Текст книги "Ночь падающих звезд. Три женщины"
Автор книги: Дорис Яннауш
Соавторы: Фредерика Коста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
ОСТОРОЖНО, ФАРФОР!
– Она уехала?
Тео имел в виду Амелию. Они вместе позавтракали, а затем он скрылся у себя в ателье и не показывался оттуда. Хели проводил Амелию вместе с ее слегка сбитым с толку событиями прошедшей ночи Максимом к машине. Все чувствовали себя страшно неловко.
– Да, но она вернется, – ответил Хели. – Она беспокоится о тебе! Если не хочешь с ней говорить, ладно, хотя не понимаю почему. Тебе тяжело, но это не причина, чтобы обращаться подобным образом со своей дочерью.
Тео со страдальческим выражением лица сидел перед мольбертом, откинув голову на спинку и закрыв глаза.
– Господи, да как же я с ней обращаюсь? Я люблю ее, и она знает об этом. Я даже принимал у себя ее прилизанного друга. Что, скажи, пожалуйста, я еще должен делать? Хотел бы я на тебя посмотреть, если бы с тобой такое случилось!
– Господи! – в том же тоне ответил Хабердитцель. – А что такого случилось? Дуня уехала разрисовывать фарфор.
– Вот именно.
– Глупцы вы оба.
– Это твое мнение.
Хабердитцель мерил комнату большими шагами и страшно потел. От волнения опрокинул даже бутылку со скипидаром. Ругался. Он тоже был сыт всем этим по горло.
– Почему ты не можешь найти себе какую-нибудь простую, здравомыслящую женщину, приятную бабенку, которая бы любила тебя, приспосабливалась к тебе, с которой ты бы спокойно доживал старость? Почему, черт побери, это обязательно должна быть Дуня?
Приоткрыв глаза, Тео бросил на Хели ироничный взгляд.
– Очевидно потому, что не так много педикюрш, – двусмысленно произнес он. – Или у меня слишком мало мозолей, чтобы обращаться к ним.
– Очень остроумно!
– Тогда почему же ты не смеешься, друг? – Губы Тео скривились в презрительной усмешке. – Есть мужчины, имеющие слишком маленькие запросы. Очень жаль, но я к ним не отношусь.
– Прекрати! – Всегда такой терпеливый и покладистый Хабердитцель занял воинственную позу. – Я не допущу, чтобы ты критиковал Лотту.
– Я ведь почти не знаю ее, – с нескрываемым высокомерием заявил Тео. – Можешь пригласить ее как-нибудь. Надеюсь, она хорошенькая, эта сладкая штучка для утех.
– Оставь этот дерзкий тон! Iacta alea est!
Тео в притворном ужасе воздел руки.
– Вот уж что мне не присуще, так это дерзость. – Он опустил руки. – Я конченый человек.
Голова его упала на грудь. Король Лир побелел бы от зависти: превзойти подобный мелодраматизм было невозможно.
Позже Хели заглянул в словарь латинского языка. То, что он обнаружил, было для него ново. Жребий брошен. Ага.
Ну и что?
В саду, под окнами библиотеки, раздались звуки музыки. Кто-то наигрывал и напевал: «Такой день, изумительный, как сегодня…»
Хабердитцель высунул в окно голову. Под деревом сидел Лусиан Вольперт, поверяя небу свои чувства.
В общей сумятице о нем совершенно забыли. Утром, припомнил Хели, драгоценный Дунин племянник висел на телефоне, ведя таинственные переговоры приглушенным голосом и прикрывая трубку рукой. Увидев Хели, он тотчас положил трубку на рычаг. Любовный разговор, решил Хели.
– Эй, Вольперт. – Тон Хели был сух и холоден. – В чем дело? Вы еще остаетесь здесь?
Лусиан задрал голову столь резко, что высоко взметнулся его конский хвост.
– А можно? – и замолчал в ожидании согласия. Когда его не последовало, продолжил: – Послезавтра у меня концерт. В Бад-Каннштатте. Я бы еще порепетировал.
– У нас в доме траур, – напомнил Хели.
– Вот именно. – Лусиан встал, подошел к Хабердитцелю и серьезно посмотрел на него. – Именно поэтому мне бы хотелось, чтобы вы поехали. Послушать меня. Похоже, будет сногсшибательный вечер!
Сначала Хели с негодованием отказался. Но потом решил, что предложение не так уж и плохо. Лотта определенно обрадуется, если он ее пригласит. Да и Тео отвлечется от своих мыслей. Кто знает, может, Лоттхен приведет подружку.
– Я должен идти на какой-то вечер деляг, пишущих песни? – возмутился Тео. – Да о чем ты думаешь?
– Один из этих деляг должен был стать твоим племянником.
Хели злило, что вновь приходилось затрагивать щекотливую тему. Он использовал все свое красноречие, чтобы уговорить друга, и тот в конце концов согласился.
Перед обедом Лусиан уехал в Бад-Каннштатт на репетицию. Под вечер пришла Лотта Шух и привела Гитту, свою школьную подругу – молодую вдову из соседнего местечка.
– Итак, вы хотите нас сопровождать? – вежливо осведомился Теобальд.
Он посмотрел мимо нее в пронырливые глаза Хабсрдитцеля, которые тот предусмотрительно прикрыл очками. Чертовски смахивало на сводничество! Да все равно. Тео не хотелось выглядеть занудой.
С тех пор, как он узнал, что Дуня не обманывает, а действительно едет в Шотландию, он стал ко всему равнодушен. Хели проверял. Его не удовлетворил автоответчик: «Я Дуня Вольперт, говорите». Он съездил в Людвигсбург, на Моцартштрассе. Действительно – она уехала. Соседи подтвердили это.
Тео благосклонно рассматривал молодую вдову – пухленькую блондинку с миловидным, немного кукольным лицом, – тип, так часто встречающийся в южных местностях страны. Помесь девочки и зрелой матроны. Зачастую превращение происходит так незаметно, что затруднительно понять, имеешь дело с юной девушкой или взрослой женщиной. В лицах Теобальд разбирался. Естественно, ведь это была его профессия, его заработок, как он имел обыкновение выражаться.
– А я знаю вас, – со швабским акцентом произнесла вдова и ласково посмотрела на него. – Видела по телевизору. Потом есть еще книга о ваших картинах. У одного моего знакомого. Да и у Лотты тоже. Правда, Лотта?
Педикюрша, смутившись, кивнула. Наверняка книгу ей дал Хабердитцель, догадался Тео, а вслух произнес:
– Очень приятно!
– И еще Лотта, – радостно продолжала Гитта, – много мне о вас рассказывала.
– Обо мне? – удивился Тео – Наверное, как о друге Хели, верно?
Хели сидел за рулем. Крашенная под лесной орех Лотта Шух восседала рядом с ним. Она, в отличие от своей подруги, была приятно молчалива. Ее рука, покоившаяся на колене Хабердитцеля, медленно поднималась вверх. Тео, вытянув шею, с напряженным интересом наблюдал за развитием событий. Когда же без передышки болтавшая вдова Гитта решила последовать примеру подруги и схватила Тео за колено, он, не долго думая, взял ее руку и переложил на ее округлое бедро, едва прикрытое мини-юбкой. Оба сделали вид, что ничего не произошло. Гитта смеялась и непринужденно болтала. Тео делал вежливо-заинтересованное лицо, а у самого в голове билась мысль: «Завтра я должен был бы жениться на Дуне! Боже, и чем только я занимаюсь вместо этого?!»
Представление называлось «Шлягеры и тяжелый рок».
Оно проходило в курортном парке, под открытым небом, среди журчащих фонтанов и огромных раскидистых старых деревьев. Сквозь их густые кроны еще падали последние лучи закатного солнца, а фонари уже горели. Сумерки.
Хели отправился на поиски Лусиана Вольперта, чье имя вместе с некоторыми другими красовалось на плакатах. Жирными буквами было выведено: «Лусиан из Берлина». Шлягер его носил пышное название «Ни любимец в Крейцберге, ни ангел в Кице»[6]6
Крейцберг – район бывш. Западного Берлина; Киц – местечко в бывш. ГДР.
[Закрыть].
Посмотрим, что из этого получится. Репетировал он предостаточно.
Хели, старый лис, был уверен: парень приехал сюда не из-за свадьбы, а из-за этого выступления. Как говорится, двух зайцев одним выстрелом. Хели так прямо и сказал ему об этом. Вначале Лусиан все отрицал:
– Нет, конечно, не поэтому. Просто чистая случайность. Так уж получилось. – А потом все-таки признался: – Ясное дело, толчком послужило выступление. Мне хотелось удивить тетю Дуню.
– Эй, Лусиан.
Юноша сидел в палатке, сооруженной для участников, и настраивал гитару.
– Привет, Хели. – Они приветствовали друг друга как два заговорщика. – Он здесь?
– С молодой вдовой. Ну, ладно, успеха тебе на сцене, а то, смотри, забросаю тухлыми яйцами и помидорами.
– Хе, я что, федеральный канцлер?
Оба рассмеялись.
У Лусиана были Дунины скулы, и вообще они были чем-то похожи, вплоть до этого дурацкого конского хвоста и серебряной сережки в ухе, что придавало ему какой-то пиратский вид.
Подошла девушка с волосами ниже талии. Она бросила на Хели кокетливый взгляд и спросила:
– Эй, дедуля, ты тоже принимаешь участие в концерте? Я что-то не заметила тебя на репетиции.
Вот так вот – дедуля! Хели подавил раздражение.
– Ошибочка. Я его прадед, бабуля, – парировал удар Хели, поправляя очки. – Коли уж сама выглядишь так, – тут он состроил гримасу отвращения, – то лучше держи язык за зубами.
– Вот это да!
На некоторое время девушка лишилась дара речи. Она не знала, что Хели применил старый испытанный трюк. Если кто-нибудь нападал на него или обижал, то лучшим средством было задеть чувство собственного достоинства обидчика. Это всегда помогало. Как и сейчас.
Девушка судорожно пригладила волосы, отбросив прядь волос со лба, тут же вернувшуюся на прежнее место. Красотка начала методично повторять это движение. Она была полностью деморализована.
Лусиан, которого она называла Лулу, обнял ее за плечи и представил:
– Это Нини из Берлина. Мы играли с ней еще в песочнице. Потом учились в одном классе. Нини поет песню о сперме. Даже получила приз за нее.
– Что-что она поет? – Хели показалось, что он ослышался.
– То, что слышал, – сказала девушка Нини. – Кстати, песня по-настоящему хорошая. И не обижайся.
Тем временем стемнело. Собралось много молодежи, но можно было увидеть людей и постарше. Сбоку от сцены стоял автомобиль радиовещания. Вокруг него творилось нечто невообразимое. Люди спотыкались о кабель, пугались, ругались, их прогоняли.
Скоро должно было начаться представление.
Тео, окруженный с двух сторон Лоттой и Гиттой, сидел, словно аршин проглотил, со сдвинутыми ногами и сложенными на коленях руками, всем своим видом напоминавший ученика, которого должны вызвать к доске. Чувствовал он себя ужасно.
В последний момент появился Хели, прошмыгнул на свое место, кивнул Тео и прошептал:
– Привет от Лусиана!
Он сел рядом с Лоттхен, которая его встретила так, будто он с Луны вернулся.
На небе сияли звезды. Теобальд вздохнул. Гитта, сидевшая вплотную к нему, тоже. Оба вздыхали по разным причинам – а жаль!
На сцену вышел известный шоумен, поприветствовал слушателей и, чтобы настроить людей на соответствующий лад, принялся пародировать некоторых политиков.
Лучше всех ему удался Колль. Номер всегда имел успех, и люди громко смеялись.
«Разве не здорово иметь такого федерального канцлера, который не даст умереть с голоду юмористам и артистам кабаре? Да за это следует быть благодарными», – думал Теобальд. Лично у него номер не вызывал смеха. Ему было не до того. К тому же он не терпел длинных бород – ни у людей, ни у шуток. Ему казалось, что слышал он все это уже сотни раз.
Затем на сцене появилась группа из трех молодых людей – «Эмиль и детективы». Они Тео понравились. Очень понравились.
А потом вышел Лусиан Вольперт. Он пел о Берлине без стены: «Ни любимец в Крейцберге, ни ангел в Кице…» Как тяжело объединяться и как легко глумиться друг над другом; восточники и западники – так мало жилого пространства на всех… Он пел совсем просто, без жеманства, излучая свет. Да, в нем что-то было. Серьезный текст. Хриплый, мягко окрашенный, с лирическим звучанием голос. Когда-нибудь, через десять лет, а может больше, ему все удастся и он станет и любимцем в Крейцберге, и ангелом в Кице. Тогда будет все возможно, тогда упадет последний камень из стены. «А я? – спрашивает бабушка Краузе из Кица. – Что со мной будет?» Вопрос, адресованный голубому вечернему небу.
Раздались оглушительные аплодисменты и выкрики. Лусиан, прозванный друзьями Лулу, стоял, слегка опираясь на гитару, и улыбался. Тео, высоко подняв руки, не переставая хлопал. Мысли его были о Дуне. Как бы она сейчас радовалась успеху этого мальчишки!
А может, и нет. Ведь они не так-то часто встречались до сих пор. Может, Дуне было бы безразлично, аплодируют ему или нет. В данный момент она пребывала вместе со своим герцогом Генри в мрачном замке. Кем был этот человек – была ли у него семья – жена и дети, молод он или стар?
Своего племянника он хотел привезти из Америки или откуда там еще?… И здесь тоже племянник.
Мир, полный племянников!
Неожиданно боль пронзила сердце Тео и опустилась ниже. Он положил руки на желудок и весь сжался. К счастью, никто ничего не заметил, внимание всех было приковано к сцене.
А там как раз появилась девушка по имени Нини. И она пела: «Господи, до чего же сперма противная!»
Мелодия, простая и напевная, вызвала реакцию зала. Все начали хлопать в такт, а припев подпевать.
Затем на сцену выскочил пожилой шоумен, сел за рояль и принялся лихорадочно играть, вставляя какие-то слова. Люди смеялись. Тео не понимал ни слова. Ему хотелось домой, в свою мастерскую, или забраться в постель. Желудок болел все сильнее.
Гитта, переполненная впечатлениями, подтолкнула его в бок и проговорила:
– Здорово, правда?
Наконец представление подошло к концу, и Тео, посмотрев в сторону, обнаружил Дуню. Она стояла в полутьме около сцены и смотрела на него. Затем подняла руку и махнула ему.
– Привет, – радостно воскликнула она. – Что за сюрприз!
Тео вскочил и побежал к ней. И тут он вдруг увидел, что это вовсе не Дуня, а какая-то совершенно незнакомая женщина, просто немного похожая на нее, во всяком случае, фигурой. Брючный костюм, белая блузка, зачесанные со лба волосы.
– Простите, – пробормотал Тео. – Я ошибся.
– Я тоже, – улыбнулась женщина, что ей удивительно шло. – Простите.
Оба смутились. К счастью, Хабердитцель, любезничавший с Лоттой, ничего не заметил.
– Мне очень жаль, – Тео пытался найти выход из создавшейся ситуации – Как неудобно!
– Нет, совсем, нет. Такое случается.
Она внимательно смотрела на него. Нечто произошло между ними, что сблизило их. Интересно, она здесь тоже одна?
Подошли трое парней из группы «Эмиль и детективы» и заговорили с ней, но вскоре распрощались.
– Трое молодых друзей, – пояснила она, как будто должна была отчитываться перед ним. – Я помогала им готовиться к выступлению.
Тео сделал попытку уйти, но она задержала его. Свет прожекторов падал на их лица.
– Минутку, пожалуйста, – попросила она, озабоченно глядя на него. – Вы немного бледны. Вам нехорошо?
Они неподвижно стояли друг против друга. «Я должен подойти к Лусиану, – думал Тео, – поздравить его. Я должен…»
Он слышал, как Хели звал его. Потом к нему присоединилась Гитта. Они искали его, как потерявшегося ребенка.
– Вы хотите, чтобы вас нашли? – спросила незнакомка.
– Ради всего святого, нет!
– Тогда пошли, быстро. – Она потянула его в кусты. – Тео, это вы?
Он представился.
– Профессор Фукс – автор таинственных полотен, коллажей – это вы?
Тео кивнул, не скрывая своей радости по поводу ее осведомленности.
– Мне нравятся ваши картины, – призналась она. – Бывала я и на выставках, где они вызывали жаркие дискуссии. О них спорят, о ваших картинах.
– Я знаю. – Он улыбнулся, польщенный. – И так приятно познакомиться с человеком, которому они нравятся.
Она тоже назвала свое имя – Никола Штанци.
– Никола через латинское «к». – Смущенная улыбка приподняла уголки ее губ.
Они лихорадочно искали укрытие, поскольку Хабердитцель в окружении обеих молодых дам находился уже совсем рядом. Выкрикивая его имя, они постепенно исчезли в толпе.
– У вас кто-то выступал здесь? – спросила Никола с латинским «к».
– Лусиан Вольперт. Он пел «Ни любимец Крейцберга…»
– Одаренный юноша. – Никола вылезла из кустов, отряхивая листья и веточки из волос и с костюма. – Ваш сын?
– Племянник. – Тео посмотрел на сцену. – Собственно, не совсем племянник. Им он должен был бы стать только завтра.
– Не понимаю.
– Завтра я должен был жениться. И тогда «любимец Крейцберга» стал бы моим племянником, а пока он только племянник моей невесты. Но, к сожалению… – Тон его принял саркастический оттенок, как будто он находил ситуацию чрезвычайно забавной, – Она улетела. В Шотландию. В какой-то старый замок, чтобы реставрировать фарфор.
– Не может быть!
– Тем не менее.
– Как называется замок?
– Черный Замок, – с отвращением произнес Тео.
– Как? – Она громко рассмеялась. – Вот так история!
– Тихо, иначе нас услышат. – Теобальд легонько прикоснулся пальцами к ее рту. Она испуганно замолчала.
Сцену между тем приводили в порядок. Лусиан, сидя на корточках у рампы, разговаривал с Хели и любезничал с его дамами. Вдруг они повернули головы и начали оглядываться. Тео поспешно пригнулся и потянул за собой фрау Штанци. Затем он спросил:
– Так что за история?
– Простите?
– Когда я произнес название замка, вы воскликнули: «Вот так история!» Вы знаете этот замок?
– Разумеется, – ответила она, как будто так и должно было быть. Они не спеша шли по гравийной дорожке, скрытой кустарником. – Это самый известный и самый старый замок в Англии. С бесценной коллекцией фарфора. Ах, что это за красота! Там есть и мейсенский фарфор. Безбожно дорогие изделия. Есть даже полностью сохранившийся столовый сервиз королевского дома прошлых веков. У меня дома брошюра, где, в частности, упоминается и Черный Замок и его владелец, герцог Ленокс.
– В самом деле?
Тео был изумлен. Похоже, эта дама знала обо всем на свете. Все это наводило на тревожные мысли, а случайна ли их встреча? Может, опять Хабердитцель подстроил? И может, эта приятная дама намеренно походила на Дуню?
– Вы знаете Хабердитцеля? – прямо спросил Тео.
Фрау Штанци рассмеялась.
– Как смешно звучит! – И повторила: – Вы знаете Хабердитцеля? Вполне может служить названием пьесы Бекетта или романа Саган.
– Хели Хабердитцель реально существует. Он мой друг, агент, советник, тиран – все, что хотите. Вы его знаете?
– Нет, откуда? – добродушно ответила она и тут же внимательно посмотрела на него. – Вы думаете, это он меня пригласил, но для чего?
– Не имею понятия, – ответил Тео. – Но он уже сделал нечто подобное. Видите ту блондинку в мини-юбке? Так он привел ее для меня.
Хели с дамами все еще стояли у сцепы. К ним вскоре спрыгнул Лусиан, держа за руку девушку, певшую о сперме. Все находились в приподнятом настроении и, казалось, забыли о Тео.
– Бедняжка, – произнесла Никола Штанци, не выказывая при этом особой жалости. – Клянусь: я не знаю вашего – как его там зовут? Это тот длинный, в очках, между двух дам?
– Точно!
– Ну, хорошо. – Фрау Штанци протянула ему руку. – Очень приятно было познакомиться. Мне льстит, что я похожа на вашу Дуню. По-моему, вы находитесь сейчас в известном нам всем состоянии, когда повсюду видится возлюбленная, вы ищете в женщинах сходства с ней. Мне знакомо это состояние. Правда, все это в прошлом.
Тео с удовольствием слушал ее. Приятный голос, беглая речь, она определенно не швабка, скорее это люнебургское наречие: ясный, чистый тон, тоже, кстати, почти как у Дуни, разве что она не смогла бы отрицать венского происхождения.
– Вы замужем? – неожиданно спросил Тео.
Она удивленно взглянула на него. Нет, она не замужем. Нет, у нее нет никакого мужчины. Почему?
– Потому что… – Тео слегка помедлил. – Прошу вас, пригласите меня на бокал вина или чашку кофе и покажите коллекцию герцога Ленокса.
– Этим вы надеетесь стать ближе вашей Дуне? – Неприятно, что она так быстро его раскусила.
– Ну, хорошо, – произнесла она, заметив его смущение. – Такую возможность следует использовать. Пошли, я живу недалеко отсюда.
Они прошли всего несколько шагов, как фрау Штанци неожиданно остановилась.
– Нет.
– Нет?
– Это не по-джентльменски. Вы не можете так оставить тех людей. Вы должны сказать им, куда идете.
– Не буду этого делать! – возмущенно воскликнул он. – Они же не отпустят меня!
Один из молодых людей группы «Эмиль и детективы», проходя мимо, спросил:
– Все еще здесь, Никола?
– Привет, Эмиль! – На самом ли деле его звали Эмиль? К счастью, да. – Подойди, пожалуйста, к тем людям рядом с Лулу Вольпертом и передай тому приятному высокому мужчине в очках привет от профессора Фукса. Скажи, что он отправился изучать фарфор.
– Фарфор? – Эмиль, весельчак с никелированными очками на носу, удивился, – Ну и что?
– И все. Господина зовут Хаберкитцель.
– …дитцель, – уточнил Тео. – Хабердитцель. И пусть домой возвращаются без меня. Я приеду потом. На такси. И вообще… – Он на какое-то время задумался, желая сказать что-то приятное, и затем произнес: – Спасибо, Эмиль, вы мне понравились.
– Спасибо, – поблагодарил Эмиль и поспешил выполнить поручение.
– Пойдем быстрее.
Никола Штанци взяла его за руку. Оба чувствовали, будто знали друг друга давно.
Теобальд не мог понять: фарфор разлучил его с Дуней. Фарфор завязал новое знакомство. И неважно, что он всего лишь в одной из брошюр. Все же принадлежал фарфор герцогу Леноксу. Виновнику всех его проблем. И несостоявшейся свадьбы.
И все это случайность?
