Текст книги "Свет с небес"
Автор книги: Дороти Уошберн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
О Боже, вздрогнула Эллис, припомнив те минуты, когда жадная страсть Нейла заставила ее трепетать. Она прекрасно понимала, о чем он говорит, и одного лишь воспоминания об этом хватило, чтобы снова почувствовать жар и слабость.
Нейл увидел, как она взволнованно затаила дыхание, и понял, что она сохранила в памяти эти блаженные мгновения. Прекрасно! Значит, ему все же не удалось убить в ней желание, она все еще полна надежд на чудо.
Он поцеловал ее в губы и еще раз чуть повыше ключицы. А потом прижался бедрами к ее бедрам – легонько, как бы случайно, и широко улыбнулся, услышав хриплый вздох.
– Вот так, Эл, – шепнул он ей на ухо. – Давай-ка займемся тем, что не успели закончить.
Он приподнялся и опустился, потом еще раз и еще. Эллис рванулась прочь, спасаясь от того, что совсем недавно принесло ей столько разочарования.
– На этот раз все будет хорошо, Рыжик, – успокоил он. – Расслабься, и пусть произойдет то, что должно произойти.
Продолжая двигать бедрами, Нейл накрыл рукой грудь Эллис и начал ласково теребить пальцами выпуклый сосок. И, к собственному удивлению, почувствовал, что снова возбуждается. Черт возьми, Нейл Морфи, неужели тебе снова пятнадцать?! Разве так бывает в тридцать восемь?
– Положи руки мне на спину, Эллис, – прохрипел он. – Держи меня, как тогда!
Она повиновалась, наслаждаясь ощущением твердых мускулов, перекатывавшихся под ее пальцами. Нейл все еще был в ней, с каждым движением он заполнял ее все больше и больше, но почему-то сейчас в этом не было ничего пугающего. Нет... теперь это становилось все более и более приятным.
– Больно? – задыхаясь, спросил он.
– Нет... нет.
– Хорошо?
– М-м-м.
Эллис больше не лежала безжизненно и безучастно, как в начале, теперь она задвигалась сама, устремляясь навстречу Нейлу. Голова ее металась по подушке, руки до боли стиснули его ягодицы – он почувствовал острое покалывание ее ноготков. Электрический разряд пронзил тело Нейла, исторгнув глубокий стон.
– Нейл!
Он узнал этот крик. С прошлой ночи он был выжжен в его душе, с того самого раза, когда он впервые довел Эллис до вершины блаженства. Он просунул руку между их телами и, коснувшись Эллис, заставил ее снова вскрикнуть.
– О, Эл, тебе хорошо, правда? Позволь этому свершиться по-настоящему. Только позволь.
Он дышал как марафонец на последнем километре... Неужели это можно выдержать? Эллис Гудинг возбуждала его, как ни одна другая женщина никогда в жизни... Да, он был абсолютно уверен, что ни разу не испытывал ничего подобного.
Он чувствовал, как женщина напряглась под ним, неистовой яростной волной выгнувшись всем телом. Ее крик пронзил сердце Нейла. Ее руки стискивали его все крепче и крепче, ее ноги обвились вокруг его тела и... и мисс Эллис Гудинг увлекла своего Князя тьмы в пучину безумного наслаждения. Оно длилось долго, бесконечно долго. И каждая минута этого блаженства была похищена с небес.
В два часа ночи Эллис лежала в огромной старинной ванне с когтистыми лапами вместо ножек, погруженная до подбородка в теплую воду и ароматную пену.
Лениво приоткрыв один глаз, она посмотрела на спину Нейла – обнаженный, он стоял перед зеркалом, безуспешно пытаясь сбрить щетину найденным у нее лезвием. Оказывается, он вовсе не стесняется своих шрамов, по крайней мере с тех пор, как понял, что они не внушают Эллис отвращения. Она несказанно радовалась этому. Сходя с ума при мысли о страданиях, которые он перенес, она оставалась абсолютно равнодушной при виде его шрамов.
– Ч-черт! – пробормотал он. – Что за мерзость эти женские бритвы?! Как можно пользоваться такими тупыми лезвиями? И как они могут так затупиться?
– Возьми новое под раковиной, – протянула Эллис и подумала, до чего же хорошо чувствовать себя падшей женщиной.
Как прекрасно расслабленно лежать в густой ароматной пене и слушать, как абсолютно голый мужчина ворчит по поводу тупого лезвия. Ох, Эллис Гудинг, до чего же быстро пристрастились вы к подобным безрассудствам!
Нейл обернулся и посмотрел на нее, держа в руке бритву.
– Ты еще смеешь смеяться надо мной? – Он грозно сдвинул брови. – Между прочим, я бреюсь исключительно для тебя. Заруби себе это на носу!
– Я знаю. – Щеки ее горели, и их слегка саднило – и это тоже было ново и прекрасно. Интересно, со временем женщина привыкает к наждаку мужской щетины или нет? Эллис одарила Нейла ослепительной улыбкой. – Кстати, я, кажется, уже сказала тебе, где лежит новое лезвие.
Бросив бритву, он промокнул лицо полотенцем.
– Я уже закончил, Рыжик. – Опустившись на колени перед ванной, он приподнял пальцем ее лицо за подбородок и повернул к себе. – Как ты себя чувствуешь? Только честно.
– Парю, как бумажный змей, – со всей искренностью призналась она.
Его лицо разгладилось.
– Да? – ласково переспросил он и, перегнувшись через край ванны, нежно поцеловал Эллис в губы.
Она выпростала руку из душистой пенной воды и тронула пальцем его щеку. Как прекрасно, что теперь можно так свободно и просто прикоснуться к нему. Как чудесно сознавать, что этот мужчина с радостью встречает твою ласку. Конечно, эйфория скоро пройдет, Эллис прекрасно понимала это, но она понимала и то, что не променяла бы эти минуты ни на что на всем белом свете.
Хрипотца в голосе Нейла сейчас была еще заметнее, чем обычно.
– Ты скоро, Эл?
– Можешь присоединиться.
Он невольно улыбнулся.
– Возможно, я так и сделал бы, если бы вода не пахла розами. Впрочем, этот запах очень скоро все равно пропитает меня насквозь.
Эллис почувствовала, что горло ее сжалось от волнения... Неужели она опять тонет во взгляде этих всепонимающих глаз?
– Правда? – прошептала она.
– Держу пари, – шепнул он в ответ. – Этот запах въестся в каждый дюйм моего тела. Наша ночь не закончена, леди. Далеко не закончена.
Ей очень хотелось бы, чтобы эта ночь вообще не кончалась. Никогда-никогда. Но, конечно же, этого не будет. Несмотря на всю эйфорию, здравый смысл подсказывал Эллис о неизбежности конца. Но сейчас, этой ночью, она хотела жить в воздушном замке, где мужчина может любить бесплодную женщину, где мечты обретают плоть и кровь и где никогда не наступит рассвет.
– Мы занесены снегом, – шептал Нейл, целуя ее веки, щеки и подбородок. – Этим утром никто никуда не пойдет. И тебе не придется открывать свою библиотеку.
– Да, – еле слышно выдохнула Эллис, чувствуя вновь нарастающее горячее желание. Она инстинктивно сдвинула колени под водой.
– Я слишком желаю тебя, чтобы заставить терзаться сомнениями. – Голос Нейла обжег ее ухо.
– Сомнениями?
– Да, что второй раз оказался просто счастливой случайностью.
Она прерывисто вздохнула, когда его язык пробежал по краешку ее уха. Дрожь пробежала по спине, усиливая томительную тяжесть между бедрами... Он, кажется, что-то сказал? Он ждет ее ответа?
– Нет, мисс Эллис. – Голос Нейла напоминал хриплое рычание. – Я хочу, чтобы ты знала: секс – это лучшее, чем могут заняться мужчина и женщина. Я хочу, чтобы ты никогда не сомневалась в этом.
Она напряглась и задрожала, когда его рука нашла под водой ее грудь. От добавленных в воду солей кожа Эллис стала еще шелковистее. Пальцы Нейла с нежностью скользили по ней. Вот они коснулись ее соска. Эллис снова задохнулась, когда он нашел его, а потом запрокинул голову, и склонила ее набок, открывая доступ к наиболее чувствительным местам шеи.
– Ты должна носить волосы распущенными, – тем временем проговорил Нейл, а губы его прочертили горячую дорожку от ее уха к плечу. – У тебя волшебные волосы, как у сказочных красавиц, огненно-золотые, как пламя.
Зажав ее набухший сосок между указательным и большим пальцами, он слегка потянул его и удовлетворенно ухмыльнулся, услышав в ответ слабый стон.
Невероятно, он снова чувствовал возбуждение! Он опять был на грани взрыва и опять не хотел сдерживаться. Как ей это удается? Как сумела эта женщина вытащить его из той безмолвной ледяной пустыни, в которой он так долго скрывался от всех на этой земле? Как сумела снова превратить в мужчину?
Князь тьмы – какое подходящее имя, думал Нейл, сладострастно смакуя каждый миг растущего возбуждения Эллис. Люди, которые при слове «ад» думают о сере и пламени, ровным счетом ничего не смыслят... Ад – это холод. И еще безмолвие...
Огонь, живущий в этой женщине, согрел Нейла, и черта с два он позволит себе теперь отказаться от нее! Не сейчас. Возможно, позже, но не теперь. Эллис притягивала его, как огонь костра – волка. Точно так же кружил он вокруг нее – все ближе и ближе, подбираясь к ее теплу, изголодавшись по свету, по смеху, по...
Он гнал от себя эти мысли. Нежная Эллис, с непокорной массой рыжих волос, теперь ты попалась, ты поймана в кольцо моих рук... твоя точеная шея – белее свежих сливок – выступает из медленно испаряющейся пены... Вот я уже вижу твою грудь, которую сжимает моя рука...
Нейл почувствовал, как бедра его свело непреодолимое желание.
– Такая сладкая, – услышал он свой хриплый голос в ответ на новый стон Эллис. – О Боже, ты самая сладкая на свете...
Нагнувшись вперед, не обращая внимания на острую боль в спине, он прижал губы к ее губам и устремился рукой вниз, под пену, в воду. Когда пальцы его коснулись рыжих шелковистых завитков, Эллис изогнулась, натянувшись как тетива.
Нейл оторвался от ее рта, задыхаясь от возбуждения.
– Не пора ли тебе вылезать, Рыжик? Пока я не забрался сюда и не доказал, на что способен старый мужчина со сломанным позвоночником?
Она задержала дыхание и медленно приоткрыла затуманенные глаза.
– Правда?
– Я чертовски близок к этому.
Она томно улыбнулась.
– Мне так приятно, когда ты так говоришь.
Неожиданно улыбнувшись, он наклонился и ущипнул ее за мочку уха.
– Сознавайся, тебе льстит, что ты заставила мужчину встать перед тобой на колени, верно?
– Только потому, что этот мужчина – ты, Нейл Морфи.
Он подсознательно отметил опасность, таящуюся в этих словах, но проигнорировал ее. Он и без того знал, что этой ночью заработал себе такую карму, что следующие пять жизней ему наверняка придется проползать ядовитой змеей. Ну и пусть!
Выпрямившись, не обращая внимания ни на свою наготу, ни на то, какое впечатление она производит на Эллис, Нейл сорвал с вешалки полотенце и протянул руки.
– Ну-ка, Венера, пришло время выйти из морской пены.
Внезапно Эллис вновь почувствовала стыд. Неожиданно ей показалось совершенно невозможным покинуть укрытие из пены под бесцеремонным мужским взглядом.
Она подняла глаза и увидела, что он улыбается. Его улыбка показалась ей почти злой.
Нейл выглядел таким молодым... Молодым и беззаботным.
– Твоя пена давно растаяла, Рыжик. Я и так вижу всю тебя целиком. Иди сюда.
Мучительно краснея, пряча глаза, Эллис встала и отвернулась, чтобы не видеть, как вода стекает с ее обнаженного тела.
– Ч-черт! – вырвалось у него. – Ты просто великолепна!
Глядя на пылающее лицо женщины, он подумал, что просто обязан убедить ее в этом. Необходимо, чтобы она поверила в это. Тем более что это была правда.
Шагнув вперед, он закутал ее в полотенце и вытащил из ванны. А потом начал медленно – чертовски медленно! – вытирать. И тут же забыв свой страх и стыд, Эллис с наслаждением отдалась этой ласке. Нейл обращался с ней как с сокровищем... как с возлюбленной. Красивой возлюбленной. Он заставил ее почувствовать себя красавицей, хотя она прекрасно знала, что не была ею.
– Я понесу тебя, – хрипло шепнул он ей на yxo, отбрасывая полотенце и прижимая к себе ее полное, обнаженное тело. – Я подхвачу тебя и отнесу в постель, прямо как Рэт Батлер. Если, конечно, хватит сил.
Он имеет в виду свою спину, с тревогой подумала Эллис и принялась его отговаривать, успев прежде поцеловать в гладкое плечо.
– Я всю жизнь до смерти боялась упасть, и сегодня мне совсем не хотелось бы испортить себе настроение.
Нейл хмыкнул и двинулся к двери.
– Вот и отлично. Ох, мисс Эллис, у меня очень серьезные планы в отношении тебя.
Он шепнул ей на ухо о своих намерениях и с радостью почувствовал в ответ чувственную дрожь, пробежавшую по телу Эллис.
– Ага, тебе нравится, как это звучит!
Его голос действует на меня ничуть не слабее, чем его ласки, поняла она. До чего же это сексуально, когда мужчина тихо нашептывает тебе на ухо о том, что собирается сделать! Услыхав такое, тетя Сара упала бы в обморок! Бедная, милая тетя Сара, смутно думала Эллис, устраиваясь под прохладными простыня рядом с Нейлом. Бедная женщина, как же много ты потеряла...
Зато Эллис не желала терять ни крупицы, даже самой маленькой. Подталкиваемая новыми, ранее неизведанными чувствами, она прижала Нейла спиной к постели и села на него верхом.
Он поднял глаза, и кривая улыбка исказила его лицо.
– Что это значит?
Эллис наклонилась и тихонько поцеловала его в губы.
– Я хочу выяснить, что возбуждает тебя больше всего.
Он тихо рассмеялся.
– Леди, меня возбуждаете вы, и только вы. Ваша походка, ваша улыбка, то, как колышутся от смеха ваши груди... Пожалуй, в вас нет ничего, что не вызывало бы во мне желания. А если и есть, то мое возбуждение не угаснет целую неделю, стоит только привлечь мое внимание к подобному феномену.
Он стиснул ее груди и принялся ласкать соски.
– Это тоже возбуждает меня, – пробормотал он, – то, как ты стонешь в моих руках.
– Но я хочу доставить удовольствие тебе! – воскликнула Эллис, когда смогла наконец обрести голос.
– Ты уже доставила мне его, детка. Еще как доставила!
Но он понял: Эллис хотела играть активную роль. Она не желала быть пассивной участницей. Ей не терпелось исторгнуть из его груди те же стоны, которые он исторгал у нее. Ей нужно было, чтобы он сказал, что ему приятно. Чтобы выдержал сладкую пытку, когда она будет искать источники его блаженства.
О, как возбуждает Эллис возможность волновать его! Когда она принялась трогать языком маленькие соски Нейла, превращая их в твердые горошины, а потом втянула их в себя, он застонал, а она почувствовала спазм наваждения, как если бы он делал это с нею.
Когда Нейл взял ее руки и прижал к своей возбужденной плоти, когда он показал ей, как ласкать его, внутри у Эллис все сжалось от пульсирующего удовольствия.
Теперь уже было невозможно определить, кто дарит, а кто получает, кто ласкает, а кто наслаждается лаской. И когда Нейл опрокинул ее на спину и нагнулся, чтобы зарыться лицом в пушистых влажных завитках, украшавших ее лоно, Эллис была уже готова отдать ему все, что он только пожелает, потому что с каждым новым ощущением она поднималась все выше и выше по спирали страсти.
Прикосновение его языка пронзило ее, как удар тока. По остроте ощущение почти граничило с болью. Она попыталась отстраниться, но Нейл крепко сжал руками ее бедра и заставил остаться на месте.
– Позволь мне, Эллис, – резко выдохнул он. – Дай мне попробовать тебя.
Боже! – смутно пронеслось у нее в голове. Его прикосновение, его голос, его приказ – все разжигало в ней огонь. Эллис никогда не представляла себе, насколько эротичны могут быть такие простые слова.
– Да. Но мне больно...
– Это ненадолго. Лишь поначалу... Эллис, сладкая, такая сладкая...
Слишком новое, слишком острое и сильное чувство моментально привело Эллис к самому краю возбуждения, и она беспомощно замерла, не зная, как вернуться обратно. А потом уже изгибалась, корчилась, царапая простыни, и в тот момент, когда, казалось, само время остановило свой бег, рухнула в сладкую бездну.
...Я никогда этого не забуду, ошеломленно думала Эллис несколькими минутами позже. Никогда не забуду, как мои бедра сжимали голову Нейла. Никогда не забуду радостный победный возглас, которым он приветствовал мой оргазм. Никогда ни за что не забуду тот миг, когда он распрямился и вошел в меня, не забуду, как судорожная дрожь сотрясла мое тело...
Я никогда не забуду, как в конце концов он, опустошенный, устало замер рядом, как вздрагивали его плечи и срывалось дыхание. Не забуду, как его имя родилось на моих губах, а мое – на его, когда мы вместе медленно возвратились в реальность.
И уж, конечно же, я никогда не забуду того мгновения, когда поняла, что люблю его.
Лежа на боку, Нейл смотрел на спящую Эллис. Ее шелковые кудри языками пламени разметались по подушке, золотые ресницы бросали тени на бледные щеки. Во сне она казалась хрупкой и слабой – полная противоположность дневной Эллис Гудинг, воплощению силы и уверенности. Со стороны никому и в голову не пришло бы, какой мягкой, теплой и совершенно беззащитной может быть эта женщина.
Он уже целую вечность смотрел на нее. Даже упрямая боль в спине казалась несущественной по сравнению с мучительным стеснением в груди. Непривычные чувства рождали это стеснение. Мисс Эллис разбередила все его старые раны лишь тем, что отдалась ему.
Он не должен был позволять ей этого. Он не должен был позволять ей сделать это еще раз. Он никогда больше не посмеет взвалить на себя ответственность за чужое благополучие. Ни за что. И он не может допустить, чтобы рухнули стены, за которыми он спрятал свою душу.
Ведь только эти стены ограждают его от безумия. По крайней мере, так ему временами казалось.
Если бы у него осталась хоть капля здравого смысла, он выскочил бы из этой постели и сделал все, чтобы эта ужасная ночь никогда больше не повторилась. Ужасная и прекрасная ночь. Если бы он не был кретином, он дал бы Эллис понять, что ей абсолютно не на что рассчитывать. Доказал бы, что способен принести лишь боль...
Но Нейл не шевелился и только смотрел на женщину, тихо спящую в мягком сиянии лампы... Титания, пришло в голову нелепое сравнение... Как глупо... и как похоже. Сказочная принцесса с огненными волосами и невероятно изящным телом доверчиво посапывала рядом с ним, и на какое-то время Морфи позволил себе забыть, что не заслуживает этого доверия.
Завтра, подумал он, и вздрогнул... Завтра придет время вновь возвратиться в свою преисподнюю.
Протянув руку, он коснулся мягкого рыжего локона. Нейл Морфи никогда не терял контроля над собой. Никогда. До сегодняшней ночи. Эллис Гудинг и несколько сестер в больнице были единственными людьми, которые видели его раздавленным и оглушенным чувствами. Он должен был испытать растерянность, страх и смущение при мысли о том, что женщина видела его, сокрушенного желанием, помутившегося от страсти, но не испытывал ничего подобного. Почему-то он знал, что Эллис будет самым надежным стражем его сегодняшней слабости.
Нейл и себя ощущал в безопасности рядом с ней. Чувство, совершенно немыслимое для мужчины, всю жизнь привыкшего рассчитывать только на себя, привыкшего к тому, что именно к нему обращаются в поисках защиты. И не то чтобы он всегда мог помочь, просто он чертовски стремился к этому.
Раздираемый странными противоречивыми чувствами, рождение которых безопаснее всего отнести просто за счет ночной близости, Нейл старался заставить себя думать о сексе, а не о своей тоске. Стремился приписать произошедшее внезапному помешательству гормонов, но только не одиночеству, только не потребности в нежности, в заботе и ласке.
Хотел он того или нет, но Эллис отдалась ему именно так – с нежностью и заботой. Она протянула руку помощи в тот момент, когда он был раздавлен внезапным приступом тоски и боли. Эллис говорила ему, что все будет хорошо. Говорила именно тогда, когда должна была бояться и искать в нем опоры и успокоения...
Нейл очень хотел бы принять все, что она так трогательно предлагала, но он знал, что не заслуживает такого подарка. Он никогда не сумеет оправдать ее надежд, тех надежд, что светились в ее глазах в последний раз. А раз так, значит, сегодня же нужно найти способ отгородиться от нее, дать ей понять, что между ними никогда больше ничего не будет.
Он должен любой ценой положить этому конец, прежде чем причинит Эллис еще более мучительную боль.
– Нейл!
О черт, следовало надеть рубашку. Он стоял на кухне в одних джинсах и смотрел, как снег покрывает темный подъезд к дому. Время приближалось к рассвету, но этого никак нельзя было сказать, глядя на улицу. Маленькая машина Эллис совершенно исчезла под белым холмом. Снег подбирался уже и к черной крыше его пикапа. А буран все продолжал бушевать, швыряя пригоршни звенящего снега в стекла.
Эллис стояла в дверях, не решаясь войти, ведь Нейл не ответил, когда она окликнула его. Не видя ее, он чувствовал ее присутствие, ощущал взгляд ее глаз на своей изуродованной спине, догадывался о ее недоумении: почему Это он стоит тут у окна в темной кухне?
– Кофе горячий, – не оборачиваясь, бросил Нейл, не зная, что еще можно сказать.
Он нарочно не повернулся, надеясь, что Эллис поймет его намек.
– У тебя болит спина?
Тревога и сочувствие, прозвучавшее в этих словах, полоснули его по сердцу. Проклятье! Он не заслужил ее заботы! И уж, конечно, не сумеет расплатиться за ее нежность!
– Не больше, чем обычно.
Она неуверенно шагнула на кухню, не зная, что же теперь ей делать. Она надеялась, что наступающее утро внесет простоту и теплоту в их отношения... А может быть, они снова занялись бы любовью... Но она допускала возможность и самого худшего, и неопределенность переросла в уверенность, когда Нейл, не говоря ни слова, вылез из постели.
Вопрос лишь в том, должна ли она принять это как должное и молча смириться с неизбежным или же ей следует опередить его и сказать, что всегда знала, что у них нет будущего... Но ведь это может ранить его.
Оглядываясь на события прошедшей ночи, Эллис ясно видела, каких огромных усилий стоило Нейлу сдаться и решиться на это. Ведь она видела, как он стоял возле ее постели, борясь с желанием. Помнила, что он давал ей возможность отступить. Чувствовала силу его внутреннего сопротивления.
Нейл не хотел заниматься с ней любовью. Но ему это оказалось почему-то необходимым. А потом, когда он стал так нежен, он дал ей то, что, по его мнению, должен был дать в благодарность.
Удивительно яркая ночь сияла за окнами, кружащиеся снежинки превратили фонари в светло-золотые светильники в мерцающих ореолах. Холодное сияние лилось в окна кухни... Эллис сходила в кабинет за кружкой и налила себе кофе. Неужели она сможет вести себя так, как будто между ними ничего не произошло?
Но Нейл первым нарушил молчание.
– У всего этого нет будущего, Эллис.
– Я знаю.
Да, она знала. Всегда с болезненной ясностью знала, что никогда не будет нужна надолго ни одному мужчине. Знала это вот уже десять лет... Но Нейл, кажется, не слушал ее.
– Я не могу... – Он остановился, не в силах подобрать слова.
Эллис выдвинула стул и села, глядя в спину Морфи. Она страдала и за себя и за него, страдала так глубоко и безысходно, что сама удивлялась силе этого чувства. Неужели она способна на такие переживания?
Мы оба осуждены на муки, думала она. Осуждены по воле обстоятельств, не по своей воле... Так что же плохого в том, что мы пытались подарить друг другу хоть немного тепла?
Несколько минут прошли в томительном молчании. Только звон льдинок о стекло, только жалобные стенания ветра, мечущегося вокруг старого дома. Наконец Нейл предпринял еще одну попытку.
– У меня нет будущего, которое я мог бы предложить тебе, Эллис.
Она знала и это и никогда не смела надеяться...
– Я и не просила...
Он резко перебил ее:
– Я давно порвал все связи с небом, если, впрочем, когда-то имел их.
Смутившись, Эллис попробовала разобраться в том, что услышала.
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что сказал. Я приговорен к аду.
– Нейл, о чем ты?
– Ты знаешь, что такое ад, Эллис? – голос его звучал спокойно и ровно, несмотря на наполнявшее его напряжение. – Это бесконечная, бездонная ледяная бездна. Предельная пустота сердца и души. Ничто, которое когда-то заполняли люди, которых ты любил.
Эллис прерывисто перевела дыхание, начиная понимать.
– Расскажи мне, – робко попросила она.
Он откинул голову назад и закрыл глаза, руки его сжались в кулаки. Я должен сказать ей, в отчаянии подумал он. Ради нас обоих. Должен поведать ей все, пока не стало слишком поздно. Потому что я уже почти готов принять то, что она предлагает мне.
– Это случилось накануне Рождества, – начал Нейл, и голос его был так тих и слаб, что он сам едва слышал себя. – Мы с женой только что закончили наряжать елку.
Жена?! Сердце Эллис болезненно сжалось.
– Мы одели ребятишек в комбинезоны...
Дети?! О Боже! Ей хотелось убежать, спрятаться. Она уже не хотела ничего слышать! Больше ничего!
– Младшему было всего два месяца, – бесстрастно продолжал он. – И еще две девочки. Саманте четыре года, а Келли только два... Ну и Крис. Моя жена тряслась над ним, как наседка. Она с самого начала хотела мальчика... Я-то сам больше любил девчонок. Джейн, моя жена, всегда говорила, что маленькие плутовки могут добиться от меня всего, чего угодно – так сильно я был привязан к их крошечным пальчикам. Пожалуй, так оно и было...
– Нейл...
Что она могла сказать? Что могла сделать, чтобы остановить приближавшуюся катастрофу? Ничего. Как зверь, пойманный светом автомобильных фар, она молча ждала удара...
– Мы... – Он откашлялся. – Мы собирались завезти ребятишек к друзьям и поехать за покупками. Как раз загрузили все в машину, когда я вспомнил, что оставил одну из сумок возле двери. Я вернулся в дом... – Нейл мучительно глотнул воздух. – Я был на полпути, когда в машине взорвалась бомба.
Эллис закрыла глаза... Господи, если бы только можно было избавить их обоих от такого страдания!
– Осколок попал мне в спину, – продолжал Нейл. Голос его потерял всякое выражение. – Я упал лицом в снег. И не мог пошевелиться; Сзади ревел огонь, я знал, что должен... но был парализован... Что-то горящее упало мне на куртку, она вспыхнула. Я ничего не мог сделать, чтобы спасти свою семью... Потом мне сказали, что все равно это было невозможно. Они погибли мгновенно – Голос его сорвался.
Наступила тишина.
– А крики? – спросила Эллис, осмелившись вздохнуть... Она помнила, что однажды он что-то говорил о криках.
– Мои, – ответил он. – Соседу, удалось снегом сбить пламя у меня на спине. Потом мне сказали, что я кричал три дня не переставая... Сам я не помню почти ничего. – Он перевел дыхание. – Я помню, что смотрел на черные изуродованные остатки машины, когда меня уносили. Помню, – голос его снова сорвался, – что уже тогда знал, что моя жизнь кончена.
Эллис рванулась к нему, обняла сзади, прижалась крепче, зная только одно – достаточно. Никто на свете не должен один переносить такую боль. Никто не должен страдать без утешения.
– Эллис, я сказал тебе...
– Все правильно, Нейл. Ты сказал мне. Я выслушала. Не думай, что мне все равно, что это оставило меня равнодушной!
Она прижалась щекой к его спине, чувствуя грубую поверхность шрамов, судорожно вздохнула, пытаясь проглотить ком в горле, сморгнула слезы бессилия с ресниц...
– Ты выследил человека, который... который взорвал твою машину? Кто это был?
– Знаешь, Эллис, вот это действительно заслуживает внимания. Мою машину взорвал брат одного из боссов наркомафии, которого я помог отправить за решетку.
– А почему это так важно? – Эллис поразил горький сарказм, звучащий в его голосе.
– Только потому, что я несу прямую ответственность за гибель моей жены и троих детей.
Эллис перестала дышать. Горечь этих слов не оставляла никаких сомнений в том, что Нейл действительно уверен в том, что говорит. Только сейчас Эллис начала понимать всю глубину трагедии.
– Но... но почему, Нейл?
– Это же просто. Они погибли из-за моей работы. Тут не может быть никакого другого объяснения. Если бы я был автослесарем или плотником, они бы... они... – Он не мог продолжать. Еще одно слово, и он снова заплачет. Он и так уже достаточно плакал.
– О нет, нет, – испуганным шепотом вскрикнула Эллис. Он не должен так считать! Не должен!
– Поверь мне, Рыжик, я достаточно думал обо всем этом. Я представлял себе опасность. Надо быть совершенным идиотом, чтобы полагать, что бандиты отомстят только мне одному. А ведь я знал, что есть люди, готовые на все, лишь бы достать меня. Вот так, Эллис. Я погубил свою семью. И был бы последним подонком, если бы посмел поставить кого-нибудь на ее место. Будь я проклят, если захочу еще раз пройти через это.
Эллис не стала спорить, не стала доказывать, что в кошмаре, выпавшем на его долю, не виноват никто, кроме преступника. Ее собственная жизнь была лучшим доказательством этой мудрости. И еще она прекрасно понимала, что Нейл Морфи не поверит ей. Он чувствовал вину за гибель своей жены и троих детей, и никакие, пусть даже самые убедительные, доводы не смогут избавить его от этого груза.
Внутренний голос подсказывал, что ей остаётся только отступить, и чем скорее, тем лучше. Хрупкие, только что родившиеся отношения с этим необыкновенным человеком обречены на гибель, слишком много причин тому, начиная с его чувства вины и кончая ее бесплодием.
Но было уже поздно. Слишком поздно, потому что за последние два дня Эллис незаметно для себя перешла невидимую грань, за которой уже нет возврата назад. И дело не только в том, что она впервые отдалась мужчине, То, что случилось между нею и Нейлом, явилось лишь внешним проявлением перемен, произошедших в душе Эллис. Ей было поздно отступать.
И чувствуя, что боль становится невыносимой, Эллис решила просто воспользоваться ситуацией.
Шагнув вперед, она взяла Нейла за руку.
– Пойдем. – И мягко потянула его к выходу. – Пойдем со мной...
– Эллис...
– Я знаю, – коротко ответила она. – Я знаю. Это всего лишь одна ночь в твоей жизни. Ну, может быть, две-три ночи. И больше ничего. Я все знаю. Все хорошо, Нейл. Все будет хорошо, обещаю...
Морфи знал, что совершает огромную ошибку, когда покорно плелся вслед за ней в спальню. Ради нее и ради себя он должен был уйти к себе наверх. Но Эллис шептала, что все понимает, что ее это ни капельки не беспокоит и что никакого вреда не будет от того, что они немножко побудут вместе.
Как сладкоголосая сирена, она завораживала и влекла его к своей цели.
И как мужчина, он мог только повиноваться.
– До меня дошли кое-какие новости, сукин ты сын, – грохотал в трубке голос шерифа Робинсона. – Может быть, ты не откажешь в любезности и потрудишься объяснить, что, черт возьми, происходит?
Нейл откинулся на спинку кожаного кресла в кабинете Эллис и посмотрел в окно. В сером небе ветер кружил вихри снежинок. Буран продолжался, и утро не принесло надежды на скорое прекращение снегопада.
– Я собирался позвонить тебе вчера вечером, но не сумел. Ты у себя в кабинете, Фрэнк?
– Хотел бы я добраться туда! Нет, сынок, я дома, заперся в мастерской на три замка и безумно надеюсь, что Элен с девчонками не засекут меня здесь. Итак, мне звонили из Берли. Некто лейтенант Джексон из местного департамента полиции поинтересовался, действительно ли ты состоишь у меня на службе. Он сообщил о каком-то давнем дельце, которое ты потребовал выудить из архива. Я подтвердил наличие следователя по имени Нейл Морфи, а также твое требование выслать досье по почте, а не каким-либо другим способом.
