Текст книги "Ночь падающих звезд. Три женщины"
Автор книги: Дорис Яннауш
Соавторы: Фредерика Коста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
ФАТА-МОРГАНА
Этого не может быть – он просто взял и уехал!
Перед отелем стояли растерянные Амелия и Лусиан, провожая взглядами уезжавший автомобиль. Хели заявил им: с него довольно и он отправляется домой. Кто хочет ехать, пожалуйста, может садиться в машину, кто нет – пусть остается.
Но возвращаться домой они еще не хотели. По нескольким причинам. Амелия пока не хотела оставлять отца одного. Она поехала за ним, чтобы поддержать, хотя общалась с ним так же мало, как и с Дуней. Что-то тут было не так. Да еще скандал с Хели. Что произошло? Вот выяснить это и задумала Амелия. Кроме того, ей хотелось узнать, что было у Максима с этой невозможной Нини. Не стоило оставлять без присмотра двух ненормальных, не так ли, она же несет за них ответственность.
Так же считал и Лусиан.
– Погляди-ка. – Лусиан дернул Амелию за рукав.
Рука в руке из отеля вышли Нини и Максим. Радуясь солнечным лучам, они любовались крышами и дымовыми трубами Инвернесса, еще окутанными утренней розовой дымкой.
Инстинктивно, Амелия и Лусиан ближе прижались друг к другу.
Те двое направились к ним.
– Привет, – сказала Нини. – Тоже уже встали?
– Доброе утро, – подчеркнуто вежливо ответила Амелия. – Прелестный пейзаж, не так ли?
Вздернув брови, она не сводила глаз с Максима. Тот выглядел совершенно не похожим на себя! Его всегда так свято оберегаемый галстук красовался теперь на лбу Нини в виде повязки, концы которой развевались за спиной. Амелия с ужасом смотрела на подобное святотатство.
– Изумительный пейзаж, – вежливо подтвердил Максим. Его тоже удивляла ее экипировка под панка: бравада была очевидна.
– Вы чего такие кислые? Может, из-за нас? – не удержалась Нини.
– Вот еще, – Лусиан бросил на нее презрительный взгляд. – Этот тупоумный Хабердитцель смылся. И мы остались без машины. Дерьмо! Придется теперь ехать дальше в Гретна-Грин.
– Ах, нет! – воскликнула Нини, – Вы тоже хотите жениться?
– Что значит – тоже? – в два голоса вскричали Амелия и Лусиан.
Но прежде чем разговор принял столь интересный оборот, появился Тео и кивнул Амелии.
– Привет, па! – Она подбежала к нему, бросившись в объятия. Чувствовалось, что у обоих совесть нечиста.
– Мы вскоре отъезжаем, – произнес Тео, напрасно стараясь напустить на себя строгий вид. – Я искал тебя. Где ты была?
Мы завтракали в номере. – Амелия избегала его взгляда. – Лусиан и я.
– Ага.
Они прогуливались вокруг отеля, по парку с разросшимися кустами рододендронов и деревьями, листья которых тихо шелестели – нет, нежно трепетали – на легком утреннем ветерке. Но в любом случае это выглядело завораживающе красиво. Птицы заливались, как в Ламмвайлере, только здесь трели их были более красивыми, звучали как-то по-шотландски. Но возможно, так казалось потому, что здесь они были не дома, а всего лишь проездом.
Профессор остановился, положив обе руки на плечи Амелии. Он вздохнул, улыбнулся, рассматривая ее всклокоченные волосы и боевую раскраску лица, чего она обычно не признавала, поцеловал в уголок уха – единственное место, оставшееся ненакрашенным, и сказал:
– Послушай, детка, я очень люблю тебя и благодарен, что беспокоишься обо мне и поехала за мной. Хотя это меня и не совсем устраивает. Я нахожусь сейчас в глубоком кризисе. Если ты скажешь, что это возрастные явления, я вынужден буду возразить тебе. Я просто в это не верю. Кроме того, ко мне нельзя подходить с общепринятыми мерками.
Несколько мгновений Амелия молча внимательно смотрела на него, затем спросила:
– Каково же объяснение всему этому?
Амелия не доверяла своему отцу. В последнее время он стал непредсказуемым, что объяснялось либо поведением Дуни, либо так называемым кризисом. Кроме того, она признавала, что и сама являлась источником волнений. Она впервые вырвалась из изящного мирка высшего круга венского общества, представители которого любили встречаться на своих виллах на Земмеринге, элитарном высокогорном курорте, там, где вырос Максим – травмированный разводом родителей ребенок, но, тем не менее, надежно оберегаемый, изнеженный и – скучный. Совсем другим оказался Лусиан.
Он всего добивался сам, желая во что бы то ни стало стать хорошим музыкантом, создателем песен, был бунтарем по натуре, способным, как ни странно, на невероятную нежность. Открытие для Амелии. И это больше всего ее пугало.
Как это все объяснить отцу?
У него сейчас, как и у нее, не все ладилось. Они поняли это, печально посмотрели друг на друга и вздохнули.
– Глупо, да? – сказала Амелия. – Мы оба отправились в далекое путешествие, ты из-за Дуни, я из-за тебя, и вот стоим теперь здесь и не знаем, что будет дальше. Господи! – Амелия воздела руки к небу и воскликнула с упреком: – Да как же делается большая политика в Европейском сообществе или где там еще, если между людьми такие сложные отношения?!
Тео удивило подобное проявление эмоций. Он быстро оглянулся, но, к счастью, никого поблизости не оказалось, и спросил с невиннейшим выражением лица:
– Что ты имеешь в виду, дорогая?
– Ну, ладно. Ты говорил с Дуней?
Тео кивнул, избегая взгляда дочери.
– Тогда почему ты едешь дальше, а не остаешься с ней?
Тео молчал.
– Тогда я скажу тебе: потому что вы не подходите друг другу! Подожди, дай мне сказать. Вы это давно уже поняли, только боитесь признаться. Так и дергаетесь всю жизнь…
– Как дергаемся? – ошарашенно переспросил Тео. – Как блуждающие огни, вот как!
– Блуждающие огни не дергаются, бессмысленное сравнение.
Но Амелия не дала себя сбить с толку. Она не собиралась говорить литературным языком, просто хотела высказать свое мнение. Сейчас и здесь!
– Может, вы и любите друг друга, допускаю, но не подходите.
– Послушай, это…
– Вы взрослые люди, которые просто задирают и травмируют друг друга.
Конечно, встречается чудовищно сильное сходство, близость по духу, но в данном случае этого нет.
Тео недоверчиво смотрел на свою дочь. Кто говорил сейчас – столетний мудрец?
– Ты должен понять, папуля. – Она погладила отца по щеке, как преисполненная любви дочь из сказки. – Лучше остаться одному, чем сожалеть потом. Кроме того, ты нашел утешение на стороне, как и я. Вот где заяц зарыт.
– Собака зарыта, – поправил он, подавленный подобными высказываниями.
– Да плевать.
– Что ты подразумеваешь под «утешением на стороне»? Ну, допустим, ты и Лусиан, этот твой напомаженный Максим и Нини, но я – как могло тебе прийти в голову, что я…
– Ты влюбился в руководительницу группы, – пожав плечами, прервала его Амелия. – Не притворяйся, пап. Трудно было не заметить вас сегодня ночью. Она того же типа, что и Дуня, по крайней мере, внешне. Поздравляю, папуля!
Он скептически посмотрел на нее. Нет, ни следа иронии. Она на самом деле так считала. Он обнял ее.
– Спасибо, детка. Ах, ты удивительная девушка и определенно станешь хорошим врачом, вот только…
– Что только?!
– Твои сравнения ужасны, – простонал Тео. – Дергающиеся блуждающие огни, зарытые зайцы.
Они рассмеялись, и все стало на свои места, во всяком случае, пока. И поскольку обиженный Хабердитцель умчался на машине, а Амелия и Лусиан охотно посетили бы Гретна-Грин, то Никола согласилась взять их с собой в автобус. Несколько мест («самые задние, если ничего не имеете против») оставались еще свободными.
Они ничего не имели против, конечно, нет, даже наоборот.
Спутники обрадовались возможности познакомиться с дочерью «господина профессора», «ее друг» был также сердечно принят, особенно Николой, одолжившей ему накануне вечером свою серебряную гитару – привилегия, которой удостаивались немногие.
Нини с Максимом все еще стояли перед отелем, наблюдая за братанием.
Когда Лусиан садился в автобус, Нини крепко схватила его за рукав.
– Эй, ты! Вы тоже можете ехать с нами! – Глаза ее угрожающе блеснули. – В конце концов мы здесь друг из-за друга! Можете не делать вид, что нас здесь нет. Что на это скажешь, Максим?
– Я тоже так считаю, ответил тот, не выпуская из вида Амелию, стоявшую рядом с Лусианом. – Может, нам сесть всем вместе и серьезно поговорить?
– Наговорились уже. – Амелия резким взмахом руки прервала его. – Мы уезжаем. Пошли, Лусиан!
Максим, без галстука, выглядел ошеломленным, его темные грустные бархатистые глаза увлажнились.
– Пожалуйста, Амелия, – тянул он. – Мы тоже хотим в Гретна-Грин.
– Ну и чудесно! – воскликнул Лусиан, разыгрывая высокомерие, хотя его тронула ревность Нини. – Тогда мы все сможем там пожениться!
Они поднялись в автобус. Господин Хушлингер завел двигатель.
Амелия уткнулась в рукав куртки Лусиана и пробормотала:
– Если эти двое тоже туда поедут, то нам тогда остается только одно.
– Хуже уже быть не может, – утешил Лусиан, теребя ее волосы.
Он сочинял сейчас текст к песне и находился в состоянии творческого подъема. Внезапно он сказал:
– Смотри-ка, наша Фата-моргана, призрачный мираж, из-за которого мы все и приехали сюда.
В отдалении высился Черный Замок: белоснежный, гордый, внушительный, он купался в лучах утреннего солнца, пока не скрылся за холмами.
– Может, это призрачный мираж ввел нас в заблуждение? – произнесла Амелия, убирая со своих волос руку Лусиана. – Не знаю. Но вдруг все так переменилось.
НИ ОДНОГО КУЗНЕЦА В ГРЕТНА-ГРИН
Самое прекрасное, что Никола ни о чем не спрашивала. Она вела себя так, будто они никогда не говорили о Дуне, словно он был просто туристом группы, как и все остальные, приехавшие, дабы вкусить красот Шотландии.
Они ехали по узкому горному перевалу, «долине слез», дикой, каменистой местности, которую пересекала небольшая река. Ни деревца, ни травинки, ни одного цветка, лишь быстро бегущие облака, отбрасывающие тень на отвесные скалы.
Три века назад, почти день в день, здесь произошла резня: в этой глуши покончили с кланом Мак-Дональдов. У Шотландии кровавое прошлое. В прошлом жизням Мак-Дональдов постоянно угрожали. Сегодня при помощи гамбургеров и кетчупа они еле сводят концы с концами. Посмотреть, так стало поспокойнее жить на свете, но, к сожалению, как посмотреть. Человек, как и прежде, агрессивен и заботится не только о хлебе насущном.
Вид «долины слез» соответствовал настроению Тео. Полное отсутствие жизни – лишь безотрадное одиночество.
Водитель Хушль вновь поставил кассету с записями игры на волынках. Туристы в автобусе молчали и слушали. Некоторые спали.
Через некоторое время музыка начинала утомлять и действовать на нервы. Неудивительно, что когда-то шотландцы отпугивали ею своих врагов, во всяком случае, об этом, улыбаясь, рассказывала Никола. Сотни волынщиков прятались за горами и, когда неприятель шел в наступление, разражались заунывными резкими звуками. Их многократно повторяло эхо: настоящая психическая атака на вражеские армии. И враг обращался в бегство, напуганный, деморализованный, почти обезумевший.
Недурной способ повергнуть неприятеля. Лучше, чем применять оружие. Ах, если бы все войны велись с использованием волынок! Правда, с Мак-Дональдами так не поступили. А может, все это просто красивое предание.
Никола стояла перед ним и смотрела:
– В чем причина столь глубокой задумчивости?
Они разговаривали тихо, кругом покачивались сонные головы.
В Глазго группа сделала остановку. Они осмотрели собор и полюбовались на древний серый дом напротив. Когда-то, видимо, здесь были лишь сад и парк. Теперь дом стоял посредине улицы с большим движением, шагнув в современность из глубины веков. В этом доме с маленькими окошками жил лорд Дадли, супруг Марии Стюарт, здесь она его навещала.
Повсюду чувствовалось ее присутствие. Бесконечные осмотры, вопросы, поток информации и фотографирование утомляли.
Следующим пунктом назначения была Гретна-Грин. Следовало отдохнуть и собраться с силами. Все решили выспаться.
Не спал один лишь Тео, охваченный раздумьями. Кроме того, он не хотел предстать перед Николой в образе спящего мужчины. Он был полон решимости воздействовать на нее привлекательностью и обаянием, и теперь даже в большей степени, поскольку ради нее он продолжил путешествие и покинул – во всяком случае, в географическом отношении – Дуню.
Вместо ответа на вопрос Николы он поинтересовался:
– Как долго еще до Гретна-Грин?
– Через полчаса, – бросив взгляд на часы, сказала Никола и попросила Хушля выключить музыку: ей надо разбудить дремавших.
– Никола, – быстро произнес Тео, с решимостью отчаяния, и очень тихо, чтобы она ниже наклонилась к нему: – Я должен с тобой… с вами поговорить.
Она дружелюбно кивнула ему.
– Попозже, когда закончим осмотр, хорошо?
Ничего не поделаешь. Когда ее призывал долг, она становилась упрямой, полностью отдаваясь своей деятельности руководительницы группы. Но возможно, это и к лучшему, потому что внезапное прерывание музыки пробудило спавшее общество. Дарлинг Никола любезничала со спутниками, переводя разговор на Гретна-Грин.
Когда-то в этой маленькой деревушке стояла кузница, которая впоследствии прославилась на весь мир. Кузнец получил право венчать юные пары, которые по определенным причинам не могли пожениться, преследуемые разъяренными родителями и законом. Кузнец венчал их. Со всех сторон приезжали сюда молодые люди, разыгрывались полные драматизма сцены. Наследники кузнеца продолжали его дело еще до недавнего времени. Если бы в старину существовала эта деревушка, то и Ромео с Джульеттой пришли бы сюда, чтобы обвенчаться у наковальни, и не окончилась бы их история трагически, что, впрочем, учитывая интересы театра, было бы очень жаль.
Теперь же свадьба по старинному обряду просто разыгрывалась.
– Ах, как жаль! – донеслось с самого последнего сиденья, где ехали Амелия и Лусиан. – Тогда ничего не получится с нашим обручением!
Все рассмеялись.
Никола разыскивала желающих разыграть фиктивную свадьбу.
Вызвалась Тина Лобеманн, поддержанная родителями. Ее брат мог бы стать женихом.
– Лучше не надо, – запротестовала вдова Хильда, в свою очередь активно поддержанная подругами – Это уже инцест.
– Да ведь это в шутку, – не согласился доктор Лобеманн, радовавшийся шутке детей.
– Я уже давно ломала себе голову над этим, – сообщила Никола, озабоченная как мать, готовившая утренник своим детям. – Честно говоря, я из-за этого даже спать сегодня не могла. – Ее слова разожгли любопытство. – Но затем мой выбор пал на двух других людей. – Она посмотрела на Тео и кивнула, как будто знала, о ком он думает. – Господин профессор, не хотите предложить кого-нибудь?
Он оглянулся. Взгляд его упал на полную девушку, а потом перешел на индивидуалиста, сидевшего на два ряда позади нее. Он показал на них обоих.
– Да! – радостно воскликнула Никола. – Как раз эту пару я и имела в виду!
Она назвала их имена: новобрачные были найдены!
Девушка покраснела, одинокий Степной Волк побледнел. Однако они согласно кивнули. Девушка прижала руку ко рту, а он смущенно отвернулся.
Аплодисменты, выкрики: «Браво, господин профессор, прекрасный выбор!» и «Браво, Дарлинг Никола!».
Тут же была выбрана пожилая супружеская пара, разыгрывавшая разгневанных родителей невесты. Таким образом, к вящему удовольствию всех, все формальности были выполнены.
Но, к сожалению, небо вдруг заволокло тучами, стало пасмурно, а затем разразилась гроза, быстро и неожиданно, без предупреждения, и пошел дождь.
Нет, полил! Как раз в тот самый момент, когда автобус остановился перед всемирно известной кузницей.
Об уединении не могло быть и речи! На стоянке вплотную друг к другу стояли омнибусы, автомобили со всего света. И среди них роскошный драндулет из Австрии.
– Значит, они уже здесь, – меняясь в лице, сказала Амелия.
Дождь барабанил по крыше автобуса, зонта у них не было, поскольку складной зонтик Амелии остался в машине Хабердитцеля.
– Ну и что нам теперь делать, Лусиан?
Оба были озабочены. Предстоящая встреча с экс-возлюбленными создавала напряжение, и все-таки они радовались этому. Чем больше они потешались над происходящим, разыгрывая высокомерие, тем меньше им хотелось это делать. Раздираемые противоречивыми чувствами – от нечистой совести до ревности, – они пытались валять дурака.
– Пойдем выйдем, – предложил Лусиан. – Посмотрим, как это будет проходить.
А в здании шла подготовка к инсценировке свадьбы в группе фирмы «Мальманн». Пожилой – естественно! – шотландец, наряженный в юбку и оснащенный волынкой, встретил их у входа, переговорил с Николой. Она смеялась, а он преданно смотрел на нее. Наверное, они были уже давно знакомы.
В здании было темно, и все покрыто копотью, как в гроте, но на стенах висели памятные фото и благодарственные письма в рамках.
Путешественники заняли места. Полной девушке вручили букет искусственных гвоздик (пять красных и две белые) и уже не совсем белую, затасканную от частого употребления фату. Индивидуалисту водрузили на голову серый цилиндр, который к его потертым джинсам и куртке подходил так же, как кулак к глазу. Пара выглядела серьезной и растерянной.
Шотландец произнес на английском речь, которую они не поняли. Никола переводила. Затем пара преклонила колена перед легендарной наковальней, отцу невесты подали меч, поскольку он должен был быть против свадьбы, а матери невесты предложили красный носовой платок для горючих слез.
Церемония началась: молодые должны были произнести «да», но сделали это так тихо, что почти никто не слышал, и с такими серьезными выражениями лиц, что это больше напоминало испуг, чем радость. Шотландский священник-кузнец прервал церемонию. Так дело не пойдет! Молодые должны улыбаться и выглядеть счастливыми, а не быть такими серьезными.
Никола, в красной блузке и черном блейзере, помогала, подыгрывая и подсказывая, как режиссер.
– Счастье, – говорила она, – вот что является главным во время церемонии. Пожалуйста, попытайтесь стать счастливыми!
Тео стоял позади всех, наблюдая за происходящим. Сердце его ныло. Он находил это неуместным – в его-то возрасте. Это не было старой болью по Дуне, к той он привык. Он попытался навести порядок – и в своих мыслях, и в своем сердце. Но это оказалось нелегко.
А представление продолжалось. Полная девушка скривила рот, а Степной Волк – если он и не улыбался, то держался все-таки предупредительно – робко прислонил свое плечо к плечу невесты.
– Даааааа!
Наконец-то. Приятный веселый шотландец дал свое благословение. Он взял в руки фотоаппарат и щелкнул. Затем он попросил группу пройти в соседнюю крошечную комнатку и записать адреса, по которым можно будет выслать фото.
Знаменитая кузница являлась весьма прибыльным предприятием.
Никола вызвалась помочь. Тео, которому не хотелось стоять в очереди, попросил ее передать визитную карточку, что она охотно и выполнила.
Ему хотелось на воздух. Он вышел на улицу. Дождь усилился, но Тео не обращал на него внимания. Подобный холодный душ даже полезен, если чувства распалены.
Амелия и Лусиан задержались в кузнице, пока туда не пришла следующая группа. Они рассматривали фотографии на каменистых сырых стенах, удивляясь, как вообще можно было вбить сюда гвозди, читали посвящения под фотографиями известных людей, сочетавшихся здесь браком и наверняка расставшихся вскоре.
– Привет. – Кто-то тронул плечо Амелии. Это была Нини.
Амелия тут же напряглась, готовая к борьбе: она не желала проигрывать и говорить о Лусиане или Максиме. Господи, только бы им не броситься друг на друга, как двум бойцовым псам! Ситуация была напряженной. А два молодых человека стояли в стороне и спокойно беседовали.
– Дурацкая ситуация, да?
– Что вы имеете в виду?
Амелия, разыгрывая юную леди, свысока поглядывала на Нини. Та вся блестела в кожаном одеянии. Да, она была хорошенькой, этого нельзя было отрицать.
– Макси очень приятный юноша, правда… – Нини замялась. – Очень вежливый, высший класс…
– Но?
– Вот именно.
Они молчали, как две заблудшие души, желающие найти верную дорогу без окольных путей.
– Итак, Лулу, – Нини бросила тоскливый взгляд на наковальню, перед которой стояли оба юноши, смеясь и оживленно болтая. Даже обидно было сознавать, как хорошо они друг друга понимают. – Ведь мы с ним похожи, правда? Хотя бы из-за музыки. Мне ужасно жаль.
– Чего тебе жаль?
– Всего. Для краткости: хочешь получить своего Макси назад? – Нини сняла повязку со лба, улыбнулась и протянула ее Амелии. – Вместе с галстуком?
Амелия тоже не могла больше сохранять серьезность.
– Уже пресытилась им? – спросила она.
– Нет, но я знаю: он постоянно думает о тебе, каждое второе слово – Амелия, вот это мне надоело. Лулу тоже болтал обо мне какую-нибудь ерунду?
– Довольно часто, – схитрила Амелия, поскольку на самом деле было не совсем так.
Но мысленно – мысленно он всегда был с Нини. Они вдвоем и их музыка! Лусиан рассказывал о новых планах, он хотел заняться роком, высказывался против правых радикалов, что-то вроде: «Власть делает тебя равнодушным! Ты зажигай свечи, открой сердце, и мы сделаем это: в Ростоке, Мельне и Берлине…» Об этом говорил он. Глаза его становились блаженными, и он добавлял: «Вот Нини, она действительно принимает участие…»
И вдруг Амелии стало ясно, что он и Нини – больше чем парочка, игравшая когда-то вместе в песочнице. Они – единый орган, выкованный музыкой. Это сравнение, сделанное ею рядом со старой кузницей, понравилось Амелии.
Подошли Максим и Лусиан, немного смущенные. Не похоже было, чтобы они собирались драться из-за девушек. Возможно, это присуще было более «древним» поколениям, особенно если вспомнить, что произошло между профессором Тео Фуксом и Хели Хабердитцелем.
Амелия встретила Максима долгим, изучающим взглядом, который он мужественно вынес.
– Итак, что же? – спросила она своим высокомерным тоном с французским прононсом, который использовала, когда чувствовала себя уязвимой. – Уж коли мы здесь все вместе: на ком же ты хочешь жениться?
– А ты? – бросил он в ответ.
– Я вообще не хочу выходить замуж, ты знаешь это, – рассердилась Амелия. – Что за глупый вопрос?
В поиске поддержки Максим посмотрел на Нини. Та кивнула ему и потребовала:
– Скажи же ей!
– Ну да, я… – Максим прошептал что-то на ухо Амелии.
Холодное выражение лица ее смягчилось, на губах заиграла улыбка, и она сказала:
– Ты идиот! – Однако прозвучало это как объяснение в любви. – Вот твой галстук. – Она набросила его ему на шею, как палач накидывает петлю осужденному. – Нини отдала мне его.
Лусиан почти с завистью смотрел на обоих.
– Поздравляю, Максим, искренне. Амелия – это что-то особенное, как в сказке, но Нини…
– Достаточно! – Нини потащила его к выходу. – Пошли, уже другая группа входит!
Шотландец опять стоял у дверей, готовый начать следующую свадебную церемонию. Поток шумных туристов, как приливная волна, ворвался в помещение.
Под руку, в один ряд, все четверо выскочили на улицу и, смеясь, попали под обрушившиеся на них потоки дождя, как когда-то Джин Келли в «Стань моей счастливой звездой» пела под дождем…
К счастью, они не пели и не танцевали: просто они не умели этого делать так хорошо, как Джин.
Дождь ли был в этом виноват или толкотня, только волшебство угасло, улетучилась мимолетная влюбленность, исчезла ночь падающих звезд и – в Гретна-Грин не было настоящего кузнеца, который навел бы их на необдуманные поступки. Свадьба ради шутки, из чувства протеста или чего там еще – ах! – как это соблазнительно. Вперед! Но тут вступили в действие серые будни повседневности: слишком много народа. Толпа текла и шумела, как в последнем акте «Короля Лира»:
Ну нет, вот уж из камня здесь не было никого. Вокруг царило лихорадочное веселье. Они решили зайти в шоп, чтобы истратить свои английские деньги: там продавали недорогие пуловеры из шерсти высокогорных овец, шотландские юбки (последняя возможность!), шали и другие изделия из шерсти, типичные для данной местности. Но, к сожалению, пришли они слишком поздно, остались лишь пуловеры из полиакрила.
После этого они еще зашли в паб и выпили изумительного горячего чаю со сладостями.
– Сейчас я вам кое-кого приведу, – неожиданно произнесла Амелия. – Подержите место!
У стойки стоял Тео, наслаждаясь роскошным шоколадным тортом с кремом.
– Привет, папуля!
Она крепко обняла его, как будто они не виделись много лет, и погладила по щеке. Жест, который он ненавидел, при котором чувствовал себя неповоротливым, старым и каким-то зависимым.
Он должен присоединиться к ним. Амелия собрала его тарелки и очень ловко, как будто училась этому, отнесла их на свой стол.
– Садись, папочка! (Папочка – вот еще новости!) Отпразднуй с нами.
Максим с бархатистыми глазами кивнул ему. Он опять был при галстуке и хватался за руку Амелии, что, кажется, той нравилось. Лусиан дурачился с Нини, и, видимо, все было в порядке, как будто и не происходило никакого обмена. Что же, черт побери, произошло? Так скоро ни один человек не мог передумать, даже Тео, который обычно быстро ко всему приспосабливался.
Максим протянул ему чашку чая – собственноручно налитую – и поинтересовался:
– Не будете возражать, господин профессор, если Амелия и Лусиан вернутся в моем автомобиле? Мы тотчас соберемся в дорогу, если вы не против.
Ах, каков плут! Видимо, все уже уладили, именно здесь, при этой ужасной погоде! Юная любовь – без комплексов, которой можно только позавидовать!
– Мы встретимся в Ламмвайлере, – воскликнул Лусиан и добавил, воодушевленный вежливостью Максима: – Если ты не против, дядя Тео!
– Так, ну и где же вы хотите переночевать, я имею в виду сегодня, при возвращении?
– Что-нибудь найдем. – Амелия чмокнула его. – Ты не сердишься, пап?
Он не сердился. Только был немного в замешательстве. Он пожелал им счастья и удачного пути. После этого они, улыбаясь, попрощались.
Теобальд допил свой чай и, выйдя под проливной дождь, направился к автобусу, где Хушль опять подремывал. Начали подтягиваться остальные. Последней поднялась Никола, проверяя, все ли на месте, чтобы никто не потерялся. Как пастушеская собака, охраняющая стадо овец. Подобное сравнение само напрашивалось. Никола скользнула по Тео быстрым взглядом, удивляясь его усмешке.
Тео проинформировал ее об отъезде Амелии и Лу-сиана.
– Значит, теперь вы остались один, – заметила она. – Как и в начале нашего путешествия!
– Верно. Сначала они ехали за мной – а теперь передо мной. И ненормальный Хабердитцель первым.
– Совершенно бессмысленная поездка, – сказала Никола. – Для всех, не так ли? Мне очень жаль. Во всяком случае, вы все сделали.
Он с удовольствием обнял бы ее, естественно, только из чистой благодарности, но лишь сказал:
– Сегодня вечером, в отеле, я должен с вами поговорить. Это важно. В противном случае я пожалуюсь на отказ в помощи.
– Тогда я в вашем распоряжении.
Только автобус отъехал, как дождь прекратился.
– Это он здорово подгадал, апостол Петр, – заявил Хушль, бодрый и выспавшийся. – Два часа мы провели здесь. И ровно столько продолжалась собачья погода.
– А для некоторых светило солнце, – возразила Никола.
Взяв в руки гитару, она стала наигрывать для «молодоженов» мелодию из «Лоэнгрина» – свадебный хор.
Все подпевали: «Ведомый честью, пришел сюда…»
Полная девушка и индивидуалист сидели рядом, глядя в разные стороны, но держась за руки.
Играя, Никола устроилась на свободном сиденье рядом с Тео, спиной к дороге.
Она смотрела на него сияющими, жизнерадостными глазами и улыбалась, отчего на щеках у нее появлялись восхитительные ямочки. Лицо, похожее на народную песню, думал восхищенный Тео, серьезно, без улыбки глядя на Николу. «О Господи, ну и влип же я! Что я только делаю? Как помешанный помчался куда-то, в неизвестное. Не слишком ли я стар для подобного?»
Похоже, нет.
Semper homo bonus tiro est: для хорошего человека всегда все только начинается.
Да, весьма сомнительное утешение.
