Текст книги "Ночь падающих звезд. Три женщины"
Автор книги: Дорис Яннауш
Соавторы: Фредерика Коста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
– Когда мы приедем в Черный Замок? – спросил он.
– В десять утра. Герцогу сообщили о нашем прибытии. Там будут и другие туристические группы. – И затем, улыбаясь, процитировала из «Макбета»: – «Замок удачно расположен; свежий мягкий воздух вызывает радостные чувства». Так сказал король Дункан, когда со своей свитой ступил в крепость Макбетов.
– В которой и был убит, – добавил Тео трагическим тоном и, кивнув, покинул ее с тяжелым сердцем.
Никола осторожно свернула рисунок. Когда Теобальд еще раз обернулся, она кивнула ему, пожелав в душе счастья и спокойной ночи.
ПАВЛИН ГЕРЦОГА
Замок купался в лучах утреннего солнца, белоснежный и сияющий, с зубцами, башенками и дымовыми трубами. На крыше развевался флаг, как знак того, что герцог Ленокс пребывал в своем доме, прекрасном, светлом замке, именуемом Черным Замком.
На лугу гордо выступали павлины, распустив свои перья. Между ними семенили утки, стучали клювами куры, летали редкие птицы. Неподалеку паслись горные овцы, что наводило на мысль о крестьянском дворе.
Перед узким входом толпилась очередь. Все хотели попасть в замок. Руководители групп приобретали в кассах билеты, затем кивками и выкриками «сюда!» подзывали свои группы, отправляясь па штурм замка.
Теобальд стоял в сторонке, рядом с индивидуалистом и полной девушкой, которая на сей раз держала своего медвежонка в сумке через плечо. Оттуда он таращился своими глазками-пуговицами на окрестности, дивясь на павлина, который провоцирующе близко прошествовал мимо, почти касаясь их и при этом не обращая на них никакого внимания. Еще бы! В конце концов он являлся павлином герцога.
– Да, вот, значит, как, – проговорил индивидуалист и поскреб свою короткую реденькую бороденку, испуганно замолчав.
Полная девушка кивнула, показала на замок и вздохнула:
– Вот это класс!
После этого исчерпывающего диалога они уставились на Тео в надежде, что он продолжит беседу.
Однако мысли его были заняты другим. Он чувствовал себя униженным. Стоять в толпе среди множества людей перед замком, в котором Дуня находится в качестве гостьи герцога и занимается фарфором, ради взгляда на который выстраиваются целые очереди. «Еще виски, my dear [31]31
Дорогая (англ.).
[Закрыть]?»
Наверняка они восседают в зеленом, голубом или красном салоне, в то время как чопорный дворецкий обихаживает их. Так рано Дуня не пила виски, да и вообще практически не пила, насколько помнил Тео. Но знал ли он ее в действительности? «No, thank you, dear» [32]32
Нет, благодарю, дорогой (англ.).
[Закрыть], – отвечает она, протестующе поднимая руки. Она хочет продолжить работу, естественно, она ведь для этого сюда и приехала.
Фарфор, не так ли… Прелестно-извниняющаяся улыбка, он целует руки, влюбленно-восхищенные взгляды – ах, что за мир!
Мимо вновь прошествовал павлин, демонстрируя благородное пренебрежение. Остановился, почти задевая Тео, издал резкий громкий крик. Что-то плюхнулось, что выглядело совсем не по-княжески. И с высоко поднятой головой удалился.
– Дерьмо! – возмутился Тео. Все происходящее было выше его понимания. Кто только подослал ему эту руководительницу в нужный момент, как по сигналу, который как раз…
И как всякий раз, когда он пытался проникнуть в тайну фатальной встречи, его охватило смутное чувство недоверия, подозрения, которое он тотчас подавил.
– Он сделал вам почти на ботинок, – хихикнула полная девушка и взглянула на индивидуалиста в надежде на его поддержку. Тот лишь кивнул с тем безразличием, что всегда было написано на его лице. – Таких ручных павлинов я еще не встречала.
– Хорошо бы ручных, – пробормотал Тео. – А эти просто надменные скотины!
– Павлины, одним словом, – мудро заметил индивидуалист.
Очередь перед входом уменьшилась. На ступеньках стояла Никола и кивала:
– Билеты у меня!
Потом махнула рукой, и ее овечки бросились к ней.
– Ну, что ж, – произнес индивидуалист и отправился с полной девушкой.
– Да иди же, наконец! – Никола подождала Теобальда, который плелся в хвосте, и сказала мужчине на входе: – Вот мы и в сборе.
Тео упрямо остановился, не имея ни малейшего желания заходить внутрь.
– Подожди минутку, – попросила Никола. – Я только проведу группу в кольцевой ход, он длинный, на два этажа. Подожди здесь.
Он стоял в коридоре. Искусно освещенные полотна демонстрировали себя падким на зрелища посетителям, стеклянные витрины с украшениями притягивали к себе взоры, а латунная табличка оповещала на нескольких языках, что замку семь столетий и что нынешний герцог Ленокс является таковым уже в десятом поколении.
Его портрет, огромный, вызывал уважение: он непринужденно сидел на скамейке, опять у его ног лежала собака с шерстью медового окраса, оба излучали силу и уверенность.
– Могу я вам чем-нибудь помочь?
Мужчина в шотландской юбке, смущенно улыбаясь, подошел к нему. Черная кепочка на седых волосах, не хватало только волынки. Все эти господа в летах и юбках цветов своих кланов выглядели как-то одинаково, похоже друг на друга. Последовало несколько предложений на английском языке, которые Тео не совсем понял.
– Благодарю вас, – вежливо ответил он. – Я жду свою руководительницу группы.
Пожилой господин, выглядевший как переодетый статист провинциального театра, любезно кивнул.
– Может, вы хотите пока здесь что-нибудь осмотреть?
Они вошли в помещение, где выставлялись кружева: воротники, нижние юбки, жабо, перчатки, кофточки и манжеты в стиле а-ля Моцарт. На стене висел портрет прелестного мальчика с прической под пажа и круглым, искусно связанным воротником, спускавшимся на плечи.
Служитель музея обратил внимание Тео на старинную модель кружев, уже слегка пожелтевших:
– Вам нравится?
Но Тео продолжал стоять перед портретом красивого мальчика, не в силах оторвать от него взгляд. «Восьмой герцог Ленокс» – стояло под портретом.
– Дед нынешнего Генри, – догадался Тео. В его словах прозвучала ирония. – Да, чувствуется настоящая порода.
Мужчина в юбке пожал плечами, не выказывая особого интереса к благородному семейству. Он повел Тео в другую комнату, где находилось оружие прошлых веков. Около окна, в эркере, даже стояла пушка, нацелив дуло вдаль, на зеленые холмы, на которых мирно паслись быки.
– Очень впечатляюще.
Тео огляделся в поисках Николы. Этот служитель музея действовал ему на нервы. Он привязался к нему из-за чаевых, это точно. Подумать только! Ему, профессору Теобальду Фуксу, убежденному пацифисту, демонстрировать оружие, пусть даже овеянное славой веков, было в высшей степени бестактным!
– Вам это не нравится, – протянул разочарованно шотландец. – Но можно еще и другое посмотреть, например знаменитую коллекцию фарфора.
Итак, слово было произнесено. Тео энергично кивнул, достал портмоне, вытащил оттуда купюру и сунул ее ошарашенному служителю в руки.
– Проводите меня туда, пожалуйста. – Он буквально пританцовывал от нетерпения. – Собственно, поэтому я и здесь…
Мужчина же, стоявший перед ним, застыл, глядя через его плечо на дверь и все еще держа деньги в руке. Лицо его осветилось радостью.
– Ах, – только и сказал он.
– Так вот вы где, профессор. – Никола как ни в чем не бывало направилась к ним. – Вы уже познакомились?
– Каким образом? – Оба мужчины удивленно уставились на нее.
И тогда Никола церемонно, но с очевидным злорадством представила их друг другу:
– Генри, герцог Ленокс – профессор Фукс, жених Дуни Вольперт.
Никола должна была подготовить Тео. Откуда он мог знать, что пожилой любезный господин, торчавший тут без дела, – высокородный владелец замка собственной персоной, десятый герцог Ленокс, мужчина с именем, которое было известно еще при Макбете; «шотландский дворянин», как стояло в путеводителе; соперник, которого Теобальд мысленно сотни раз «посылал в задницу»; симпатичный мужчина с медового окраса собакой, без семьи, но владевший знаменитым собранием фарфора?
Герцог вернул Тео купюру, тот смущенно спрятал ее. Оба, пробормотав извинения, поприветствовали друг друга так, как если бы только что встретились.
– Где Дуня? – спросил Тео.
Неожиданно все ему показалось неважным. Сердце его билось как сумасшедшее. Он почувствовал ее близость, от радости и предвкушения встречи почти не мог дышать, забыл герцога и даже Николу, хотел увидеть только Дуню. Не мог ждать больше пи минуты.
Оказалось, что Дуня уехала в другой город в поисках краски для чайного сервиза трехсотлетней давности, пострадавшего от пожара. Эту краску не так легко было достать. После бесплодных телефонных звонков Дуня нашла в одном из городков своего коллегу, обещавшего ей помочь. Вот она и уехала. И вернется лишь во второй половине дня, возможно, даже поздним вечером.
Никола переводила подробные объяснения герцога. И делала она это без следа ревности или напряжения, что удивляло Тео. Как будто между ними ничего не произошло. Как будто не пробежало между ними искры, парализовавшей дыхание. Все прошло, перегорело? Неужели она не чувствовала, что теряет его, и с каждой минутой все больше? Неужели ей все равно? По идее, она должна сейчас страдать, бросая на него умоляющие взоры, резко отворачиваться, дабы скрыть набегавшие слезы. Но нет, она оживленно болтала с Генри, бросала на него влюбленные взгляды, что тот воспринимал с отеческой благосклонностью.
И вообще все было не так, как он себе представлял. Герцог совсем не являлся пылким соперником, напротив, он был любезным пожилым господином, уже давно стоявшим по ту сторону добра и зла. Никакого флирта в голубом или зеленом салоне, никаких совместных чаев, никакого страстного поцелуя руки – только работа. Только фарфор. Тео чувствовал себя слоном в посудной лавке.
Никола вполголоса беседовала с Генри у окна. Они смеялись. И вновь Тео пронзило подозрение: не смеются ли они над ним? Но нет, они смеялись над павлином, что пыжился на лугу, смущая гулявших туристов.
– Он ревнует, – произнес герцог, вовлекая Тео в разговор. – Это мой любимец, зовут его Король Чарльз. Больше всего он любит бывать со мной наедине.
– А кто ухаживает за ним, когда вы уезжаете в Америку? – поинтересовался Тео.
– Личная армия герцога, – ответила Никола за Генри. – Садовники, егеря, лесники, домашняя прислуга и местные люди. Все они являются его солдатами. В минуты опасности они защищают Черный Замок.
– Надеюсь, в этом нет необходимости, – иронично заметил Тео. Он не мог заставить себя вести иначе.
Казалось, герцог не обращал на это внимания.
Затем они отправились смотреть фарфор. Коллекция находилась в большом, вытянутом в длину помещении: полки до потолка, бесценные предметы со всего мира – кружки, чашки, тарелки, кувшины, даже мейсеновской фабрики «Голубые мечи», целые и невредимые. На одной из полок отсутствовало несколько предметов. Здесь посвирепствовал огонь.
Герцог распахнул дверь в расположенную рядом мастерскую, небольшое помещение, служившее, видимо, раньше кабинетом или гардеробной, поскольку там стоял большой шкаф, а перед ним стол с красками и кистями. Здесь работала Дуня. Плотными рядами выстроились бесценные предметы в ожидании прикосновения руки мастера.
В течение двух недель на лугу, примыкавшему к замку, проходило празднество на открытом воздухе. Туристические фирмы оговорили с герцогом это мероприятие и взяли на себя расходы. За несколько сотен марок участники могли насладиться всеми прелестями шотландской летней ночи, от чего, естественно, никто не отказывался.
Наступил теплый вечер. Полные ожидания, в предвкушении приятных развлечений путешественники отправились на луг, где прислуга уже накрыла столы, расставила стулья, создав волшебную атмосферу праздничного настроения. Замок стоял, подсвеченный прожекторами, среди высоких старых деревьев, приобретя грозный вид и как бы оберегая изысканное придворное общество.
Сам герцог удалился, сверчки закатили концерт, а павлины на расстоянии наблюдали за происходящим. Еще не совсем стемнело. Сумерки опускались на землю, над которой раскинулось бархатное небо с бесчисленными звездами. На горизонте закатывалось солнце огненным шаром, окрашивая холмы в красный цвет. Медленно всходила на небосклоне луна, полная, почти круглая.
Путешественники провели напряженный день в программе стояло посещение озера Лох-Несс, много фотографировали и смеялись. На берегу озера, там, где останавливались автобусы и толпились туристы, стоял неизбежный волынщик. Перед ним была кружка для сбора денег, и многие раскошелились. Чудовище так и не показалось, что неудивительно при таком скоплении народа. Несмотря на многоголосые выкрики: «Несси, Несси!», оно не вылезало. Чудовище пряталось уже сотни лет и было таким древним! У кого ж появится желание вылезать под щелчки камер?
Профессор Теобальд Фукс чувствовал себя таким же старым, как Несси.
В то время как люди толпились на лугу в предвкушении обещанных удовольствий, Тео сидел в одиночестве на скамейке и предавался размышлениям. Никто не беспокоился о нем. Николы нигде не было видно, и даже вдовы, обычно с удовольствием опекавшие его, прошествовали мимо туда, где подавали жаренные на решетках мясо и колбаски, угощали пивом и виски из собственных подвалов. Если бы все это не было так привлекательно!
Дуня пока еще не вернулась.
Мир опустел, находил Тео и, как всегда, мысленно обратился к латинскому: «Amici, diem perdidi! – Друзья! я потерял день! Ничего не поделаешь, это голая правда. Nuda veritas».
Нет, он потерял больше, чем один день. Его достоинство отправилось ко всем чертям в тот момент, как он решился на это путешествие. Ему хотелось, чтобы рядом с ним сейчас находился Хабердитцель, его единственный друг. Хели для начала отругал бы его, потом утешил и, в конце концов, рассмешил. Он бы дружески обнял его за плечи и сказал: «Пошли домой, ты, глупец!»
Король Чарльз гордо прошествовал мимо, наверняка это был он, поскольку отличался от остальных павлинов своей чрезмерной заносчивостью. Он остановился и принялся обстоятельно изучать Тео, сначала одним глазом, потом другим.
– Привет, Король Чарльз. – Тео, чувствуя себя польщенным, испытывал желание оправдаться. Как всегда, когда кто-нибудь одаривал его своим вниманием. Он печально кивнул павлину. – Знаешь, кого мне следует благодарить за все это? Твоего благородного господина, дядю герцога Ленокса. Он увел у меня мою Дуню прямо накануне свадьбы, представляешь? И для чего? Из-за дурацкого фарфора. Идиотизм, верно? Ты бы покинул свою невесту из-за какой-то фарфоровой тарелки? Скажи честно: да или нет? Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? У тебя вообще есть невеста?
Король Чарльз жеманился, как будто понимал, о чем идет речь. Он распустил свои перья в сказочно сверкавший, переливающийся всеми цветами веер, сделал круг вокруг оси, как звезда ревю, вытянул шею, потрясая хохолком, и удалился, бросив напоследок презрительный взгляд.
– Эй, профессор, где вы прячетесь? Идите, мясо уже готово!
Это была вдова Хильда, звавшая его. Другие тоже заметили его отсутствие. К Тео подошла Тина Лобеманн.
– Да бросьте вы, – сказала она, потянув за руку. – Что вы вечно в стороне?
– Наслаждаюсь атмосферой, – ответил он.
– Наслаждайтесь лучше нами, – заявила Тина, дерзкая девчонка. – Вы единственный живой человек в этой унылой толпе!
– О, благодарю! – засмеялся польщенный Тео.
Но есть ему не хотелось. Он чувствовал себя тоскливо. И выпил виски. Из подвалов досточтимого герцога Ленокса.
Ура!
МАЛЕНЬКАЯ СКАЗКА – БОЛЬШОЕ ПОТРЯСЕНИЕ
– К черту, нет! Что за дикая идея, эта проклятая поездка!
Хели Хабердитцель вновь сидел за рулем: до Черного Замка оставалось всего три мили. Лусиан, хитрая бестия, опять удобно устроился на заднем сиденье рядом с Амелией, наслаждаясь ее близостью. Он погрузил руку в ее густые, мягкие волосы – ах, до чего же приятно! У Нини он привык к непокорным локонам, обильно смазанным гелем, или заплетенным косичкам, на манер индейских скво, что, конечно, хорошо смотрелось, но не вызывало особого желания погладить. Но Амелия – она была мечтой, маленькой сказкой среди серых будней, вдохновлявшей на создание новых песен.
– Отведи же душу, Хели, – подзуживал его Лусиан. – Не будь в таком отвратительном настроении. Если хочешь сказать «говно», скажи!
– Прекрати делать из меня уличного мальчишку, – сдержанно попросил Хели.
– Не, – согласился Лусиан, – для этого ты уже не так юн, мой любезный дядюшка!
Амелия толкнула Лусиана локтем, чтобы он не провоцировал Хели. Того и так совершенно измучила поездка. Хели постоянно говорил о Дженифер, учительнице из Эдинбурга, которая ночью в доме Мак-Тэвишей влетела в его комнату.
Она не шла у него из головы. Бедный дядя Хели! Всю жизнь он был нянькой для ее любимого папочки и зачастую сам бывал обойден. Ему ведь тоже хотелось быть счастливым. Плохо, что он вынужден ехать за своим другом!
– Оставь его, – сказала Амелия. – Не делай еще хуже!
Она уютно устроилась в его объятиях, чувствуя себя в надежных руках. Все, что случалось в ее жизни, осталось где-то далеко позади. Теперь она остро чувствовала Шотландию, запах кожаной куртки, щетину юноши из Берлина на своей щеке и его руку в своих волосах.
Они остановились перед отелем в Инвернессе, справились о туристической группе компании «Мальманн» и узнали о вечернем празднестве на открытом воздухе. После длительных переговоров им удалось получить три комнаты, правда, без душа, но все равно: главное, что были кровати. Для каждого отдельная, разумеется.
Даже имелся телефон.
Хели, как и остальные двое, быстро привел себя в порядок и позвонил в Ламмвайлер, скорее для проформы.
Фрау Кляйншмидт тут же отозвалась, верная душа, и сообщила: дня два назад приезжала девушка, чтобы узнать о цели поездки Лусиана. Она раньше намеченного срока закончила запись пластинки и решила проведать любимого.
– Нини с песней о сперме! – воскликнул Хели прямо в непорочное ухо фрау Кляйншмидт.
К счастью, она, видимо, не поняла. Она только подтвердила: да, девушку звали Нини. И еще: одновременно с девушкой из Вены приехал очень приятный молодой человек, служащий банка, господин Максим, который очень удивился, что его Амелии и след простыл и что дом пуст. Фрау Кляйншмидт сообщала новости, как будто читала их по газете.
– Ну а потом? – возопил Хели, доведенный до полного нервного истощения. – Они отчалили?
– Да, и именно в Шотландию. На автомобиле господина Максима.
– В Блэк Касл[33]33
Черный Замок (искажен. англ.).
[Закрыть], – простодушно пояснила фрау Кляйншмидт.
Припарковываясь на стоянке перед отелем, Хели напоминал привидение: бледный и осунувшийся.
– Что происходит? Землетрясение? – Лусиан старательно причесал свой лошадиный хвост и начистил серьгу в ухе. Амелия так и лучилась энергией и предприимчивостью, постоянно держась за руку Лусиана. – Тебе плохо, Хели?
– У меня смутное предчувствие, что Шотландии грозит великое переселение народов, – ответил он разбитым голосом, не сумев при этом скрыть в глазах немалой толики злорадства. – Твой любимый на пути сюда.
– Максим? – побледнев, воскликнула Амелия.
– С подружкой Лусиана.
– С Нини? – вопросил третий побледневший.
Хели насладился зрелищем дела рук своих, изобразил сострадание и произнес:
– Будем надеяться, что они приедут не сегодня!
– Могут и сегодня. – Амелия от страха выпустила руку Лусиана и отодвинулась от него. – Подумать только, у нас случилась авария, и мы потеряли целую кучу времени. Ясное дело, что они сегодня приедут, иначе ты не знаешь Максима!
– И еще Нини. – Лусиан ощупывал свой хвост на затылке, как будто желая убедиться, что он все еще на месте.
Хели тихо ликовал. Да, веселенькая предстояла встреча!
– Давайте выходите, вы, изменники, – поторопил он. – Посмотрим, что нам ночь принесет.
Лусиан замешкался.
– Подожди, есть еще кое-что, – тихо сказал он Хели. – Ты должен об этом узнать, прежде чем у нас начнется скандал.
– Ты влюбился в Амелию, – пожав плечами, ответил Хели. – А она в тебя. Давно уже знаю об этом, у меня все-таки есть глаза.
– Речь идет не об Амелии, – Лусиан крепко схватил Хели за руку, – а о тете Дуне.
– Вечно речь идет только о Дуне. – Хели стряхнул руку Лусиана. – А иначе для чего мы здесь?
– Эй, чего вы возитесь? – вскричала Амелия, стоявшая в дверях отеля. – Поехали в Черный Замок!
– Она права, – согласился Хели, вновь садясь в машину.
Лусиан неохотно последовал за ними.
– Еще увидите, что вам предстоит! – желая облегчить свою совесть, бормотал Лусиан. – Мое дело – сторона.
Но это не соответствовало действительности. Лусиан не мог держаться в стороне, он кое-что знал. А именно, кто подстроил путешествие Тео.
ИГРА ПОД ЗВЕЗДАМИ
Празднество было в самом разгаре, когда вернулась Дуня, к сожалению, поздновато. Вина за это лежала на Жан-Поле, друге и коллеге еще с парижских времен, который не захотел отпускать ее. Они уже давно не виделись, и накопилось много разговоров. Они оживленно беседовали на узкоспециальные темы, хотя Дуня сидела как на иголках, представляя, что Тео уже мог приехать.
Лусиан сообщил о его приезде, Никола тоже. Все было наилучшим образом отлажено, как она и надеялась. Как всегда, на Николу можно было положиться: она привезет в Черный Замок своенравного оскорбленного Тео.
Герцог сидел в библиотеке, предоставив людям возможность веселиться на лугу без него, и смотрел телевизор. С момента открытия якобы общеобразовательного канала телевидения библиотека Леноксов использовалась не по назначению – как телевизионная.
– Привет, Генри! – Дуня просунула в дверь голову и кивнула. – Я вернулась!
– О, Дуня!
Он вскочил так быстро, насколько позволяла ему его физическая форма. Последовало два сердечных поцелуя в щеки. Он сжал ее руки и сказал:
– Ваш друг Теобальд здесь!
Он избежал, вероятно, намеренно слова «жених». Возможно, он немного ревновал, а, возможно, слегка боялся, что она будет посвящать своему другу времени больше, чем его бесценному фарфору.
Дуне хотелось знать, как он его нашел. Однако герцог был весьма краток: «Very nice, oh yes…»[34]34
Очень мил, о да… (англ.).
[Закрыть], – кивнул ей, пожелал еще раз приятного вечера и вновь уселся перед экраном телевизора.
Шла передача о Виндзорах. В последнее время появилось много слухов. Видимо, этот семейный клан предоставлял столько же обильной информации, сколько полное собрание сочинений Шекспира, которого герцог высоко ценил. Но Шекспира он уже давно прекрасно изучил. Знал, чем кончается каждая вещь. С Виндзорами дело обстояло иначе. Поэтому-то герцог не позволял себе отвлекаться, даже на Дуню.
Дуня, быстро переодевшись, отправилась на луг перед замком.
На подиуме, где перед этим выступала капелла волынщиков, стояла девушка и пела. Зрители, пресыщенные мясом и колбасками, переполненные пивом и виски, сидели или лежали на лужайках и внимательно слушали. Девушка пела английскую балладу. Нежная, печальная, полная тоски мелодия. И на немецкой эстраде некоторые певцы пытались петь эту удивительную песню, иногда весьма неплохо:
Жизнь моя, ты был жесток,
Меня бросив и покинув,
Я ж дала любить зарок,
Гордость девичью отринув.
Эта девушка пела по-английски и настолько хорошо, что мороз продирал по коже.
Волосы до бедер. Сверхсовременная короткая юбка из лакированной кожи, сверху что-то сверкающее, туфли на высоких шпильках.
«Похожа на Нини», – подумала Дуня. Но как она могла очутиться здесь? Много лет назад Дуня познакомилась с маленькой подружкой Лусиана: незрелым несмышленышем с задворок, говорившим на ужасающем наречии, от которого просто дурно становилось. А теперь эта дерзкая девчонка стоит на подиуме, да, это точно была Нини, без сомнения, и поет по-английски.
Сначала она пела в сопровождении только одного волынщика. Затем на сцене появился Лусиан с серебристой гитарой в руках. Серебряной, да. Дуня узнала инструмент. Он принадлежал Николе. Как-то она купила гитару в Лондоне, по дешевке. Покупка по случаю. Никола любила ее, всегда брала с собой во все поездки, сама с удовольствием играла на ней и никогда никому не одалживала.
Лусиан ударил по святым струнам. Смешно, но Дуня почувствовала укол ревности. Из-за какой-то гитары. Но ведь это был ее племянник, не так ли?
На сцене появилась белокурая девушка, походившая в свете прожекторов на куклу Барби. Она уселась, словно это само собой разумелось, рядом с Лусианом и стала слушать Нини.
Сердце взяв мое и чувства, Пробудив мои желанья, Вызвал мыслей горьких буйство И надежду на свиданье.
На английском, разумеется. Во время пения Нини повернула голову, посмотрев на Лусиана и белокурую девушку, которая прислонилась щекой к плечу Лусиана, как будто так и должно было быть.
Прелестная белокурая девушка была Амелия.
– Этого не может быть! – Дуня стояла под раскидистой кроной древнего бука и с удивлением смотрела на сцену. – Это сон!
Когда Нини закончила петь, раздался шквал аплодисментов, громкие выкрики «браво!» и пронзительный свист молодых людей. Эти вообще как с цепи сорвались.
Нини порхала по сцене, посылая во все стороны воздушные поцелуи и показывая на Лусиана. Тот, отставив серебряную гитару, кланялся и улыбался. Кольцо в его ухе блестело, черная одежда ярко выделялась на фоне белоснежного замка: торжествующий пират.
Амелия крепко обняла его. А теперь на сцене появился и ее друг. Тео рассказывал о нем по телефону – этом высокомерном щеголе, всегда при галстуке и с прической, уложенной феном. Он похлопал Лусиана по плечу, поцеловал сначала Нини, потом Амелию в губы. Публика кричала «аааах» и «ооох» и причмокивала, как в кинотеатрах, когда целуются звезды.
Кто кого любил?
Витали запахи колбасы и мяса. Люди казались сытыми, они пили и пребывали в наипрекраснейшем расположении духа. На сцене вновь заняли свои места волынщики. Дуня прижалась спиной к стволу бука, откинув назад голову и пытаясь привести свои мысли в порядок. Вообще-то ей хотелось видеть здесь только Тео. Но его нигде не было видно. Зато тут собралась вся свадебная компания из Ламмвайлера: все, все они приехали!
Один за другим, гуськом. Аналогия рассмешила Дуню. Опа закрыла глаза, погрузившись в мысли.
Кто-то подошел к ней, обнял за плечи и дотронулся до шеи нежными губами. Необычная ласка для Тео, который по натуре был скорее чопорным, и обычно требовалось время, прежде чем он оттаивал.
Она открыла глаза.
– Хели? – растерялась Дуня. – И ты здесь?
Он стоял перед ней во весь свой огромный рост, очки его блестели, на лице блуждала довольная ухмылка.
– Мы все здесь, все, – уверял он. – Я поехал за Тео с Лусианом и Амелией. А потом еще приехали эта Нини с Максимом.
– О Боже. – Она уселась на траву, Хели рядом с ней, рассказывая о путешествии и как он вообще решился на него.
– Мне хотелось, как я думал, усмирить охваченного ревностью Тео и предотвратить столкновение с твоим герцогом, но, когда мы увидели Тео, он не особенно этому удивился. Он лишь устало кивнул нам и сообщил, что герцог пожилой господин, которого он находит весьма приятным. Таким образом, все в порядке. Кроме одного – тебя здесь не оказалось.
Как всегда, в присутствии Дуни Хели чувствовал себя совершенно беззащитным. В такие моменты он сознавал: все, что у него случалось с женщинами, было лишь жалкой заменой, сделкой. Вновь он ощущал стеснение в груди, как и тогда, когда совсем юным увидел, как его друг Теобальд уводит радостную Дуню.
– Ах, Хели! – Дуня взяла его руку и приложила к своей горевшей щеке. – Такая суматоха, и все из-за меня.
Он наслаждался мгновением, забыв Лоттхен из Ламмвайлера и Дженни из Эдинбурга, забыв все, совершенно расслабившись.
– Удивительно, что ты не спрашиваешь, каким образом Тео очутился здесь, – наконец произнес Хели. – А он приехал с туристической группой. Ох, что за сумасшедшая история!
Ему хотелось рассказать о том вечере песни, когда Тео исчез самым непостижимым образом, о руководительнице туристической группы по имени Никола Штанци, которую он случайно…
– Оставь, – прервала его Дуня. – Он здесь, и этого вполне достаточно. Так где же он сейчас?
В нескольких сотнях метров в полнейшей темноте скрывалась старая, давным-давно заброшенная и почти разрушенная мельница. Она выпадала из общей картины ухоженной красивой местности… Тем не менее была связана с ней и историей семьи Леноксов. Как раз перед приездом Дуни Тео отправился на эти руины. С руководительницей группы, которую он только что представил своим приехавшим родным и близким, с Николой Штанци. И с того момента он исчез.
Этого нельзя было говорить Дуне. Или?…
– Поищем его, – предложил Хели, поднимаясь и подавая ей руку. Как бы случайно задержал ее руку в своей и спросил: – Может, выпьем чего-нибудь?
У одного из киосков еще подавали содовую, пиво «Гинесс» и виски.
– Мое первое виски, которое я здесь пью, – произнесла Дуня, чокаясь с Хели. – Смешно, да? Но для герцога его собственное виски не имеет никакого значения, а я была вся поглощена работой. И должна иметь твердую руку. Зачастую я работаю и ночью. Тогда у меня все пляшет перед глазами от усталости, и я не могу пить. Но для тебя, дружище, я сделаю исключение. За нас!
– Твое здоровье, Дуня.
То, что она назвала его «дружище», разозлило его. Вечно между ними стоял Тео. А он, верный Хели, лишь замена, всего лишь дружище. Но что касается верности, то он не хотел никакой другой женщины, кроме Дуни. Ее чарующая близость делала его – да! – счастливым. Он парил, как мыльный пузырь, который лопается, как только кто-нибудь до него дотронется. И этим кем-то был Тео, даже одна только мысль о нем.
Небрежной походкой подошла Амелия, рука об руку с Лусианом.
Она обняла Дуню, поцеловала ее в обе щеки и сказала:
– Ну вот и ты, беглянка. А где папа?
– Понятия не имею. Привет, Лусиан!
– Привет, тетя Дуня!
Он обнял ее за плечи, моргая, всмотрелся в нее и дружески похлопал по спине. Его вариант встречи с родственницей вместо объятий и поцелуйчиков.
Они обменялись заговорщицким взглядом, и, пока Амелия беседовала с Хели, Лусиан отвел Дуню в сторонку.
– Послушай, Лусиан, ты…
– Нет, – прервал он ее вполголоса. – Я ничего не сказал. Да и не имею права. По твоей просьбе я отвел Тео на фестиваль песни. Понятия не имею, что произошло потом.
Дуня загадочно улыбнулась.
– Отлично, золотко, благодарю тебя! Обо всем остальном позаботилась Никола. Нет, действительно, вам совсем не следовало приезжать, не было необходимости! Скажи, пожалуйста, ты влюбился в Амелию или вы просто поменялись партнерами?
– Тсс… – Лусиан наклонился к ее уху. – У меня тоже есть секреты, точно так же, как и у тебя. Внимание, она идет!
Амелия, пожелав всем приятного вечера, потащила Лусиана прочь.
– Мы хотим отправиться в лес, – пояснила она. – А вообще, все равно куда. – И Лусиану: – Быстрее, Лулу, они уже близко!
Они скрывались от Нини и Максима, которые их повсюду искали.
– Сумасшедшая ночь, – обратилась Дуня к Хели. – Пары обмениваются возлюбленными, навсегда или только на сегодняшнюю ночь, кто знает? – И она процитировала из «Сна в летнюю ночь»: – «У влюбленных и сумасшедших мозги набекрень».
