Текст книги "Свет с небес"
Автор книги: Дороти Уошберн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Мысль об этом казалась невероятной, но ведь Эллис-то прекрасно знала, что в жизни, к несчастью, есть место самому невероятному. Для нее это были отнюдь не пустые слова. Однажды она уже стала жертвой насилия и поэтому не могла отмахнуться от возможности повторения этого кошмара.
Взволнованная, испуганная, встревоженная, она ходила по кухне с кружкой кофе в руках и слышала шелест голосов, чувствовала, как страшные воспоминания рвутся из глубин ее подсознания, видела отсветы холодного золота...
И неожиданно она поняла, что незачем сегодня открывать библиотеку. Бог с ней. Все равно никто не придет, за исключением разве что мистера Смита, но ведь его можно предупредить по телефону. Сегодня нет детского часа, нет никаких важных дел, а кроме того, сегодня у нее даже не будет сменщицы. Да и вообще, пятница – мертвый день для библиотеки.
Ухватившись за возможность хоть немного отвлечься, Эллис немедленно позвонила мистеру Смиту и, сославшись на неожиданно скрутившую ее боль в желудке, предупредила, что не сможет сегодня выйти на работу. Старый джентльмен искренне посочувствовал ей и заверил, что все равно не собирался приходить.
– Сегодняшний прогноз опять обещает нам снегопад, мисс Эллис, – посетовал старик. – Можете себе представить? Последний раз столько снега в начале зимы выпадало лет пятьдесят назад. Сегодня лучше посидеть дома и держаться подальше от проезжих дорог.
– Именно так я и собираюсь поступить, мистер Смит.
Эллис сняла серые шерстяные брюки и шелковую блузку, переоделась в джинсы и синюю фланелевую ковбойку, а потом отправилась в гостиную. Надо наконец украсить елку. Ей стоило большого труда сдержаться и не посмотреть в окошко: что-то там поделывают Нейл с шерифом. Раз они ведут себя так бесцеремонно, ей нет до них никакого дела!
Когда Эллис впервые увидела пентаграмму, что-то замерло в глубине ее существа. Вскоре страх был быстро вытеснен гневом, но теперь она снова испугалась.
Что же это, думала женщина, опускаясь на колени перед мерцающей разноцветными огоньками елкой. Почему большинство людей на свете живут себе спокойной, приятной и относительно скудной событиями жизнью? Да, но ведь и она последние годы жила именно так – тихо и бесцветно... Так что нечего упиваться жалостью к себе.
Со вздохом она выпрямилась и начала открывать коробки с украшениями. Здесь лежали игрушки-реликвии, ровесники первых Гудингов. А некоторые были куплены накануне прошлого Рождества. Каждый год, продолжая семейную традицию, Эллис покупала новые украшения. Прошлогодний позолоченный ангелочек навеет воспоминания обо всех прошедших Рождествах и, вполне возможно, станет частью грядущих праздников...
Одним из самых первых на свет из коробки появился фарфоровый ангел, одетый в бело-золотой хитон, сшитый ее бабушкой. Бережно держа его в руках, Эллис повернулась к елке... и увидела Нейла, стоявшего в дверях.
– Его сделала еще моя бабушка, – задумчиво произнесла она, показывая ему игрушку. – Тогда ей было всего десять лет. Я до сих пор поражаюсь, глядя на эти крошечные стежки. У меня ни за что не хватило бы терпения!
Нейл нехотя вошел в гостиную, его взгляд скользнул с ангела на лицо Эллис и обратно.
– Красивый, – коротко ответил он. – А разве ты не собираешься на работу?
– Решила пофилонить, сославшись на недомогание. Впервые за последние три года. Имею право, как ты думаешь? – Она повернулась к елке, подыскивая подходящую ветку для игрушки.
– Не хочу, чтобы ты оставалась дома одна.
Женщина небрежно дернула плечом, давая понять, что его опасения совершенно напрасны... Если бы она и впрямь была в этом уверена!
– Все будет отлично! Никто не потревожит меня среди бела дня.
Морфи вздохнул и подошел ближе.
– Белый день за дверью этого дома, а не внутри. Если кто-то войдет сюда, то никто не узнает, что ты в опасности.
– Думаю, ты и сам не веришь в то, что говоришь. Мы имеем дело с глупыми ребяческими выходками.
– Пока. – Он сделал еще один шаг. – Послушай, я отослал фотографию кинжала моему другу на Восточном побережье. Он профессор колледжа и известный знаток оружия. Сегодня я жду от него звонка, поэтому должен вернуться в контору. А если он не звонил, то позвоню ему сам.
Все еще держа в руках игрушку, Эллис медленно повернулась к нему.
– Ты послал ему фото? – повторила она, прерывисто дыша. – Я думала... думала...
– ...Что я забыл о нем, – резко закончил за нее Нейл. – Нет, Эллис, разве я мог? Ведь эта фотография так расстроила тебя.
Эллис опустила глаза и только сейчас заметила, что пальцы ее нервно теребят белый атлас ангельского хитончика.
– Ты думаешь, что это как-то связано со всеми остальными гадостями?
– Все возможно. Не знаю. Ясно одно – эта фотография беспокоит тебя и я не успокоюсь, пока не выясню почему.
Если напрячься и хорошенько подумать, то, возможно, она и вспомнила бы, относился ли кто-нибудь когда-нибудь так серьезно к ее чувствам... Давал ли ей кто-то понять, что ее переживания хоть что-то значат для него... Забот млея ли кто-нибудь о ней? Она почувствовала, как горло ее болезненно сжалось. Разве не странно, что почти незнакомый человек нянчится с ней как с ребенком?
– Эллис, а почему бы тебе не поехать вместе со мной? А когда мы вернемся, я помогу тебе украсить елку.
...Помогу украсить елку... Да ведь это совершенно добьет его, подумала Эллис, поднимая голову. За эту неделю она узнала многое о Морфи, но только сейчас поняла, насколько он благороден. Он готов забыть о своей боли ради нее, ради ее безопасности. Да, возможно, он и есть Князь, но черт возьми, если он имеет хоть какое-то отношение к преисподней!
Нейл Морфи сражался и едва не погиб, пытаясь изменить этот мир и защитить его жителей. Сражался и едва не погиб, но остался несломленным. Он сохранил свою шпагу и обнажил ее вновь, на этот раз, чтобы защитить ее, Эллис.
И вот сейчас он стоит перед ней, переминаясь с ноги на ногу, этими беспокойными движениями выдавая непрекращающуюся боль, и ждет, ждет, чтобы она позволила ему оберегать себя.
Он – герой, поняла вдруг Эллис, тяжело сглотнув ком в горле. Настоящий, живой герой. Из тех, которых мы обычно не. замечаем, потому что свой тяжелый, зачастую непосильный крест они несут молча и незаметно для окружающих. Она снова сглотнула.
– Ты можешь позвонить отсюда. Я не против.
– Мне нужно звонить в несколько мест.
Эллис снова передернула плечами.
– Как тебе угодно.
Неожиданно он протянул ей руку. Эллис колебалась лишь мгновение. Осторожно положив ангела обратно в коробку, она шагнула вперед и взяла протянутую руку. Черная кожа куртки скрипнула, когда Нейл обнял ее и прижал к своей широкой надежной груди.
– Поедем, Эл, – тихо попросил он. – Ненадолго, клянусь.
Я бы могла стоять так целую вечность, думала она, наслаждаясь его близостью. Она чувствовала щекой морозный холод куртки, вдыхала свежий аромат зимнего дня, который Морфи принес с собой с улицы. И сквозь эту зимнюю свежесть пробивался запах Нейла – мыла и мужчины, – пьянящий и насыщающий.
– Поедем со мной, Эл.
В ответ раздался покорный вздох.
– Хорошо.
Он помедлил еще немного, как если бы ему тоже нелегко было разжать объятия, а потом отпустил Эллис.
– Просто накинь кофту, – сказал он. – В машине тепло.
Она подняла глаза.
– А ты уверен, что я смогу сесть с тобой в машину?
Он улыбнулся ей своей кривой измученной улыбкой, поразившей Эллис неожиданной теплотой.
– Конечно. Мы же уже ездили с тобой вчера, правда?
Эллис зажмурилась, припомнив ту поездку. Наверняка она стоила ей не меньше пяти лет жизни, ведь человеческое сердце не рассчитано на то, чтобы биться с частотой двести ударов в минуту. Пальцы побаливают до сих пор – так сильно стискивала она ручку дверцы. Если честно, она вовсе не хотела пройти через это еще раз.
– Хорошо, – сказала она вслух. – Хорошо. Возможно, сейчас это будет легче.
...Ведь она с Нейлом.
Это действительно оказалось намного легче. Инстинктивный ужас улегся почти сразу же, хотя не прошел совсем. Но на этот раз поездка прошла вполне сносно. Нужно отдать должное и Нейлу – он всеми силами старался сократить время их совместного пребывания в кабине и всю дорогу развлекал свою спутницу разговорами.
Когда он наконец припарковался, Эллис не вылетела пробкой из машины, как будто за ней гнались демоны. Она, конечно, особо и не задерживалась, но все же сумела выбраться, сохранив даже некоторое достоинство.
Уна Дайн очень радушно встретила свою приятельницу, однако ее многозначительный оценивающий взгляд не оставлял никакого сомнения в том; кому будут перемывать косточки на воскресном собрании библейского кружка. Не стоило забывать, что именно Уна была душой этого общества.
– Дон повез пробы крови в лабораторию, – сообщила она Морфи. – Так что они получат их уже сегодня.
– Спасибо.
Нейл взял Эллис под локоть.
– Пойдем. Мой кабинет в самом конце коридора.
– А почему Дон так спешит с этими пробами? – Она заметила венок над дверью и задумчиво смотрела на него, пока Нейл открывал замок.
– Потому что сегодня пятница, – ответил он. – И если не поторопиться, то все зависнет еще на два дня до понедельника. А так мы будем уже скоро точно знать, что это за кровь, если это, конечно, кровь.
Эллис в изумлении уставилась на него.
– Но она не похожа ни на что иное!
– Да, и пахла тоже как кровь, – согласился Нейл.
Он поднял трубку и набрал номер лаборатории, краем глаза наблюдая за женщиной, с любопытством оглядывавшей его кабинет.
– Фила Скотта, будьте любезны, – попросил он. – Это Нейл Морфи из округа Гудинг.
...Книги, книги... Как их много, подумала Эллис. Непонятные заумные названия книг по юриспруденции и уголовному законодательству. Она никогда не задумывалась над тем, каких огромных познаний требует обеспечение правопорядка.
– Привет, – произнес в трубку Нейл. – Это Морфи. Нет, я понимаю, что окончательные результаты по последнему трупу еще не готовы. Я звоню сообщить, что один из помощников шерифа повез вам несколько образцов крови. Я хотел бы, чтобы вы выяснили, человеческая она или нет, а если принадлежит животному, то какому именно.
Эллис смотрела, как он беспокойно ерзает в кресле в поисках более удобного для спины положения, и в который раз восхитилась его железной выдержкой. Она бы, наверное, давно вскрыла себе вены, если бы ее терзала такая непрекращающаяся боль.
– Я буду дома вечером, – Нейл заканчивал разговор. – Запиши мой номер. – И он продиктовал номер телефона Эллис. – Спасибо, Фил. Поговорим позже.
Он опустил трубку, на секунду задержав руку на ней.
– А теперь постараемся узнать насчет твоего кинжала.
– Он такой же мой, как и твой, – напомнила Эллис.
Нейл принялся набирать номер.
– Эл, дорогая, если бы кинжал не имел к тебе никакого отношения, я ни за что не стал бы беспокоиться сам и беспокоить по пустякам Питера О'Брайена. У него полно гораздо более... Привет, Мэгги. Это Нейл. Мне передали, что Пит звонил.
На свете столько людей, которые знают Нейла гораздо лучше меня, думала Эллис. Вот и эта женщина, с которой он сейчас болтает. Он говорит с ней, как со старым другом, расспрашивает о муже, собаках, дает ей номер своего телефона, чтобы этот О'Браен мог перезвонить в течение двух ближайших часов...
Положив трубку, Нейл повернулся к Эллис и, заметив, что она притихла и погрустнела, быстро придвинулся ближе.
– Питер перезвонит мне после кафедры. Пойдем, пообедаем у Мейбл?
...Он не хочет возвращаться домой, где стоит елка, догадалась Эллис. Телефонные звонки из офиса были предлогом, чтобы уехать прочь из дома, а теперь он приглашает ее на ланч с единственным желанием оттянуть возвращение. Она открыла было рот, чтобы сказать, что она ни за что не заставит его наряжать елку, что вообще, если эта чертова елка так мучает его, то она сегодня же вышвырнет ее вон, но что-то в лице Нейла заставило ее промолчать.
Какая-то затаенная боль таилась в глубине его глаз. Это было не физическое страдание, но что-то, чему Эллис не могла найти определение и что наполнило ее душу тоской и мучительным беспокойством.
– Если мы пойдем обедать к Мейбл, – тихо проговорила она, собравшись с силами, – то дадим повод для сплетен.
– Мы давно уже дали его, Рыжик. Уна вчера предупредила меня, что о нас с тобой судачит весь округ. Может быть, нам стоит дать им настоящий повод?
Этот вызывающий вопрос чуть было не заставил Эллис броситься в объятия сидящего напротив нее мужчины, но во взгляде его серо-зеленых глаз она прочла усмешку, больно кольнувшую ее, хотя не далее чем несколько дней назад ей и самой пришла в голову точно такая же мысль.
– Так ты считаешь, я его еще не давала? – выдавила она, надеясь, что провалится сквозь землю вместе с последним словом. Как этому человеку удается лишать ее последних остатков благоразумия?!
Нейл встал и, перегнувшись через стол, бросил на растерявшуюся женщину театрально-свирепый взгляд.
– Пока ни малейшего, уж поверь мне!
Глядя, как румянец смущения заливает ее лицо, Нейл улыбнулся. Он уже забыл, когда последний раз видел краснеющую женщину. Впрочем, если и видел, то уж наверняка не ровесницу Эллис. Такой, как Эллис, вообще больше не существовало на свете.
Они отправились к Мейбл на машине. Хотя в этом не было особой необходимости. Два квартала они бы запросто прошли пешком, но Морфи хотел, чтобы Эллис привыкла ездить с ним в машине. Он уже видел, что каждый раз, когда она оказывалась внутри вместе с ним, она еще на один шаг удалялась от своих страхов.
Даже если бы Мейбл и слышала о вреде холестерина, это ни на йоту не изменило бы ее кулинарных пристрастий. В ее заведении строго придерживались старых добрый традиций, не делая исключения даже для яичницы и жареного картофеля, а калорийность каждого блюда в меню точно соответствовала его вкусу. Стряпня Мейбл отзывалась греховным соблазном, и Эллис давно привыкла принимать это как должное. Если уж ей раз в полгода случалось зайти сюда, она объедалась вовсю, не думая ни о своей талии, ни о том, какой цифрой покарают ее наутро безжалостные весы в ванной за обжорство.
– Сэндвич с бифштексом и жареную картошку, – заказала она. – И кофе.
Нейл последовал ее примеру. Когда принявшая заказ девушка отошла, он завозился на своем месте, пытаясь поудобнее разместиться на стуле.
– Неужели ничего не помогает? – спросила Эллис.
Он посмотрел на нее, и медленно, очень медленно улыбка приподняла уголки его рта.
– Отчего же. Есть парочка вещей, которые на какое-то время заставляют меня забыть обо всем.
Эллис почувствовала, как горячий румянец вновь заливает ее щеки.
– Не надо.
– Хорошо.
Ты не должен дразнить ее, одернул себя Нейл. Не только потому, что она смущается. Просто уж слишком близки были вы вчера и теперь нужно держаться подальше, если не хочешь, чтобы события приняли необратимый характер... Пусть ему есть что предложить ей. И пусть она даже жаждет его предложения.
Но Эллис слишком неопытна, и кто знает, сумеет ли она впоследствии справиться со своими чувствами.
Столько веских доводов и важных причин, чтобы держаться подальше от нее... И все бы хорошо, но что делать, если каждой клеточкой своего тела Нейл Морфи хотел любить эту женщину... Если он сходил с ума от желания обнять ее... познать ее. Эллис... Такая теплая, страстная, невинная. Любить ее было бы сумасшедшим блаженством, он ни секунды не сомневался в этом.
Это не шло ни в какое сравнение ни с чем в его жизни. Стоит лишь вспомнить, как она вспыхнула вчера в его объятиях, чтобы понять, что в постели эта женщина одурманит посильнее любого наркотика... и вызовет такую же зависимость.
Но он не достоин этой необыкновенной женщины. Необыкновенной. Он твердо знал это. И чувствовал себя виноватым уже потому, что позволил себе такие мысли о ней.
Нейл снова поерзал в поисках положения, в котором боль хоть немного ослабила бы свои когти. Но нельзя найти то, чего не существует. ...Это только кажется, что облегчение возможно.
– Тебе вовсе не нужно украшать елку, – сказала Эллис, когда принесли заказ. – Я знаю, что... тебе это тяжело.
Он резко вскинул голову и внимательно посмотрел ей в лицо. Интересно, чем еще он выдал себя, не подозревая об этом? Да, конечно, вчера Эллис увидела, как он сидел под елкой и рыдал, словно младенец.
И не стыдился своих слез. Есть вещи, которые нужно оплакивать. Кое-что в этом мире стоит мужских слез...
– Я помогу, – спокойно ответил он, давая понять, что вопрос исчерпан... Одни вещи вызывают слезы, другие требуют встречи лицом к лицу.
– Вы невыносимы, Нейл Морфи! – сухо заметила Эллис. – Не можете хоть немного подумать о себе, так подумайте о тех людях, которые страдают оттого, что не могут ничем помочь вам и утешить вашу боль!
– Я не достоин утешения.
Эллис поперхнулась. Лицо Нейла оставалось бесстрастным, но ей и не нужно было ничего читать на нем. Он не достоин утешения?! О Боже...
Ни к кому и никогда она не испытывала такого сострадания. Она с радостью достала бы с неба солнце и луну со звездами впридачу, если бы только это помогло ему. Она не могла поверить, что столь благородный и искренний человек мог заслужить такую муку, но, оказывается, он уверен, что это так.
– Много лет назад, – задумчиво начал Нейл, – меня послали в крошечный городишко на юге. Я вырос в Чикаго, в армии большую часть времени провел в карауле, если не считать часов на университетской скамье. Можешь себе представить, какое впечатление произвело на меня это местечко... В городишке насчитывалось не более ста жителей и ни одной автостоянки. Я просто не мог поверить, что на свете остались такие уголки.
– А зачем тебя послали туда?
– Несколько наркобанд переправляли кокаин из Южной Америки, и мы подозревали, что самолет с грузом приземляется где-то возле этого городка. Я должен был создать себе репутацию самого отпетого негодяя, чтобы мне предложили работенку в банде.
Он поднял глаза от бифштекса и неожиданно печально улыбнулся.
– Я столько лет был уличным бойцом, но вот попал в совершенно другой мир. На другую планету. Встретил другую породу людей. Двенадцатилетний мальчишка носил мне белок на ужин. Он не мог часто ходить в школу, потому что снабжал мясом свою мать с десятью братьями и сестрами – стрелял белок и ловил кроликов. Мне казалось, что я попал в далекое прошлое человечества. Эти люди знали, как выжить в нечеловеческих условиях.
Эллис энергично кивнула. Она хотела, чтобы он рассказал как можно больше о себе, и не задумывалась, для чего, собственно, ей это нужно.
– Прошло восемнадцать месяцев, прежде чем я смог внедриться в организацию и получил доступ к операциям с наркотиками. За это время я понял многое. Понял, что наш мир вовсе не куча дерьма и что мы имеем обязательства перед ближними. Понял, что, как бы ни было туго, человек всегда сумеет выстоять, не переступая границы нравственности. Оказывается, можно выжить, не превращаясь в животное.
Со вздохом он отставил тарелку.
– Человек должен нести ответственность за свою жизнь, Эллис, и не имеет никакого значения, чего это будет ему стоить. Только это отличает его от зверя. Будем заказывать пирог?
«Человек должен нести ответственность за свою жизнь»... Всю дорогу домой звучали в ушах Эллис эти слова. И всю дорогу она думала о том, за что может нести ответственность Нейл Морфи.
Новогодняя елка во всей красоте и блеске сияла в гостиной как сказочное видение.
Стоя возле Эллис, Нейл думал о том, как сумел выдержать это. Но ведь выдержал. Каждый раз, когда ему хотелось броситься прочь из дома, он вспоминал, как Эллис садилась в машину рядом с ним. Если сумела она, значит, сумеет и он.
И вот он все еще здесь. Пусть горло его стиснуто болью, пусть сердце колотится на последнем пределе – он все еще здесь.
– Очень красиво, – оценила Эллис плод их совместных стараний и со вздохом подумала, что в душе у нее нет радости. С тех пор как умер отец, каждое Рождество напоминает ей лишь о потерях и одиночестве. Вот и сейчас, при взгляде на нарядную елку, она чувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.
Зазвонил телефон, и Нейл рванулся к двери.
– Наконец-то.
– Перенеси телефон в кабинет, – торопливо предложила Эллис. – Там есть бумага на случай, если понадобится что-нибудь записать.
– Спасибо, – бросил он на бегу.
Эллис заколебалась. Ей очень хотелось пойти за ним, но она понимала, что Морфи предпочел бы разговаривать наедине. В конце концов хорошее воспитание победило, и женщина отправилась на кухню варить кофе.
Уже пятый час, подумала Эллис. Неудивительно, что за окном сгущаются сумерки. Снег пошел еще раньше, но лишь теперь она заметила, что поднялась метель.
Задернув бежевые шторы, она зажгла свет над подъездом и выглянула на улицу. Снег накрыл ее машину толстой белой периной и уничтожил все следы утреннего происшествия. Подхваченные ветром снежинки кружились в хаотичном танце, а возле двери гаража вырос целый сугроб. Внезапный порыв ветра ударил в стекла, они задребезжали, и старый дом вздохнул, готовясь к непогоде.
Что ж, мистер Смит прав. Похоже, выдалась действительно необычная зима. Плохая зима. Эллис прожила здесь всю жизнь, и теперь с сочувствием подумала о фермерах, о том, что же теперь они будут делать. Студеные ветры и обильные снегопады сулили большие неприятности большинству ее соседей.
Она включила радио и выслушала сообщение о приближающемся буране, узнав, что к полуночи слой выпавшего снега достигнет пятнадцати-двадцати сантиметров.
– Печально.
Голос Нейла заставил ее вздрогнуть. Она быстро обернулась.
– Наступает тяжелое время для фермеров.
– И для полицейских.
Она кивнула.
– Это был твой друг?
– Да. Кофе свежий?
– Только что сварила.
Он принес свою кружку из кабинета, налил ее до краев.
– Не знаю, поможет ли это нам, Эл, но теперь мы знаем гораздо больше, чем раньше.
– Что ты хочешь сказать? – Она взволнованно переплела пальцы.
Он прислонился к стойке и, подняв кружку, сделал большой глоток, вздохнув от удовольствия.
– Черт возьми, Рыжик, клянусь, ты варишь лучший в мире кофе!
– Я покупаю лучшие в мире зерна. Что сказал твой друг?
– Сказал, что кинжал на фотографии является грубой копией кинжалов, которыми пользовались турецкие хашшашины.
– Кто-кто... хаш...
– Хашшашины. Это, должно быть, арабское название. Означает нечто среднее между убийцей и изувером. О'Брайен говорит, что во времена крестовых походов хашшашины были чем-то вроде тайной секты. В любом случае, раз на нашем фото изображена грубая копия оригинала, значит, мы имеем дело не с музейным экспонатом.
Эллис выдвинул стул из-под стола и бессильно опустилась на него.
– Мне это совсем не нравится.
– Честно говоря, мне тоже. – Нейл отхлебнул еще кофе.
– Пентаграмму и копию кинжала когда-то использовала какая-то секта помешавшихся на наркотиках убийц, – помолчав, сказала Эллис. – Это совсем не весело.
– Если только это как-то связано друг с другом, – заметил Нейл, хотя внутренний голос подсказывал ему, что уж в этом-то сомневаться, увы, не приходится. – Ты ведь видела этот кинжал раньше? Не так ли?
Эллис, судорожно вздохнув, подняла глаза.
– Мне кажется, да, – выдавила она. – Когда... когда я увидела фотографию, мне показалось, будто меня ударили... Но, правда, я не могу объяснить этого. – Она зябко поежилась, почувствовав внезапный озноб. – Но зачем кому-то... Разве одного раза не достаточно?!
Боль, прозвучавшая в этих словах, пронзила Нейла. Теперь он твердо знал, что Эллис кто-то преследует. Никому не придет в голову шутки ради подделывать старинный кинжал. После разговора с О'Брайеном Морфи терзал один вопрос – кому на свете могло понадобиться преследовать мисс Эллис Гудинг?
Ведь в ее жизни не было даже никакого любовного романа, а значит, не могло быть и разгневанного отставкой любовника.
Но теперь, он понял. Ужас, охвативший женщину при виде кинжала на фотографии, подсказал ему ответ.
Эллис Гудинг преследует человек, который едва не убил ее десять лет назад в Берли.
2
С наступлением ночи буран усилился. Беспрестанно дребезжали стекла, по комнатам разгуливали сквозняки. Густая снежная завеса скрыла от глаз окна соседних домов.
Эллис плотнее задернула шторы в гостиной позади разряженной елки и уст роилась с книгой на диване. Нейл сразу же после ужина ушел в кабинет, сказав, что ему срочно нужно позвонить. Прошло два часа, и теперь звонить начали ему. Эллис осталась одна, мучительно мечтая забыть все, что узнала о кинжале.
Она думала, что чтение отвлечет ее, но почувствовала, что слишком измучена и хочет только одного – уснуть. Но боялась, что если закроет глаза, то кто-то набросится на нее из темноты... Воображение уносило ее в прошлое и напоминало то, что произошло вчера между ней и мужчиной в соседней комнате. Зажатой между Сциллой страха и Харибдой томления, Эллис было не до книги – она едва могла сидеть спокойно.
Ей не хватало слов, чтобы выразить блаженство, которое она познала благодаря Нейлу, и мужества честно признаться себе, что отдала бы все на свете за то, чтобы он только вошел сейчас в комнату и обнял ее. Она жаждала его ласк, томилась, мечтая о его поцелуях... Теперь-то, после прошлой ночи, она точно знала, что такое настоящее желание.
Но она Нейла совершенно не интересует... Какую боль причиняла Эллис эта мысль! Конечно же, его оттолкнуло ее вчерашнее признание. Кому нужна женщина, не способная к материнству! Как еще объяснить то, что с прошлого вечера он обращается с ней как заботливый брат! Но если теперь Нейл знает, что она не может забеременеть, что же мешает ему безо всякого риска утолить ее желание? Только то, что неполноценная женщина не может быть привлекательной для мужчины.
Эта мысль причиняла Эллис невыносимую муку, но она упорно заставляла себя смотреть правде в лицо. Лучше гордиться своей честностью, чем строить воздушные замки. Это, кстати, полезно во всех отношениях. Какая разница – переспит ли он с ней потому, что это безопасно, или будет избегать ее по той же самой причине! Все равно он уйдет. И все равно она обречена на одиночество. Так что гораздо лучше видеть все, как есть, чем убеждать себя в том, что она такая же женщина, как и остальные.
Эллис напомнила себе притчу о бедном сапожнике и его дочке, которые были совершенно счастливы до тех пор, пока богач не пригласил их к себе на один день... До сих пор Эллис только догадывалась, что потеряла, теперь же знала все до конца. Так что, если впредь они и будут заниматься любовью, она будет знать правду. И эта правда отравит ей остаток жизни...
Морфи повесил трубку и сцепил руки на затылке. Он столкнул камень с горы, и теперь оставалось только ждать, что последует дальше. Вечер пятницы, тем более предрождественский, не лучшее время для обращения за информацией в розыскные агентства. Закон, конечно, не должен спать, но может позволить себе слегка вздремнуть в это время.
В департаменте полиции Берли вняли его настойчивой просьбе, пообещали достать папку с делом Эллис Гудинг из архива и утром выслать экстренной почтой.
Ему удалось уговорить своего приятеля в Организации по борьбе с наркотиками послать срочный запрос в центральную картотеку. Если турецкий кинжал или упоминание о нем всплывало в какой-нибудь криминальной хронике, то к завтрашнему вечеру Нейл будет знать об этом.
Кроме этого, к завтрашнему вечеру он будет знать, есть ли у кого-нибудь из жителей округа темное прошлое за плечами. Тогда можно будет приступить к настоящему расследованию.
Со вздохом Нейл откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, ожидая, когда утихнет резкая боль в пояснице. Надо бы позвонить Фрэнку домой и ознакомить его с подробностями. Вполне возможно, шериф обидится, когда узнает, какую активную деятельность он развивает за его спиной. Но Робинсон должен будет понять, что нельзя вести переговоры из кабинета, где слишком много любопытных. Фрэнк оценит его стремление сохранить покой Эллис. А кроме того, в отличие от своих помощников, шериф не был склонен к сплетням.
Надо постараться, чтобы Эллис не услышала их разговора. Она и без того напугана, так пусть этот страх служит гарантией ее осторожности, а вот о подозрениях Нейла она не должна ничего знать.
...А прошлой ночью... Морфи чертыхнулся и выпрямился. Снова разболелась спина. ...Эта женщина – само искушение. Она так неопытна, так беззащитна перед водоворотом новых ощущений, так страстна, что завладела всеми мыслями Нейла.
Он никогда больше не коснется ее. Вчера, когда Эллис кинулась утешать его, Нейл не устоял перед ее близостью и своим слишком долго подавляемым желанием, но вечером, когда она захмелела от бренди, он обязан был воздержаться от соблазна, ведь, тогда он уже взял себя в руки, и то, что случилось, уже нельзя оправдать помешательством от горя. Нет никакого объяснения тому, что он усадил ее себе на колени... кроме разве что страстного желания. Кроме того, что долгие годы никто не волновал его так, если вообще когда-нибудь волновал. Помимо всего, Эллис Гудинг может совратить и святого – не то что Князя тьмы.
Морфи криво усмехнулся. С первого раза, как он увидел эту женщину – тогда она показалась ему чопорной и неприступной, – он захотел ее. С тех самых пор он откровенно мечтает увидеть ее распростертой на белых простынях, распятой тяжестью его тела, влажной и блестящей от испарины... Он мечтал о том, как будет держать ее руки, закинутые за голову, как будет целовать...
– Проклятье! – Он резко выпрямился и отогнал прочь волнующие картины. Нельзя позволять себе думать об этом, если не хочешь навлечь на себя и на Эллис большие неприятности. Займись-ка лучше делом – позвони Робинсону. И он потянулся к трубке.
– Нейл!
Пронзительный женский крик заставил его вскочить. Он бросился из кабинета и только успел распахнуть дверь, как Эллис упала в его объятия.
– Эллис? Что случилось?
Крупная дрожь сотрясала ее, тело, пальцы впились в свитер Нейла, как будто Эллис хотела забраться внутрь и спрятаться там.
– Эллис?
– Нейл, Нейл, он был в маске! В ужасной, отвратительной маске!
Он обмер.
– Кто был в маске? Кого ты увидела, Эллис? Кто-то заглянул в окно?
Она замотала головой.
– Нет... нет... Я вспомнила. О Боже, я не выдержу! Я не вынесу этого!
Морфи еще крепче обнял ее, прижав ее голову к своему плечу.
– Ты вспомнила еще что-то?
Эллис кивнула.
– Я видела его, – в ужасе шептала она, – только голову и маску. И я знала, что... что ранена... и... и не могла пошевелиться. Мне было страшно... Так страшно!
Нейл понимал, что должен отвести ее на кухню, налить ей бренди, усадить за стол, сесть рядом и приготовиться слушать. Но вместо этого повел ее в спальню. То, что сейчас действительно нужно Эллис, не имеет ничего общего со здравым смыслом и предосторожностями.
