Текст книги "Голосую за любовь"

Автор книги: Дубравка Угрешич

Соавторы: Анастасия-Бела Шубич,Яра Рибникар,Нада Габорович,Гроздана Олуич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

Марианна сочувственно разглядывала Штефицу, потом, выпустив дым, заговорщицки сказала:

– У тебя, старушка, есть тысяча и один способ словить мужика! На работе не стоит и связываться, если только сразу не женится. Ну, там танцплощадки, дискотеки… Черт его знает! Думаю, это не для тебя… А вот Цица, например! Знаешь Цицу? Не знаешь?! Так вот она с парнями никак не могла найти общий язык. В конце концов плюнула и купила себе собаку. Ну, такую, знаешь, породистую, с родословной. И так ходила моя Цица каждый день выгуливаться. А тут какой-то парень со своим псом. И так слово за слово – как ваша собачка, а как ваша – и Цица вышла замуж. Ну анекдот!

Марианна замолчала, вынула из сумочки шоколадку, отломила кусочек, предложила Штефице и продолжила:

– А наша Анкица? Не знаешь?! Ну та, что с красивыми зубами. Так та вышла замуж у зубного! Как-то заболел у нее зуб – и все! Молодой врач – и всякое такое! Фантастика!.. Да на же, на, возьми! – настойчиво угощала Марианна Штефицу шоколадом. – На диету садимся с понедельника!.. Да-а… А Лела? Ну это прямо необыкновенное что-то! Не знаешь?! Леле предки оставили дом, это ты знаешь. Ну, Лела решила дом продать, зачем ей одной такой домина?.. Ладно, у тебя нет дома, но все это я рассказываю для того, чтобы ты увидела, каким образом люди знакомятся… Так вот, дала она объявление в газету. Как-то звонит такой учтивый тип и говорит, что хочет купить дом для себя и своих стариков. Архитектор. Они договаривались насчет дома целый месяц и в результате поженились. Сейчас живут прекрасно все вместе – Лела с мужем и его старики… Говорю тебе, человек никогда не знает, где найдет, где потеряет! – Марианна взглянула на часы, быстро села за машинку и бросила – Уже полдвенадцатого, поехали! – Стукнув несколько раз по клавишам, посмотрела на Штефицу и вздохнула – Ну почему, черт побери, у меня никогда не бывает депрессии?!

Штефица Цвек следует советам

(притачивание)

А) Одежда

Знаете ли вы, что вода, в которой варился шпинат, – прекрасное средство для стирки изделий из черной шерсти?

Штефица Цвек читала:

«Жакеты, жилеты, брюки – это те предметы вашей одежды, которые дают возможность составлять свежие молодежные комбинации. Сумки, хотя и несколько больших размеров, чем в прошлом сезоне, по-прежнему носятся с ремнем, перекинутым через грудь. Модны комбинированные изделия из грубой кожи и мягкой замши в дырочку. Платье-рубашка и жакет почти классического кроя достаточны для достижения простоты молодежного наряда. Весна приносит нам и новые цвета: много белого, красного, желтого в самых смелых сочетаниях. Туфли на плоской подошве, с одной или несколькими перепонками и обязательно с чуть вздернутым носком. Осенью модны брюки. Покрой? Широкие в бедрах, узкие в голени, со множеством складок вокруг пояса. Внизу с узкой манжетой или с разрезами в виде маленьких шлиц. Носят брюки с тонкими маечками, широкими блузонами, жакетами – зачастую с баской по талии. И хотя брюки несколько короче, чем в предыдущие сезоны, их носят с туфлями на высоком каблуке. Брюки ярко-красного цвета с завышенной талией и прорезными карманами сбоку, большие накладные карманы на бедрах, белые брюки также очень модного покроя, пояс украшен двумя шлевками контрастного цвета по бокам глубокие прорезные карманы всегда хорошо синее в горошек переходящее в белое затем снова в горошек в этом углу ровно подоенная юбка цвета охры с разрезами по бокам, верхняя часть налита как широкая рубашка с оборками на ребрах и овечьим хвостом на груди с поясом в кулиске вокруг талии классическая и всегда модная красивая отрезная девушка юбки с морщинами на передней груди и верхняя часть в шелке спортивной рубашки жакет прямой кривой с пленными лацканами перешит из чего-то маминого из натурального волокна точно так же как и цельнокройный жилет который носится поверх всего может носиться с поясом и через его тщательный покрой интриги с фактурными крепами и с застежкой по всему постельному белью жилет сшит из бархата кровать грубой ткани и блузка прямого перекрестка жакеты одинаково хорошо смотрятся с юбками и штанами спортивный акцент им придают узкие пояса для сна закрепленные вокруг шеи и блузка на все случаи жизни вокруг шеи привязываются кисточки а глубина блузки дает возможность волосы завязанные в хвост или оставить их распущенными можете ее носить с новыми очень модными гульфами или с жилетом современного покроя разлитый из блестящего картона май и части строчки придают ему очарование диско-стиля а также заслоненный торжественными переходами носится с блузамисоответствующегоцвета споясомилибезнегоблузонсшитизблестящегосатина отделанклассическойтесьмойпопроймеипокраямрукаванапереднейчасти…»

Веки у Штефицы отяжелели, журнал упал на пол, она повернулась на бок и уснула.

Тетя сидела в кресле и бормотала себе под нос:

– Неправда, што вще портнихи умирают от того, что проглатывают иголки. Наша-то вон, иж Бошаншкой Крупы, умерла от мороженого. В то время мороженое ражвожили мороженщики, в таких швоих машинах и кричали… Вот так кричали: «Моро-о-о-о-оженое! Моро-о-о-оженое!» Как шейчаш помню, наша портниха вышовывалашь иж окна ш шантиметром на шее и булавками в жубах и кричала мороженщику: «Щюда-а-а-а! Щуда-а-а-а!» Она шъедала порцию за порцией! Ужаш! Умерла от вошпаления легких. И вше иж-жа мороженого! А не от иголок…

Б) Фигура

Только что купленное мясо кажется вам жестким и жилистым? В этом случае, независимо от того, что вы хотите из него приготовить, положите мясо в посуду с молоком на полчаса. Оно станет мягким и вкусным.

Спустя пять дней утром Штефица Цвек встала на весы… Марианна уверяла: «Это железно, я сама испробовала. За четыре дня – четыре килограмма! Отличная диета!»

Через пять дней утром Штефица встала на весы, а стрелка не сдвинулась ни на миллиметр. Ни на грамм, подумала Штефица Цвек.

Через пять дней в два часа семь минут Штефица Цвек ушла с работы и направилась в кондитерскую. Штефица купила: 5 пирожных с кремом и полкило печенья. Затем Штефица зашла в универсам и купила: 200 граммов ветчины, нарезанной ломтиками, пакетик майонеза, килограмм помидоров, полкило клубники, батон хлеба, литр красного вина и половинку жареного цыпленка.

Через пять дней во второй половине дня Штефица Цвек шла домой, как преступник, ежеминутно готовый шмыгнуть в первую попавшуюся подворотню.

Через пять дней тетушки Штефицы Цвек как раз не было дома, она уехала в Босанскую Крупу, что оказалось весьма кстати.

Через пять дней во второй половине дня Штефица Цвек пришла домой и на ключ закрыла за собой дверь.

Штефица на ключ закрыла за собой дверь и зашторила окна. Включила телевизор. Показывали детскую передачу – мультфильм о Белоснежке и семи гномах. Штефица прошла на кухню и достала из сумки продукты. Прежде всего помыла клубнику, посыпала ее сахарной пудрой и поставила в холодильник. Затем выложила на тарелку ветчину, майонез и помидоры. На другую тарелку – цыпленка, на третью – пирожные, печенье высыпала в вазочку. Потом Штефица открыла бутылку вина и все перенесла в комнату.

Штефица намазала хлеб майонезом, сверху положила кусочек ветчины. В телевизоре злая мачеха допрашивала зеркальце, кто на свете всех милее. Штефица принялась за жареного цыпленка, оторвала крылышко и пришла к выводу, что вкуснее крылышка, как всегда, из-за поджаристой хрустящей корочки, ничего быть не может.

«Жнаешь, – любила говорить ей тетушка, – у наш в Бошаншкой Крупе был один такой Марко, как он штрашно любил вше, што шильно поджарено. Вше, што хрустит на жубах, и даже то, што подгорело. Я раньше тоже любила, вше время шошкабливала шо шковородки. Да, и этот шамый Марко вше шошкабливал шо шковородки и поштоянно чем-то хруштел, пока не жаболел. Череж шешть мещацев умер…»

Штефица громко грызла поджаристую корочку цыпленка. В телевизоре охотник собирался убить Белоснежку, но сердце его дрогнуло от жалости, он передумал и убил серну. Штефица разрезала помидор. Белоснежка познакомилась с гномами, которые весело пели песенку о пользе труда. Штефица обглодала цыплячью ножку.

В какой-то момент Штефице пришло в голову, что сейчас может вернуться тетя из Босанской Крупы, она быстро собрала косточки и выбросила их в мусорное ведро. Вытерла стол, оставила на нем только пирожные, печенье и вино и еще раз проверила, закрыта ли входная дверь.

Пока гномы копали, пришла злая мачеха и дала Белоснежке яблоко. Штефица для начала съела пирожное и выпила рюмку вина. Гномы вернулись домой и нашли мертвую Белоснежку. Штефице вспомнилась тетушкина приятельница Мара, которая утонула в болоте. «Водорошли опутали ей ноги и утащили на дно. Водорошли – штрашная вещь». Штефица съела еще одно пирожное и еще налила вина. Белоснежка лежала в лесной чаще, а гномы и зверюшки плакали. Штефица положила в рот печенье – оно оказалось очень даже вкусным. Принц поцеловал Белоснежку. Штефица выпила вина. Принц и Белоснежка на белом коне ехали навстречу заходящему солнцу к прекрасному дворцу на холме. Гномы и прочие звери махали им вслед.

А что, если бы Белоснежка была некрасивой? – думала Штефица, принимаясь за следующее пирожное. Может, и не было бы сказки! – размышляла Штефица и пила вино. С того ведь все и началось, что была она красивее злой мачехи! Штефица с трудом проглотила кусок пирожного. Точно. Не было бы сказки, подумала Штефица и вдруг горько расплакалась. Слезы орошали пирожное, густо посыпанное чем-то очень соблазнительным, и оставляли следы. Кап! Кап! Кап! – капали слезы и растворяли сахар. Ни на грамм, рыдала Штефица, доставая из холодильника ягоды.

Сквозь пелену слез Штефица еле видела клубнику, выглядывавшую из-под снежного покрова пудры. Зачерпнула полную ложку ягод. Сначала Штефице представилось, что она глотает то, что было: несчастную свою судьбу, горькую свою долю ест полной ложкой, жует свое одиночество, проглатывает Пальму-на-Мальорке, где сейчас Матильда и где ей, Штефице, никогда не бывать… Ах, скорее бы! Скорее жизнь, которую так ждешь, скорее все просторы, скорее, пока не состарились те, кого суждено любить, скорее, пока не встали поезда, которыми предстоит путешествовать, скорее, пока не пересохли моря, скорее, пока платья не превратились в прах, скорее, пока жизнь не растаяла, как сахар на пирожном, скорее, работала Штефица ложкой, скорее, облизывала Штефица ложку, словно саму судьбу, скорее, бились мысли, скорее, заклинала Штефица Цвек…

А потом она почувствовала блаженную усталость, в голове мешалось и шумело, ей казалось, что она тонет, а ноги оплели водоросли и тянут ее на дно, и было страшно, но в то же время так сладко, что она сдалась…

В) Макияж

Если случайно тушь попадет на веко, возьмите салфетку и уголком осторожно сотрите ее. Можно во время макияжа под ресницы подложить салфетку.

Штефица Цвек, ритмично постукивая ладонью по подбородку, читала:

«Кожа. За лицом ухаживайте, согласуясь с типом вашей кожи. В том случае, если у вас возникает слишком много проблем, посоветуйтесь с косметологом. Используйте в качестве грунта под макияж крем-пудру. Если появились первые мелкие морщинки, не пытайтесь скрыть их под слоем пудры, старайтесь выглядеть более естественно, трудитесь над „макияжем без макияжа“. Морщины, даже самые мелкие, становятся под пудрой более заметными, сильнее бросаются в глаза.

Глаза. Если это необходимо, скорректируйте линию бровей, однако не делайте их слишком тонкими. Используйте щипчики для загиба ресниц и тушь. Наложите тушь на верхние и нижние ресницы, но так, чтобы они не слиплись. Подберите тени, подходящие для вашей кожи и гармонирующие с одеждой.

Щеки. Если они бледны, используйте румяна – в виде пудры, крема или твердые. Это придаст лицу свежесть, здоровый и привлекательный вид.

Губы. Достаточно покрыть их блеском для губ или помадой нежно-розового цвета.

Волосы. Подберите прическу в соответствии с типом волос и лица. Выберите одну из молодежных стрижек, простую в уходе и укладке. Когда сушите волосы феном, не расчесывайте их пластмассовой расческой. Это перегревает и „сечет“ волосы».

Штефица Цвек прервала чтение, открыла рот, завернула верхнюю и нижнюю губу за зубы, напрягла мышцы, будто стараясь закрыть рот. Задержала губы в таком положении 15 секунд. Потом прикрыла нижнюю губу верхней и оставила их на расстоянии мизинца друг от друга. Так Штефица Цвек беззвучно «свистела» 3 секунды. Затем вытянула губы в «улыбку», задержала их на 5 секунд, потом вытянула губы вперед, в положение «поцелуй» еще на 3 секунды. Все упражнения повторила 10 раз.

Тетушка Штефицы Цвек не преминула сказать:

– У наш там одна, в Бошаншкой Крупе, вшегда крашила глажа обгоревшей шпичкой. Жажжет, бывало, шпичку, шмотри, вот так, а пошле обгоревшим концом кращитца. Однажды ткнула шпичкой щебе в глаж и шовершенно ошлепла… Может, и жива еще эта женщина… Не жнаю… Жнаю только, што она, ей-богу, так никогда и не вышла жамуж…

Штефица Цвек и мужчины

(потайная застежка на пуговицах)

А) Штефица и Шофер

Вы были неосторожны и в светлой одежде сели на траву? Пятна от травы хорошо выводятся дистиллированной водой с добавлением спирта.

«А что, если старуха вернется из Босанской Крупы раньше?!» – думал Шофер, нажимая кнопку звонка.

– О, это вы! – открыла дверь смущенная Штефица.

– Да, я… – скромно ответил Шофер.

– Входите, располагайтесь, я сейчас… – Штефица проскользнула в кухню. Симпатичный, симпатичный, очень даже симпатичный, застучало в голове у Штефицы. Сначала напитки, потом обед, а если откажется, то попьем кофе, думала Штефица, ставя два бокала и бутылку на поднос. «На поднош вшегда клади картонки под бокалы или чиштую шалфетку. Так кращивее», – любила повторять тетя, и Штефица положила салфетки.

Непонятно почему, но самым удобным местом Шофер посчитал краешек кровати, где и расположился. У ног поставил довольно большую черную сумку. Штефица разлила коньяк.

– Штефица… Штефица… – повторял Шофер. – У вас хорошее имя. Другие бы на вашем месте называли себя Стефани, Фани, или что-нибудь в этом роде…

– Да… – сказала Штефица, пытаясь вспомнить, что же в таких случаях нужно отвечать.

– Мы могли бы перейти на «ты»! – сказал Шофер и чокнул своей рюмкой о ее.

– Да… – повторила Штефица.

Может, и не захочет обедать. Наверное, это неприлично вот так сразу приглашать его на обед. Подумает еще, что навязываюсь… Для второй встречи сойдет и так, хватит одной выпивки…

– Отличный коньяк! – похвалил Шофер и улыбнулся.

Как он симпатично улыбается! Что и говорить, хороший парень! – думала Штефица.

– Штефица, вы… то есть ты… хорошо знаешь Марианну? – спросил Шофер.

– Да, мы подруги… – Почему он спрашивает меня о Марианне? Кто знает, чего она наговорила ему обо мне?! А может, просто не знает, о чем спросить? И все-таки, если он намерен остаться на обед, нужно бы достать мясо из холодильника, чтобы оттаяло, размышляла Штефица, разливая коньяк.

– Штефица, а у тебя есть парень? – неожиданно задал вопрос Шофер и посмотрел испытующим взглядом.

– Нет! – быстро ответила Штефица и покраснела. Господи, какая же я дура, не надо было ему этого говорить.

– Такая симпатичная девушка, а парня нету! – Шофер продолжал пристально смотреть. Штефица опять не нашлась, что ответить, встала и пошла на кухню. Что теперь будет? Может, он хочет меня поцеловать? Как же себя вести? – подумала она и вернулась в комнату с бокалом воды.

Шофер сидел на краешке кровати, вертел в руках рюмку с коньяком и пялился на Штефицу.

– Ну-ка, подойди сюда. Сядь рядом, – сказал он глубоким глухим голосом.

Штефица послушно села рядом. Он погладил ее волосы и вдруг поцеловал. У Штефицы голова пошла кругом.

– Штефица, Штефица!.. – тяжело дышал Шофер и вдруг с силой потянул ее на кровать.

Боже мой, сейчас он меня разденет, а мы еще и коньяк не допили… Может, все-таки нужно достать мясо из холодильника?..

– Штефица, Штефица!.. – страстно дышал Шофер.

Боже мой, может, до постели и не дойдет дело… или остановить его… Слишком много ему позволяю, надо было отстраниться… быстро, очень быстро все происходит… еще и не выпили толком… не надо было торопиться…

– Подожди! – шепнул Шофер, приподнялся и выпил оставшийся в рюмке коньяк. Он снова хотел броситься на кровать, но зацепился ногой за сумку.

Внезапно из сумки послышался лай. Гав! Гав! Гав! – одновременно лаяла и тявкала сумка.

– Что это? – испугалась Штефица и натянула юбку на колени.

– Ничего! – сконфуженно ответил Шофер, пытаясь заправить рубашку в штаны.

– Гав! Гав! Гав! Гав! – упорно лаяла сумка.

– Что это лает… из вашей сумки? – спросила смущенно Штефица.

– Черт бы побрал эту собаку! – сердито сказал Шофер и открыл сумку. Штефица подвинулась поближе и увидела двух белых игрушечных собачек. Шофер поспешно вынул одну и закрыл сумку. Пес все щелкал острыми металлическими зубами. Гав! Гав! Гав!

– Черт бы побрал эту псину, да что же это такое!.. – тыкал ключом Шофер в механическую собаку. Она продолжала лаять. – Проклятая механика! – бесился Шофер и тряс пса. – Наверно, сломался механизм! И эту дрянь Фране привез мне из Германии! Настоящая дрянь!

Штефица смущенно забилась в угол кровати и теребила краешек юбки. Шофер устало выдохнул:

– Проклятая собака! А я-то думал, что эта игрушка вас повеселит. Вообще-то пес неплохой. Только сегодня взял его у Фране, думал, лучше хорошую игрушку подарить, чем цветы…

Шофер привел себя в порядок, налил немного коньяка себе и Штефице, опять чокнулся и сказал:

– Однако, Штефица, мне пора идти… Договорился с Фране… Друг детства, завтра уезжает обратно… Сами понимаете… Не сердитесь… Увидимся еще. Давайте чокнемся!

Шофер как-то торжественно встал, выпил коньяк, прихватил сумку и вышел. Механическая собака продолжала лаять.

Штефица закрыла дверь, убрала бутылку и рюмки… Пес не переставая лаял. Штефица осторожно взяла его двумя пальцами и выбросила в мусорное ведро. Гав! Гав! Гав! – глухо бубнило ведро. Штефица вынула собаку и потрясла. Пес настойчиво щелкал металлическими зубами. Штефица положила собаку на пол и встала на нее двумя ногами. Та замолчала.

Штефица вернулась в комнату и увидела, что между кроватью и стеной завалился бумажник. Штефица открыла его. Оттуда выпало удостоверение, деньги, счета и фотография. На фотографии женщина обнимала двух мальчиков. Близнецы… – подумала Штефица. Передам бумажник через Марианну, решила она и пошла на кухню.

Б) Штефица и Амбал

Обработка прорезных карманов на передней части: обтачку прикладывают на ткань лицевой стороной вниз и притачивают. Шов притачивания обтачки разутюживают. Ткань вдоль прорези кармана разрезают, делая по концам наклонные разрезы. Обтачку выворачивают наизнанку и пришивают.

– А где тетка? – поинтересовался Амбал, входя в дверь.

– В Босанской Крупе, – ответила Штефица.

– Ага. Хорошо! – сказал Амбал – Не люблю, когда тетки болтаются по квартире, когда я дело делаю.

Войдя в комнату, Амбал тут же завалился на кровать и быстро ощупал взглядом обстановку, стены, пробежался по книгам…

– Учишься? – спросил он.

– Нет, – тихо ответила Штефица.

– Отлично. Знаешь, не люблю тех, кто учится!

Амбал ощупал взглядом Штефицу.

– А ты ничего… Пожалуй, займусь тобой! Позабавимся! За мной не заржавеет! Буду с тобой два часа! Без перерывов! Да что там! Я буду с тобой всю ночь, пока не вернется твоя тетка из Босанской Крупы. Договорились?

– Ладно, – сказала скромно Штефица и испуганно посмотрела на Амбала. Мы вдвоем не поместимся на кровати, подумала она. Рука, плечо и нога Амбала уже соскальзывали на пол.

– Не боись! – подбодрил Амбал, растягивая жвачку.

В комнате воцарилась тишина. Слышалось лишь нудное ритмичное чавканье Амбала. Штефица взглянула на него, но быстро опустила взгляд, встретившись с ним глазами. Амбал же перевел взгляд на стены, шаря по ним, будто искал что-нибудь интересное, сейф например.

Штефица закурила. Амбал вынул изо рта жвачку и прилепил ее к спинке кровати.

– Брось и мне! – попросил он.

Курили. Штефица думала, сколько сейчас может быть времени. Ей казалось, что уже очень поздно. Потом она подумала, что хорошо бы поговорить о чем-нибудь, все равно о чем.

– Так! – внезапно начал Амбал и затушил сигарету. – А теперь я тобой займусь. Раздевайся.

– Нет, нет… – испуганно залепетала Штефица, краснея.

– Ладно, – сразу согласился Амбал. – Может, ты боишься. Только знай, что я не насильник. Я отлично разбираюсь в женщинах. Скоро ты мне будешь говорить только «да, да, да», терять сознание и умолять, чтобы я не останавливался. Впрочем, я покажу тебе, что в этом нет ничего страшного и разденусь первым.

Амбал стал снимать одежду. Из нее вываливались огромные плотные куски тела.

– Так. – Амбал отлепил со спинки жвачку и сунул ее в рот. – А теперь я пройдусь! – И он продефилировал перед Штефицей. По комнате заходили большие серые тени. – Так. А теперь мы порезвимся! – повернулся он к Штефице.

Амбал сопел, торопливо раздевал Штефицу, долго возился с пуговицами, отдувался, наконец Штефица оказалась голой. Не поместимся в кровати, опять подумала она и – оказалась на полу.

Амбал жевал, перекатывал Штефицу с боку на бок, чавкал, тискал ее, сопел, отдувался, шлепал по полу своим телом, словно гигантский кусок теста; Штефица качалась, тонула и выплывала на его упругих мышцах и чуть испуганно думала: наверное, так оно и должно быть.

– Так! – сказал Амбал. – Это была разминка. А теперь я тобой займусь всерьез. До самого утра.

– Ладно, – шепнула Штефица в большое ухо Амбала. Тот лежал на боку, одной рукой подперев голову, а другой растягивал и запихивал в рот жвачку. Она вопросительно посмотрела на него.

Нам некуда торопиться. Впереди целая ночь. Расслабься! – сказал он.

– Хорошо, – послушно ответила Штефица, густо покраснела и осталась лежать на полу. Вновь воцарилось долгое молчание.

– Слушай, а у тебя найдется что-нибудь пожевать? – спохватился Амбал.

Штефица, довольная, что хоть чем-нибудь можно заняться, проворно выскользнула в кухню и открыла холодильник. Там она обнаружила пакет молока, немного колбасы и майонез. Сделаю бутерброды, подумала Штефица и сделала – семь штук. Потом, поразмыслив, нарезала еще три. Десять, наверно, хватит, заключила она и вернулась в комнату.

Амбал лежал все в той же позе, тянул жвачку и шарил глазами по стенам, ища воображаемый тайник.

– Отлично! – встрепенулся Амбал и схватил первый бутерброд. – Вот так я буду тебя любить, вот так, вот так и вот так… Вот так – первый раз! – Он слопал бутерброд.

В комнате был полумрак, и впервые комната показалась Штефице уютной. Она завернулась в плед и легла на пол. Плед покалывал нагое тело. Теперь всегда так буду спать, подумала она, чувствуя, что неодолимо слипаются веки.

– Вот так, вот так буду с тобой, ням-ням, кусь-кусь, вот так буду десятый раз!.. – бубнил Амбал, и Штефица сквозь ресницы видела, как он приканчивает десятый бутерброд. Затем он опрокинул в рот пакет с молоком. В окно мало-помалу пробивался серенький рассвет.

– Так! – решительно сказал Амбал и отер рукой губы. – Иди сюда.

Замотанная в плед Штефица подползла к Амбалу. Он крепко ее обнял, просунул руку под плед и задумчиво провел ладонью по бедру.

– Светает, – сказал он.

– Да, – сказала Штефица.

Вдруг Амбал суетливо дернулся и озабоченно хлопнул себя ладонью по лбу.

– Слушай, а куда я положил жвачку?

– Не знаю.

– Где-то здесь должна быть! – Амбал ощупал изголовье кровати. – Нету! – вздохнул он. – Может, я ее проглотил? Хотя не думаю, такого со мной не бывало.

– Да! – сочувственно вздохнула Штефица.

Амбал задумчиво уставился на нее.

– О чем ты думаешь?

– Может, ты ее все-таки проглотил?

– А-а, да какая разница! – вздохнул он. – Слушай, пойду я… Уже утро. Может вернуться твоя тетка из Босанской Крупы, а я не люблю, когда тетки шатаются по квартире, пока я дело делаю.

– Ладно, – сказала Штефица и хотела было добавить, что тетя остается там обычно на несколько дней, но Амбал уже поспешно натягивал брюки.

– Так! Сигаретка найдется?

– Да.

– Дай еще на дорогу! – сказал Амбал. Одну закурил, а другую сунул за ухо и хитро подмигнул Штефице. – И выше голову, крошка!

В дверях Амбал на секунду остановился.

– Слушай, а как тебя зовут-то?

– Штефица, – тихо проговорила Штефица.

– Отлично! Не люблю тех, кого зовут не Штефица! – сказал он и опять состроил бодрую гримасу. – Хорошая ты девушка! – Он ущипнул Штефицу за щеку. Улыбка на его лице быстро сползла вниз, а за ней – голова и плечи.

Весь Амбал спускался по ступеням к выходу.

В) Штефица и Интеллектуал

Если в доме нет средства для обезболивания при ушибах и вывихах, намочите кусок ваты оливковым маслом и приложите к поврежденному месту.

– Ты, кажется, говорила, что живешь со старой тетей? – спросил Интеллектуал, входя в квартиру.

– Да, только ее сейчас нет.

– А где она?

– В Босанской Крупе.

– Жаль! – вздохнул Интеллектуал. – Обожаю старых тетушек! – Он покачнулся, опустился на пол, вынул из кармана бутылку с коньяком и приложился к ней. Потом предложил Штефице.

– Будешь?

– Можно… немного, – растерялась Штефица и направилась в кухню за рюмками.

– Тебе «можно немного», – пробурчал Интеллектуал и налил Штефице, – а мне – немного больше. – Он глотнул из бутылки и отер рот рукой.

Интеллектуал равнодушно осмотрелся и, очевидно, не нашел ничего, что бы его заинтересовало. Он снял пиджак, бросил его на пол, вынул платок и неловко протер очки.

– Чем ты занимаешься?

– Ничем…

– Я не имею в виду сейчас, а вообще, в жизни?

– Работаю в одном бюро… Машинисткой.

– Ага… – с отсутствующим видом протянул Интеллектуал, надел очки и опять глотнул из горлышка. – И что вы в этом кафе делали?

– Ничего. Пришли кофе выпить.

– Как зовут ту, другую?

– Аннушка.

– И почему же вы именно туда зашли кофе выпить?

– Да так… Аннушка сказала, что там хорошо.

– Ловили мужиков?!

– Да нет же! – поторопилась возразить Штефица и покраснела. – Аннушка часто ходит в это кафе!

– Это не кафе, а настоящий притон! – сказал Интеллектуал раздраженно. – А та, другая, чем она занимается?

– Тем же, чем и я, в том же бюро…

– Итак, вы вдвоем пошли в кафе в надежде подцепить мужиков?!

– Да нет! – обиделась Штефица.

Интеллектуал опрокинул бутылку и осушил ее до дна.

– Нету больше! Не-ту! – сказал он и покатил бутылку по полу. – У тебя есть что-нибудь выпить?

Штефица сходила на кухню и принесла начатую бутылку коньяку.

– О! Молодец!

Интеллектуал налил коньяк в рюмку и выпил его одним большим глотком. Потом некоторое время задумчиво пощипывал бородку и иногда кивал, прикрывая глаза, будто соглашался с какой-то своей, в самом себе произносимой речью, как вдруг замахал руками.

– Всем бы вам любви! Всем! Всех бы вас только любить и любить! Питаетесь чужой любовью, словно вампиры!.. Еще, еще… Отвратителен мне сей любовный рев, этот вой, этот крик!.. Нерестилище! Мерзкий эгоизм!.. Фу!

Интеллектуал с выражением гадливости отпил большой глоток и зажег сигарету.

– Ты, например, – вперил он указательный палец в Штефицу, – ты в этом смысле всегда будешь в убытке.

– Почему? – Штефица поверила и загрустила.

– Потому! Это точно! Этому не поможешь! – Он резко взмахнул рукой и разбил рюмку.

Да он же пьян! – подумала Штефица.

– Ну чего смотришь? Ну пьяный я, да! Целыми днями пью. У меня прекрасный и, что самое главное, о-ри-ги-наль-ный повод! Меня жена бросила, ушла с одним там… ну, как они теперь называются, водопроводчиком, электриком, официантом… Да все вы нас бросите однажды и уйдете с каким-нибудь… стенографистом!.. Прости, не хотел…

– И что дальше? – спросила Штефица.

– И тот ее бросил. Мы с водопроводчиком вместе бросили мою жену. Я снял квартиру, а этот кондуктор вернулся к своей жене.

Интеллектуал опорожнил еще одну рюмку, легонько хлопнул Штефицу по плечу и пьяно ухмыльнулся:

– Штеф, ты меня понимаешь? А, Штеф, понимаешь? Штефица жутко обиделась, но постаралась скрыть это, прикуривая сигарету. Помолчали. Интеллектуал примирительно, будто извиняясь, спросил:

– Слушай, а у тебя нет какой-нибудь музыки?

– Нет! – обиженно сказала Штефица.

Помолчали. Штефица вертела в пальцах сигарету и упорно смотрела на пол. Потом вдруг спросила:

– Почему я всегда буду в убытке?

Интеллектуал долго и внимательно разглядывал Штефицу. Ей показалось, что он вот-вот расплачется.

– У Гашека есть один рассказ, – задумчиво начал он, – так вот в этом рассказе есть герой – господин Калина, который постоянно курил трубку. Для большего аромата он всегда добавлял в табак высушенные лепестки роз. Тех роз, что сваты приносили его дочери Кларе… И господин Калина всякий раз выкуривал по одному жениху… Приговаривал: вот сейчас я курю господина Марека, а сейчас – господина Нингера, потом господина Ружичку или Хубичку… Не помню уж всех… Да и не важно!

Интеллектуал прищурился и посмотрел Штефице в глаза.

– Понимаешь?! У тебя тоже кто-нибудь вот так выкурит любовь. Какой-нибудь неприметный Калина! Это страшно, но это так!.. Как у меня жену. Или Париж. Сотни раз я клялся себе поехать в Париж!.. И тогда его кто-то выкурил! На географической карте, там, где был Париж, теперь зияет дыра! К черту Париж!

У Штефицы задрожал подбородок… Он был прав! Все понял! И его, такого пьяного, тоже выкурит – утро! Останется кучка пепла. Он обидел ее. Нужно что-то ответить, думала Штефица.

– А я скоро уезжаю в Пальму-на-Мальорке! – сказала решительно Штефица и покраснела.

Но Интеллектуал ее не слышал. Он играл пустой бутылкой, катая ее по полу. Затем он зашвырнул ее в угол и сжался в комочек, как ребенок.

– Вот тебя нужно бы любить! – бормотал он пьяно. – Только тебя! Тебя, Штеф, потому что ты такая… Такая, какая есть… Я тебя буду любить!

Штефица попыталась поднять Интеллектуала с пола, но ей это не удалось. Кое-как она доволокла его поближе к кровати и поставила на колени. Неожиданно он выпрямился, встал и рухнул на постель, увлекая с собой Штефицу.

– Смотри-ка, грудь! Подумать только, у тебя есть грудь! – приговаривал он, с силой тиская Штефицу. – Грудь есть. Она кусается. Укусит меня!.. Я закрою ей рот…. Так! Вот так я ее… Гру-у-у-удь!..

Глубоко задышав, он уснул.

Штефица некоторое время прислушивалась к его дыханию, потом попыталась оторвать его руку. Не получилось. Пальцы крепко сжимали грудь. Она смирилась, поняв, что в таком положении ей придется пролежать до утра. Она рассматривала Интеллектуала и вдруг почувствовала, что ее переполняет нежность и ей совсем не стыдно, что он здесь, рядом. Он заворочался и положил голову ей на плечо. Теперь она оказалась в полном плену. Штефица чувствовала, как смешивается их дыхание и как трепещет грудь в его ладони. Потом от его сонного тепла и она заснула…