Текст книги "Mass Effect"

Автор книги: Дрю Карпишин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 69 страниц)

– Сейчас тебе имплантируют самовоспроизводящиеся наниды. Их число в твоем теле начнет экспоненциально возрастать, по мере того как они будут прикрепляться к твоим нейронам и клеткам. В конце концов, они распространятся по всему телу, превращая тебя в орудие Жнецов. Затем ты станешь гибридом синтетического и органического существа, подобного которому не в состоянии создать ни одна раса Совета.

Нам нужно изучить процесс преобразования. Понять его, чтобы мы смогли защититься от этой инопланетной технологии. Это наш единственный шанс выжить в борьбе со Жнецами.

Грейсон слышал слова, но больше не понимал их смысл. Его сознание разрывалось на части. Он чувствовал, как наниды распространяются по его голове: чужеродные паразиты, опутывающие своими щупальцами сами его мысли и его личность, выжимая из них все соки, до тех пор, пока те не начали исчезать.

– У него шок, – выкрикнула доктор Нури. – Остановите процесс!

Призрак бесстрастно сидел на стуле, а ученые в спешке отключали оборудование. Он молча ждал, пока доктор Нури проверяла жизненные показатели Грейсона.

– Все в порядке, – доложила она, спустя несколько напряженных минут. – Необратимых повреждений нет.

– Что произошло?

– Для него это слишком. Его разум не справился, и он отключился.

– Вы чересчур быстро начали.

– Мы знали, что первичная имплантация окажется болезненной, – напомнила она боссу.

– Я предупреждал вас, чтоб вы были осторожнее с расчетами, – напомнил он ей. – Мы не можем допустить ни одной ошибки. Технология Жнецов слишком сильна.

– У нас нет базиса, – ответила она, защищаясь. – Никаких данных, на основании которых можно было бы провести экстраполяцию. Все это чисто теоретические заключения. Никто еще никогда не делал ничего даже близко похожего на это!

– Вот почему мы должны проявлять крайнюю осторожность.

Пристыженная, доктор Нури ответила:

– Конечно. Простите меня. Этого больше не повторится.

– Вы сказали, что необратимых повреждений нет? – спросил Призрак, удовлетворенный тем, что его поняли.

– Ему следует отдохнуть пару дней. После этого мы сможем продолжить.

Призрак кивнул.

– Заприте комнату, но не отключайте его от мониторов. Я хочу, чтобы за ним постоянно наблюдали.

Он поднялся, собираясь уходить.

– Мы перешли на вторую стадию проекта, – напомнил он доктору. – Этот подопытный больше не человек. Теперь он нечто чужеродное. Нечто опасное.

Если вы обнаружите что-то необычное или неожиданное – если у вас возникнет хоть какое-то сомнение или неясность – сразу же уничтожьте его. Я, скорее, готов смириться с провалом всего проекта, чем с тем, что это созданное нами существо вырвется на волю. Я выразился достаточно ясно?

Кай Ленг шагнул вперед из полумрака, откуда он молча наблюдал за экспериментом.

– Я понял, – заверил он Призрака. – Грейсон никогда не покинет этот комплекс живым.

Глава 7

Адмирал Дэвид Андерсон оставался, прежде всего, солдатом. Он понимал истинное значение таких слов, как честь, долг и самоотверженность. На протяжении 25 лет он служил Альянсу без вопросов и раздумий, отказавшись от возможности любить и иметь семью ради защиты человечества, боровшегося за место в галактическом сообществе. За свою службу он провел множество дней на забытых богом планетах. Сражался в стольких сражениях, что уже не мог их сосчитать. Рисковал своей жизнью бессчетное число раз без малейшего колебания.

Какая бы ни стояла перед ним задача, каково бы ни было его поручение, он всегда выполнял приказы точно и четко, ни на что не жалуясь. Но еще один обед в компании посла элкоров, бубнящего про своего коллегу волуса, совершенно точно сломал бы старого солдата.

– Со всей откровенностью, – произнес Калин в тягучем стиле, свойственном его расе, подходя к столу Андерсона, – рад видеть вас здесь.

Элкоры были массивными, крупными существами с планеты Декунна, отличающейся высокой гравитацией. Они использовали длинные передние конечности, чтобы поддерживать свое массивное туловище, опирающееся на короткие ноги, что делало их похожих на серокожих горилл, передвигающихся на всех четырех ногах. В таком положении их рост составлял около восьми футов в холке. У них не было шеи; большая плоская голова Калина казалась вдавленной в плечи.

Хотя Андерсон формально до сих пор оставался военным адмиралом, он уже несколько лет не видел настоящей службы. После реструктуризации Совета Цитадели он стал одним из важнейших политических представителей человечества – это была «награда» за все эти годы преданной службы.

На протяжении последних нескольких месяцев они с Калином участвовали в ряде торговых переговоров между Альянсом, элкорами, волусами и турианцами. Во всех этих разговорах Андерсон являлся не более чем номинальным лидером; на Альянс работало множество настоящих политиков, в обязанности которых входило ведение сложных переговоров. Но это не мешало Калину завязывать с ним беседу, когда они сталкивались вне официальных собраний.

Всякий раз, когда Андерсон покидал свой кабинет в Президиуме и спускался в гостиную пообедать, элкорский посол возникал на горизонте и медленно, но неотвратимо направлялся к его столу. Присоединившись к Андерсону, он моментально начинал жаловаться на посла волусов.

– Без преувеличения, – сказал элкор, сразу переходя к сути, как только устроился на противоположном конце стола Андерсона, – Дин Корлак самый грубый из всех, с кем я когда-либо встречался.

– Я знаю, – произнес Андерсон сквозь стиснутые зубы, отправив в рот очередную ложку еды. – Вы мне об этом говорили. Много раз.

Как следствие эволюции в условиях очень высокой гравитации, элкоры двигались – и говорили – с ужасающей медлительностью, которая просто сводила Андерсона с ума. Выслушивание жалоб Калина было равносильно включению диктофонной записи на одной четверти полной скорости.

Этот кошмар дополнялся тем, что элкоры понятия не имели, как использовать интонации и оттенки речи. В разговорах со своими сородичами для передачи смысла и подтекста речи они полагались на едва заметные жесты и инфразвуки, неразличимые людьми. К сожалению, эти тонкости не распознавались универсальными переводчиками, которые представители различных рас Цитадели использовали для общения друг с другом. В результате, что бы ни говорил элкор, его фразы неизбежно превращались в плоскую, монотонную речь, лишенную каких бы то ни было чувств.

Хуже того, их лица практически ничего не выражали. Маленькие, широко поставленные глаза и вертикальные складки кожи, служившие им ртом, не передавали никаких видимых эмоций, что делало практически невозможным чтение настроения по их лицам.

– Искренние извинения, – пробубнил Калин в ответ на замечание Андерсона. – В мои намерения не входило раздражать вас.

Андерсон закусил губу и решил более тщательно обдумывать свои слова. Даже безо всяких намеков было ясно, что он обидел своего собеседника. И хотя он не понимал всех сложностей переговоров, но знал, что элкоры нужны им в качестве союзников.

У волусов и турианцев сложились давние традиции сотрудничества; столетия назад народ Дина Корлака обратился с просьбой о военной поддержке к турианцам в обмен на льготные экономические условия. Если Альянс хотел добиться какого-то успеха в переговорах, им нужна была полная поддержка народа Калина.

– Дело не в вас, – солгал Андерсон. – Просто эти переговоры утомили меня.

– Понимаю, – ответил элкор. – Наша работа может быть очень напряженной.

«Это преуменьшение века», – подумал Андерсон.

Он был человеком, привыкшим действовать, а не играть словами. Он предпочитал выработать план и воплощать его в жизнь. Но в мире политики ничто не давалось столь просто. Среди послов и членов Совета он ощущал себя не в своей тарелке, чувствовал, что его засасывает в бюрократическое болото.

Калин принял извинения Андерсона, но было невозможно понять, чувствовал ли он еще обиду. Пытаясь сгладить непростую ситуацию, адмирал решил высказать собственное мнение о после волусов.

– Мне, наверное, не следует говорить этого, – сказал он, – но я разделяю ваше мнение о Дине Корлаке. Он заносчивый, самозваный нытик.

– Шутливое замечание, – ответил Элкор, – я рад, что вы не сидите с ним в одном кабинете.

Это была классическая военная уловка: укрепить союз, сосредоточившись на общем враге. Андерсон с облегчением отметил, что хотя бы что-то из того, что выучил, будучи солдатом, можно применить в его нынешнем положении.

– В следующий раз, когда этот колобок прервет одну из наших бесед, – сообщил он Калину с ухмылкой, – я дам ему такого пинка, что он вылетит в коридор.

– Шок и ужас, – ответил элкор, его монотонные слова выражали эмоциональное состояние, которое совершенно не вязалось с его внешним видом и поведением. – Насилие это не аргумент.

– Я не всерьез, – быстро объяснил Андерсон. – Это была шутка.

Все 25 лет службы он умудрялся с честью выходить из непростых ситуаций, но в роли политика он не мог даже пообедать, чтобы не оказаться в неловком положении.

– У людей странное чувство юмора, – ответил элкор.

Оставшуюся часть обеда они провели в молчании.

Возвращаясь в свой кабинет, Андерсон всерьез размышлял об отставке. Ему было всего 49 лет; благодаря достижениям в науке и медицине, в его распоряжении было еще как минимум двадцать лет, прежде чем возраст начнет хоть столько-то заметно заявлять о себе в физическом плане. Умственно же, он уже чувствовал себя полностью истощенным.

Это было нетрудно объяснить. Будучи солдатом, он всегда понимал смысл того, что делал. В качестве политика он пребывал в постоянном разочаровании от того, что не мог ничего предпринять. По сути, он чувствовал, что вносит какое-то разнообразие в жизнь только тогда, когда что-то шло не так… как, например, сегодня с Калином.

– Как прошел обед, адмирал? – спросила его Сериз, секретарь посольства Земли, когда он вошел в здание.

– Надо было остаться в кабинете, – проворчал он.

– Хорошо, что не остались, – поправила она его. – Дин Корлак и Ориния искали вас.

Андерсон не жалел, что не смог встретиться с послом волусов, но от разговора с Оринией он бы не отказался. Коллега Андерсона по торговым переговорам от турианцев когда-то была генералом. И хотя они находились по разные стороны конфликта во время Войны первого контакта, их объединял схожий набор воинских ценностей: дисциплина, честь, долг и едва скрываемое презрение к той политической кухне, с которой они вынуждены были иметь дело сейчас.

– Вы знаете, чего они хотели?

– Думаю, Дин хотел подать официальную жалобу на некое замечание, которое высказал один из ваших помощников во время прошлого заседания.

– Вы так думаете?

– Когда выяснилось, что вас здесь нет, Ориния сумела отговорить его от этого.

Андерсон кивнул, уверенный, что Дин все равно устроит ему за это разнос во время следующего раунда переговоров.

– Да, вот что, – сказал он, пытаясь казаться равнодушным. – Наверное, будет неплохо, если мы пошлем официальное приглашение делегации элкоров присоединиться к нам здесь, в посольстве после сегодняшних переговоров.

– В чем дело? – спросила Сериз с внезапным удивлением. – Что вы такого сделали?

«А она сообразительна. Ничего от нее не утаишь».

– Мне кажется, я пытался пошутить и обидел Калина.

– Я не знала, что у элкоров есть чувство юмора.

– Определенно, нет.

– Не беспокойтесь, – заверила его девушка. – Я все улажу.

Испытывая чувство благодарности, Андерсон вошел в лифт. Оставалось еще полчаса до совещания с помощниками, запланированного для подготовки к сегодняшним переговорам. Он собирался провести это время в одиночестве, просто наслаждаясь столь необходимыми ему покоем и тишиной.

Когда он увидел мигающий сигнал на терминале экстранета, говоривший о том, что его ожидает входящее сообщение, он едва не схватил его и не выбросил в окно. Сначала он хотел проигнорировать его – он уже мысленно составил список из десятка человек, от которых могло поступить это сообщение, и ни с кем из них он не желал общаться. Но, в конце концов, его солдатская выучка не позволила ему отлынивать от служебных обязанностей. Он вошел в сеть, понурив голову в смирении.

– Дэвид, мне нужно как можно скорее увидеть тебя.

Он резко поднял голову от удивления, узнав голос Кали Сандерс.

– Дело важное. Не терпит отлагательств.

Он не говорил с ней со дня похорон Гриссома. Да и тогда они лишь обменялись парой любезностей, тщательно избегая любых упоминаний об их совместных приключениях двадцать лет тому назад.

– Я на Цитедели. Не могу сказать, где именно. Пожалуйста, свяжись со мной, как только прослушаешь это.

Еще до того, как закончилось сообщение, он уже отправлял ответ. Кали была не из тех, кто беспокоится по пустякам и раздувает из мухи слона. Если она говорит, что дело срочное, значит, случилось что-то действительно очень серьезное.

Она приняла вызов мгновенно, ее лицо появилось на экране.

– Дэвид? Слава богу.

Он с облегчением отметил, что она не ранена, но по выражению ее лица было нетрудно догадаться, что она расстроена.

– Я только что вернулся к себе, – сказал он, извиняясь за то, что заставил ее ждать.

– Эта линия защищена от прослушивания?

Андерсон покачал головой:

– Не совсем. Стандартные дипломатические протоколы. Взломать легко.

– Нам нужно встретиться.

Повисла долгая пауза, и Андерсон понял, что она не хочет вслух называть место, боясь, что кто-то может подслушивать их разговор.

– Помнишь, где мы с тобой попрощались после того доклада Сарена по операции на Камале?

– Хорошая мысль. Я могу быть там через двадцать минут.

– Дай мне полчаса, – ответил он. – Я должен убедиться, что за мной не следят.

Она кивнула.

– Дэвид? Спасибо тебе. Я не знала, к кому еще обратиться.

– Все будет в порядке, – сказал он, пытаясь подбодрить ее… хотя он не мог даже предположить, в чем могла быть причина ее расстройства.

Звонок разъединился. Андерсон поднялся из-за стола, запер кабинет и спустился обратно вниз.

– Мне нужно уйти, Сериз, – сказал он секретарю по пути наружу. Вспомнив озабоченное лицо Кали, он добавил. – Меня не будет в течение нескольких дней.

– А что с торговыми переговорами? – спросила она, застигнутая врасплох его внезапным уходом.

– Удина займет мое место.

– Это его совсем не обрадует, – предупредила Сериз.

– Его ничто никогда не радует.

Андерсон проехал на трех поездах монорельса и двух такси, перемещаясь между четырьмя различными уровнями Цитадели, чтобы убедиться, что за ним не следят. Он не знал, чего боялась Кали, но меньше всего он хотел оказаться беспечным и привести тех, от кого она скрывалась, прямиком к ней.

Убедившись, что за ним никто не следит, он вернулся обратно в Президиум. Помимо посольств всех рас, составляющих Пространство Цитадели, во внутреннем кольце станции также располагался живописный парк. Травы, деревья, цветы, птицы и насекомые из десятков различных миров были тщательно отобраны и подготовлены к сосуществованию в этом цветущем раю, где дипломаты, послы и прочие чиновники могли найти отдых от стрессов и тягот правительственной работы.

В центре парка располагалось мерцающее слабым светом озеро. Двадцать лет назад он встречался с Кали здесь, на берегу озера, всего через несколько минут после того, как стало известно, что его кандидатура на вступление в ряды Спектров была отклонена из-за доклада Сарена Артериуса.

Андерсон не считал себя мстительным человеком, но все же не мог не почувствовать удовлетворения, узнав, что турианец, лишивший его возможности стать первым человеком-Спектром, в конечном итоге был объявлен предателем.

Он прошел по траве к краю озера. Кали не было видно. Понимая, что она, наверняка прячется где-то поблизости в укромном месте, он сел, снял ботинки и носки и опустил ступни в воду. Автоматика поддерживала температуру воды как раз на освежающем уровне.

Несколько минут спустя рядом с ним опустилась на землю Кали.

– Надо было убедиться, что ты один, – объяснила она.

– Ты велела мне никому не говорить.

– Знаю. Извини. Я становлюсь параноиком.

– Если кто-то на самом деле охотится за тобой, то это не паранойя.

Вблизи она выглядела еще более нервной, чем на дисплее терминала. Она сидела, прижав колени к груди, и бросала по сторонам осторожные взгляды, низко опустив голову.

– Так ты только привлекаешь к себе внимание, – предупредил он. – Расслабься. Попытайся вести себя, как будто ничего не происходит.

Она кивнула, аккуратно сняла обувь и придвинулась вплотную к нему, опуская ноги в воду. Андерсон понимал, что она приблизилась к нему, только чтобы они могли говорить шепотом, но все же, ее движение расшевелило в нем старые чувства к ней.

«Та, что когда-то ушла. Но сейчас она вернулась».

Он ждал, пока она заговорит, но прошло несколько минут молчания, и он понял, что ему придется самому делать первый шаг.

– Кали? Расскажи, почему ты здесь.

Он внимательно выслушал ее рассказ о Джиллиан, Грейсоне и «Цербере». Он пытался ничем не выдать себя, сохраняя лицо и позу спокойными, как ради нее самой, так и для того, чтобы избежать ненужного внимания других людей. Когда она закончила, он сделал глубокий вдох, а затем медленно, облегченно выдохнул, обдумывая все, что она сказала.

– Ты говоришь, Грейсон был с «Цербером». Ты уверена, что он до сих пор не работает на них?

– Нет, не работает, – ответила она с полной уверенностью. – Он в бегах вот уже два года.

– И ты уверена, что это именно они нашли его?

– Уверена.

– И ты боишься, что теперь они придут за тобой?

– Возможно. Но я пришла к тебе не поэтому. Грейсон мой друг. Ему нужна моя помощь.

Поначалу Андерсон ничего не ответил ей. Он имел куда больший опыт общения с «Цербером», чем полагала Кали. Например, он знал, что недавно «Цербер» объединил силы с коммандером Шепардом, чтобы остановить похищения земных колонистов Коллекционерами в Граничных Системах. Но он также знал, что это был временный вынужденный союз; Призрак всего лишь использовал Шепарда, точно так же, как он использовал всех остальных. А когда «Церберу» больше не требовались чьи-то услуги, этот бедняга обычно оказывался мертвым.

– Ты понимаешь, что для твоего друга может быть уже слишком поздно? – осторожно спросил он.

– Я знаю, – признала она едва слышным шепотом.

– Но даже если он уже мертв, я все равно хочу наказать этих ублюдков, – добавила она уже громче. – Это мой долг перед ним.

– Альянс пытается одолеть «Цербер» вот уже тридцать лет, – напомнил он. – И пока что мы не очень-то в этом преуспели.

– Он послал мне файл, – сказала она, бросая быстрый взгляд через плечо, будто ожидала увидеть Призрака собственной персоной, стоящего за ее спиной. – Имена агентов. Секретные базы и точки для встреч. Банковские счета и корпоративные финансовые отчеты. Все, что нужно.

– Я хочу помочь тебе, Кали. Очень хочу. Но все не так просто. Даже если это верная информация, мы не сможем пустить ее в ход втайне от «Цербера».

У них есть люди в нашем правительстве. В вооруженных силах. Может, Грейсон и дал тебе список тех агентов, о которых он знал, но что насчет всех тех подручных Призрака, о которых он даже не подозревал?

Призрак умен. У него должен быть страховочный план на случай чего-то подобного. Мы начнем арестовывать людей или готовиться к налету на их базы, а он будет знать об этом чуть ли не раньше нас самих.

Если повезет, мы захватим нескольких мелких оперативников. Но нам ни за что не подобраться к кому-то крупному. А если Грейсон все еще жив, мы можем просто напугать их, и они убьют его.

– Ты хочешь сказать, что ничего не можешь сделать? – Ее голос резко повысился к концу фразы – гнев и отчаяние прорвались наружу.

– Если ты останешься здесь, на Цитадели, я смогу обеспечить твою безопасность, – заверил он ее. – Я лично отберу четыре-пять солдат, которым доверяю, для твоей охраны.

– Этого недостаточно, – сказала она, тряхнув головой в упрямом неповиновении, которое он не забыл даже спустя двадцать лет. – Я не собираюсь прожить остаток жизни, прячась от «Цербера». И я не брошу Грейсона. Должен же быть способ добраться до Призрака.

– Может быть, способ и есть, – воскликнул Андерсон в неожиданном озарении.

Идеальным решением было бы позвать на помощь Шепарда, но такой вариант не подходил. Коммандер работал сам по себе, выполняя бог знает какие задания, бог знает где. Но был и еще один вариант.

Он вскочил на ноги и протянул Кали руку, помогая встать.

– Ты знаешь место, где мы могли бы безопасно подождать несколько часов?

– Я сняла квартиру в Кварталах, – ответила она, ее глаза неожиданно зажглись огнем надежды. – Что? У тебя есть план?

– Альянс не поможет нам. Но я знаю кое-кого, кто сможет помочь.

***

– Нам нужно увидеть посла Оринию, – сказал Андерсон секретарю-турианцу. – Дело срочное.

Он узнал молодого турианца за столом, хотя не мог припомнить его имени. К счастью, турианец тоже узнал его.

– Я доложу ей, что вы здесь, адмирал, – сказал он, отправляя сообщение со своего терминала.

Был уже поздний вечер, и большинство кабинетов посольства были пусты. Но Андерсон знал, что посол турианцев работает допоздна.

– Проходите, – сказал секретарь, хотя Андерсон заметил, как тот бросил на Кали взгляд, который у турианцев мог считаться подозрительным.

Кабинет Оринии был меньше, чем у Андерсона – и неудивительно, ведь она занимала куда более низкое положение в служебной иерархии Цитадели. Как и его собственный, ее кабинет являл собой в плане оформления образец скупой функциональности. Стол и три стула – один для посла, еще два для посетителей – составляли всю мебель. По стенам развешаны три флага. На самом большом красовалась эмблема Турианской Иерархии. Следующий представлял колонию, где родилась Ориния; его цвета совпадали с раскраской щитков ее черепа. Третий был флагом легиона, в котором она служила в годы своей военной карьеры. Единственный ужасно запущенный и неухоженный цветок стоял на балконе. Если бы спросили у Андерсона, то он предположил бы, что это растение ей кто-то подарил.

Ориния встречала их стоя. Сообщение секретаря предупредило ее, и она не выразила никакого удивления по поводу присутствия Кали.

– Жаль, что вы пропустили сегодняшние переговоры, – сказала она, протягивая руку. – Неужели Дин Корлак настолько надоел вам?

Андерсон пропустил мимо ушей шутку, пожимая руку посла. Как обычно, рукопожатие вышло неуклюжим и неловким. Ориния с готовностью переняла и использовала этот дружественный жест при общении с людьми, но ей еще нужно было долго оттачивать технику.

– Это Кали Сандерс, – сказал он вместо приветствия.

– Добро пожаловать, – произнесла посол, хотя руки не протянула.

Андерсон не мог точно сказать, почувствовала ли Ориния его реакцию на рукопожатие и решила не повторять попытку, или же в глазах турианки Кали почему-то казалась недостойной этого жеста.

«Ты бы понимал все это, если бы хорошо делал свою работу».

– Как я понимаю, это дружеский визит, – сказала посол, переходя к сути. – Присаживайтесь и расскажите, в чем дело.

Как и договаривались ранее, Кали и Андерсон оба не стали садиться, чтобы подчеркнуть срочность встречи. Глядя на них, Ориния тоже осталась на ногах.

– Я хочу попросить об одолжении, – сказал Андерсон. – Как солдат солдата.

– Мы больше не солдаты, – осторожно ответила турианка. – Мы дипломаты.

– Я надеюсь, что это не так. С этим делом я не могу идти официальным дипломатическим путем. Никто в Альянсе не должен знать, что я приходил сюда.

– Это крайне необычно, – ответила она.

Он почувствовал подозрительность и сомнение в ее голосе. Но она не дала ему прямого отказа.

– Вы знакомы с «Цербером»?

– Про-человеческая террористическая группировка, – резко ответила она. – Они хотят уничтожить нас, вместе со всеми остальными расами в галактике, кроме вашей.

– «Цербер» – это главная причина, почему мы сопротивлялись вхождению людей в состав Совета, – добавила она жестким голосом.

– Не судите нас по действиям криминального меньшинства, – предостерег ее Андерсон. – Вы же не хотите, чтобы всех турианцев обвиняли в том, что сделал Сарен.

– Зачем вы пришли?

Ее голос прозвучал резко; очевидно, упоминание Сарена было не лучшим способом завоевать ее доверие.

«Единственный раз в жизни ты на самом деле хочешь быть дипломатом, но портишь все самым безбожным образом».

– У нас есть информация, которая может уничтожить «Цербер», – сказала Кали, вступая в разговор. – Но нам нужна ваша помощь.

Посол наклонила голову в сторону, рассматривая людей своим птичьим глазом.

– Я слушаю…