелуй!
Мы складываем игрушки вместе и прижимаем друг к другу их открытые рты с острыми зубами.
– Ой! – вскрикиваю я. – Ты укусил меня!
Эллиот падает со смеху.
Бен ухмыляется, но в его глазах такой жар, что вызывает мурашки на моей коже.
– Поцелуй еще раз! – просит Эллиот.
Я засовываю своего динозавра в коробку из-под обуви и заставляю себя встать.
– Прости, коротышка. Мое время здесь истекло. – И это какая-то сумасшедшая прелюдия, которая, как ни странно, работает. Даже слишком хорошо.
– Я провожу тебя. – Бен встает. – Убери это, хорошо?
Эллиот ворчит, но соглашается. Я прощаюсь с ней и чувствую, как Бен следует за мной по пятам, когда иду по коридору, чтобы взять свою сумочку и туфли.
– Ты поспала хоть немного? – спрашивает он, когда я надеваю свои кроссовки, не развязывая шнурков.
– Да, спасибо. – Убираю волосы с лица, задаваясь вопросом, когда кто-нибудь в последний раз заботился о том, сколько я сплю. – По-моему, прошлой ночью я проспала часов пятнадцать.
– Хорошо.
– Так что, э-э… – Я вожусь со своими ключами. – Какой у нас план?
– Донна должна быть здесь в пять. Я заеду за тобой в пять тридцать.
– Куда мы отправляемся?
Он приподнимает бровь.
– Это, мисс Кендрик, сюрприз.
– Но как я узнаю, что надеть?
– Не имеет значения, что ты носишь. Надень то, в чем тебе будет удобнее всего.
– Ты должен знать, мне удобно на каблуках и в мини, так что, если твой план включает в себя прогулки, походы или какой-то другой вид физической активности, – клянусь, его глаза вспыхивают огнем, – тебе придется сказать мне.
Бен подходит на шаг ближе.
– Никакой физической активности. Одевайся, как хочешь.
Я складываю руки на груди и изучаю его.
– Не знаю, нравится ли мне вся эта секретность.
– Разве ты не говорила только вчера, что я не смогу тебя удивить?
Я киваю.
– Давай посмотрим, прав ли ты.
Мне приходится отвернуться от него, иначе могу совершить прыжок и обвиться вокруг его высокого, широкого тела, как обезьянка.
– Скоро увидимся, Эш.
Я подавляю дрожь при звуке моего имени на его губах.
– Увидимся, Бен.
БЕН
– Куда ты собрался?
Я намеренно не говорил Донне о своих планах на вечер, надеясь, что она не станет копать слишком глубоко или придавать слишком большое значение моему походу на свидание. Но она еще даже не положила свою сумочку, а уже задает вопросы.
– Ужин, а потом на концерт. – Я засовываю бумажник в задний карман джинсов и беру ключи. – Я должен быть дома около десяти, но напишу тебе и дам знать. – Я чувствую на себе ее взгляд, пока ищу свой телефон. – Я оставил наличные на пиццу, а номер указан на холодильнике. Эллиот терпеть не может пепперони.
– Ты идешь с коллегой по работе или…
Я смотрю на нее и пытаюсь удержаться от улыбки. Я не буду лгать Донне, но не могу сказать ей, что иду с Эшли. Ещё нет. Не тогда, когда вероятность того, что между нами ничего не произойдет после этого свидания, так высока. Как бы то ни было, я пытаюсь игнорировать стыд, который испытываю из-за того, что бросил свою жену. И трижды пытался снять обручальное кольцо, пока принимал душ и одевался, и каждый раз заканчивал тем, что надевал его обратно. Верю, что сегодня все пройдет хорошо, но есть большая вероятность, что это будет первое и последнее свидание, на которое я когда-либо пойду.
– Не совсем. Нет.
Выражение ее лица меняется на заинтересованное и возбужденное.
– Бен, ты встречаешься с женщиной? Кто она? – Ее голос становится выше, громче.
– Я еще не готов говорить о ней. Это просто свидание. – Почему это кажется ложью?
– Это же замечательно! У меня было такое чувство, когда я вошла и увидела тебя в таком наряде, – она указывает на меня, – и ты так хорошо пахнешь. У тебя другая прическа. Я так взволнована за тебя.
Я понижаю голос.
– Спасибо, но постарайся ничего не выдать Эллиот, хорошо? Я не жду, что ты будешь лгать, но не хочу расстраивать ее, говоря, что я… на свидании.
– Я понимаю, – шепчет она.
– Спасибо. Я у тебя в долгу.
Женщина отмахивается от меня.
– Иди. Повеселись. Видит бог, ты этого заслуживаешь.
Я обнимаю и целую свою дочь на прощание, но ее, кажется, почти не волнует, что я ухожу, поскольку Донна расставляет кучу предметов для рукоделия, которые принесла с собой. Потом выезжаю со своей подъездной дорожки немного раньше, чем планировал, поэтому останавливаюсь, чтобы заправиться, выпить пару бутылок воды, а затем направляюсь к Эшли.
На полпути я осознаю, что никогда не спрашивал у нее ее адрес, а она никогда его не упоминала. Эшли, должно быть, думает, что я знаю, где она живет, потому что они с Бетани раньше жили в одной квартире. Возможно, я сделал глупость, не спросив ее адрес, и когда нахожу место для парковки на ряду гостевых парковочных мест, я борюсь с волной неуверенности в том, что не получил от нее ее адрес.
Прихожу на десять минут раньше, и когда стою с поднятым кулаком, собираясь постучать в ее дверь, то задаюсь вопросом, должен ли был написать ей и сообщить, что я здесь. Решив, что уже слишком поздно, просто стучу. Человек, который открывает дверь, это не Эшли, а темноволосая женщина из клуба. Сторми. Она одета в спортивный бюстгальтер и обтягивающие тренировочные брюки, ее густые волосы убраны с лица, а кожа раскраснелась от – я полагаю, из-за ее одежды – физических упражнений.
– Привет, я – Бен. Ты, должно быть, Сторми.
Симпатичная девушка с большими карими глазами и резкими скулами, улыбается и отступает назад, пропуская меня внутрь.
– Я видела тебя в клубе.
Я улыбаюсь, проходя мимо нее в гостиную.
– Ты пастор, верно?
– Да.
Она приподнимает бедро и складывает руки под грудью, но я твердо смотрю ей в лицо. Обычно мне не требуется никаких усилий, чтобы смотреть выше женских плеч, я был мастером уважать женщин своим взглядом с тех пор, как учился в семинарии. В последнее время Эшли была редким исключением.
– Добрый пастор решил немного прогуляться по дикой стороне, да?
Я смеюсь.
– Если ужин и небольшой концерт считаются «дикими», то я выбыл из игры на гораздо дольше, чем думал. – Я тереблю пальцем тыльную сторону своего обручального кольца, как зуд, который не могу почесать.
Ее улыбка становится хищной.
– Дай мне знать, если когда-нибудь заинтересуешься заменой. – Она с важным видом проходит мимо меня. – Мы с Эш часто делимся игрушками.
Она подмигивает и исчезает в коридоре. Я остаюсь стоять, уставившись в никуда, с неприятным вопросом в голове о том, что, черт возьми, это значит. Я не тупой, и точно знаю, на что она намекала, просто мне это не нравится. Совсем не нравится.
– Ты рано!
Я резко поворачиваю голову и вижу, как Эшли прыгает на одной ноге, а на другую надевает замысловатую туфлю на каблуке с перекрещивающимися ремешками. Мой разум на мгновение отключается, когда я вижу, что на ней надето – простое бледно-розовое платье на тонких бретельках. Оно не слишком обтягивающее и выглядит мягким, как шелк. Ее волосы собраны сзади в низкий пучок, подчеркивающий нежные черты лица. Ее макияж не такой темный, как обычно, но достаточно, чтобы подчеркнуть ее голубые глаза и полные губы.
Надев туфли, девушка подходит ближе с озабоченным выражением лица.
– Как долго ты ждал?
– Не долго. – Я прочищаю горло и моргаю, чтобы мои глаза снова сфокусировались после того, как я провалился в туман по имени Эшли. – Ты сногсшибательна, Эш.
Выражение ее лица меняется, как будто мой комплимент пугает ее, но она стряхивает с себя все свои чувства и кивает в сторону моих джинсов.
– На тебе мои любимые джинсы.
– Я и не знал, что у тебя есть любимая пара моих джинсов. Что именно делает их твоими любимыми? – В ту секунду, когда этот вопрос слетает с моих губ, уже сожалею об этом, потому что, если я знаю Эшли, она ответит мне честно. А я не уверен, что готов к ее ответу.
– Твоя задница и мужское хозяйство выглядят в них фантастически.
Ага. Точно не готов. Жар ползет по моей шее к лицу.
Я благодарен, когда она смеется и отворачивается от меня.
– Дай мне взять свою сумочку, и мы можем идти.
К близости с такой честной женщиной, как Эшли, нужно привыкнуть. Конечно, это освежает, но это трудно принять, когда вся эта честность направлена на меня.
– Куда мы направляемся?
Я открываю перед ней дверь квартиры и выхожу вслед за ней.
– Ужин. Ты голодна?
Она останавливается на лестнице и оглядывается через плечо.
– Я всегда голодна.
Я притворяюсь, что не замечаю двусмысленности, потому что она вполне могла говорить просто о еде, а не о сексе. Интересно, учитывая историю свиданий Эшли, нужно ли нам поговорить о том, чего ожидать от сегодняшнего вечера. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из нас закончил вечер разочарованным.
У машины я открываю для нее дверцу. Завожу двигатель, радио играет на низком уровне звука, и я направляю машину к 101-му шоссе, чтобы ехать в Северный Скоттсдейл.
– Надеюсь, ты любишь суши, – говорю я.
– Люблю. И хочу сказать, что сегодня ты действительно хорошо пахнешь.
– Спасибо. Эллиот выбрала для меня одеколон на День отца, и я никогда не пользуюсь им на проповеди. Только для особых случаев.
– Для меня это большая честь.
Я сжимаю руль и размышляю, в каком направлении направить разговор, когда она говорит:
– Итак, ты встретил Сторми.
– Да.
– Мне жаль, что она приставала к тебе.
– Откуда ты знаешь?
– Я предположила, что она так сделает. Возможно, ты этого не осознаешь, но ты своего рода маяк для таких девушек, как мы. – Эшли хмурится.
– Каких «таких»?
Она смотрит в окно.
– Неважно.
– Эш. Ну же, посмотри на меня.
Она так и делает, но на ее лице отражается беспокойство.
– Мы никогда не расслабимся настолько, чтобы насладиться сегодняшним вечером, если не будем честны в своих чувствах.
– Ну, и как ты себя чувствуешь?
Я хихикаю и пытаюсь ослабить напряжение в плечах.
– Эм… Ну, честно говоря? Я здесь не в своей тарелке. Никогда не думал, что снова буду на свидании. Мне хочется быть здесь, не пойми меня неправильно, но борюсь с некоторыми довольно сильными чувствами.
