Текст книги "Свет с небес"
Автор книги: Дороти Уошберн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
И что-то странное, давным-давно уснувшее шевельнулось в душе Нейла. Первым его движением было подавить это чувство, наступить на него, безжалостно растоптать как змею... он давно уже смирился с тем, что душа его умерла. Но вот сейчас, впервые – впервые с тех пор он смотрел на женщину как на женщину и реагировал на нее как на женщину. Это не шло ни в какое сравнение с тем, как реагировал на Марту Ланс, официантку заведении Торнби. Простая женщина без всяких комплексов, она всегда готова обслужить естественные потребности мужчин. Нейл не думал, что когда-нибудь сможет вновь испытывать настоящее желание, но уж если ему и впрямь пришло время проснуться, то, черт побери, пусть изберет себе объектом кого угодно, только не Эллис Гудинг! Ведь по единогласному мнению всех жителей округа, мисс Эллис была образцовой старой девой, успешно отвадившей всех мужчин, осмелившихся разглядеть в ней женщину.
И даже если это окажется неправдой, все равно Эллис явно не относится к женщинам, с которыми можно просто поразвлечься... А Нейлу Морфи больше никогда не будет нужно ничего большего от женщины.
Он перевел глаза на кофейную чашку, которую Эллис подала ему.
Он честно пытался не обращать внимания на то, что ее джинсы и свободный свитер не в силах скрыть отлично развитую фигуру.
– Спасибо.
– На здоровье. С вашего позволения, я отлучусь на секундочку? Хочу достать почту из ящика.
– Конечно.
Тут Нейл не удержался и позволил своим глазам проследить за плавной походкой Эллис, выходившей из кухни в темноту соседней комнаты. Потом, воспользовавшись краткой возможностью остаться наедине с собою, он прикрыл глаза и внутренне напрягся, пытаясь справиться с нахлынувшей физической и душевной болью. О, эти волны боли, что день и ночь безустанно бились в ледяные стены его души... Постоянные неумолимые спутники, они уже давно перестали пугать Нейла Морфи и лишь терзали его... временами особенно невыносимо...
Звук приближавшихся шагов заставил его очнуться. Когда Эллис вошла на кухню, ее гость все так же спокойно попивал кофе. Она бросила небольшую пачку корреспонденции на кухонный стол и села напротив Нейла.
– Интересно, что бы это могло быть? – Она кивнула на большой коричневый конверт. – По этому адресу я не получаю ничего, кроме счетов и рекламной чепухи. – Она улыбнулась. – Все важное приходит на адрес библиотеки.
Нейл взглянул на конверт. Он вовсе не походил на рекламную чепуху. Адрес криво напечатан на машинке, в углу небрежно приклеена мятая марка.
– Не обращайте на меня внимания, – посоветовал он. – Немедленно взгляните, а то умрете от любопытства.
Эллис с готовностью воспользовалась его советом. Нейл испытал редкий приступ веселья, глядя, как она достала из ящика ножницы. И аккуратно отрезала полоску от конверта. Ему следовало бы догадаться, что эта женщина ни в коем случае не станет надрывать послание!
– Марка из Берли, – сказала Эллис. – Я знаю нескольких человек...
Голос ее задрожал и оборвался, когда из конверта выпала большая черно-белая глянцевая фотография. Выражение недоумения на лице Эллис сменилось мучительной сосредоточенностью, а затем... чем-то похожим на ужас. Рука ее задрожала, фотография затрепетала, как лист на ветру. Внезапно Эллис резко отбросила ее прочь, зажмурилась и испуганно зажала рот рукой.
– Мисс Эллис? – Нейл молниеносно повернулся к ней, склонился над столом. Быстрый взгляд на фотографию – ничего особенного, какой-то кованый железный кинжал, скорее всего, очередная археологическая находка. Ровным счетом ничего, что могло бы вызвать такую реакцию. – Мисс Эллис? Что с вами?
– Я… Я не знаю. – Она нервно рассмеялась и открыла глаза.
От Нейла не ускользнуло, что она всеми сипами старается не смотреть на фотографию.
– Когда я увидела... это, мне показалось... я не знаю! Внезапно меня охватил озноб.
– Вы позволите? – Нейл потянулся к конверту.
Эллис кивнула и обхватила себя руками, как если бы сильно замерзла.
– Конечно, ради Бога... Мне кажется, я просто заболела.
Последние слова она произнесла как бы про себя, именно так расценил их Нейл, внимательно разглядывая кинжал. Обычное холодное оружие, грубо выполненная рукоятка испещрена затейливой гравировкой. Остро заточенный кованый клинок, на лезвии видны следы шлифовки, а рукоятка увенчана каким-то камнем, который мог быть как обычным стеклом, гак и высокопробным драгоценным камнем, – черно-белое фото не позволяло сделать определенный вывод.
– Похоже па археологический экспонат, – заметил Нейл мосле недолгого молчания. – Довольно старая вещица, несколько я могу судии. Очень уж грубая работа.
Он быстро поднял глаза на Эллис, ожидая ее реакции, и увидел, что она смотрит на фотографию, как на ядовитую змею, готовую в любой момент броситься и ужалить.
– Мисс Эллис?
Она снова зажмурилась. Потом открыла глаза и устремила дымчато-зеленоватый взгляд в суровое лицо Нейла.
– Простите. Эта вещь... эта вещь омерзительна.
Более чем странное заявление, но Нейл не стал спорить.
– В конверте не было письма? Возможно, какая-то организация собирает пожертвования в пользу музеев или что-то в этом роде?
Реакция Эллис пробудила в нем чисто профессиональный интерес опытного полицейского. Что-то непременно должно скрываться за всем этим!
Эллис тут же схватила конверт.
– Ну конечно! Почему же я сразу... Ничего нет. – Она выронила письмо. – Ну конечно же, письмо, наверное, просто выпало или как-то потерялось... Почему я сразу не подумала об этом? – Ломкий истерический смешок. – Ну что ж, в таком случае я просто выброшу все это!
Неожиданно Нейл потянулся к фотографии.
– Раз она все равно вам не нужна, может, вы позволите мне забрать ее?
Изумленно распахнув глаза, она откинулась на спинку стула и пристально взглянула в лицо Нейла.
– Да... конечно... Ради Бога. Но зачем?
Он пожал плечами.
– Эта вещица что-то напоминает мне. Хотелось бы определить эпоху, исторический период есть у меня такое странное увлечение.
– Да, пожалуйста, забирайте.
– Спасибо.
Нейл взял конверт, вложил в него фотографию и убрал во внутренний карман куртки.
– Потрясающий кофе, мисс Эллис. Вам непременно нужно зайти к нам, в шерифские апартаменты, и показать, как это вам удается.
Кровь медленно приливала к бледным щекам Эллис. Если она и выглядела сейчас такой же спокойной и уверенной, как полчаса назад, то по крайней мере не напоминала уже и человека, насмерть перепуганного жутким призраком.
Загадка, подумал Нейл. Он решил выяснить все, что можно об этом кинжале и попытаться докопаться до ответа. Нейл Морфи никогда не мог устоять перед настоящими загадками. Хорошо бы прямо спросить Эллис о причине ее испуга, выяснить, что именно она почувствовала при взгляде на кинжал, о чем вспомнила, но Нейл понимал, что Эллис наверняка не отнесется с должным пониманием к подобному бесцеремонному допросу. Скорее всего, она просто вышвырнет его прочь отсюда.
...А «прочь отсюда» – это как раз то самое место, где мне надлежит быть, подумал Нейл, допивая остатки своего бренди. Эллис Гудинг проявила и редкую доброту и гостеприимство, пригласив его зайти, но ведь она не предлагает ему остаться здесь навсегда. Вежливому гостю пора встать и откланяться, тем более что он уже немного согрелся. Нейл напрягся, готовясь встать. Его медлительность лишь отчасти объяснялась нежеланием уходить, главная причина заключалась в том, что после взрыва, превратившего жизнь Нейла Морфи в ад на земле, самые простые вещи навсегда перестали быть простыми для него. Случались дни, когда он даже не мог встать с постели, становилось настоящим испытанием.
Почувствовав, что может подняться, не затопав и не потеряв равновесия, он оторвался со стула. Перераспределение тяжести тела всегда отзывалось острой болью в изувеченном бедре, но Нейл давно уже привык к этому.
– Спасибо за кофе и бренди, мисс Эллис. Мне осталось только пожелать вам спокойной ночи.
Она не возражала и не удерживала, а он и не ожидал ничего подобного. Еще раз поблагодарив его за то, что он любезно согласился проводить ее, Эллис проследила через открытую дверь, как Нейл, хромая, спустился со ступенек и направился в сторону улицы.
На улице Нейл снова повернул в сторону от центра городка, намереваясь бродить до тех пор, пока не утихомирятся демоны боли, терзающие его тело. Однако перед домом Эллис он случайно заметил маленькое скромное объявление, торчащее из сугроба: «Сдается комната».
Нейл остановился, задрал голову и осмотрел ее дом. Просторное двухэтажное здание с широким подъездом. Конечно, это куда лучше, чем его комнатушка над баром. Спокойнее. И нет этой постоянной вони от жарящихся блюд и несвежего пива.
...Мисс Эллис никогда не сдаст комнату мужчине. Никогда.
И тем не менее он повернулся и захромал обратно к кухонной двери. Поднявшись на тротуар, взглянул на три светящихся окна возле двери и увидел Эллис. Она собирала кофейные чашки и рюмки со стола. Отнесла их в раковину и снова вернулась к столу, захватив кухонное полотенце... И вдруг она замерла. С минуту стояла неподвижно, слепо уставившись в пространство, затем передёрнула плечами, закрыла глаза и крепко обхватила себя руками.
Нейл тоже остановился, заколебавшись, стоит ли беспокоить ее? Неужели эта дурацкая фотография все еще тревожит ее? Просто немыслимо потерять самообладание из-за подобного пустяка!.. Однако именно так оно и было. И это уже очень серьезно. Ничем не примечательная фотография сначала смутила, а потом по-настоящему напугала ее. Как хотелось бы Нейлу узнать, что вспомнила Эллис, что именно убедило ее в том, что картинка таит в себе угрозу...
Пока он наблюдал за ней, Эллис очнулась и наклонилась над столом, чтобы протереть его. Не колеблясь более ни секунды, Нейл поднялся к ее двери. От стука Эллис подскочила на месте, но потом на лице ее отразилось облегчение. Она поспешила к двери.
– Мистер Морфи! Что-то случилось?
– Нет, мэм. Просто я увидел ваше объявление на улице, – запинаясь, выдавил Нейл, не понимая, отчего ему вдруг стало так тяжело говорить. – Я хотел бы снять комнату.
– О!
Эллис прикусила нижнюю губу и пристально взглянула ему в лицо. Стоя на нижней ступеньке, как раз на уровне ее глаз, Нейл покорно ждал ответа.
– Мистер Морфи, – наконец проговорила она, – пожалуйста, не примите это на свой счет, но... я думаю, с моей стороны было бы весьма неблагоразумно сдать комнату мужчине. Мы живем в маленьком городке...
Она запнулась, явно смущенная. Нейл кивнул и выжал слабую улыбку.
– Очевидно. Но спрос не грех. Доброй ночи, мисс Эллис.
Когда он сошел с темного тротуара, вновь тихо пошел снег. Он услышал, как за его спиной закрылась дверь – точно так же, как и многие другие двери в его жизни.
Всего-навсего еще одна закрытая дверь, сказал он себе. Вот и все. Просто еще одна закрытая дверь.
2
Эллис смотрела вслед Нейлу и чувствовала себя последней дрянью. Но, в самом деле, не могла же она взять в жильцы мужчину! Весь округ станет судачить о том, что чопорная старая дева Гудинг решила круто изменить свой образ жизни. А некоторые, вероятно, не остановятся и перед тем, чтобы потребовать ее смещения с ответственной должности местного библиотекаря, дабы избавить невинных малюток от тлетворного влияния.
Не то чтобы Эллис очень беспокоило мнение недалеких людей. Вовсе нет. Ее отец, старый судья, с детства привил Эллис стремление идти по жизни своей дорогой, памятуя о том, что все равно никогда не угодишь одновременно всем и каждому. Однако отец говорил ей, что в жизни человека очень многое зависит от того, как он зарекомендует себя в обществе. Невиновный может быть повешен только из-за своей дурной репутации, а убийца, сумевший создать о себе благоприятное общественное мнение, останется спокойно разгуливать на свободе.
Вот если бы у нее и впрямь был бы роман или что-то в этом роде, Эллис нисколько не тронуло бы мнение общественности. Более того – ее тогда вообще не интересовало бы ничье мнение. Но быть «повешенной» за разврат, оставаясь невинной овечкой? Ни за что!
И все же... Закусив губу, Эллис следила за Нейлом, пока он не скрылся в темноте. Несколько медленно кружащихся снежинок вспыхнули и заискрились в свете, падающем из кухонных окон...
Скоро Рождество, а он так одинок. Куда он пойдет, что будет делать в праздники? Возможно, где-то у него есть семья и они вместе встретят Рождество? Или же он так и будет один, без елки, без веселья, и готовый обед из закусочной заменит ему праздничный стол...
А вот уж это тебя совершенно не касается, оборвала себя Эллис, решительно направляясь в кухню. Нейл Морфи – взрослый человек, и если он одинок, значит, сам выбрал одиночество. Так же, как и она, Эллис. Она тоже одинока по собственной воле.
Щелкнув выключателем, Эллис пошла в спальню, находившуюся в задней части дома, поскольку ей еще не удалась найти жиличку, она держала второй этаж запертым, чтобы лучше сохранялось тепло. Прошло уже почти десять лет с тех пор, как опустел старый дом, но Эллис до сих пор не могла привыкнуть пользоваться отцовской спальней. А другого выхода не было – отапливать одной весь огромный дом, без жильца, который взял бы на себя часть расходов, было просто немыслимо, это моментально съело бы все ее скромные сбережения.
...Давным-давно, будучи еще маленькой девочкой, Эллис однажды спала в этой комнате вместе с бабушкой. Родители спали наверху, их комната помещалась как раз напротив спальни маленькой Эллис и ее братишки Джона. Спать в одной комнате с бабушкой казалось тогда чем-то удивительным, заманчивым. Сказочным. Даже сейчас, стоит только закрыть глаза, Эллис живо вспоминала, как лежала в огромной старой постели, натянув одеяло до подбородка, и заворожено глядела на бабушку, убиравшую на ночь свои необыкновенные волосы. Днем она укладывала волосы в строгий тяжелый узел. Но теперь, перед сном, она распускала их, и они струились до пола, а бабушка расчесывала и заплетала их на ночь. Четырехлетней Эллис казалось, что это роскошное великолепие взялось ниоткуда, благодаря какому-то чуду, колдовскому фокусу...
Бабушка умерла, когда Эллис было шесть. А когда ей исполнилось восемь, несчастный случай на заснеженной горной дороге унес мать и брата. Старый дом, некогда такой шумный и полный голосов, навсегда опустел, и прошли долгие годы, прежде чем Эллис приучилась жить одна наверху и свыклась с тем, что отец перебрался в комнату бабушки.
Ничего не изменилось здесь с тех пор. Стены по-прежнему обиты темно-зеленым шелком, а окна задернуты легкими кремовыми шторами. Огромная орехового дерева кровать все так же занимает большую часть одной стены, а высокий комод украшает другую. Ванная комната устлана черным линолеумом, а сама ванна, упирающаяся в пол когтистыми звериными лапами, наверняка стоила в свое время целое состояние.
Эллис Гудинг спит в той же постели, которая верой и правдой служила всем ее предкам, начиная с дедушки Эмиля. Вернувшись после войны из французских окопов, дед решительно заявил семье, что оставляет ранчо брату Юджину, а сам поступает в юридический колледж.
Юджин потерял свое ранчо во время Великой депрессии, а вот Эмиль преуспел и со временем передал сыну Ролфу, отцу Эллис, юридическую фирму «Гудинг и Гудинг».
Брат Джон стал бы следующим наследником семейного дела, если бы не погиб на занесенной снегом дороге в горах. Эллис честно пыталась занять его место, и судья Гудинг всеми силами поощрял ее, но после того ужасного происшествия она поняла, что просто не в состоянии продолжать учебу. Отец не сказал ей ни слова, никогда не осуждал ее решения, но Эллис так и не смогла отделаться от ощущения, что он глубоко разочаровался в ней. Отец мечтал воспитать юриста, а получил библиотекаршу, и, когда он умер, вместе с ним умерло семейное дело...
И вот теперь Эллис Гудинг спит одна в огромной кровати, которая почти так же велика для нее, как в детстве... Она прячется в пустом старом доме, как семечко в высохшей тыкве, она навсегда заперта здесь, потому что ей не осталось ничего другого. Мир за пределами округа Гудинг оказался порочным и жестоким. Одна мысль о том, чтобы высунуть нос из привычной безопасности родного гнезда, приводила Эллис в ужас.
Она, конечно, убеждала себя, что все это сущая ерунда, что ей и так никуда не хотелось бы уезжать, но в душе прекрасно понимала разницу между «остаюсь, потому что мне так хочется» и «остаюсь, потому что не могу уехать».
Нейл Морфи не единственный человек в Гудинге, которого ждет одинокое Рождество, тоскливо подумала Эллис, забираясь в холодную постель. Не единственный, кто добровольно избрал одиночество своим уделом. Почувствовав себя чужой и лишней на паре дружеских вечеринок, Эллис поставила себе за правило решительно отклонять любые приглашения, пусть даже сделанные от чистого сердца. Лучше быть одной, чем в роли наблюдателя на празднике жизни!
...Я страшно устала сегодня, успела подумать Эллис, прежде чем дремота увлекла ее в свой теплый водоворот... Так сладко...
Золотой кинжал навис над ней, зловеще поблескивал желтый металл, и каплей алой крови мерцал рубин на рукоятке. Внезапно кинжал взметнулся и молнией обрушился вниз.
С пронзительным криком Эллис вскочила и села на постели. Она была одна. Дом пуст, тишина звучала знакомым ворчанием труб, перегоняющих горячий воздух.
Задыхаясь, Эллис упала на подушки, пытаясь успокоить бешеную скачку сердца. Эта ужасная фотография навеяла кошмар. Но какой кошмар! Прошли годы с тех пор, как ее перестали терзать жуткие сны. Да, годы – почти десять лет прошло с тех пор, как она очнулась в больнице.
Глупо, Господи, ну как же глупо так разнервничаться из-за фотографии! Конечно же, Нейл прав: это музей собирает пожертвования. Что же еще это может быть?!
Но сердце продолжало болезненно колотиться, а в темноте таились золотые отблески. Эллис видела их краешком глаза, как будто что-то мешало ей полностью сосредоточиться на страшной картине. В чем дело, что с ней такое? Это всего-навсего музейный экспонат, археологическая находка, ничего страшного...
Но откуда тогда она знает, что кинжал золотой? Почему она так уверена, что камень на рукоятке не что иное, как кроваво-красный рубин? Как могла обычная фотография ворваться в ее сон и стать кошмаром?
Совершенно сбитая с толку, Эллис сдалась И включила лампу, стоявшую возле кровати. бабушкино сокровище – абажур тончайшего шелкового газа. Он разогнал жуткие тени, теплым уютным сиянием затопил комнату. И тут же настенные часы в гостиной гулко пробили три раза.
Окруженная знакомыми с детства, любимыми вещами и звуками, Эллис свернулась калачиком под одеялом и приготовилась снова уснуть. Не в первый раз ей, давно уже взрослой, приходится засыпать при свете. С незапамятных времен она уже превратилась в тугой узел страхов и натянутых нервов и даже не помнила, почему это произошло.
И это счастье, в который раз сказала себе Эллис. Она ни за что не хотела бы вспомнить того, что с ней сделали, и никогда не хотела. Никогда. Травматическая амнезия оказалась Божьей милостью, и даже если бы воспоминания избавили ее от страхов и фобий, Эллис все равно не хотела ничего знать о том, что явилось их причиной.
Было самое начало четвертого, когда Нейл понял, что снова стоит перед домом Эллис Гудинг. Долгие часы ходьбы в конце концов утихомирили боль в ноге, иссякли и улеглись тоскливые волны, бьющиеся в стены его души. Нейл собирался уже вернуться к себе, в свою комнату над баром, чтобы отдохнуть перед завтрашней свадьбой Джима, но что-то заставило его изменить маршрут. Что?
Что-то было не так... О Господи, как же он ненавидел это чувство! Каждый раз за ним следовало нечто ужасное, и чаще всего это уже нельзя было предотвратить.
С глухими проклятиями Нейл резко повернул прочь от дома Гудингов и похромал к себе. Никогда больше, ради всего святого! Никогда больше. Привязанность стоит слишком дорого, а Нейл Морфи уже не в состоянии платить по счетам.
Никогда больше.
В шумном водовороте свадебного торжества Нейл Морфи определенно напоминает черную дыру, подумала Эллис. Более пятисот человек собрал в этот вечер спортзал высшей школы, гости толпились возле обильно накрытых столов – каждый принес с собой какое-нибудь фирменное блюдо собственного изготовления, – остальные танцевали под громкие звуки поп-музыки из личной фонотеки директора. Нейл сидел в гордом одиночестве на самом слабо освещенном конце стола, подальше от центра всеобщего внимания. Хотя он и отдал дань торжеству, сменив традиционные черные джинсы и рубашку на графитово-серый костюм. Впрочем, эта перемена едва ли могла ослабить ощущение кромешного мрака, исходящего от него.
На какое-то мгновение Эллис даже показать, что Нейл, как и подобает настоящей черной дыре, впитывает и поглощает все окружающие его звуки и краски. Вполне может быть, что и она, Эллис, стоит ей сделать лишь несколько шагов, тоже войдет в круг безмолвия, которое вечно окружает этого странного человека. И тем не менее она решительно протискивалась именно туда, привычно избегая встречи с Джефом Морганом. Со стороны это, конечно, выглядело чистейшим ребячеством, так или иначе, они с Джефом не разговаривали вот уже скоро двадцать лет, с того самого дня как девчонкой она расквасила ему нос. Сама Эллис давно уже не держала зла на Джефа, а вот он при виде ее всегда смотрел с такой неприязнью и так отвратительно кривил губы, что отпадала всякая охота разговаривать. Он и в детстве-то был отвратительным мальчишкой, подумала Эллис, а повзрослев, ничуть не изменился. Она с радостью забыла бы прошлое – кто старое помянет, тому глаз вон, – но для Моргана, похоже, это абсолютно невозможно. Напротив, детскую ссору он теперь упорно раздувает в вековую священную вражду.
Неодобрительно фыркнув, Эллис снова покосилась на Нейла Морфи. Вокруг все шумели, смеялись, болтали – словом, чудесно проводили время, так почему же он должен сидеть один, в самом темном углу? Разве это справедливо?
Как раз когда она подходила к столу, Сэм Каули – один из самых известных и богатых фермеров округа, взял раскладной стул и устроился напротив Нейла.
– Ну что, вам с Фрэнком удалось что-нибудь выяснить насчет моего скота? – услышала Эллис, подойдя вплотную.
Все кругом знали, что Сэм недавно потерял двух телок и призового быка; их нашли зверски изувеченными в лесу. Эти таинственные увечья теперь не сходили с языка жителей округа. Время от времени здесь пропадал скот, а потом его находили изуродованным, всегда без языка и гениталий. Эксперты утверждали, что хирургическая безупречность этих бескровных ран объясняется простым мгновенным спазмом тканей, а поэтому, как бы это ни казалось странным на первый взгляд, подобные увечья могли наноситься обыкновенным хищником. Однако фермеры и хозяева ранчо с трудом верили в то, что какой бы то ни было хищник мог ограничиться языком и гениталиями и оставить нетронутым все остальное. Так как ни одна из сторон не обладала бесспорными доказательствами, большинство жителей с тревогой и беспокойством слушали известия о таинственных увечьях скота.
И вот прошлым месяцем Сэм Каули за неделю потерял сразу двух телок и быка. Как ни старался шериф сохранить в тайне это происшествие, ему это не удалось. Эллис чувствовала, что ярость и гнев фермеров дошли до предела, всех охватило тревожное желание воевать, делать хоть что-нибудь, чтобы защитить свой скот и найти виновного. Эллис присела рядом с Сэмом и Нейлом, чины рассеянно поприветствовали ее.
– Ровным счетом ничего, – ответил Нейл и стиснул челюсти.
– Но если даже эксперты в лаборатории не соглашаются с тем, что...
– Эксперты не соглашаются? – перебила Эллис. Этого она еще не слышала. – Что ты имеешь в виду? Я считала, что они твердо придерживаются версии о хищнике!
Оба мужчины в недоумении обернулись, будто впервые заметили ее присутствие...
Это не предназначалось для моих ушей, догадалась Эллис. Нейл выглядел обеспокоенным, в глазах Сэма был испуг.
– Именно так, – подтвердил Нейл, – так и говорят.
Эллис перевела взгляд на Сэма, тот кивнул.
– Но почему же тогда ты сказал… – Голос ее сорвался от обиды, и Эллис сурово посмотрела на Сэма. – Я очень не люблю, когда меня обманывают, Сэмюел Каули, и вам это прекрасно известно. А еще ты знаешь, что я не сплетница, от которой нужно что-то скрывать!
Сэм поднял вверх обе руки.
– Хватит! – резко бросил он. – Я взрослый человек и не позволю, чтобы меня отчитывали, как нашкодившего мальчишку! Ты становишься брюзгой, Эллис Гудинг. Хорошо, что твой отец уже не увидит этого!
Эллис растерянно смотрела в спину удаляющегося Сэма. Его слова причинили ей боль... Неужели это правда и она действительно становится брюзгой? О Боже, что, если она и впрямь становится похожей на свою тетушку Сару?
Голос Нейла прервал ее мысли:
– Похоже, вы близко знакомы с Каули?
– Он мой кузен, – пояснила она, стараясь спрятать боль и выглядеть невозмутимой. – Он старше меня, и в детстве его часто оставляли приглядывать за мной. Но, правда, что слышно насчет скота, мистер Морфи? – Она пытливо вглядывалась в его лицо, пытаясь поймать хоть малейшее движение. – Поймите, я лучше других знаю, сколько Сэм вкладывает в племенное скотоводство, я имею в виду нечто большее, чем просто капиталовложения... И если кто-то нарочно уничтожает его скот, тогда...
Нейл помолчал, а потом вдруг протянул свою тяжелую теплую ладонь и взял Эллис за подбородок. Повернул ее лицом к себе – теперь их глаза оказались в нескольких дюймах друг от друга, а губы... губы ещё ближе. Эллис напрочь позабыла, о чем только что говорила. Впервые за последние десять лет мужчина был так близко от нее, она чувствовала его как мужчину, а себя как женщину. Настоящую женщину.
– Мисс Эллис, – шепнул Нейл, и голос его звучал хрипло, гибельно и... чувственно, – мне кажется, что здесь не лучшее место для обсуждения подобных вещей?
И прежде чем Эллис смогла найти слова, чтобы ответить на этот странный вопрос, за ее спиной раздался насмешливый голос:
– Остерегайтесь, Морфи! Наша мисс Эллис спускала шкуру со многих мужчин и за гораздо более невинные предложения!
Со стороны это могло показаться безобидной шуткой, но Эллис прекрасно знала, что это не так. Она высвободила подбородок из пальцев Нейла и посмотрела в упор, снизу вверх, на Алана Дугласа. Именно Алан в свое время пустил сплетню о том, что еще в колледже Эллис не устояла перед чарами какого-то ловеласа и даже родила от него ребенка, которого ей удалось кому-то подкинуть на усыновление. Эллис подозревала, что Алан выдумал эту чушь в отместку за то, что она упорно отказывалась встречаться с ним. В самом деле, с чего еще он стал бы возводить на такую грязную напраслину! Все это оставь в далеком прошлом, однако время от времени Эллис до сих пор слышала смутные намеки на «залетного донжуана».
О, как бы хотела она найти слова, которые навсегда стерли бы наглую усмешку с физиономии Алана! Но она уже знала, что единственный способ защитить себя от Дугласа и ему подобных – это делать вид, что ей совершенно безразличны их выходки.
Поэтому она просто отвернулась, пытаясь игнорировать Алана, как если бы он неожиданно исчез, провалившись сквозь землю. Но тут, к ее огромному удивлению, Нейл решительно отодвинул свой стул и встал лицом к лицу с Дугласом.
– Может быть, вы предпочтете обменяться шутками с более серьезным оппонентом, Дуглас? В таком случае, мы могли бы выйти и обсудить все возникшие проблемы.
Столь явная угроза звучала в его спокойном тоне, что Эллис ничуть не удивилась, когда Алан неожиданно сник и смущенно пробормотал, что он вовсе ничего не имел в виду, что он просто неудачно пошутил.
– Конечно, – великодушно согласился Нейл, – вот и я о том же. Боюсь только, что мисс Эллис не слишком понравилась ваша шутка, и я ее прекрасно понимаю.
Алан быстро взглянул на Эллис.
– Простите, мисс Эллис. Это была просто шутка.
Глядя вслед удаляющемуся Алану, Эллис чувствовала непреодолимое желание вскочить, броситься прочь отсюда, забиться в ближайший темный угол. Вне всякого сомнения, Нейл уже слышал о ее «соблазнителе», хотя и прожил в городке всего несколько месяцев. Наслышан он, естественно, и о ее патологической нелюбви к мужчинам.
– Это неправда, – словно издалека донесся до нее собственный дрожащий голос. – Поверьте, это все неправда... Я только... я просто ни с кем никогда не встречалась. – Она даже не смела поднять глаза на Нейла.
– Это ваше полное право, мэм. И это меня не касается. Как и никого другого. – Он перенес вес на другую ногу и слегка наклонился, чтобы дать отдых измученным мышцам. – Я должен уйти. Мне необходимо пройтись.
Он сказал это тоном решительным и резким, давая понять, что не собирается слушать никаких, возражений. Эллис подняла глаза и увидела, что Нейл весь серый от боли. Похожее чувство она испытывала в больнице; тогда ей тоже казалось, что в движении, и только в движении, единственная возможность справиться с болью. Она поднялась.
– Можно, я составлю вам компанию? – спросила она. – Мне уже пора домой, а моя машина все еще в ремонте. Я хотела бы пройтись, но если вы...
Он остановил ее нетерпеливым движением руки.
– Конечно же. Пошли.
Они задержались еще на какое-то время, чтобы проститься с новобрачными, и вышли на улицу, в холодный зимний вечер. Солнце клонилось к горизонту, готовясь покинуть округ Гудинг и погрузить его в еще одну долгую ночь, свежий снег звонко поскрипывал под ногами, а дыхание срывалось с губ белым морозным облачком.
– Сегодня холоднее, – заметила Эллис. – Холоднее, чем вчера...
На самом деле ей хотелось сказать совсем другое, хотелось объяснить Нейлу, что во всех сплетнях, которых он наслушался о ней, нет ни слова правды. Долгие годы Эллис жила в окружении этих небылиц и в конце концов поверила доводам отца, утверждавшего, что никто из тех людей, с мнением которых стоит считаться, никто из тех, кто действительно знает и любит ее, ни за что не поверит в эту грязную чушь. Но ведь Нейл Морфи не знает ее. Он новичок в этом округе, поэтому он вполне мог поверить всему, что ему рассказали... Почему-то эта мысль была невыносима для Эллис...
Она глубоко вздохнула и сказала себе, что ужасно нелепо и глупо беспокоиться о таких вещах сейчас, во время поздней прогулки с Нейлом. В любом случае вся эта история давно уже в прошлом, в таком далеком прошлом... С какой стати Нейл стал бы серьезно относиться к старым сплетням? С какой стати? А с какой стати ты сама делаешь слона из крошечной старой мухи?
– Я хочу извиниться за то, что так фамильярно заставил вас замолчать, – внезапно сказал Нейл. – Фрэнк хочет, чтобы происшествие со скотом Сэма по возможности осталось в тайне. Я думаю, это правильно. Если половина населения округа потеряет покой и сон, то пользы ох этого не будет никакой, а вот вреда предостаточно, особенно для нас, людей, расследующих это дело.
