Текст книги "Свет с небес"
Автор книги: Дороти Уошберн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
– Я позвоню в департамент, – объявил он, расправившись с едой. – Пусть пришлют человека, чтобы он присмотрел ночью за домом.
– Но вы же сказали...
Он не удостоил ее взглядом. Эта женщина начинает занимать слишком большое место в его мыслях и особенно чувствах, чего он не может себе позволить.
– Возможно, это и в самом деле просто глупая детская шутка. Но если проказник решит еще раз напугать вас и вернется, то пусть кто-нибудь встретит его снаружи.
Эллис тоже поднялась и проводила его на кухню к телефону.
– Но вы действительно уверены, что это не лишнее. – О Боже, можно представить себе, какие пойдут сплетни! Мисс Эллис, помешанная старая дева, совсем спятила – под каждым кустом ей мерещатся коварные насильники! Она станет объектом сальных шуточек у Торнби... – Мистер Морфи...
– Зовите меня Нейл. – Он уже взял трубку, но неожиданно резко обернулся к Эллис. – Послушайте, Эллис, у меня личные счеты с подонками, которые издеваются над женщинами и детьми. И я этого так не оставлю. Ни на секунду, черт меня возьми!
Эллис посмотрела на него. Она была высокой женщиной и привыкла смотреть глаза в глаза мужчинам. Но Нейл был сантиметров на пятнадцать выше, и эта разница заставляла Эллис чувствовать себя маленькой. Хрупкой. Женственной. Заставляла замечать темную вечернюю щетину на изуродованной щеке и то, какие широкие плечи и узкие бедра у этого мужчины, как ловко сидит на нем его серый костюм... Какие у него загорелые, большие и длинные руки.
Эллис задержала дыхание и заставила себя остановиться. За долгие годы она приучила себя не обращать внимания на такие вещи, она вымуштровала свое тело и почти поверила в то, что у нее нет никаких желаний... Но вот сейчас все стены и барьеры, за которыми она заперла свою женственность, вдруг показались ей слабыми и ненадежными. Эллис резко отвернулась.
– Отлично, – бросила она и заспешила в гостиную убирать посуду.
Через двадцать минут приехал представитель закона. Сьюзен Хейли – единственная женщина-полицейский в округе и лучшая подруга Эллис. Сьюзен быстро взглянула на Нейла, потом на Эллис и усмехнулась. Эллис совсем не понравилась эта усмешка.
– Так что у вас тут произошло? – повернулась Сьюзен к Морфи, прежде чем Эллис успела открыть рот.
Нейл изложил суть происшествия и сделал это так четко, точно и коротко, что у Эллис не осталось никаких сомнений в его профессионализме. В округе давно уже поговаривали, что Нейл Морфи работал в полиции, прежде чем перебрался сюда, на эпизодическую работу у Фрэнка Робинсона. Значит, слухи оказались верными. Эллис ни за что не сумела бы так рассказать о случившемся, даже если бы несколько часов кряду готовила свое выступление.
Сьюзен пошарила фонариком по скатам крыши, и они с Нейлом приступили к детальному осмотру места происшествия. Почувствовав себя лишней, Эллис вернулась в дом и принялась за мытье посуды.
Она протирала кухонный столик, когда они вернулись. Нейл, кажется, опять замерз, с тревогой подумала Эллис. Почему он не догадался хотя бы накинуть пиджак!
– Ну вот, – сообщил Морфи, – мы выяснили, как оно было сделано.
В руках у Сьюзен болтался кусочек бечевки с обрывком воздушного шарика на конце.
– Просто детская шутка, Эллис, – подтвердила она. – Мы с Нейлом установили, что, когда ты заорала, шутник прострелил шарик из винтовки. Поэтому-то лицо бесследно растворилось, как привидение во тьме.
Нейл со Сьюзен посидели еще чуть-чуть, выпили кофе с тортом, а потом Сьюзен предложила Нейлу подбросить его домой на машине.
Оставшись одна, Эллис вновь почувствовала себя одинокой и беспомощной в своем огромном пустом доме. Глупая детская шутка, твердила она, заставляя себя как ни в чем не бывало проверять на ночь запоры на дверях и окнах.
Стоя под душем, она пыталась запретить себе думать о сумасшедших и маньяках – недаром ведь одиноким женщинам не рекомендуется смотреть фильмы ужасов, – а потом долго-долго присыпала тело тальком, стараясь успокоить нервы.
Наконец, сама не веря собственной смелости, она улеглась в постель и поспешно закрыла глаза, как ребенок, который боится темноты... А ведь я действительно боюсь темноты, подумала Эллис. Тридцатилетняя баба, цепенею от ночного мрака, от ночных теней, от темных улиц... Содрогаюсь при мысли о боли, которую может причинить мужчина... как это сделал Стив Брукс много лет назад...
Они со Стивом обручились на старшем курсе колледжа, как раз за две недели до того ужасного случая, навсегда повернувшего вспять ее жизнь. Очнувшись от комы, Эллис сразу же потянулась к Стиву, ища у него понимания и защиты...
А он просто разорвал их помолвку.
– Цель брака – это иметь детей, – объяснил он тогда. – Ты же, Эллис, уже никогда не сможешь стать матерью. Так какой же тогда смысл?
Какой же тогда смысл...
Даже сейчас, лежа в постели, закутавшись в одеяла, при свете лампы, отгоняющей ужасы и тени, которым нет названия, Эллис зажмурилась, заглушая боль, которая до сих пор точила сердце. Прошли годы, она давно поняла, что Стив, наверное, был самой незначительной из ее потерь. Что значила эта мелочь по сравнению с истинным несчастьем – потерей способности к материнству.
Эллис знала, что лишилась самого драгоценного, того, что единственно делает женщину женщиной, что дает цель и смысл жизни и делает желанной для мужчины. Она утратила все это, утратила навсегда. И никогда больше
Эллис не посмеет приблизиться к мужчине, не позволит снова оттолкнуть и отвергнуть себя...
Лежа в огромной пустой постели, Эллис вслушивалась в насмешливый шепот, доносившийся откуда-то из-за границ ее слуха... И снова вернулось ощущение чьего-то присутствия. Что-то страшное таилось совсем близко, и оно выжидало. Оно искало.
Искало ее, Эллис.
На следующее утро Нейл Морфи с голым торсом, в одних черных джинсах с застегнутой молнией, но расстегнутой пуговицей, мрачно сидел над своим кофейником. Он проклинал то странное настроение, которое привело его вчера ночью, после того как Сьюзен высадила его из машины, к стойке Торнби. Хозяин привычно налил ему две стопки, но Нейл зачем-то заказал еще две, потом еще... Из дальнейшего в памяти сохранились лишь отрывочные кадры трудного пути вверх по ступенькам и финальное падение на постель.
Черт возьми, никогда еще с ним не случалось ничего подобного! Последний раз он напился до беспамятства как раз после... Он грубо подавил еще не родившееся воспоминание. Есть вещи, о которых он не в силах вспоминать. Их нужно хоронить в самых глубоких тайниках души, если не хочешь сойти с ума...
Он снова выругался, свирепо глядя на кофейник, который, похоже, сегодня вовсе не торопился закипать. Выматерил самого себя и свое ужасное настроение. Послал проклятия спине за то, что болит, и всей своей жизни за то, что такая собачья. А напоследок хорошенько выругался, вспомнив Эллис Гудинг, оттого, что она так сексапильна и так чертовски целомудренна.
Она девственница. Нейл готов был поставить год жизни, что это так. Последняя девственница на земле среди женщин старше восемнадцати лет! Какого черта она перешла ему дорогу?!
Кто-то робко постучал в дверь. Нейл недовольно покосился через плечо. Наверное, это Торнби явился выразить свое неудовольствие по поводу того, что его жилец так страшно матерится с утра пораньше. Торнби жил внизу, под баром.
Стук повторился, на этот раз сильней. Кого это черти принесли?!
– Открыто! – прорычал Нейл. – Входи, Торнби!
...Услышав тихий вздох за спиной, Нейл понял, что это не Торнби. О черт, ведь он без рубашки, и Эллис теперь увидит еще кое-что... Он знал, что это Эллис. Черт его знает, откуда, просто знал, и все. А ведь как раз ей-то уж совершенно нечего делать здесь в воскресное утро.
Он медленно повернулся, готовясь прочесть испуг и отвращение на ее лице. Рубцы от ожогов выглядят чертовски непривлекательно! Он увидел ее потрясенной и испуганной. А еще увидел слезы – слезы, блестевшие на темных стрелах ресниц, окружающих дымчато-зеленые глаза.
– О Нейл, – прошептала Эллис. – Нейл...
– Я только надену рубашку.
Он отправился в спальню, стараясь по возможности не поворачиваться к гостье спиной. Вот его хорошо развитая мускулистая грудь была совсем не плоха, тем более что она как раз и не пострадала... Тогда он вышел из машины и пошел в дом за сумкой... Он успел подавить почти уже родившееся воспоминание.
– Не беспокойтесь, – попросила Эллис. – Вам вовсе не нужно одеваться. Я ведь знала это и раньше и... – Она моргнула, слеза скатилась по щеке. – Простите мою бесцеремонность, но мне... мне нужна ваша помощь.
Она отвернулась, зябко обхватив себя руками, и Нейл понял, чего ей стоило прийти сюда и попросить помощи. Эллис Гудинг слишком горда и независима, чтобы показать свой страх и тем более слабость.
Поборов мгновенное желание броситься к ней, обнять и успокоить, Нейл вошел в спальню, взял свитер, висевший в изножье постели, оделся и вернулся к Эллис.
– Что случилось?
Не поворачивая головы, она продолжала пристально смотреть в незанавешенное окно на глухую кирпичную стену напротив.
– Утром я вышла забрать газеты из ящика и нашла на крыльце... обезглавленного кролика.
Внутри у него все оборвалось.
– На вашем крыльце?
– На моем крыльце. И поэтому... как бы это ни выглядело со стороны... я подумала, что если... если вас все еще интересует моя комната... В общем, я буду вам ужасно признательна, если вы согласитесь разделить мое одиночество.
Он помедлил с ответом.
– Вы звонили шерифу?
Она утвердительно кивнула.
– Они приехали, забрали кролика, а Рой Хопкинс посоветовал мне пригласить кого-нибудь из друзей пожить со мной... до тех пор, пока не выяснится, что все это значит.
Она повернула мокрое от слез лицо к Нейлу.
– Я понимаю, что вы, наверное, теперь вовсе не хотите жить в моей комнате, но поверьте, я ведь действительно не имела ничего против вас, когда отказала тогда.
– Именно так я вас тогда и понял. Мне потребуется пара часов на то, чтобы упаковать вещи.
– Спасибо! Я сейчас иду в церковь, но через полтора часа буду дома. Приходите, когда вам только будет угодно!
Нейл мягко коснулся ее руки.
– Позвольте я подвезу вас до церкви.
Он увидел, как Эллис мучительно покраснела. Черт возьми, да что же это за женщина?! Почему она заливается краской от самого невинного дружеского предложения?
– Нет-нет, не стоит, правда, здесь совсем близко – Эллис выдавила из себя жалкую улыбку. – Увидимся позже.
Нейл проводил её до дверей, постоял, наблюдая, как она спускается по деревянной лестнице... Может быть, ей вообще не стоит выхолить из дому одной, но крайней мере пока все не выяснится? Черт возьми, интересно знать, куда смотрел человек, которого оставили охранять дом?! Обезглавленный кролик – это уже не забавная рожица, намалеванная на шарике, хотя все еще не дает оснований полностью отказаться от версии о детских проказах. А если это так, то он едва ли сможет сопровождать ее повсюду, как сторожевой пес.
Зато ты можешь быть уверен, что уж дома-то она будет в безопасности, подумал Нейл, глядя, как Эллис скрылась за углом. Теперь он будет знать, что если она почему-то не пришла вовремя туда, куда собиралась, значит, случилась беда.
Забыв об утренней хандре, Нейл налил себе кофе, а потом принялся вытаскивать коробки с вещами из стенного шкафа.
Черт возьми, как же он ненавидел это предчувствие нависшей беды. Неотвратимая и зловещая, она уже положила свою холодную руку ему на плечо.
Эллис не рассказала Нейлу и половины правды, большей частью из опасения выглядеть полной дурой. Кролик на крыльце был по крайней мере предметом материальным и осязаемым, доказывал, что бедная Эллис еще не совсем выжила из ума. Он давал ей полное право немедленно вызвать шерифа.
Но ведь она не могла вызвать шерифа, чтобы он помог ей справиться с ночными кошмарами. Никому на свете Эллис не могла рассказать, что опять видела во сне кинжал... и что это видение преследует ее как воспоминание, от которого невозможно избавиться. Никому не могла рассказать она и другого кошмара, явившегося этой ночью, когда лицо на шарике стало вдруг живым лицом, которое она знала и не знала... Незнакомец, которого она помнила, но не могла вспомнить... Человек, который до смерти испугал ее. Тот, который когда-то напал на нее... Эта ночь тянулась бесконечно и никак не могла смениться рассветом. Долгие часы горел свет в старом доме Гудингов, оставляя ночь за порогом, но только с появлением солнца Эллис почувствовала себя в безопасности.
Это было настоящее безумие, и никому ведь было рассказать о нем. Утром Эллис отиралась в церковь в поисках утешения, которое не бы ей никто на земле... потому что никому земле она никогда ничего не расскажет.
В самом начале первого Нейл припарковал свой черный пикап возле дома Гудингов. Услышав шум мотора, она поспешно выбежала кухни.
После возвращения из церкви Эллис почувствовала, что нервы ее натянуты до предела и даже тиканье старых часов кажется зловещим. Больше ничто не напоминало ей о том, сколько счастливых лет прожила она в этом старом доме. Она уже не чувствовала себя в безопасности здесь.
Эллис подбежала к двери как раз в тот момент, когда Нейл выходил из машины. И тут у нее перехватило дыхание, сердце сжалось, и Эллис замерла, потрясенная.
Нейл, как всегда, был одет в черное с головы до ног – черные джинсы, черный свитер, черные ботинки, черная кожаная куртка. Его облик, казалось, вобрал в себя все, чего она привыкла избегать и сторониться. На мрачную тучу, на предвестие беды – вот на что похож был Нейл Морфи.
Но почему-то это не отталкивало Эллис, почему-то ей неожиданно захотелось почувствовать близость этого мужчины. Тело ее заныло от болезненной жажды узнать прикосновение его рук.
Глупо. Абсурдно. Немыслимо.
Не обращая внимания на болезненную тоску своего тела, Эллис открыла дверь. Нейл как раз доставал из багажника первую коробку.
– Привет! – воскликнула Эллис, и снова у нее перехватило дыхание, когда он поднял голову и улыбнулся в ответ. – Чем могу помочь?
– Нагрейте для меня кресло-качалку, – ответил Нейл, взбираясь вверх по ступенькам. – Боюсь, что переезд окончательно доконает.
– Позвольте я...
– Нет. – Это короткое слово прозвучало очень ровно и очень внушительно.
Эллис посторонилась, освобождая ему дорогу.
– Я могу попросить мальчиков из соседнего дома...
– Нет. – Нейл остановился и посмотрел на нее. – Запомните, Эллис, я могу чертовски мучиться, но это вовсе не основание считать меня беспомощным калекой.
Он повернулся и вошел в дом, а Эллис не могла оторвать глаз от его узких бедер. Неожиданно она опомнилась и поспешила вслед за Нейлом.
– И все равно делать тяжелую работу, прекрасно зная, что потом будете мучиться, просто безрассудно, так и знайте, мистер Морфи!
Он уже поднимался по лестнице.
– Выходит, я редкостный идиот, мисс Эллис. Но если вы вздумали пилить меня, мэм, советую вам как можно скорее отказаться от этой затеи.
Пожалуй, в этом есть своя логика, подумала Эллис, глядя, как он поднимается по ступенькам.
– Которая комната для меня?
– Выбирайте сами. В первой спальне матрац пожестче, если, впрочем, это имеет значение для вашей спины.
– Премного благодарен,
...Отличные ягодицы, подумала Эллис и захихикала над собственной глупостью. Но она испытывала такое облегчение от того, что наконец-то пришел конец ее одиночеству, что могла позволить себе капельку легкомыслия.
Нейл все сделал сам – до последней проклятой коробки, до последней книги. А у него было мною книг. Они составляли большую часть его имущества.
– Эллис? – окликнул он, перегнувшись через перила. – Что вы скажете, если я возьму один из книжных шкафов из другой комнаты?
Она подошла к нижней ступеньке, вытирая руки о передник. Восхитительные запахи опять плыли по дому.
– Ради Бога. Будьте как дома.
Книжные шкафы все равно давно пустовали, с тех пор как Эллис пожертвовала книги – в основном старые романы – местному сиротскому приюту. Ее собственные книги, в том числе рукописные экземпляры – гордость и сокровище Эллис, заполняли книжные шкафы в кабинете.
– Вам нужна моя помощь?
– Не нужна, но все-таки спасибо.
Что ж, это, пожалуй, самый изящный отказ, который я от него получила, подумала Эллис, возвращаясь на кухню, чтобы закончить чистить картошку. Впервые за долгие годы она готовила воскресный обед не для одной себя, и это было чудесно. Чудесно было просто сидеть внизу, прислушиваясь к шуму над головой – там расхаживал Нейл, занятый обустройством своей комнаты.
Слишком долго мой дом пустовал, подумала Эллис. Ее последней постоялицей была учительница французского, тихая дама средних лет, безвылазно сидевшая у себя наверху, читая или проверяя тетради. Эллис едва замечала ее присутствие и зачастую не могла даже сказать, дома француженка или нет.
Зато сейчас она точно знала, что присутствие Нейла ей уж никак не удастся не заметить! Даже ковровая дорожка не могла заглушить его тяжелых шагов, половицы скрипели под его ботинками, и вместе с этими звуками старый дом вновь возвращался к жизни.
Спустившись вниз за очередной коробкой, Нейл задержался около кухни и оценивающе повел носом.
– Пахнет гораздо лучше, чем у Торнби, – оценил он.
– Вы приглашены, – небрежно заметила Эллис. Она надеялась, что это прозвучало именно небрежно, ведь ей не часто приходилось приглашать мужчин разделить с ней трапезу. – Ничего особенного: ростбиф, жареный картофель, засахаренная морковь...
– Ни слова больше. С первым ударом гонга я буду здесь.
Ему удалось втащить наверх последнюю коробку, не поддавшись боли, затопившей тело, но когда он это сделал, то почувствовал, что это действительно последняя коробка.
Оставив нетронутыми несколько коробок, Нейл взял полотенце и отправился в ванную. Что ему сейчас совершенно необходимо, так это хорошенько отмокнуть в горячей воде, а старинная ванна на когтистых лапах как нельзя лучше отвечала этой задаче. Отличная вещь, не то что большинство современных ванночек!
Двадцать минут в горячей воде несколько облегчили его страдании. Вернувшись в комнатy, Нейл бросился лицом на постель, стон облегчения вырвался из его груди.
О Господи, почти не болит! Почти. Пусть это продлится еще чуть-чуть, Господи! Совсем чуть-чуть...
Эллис в нерешительности стояла у подножия лестницы. Что лучше: позвать Нейла отсюда или подняться к нему и напомнить про обед? После того как он принял ванну, стало так тихо... Эллис даже подумала, что Нейл уснул. Если это так, то она ни за что не станет будить его. Несчастный человек, пусть спит там, где застал его сон, пусть хотя бы во сне не чувствует боли!
Поколебавшись еще немного, Эллис все-таки решила подняться наверх и заглянуть к Нейлу. Если он спит, то она подогреет ему обед попозже.
Через настежь открытую дверь Эллис увидела Нейла, лежащего ничком на кровати. Он был одет в джинсы и футболку, но босые ноги и странная неподвижность тела вызвали у нее ощущение его незащищенности.
Эллис потопталась у порога.
– Нейл? – наконец окликнула она его как можно тише, чтобы ненароком не разбудить.
– Я не сплю, Эллис, – глухо прозвучало в ответ, – но мне кажется, меня парализовало. Пожалуй, вам лучше обедать без меня.
– Парализовало? – Она шагнула в комнату, подошла близко к Нейлу, борясь с желанием дотронуться до него. – Вы повредили себе что-то?
– Нет. У меня вообще ничего не болит. Вообще ничего. Просто я неожиданно обнаружил в себе странную трусость.
– Что?
– Я боюсь пошевелиться, так мне хорошо.
Эллис тихонько рассмеялась.
– Кажется, я понимаю. Что ж, в таком случае я оставлю вам ваш обед и подогрею попозже.
– Не стоит.
– Я так хочу, – перебила она. – Я бы принесла его вам прямо сюда, но не представляю, как вы сможете есть в таком положении.
– Я тоже. И вообще я очень удивлюсь, если это не кончится через несколько минут. Вы только не ждите меня.
...Казалось бы, чего проще – повернуться и уйти, но почему-то Эллис с трудом нашла в себе силы сделать это. Спускаясь вниз по лестнице, она не видела ничего, кроме Нейла Морфи, лежащего лицом вниз на постели, и руки ее тосковали от желания коснуться его тела.
Боже, Боже, Эллис, что с тобой? Да, конечно, он настоящий мужчина, очень привлекательный, несмотря на всю свою неразговорчивость и временами тяжелый характер, но ведь он не первый и не единственный привлекательный мужчина, которого ты встретила в своей жизни! Почему же тебя волнует именно он?
А почему бы и не он, недоумевала другая часть ее существа. Ведь в жизни Нейла Морфи подобные вещи, похоже, занимают еще меньшее место, чем у нее. Испытывать влечение к нему столь же безопасно, как и ничего не испытывать. Он никогда не обратит на нее внимания, никогда не посмотрит как на женщину. Никогда в жизни.
А если бы он смог, если бы он сделал хоть шаг к ней навстречу?.. Что ж, возможно, она уступила бы. Но пошла бы на это с открытыми глазами, твердо зная, что кроме этого между ними никогда ничего не будет.
Когда-то давно Эллис даже в мыслях не могла допустить подобную возможность... И со Стивом у них никогда не было ничего, кроме нескольких поцелуев. Потому что Эллис не хотела дразнить себя, ибо не рискнула бы пойти до конца.
Но сейчас ей уже за тридцать, старой девой она дожила до зрелости, и какая-то часть ее существа возмущалась этим. Почему не может она хоть несколько раз в жизни отведать запретного плода? Она обречена на целомудрие до конца дней своих. Но вот сейчас, именно сейчас Эллис Гудинг испытывала неистовую жажду человеческого тепла, человеческого прикосновения, человеческого общении.
Неистовую жажду мужского тепла и мужского желания. Она хотела узнать головокружительный водоворот чувств, о которых столько читала, хотела познать настоящую страсть и настоящее желание, хотела знать, что чувствует женщина, которую хотят... хотят именно так.
А еще она хотела, чтобы этот водоворот оставил ее невредимой, чтобы он не разбил ее сердца.
Эллис могла бы прямо сейчас расхохотаться над собственной глупостью... Если бы только ей не было так больно. Она чувствовала, как будто ее высушили и развеяли по ветру... Настанет день, когда маленькие дети будут гурьбой бежать за ней и шептаться за ее спиной, как это было с тетушкой Сарой.
Этих мыслей ей хватило, чтобы почувствовать желание немедленно расколотить что-нибудь... Никто не знает, почему жизнь так несправедлива и жестока. Можно сколько угодно задавать себе эти вопросы, но на них нет ответов. Она ничем не заслужила ту трагедию, которая разбила ее жизнь. Ничем.
Но ведь и Нейл тоже ничем не заслужил своих страданий. Всему этому нет объяснения.
Эллис услышала, как Нейл внезапно выругался у себя наверху. Ну вот, наверное, он все-таки спустится к обеду, подумала она, когда он выругался еще раз.
Значит, закончилась его короткая передышка среди страданий.
4
– Я должен отлучиться по делу, – объявил Нейл.
Эллис гут же посмотрела в окно, в зимние сумерки. За несколько дней она уже успела привыкнуть к присутствию Нейла, к ощущению уюта и защищенности. Ее жилец настоял на том, чтобы расходы на питание были включены в его счёт, однако в понедельник сам съездил в город за провизией. Каждый вечер он помогал Эллис готовить ужин и мыть посуду, а потом поздними зимними вечерами сидел в гостиной в своей любимой качалке и читал.
Но в этот вечер, как раз после ужина, раздался телефонный звонок, и теперь Нейл собирался уходить.
Эллис почувствовала, как внутри у нее все сжалось, сердце тревожно заколотилось. Сегодня вечером она будет одна. Одна перед лицом сводящих с ума видений, всплывающих из глубин подсознания, окруженная страшными лицами, которые не могла вспомнить, и едва различимыми тревожными звуками. Она знала только одно – все эти вспышки, проблески, обрывки каких-то кошмарных воспоминаний ужасно пугают ее. Последние несколько дней Эллис постоянно занимала себя различными делами, пытаясь подавить в себе что-то, рвущееся на волю из глубин подсознания.
И вот теперь Нейл должен уйти. Может быть, удастся уговорить Сьюзен посидеть с ней, пока он не вернется... Или самой пойти к Сьюзен. А может, строго одернула себя Эллис, ты просто посидишь дома, как ты всегда делала столько лет подряд? Что вообще с тобой происходит?
– Хотите поехать со мной? – предложил Нейл.
– А? – Эллис подняла голову от груды тарелок, которую несла к раковине. – Простите, что вы сказали?
– Хотите поехать со мной? Вечер ясный, месяц поднимается. Мы чудно прокатимся до участка В.
...Участок В – это же ранчо кузена Сэма! Сейчас для Эллис это было самым главным в словах Нейла.
– Нет, только не это! Неужели опять что-то с его скотом?!
– Боюсь, что да. Ну так что, поехали?
– Поехали? – Только теперь до нее дошло, о чем он говорит. В машине наедине c ним. С мужчиной. Руки ее так затряслись, что она поторопилась поспешно поставить тарелки на стол. – Я... я не могу... Спасибо.
– Но почему? – От глаз Нейла не ускользнула ни дрожь ее рук, ни внезапная бледность, разлившаяся по щекам.
– Я... я просто не могу.
...Уйти, немедленно повернуться и уйти, пронеслось в голове Нейла. Его охватило отчаяние... Мне не нужно больше проблем, кричала его душа, в жизни моей более чем достаточно мучительных проблем, порой мне кажется, что я несу свинцовую тяжесть на своих плечах...
Впрочем, Нейл немедленно устыдился столь эгоистической мысли.
– Эллис, терпеливо спросил он, – это из-за меня? Или все дело в машине?
– Делайте свое дело, Нейл, и не беспокойтесь обо мне. Со мной все будет в порядке.
– Я не хочу оставлять вас одну.
Эллис повернула к нему лицо, пытаясь улыбнуться.
– А я позвоню Сьюзен. Наверное, у нее выходной сегодня, так что не волнуйтесь за меня.
– Сьюзен сегодня дежурит. Это она звонила сейчас. – Нахмурившись, Нейл подошел к ней вплотную. – Эллис, объясните мне.
И тут ее прорвало. Никто, ни один человек в округе Гудинг не знал о том, что случилось с ней тогда, десять лет назад, потому что отец строго хранил тайну. Он не хотел, чтобы его дочь страдала от любопытных взглядов и бесконечных сплетен, чтобы ее ранили грубые или просто бестактные расспросы. И ее всегда устраивало это, так почему же теперь вдруг, ни с того ни с сего она готова раскрыть самую мучительную тайну своей жизни этому почти незнакомому мужчине?
– Когда... когда я училась на последнем курсе колледжа... я стала жертвой преступления. Я ничего не помню об этом... много недель я находилась в коме, а потом мне потребовалось длительное восстановление сил.
– Господи! – выдохнул Нейл.
Эллис закрыла глаза, чтобы не видеть его жалости. Она нетерпеливо передернула плечами, как будто речь шла о пустяках, не стоящих особого внимания.
– Я до сих пор не знаю, что это было, никого не обвинили в происшедшем... но с тех самых пор меня преследуют глупые страхи, от которых я не могу избавиться. – Она снова передернула плечами. – Я не могу находиться в машине наедине с мужчиной. Просто... просто не могу.
Она ожидала, что он скажет: «Ну что ж, тогда понятно», или что-то еще в этом роде, а дотом уйдет. Но неожиданно услышала неподдельную нежность в его грубом, надтреснутом голосе:
– Все правильно, Эллис, – сказал Нейл. – Все правильно. Я понял. Я попрошу кого-нибудь приглядеть за домом.
Она испуганно округлила глаза.
– О нет! Нет, Нейл, право... все узнают об этом и станут говорить, что я окончательно выжила из ума. Не беспокойтесь, со мной все будет в порядке, поверьте! Ведь это всего на каких-нибудь два часа, верно? Да и вообще, давно уже ничего не случалось, после... после того кролика.
Эллис, Эллис, почему ты всеми силами пытаешься отказаться от того, что тебе нужнее всего сейчас – от защиты и безопасности? О Боже, неужели ты и в самом деле сошла с ума?
Поколебавшись, Нейл в конце концов все же согласился с ней.
– Хорошо. Я постараюсь вернуться как можно скорее.
...Но уже около двери он неожиданно обернулся и шагнул назад. Он не остановился на безопасном расстоянии. Нет, он подошел совсем близко и бережно взял Эллис за плечи, отстраняя от кухонного стола.
– Я не хочу, чтобы у тебя снова разыгралась клаустрофобия из-за того, что я прижал тебя в угол, – грубовато ответил он на удивленный, но почему-то невероятно доверчивый взгляд зеленых глаз.
Он не знал почему эта женщина должна доверять ему. Он не знал, почему не сумел уйти, не коснувшись ее. Не поцеловав ее. Но сейчас уже поздно удивляться...
Когда обжигающий взгляд Нейла оторвался от ее глаз и остановился на губах, мучительная надежда сжала горло Эллис. Последний раз она испытывала подобное в шестнадцать лет, когда Нат Вильямс, лучший полузащитник школы, пригласил ее в кино. Прощаясь с ним на крыльце своего дома, Эллис чувствовала себя точно так же, как сейчас, – отчаянно надеясь на первый поцелуй. Который, кстати, ужасно разочаровал ее тогда. Но сейчас у нее почему-то родилась уверенность, что Нейл Морфи никогда не разочарует ее...
Он слегка наклонил голову и заколебался. Он был совсем не уверен, что должен сделан, это. Совершенно не уверен...
То же самое испытывала и Эллис, но она бы не отказалась. Вполне возможно, что ей никогда больше не удастся почувствовать прикосновение мужских губ, а она безумно хотела узнать их вкус. И тогда Эллис подняла лицо. Совсем чуть-чуть.
Тихий хриплый шепот сорвался с губ Нейла, и Эллис почувствовала, как внутри у нее все напряглось... Так сладко. Долгие годы не испытывала она ничего подобного.
– Я не должен делать этого, – пробормотал Нейл, и его горячие жадные губы коснулись ее рта.
...Только чуть-чуть, приказал он сам себе. Только чуть-чуть. Ведь эта женщина совсем неопытна и боится мужчин. Правда, легкий поцелуй – жалкая подачка, брошенная нищему, мучительно жаждущему крепко прижать к себе эту женщину и войти в ее шелковую горячую плоть... Пребывание под одной крышей с ней превратило его жизнь в еще один ад, который он, впрочем, совсем не желал покидать. По крайней мере сейчас.
Руки Эллис неуверенно взлетели и опустились на бедра Нейла, нежно приблизив его к себе. Он едва не застонал от наслаждения... Ее прикосновение не было сексуальным, не было даже страстным, но даже такое, оно его не отталкивало. Как же долго не касались его женские руки. Чертовски долго.
Нейл хотел оторваться от ее губ, он честно старался ограничиться нежным братским поцелуем, но не смог остановиться. Забыв всякую осторожность, его язык с лихорадочной нежностью заскользил но губам Эллис, еще хранящим вкус кофе, который они только что пили... Он убеждал, просил, умолял позволить ему большее.
Остановись. Ты обязан остановиться. Но, Господи, ведь я ждал так долго, ведь мне так нужны ее нежность, ее тепло... Страстное желание сотрясло тело Нейла, закрутило, накрыло с головой, как волна, и наконец победило, притупив волю.
