Текст книги "Свет с небес"
Автор книги: Дороти Уошберн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Он узнал, что, поцеловав ее, можно легко потерять голову, узнал, что грудь ее создана для его рук и что за какие-нибудь пять минут он сможет раздеть ее и заставить содрогаться под тяжестью своего тела.
Проклятье!
Он медленно повернулся к Эллис и увидел, что она сжалась в углу дивана, поджав под себя ногу, откинув голову на спинку и прикрыв глаза.
Он вновь почувствовал желание. Черт возьми, ну почему нельзя подойти к ней? Только обнять... Только обнять ее.
Какого черта она не вышла замуж? Как могло случиться, что такая страстная женщина осталась без мужчины? Он ни за что не поверил бы, что местные ковбои могли проглядеть такое чудо. Значит, причина в самой Эллис.
А раз так, стало быть на это должна быть чертовски серьезная причина.
– Я боюсь, – вдруг сказала Эллис и резко отшвырнула пустую рюмку.
Перебрала, подумал Нейл и как ни в чем не бывало спросил:
– Чего ты боишься?
– Засыпать.
– Засыпать? Почему?
– Меня мучают кошмары. Ужасные, ужасные кошмары.
Нейл открыл было рот, чтобы сказать ей все, что принято говорить в таких случаях, но вдруг почувствовал, что забыл все слова. Потому что Эллис неожиданно подползла поближе и клубочком закатилась к нему под бок, пытаясь зарыться поуютнее. Не раздумывая, Нейл протянул руку и обхватил зябкие плечи Эллис, прижимая ее поближе к себе.
– Мне снится кинжал, – нервно продолжала Эллис. – Такой же, как на фотографии, которую я получила по почте. Помнишь?
– Помню. – Он насторожился. Вот это уже очень серьезно.
– Я вижу его каждую ночь, только во сне он золотой, а на ручке огромный кровавый рубин. – Она невесело усмехнулась. – Я вижу его, даже когда просыпаюсь, вижу краешком глаза. Я вскакиваю в ужасе, когда кинжал обрушивается на меня. Я схожу с ума.
– Нет, нет, Эллис, ты абсолютно нормальна, клянусь тебе.
Завтра утром первым делом нужно будет позвонить Питеру насчет этой чертовой фотографии! Похоже, здесь кроется что-то посерьезнее музейных экспонатов.
– Кинжал ранит тебя во сне?
– Нет... – Она перевела дыхание. – Я всегда успеваю проснуться до этого. Иногда просыпаюсь с диким криком. Я боялась, что ты слышишь.
– Нет. Я никогда ничего не слышал. Возможно, тебе просто снится, что ты кричишь.
– Возможно. Я ненавижу это, Нейл, ненавижу! Это происходит каждую ночь, и я ничего не могу сделать! Я сплю со светом, но с каждым днем мне становится все тяжелее уснуть, потому что я знаю – это случится опять.
Нейл сгреб ее к себе на колени и ласково поцеловал в затылок. А потом, проклиная себя за идиотизм, протянул руку к заколке.
– Я люблю твои волосы, Рыжик, – хрипло сказал он. – Они почти живые.
– Ненавижу их, – грустно вздохнула Эллис. – Никогда не могла заставить их слушаться и уложить в прическу.
– Они хороши и так. – С неторопливой нежностью он взбил ее локоны. – Они такие мягкие и похожи на живой огонь.
Он гладил ее волосы, и время от времени его пальцы прикасались к нежной шее Эллис. И тогда она вздыхала, а он чувствовал, как эти вздохи отдаются томительным напряжением в его чреслах.
...Ты играешь с огнем, говорил он себе, упрямо продолжая эту опасную игру. Что ж, Князь тьмы привык летать возле огня, криво ухмыльнулся Нейл. Ему частенько приходится делать это.
Эллис забылась в наслаждении, которое дарили ей объятия Нейла. Сейчас ее не заботило то, что утром она со стыдом и ужасом вспомнит, как лежала в этих руках. Сейчас все это не имело никакого значения. Сейчас Нейл обнимал ее и гладил, даруя блаженство и безопасность.
Под своей щекой она чувствовала твердую грудь Нейла, слышала, как сильно колотится его сердце. Какой он теплый и как удивительно пахнет – мылом и чем-то еще, глубоким, темным. Чем-то экзотическим и эротичным. Чем-то, от чего хотелось уткнуться лицом в его грудь и задохнуться от ее запаха... или забраться глубже на эти колени и прижаться... прижаться к Нейлу.
Она едва ли отдавала себе отчет в том, как хотела бы прижаться к нему.
И конечно же, как только алкоголь притупил в ней стыдливость, Эллис снова вернулась в мыслях к тому, что произошло сегодня утром. Теперь она подумала, что было ужасно глупо с ее стороны испортить себе весь день жалкими сожалениями. Ведь на самом деле она наслаждалась каждой минутой близости с Нейлом, и единственное, о чем стоило жалеть, так это о том, что она не сумела попросить его о большем.
– Вы затеяли опасную игру, не так ли, мисс Эллис? – Голос Нейла превратился в низкий хриплый шепот.
Только тогда Эллис осознала, что пальцы ее, оказывается, уже проскользнули между кнопками его черной рубашки и рассеянно ласкают обнаженную грудь Нейла. Она испуганно застыла.
Конечно, разум ее был затуманен выпитым бренди, но ведь не настолько же, чтобы не понимать, о чем говорит Нейл! Просто Эллис вдруг потеряла свою обычную осторожность.
– Прости, – пробормотала она. – Я задумалась... задумалась о том, что... что было раньше.
Вот уже этого-то точно не следовало говорить, смутно пронеслось у нее в голове. Завтра я горько пожалею о своих словах... Но ведь сегодня, сейчас, они кажутся такими нужными и естественными! Вот в чем правда, подумала Эллис, чувствуя легкое головокружение. Близость с Нейлом, вот такая, как сейчас, – это и есть самое привлекательное и самое естественное из всех когда-либо испытанных мною желаний!
– Черт возьми, Эллис, ну почему ты никогда не пытаешься увильнуть от прямого ответа?
– Зачем? – Она с удивлением подняла на него свои дымчатые зеленые глаза.
Но Нейл уже тоже начал испытывать головокружение, правда не от бренди, а от близости Эллис. Он едва пригубил свою рюмку, но сейчас даже пожалел об этом, туг возможно, спиртное притупило бы его чувства.
– Тебе понравилось то, чем ты занималась утром?
– Да. – Короткое слово закончилось дрожащим вздохом.
Нет. Нет. Нейл смотрел на ее запрокинутое лицо и чувствовал, как тело его тяжелеет от желания. Его взгляд медленно скользнул ниже, к мягким нежным губам Эллис, уже с готовностью полуоткрытым, увлажненным безумно чувственными движениями кончика розового языка.
Самое ужасное, думал Нейл, что она не имеет ни малейшего представления о том, что делает со мной. Ее абсолютная невинность позволяет сосредоточиться единственно на собственных ощущениях, она даже не подозревает, какой ад отверзает в моей душе! Проклятье, я в жизни не встречал ничего более сексуального!
Тело его надрывалось от страсти, а в ушах уже зазвучал шепот самого рассудительного из демонов-искусителей... Всего один поцелуй или два, нашептывал дьявол. Кому это повредит? Парочка поцелуев, парочка ощущений. Она будет счастлива, а ты и подавно. Вы немножко поволнуетесь, потрепещете, побалуетесь, а потом ты в целости и сохранности отправишь ее в постельку – ведь, будь ты проклят, ты же ни за что не захочешь воспользоваться податливостью пьяной девственницы!
Ты совершил немало грехов в своей беспутной жизни, но этот грех ты никогда не захочешь взять на свою совесть.
Как просто, оказывается, продать душу дьяволу, успел еще подумать Нейл... А потом наклонился к губам Эллис, а когда она вздохнула от удовольствия, он почувствовал на своем лице ее горячее дыхание. И понял, что не сумеет устоять. Даже всегдашняя боль в спине улетучилась перед лицом вспыхнувшего страстного желания.
Он хотел эту женщину. Пусть он никогда не будет обладать ею, пусть он не имеет никакого права обладать ею, но он хочет, адски хочет ее!
– Эллис... о черт, женщина! – Она лежала в его руках, повторяя каждый изгиб его тела, как будто была создана именно для него.
Она заполнила пустоту, заставила его вновь почувствовать себя мужчиной, испытать то, что он уже никогда не надеялся испытать. Подарила короткую минуту наслаждения.
– О Нейл, – потрясенно шептала она в промежутках между поцелуями. – О Нейл...
Он пробежал языком по краешкам ее зубов, заскользил по атласной глади рта.
Почувствовав, что Эллис буквально сгорает от вожделения, он неожиданно приподнял ее, и она – оказалась сидящей у него на коленях с разведенными в стороны ногами.
– О!
Перепуганный взгляд внезапно распахнувшихся затуманенных глаз...
– Все хорошо, Эл, – прерывисто прошептал Нейл. – Мы же только немножко играем. Ты ведь помнишь?
Эллис кивнула, хотя сейчас ее мало заботило, что происходит: игра или нечто серьезное. Ведь ее разведенные колени, обнимая узкие бедра Нейла, беззастенчиво выставляли напоказ сокровеннейшее место ее тела. И это лишь увеличивало томление, которому Эллис не умела дать выход. Ее сотрясало мучительное желание сжать, стиснуть свои бедра – желание, встретившее решительное возражение со стороны Нейла.
– Прижмись ко мне крепче, Рыжик, – ласковым шепотом соблазнял ее Князь тьмы. – Прижмись крепче.
Он положил руки ей на бедра и резко придвинул к себе, пока ее жаждущее лоно не коснулось его твердой напрягшейся плоти.
– Вот так, – шептал Нейл. – Ближе, Эл. Еще ближе.
И она прижималась все ближе, она жаждала этого не меньше, чем Нейл, и, когда erо руки стиснули округлые полушария ее ягодиц, Эллис смогла лишь застонать от облегчения.
– Хорошо, верно? – шептал он ей в ухо, и Эллис дрожала с головы до ног. – Так хорошо... Вы просто искусительница, моя леди. Вот так. Просто прижимайся ко мне, когда почувствуешь это...
Нейл успел еще подумать, что зашел гораздо, дальше, чем та пара поцелуев, которую собирался позволить себе. Но какая разница, черт возьми, ведь он все равно уже давно проклят. Что изменит еще один небольшой грешок? А когда Эллис, качнувшись и задержав дыхание, снова прижалась к его бедрам, Нейл вообще перестал думать.
– Сядь, детка, сядь на меня.
Эллис выпрямилась и почувствовала, что теперь их слияние с Нейлом стало еще теснее. Новое ощущение исторгло из ее груди короткий слон восторга и отвлекло внимание от резкого звука, с которым Нейл расстегнул кнопки своей черной рубашки. Поняв, что произошло, она лишь слегка приоткрыла глаза и оглядела Нейла сквозь опущенные ресницы.
Он красив, снова подумала Эллис. Очень красив... как темный ангел... Падший ангел.
Нейл снял ее руки со своих плеч и положил себе на грудь.
– Дотронься до меня, Эллис, – приказал он. – Потрогай меня.
Она не задумываясь подчинилась и принялась осторожно ласкать его крепкую мускулистую грудь.
– Мне нравится твоя кожа, – бормотала она заплетающимся языком. – Она мягкая и грубая одновременно.
Прежде чем она успела опомниться, Нейл распахнул ее блузку. Теплые руки легли на ее грудь, и Эллис, слабо ахнув, опустила глаза. И увидела, как смуглые пальцы Нейла взялись за переднюю застежку ее простенького белого лифчика... Это выглядело невероятно возбуждающе. Она почувствовала, как внутри у нее все сжалось.
– Нейл...
Он услышал, как она задохнулась, и задержал дыхание.
– Кто-нибудь касался твоей груди, Эл? Кто-нибудь целовал ее?
Она испуганно мотнула головой, а потом, когда пуговки лифчика наконец распахнулись, содрогнулась от почти невыносимого волнения. Конечно, она знала, что в минуты близости люди делают такое, но долгие годы запрещала себе даже думать об этом. Слишком опасны такие мысли, они оставляли после себя горькую пустоту и мучительную жажду, одиночество и тоску.
– Эл! – выдохнул Нейл, жадно разглядывая атласные возвышенности, бесстыдно обнаженные его рукой.
Так полны были эти небольшие груди, так возбужденно вздымались маленькие розовые соски... Медленно и бережно, боясь спугнуть Эллис откровенностью новой ласки, Нейл протянул руку и кончиком пальца прикоснулся к ее груди.
– О! – Она содрогнулась всем телом и широко распахнула глаза. – О Нейл!
– Это восхитительно, правда?
Он склонился над нею, обхватил руками ее бедра и осторожно обвел кончиком языка поднявшийся сосок.
– М-м, – простонал он в ответ на крупную дрожь, сотрясшую тело Эллис. – Все лучше и лучше, Эл... Все лучше и лучше... Ах, вот так... Прижмись ко мне, милая... Вот так.
Эллис всегда подозревала, что занятия любовью должны быть довольно приятны, но ей и в голову не могло прийти, что они переносят в совершенно «иную реальность. Она не знала, что смущение отступает перед страстью, что в любви нет места стыду. Она никогда не поверила бы, что будет жадно прижимать голову мужчины к своей обнаженной груди, что будет со стоном тереться об него.
А Нейл бережно – и тем более возбуждающе – взял в рот ее сосок и втянул его в себя. Эллис отреагировала мгновенно. С глубоким стоном она изогнулась, напрягшись, как натянута как струна... Черт, Нейл не имел ничего против такой реакции.
Слишком волновала его неопытность Эллис, слишком велико оказалось удовольствие норным возбудить девственницу, не имеющую пока ни предубеждений, ни ошибочных представлений о сексе. Он чувствовал, что вот-вот изорвется. Он не помнил, когда последний раз испытывал подобное, и желание погрузиться в эту зовущую горячую плоть становилось непереносимым, уничтожающим последние сомнения.
Но даже такое желание не могло полностью лишить его остатков разума. Нейл знал, что не может предохранить Эллис. Сегодня днем он чуть было не купил пачку презервативов, но вовремя остановился. До тех пор пока существует опасность сделать Эллис беременной, он сумеет контролировать себя. Ради Эллис, прежде всего ради нее, а потом уж ради себя самого он сумеет справиться с искушением.
Поэтому, зная, что не сможет продвинуться ни на шаг без риска подвергнуть опасности Эллис, Нейл сумел усмирить свои желания и восстановить самоконтроль. Он даст Эллис то, чего она жаждет, лишь потому, что возбудил ее, но сам будет довольствоваться только ее восторгом.
Черт тебя возьми, Морфи, саркастически подумал Нейл, к чему эти игры в благородство? Ведь сейчас ты наслаждаешься не меньше, чем она, и даже мысль о том, как будешь мучиться потом, когда отпустишь ее, не уменьшает твоего блаженства. Ты счастлив всем своим существом, ты окунулся в чувства, которые не надеялся когда-нибудь испытать, и каждое из этих чувств ты переживаешь гораздо сильнее, чем мог и мечтать.
Он склонился к другой груди Эллис, он дразнил ее кончиком языка, он длил эту сладкую пытку до тех пор, пока Эллис, захлебываясь судорожными вздохами, не приникла к нему в отчаянной жажде избавления.
– Вот так, Эл, – ободряюще шепнул Нейл и стиснул ее бедра, заставляя двигаться быстрее. – О, как хорошо, Эл... Это великолепно!
– Нейл? – испуганно прошептала она и оцепенела.
– Легче, детка. Не волнуйся. Пусть это случится... о, милая, это будет прекрасно. – И он сжимал ее бедра, он заставлял ее двигаться быстрее, принуждая сделать те последние несколько шажков, которые отделяли Эллис от экстаза. – Живее, Эл, – грубо приказал он. – Живее... дай же этому случиться...
– Нейл!! – короткий дикий вопль вырвался из ее груди, и, последний раз изогнувшись, Эллис в изнеможении упала на грудь Нейла.
Он обнял ее, поглаживая от затылка до бедер, он нежно шептал ей на ухо какие-то бессвязные ласковые слова и чувствовал удивительное блаженство оттого, что может просто нот так держать ее в своих руках. Он чувство-нал прикосновение ее шелковой кожи к своей груди, что давало ему забвение собственной мучительной боли в пояснице и неразделенного томления... Так чудесно – кожа к коже, грудь возле груди. Так чертовски чудесно, будь все проклято.
– Ты прекрасна, Эл. Ты красивая, теплая и страстная, – шептал Нейл. – Я не променял бы это ни на что на свете. Ни на что на свете.
И еще долго, очень долго Эллис тихо лежала в его руках, впервые удовлетворенная, как никогда в жизни. Ласка рук Нейла заставляла ее блаженно притихнуть на его коленях, а теплая интимность, с которой соприкасались их груди, дарила еще большее удовлетворение от только что произошедшего.
Через некоторое время, когда к ней вернулась способность думать, она спросила:
– Нейл?
– У? – промычал он, не переставая ласкать ее спину, – наслаждаясь теплом шелковистой кожи.
– У меня было это, ведь правда?
Он удивленно хмыкнул.
– Очень похоже на то.
– Я никогда не представляла себе это так.
– Ну, ведь это не та вещь, которую мы способны точно представить себе.
Нейл прижал ее крепче.
– Это необыкновенно, верно? – Сейчас он чувствовал себя добрым, щедрым и почти святым... Это что-то новенькое: Князь тьмы проявил рыцарское великодушие! Нейл хмыкнул, сдерживая смех.
– М-м. – Эллис вдруг встрепенулась и подняла глаза. – А как же ты?
Он надеялся, что она воздержится от подобного вопроса. Черт бы побрал мисс Эллис вместе с ее дурацкой щепетильностью!
– Не беспокойся обо мне, Рыжик.
– Но...
– Эллис, перестань. Сейчас я не могу предохраниться.
Такое объяснение показалось ему оптимальным. Нейл подумал, что истинные причины и особенно решительное нежелание лишать ее девственности вызовут протест у Эллис и она попытается переубедить его. А вот с риском забеременеть она не сможет не посчитаться.
– Предохраниться? – Это не укладывалось в ее затуманенном сознании. – Но от чего?
– От беременности, – ответил Нейл, начиная терять терпение... Она девственница, напомнил он себе. Она просто никогда не задумывалась над этим.
Но Эллис вдруг замерла, и неожиданно Нейл почувствовал, как мгновенно куда-то испарился весь теплый счастливый контакт между их телами.
– Эл? Эллис, что случилось? Ведь не хочешь же ты... не можешь же ты всерьез думать, что я посмею пойти на такое. Ведь не хочешь же ты забеременеть!
– Если бы я только могла! – с неожиданной яростью выкрикнула она. Ее руки, лежавшие на труди Нейла, сжались в кулаки. Выпрямившись, Эллис стремительно соскочила с его колеи.
– Эл? – Он удержал ее за талию, не обращая внимания на отчаянные попытки освободиться. – Эл, о чем ты говоришь?
...Скажи ему, услышала Эллис насмешливый внутренний голос. Скажи сейчас. И тогда он уйдет. Он уйдет, прежде чем ситуация станет опасной. Прежде, чем ты потеряешь свое сердце...
Неожиданная вспышка гнева столь же неожиданно сменилась ледяным равнодушием.
– Я не могу забеременеть, – услышал Нейл безжизненный голос Эллис. – После того случая я оказалась слишком сильно изувечена... с тех пор я бесплодна.
Руки его разжались... И, прежде чем потрясенный Нейл сумел осознать услышанное, прежде чём он успел сделать хоть что-нибудь, Эллис выскользнула из его рук и выбежала из кабинета.
Несколько раз Нейл стучался в запертую дверь спальни.
– Эллис, ответь мне. Откликнись. Скажи, что я скотина, но, Бога ради, только не молчи!
Женщина слушала его, но не испытывала ни малейшего желания отвечать. Она лежала на огромной постели, глядя на радужные блики, которыми любимая бабушкина лампа разукрасила высокий потолок.
Слишком сильная боль притупляет наши чувства, отрешенно думала она. Сейчас она была совершенно бесчувственна. Ко всему. Ко всему на свете.
– Эллис! Открой дверь! Я принес тебе твой любимый чай – нашел в буфете остатки. Эллис!
Она молчала, но через какое-то время Нейл начинал опять.
Эллис и не думала, что он так просто отступит. Нет, он будет приходить снова и снова, будет стучаться еще и еще в ее дверь... Может быть, она должна крикнуть ему, чтобы он убирался к черту... проваливал отсюда... или еще что-нибудь в этом роде. Это он во всем виноват. Он разбередил ее рану, разбудил чувства, которые она давно подавила в себе, превратил ее в жаждущую любви, страстную женщину. Но ведь она все равно лишена того единственного, что делает женщину женщиной! Как же теперь справиться с этой болью?
Глядя на запертую дверь, Нейл Морфи думал о том, почему все всегда происходит именно так, а не как-нибудь иначе. Карма. Наверняка это карма. Иначе почему все, к чему он прикасается, неизбежно обращается в пепел, почему боль сопровождает каждый его шаг...
Ведь он хотел только подарить этой женщине радость, настоящую радость, а вместо этого умудрился ранить ее в самое болезненное место, попасть в незаживающую глубокую рану.
Дверь очень прочная, решил Нейл, разглядывая темную лакированную поверхность. Отличная дверь, сразу видно старую работу, это тебе не наши современные, которые ничего не стоит вышибить ударом кулака.
Но ведь он должен сделать что-то. Он не может бросить Эллис наедине с ее отчаянием.
Черт меня возьми, сердито думал Нейл, черт меня возьми, если я понимаю, отчего это женщины сходят с ума по детям. Да, я люблю детей. Любил своих – но ни слова об этом... Я ничего не имею против детей, но откуда эта безумная жажда иметь их? Как можно обожать ребенка, которого ты еще ни разу не брал на руки?
Почему женщины так уверены, что непременно полюбят маленького пачкуна, а вдруг он окажется совершенно несносным? Женщины просто влюблены в саму идею иметь детей, но как мужчина я никогда не смогу понять этого!
Но он мог понять, что чувствует женщина за запертой дверью спальни, мог понять, наконец, даже большее – почему Эллис избегала мужчин.
Сейчас она лежит там одна – сплошная зияющая рана, – и виноват в этом только он. И какое имеет значение то, что он сделал это нечаянно. Он он сделал это. И теперь обязан исправить содеянное.
Нет, не исправить. Никто не в силах изменить то, что случилось. Но он может спасти ее от одиночества перед лицом боли. Никто не должен оставаться наедине с такой болью.
Но толстая дубовая дверь разделяет их.
Значит, нужно взломать чертов замок!
Повернувшись, Нейл захромал к лестнице и начал медленно подниматься, довольный уже тем, что никто не видит его в эту минуту. Спина болела невыносимо. Какого дьявола он съехал от Торнби? Сейчас приковылял бы в бар, опрокинул пару стопок и отправился бы в долгий путь за желанным забвением. А теперь вместо всего этого прыгает вверх по чертовым ступенькам за отмычками и сходит с ума от тревоги за женщину, которая даже не желает говорить с ним!
Что ж, это, должно быть, тоже карма. Наверное, в прошлой жизни он тоже продал душу дьяволу...
Забудь о своих любимых развлечениях, одернул себя Нейл, поднявшись наверх. Лоб его покрылся бисеринками пота – холодной росой боли. Как бы сейчас помогла горячая ванна! Но нет... Нужно спуститься вниз. Наверное, половина грехов отпустится ему за этот путь. Нужно войти к мисс Эллис Гудинг и встряхнуть ее так, чтобы зубы застучали.
И получить еще лет двадцать собачьей жизни в награду.
Громко и смачно выругавшись, Нейл повернул к своей спальне. Отмычки, конечно же, лежат в самом нижнем ящике комода. Под пачкой порнографической литературы, которую он предусмотрительно положил туда специально для того, чтобы стыдливая, но любопытная старая дева немедленно захлопнула ящик, возымей она намерение покопаться в чужих вещах. Не то чтобы Эллис показалась Нейлу любительницей совать нос в чужие ящики, просто, переезжая сюда, он совсем не знал ее. Вполне могло оказаться, что она именно такая. Теперь-то Нейл был уверен, что подобные мысли просто никогда не возникли бы в ее голове.
К несчастью, знание пришло слишком поздно, теперь придется нагибаться. Задержав дыхание от невыносимой боли, он согнулся и вытащил маленький кожаный саквояж. Разгибаясь, он не смог сдержать стона.
Ты спятил, сказал он сам себе. Окончательно и бесповоротно лишился своего преданного друга – разума. Каким образом касаются тебя проблемы этой женщины?! Конечно, неплохо было перебраться сюда и пожить без шума и аромата кислятины из харчевни Торнби, но ведь ты искал покоя, а не эмоциональных встрясок... Ты оказался здесь еще и потому, что женщина смотрела на тебя перепуганными зелеными глазами и говорила, что почувствует себя в безопасности, если ты разделишь ее одиночество в огромном пустом доме...
Ты чуть не забыл об этом. Но, возможно, все ее страхи – результат навязчивых воспоминаний, а не реально существующей опасности. История с шариком – это всего-навсего идиотская детская шутка, и даже обезглавленный кролик не представлялся чем-то из ряда вон выходящим.
Нейл вполне мог представить себе, как какой-нибудь нагловатый шестнадцатилетний юнец, подстрелив кролика, пришел в восторг от чудесной мысли немножко попугать странноватую незамужнюю библиотекаршу. И незачем выискивать здесь какую-то несуществующую угрозу...
Но Нейл почему-то не мог до конца поверить в это, что-то продолжало тревожить его, инстинкт подсказывал ему, что здесь неладно... И еще этот кинжал, который почему-то снится Эллис точно таким же, как на фотографии...
Да, не так-то легко отмахнуться от ее страхов. А с другой стороны, Нейл просто не мог представить, кому на всем белом свете могла прийти в голову мысль причинить боль Эллис... Но ведь маньякам не нужны никакие причины.
Стиснув зубы, он захромал вниз. Может быть, чуть позже он сдастся и все-таки примет сильный анальгетик. Морфи почти никогда не употреблял лекарств, боясь привыкнуть, но ведь прошло уже несколько месяцев с тех пор, как он последний раз снял приступ таким образом. Так что сегодня вполне можно позволить себе подобную роскошь.
Замок оказался таким же старинным, как и сама дверь, с огромной скважиной и простейшим механизмом. Нейл открыл его без малейшего усилия, однако огромных усилий ему стоило подняться с корточек. Со стоном он распахнул дверь.
– Выйди отсюда, Нейл, – проговорила Эллис. Ее голос звучал ровно и абсолютно бесцветно. В нем не было ни гнева, ни даже раздражения.
– И не надейтесь, мисс Эллис, – так же спокойно ответил Нейл. Он закрыл за собой дверь и, прихрамывая, подошел к постели.
Женщина лежала, тупо уставясь в потолок, даже не замечая, что у нее расстегнута блузка. Он остановился над ней, но, казалось, ее совершенно не заботит то, что посторонний мужчина видит соблазнительную нежность ее атласной кожи и мягкую округлость полной груди. Нейл по-настоящему испугался. Он ожидал, что Эллис по крайней мере запахнется и посмотрит на него...
Глубоко вздохнув, он рывком распахнул рубашку. Щелканье кнопок заставило Эллис бросить настороженный взгляд в его сторону.
– Просто не хочу, чтобы вы чувствовали себя раздетой, леди, – объяснил он, сбрасывая рубашку.
Повернувшись, он схватил шерстяное одеяло, лежавшее в изножье постели, и резким движением накинул его на женщину. Потом, стараясь не смотреть на нее, присел на край кровати и сбросил с ноги ботинок. Еще один стон вырвался у него.
И тут он чуть не подскочил от изумления, почувствовав, как нежные пальцы бережно коснулись его спины.
– Твоя бедная спина, – прошептала Эллис. – Твоя бедная спина.
– У всех свои шрамы, Эллис. Ты-то уж должна знать об этом.
– Как же тебе должно быть больно.
– Если быть честным, то у меня ничего не болело до прошлой недели.
Он снял второй ботинок и устроился под одеялом рядом с Эллис. Безо всяких «если вы позволите» он обнял ее и крепко прижал к себе – грудь к груди, бедра к бедрам.
– Прости меня, Рыжик, – грубовато произнес он. – Клянусь, я не хотел причинить тебе боль.
– Знаю, – ответила она. – Просто... иногда...
– ...Иногда наша боль становится почти невыносимой.
Она кивнула и оттаяла в его руках. Прошло несколько минут, прежде чем Нейл нарушил молчание.
– Слушай, у меня отличная идея.
– Да?
– Почему бы тебе не уснуть? Если вновь придут кошмары, я буду рядом. А завтра утром мир покажется светлее. По крайней мере, меня всегда убеждали именно в этом.
– А ты? – сонно спросила Эллис.
Она и впрямь чувствовала себя смертельно усталой после всех дневных событий и недавнего эмоционального срыва.
– Рыжик, я буду просто счастлив, если ты позволишь мне не двигаться до самого рассвета. Особенно это относится к перспективе карабкаться вверх по лестнице.
– Прости, что заставила тебя страдать.
– Прости и ты, что я заставил страдать тебя. А теперь спи.
Ночью Нейл проснулся от возбуждения. Они лежали рядышком, тесно прижавшись друг к другу. Ее теплые ягодицы касались его ноющего паха, во сне он продолжал обнимать ее, и обнаженная женская грудь покоилась сейчас в его ладони.
Недовольно скривившись, Нейл подумал, что по злой иронии судьбы его спина оказалась теперь единственным местом, которое не болело и не пульсировало от желания.
В спальне горел свет. Нейл оставил его на случай, если Эллис вдруг проснется: он не хотел, чтобы она, разбуженная кошмаром, оказалась в объятиях незнакомца.
Свет играл на ее рыжих волосах, зажигая золотые искорки в непокорных прядях... Такие красивые волосы, нежные как шелк. Они щекотали подбородок и грудь Нейла, тонкие и легкие, как обрывки сна, которому не суждено сбыться.
Он перевел дыхание и попытался расслабиться. Ночные часы всегда были самыми страшными для него. Кошмары и воспоминания легко проникают в душу в темноте, они вторгаются без предупреждения. В такие ночи, когда сон бежал от него, Нейл обычно ходил много и быстро, почти так же, как во время приступов боли.
Но сегодня он не мог оставить Эллис. Он-то знал, что значит бояться уснуть, чтобы вновь не погрузиться в кошмарный сон, знал, что такое проснуться одному и с колотящимся от ужаса сердцем выплывать из бездны страха без спасительного звука знакомого голоса. Так пусть хоть сегодня она поспит спокойно.
Ведь я в долгу у нее, подумал Нейл. Один раз уж точно, а может быть, и все два. Последние несколько дней он избегал думать об Эллис, но сейчас, когда в ночной тишине эта женщина мирно спала в его объятиях, не так-то просто было не замечать ее.
Не часто приходилось Нейлу встречать в своей жизни подобную щедрость и благородство. Если бы мисс Эллис не пригласила его к себе и не угостила бренди, когда он в первый раз проводил ее до дому, то для него она навсегда осталась бы не более чем одним из оригинальных местных персонажей – странноватая, немного забавная, и не более того. Ему и в голову не пришло бы заводить с ней знакомство. Со времени приезда в округ Гудинг Нейл близко сошелся лишь с очень немногими местными жителями. Джим Хейнен, Роберт Фрэнч, Сэм Каули – эти люди знали, что значит заглянуть в бездну...
И вот теперь Эллис. Мисс Эллис, которая, совершенно не зная его, гостеприимно распахнула двери своей кухни и налила ему бренди только потому, что он страдал от боли. Мисс Эллис, которая позволила ему уснуть в гостиной, а потом накормила ужином, лучшим, который он ел за последние годы. Эллис... Эллис, немедленно забывающая всю свою женскую мудрость и осторожность, как только ей кажется, что ему больно.
Как сегодня днем. Даже сквозь свою боль она потянулась утешить его. Разве человеческая доброта встречается чаше, чем рубины и алмазы? Разве отзывчивость не дороже золота? В свое время даже самые старые и преданные друзья как по волшебству вмиг становились неловкими и торопливыми, как только вспоминали о случившемся с Нейлом. Это стало одной из причин того, что он собрал свои вещи и принял приглашение Фрэнка Робинсона перебраться в Айдахо.
Он не смог вынести того, как друзья прячут глаза при встрече с ним, как любой разговор внезапно становится натянутым, стоило кому-нибудь, забывшись, сказать что-нибудь не то, случайно напомнить о запретном. Он не смог вынести того, что люди проходят мимо него с опаской, как будто он взрывное устройство или непредсказуемый безумец.
