Текст книги "Свет с небес"
Автор книги: Дороти Уошберн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
Эллис всем телом откликнулась на соблазняющие, умоляющие прикосновения его языка. Долгое время подавляемые инстинкты сделали свой выбор, и сделали его гораздо раньше, чем Эллис успела даже осознать, что происходит. Ее руки крепче сжали железные бедра Нейла, она придвинулась еще ближе, прижалась еще крепче... и покорно раскрыла губы навстречу мужскому желанию.
Первое же горячее прикосновение его языка заставило ее вспыхнуть. Годами подавляемая, заживо хоронимая жажда требовала немедленного удовлетворения. И когда руки Нейла соскользнули с ее плеч, чтобы обнять еще крепче, Эллис едва не разрыдалась от радости. Никогда еще ей не было так хорошо, так чудесно...
Неожиданно Нейл оторвался от ее губ и прижался щекой к ее щеке. Долго-долго длилось ласковое объятие, но вот обнимающие руки разжались.
– Ситуация несколько вышла из-под контроля, – мягко шепнул Нейл. Медленно-медленно, нежно и ласково он погладил Эллис по спине – от плеч до талии.
Она почувствовала, как он отступил, как снова воздвиг высокий барьер между нею и собой. Она знала, что это правильно, понимала, что должна сделать то же самое. И все же еще несколько долгих секунд стояла, не в силах оторваться от Нейла, парализованная страстным желанием спрятаться на его груди, чтобы никогда больше не знать холода одиночества, которое поджидало ее сразу же за магическим кольцом его сильных рук.
Вот уж глупости! – выругала она себя и со вздохом отстранилась. Нейл моментально отпустил ее.
И все же он ушел не сразу. Он протянул руку и нежно коснулся кончиками пальцев ее щеки.
– Я постараюсь вернуться как можно скорее, Эл, – повторил он.
Она улыбнулась.
– Все будет отлично, Нейл. Честное слово, глупо бояться дурацких детских шуточек! Я вообще думаю, что в воскресенье меня просто подвели нервишки.
Он помедлил еще немного, потом повернулся и вышел, захватив с вешалки свою куртку.
Сев в машину, Нейл первым делом позвонил в департамент и попросил приглядывать в оба за домом Гудингов в его отсутствие. Пусть Эллис преисполнена оптимизмом, он не может позволить себе такой роскоши. В течение последних грех дней Нейл пытался найти связь между обезглавленным кроликом и изуродованным скотом, потом отказался от этой версии, решив, что она притянута за уши и что шутники вполне могли обезглавить кролика, наслушавшись разговоров об уничтожении скота... И все же в глубине души он знал, что это отнюдь не полный вздор. Что-то здесь не так, и чутье подсказывало ему, что детские шалости тут совершенно ни при чем. Он еще крепче стиснул руль, подумав о том, что Эллис сейчас одна, в огромном старом доме. Мысль о том, что дом под присмотром, никак не могла его утешить. Есть тысячи способов обойти наблюдателя – Нейл сам отличался непревзойденным мастерством по этой части.
А потом сама Эллис. То, что она запинаясь рассказала ему, было ужасно, даже учитывая, что Нейл услышал лишь самый сжатый конспект случившегося. Этот беспомощный рассказ затронул какие-то, казалось, давно забытые струны в его душе... К несчастью, Нейл Морфи видел столько грязи и зла в жизни, что без труда мог заполнить пробелы в истории Эллис самыми ужасными подробностями.
Он вжался в сиденье, пытаясь облегчить тяжесть в пояснице, прежде чем почувствует боль. Он давно уже автоматически реагировал на потребности своего искалеченного тела, почти бессознательно меняя его положения. Это делало Нейла вечно беспокойным, вечно мечущимся, как волк в клетке зверинца.
Нейл Морфи относился к категории людей, привыкших принимать вещи как они есть, независимо от того, нравятся они ему или нет. Но сейчас он всей душой желал, чтобы сегодняшний поцелуй не имел места. Ему не следовало целовать Эллис Гудинг. Ему совсем не нравилось то чувство, которое заставило его повернуться от двери, подойти к Эллис и коснуться ее губ. Ему вообще не нравились никакие чувства, совсем никакие.
Слишком опасна волна чувств, она увлекает тебя и гонит по дороге, на которой пропастей столько же, сколько сверкающих вершин... И рано или поздно ты окажешься на дне такой пропасти, разбившись вдребезги. Нейл Морфи был слишком хорошо знаком с глубинами преисподней, чтобы искать себе новых мучений.
...Но губы Эллис, такие сладкие и теплые, словно живительная влага для путника, бредущего по ледяной пустыне, так мгновенно и так упоительно ответили на его поцелуй. И как божественно легли на его бедра ее руки...
При одном воспоминании об этом Нейл почувствовал тяжесть в паху. Какая-то часть его существа стремительно возрождалась к жизни.
Умный и рассудительный человек немедленно бросился бы прочь со всех ног. Но когда дело касалось таких вещей, Нейл Морфи переставал быть умным и рассудительным человеком. Кроме того, мисс Эллис Гудинг нуждается в нём, в защите и в безопасности, которую дает его присутствие в доме. За всю свою жизнь Нейл еще ни разу не предал человека, нуждавшегося в его защите.
Эллис сидела на полу посреди гостиной в окружении коробок с елочными игрушками, которые она вытащила из кладовки. Горели все лампы, с пластинки на стереоустановке звучали с детства знакомые рождественские гимны. Лишь крошечный уголок ночного неба заглядывал внутрь сквозь плотно задернутые шторы.
В треволнениях этой сумасшедшей недели Эллис совершенно забыла о елке, поэтому сейчас дала себе торжественное обещание завтра же заказать самую большую. А пока можно развесить венки и гирлянды, заменить голубые свечи в латунных канделябрах на красные и зеленые.
Привычные предпраздничные заботы успокаивали душу, навевали воспоминания... Одни из них вызывали улыбку, от других перехватывало дыхание. Сколько рождественских праздников уже отшумело, сколько образов навсегда оставили в душе эти сверкающие зимние торжества! Светлая радость и золотистое тепло этих воспоминаний всегда скрашивают жизнь, скупую на радости.
Так было всегда... кроме последних нескольких лет. Нет, конечно же, и теперь Эллис любила новогодние праздники, с нетерпением ждала счастливого дня, когда все дома гостеприимно распахнут свои двери навстречу каждому прохожему и рождественские гимны зазвучат на Первой улице, полной веселого смеха...
Но со смертью отца что-то безвозвратно было утрачено. В сочельник Эллис, как и прежде, ходила в церковь, но теперь все там напоминало ей о недавней потере, и даже в самые светлые минуты Эллис не могла не испытывать скорбь. С тех пор рождественские дни навсегда окрасились в серый цвет, даже если на небе ненадолго показывалось приветливое зимнее солнце.
Что за похоронное настроение, одернула себя Эллис, стараясь отогнать эти болезненно-мрачные мысли. Но снова, откуда-то из самых глубин сознания, разлился неясный призрачный свет – так поблескивают острые осколки разбитого стекла, и Эллис окружили образы и звуки, с которыми она была бессильна справиться. Беспомощная перед мрачным напором этих призраков, чувствуя, что страшный вулкан готов вот-вот проснуться и извергнуться, Эллис встала и пошла на кухню приготовить себе еще одну чашку кофе.
В таких случаях прежде всего необходимо найти себе занятие. Может, испечь пирог? Возможно, стряпня развеет ее грустное рождественское настроение и направит мысли на что-нибудь полезное и приятное. Например, напомнит о том, с каким удовольствием Нейл уплетал в воскресенье ее черничный пирог.
Или взять сегодняшний поцелуй. Эллис затрепетала, вспомнив об ох вшившем ее наслаждении. Почему он сделал по?.. Так неожиданно, без всякого повода и предупреждения.
Мысли ее витали далеко, а руки продолжали рассеянно нарезан, кубики масла в муку. Так, кажется, в буфете еще остались засахаренные вишни... Сто лет не пекла вишневого пирога!
...Я так крепко прижималась к нему, всем телом, снова вспомнила Эллис. Когда Нейл обнял меня, молния его кожаной куртки впилась мне в левую грудь... а руки мои до сих пор помнят прикосновение к его бедрам... А что, если бы я сжала их крепче? Ответил бы Нейл? Если бы я притянула к себе его бедра и прильнула к ним всем телом? Что бы он сделал? Посвятил бы меня в таинства любовной игры?
И снова трепет охватил ее, трепет предвкушения. Эллис, Эллис, ведь это же так опасно! Неужели ты настолько наивна, что надеешься просто бесстрастно заниматься любовью с мужчиной? Если ты отдашь ему свое тело, неизбежно подаришь сердце и душу в придачу... а это будет уже гораздо хуже, чем со Стивом Бруксом.
Потому что Нейл все равно оставит тебя, Эллис. И ты прекрасно это знаешь. Нейл Морфи не тот человек, который способен отдать свою душу женщине. Но даже если бы он и захотел сделать это, зачем ему ты, Эллис?
Какая злая ирония судьбы в том, что ни раны, которые нанес тебе неизвестный, ни боль, которую причинил Стив, так и не смогли внушить тебе полного отвращения к мужчинам вообще. Почему этого оказалось недостаточно, чтобы навсегда убить твою сексуальность, которую приходилось годами постоянно подавлять в себе? Заставив себя поверить в то, что ни один мужчина не захочет тебя, почему ты не сумела заставить себя не хотеть никого из них?
...Женщинам не пристало говорить таких слов, которые тихим шепотом сорвались с губ Эллис. И в ту же секунду в гостиной оборвалась мелодия. Пластинка подошла к концу, погрузив дом в сумрачную тишину.
Резким дребезжанием эту тишину разорвал неожиданный телефонный звонок. Эллис вздрогнула и вытерла руки о фартук. Сколько раз уже она давала себе обещание заменить этот пронзительный телефон! Нежное чириканье рабочего аппарата в библиотеке так избаловало ее, что резкий голос собственного вызывал чуть ли не лютую ненависть.
Эллис прижала плечом трубку к уху:
– Алло?
Звенящая тишина в ответ... значит, кто-то там, на другом конце провода, слушает. Раздался щелчок, потом короткие гудки отбоя.
Эллис постояла еще немного, прислушиваясь к гудкам, потом, осторожно опустила трубку на рычаг. Ошиблись номером, сказала она себе... Какой-то грубиян, настолько дурно воспитанный, что даже не счел нужным извиниться... Просто какой-то кретин.
И вдруг она задрожала, охваченная ужасом, исходившим откуда-то из глубины ее существа. Потому что неожиданно, необъяснимо она вновь почувствовала, что кто-то наблюдает за ней.
Солнечные лучи угасающего ясного зимнего дня позолотили твердую корочку снега, который похрустывал теперь под ногами Нейла, уходящего прочь от ярко освещенного места происшествия. Рядом семенил шериф Фрэнк Робинсон, румяный шумный толстяк, получивший в дар от природы глубокий низкий бас.
– Снятая с черепа кожа – это уже что-то новенькое, – заметил Фрэнк.
– Я слышал, что подобные вещи уже встречались в других местах, – ответил Нейл. – Кость все еще розовая, значит, это сделано совсем недавно. Нужно послать запрос в лабораторию, чтобы по следам, оставшимся на кости, они установили, каким инструментом это сделано.
Фрэнк кивнул.
– Жаль нет Джима. Сто против одного, что наш индеец сумел бы учуять то, чего мы с тобой просто не заметили.
Нейл не смог удержаться от смешка.
– Ты рассуждаешь как типичный представитель пятидесятых.
– Я и есть человек пятидесятых.
– Что ж, Джим вернется на следующей неделе. А пока обратимся к достижениям современной науки.
– До сих пор меня не удовлетворяли выводы экспертов. Они даже не сумели прийти к какому-то единому мнению!
– Но уж теперь-то по этой кости они просто обязаны отличить следы зубов от следов, оставленных ножом!
Нейл помедлил возле своего пикапа, оглянулся на площадку, залитую светом прожекторов.
– Все это становится похожим на вендетту, объявленную Каули и участку B.
Фрэнк понимающе хмыкнул.
– Ни одно из животных не убито там, где поймано, – продолжал Нейл. – Потому что иначе мы нашли бы следы борьбы, но их нигде не видно. Куда девается вся кровь? И почему ни разу мы не обнаружили никаких следов: ни по направлению к месту, где нашли животное, ни от него? Черт возьми, Фрэнк, я начинаю верить в происки нечистой силы! В этакого злого маленького зеленого человечка!
Фрэнк снова хмыкнул.
– Но ты забываешь, что мы ни разу не обнаружили следов прижигания тканей, а те преступления, в которых обвиняют нечистую силу, всегда отмечены ожогами тканей, похожими на следы от лазерной хирургии.
– Согласен. – В последнее время Нейл превратился в эксперта по подобным преступлениям, и его собственное расследование продвинулось далеко вперед. – Мой приятель из лаборатории сказал, что у последних трупов, которые мы посылали на экспертизу, вырваны внутренности. Даже не принимая во внимание наличие или отсутствие ожогов, мы видим, что сейчас самым важным является вопрос о характере ран рваные они или все же резаные. У меня уже есть свое мнение на этот счет.
Робинсон задумчиво сунул в рот зубочистку.
– Нечистая сила?
– В человеческом облике. Надеюсь, эксперты найдут на черепе следы ножа, а не зубов хищника!
– А если они вообще ничего не найдут?
– Ну тогда это, без сомнения, злобный зеленый человечек, – покачал головой Нейл. – Но на черепе остались куски тканей, Фрэнк. Помяни мое слово, наш хищник ходит на двух ногах.
Фрэнк мрачно усмехнулся.
– Очень надеюсь на это, черт меня возьми! Мне почему-то не улыбается перспектива сообщить Сэму, что я вступил в контакт с Сатаной и убедительно попросил его оставить в покое племенной скот.
– Прибыла в распоряжение супермена! – лихо отрапортовала Сьюзен Хейли, присоединяясь к ним. – Фрэнк, мы с Доном Крейгом будем охранять трупы до самой погрузки на грузовик. Есть какие-нибудь специальные распоряжения?
Робинсон покачал головой.
– Только обычные.
– Заверните голову, – посоветовал Нейл. – Закутайте ее чем-нибудь, чтобы не повредить по дороге.
– Здравая мысль, – согласился Фрэнк. – Возвращайся к Эллис, Нейл. Мне очень не нравится, что там происходит. Будь я проклят, если понимаю хоть что-нибудь из того, что творится в нашем округе!
Продолжая сокрушенно покачивать головой, он повернулся и вместе со Сьюзен пошел обратно к месту происшествия.
Нейл посмотрел ему вслед. Он прекрасно понимал причину подавленного настроения шерифа. Одно дьявольское происшествие за другим... Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как Фрэнк уговаривал его перебраться сюда, обещая целительный покой, который Нейл уже не надеялся когда-нибудь обрести.
Да, здесь оказалось совсем не так спокойно и безмятежно, как обещал Фрэнк... Но в то же время здешняя работа не была такой мучительной, напряженной и изнурительной, как работа секретного агента. И если бы пришлось выбирать еще раз, Нейл выбрал бы округ Гудинг со всем его изуродованным скотом...
Возвращаясь в город, Нейл прибавил газу, зная, что его никто не остановит, ведь его черный пикап хорошо знали все полицейские округа. Ему было ново чувствовать, что тебя знают, что ты являешься частью некоего единства... Работая секретным агентом, Нейл для представителей закона являлся рядовым гражданином, и пару раз его здорово отделали в участке, приняв за обычного дебошира-кокаиниста. Конечно, удары дубинкой делали честь его маскировке, но заставляли чувствовать себя одиноким. И злым. Нейл Морфи родился с шилом в заднице, но работа на улицах бесила его до глубины души...
С удивительным облегчением он смотрел в ветровое стекло машины и видел перед собой бесконечные мили ослепительного зимнего пейзажа, покрытого искрящимся снежным покрывалом. И почему-то горло перехватывало от волнения при виде оленя, которого можно встретить сразу за городом, или мирно пасущихся буйвола с телкой... Можно в четвертом часу утра бродить по улочкам Гудинга и не встретить ничего предосудительного – единственным непривлекательным субъектом наверняка будет пьяный фермер, мирно посапывающий за баранкой своего пикапа.
Происшествие со скотом Сэма совершенно не соответствовало духу округа Гудинг. То же самое относилось и к кролику на крыльце Эллис...
Нейл узнавал дыхание Зла. Он чувствовал его на всех пятидесяти улицах города и на бесчисленных узких горных тропинках.
Что-то страшное пришло в округ Гудинг.
Эллис как раз вынимала пирог из духовки, когда Нейл подъехал к дому. Она обернулась, держа противень руками в жаронепроницаемых перчатках. Нейл остановился у порога, прислонился к косяку и неожиданно усмехнулся. Шрам на щеке немедленно превратил чту усмешку в кривую гримасу.
– Ну и ну! – протянул он. – Донна Рид, ты, право, перестаралась!
Эллис изумленно рассмеялась. Вот уж не думала, что он такой остряк, этот Нейл Морфи! Да ведь он и сейчас не выглядит особенно весело: стоит, прислонившись к двери, весь в черном с головы до ног... Вестник беды...
Все еще улыбаясь, Эллис поставила пирог на охлаждающую подставку в центре стола.
– Вы приглашены отведать кусочек, разумеется, когда он немного остынет.
– Я предпочитаю горячие вишни. Эллис замерла, не зная, что это – какой-то
двусмысленный намек или же ее опять заносит воспаленное воображение, которое явно вышло из-под контроля после единственного невинного поцелуя. Кстати, Эллис уже успела убедить себя, что этим поцелуем Нейл хотел лишь приободрить и успокоить ее, но отнюдь не возбудить.
– Но не настолько горячие, – отпарировала она самым официальным библиотекарским тоном. – Что вы обнаружили на участке?
– Дохлую корову со снятым скальпом.
– Какой абсурд! – поморщилась Эллис.
– Вот именно. И ничего не понятно, как и положено по жанру.
Не отрываясь от стены, он пристально смотрел, как Эллис снимает перчатки и убирает их в ящик.
– С вами все в порядке?
Она подняла глаза и неожиданно почувствовала, что не может вздохнуть... Ведь она смотрела на него и раньше, она давно уже заметила, какое у него сильное мускулистое тело, как он неотразимо привлекателен, несмотря на все свои шрамы... Но сейчас Эллис смотрела на него другими глазами. Теперь она знала вкус этих губ и объятие этих сильных рук. Она смотрела на Нейла глазами женщины, знающей, как легко вспыхнуть в этих объятиях.
Где-то внутри, в сокровенной глубине своего тела, она чувствовала тоскливую боль, тяжесть пустоты... Неужели пустота может быть так невыносимо тяжела?
Эллис заставила себя немедленно отвести глаза, посчитав, что если этот мужчина и захочет ее, то он никогда не останется с ней, с ущербной женщиной. Возможно, он станет заниматься с ней любовью, но никогда не полюбит ее, и она будет полной дурой, позволив ему разбить ей сердце.
– Эллис? С вами все в порядке?
– Все отлично. – Только сейчас Эллис поняла, что стоит, примерзнув к месту, слепо уставившись в пустоту. Она вспыхнула. – Просто устала немножко.
Он коротко кивнул и оторвался от двери, привычно поморщившись от боли.
– У меня для вас хорошие новости.
– Правда? – недоумевая, Эллис выжидательно взглянула ему в лицо, стараясь не обращать внимания на то, как узки бедра этого мужчины... Какое ей вообще дело до узких мужских бедер?!
– Я остановился у стоянки набран, бензина и встретил Сола Грина. Я спросил, не мог бы он за такое короткое время достать для вас елку. А он ответил, что ваша елка давным-давно дожидается вас, и спросил, когда же вы наконец заберете ее. Я пообещал, что завтра утром буду у него.
– О, неужели?! Он не забыл! – Эллис восторженно распахнула свои дымчатые глаза. – Он был так тяжело болен, что я боялась и заикнуться о елке! Я не ожидала, что он сам вспомнит обо мне, ведь у него столько всяких забот!
– И тем не менее он вспомнил. – Нейл повесил шляпу на крючок и склонился над столом, с наслаждением вдыхая аромат пирога. – Сколько мне еще ждать?
Поймав мальчишески-нетерпеливый взгляд, которым Нейл пожирал ее вишневое творение, Эллис неожиданно почувствовала себя такой счастливой и такой растроганной, что тихонько рассмеялась.
– Десять минут. Я как раз успею сварить кофе.
– Ради этого я готов терпеть танталовы муки... На улице очень холодно, и, похоже, мороз крепчает. – Он рванул молнию и, слегка поморщившись, стащил с себя куртку. – С вами точно все в порядке?
– Абсолютно. Я начала украшать дом к Рождеству. Загляните-ка в гостиную.
О телефонном звонке она уже успела позабыть, а о тревоге и страхах говорить слишком стыдно. На какое-то мгновение – всего на одно мгновение – Эллис и впрямь почувствовала себя Донной Рид, радостно встречающей вернувшегося под вечер усталого мужа. Никогда раньше не испытывала она ничего подобного и, твердо зная, что будущее вряд ли побалует ее повторением, с каким-то мрачным восторгом поддалась минутному настроению. Поставив на огонь кофейник, она поспешила вслед за Нейлом.
– Проклятье, – услышала она, остановившись за его спиной.
Стоя в арке дверей, Нейл смотрел на праздничные перемены, преобразившие гостиную. Пышная зелень гирлянд, переплетенная ярко-красными и зелеными лентами, украшала камин. В углу возле высокого стрельчатого окна, который завтра займет елка, красовалась картина, на которой прадед Эллис с любовной тщательностью дилетанта воспроизвел веселую сцену Рождества.
Красные и зеленые свечи в сияющих латунных подсвечниках стояли на столах, празднично зеленели развешанные повсюду веточки остролиста. Даже без елки комната выглядела совсем по-новогоднему.
Почувствовав присутствие Эллис, Нейл повернулся к ней и выдавил кривую улыбку.
– Вы и впрямь неплохо поработали. Красиво. Очень красиво.
И он снова устремил взгляд в комнату.
...Что-то не так, поняла Эллис. Что-то совсем не так. Слишком бросалось в глаза странное напряжение в лице и голосе Нейла.
– Нейл?
– Я... я просто подумал... мне почему-то расхотелось пирога и кофе.
Он снова посмотрел на Эллис со слабой, вымученной улыбкой на губах. Сейчас он напоминал человека, всеми силами скрывающего смертельную боль.
– Я... ну да, я чертовски устал, и спина просто добивает меня. Увидимся утром.
Совершенно сбитая с толку, Эллис растерянно смотрела, как она ковыляет вверх по лестнице. Она отдала бы все на свете, чтобы помочь ему... но ведь это невозможно. Что-то случилось, снова подумала Эллис.
Она внимательно осмотрела гостиную. Нейл увидел здесь что-то, что причинило ему боль. Нахмурившись, Эллис еще долго стояла в дверях, безуспешно пытаясь понять, что бы это могло быть.
...Я просто не был готов к этому, говорил себе Нейл рано утром, осторожно водя бритвой по изуродованной щеке и подбородку. Теперь-то я знаю, как это больно, и постараюсь справиться с собой. Теперь я буду готов к удару...
Два Рождества тому назад он в беспамятстве валялся на больничной койке, почти потеряв рассудок от своих утрат, и ничто тогда не могло спасти его от сумасшедшей муки, которую он не мог избыть. В памяти сохранились смутные воспоминания о визитах немногих друзей, нескольких коллег. Они приносили ему какую-то специально приготовленную еду, но Нейл едва прикасался к пище. А на прошлое Рождество... на прошлое Рождество он заперся в домике Ральфа Мэллори в горах Биг-Хорн и просидел гам один все праздники.
Нейл не справился с обрушившимся на него потоком чувств, с внезапно нахлынувшими воспоминаниями. Не смог взглянуть в лицо своим призракам. Наверное, он и теперь не может, но он надеялся превозмочь раздирающую душу боль, если призраки явятся вновь, окруженные звуками и красками Рождества.
Спустившись на кухню, Нейл с удивлением обнаружил горячий кофейник и пирог посреди стола. Тут же на чистый пластик стола была наклеена желтая записочка. Очень ровным библиотекарским почерком Эллис сообщала, что ушла на собрание руководства библиотеки. Во второй желтенькой записке она предлагала отведать пирога на завтрак и, если Нейл Морфи и впрямь любит горячие вишни, советовала поставить пирог на минуту в микроволновку.
Женщина, предлагающая вишневый пирог на завтрак? Наверное, она одна такая в целом свете, изумленно поднял брови Нейл. Моя мать ужаснулась бы. А жена...
Нейл безжалостно подавил эту мысль и заставил себя вернуться к действительности. Отрезал здоровенный кусок пирога, сунул его в печку, потом налил полную кружку горячего кофе.
Раннее собрание в библиотеке. Эллис обычно уходила поздно, потому что никогда не заканчивала раньше семи. Обыкновенно она приходила к открытию, к десяти утра, а сейчас только половина восьмого. Ну что ж, сегодня Нейл сможет немножко помочь ей – заберет у Грина эту чертову елку и сам поставит в гостиной.
Это, кстати, позволит ему без посторонних свидетелей взглянуть в лицо новогодним декорациям, даст возможность предаться воспоминаниям и изведать глубину боли, которую необходимо скрывать от всех на свете.
Но только после того, как он закончит свои дела у шерифа. И раз уж он вспомнил об этом, то и после того, как позвонит Питеру О'Брайену, чтобы узнать, не выяснил ли он чего-нибудь о кинжале на фотографии.
Ужас, охвативший Эллис при виде этой фотографии, ни днем ни ночью не давал покоя Нейлу, точил, как заноза, как кусочек головоломки, не желающий вставать на свое место в рисунке. Он отослал фото О'Брайену, признанному эксперту по таким вещам, так что, если кинжал не окажется просто дурацкой шуткой накануне Дня Всех Святых, Питер сумеет выяснить все необходимое. Возможно, это даст ключ к разгадке.
Спустившись вниз по улице и миновав площадь Дж. Вашингтона, Нейл припарковал свой пикап на стоянке под вывеской «Для служебных машин» и приветливо помахал рукой Марку Бьюнену, только что влезшему за руль патрульной машины.
Марк опустил стеекло, высунул голову и радостно заорал, улыбаясь во весь рот:
– Эй, Нейл, твой пикап не служебная машина!
– А вот у шерифа совсем другой взгляд на этот вопрос, недаром он оплачивает большинство моих километров.
В диспетчерской Дон Крейг сидел перед пультом, прижав к уху телефонную трубку, а сама диспетчер, Уна Дайн, пускала в потолок облачка сигаретного дыма, лениво откинувшись на спинку кресла.
Уна принадлежала к узкому кругу жителей округа, к которым Нейл успел искренне привязаться за эти несколько месяцев. Сухонькая энергичная шестидесятилетняя женщина – длинный язык и золотое сердце. Она бесцеремонно совала нос в дела всех обитателей Гудинга, но, похоже, никто и не думал особо возражать против столь нахального посягательства на права личности.
– Привет, Уна, привет, Дон.
– Привет и тебе, Казанова, – насмешливо протянула Уна.
Нейл замер на полпути к кабинету, который Фрэнк предоставил в его распоряжение, и обернулся.
– А поподробнее?
Уна выдохнула еще одно сизое облачко.
– Ходят слухи, что ты растопил сердце нашей Снежной королевы.
Очень медленно Нейл развернулся и прихрамывая направился к Уне.
– Я снимаю комнату у мисс Эллис. – Он сказал это очень спокойно, но такая угроза стояла за этим спокойствием, что Дон замер за своим пультом.
– Конечно, Нейл, – невозмутимо ответила Уна. – Именно это я без устали твержу каждому идиоту, у которого хватает наглости повторять разные сплетни. Но ты ведь должен знать, что о тебе говорят.
– Зачем? Разве я смогу помешать людям чесать языки?
– А разве я тебя к этому призываю? Просто я считаю, что ты должен знать, вот и все. Ненавижу, когда человек, о котором распускают сплетни, узнает о них последним. Так что, если начнешь замечать, что люди косо поглядывают на тебя и перемигиваются, знай, что это тебе не привиделось.
Нейл сверху вниз взглянул в лицо Уне – сморщенное маленькое личико, похожее на карту путевых дорог, и неожиданно рассмеялся.
– Что ж, ты права. Чувствуешь себя как не по себе, когда при твоем появлении моментально стихают все разговоры.
– Ну, а чтобы тебя немного утешить, скажу, что большинство слухов о вас с Эллис вовсе похожи на грязные сплетни и носят преимущественно дружеский и одобрительный характер.
Невелико утешение, думал Нейл по дороге в кабинет. Вряд ли Эллис порадует подобное «дружеское одобрение».
Мужественно не обращая внимания на рождественский венок, которым неизвестный доброхот украсил дверь его кабинета, Нейл отпер замок, вошел и опустился в облезлое кожаное кресло перед еще более обшарпанным письменным столом.
Итак, мисс Эллис была права насчет опасности людских толков. Нейл прожил большую часть жизнь в больших городах, где люди моментально превращались в слепоглухонемых, когда на их глазах убивали ближайшего соседа. Когда живешь в зоне боевых действий, именуемой городскими трущобами, тебя меньше всего интересуют такие пустяки, как кто с кем спит. Тебя волнуют куда более важные вещи – например, не бандит ли твой сосед, а в случае если самые худшие опасения все же оправдались, то ты не спишь ночей, думая, как бы ненароком не увидеть того, за что тебя завтра зарежут.
Пока ты ребенок, тебе это еще удается. Ну а потом у тебя два пути: либо стать таким же бандитом, либо завербоваться в армию, чтобы уехать подальше от этих мест. А потом, если ты вырос крепким и стойким, если получил образование и, несмотря на это, остался законченным кретином, тогда ты вернешься в родные трущобы, чтобы очистить их улицы ради будущих мальчишек, которых, возможно, минует чаша сия.
Да, если ты законченный кретин, ты поступишь именно так. И будешь жить на этих улицах, на долгие месяцы забыв собственное имя, рискуя стократ больше, чем если бы просто остался на стороне закона. Да-да, надо быть последним идиотом, чтобы пойти на это.
Нейл Морфи оказался именно таким идиотом и заплатил немыслимую цену за это.
Тяжело вздохнув, Нейл раздраженно потер виски кончиками пальцев. Странное напряжение, с утра терзавшее его, все росло. Он с ужасом чувствовал, как смыкается круг, а это значит, что скоро ему предстоит стать участником событий, вынести которые окажется выше его человеческих сил. Он привык к собственной двойственности, свыкся с тем, что существуют два Нейла Морфи и каждый живет своей жизнью. Однажды эти две жизни уже столкнулись друг с другом в катастрофе, лишившей его всего, что было ему дорого. И вот теперь чувства, казалось давно развеянные пеплом, вновь подняли голову и готовят новую катастрофу – на этот раз в его душе.
– Проклятье! – С этим глухим напутствием Нейл захлопнул дверь склепа, где покоилось его прошлое, и обратил взоры к настоящему.
Сначала нужно позвонить в лабораторию и узнать у Фила Скотта, что удалось выяснить по поводу вчерашних трупов. К сожалению, Фил сам не проводит вскрытий, но как ассистент он должен знать, что выяснили патологоанатомы. Именно Фил в прошлый раз сообщил Нейлу, что мнения двух ветеринаров-патологоанатомов резко разошлись в оценке характера ран, нанесенных скоту Сэма. Похоже, этот человек чувствовал, что Морфи можно и нужно сказать все, а не только ту безликую информацию, которую знающие люди считают благоразумным пустить в массы.
Через пятьдесят минут, оглушенный твердыми заверениями Фила, Нейл снова поднял трубку и набрал код Восточного Берега.
– Кабинег профессора О'Брайена, – ответил мелодичный женский голос.
– Привет, Мэгги. Это Нейл Морфи.
– Нейл! О Боже! Сколько лет, сколько зим! Где ты? В городе?
