Текст книги "Ночь падающих звезд. Три женщины"
Автор книги: Дорис Яннауш
Соавторы: Фредерика Коста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Сомнительно, чтобы в этом всеми забытом месте, кроме птиц да зайцев, вообще кто-нибудь встретился, озабоченно размышляла Ирина и была очень удивлена, когда после поворота у какого-то проржавевшего забора вдруг увидела маленькую девочку. В руке у нее была палка, а лицо выражало такую отважную решимость – ну прямо миниатюрный Робин Гуд! На траве перед ней лежала чем-то наполненная сумка, очевидно вещичками, которые оказались важными вот для такой шестилетней путешественницы.
Ирина остановила машину и спокойно подошла к девочке, которая с любопытством на нее взирала.
– Мне кажется, я здесь заблудилась. Ты не могла бы помочь мне найти дорогу? – спросила Ирина и тут же опустилась рядом с ней на траву: она уже знала, что дети бывают доверчивее, если взрослые садятся рядом с ними.
Малышка взглянула на нее огромными печальными глазенками, долго молчала, прежде чем ответить:
– Да… Я здесь живу-у!
– Живешь здесь? Но я нигде не вижу домов! Где же ты можешь жить?
– А вот там за горкой, в лесу. Я живу там с папой. А ты едешь в Америку? – простодушно лепетала она.
– В Америку?… – удивилась Ирина.
– Если ты туда едешь, то возьми меня с собой. Можешь?
– Гм-м, видишь ли… – растерялась Ирина, не зная, что и ответить. Нужно быть очень осторожной, скорее всего эта девчушка сбежала из дома. Как бы ее не спугнуть. – Ну если ты хочешь в Америку… то тебе нужен паспорт. Он есть у тебя? – нашлась наконец Ирина.
– А что это такое – пас… паспорт?
– Ну, паспорт – это такая бумага, в которой написано, как тебя зовут, где ты живешь, кто твой папа…
– Не-е, такого нет у меня. Но ты можешь сама все написать, а я скажу тебе. И тогда у меня тоже будет паспорт!
– Конечно, если ты мне скажешь… – Ирина чувствовала себя коварной обманщицей, и ей было неловко.
Малышка молчала и испытующе ее рассматривала.
– Это все твои ребята?
– Нет, это дети моей подруги. Мы выехали за город, на прогулку. Но скажи мне все-таки, почему тебе нужно непременно в Америку? А если б я могла взять тебя с собой, скажем, в Англию?
– Нет, мне нужно в Америку! – воскликнула беглянка. На глазах ее выступили слезы. – Я должна!
– Ты должна?
– Да-да! Мне нужно.
Ирина беспомощно гладила рукой молодую, буйно растущую рядом траву и представляла себе необъятные просторы океана. Ее недоуменный взгляд скользил по белокурым девчоночьим волосикам, по ее решительно сжатому ротику, утопал в ясной синеве ее глаз.
– Но все-таки почему тебе понадобилась именно Америка, только Америка? – добивалась она.
– Потому что оттуда летают в небо ракеты!
Ирина ошарашенно уставилась на нее.
– Ты что – собралась лететь на Луну?
– Не-е-ет! – закричала девчонка. – Зачем мне на Луну? – Ее взгляд стал вдруг серьезно-печальным. – Потому… потому что моя мама ушла на небо, – тихо добавила она. – Так мне папа сказал…
– Вот оно что! Так сказал папа… – отозвалась Ирина, не зная, как реагировать на эту новость.
Рука все еще гладила траву, сердце тревожно стучало, а в голове роились тысячи мыслей. Видно, мать умерла, а девочку утешали такой вот «святой ложью» – «твоя мамочка на небе»!
Ирина чуть не разревелась. Она видела перед собой печальные детские глазенки и мучительно искала выход из ситуации. Вспомнила при этом свое детство. Ей тогда нравились летающие слоны, и она часто мечтала о них: как они унесут ее далеко-далеко, в прекрасный сказочный мир, в котором всем весело и никто никого не обижает.
– Знаешь, – сказала она, – небо, о котором ты говоришь, очень далеко, и туда могут долететь только летающие слоны.
– Летающие слоны? – изумилась малышка, в глазах которой скопились готовые излиться через край ресниц обильные слезы. – Но таких совсем не бывает!
– Наоборот, один есть. Я сама его видела, когда была примерно такой, как ты. Он белый и у него красивые голубые глаза – совсем, как твои, – Она пыталась улыбнуться.
– А как я его найду?
– Его нельзя найти. Нужно просто ждать, и однажды он может прийти к тебе. И ты сможешь на нем улететь.
– А моя мама? Я хочу к ней! – И девочка вдруг горько заплакала.
Ирина поднялась, взяла малышку на руки и прижала к груди ее мокрое от слез лицо.
– Твоя мама умерла, – сказала она, – Но по-настоящему она никогда не умрет, пока ты о ней помнишь и мечтаешь о летающих слонах…
Она отнесла ее в машину и отвезла к отцу, который, как оказалось, и был владельцем той фермы, где ребята хотели провести выходной. Он безуспешно искал дочь и пришел в ужас, когда узнал, что с ней приключилось.
Позже он рассказал Ирине, что пока он с девочкой собрался пожить у своей сестры в Бургхаузене – там за ней был бы получше присмотр и нашлись бы сверстники для игр. Но для этого пришлось, к сожалению, продать пони – так что покататься теперь не на чем.
Так вот печально закончилась их загородная вылазка, и по пути в Мюнхен Ирина едва сдерживала слезы. Здесь оказался ребенок без матери. А она – мать без ребенка. Да, судьба бывает иногда чертовски жестока…
– Привет! Да это никак Тина, прекрасная подруга Ирины Мартуссен!
Тина обернулась и увидела перед собой высокого белокурого мужчину, которого она встретила на одной из вечеринок у Мартуссен, где и познакомилась с ним.
Его звали Фредерик Басти, журналист, работавший в области авиации и авиатехники. В таком качестве он сопровождал однажды Ларса в полете через Атлантику, чтобы написать очерк о жизни и работе капитана воздушного корабля. С тех пор он вошел в круг знакомых Мартуссен и стал часто бывать у них.
– Привет! – отозвалась Тина и протянула ему руку. Фредерик взглянул на часы.
– У меня есть чуть побольше часа времени: потом у меня договоренность по поводу одного интервью. – Он кивнул в сторону кафе «Луитполд». – Что, если выпьем там по бокальчику шампанского?
– Охотно! – Тина улыбнулась.
Она еще там не была, тем более с таким роскошным кавалером. Выглядел он просто фантастически – обаятелен, галантен. И всего на десять лет ее старше. Как тут отказаться!
Они выпили «пикколо», увлеченно болтая. Иногда Фредерик, как бы случайно, в разговоре касался ее руки, плеч… Ей пришлось сдерживать себя, чтобы не задышать при этом слишком взволнованно. Да и шампанское ударило в голову. Все в ней торжествовало и пело!
Неожиданно он извлек из кармана куртки пригласительную карточку. Из красивой белой бумаги, с золотыми тиснеными буквами. Он положил ее перед Тиной, чтоб прочитала.
– Я буду рад, если согласишься пойти со мной, – с улыбкой сказал он, и по телу ее словно затрепетали тысячи маленьких бабочек.
Еще бы не согласиться! Венгерское посольство давало прием «в честь открытия Недели Венгрии». И не где-нибудь, а в «Хилтоне»! Это значит, что приглашенные – самые важные люди, сливки общества.
– В четверг? – Она сложила трубочкой губки, словно взвешивая. – А почему бы и нет. Я там как раз еще не была!
– Тогда я заеду за тобой прямо к Мартуссен. Скажем, к полвосьмого?
– Порядок!
Ирина возилась на кухне, когда к ней, словно буря, ворвалась Тина.
– Представь себе: я встретила Фредерика Басти, и он пригласил меня на прием венгерского посла. В четверг. Здорово, а?!
Ирина засмеялась.
– Шик! Но какие у Фредерика дела с венгерским посольством?
– Его просто пригласили. Тебя это удивляет?
– Собственно, это неважно, – пожала она плечами.
– Вот именно. Зато важно другое – что я надену? Ирина задумалась.
– Я бы сказала, здесь потребуется вечернее платье.
– Я тоже так думаю, но у меня его нет!
Ирина залила взбитыми яйцами запеканку и поставила ее в духовку. Затем сбросила фартук и потянула за собой Тину.
– У меня навалом вечерних платьев. Будет просто смешно, если мы не отыщем что-нибудь подходящее.
– Ой, Ирина! Что бы я делала без тебя? – Она повисла у нее на шее. – Ты, действительно, моя чудо-подруга!
Однако найти платье, которое подошло бы Тине и ей понравилось, оказалось не так-то просто. Она не выносила всякие там рюши, узкие юбки со складками, сборками, платья, расшитые каменьями и цветами. Все дорогое и кричащее она тут же отвергала и даже не хотела примерять.
И тут Ирина вспомнила о платье, которое одевала на пятый день после своей свадьбы. Тогда они провели уикэнд в Венеции, и им удалось достать билеты в оперу. Потребовалось достойное платье, и Ларс купил таковое в модном магазине «Лучча».
– Подожди-ка, я сейчас… – Она побежала наверх и тут же вернулась с платьем.
– Бог ты мой! Да это же, как раз для меня! – завопила Тина и прямо-таки вырвала его из рук.
Верхняя часть его была из черного тяжелого сатина с эластиком, без бретелек. А юбка – длинная, скромно украшенная шитьем приятных пастельных тонов. Никаких рюшей, складок, кисточек!
Тина тут же скользнула в него. Оно сидело великолепно, словно было сшито на нее, только подол был длинноват, он доставал до пола и несколько волочился. Но если она наденет свои новые черные лодочки на высоком каблуке, то все будет как надо.
– Это просто фантастика! В нем я произведу фурор! – восторгалась Тина и снова повисла у подруги на шее.
– Его все же надо почистить, – принюхалась Ирина к платью. – Пахнет чердаком и молью. Лучше я возьму его завтра утром с собой и занесу в химчистку Бернауэра. Через два дня оно будет готово, и его наверняка не испортят.
В четверг после обеда Тина принесла платье из чистки и расстелила на кровати. Рядом поставила свои черные туфельки и направилась в ванную. И пропала там.
В четверть восьмого Ирина ей постучала.
– Ты что-то совсем закопалась! Уже время… Фредерик наверняка вот-вот заедет.
– Еще немножко. Только подправить брови – и порядок!
И все-таки она была еще не готова, когда появился Фредерик.
Тина быстро облеклась в платье и предстала перед ним – красивая, сияющая… Он прямо не отрывал от нее глаз.
– Это какое-то волшебство! – восхитился он, целуя ее в обе щечки.
– Действительно, великолепно, – подтвердила Ирина и протянула Тине свою вечернюю сумочку. – Итак, желаю вам обоим приятного вечера и много удовольствий!
– Спасибо! – Фредерик распахнул дверь и заметил Тине: – Осторожно со своим платьем – на улице дождик.
Тина подобрала юбку и, поддерживаемая Фредериком, нырнула в машину.
До чего же все здорово! Она была просто счастлива!
– И как все-таки тебя пригласили на такой прием? – полюбопытствовала она, когда уселась.
– Не меня, а редакцию, – уточнил он.
– О! – удивилась она. – Венгры любят не только свои гуляши, но также и самолеты. Но ты ведь не самолет, а журналист по летным делам. Так я думаю.
– Отгадка здесь вполне простая, – в тон ей отозвался Фредерик. – Мой редактор, который участвует обычно в таких общественных мероприятиях, готовится впервые стать отцом, уже несколько дней места себе не находит. Но его будущий отпрыск озорничает, не торопится познакомиться со своим папой и остается пока на месте – в животе своей мамочки!
– Во-от оно что-о! – воскликнула Тина и, подумав, осведомилась: – На этом приеме мы можем вести себя совсем свободно, как все остальные?
– Конечно! – засмеялся Фредерик. – Мы такие же приглашенные, как и все другие гости.
Перед «Хилтоном» стоял одетый в черный фрак портье. Он помог им выйти из машины и указал путь на широкую лестницу.
– Прошу вас… Первый этаж. – И подобострастно раскланялся.
Тина снова подобрала юбку – на этот раз из-за лестницы, – сделала для солидности важную мину и величественно, ведомая Фредериком, направилась вверх, в сторону посла. Там, где кончалась лестница, стояли две статуи, которые при ближайшем рассмотрении оказались людьми. Их был целый ряд: «гофмаршал», обер-бургомистр, господин посол, а за ним в трех шагах – супруга посла.
Фредерик и Тина были представлены. Им пожали руки и приветствовали «пламенной мадьярской улыбкой». Следовал обмен ничего не значащими фразами, посол все время раскланивался, так же, как и Фредерик, – по мере их представления разным лицам. А Тина все время улыбалась, хотя ей скорее было свойственно усмехаться. Но она не делала этого, зная, что такое в этих кругах считается неприличным, да и не хотелось подводить Фредерика.
И тут случилась эта история с платьем!
Чтобы перейти в большой зал, они с Фредериком должны были снова продефилировать вдоль ряда «статуй» – на этот раз в противоположном направлении. Тина юбку не подбирала, так как здесь не было ни луж, ни ступенек… И тут она наступила себе на подол – как раз, когда оказалась среди устремившегося вперед потока оживленных, как бы заразившихся венгерским весельем людей. И предстала перед всеми… по пояс обнаженной: что-то там соскочило, и верхняя часть одежды стремительно упала вниз. А еще ниже при этом упало ее сердце!
Сначала она побледнела, потом, выйдя из оцепенения, совсем «неинтеллигентно» потянула платье на обнажившиеся груди и бросила взгляд в поисках ближайшего окна, из которого можно было бы выпрыгнуть. Но окон там как раз и не было! Этот позор нужно было пережить еще при жизни!
Господин посол, когда она взглянула на него, вдруг закашлялся, еще вежливей, чем до этого, улыбнулся ей, поклонился и произнес:
– Вы просто очаровательны, гнедиге[53]53
Gnädige – устаревшая, очень вежливая форма обращения к женщине, соответствует нашей: «милостивая сударыня».
[Закрыть] фрау! Изумительны!
Какие дымчато-голубые глаза, к тому же эти каштановые волосы… Не правда ли, Марика?
– И впрямь прелестна, – подтвердила госпожа посол. Причем улыбнулась такой медово-ядовитой улыбкой, какие не принято было расточать даже в этих кругах.
Из-за такого позора Тине было бы лучше немедленно бежать оттуда, но пришлось остаться, так как Фредерик был там по делам службы. И ей пришлось искать утешение… в вине.
Она схватила стакан красивого разноцветного коктейля, который разносила на серебряном подносе знойная венгерская девушка, и опрокинула его в себя.
«Так вот как становятся алкоголичками!» – подумала она и тут же взяла новый бокал.
Фредерик до сих пор не произнес ни слова.
– Ты сердишься на меня? – спросила она, беря с подноса уже третий стакан этого чудесного многоцветного венгерского напитка и крепко ухватилась при этом за руку Фредерика: у нее уже все поплыло перед глазами.
– Если ты и дальше будешь так пить… – прошипел он, отняв у нее стакан и поставив на стол.
Высокопоставленные хозяева приема в это время вошли в зал и снова приветствовали почетных гостей. Обер-бургомистр стал произносить речь, и Фредерик схватился за блокнот. В заключение выступил сам господин посол… Фредерик старательно за ним записывал, а Тина уже боролась с первыми приступами тошноты: она, бедняжка, много пила и ничего не ела!
Тина подошла к Фредерику, который беседовал с какой-то дамой, и бесцеремонно взяла его под руку. Это ему не понравилось, и он невольно освободил ее.
В это время наконец открылся буфет, и Тина набросилась на огненное венгерское жаркое, гуляш, жареные колбаски с капустой и… тут ей вдруг стало совсем плохо.
Нужно уходить немедленно!
Она поставила тарелку и повернулась к Фредерику, увидев его холодное надменное лицо, не на шутку разозлилась.
– Фредер-рик! Я в тебе разочаровалась – считала тебя нормальным, самостоятельным человеком, а ты… ты просто лишенный чувства юмора идиот! Не-е вижу смысла с тобой оставаться. Беру такси и еду домой! – С этими словами она почти бегом покинула зал.
Вышло так, что за всю поездку она не проронила ни слезы, но, когда закрыла за собой дверь виллы Мартуссен, стала рыдать – безутешно, беспомощно!..
Ирина, которая смотрела в это время по телевизору поздний сеанс детективного фильма, тут же прибежала к ней.
– Ради Бога! Что случилось?
– Что случилось? – Теперь уже Тина по-настоящему заревела. – Могу рассказать. Сначала я оказалась перед послом голая по пояс, так как наступила на подол платья. А затем Фредерик не захотел даже со мною говорить. Я сразу стала для него пустым местом, понимаешь? Чтобы пережить все это, этот скандал, я выпила лишних пару бокалов. А потом мне стало ужасно плохо. Взяла такси и приехала домой. Как видишь, для меня получился «приятный, полный удовольствий вечер».
Она подобрала злосчастную юбку, побежала наверх, захлопнула за собой дверь и с рыданиями упала на кровать.
Одно было несомненно: она уже никогда не сможет появиться в обществе «верхних десяти тысяч» города Мюнхена!
ГЛАВА 7
Ирине нравилось бродить по воскресным рынкам, любила их атмосферу, пеструю толчею, громкие крики зазывал-торговцев. Это, словно отдых, – вот такое хождение по рынкам. Так ей казалось.
Когда Ирина сделала «со своими ребятами» вылазку на Ингильштадт, там был как раз большой рынок, и они все вместе сразу же погрузились в его удовольствия.
Гарди взял ее за руку, Симон вцепился в сумку, а старший независимо вышагивал рядом.
– Если вдруг потеряешься, то ты знаешь, где стоит машина. Там и встретимся, – на всякий случай предупредила она.
– Ясно, чего уж там, – отозвался Рики и тут же исчез.
– А ты, Гарди, на всякий случай, будешь все время держаться рядом со мной. За это ты потом получишь самое большое шоколадное мороженое или можешь что-нибудь выбрать на стенде игрушек.
– Ясное дело – хочу динозавра!
– Как знаешь… Но все это потом, если будешь все время держаться рядом и слушаться меня.
Гарди прямо-таки опьянел от такого обилия людей, цветов, каких-то рыб, бесчисленных ярких сыров и фруктов, словом, от всего, что можно было видеть и слышать. Он взирал на все с широко открытым ртом и восторженно сияющими глазами.
У одного из стендов, где шла дешевая распродажа яблок, толпился народ, и они, с трудом пробираясь дальше, остановились у вешалки с галстуками.
– А ты, молодой человек, вижу не промах! – услышала вдруг Ирина глубокий, клокочущий от смеха мужской голос.
Обернувшись, она увидела красное, пышущее здоровьем лицо торговца галстуками, который с лукавой заговорщицкой миной грозил кому-то пальцем.
– Но ты еще для этого маловат!
Ирина проследила за его взглядом, и выявилась причина этой веселой реплики – ее Гарди, держащий в руке ядовито-красный галстук с изображением обнаженной особы.
Гарди выпустил из рук злополучный галстук, прищурился и в ответ на его «пальчик» пригрозил своим кулачком.
– А вот и не мал! Не мал! – И сердито добавил: – Мне уже двадцать. И у меня просто болезнь роста!
– Ах, вот оно что? У пацана просто оказывается «болезнь роста»! – развеселился торговец. – А ты забавный парнишка. Ха-ха-ха!
Смех «галстучника» звучал у нее в ушах, когда Гарди «отколол» еще один номер, также вызвавший смех. В одной из палаток она купила острое крестьянское масло, которое так любил Ларс, и так называемые «счастливые яйца с сюрпризами». Когда рассчитывалась, Гарди старательно читал надпись по слогам на рекламном стенде:
«Яйца – собственная продукция»
– А что такое про-дук-ция? – захотелось ему тут же узнать.
– Ну это производство. Когда что-то делают, выпускают.
Гарди казался крайне удивленным. С явным любопытством стал рассматривать продавщицу, толстую приятную женщину лет пятидесяти. Потом снова уставился на Ирину и громко, во всеуслышание, не скрывая своего удивления, вопросил:
– Она что – сама несет яйца?!
Женщина прыснула от смеха, схватилась руками за свой солидный живот и вдруг озорно, по-базарному, заголосила:
– Покупайте яйца! Сама несу – сама продаю! Яйца собственного производства. Берите – всего лишь сорок пфеннигов штука! – При этом она хохотала до слез.
Но Гарди, почувствовав себя оскорбленным до глубины души, гневно топнул ногой и заорал:
– Я хочу домой, домой! Никогда больше не пойду на рынок. Так и знай!
– Почему же? – изумилась Ирина этой внезапной вспышке гнева и злости.
– Потому что здесь все нехорошие. Смеются, а сами не знают, почему!
Герда сидела у окна и, положив ноги на решетки камина и наблюдая, как колышатся верхушки деревьев на участке соседа, ела соленые палочки. И тут раздался звонок – два раза, громко и требовательно.
«Черт побери! Если опять этот парень снизу, этот Байерле, то он получит свое!»
Надоел своими приставаниями, слюнявыми комплиментами, подношением цветов. Только что опять подложил ей под дверь букет, что вянет сейчас на Тинином столе без воды.
Герда встала и гренадерским шагом промаршировала к двери. О! Как она была зла! По пути схватила букет, чтобы тут же врезать этому Байерле прямо по физиономии, по ушам. Резко рванула дверь и… ошеломленно уставилась в смущенное лицо молодой женщины, поразительно похожей на Тину.
– Кто вы? – с удивлением спросила та.
– Меня зовут Герда Бекер, подруга фрау Шёнлес. А вы?
– Я ее сестра Соня. Тина дома?
– Нет, к сожалению.
– И когда она вернется?
– Как сказать… – Герда поджала губы, размышляя, что ей сказать. – Во всяком случае, не скоро. Но я могу ей передать, если увижу…
– Мне нужно поговорить с ней сейчас! – Глаза Сони наполнились слезами.
– Гм-м… может, вы тогда войдете? – Герда отошла в сторону, закрыла за Соней дверь и снова швырнула букет на стол.
– Цветы надо бы поставить в воду, – растирая по лицу слезы, сказала гостья, – у них уже головки обвисли.
Герда попыталась улыбнуться, но даже не подумала последовать ее совету.
– А где Тина? Я с утра сегодня звонила ей, но никто не отвечал.
– А-а… Видите ли, ваша сестра временно живет… у одной своей подруги.
– Тогда дайте мне адрес! – Соня опять разрыдалась. – Это важно. Вопрос жизни и смерти! – с драматизмом объявила она.
– Адреса у меня нет, только номер телефона, – схитрила Герда. – Можно попробовать связаться.
Она подошла к столику, на котором стоял телефон, взяла телефонную книжку, полистала раздел на букву «М» и набрала номер. Абонент был занят, и Герда со вздохом положила трубку, не заметив, что за ней стояла Соня. Она заглянула в телефонную книжку и тут же схватила ее, прежде чем Герда могла этому воспрепятствовать. Убедилась, что на странице «М» стояло одно – единственное имя – «Мартуссен», а ниже… подробный адрес.
– Почему вы меня обманули? – с упреком спросила Соня. – У вас же есть ее адрес. Ведь вам сказано – я ее сестра. Как будто не имею права знать, где она!
Соня была вне себя. Она швырнула телефонную книгу на столик, устремилась мимо нее к двери и хлопнула ею так, что все затряслось.
«Хорошенькое дело! – подумала Герда. – Если она сейчас ворвется в дом Мартуссен и застанет там Ларса, то все полетит кувырком!»
Она взяла трубку, нажала на кнопку повтора вызова. Номер все еще был занят…
Ирина пришла сегодня от ребят на час раньше, так как Бернд повредил себе руку и не мог, как обычно, провести время в бильярдной. Значит, детей надо было вовремя отправить в постель, а она не могла дольше затягивать свою «службу» здесь.
– Алло! Где вы все?
– Здесь! Заходи. Я как раз показываю твоему мужу, как надо играть, – послышалось из гостиной.
Ларс и Тина сидели у горящего камина за большим столом, играли в карты, пили глинтвейн и ели пряники. Атмосфера была теплой, уютной, и Ирина мысленно возблагодарила небо, которое ниспослало ей Тину.
– Иди, сыграй с нами! – Тина приветливо махнула рукой Ирине, которая все еще стояла в дверях. – Набрано уже 221 штрафное очко. Столько же у Ларса!
– Согласна.
Ирина села за стол, взяла сданные Тиной карты и потихоньку заглянула в них. Боже, у нее на руках оказался почти полный набор, не хватало лишь дамы и десятки. Десятку Ларс сбросил, она вытащила недостающую даму пик и выложила карты на стол.
– Полный штос! – вскричала Ирина и торжествующе рассмеялась, так как ни Ларс, ни Тина не смогли выложить ни одной карты, и это им ой как дорого обойдется.
– Ну ты даешь! – запыхтел Ларс и стал считать: – Сто двадцать три… сто тридцать один… сто тридцать семь…
Зазвонили.
– Считай, не отвлекайся, а я открою. – Ирина пошла к двери.
– …Сто пятьдесят четыре – дважды, значит, триста восемь.
Тина вела запись, затем подняла взгляд и от страха чуть не упала со стула: ее сестрица Соня, заплаканная и расхлюстанная, ворвалась в квартиру Мартуссен? За ней шла встревоженная Ирина. Очевидно, она хотела задержать ее у дверей, но если уж Соня вобьет себе что-то в голову, то ее и десяток лошадей не удержит!
– К тебе гостья! – объявила она тоном, в котором звучало предостережение. Сама же стала белой, как стена: ясно, что случилась беда.
Это почувствовала Тина, лишь взглянув на сестру!
– Как ты сюда попала? – неосторожно спросила она, и тут же Соня выпалила в ответ:
– Та женщина, которую я застала в твоей квартире, сказала, что ты здесь живешь! – Соня опять зарыдала и упала на грудь сестры.
– Так в чем дело? Разве случилось что-то ужасное? – Тина трясла ее за плечи, выразительно обмениваясь взглядами с Ириной. Вот так сюрпризик! Ларс наверняка сейчас засыпет их вопросами.
– Этот подлец Вольфганг! Я застала его… с другой женщиной. И где? В нашей спальне! – всхлипывала она. – Представь – в моей постели. Мерзкая свинья… Будь он проклят! А наш малыш лежал в это время рядом в коляске… Я хотела заявить в полицию нравов, но на это ушло бы часа три. А когда была уже в автобусе, то обнаружила… – Она снова хлюпнула носом. – Что забыла связку ключей дома. Пришлось вернуться.
Тина гладила сестру по голове и пыталась утешить ее. При этом бросала на Ларса сердитые взгляды, которые словно говорили: «Ты тоже один из них – мог бы изобразить и со мной такое прямо здесь, на ковре». Атака, подумалось при этом ей, – лучший вид обороны. Если у Ларса нечистая совесть, то он наверняка «позабудет» спросить, почему какая-то женщина была в той квартире, которая, как считалось, сгорела.
Ирину, которая все это время нервно ходила взад-вперед по комнате и как раз оказалась около телефона, вдруг как током ударило: трубка лежала неправильно. Так вот почему Герда не смогла ее предупредить! Ирина поправила трубку и взглянула на Ларса. Он ответил таким знакомым взглядом – именно так смотрел отец, если у нее было что-то не в порядке с одеждой.
– Может, мы их просто оставим одних, – шепнула Ирина и сделала знак, что пора, мол, исчезнуть. Но Ларс этого как раз не хотел.
– Я нахожу все это довольно интересным, – без обиняков объявил он и демонстративно скрестил на груди руки. – Кто знает, что еще здесь откроется!..
– А я считаю это неприличным! – прошипела Ирина. – Чужие постельные дела нас не касаются.
– Ой-ой-ой! Постельные я как раз и не имею в виду. – Его улыбка была полна сарказма.
– И поэтому ты ко мне пришла? – выпытывала у сестры тем временем Тина. – Думаю, вряд ли смогу помочь тебе. А о том, что я твоего Вольфганга терпеть не могу, даже и повторять не хочется! Не пытайся просить, чтоб я вдохновила тебя на подвиг – оставаться с этим подонком.
– Я этого и не жду от тебя. Но я думала… я думала, что могла бы пока пожить у тебя.
– У меня! – Тина запнулась и так сильно сжала ее руки, что Соня вскрикнула от боли.
– Ой, мне больно!
– А сейчас заткнись и слушай меня! – прохрипела она ей в ухо и громко добавила: – Ты же сама видела, что квартира сгорела!
– Сгорела?
Тина сделала ей еще с детства им обеим знакомый знак, означающий, что разговор идет «понарошку» и надо лишь подыграть.
– Ну да, сгорела. Ванная. Кухня…
– Ах, ты вот о чем… Ну, знаешь. Я была лишь в дверях и не могла всего видеть. Но пахло как-то странно. Горелым…
«Ну, слава Богу! Врубилась!» – помолилась про себя Тина и вслух добавила:
– А женщина, с которой ты познакомилась, – это моя хозяйка. Только у нее и есть ключи. Должна тебе сказать, что это та еще «штучка»! Она ни за что не позволит, чтобы жили вдвоем в столь тесной квартире. А это значит, дорогая сестрица, что я никак не смогу помочь тебе. Будет лучше, если ты поедешь к нашему брату.
Соня опять захныкала.
– Я уже была у него! Он сказал, что я сама виновата, что вышла замуж за такое дерьмо, и что у них и так мало места в трехкомнатной. К тому же я, мол, все равно вернусь к своему Вольфгангу. Так что лучше пусть убираюсь сейчас, чем всех баламутить!
– Во всяком случае, он прав.
– Но я никогда, никогда не вернусь к Вольфгангу!
– Никогда не говори «никогда»! – отпарировала Тина.
Теперь уже вмешалась Ирина.
– Я знаю здесь недалеко маленький подходящий пансион. Совсем рядом. Там вы можете переспать две-три ночи и тем временем все хорошенько обдумать.
– А идея совсем неплоха! – загорелась Тина. – Во всяком случае, это выход. Лучше всего, если ты, Ирина, нас сейчас отвезешь туда. – И она подтолкнула Соню, которая хотела было протестовать, к двери.
Но чтобы все так просто разрешилось, не мог допустить Ларс, у которого были «ушки на макушке» во время всей этой сцены. Он вскочил и преградил им путь.
– Если считаете, что и дальше можете меня держать за дурака, то ошибаетесь. Я хочу знать правду!
– Кого держать! – с невинным видом спросила Тина.
– Какую правду? – Ирина улыбалась, как сама Мона Лиза, а Соня переводила взгляд с одного на другого.
– Можете мне, наконец сказать, в чем тут дело?
– Валяйте! – Ларс снова принял свою любимую стойку, буравя всех взглядом. – Объясните ей. Иначе это сделаю я!
Молчание.
– Ну, хорошо. – Ларс окинул взглядом Ирину и Соню и разразился: – Да, мы, мужчины, в обращении с женщинами ведем себя подчас как свиньи – лишь бы получить минутное удовольствие. И чувства здесь совсем не нужны, остается лишь просто секс и ровно ничего больше!
– Слышите? Это глас мужа, умудренного опытом, – съехидничала Тина.
– Однако вы, женщины, привязываетесь сердцем к мужчинам, с которыми вас связывает судьба. А это гораздо хуже! Так что на обман способны как раз лишь вы, женщины!
Тина не удержалась при этом от хохота, а Ирина с недоумением осведомилась, в чем же причина такого бурного веселья.
– Ах! Она, видите ли, не знает. Сама невинность. – Ларс картинно воздел вверх руки, эффектно подбоченился и с прищуром уставился на Ирину. – Если уж говорить об обмане, то давай-ка разберемся с тобой и твоей подружкой Тиной. Она навешала нам на уши лапшу по поводу «сгоревшей квартиры», с тем, чтобы здесь жить, а ее гнездышко на это время предоставлялось бы тебе для свиданий с твоим красавчиком. Ты изменяешь мне – вот в чем дело. Шляешься со всякими…
– Что, что? – Ирина побледнела и не знала, то ли ей смеяться, то ли плакать. – Это я тебя обманываю? И это говоришь мне ты, от которого пахнет духами твоей Марианны, когда ты возвращаешься из Анкары. Который забывает в пиджаке, который я несу в химчистку, любовное письмо от некой Карин! Думаешь, что у меня память отшибло?!
У Ирины перехватило дыхание. Лицо ее теперь уже покраснело от гнева, руки сжались в кулаки. Никогда еще Ларс не видел ее такой возбужденной.
– За все годы нашей совместной жизни я ни одного – единственного раза ни с кем не «шлялась», как ты изволил выразиться! – уже кричала она. – Хотя, Бог свидетель, у меня было для этого немало возможностей. И даже хотелось иногда это сделать, тем более что от тебя ничего не видела, кроме твоего вечно скверного настроения. Но, в отличие от тебя, этого не делала, так как не могла отбросить такие немодные ныне понятия, как «брак», «верность», «любовь даже в горе»!
