Текст книги "Воробьиная сила (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Петюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

Огромный наплыв людей из Федерации и других стран оживил местную торговлю. Вблизи арены появилась ярмарка, где на нескольких языках шла бойкая торговля. Вокруг стояли киоски, ресторанчики и лавки, продающие еду и напитки со всего мира. Мы с удовольствием побродили по торговым рядам, купили пару мелочей и направились на трибуны.

К сожалению, мы вернулись в Нирвину только на восьмой день Игр, пропустив большинство отборочных боев. Я ожидал, что билеты придётся выкупать за большие деньги, но Милые Глазки позаботился о местах заранее – у нас оказалась отдельная ложа с отличным видом на арену. Ксандаш и Хартан подали заявки на участие, но из-за поздней регистрации их ждал отдельный отборочный тур вместе с другими опоздавшими.

Я не до конца понимал, каким образом функционирует такая система. Почему бойцы могут записываться почти через неделю после начала, не ломают ли поздние участники сложившуюся турнирную таблицу, и как справедливая Керуват может считать такое честной игрой? Но так как мне было наплевать на сами Игры, я даже не стал пытаться разобраться в этих запутанных правилах, а просто решил сосредоточиться на самих сражениях.

Сколько бы ни произошло их за минувшие дни, за это время произошёл отсев. Самые слабые неизбежно выбыли, остались только те, что мог показать что-то интересное. И посмотреть было на что!

Огромная арена, покрытая мелкой щебёнкой, была огорожена не очень высокой, в человеческий рост стеной, за которой находились трибуны. На равном расстоянии друг от друга на стене располагались плоские полированные чёрные пластины, схожие с обсидианом – как я видел в магическом диапазоне, они являлись артефактами, вернее, частью одного артефактного комплекса, состоящего из двух стационарных систем – сигнальной и защитной. Судя по мощным шинам, скрытым в толще камня, в случае какого-либо происшествия, этот сегмент перекрывался сильным барьером, защищающим зрителей от случайных атак. И подобная предосторожность не выглядела лишней – воины умели использовать различные дальнобойные техники, а маги – смертельные чары. И без серьёзной защитной системы Большие Игры вполне могли стать смертельными.

Мой имплантированный глаз мог запросто рассмотреть каждый камушек этой арены, лицо каждого зрителя на противоположной стороне, тончайшие потоки магии и магические структуры. Но этот чемпионат рассчитывался вовсе не на таких, как я, так что для массового зрителя высоко в небе полыхало несколько иллюзий, показывающих схватку со всех сторон. Каждый человек мог видеть эти иллюзии почти с любого места в городе. Причём, рассмотреть схватку в подробностях, лучше, чем даже с трибун, и при этом совершенно бесплатно. Но всё равно, пустующие места почти отсутствовали – отбоя от желающих выложить длинную децию не было. Для человека, который иногда ездил через всю страну, чтобы побывать на матчах Бундеслиги, вместо того чтобы посмотреть их по телевизору дома или в баре, такое «нерациональное» поведение загадки не составляло. А ведь в телевизионной трансляции были задействованы несколько камер, которые не только вели игроков, но даже позволяли насладиться повторами особо интересных моментов.

Когда начались бои, я поначалу испытал некоторое разочарование. Я не знал никого из бойцов, так что ни за кого не болел. Экипировка, в которую они были облачены, и оружие для сражения воображения не поражали – в арсенале бойцам приходилось делать выбор из ограниченного, пусть и довольно широкого, ассортимента. Ещё одной интересной особенностью, которая мне тут же напомнила о турнире игры в карты, оказалось, отсутствие настоящих имён. Каждый из участников выбирал себе прозвище пусть, в отличие от карточного состязания, масок не носил. В этом плане Большие Игры напоминали земной реслинг – с той лишь разницей, что тут сражения происходили по-настоящему.

Возможно, меня избаловало знакомство с Ксандашем, Дреймушем и их сослуживцами, потому что бойцы, сражающиеся на арене, показались довольно медленными и неуклюжими. Я берёг свой мозг, не включал форсаж, не просчитывал траектории ударов, манёвры атаки и уклонения. Но всё равно видел недочёты: не до конца отработанные движения, слишком размашистые удары, неверные манёвры и неточные атаки. Что касается магии… Бойцы во всю использовали магию, но прибегали не к магическим структурам, а к грубой манифестации элир, оформленной в боевые техники.

Нет, признаюсь, что со стороны это выглядело достаточно внушительно. Короткие сверхбыстрые перемещения, словно в спину толкает невидимая ладонь. Высокие зрелищные прыжки. Полыхающие лезвия мечей и кончики копий. Срывающиеся с ладоней огненные шары, ветвистые молнии и лучи света. Из-под земли выстреливали шипы или лезвия, либо же из воздуха конденсировались огромные сосульки, иногда магические техники складывались в облики зверей и даже монстров, которые кидались, подчиняясь воле создателя, на его противника.

Публика кричала, дружно охала от восторга и тревожно задерживала дыхание. Кое-где с трибун раздавались громкие звуки свирелей, либо с ладони того или иного зрителя срывался луч света, иллюзия с именем бойца или же огненный шар. Незель, Патала и Лексна во всю наслаждались схватками, они тоже кричали, подхватывали вместе со стадионом имя того или другого бойца, делали ставки у снующих тут и там букмекеров, а также покупали фейерверки и одноразовые артефакты с иллюзиями у предприимчивых разносчиков.

Я же просто не мог избавиться от ощущения, что смотрю на постановку школьного театра. Испытывал тот же странный стыд, который возникал при просмотре фильмов, где архитекторы практически превращались в супергероев. В них моя профессия сводилась к непрерывному вдохновению и азарту: выпив пару литров кофе, архитектор за одну ночь завершал чертёж многоэтажного здания, а затем с улыбкой утверждал его перед заказчиком. В отличие от полицейских, медиков или хакеров, где режиссёры показывали всё более-менее правдоподобно, против архитекторов и строителей словно существовал какой-то заговор. И видя на экране те нелепые почеркушки, что по какому-то назывались «чертежами», мне то хотелось разбить телевизор, то купить билет на самолёт и навестить режиссёра.

Даже без форсажа я видел уязвимые места техник, понимал, как, применив совсем немного элир, разрушить их на этапе формирования. По потокам энергии в теле бойца мог с достаточной вероятностью предсказать следующее движение или атаку, что давало немало вариантов для противодействия. Нет, я не считал, что стоит мне выйти на арену, я сумею победить хотя бы слабейшего из них. Участники Игр были гораздо сильнее меня физически, двигались намного быстрее, да и обладали серьёзной магической силой. Чтобы им что-то противопоставить, мне пришлось бы действовать на грани возможностей этого старого тела, убивая мозг непрерывной серией вычислений, ну а в достаточно длительном противостоянии имели преимущество и в магии. Да, я мог преподнести несколько неприятных сюрпризов даже им, но ни о каком участии в чемпионате не могло быть и речи. Возможно, мне бы удалось одолеть кого-то из них в обычной схватке, используя весь свой арсенал, но заранее заготовленные артефакты были запрещены, да и сомневаюсь, что взор Керуват пропустил бы мои имплантаты.

Но мой гипотетический проигрыш для любого из здешних бойцов ничего бы не значил. Победа над лишённым магии стариком, вынужденным полагаться только на протезы, никак бы не повлияла на факт наличия зияющих недостатков в боевых стилях и магических техниках. Идея Ксандаша и Хартана принять участие в боях теперь перестала выглядеть нелепой. Обладая превосходными бойцовскими навыками и огромным опытом сражений, они ступили на путь высшей магии, так что были на несколько голов выше всех, кого я увидел на арене в этот день. О Кенире и Мирене не стоило даже говорить – объём магической силы, умноженный на хороший контроль, давал им столько преимуществ, что ни о какой «честной игре» не могло быть и речи.

Пусть сами поединки проходили довольно быстро: самые скоротечные из них могли длиться пару минут, а самые длинные заканчивались за четверть часа, но организаторам требовалось хорошее шоу. Поэтому между боями небо озаряли красочные иллюзии, и ведущий представлял участников, напоминая о прошлых победах и заслугах, восхвалял, не стесняясь, храмы Керуват, Мирувала и Ризвинн, а также их небесных повелителей. Рекламная индустрия мира Итшес событие подобного масштаба тоже пропустить не могла, так что иллюзии время от времени сменялись короткими рекламными роликами ресторанов Нирвины, модных марок одежды, торговых домов, новых моделей омнимобилей и даже такой роскоши как омниптёры. Из-за того, что бойцы бились в полную силу, время от времени на них ярким светом вспыхивали реликвии Ризвинн, так что израненным, обожжённым или даже лишённым конечностей проигравшим занимались жрецы и медики. Впрочем, нередко выходило, что победитель оказывался в гораздо худшем состоянии, чем побеждённый, так что приходилось лечить и его. Жрецы Мирувала во всю пользовались вниманием многочисленной аудитории, их деяния тоже проецировались над ареной, а восторженная публика приветствовала божественные чудеса ничуть не меньше, чем сами бои.

В непрерывных поездках в Гору и домой прошло несколько дней, и я сам не заметил, как увлёкся. Некоторые из бойцов оказались очень хороши, ничуть не хуже Ксандаша и его сослуживцев. Они обладали хорошим контролем, использовали магию резко и экономно, совершали неожиданные, не согласующиеся с законами известной на Земле физики манёвры, а также применяя молниеносные техники, которым я бы смог что-то противопоставить, только до предела форсировав разум.

Но моими фаворитами, за которых я болел всем сердцем, оказались участники Ночной Лис и Жёлтый Серп. Их появление публика встречала осуждающим свистом и недовольным гулом, и догадаться почему так происходит, не составляло труда. Оба были магами, причём очень хорошего уровня. И это значило, что для обычного человека их бои выглядели очень скучно и уныло. Ни на одном из них не было брони: Лис носил обычный тёмный городской костюм со скромной вышивкой и белую рубаху, а Серп – ярко-красный свитер под горло и светлые парусиновые штаны, напоминающие джинсы. Оба выходили безоружными. Оба на арене почти не двигались, стояли в позах, выглядящих бы расслабленными, если бы не растопыренные пальцы опущенных рук. И оба непременно побеждали. В магическом зрении бой преображался. Они использовали тонкие потоки магии, разрушая техники и магические структуры противников, подгадывали такие моменты, чтобы сломанная техника наносила наибольший ущерб, атаковали незаметными скупыми выпадами или ставили автономные структуры на пути атак.

Каждый из участников Игр умел прекрасно видеть магию – без этого навыка им бы просто не удалось продержаться так долго – но маги маскировали потоки, создавали ложные чары, под прикрытием которых наносили свои удары. Не сказать, что противники были слабее, иногда приходилось от них защищаться, создавать защитные барьеры и атакующие чары. Но видимые проявления магии были столь редкими и невзрачными, что ни о каком удовлетворении публики не могло быть и речи. И в случае, когда один из бойцов демонстрирует чудеса ловкости и отваги, взмахивая пылающим мечом или копьём, его мужественную фигуру озаряют яркие вспышки яростной магии, а второй просто стоит, почти ничего не делая, нетрудно предположить, на чьей стороне окажутся симпатии зрителей.

В тот день я совершил для себя очень неприятное открытие. Оказалось, я полностью разделяю мнение своего главного врага и рабовладельца Эгора ауф Каапо. И тоже нахожу сражение Высших Магов по-настоящему захватывающим, пусть и не испытываю такого презрения к «любителям медитаций».

★☆★☆★

● «Неподалёку от арены возникла большая ярмарка» – пусть использование слова «ярмарка» кажется для немца чем-то неуместным, но только на первый взгляд. Слово «ярмарка» – самое что ни есть немецкое. Der Jahrmarkt обозначает всего лишь «ежегодный рынок».

● «Испытывал тот же странный стыд» – пусть слово «der Fremdscham» (чуждый стыд, немецкий вариант «испанского стыда») появилось в конце 90-х или начале 2000-х, но, понятно, само чувство люди испытывали всегда.

Глава 7
Сила дружбы

– Беспокоишься? – спросила Незель, пристально заглянув мне в глаза.

– Нет. То есть да, беспокоюсь, но считаю, что он справится, – честно ответил я. – Сколько бы ни было целителей и жрецов, но одной смерти избежать не удалось.

– Ты сам видел, что Тана лучше, чем большинство участников, может даже вообще всех, – сказала Мирена, прижимаясь к Незель.

– Понимаю. Но в таких опасных делах всегда бывают случайности. Я беспокоюсь и за Ксандаша, но он-то взрослый и отвечает за себя сам.

Был уже поздний вечер, почти ночь. Санд сегодня остался с семьёй, Хартан побежал по своим молодым делам, а мы развалились на пушистом ковре в гостиной первого этажа, пили вино и вели неторопливую беседу. Как бы я ни пытался сохранять непроницаемое лицо, но скрыть чувства от высшей жрицы Фаолонде шансов было мало. Проектор, стоящий посреди комнаты, работал, показывая трансляцию игр, но в данный момент меня ничуть не интересовало происходящее в иллюзии. Моё беспокойство оказалось настолько велико, что меня даже не будоражил вид трёх прекрасных женщин в коротких халатиках, которые откинулись на подушках, вытянув длинные стройные ноги. Ну ладно, почти не будоражил.

– Тана тоже взрослый, – сказала Кенира, погладив меня по руке.

– Уж ты-то лучше всех понимаешь, о чём я, – ответил я ей.

Она кивнула. Я тоже ощущал её волнение, пусть ей лучше удавалось сохранять видимое спокойствие.

– Не понимаю, с чего такой прокисший виноград? – нарушила паузу Незель. – Хартан не впервые подвергает себя опасности. Когда он шёл сражаться с монстрами или раньше, перед поездкой в Ранраэ, ты не нервничал так сильно. Теперь же, во время честных состязаний, беспокоишься, словно потерявшая котёнка кошка.

– Завтра всё по-другому, – вздохнул я. – Раньше я был с ним, мог чем-то помочь – артефактами, магией, даже советом. Мог позаботиться о снаряжении, позвать Таага, да что угодно! Ну а завтра на боях мне останется только смотреть.

– Завтра ты тоже будешь рядом, – успокоила меня Кенира. – Как и я. И поверь, если что-то пойдёт не так, я сидеть спокойно не стану.

– Если его дисквалифицируют из-за вмешательства извне, он не обрадуется, – заметила Мирена.

– А вот это, мам, я как-нибудь переживу! – рассмеялась моя жена.

Незель сладко потянулась, заставив меня непроизвольно сглотнуть, и требовательно протянула опустевший бокал. Я приветливо улыбнулся, сплёл несложную структуру – из стоящей на столике бутылки вылетела большая тёмно-красная капля и подлетела к Незель. Та поймала её бокалом, благодарно кивнула и сделала глоток.

– Ты права, – наконец, сказал я ей.

– Конечно права! – рассмеялась Незель. – А в чём именно на этот раз?

– Ну, что я должен был бы беспокоиться и раньше. И подготовиться лучше.

Мирена отстранилась от Незель и повернула ко мне голову:

– Куда уж лучше? Пусть я не полностью осознаю весь объём подготовки к моему спасению, – она одарила меня взглядом, столь полным тепла и благодарности, что моё сердце почти пропустило такт, – но всё остальное ты сделал как надо. Даже не просто «как надо», а перестраховался всеми возможными способами!

– Можно было бы сделать что-то ещё! – упрямо возразил я.

– Например?

– Ну, не знаю. Мог бы позаботиться, например, о запасе магии.

– Ты и так о ней позаботился. Нам с Кенри ничего не надо, а у Ксандаша, Дреймуша и Хартана имелись накопители.

– А если бы их не хватило? А если бы понадобилось элир больше, чем у них было при себе?

Незель вытянула стройную ногу и коснулась моей ступни. Пусть я понимал, что она сделала это без намёков, лишь желая успокоить, но в этом движении было слишком много эротизма, чтобы можно было говорить о каком-то спокойствии. Что удивительно, как Кенира, так и Мирена сопроводили этот жест одобрительными кивками.

– Ули, ты же сам понимаешь, что в тебе говорит упрямство, а не разум, – сказала Незель. – Если уж мы заговорили о магии, то понадобился бы либо какой-то безумно сложный артефакт, либо реликвия моего господина. Алира может восполнить потерю в обычное время, а в бою её магия принесёт только вред. Без последствий она может обмениваться магией только с Миру, для Ксандаша и Хартана её элир несла бы только опасность. Да и с Миру… Представить ситуацию, когда у кого-то из них двоих наступит истощение я не могу, а на воображение я никогда не жаловалась. Есть ещё ты, но у тебя ситуация другая. Магии у тебя вообще нет.

Мне не хотелось признавать правоту Незель, но выхода не было. Из-за завтрашнего начала нового тура боёв я накрутил себя настолько, что даже стал сомневаться в прошлых решениях. Да и, если подумать, и в предстоящих боях ничего страшного не было. Главный узкий момент – использование доработанного Последнего Шанса – я уже преодолел. Поговорив со жрецами Керуват, я выяснил, что Блюстительница Договоров даёт своё позволение при условии, если я деактивирую эвакуационный контур, оставив только защитный. Что я и проделал прямо там, на арене.

– Да, ты говорила, что Фаолонде могут передавать магию, – припомнил я.

Тема не слишком меня интересовала – существовало множество способов транспортировки элир, единственное, в интенсивном бою, где применялось множество сильных чар, страдала надёжность.

– Конечно могут, – улыбнулась Незель. – Ведь магия человека – часть его души. Но настоящая необходимость возникает редко – слишком узкая область применения.

– Имеешь в виду, что люди со столь совместимой элир, как мы с мамой, очень редки? – высказала предположение моя жена.

– И это тоже, – не стала отрицать Незель. – А ещё у них друг к другу должны быть крепкие чувства. Впрочем, обычно у людей с одинаковой магией так и есть. Это могут быть дети и родители, братья и сёстры, чаще всего близнецы. Пусть само благословение простое, доступное даже младшим жрецам, но разница в силе достаточная, чтобы затея имела хоть какой-то смыл, встречается даже реже, чем одинаковая элир. Забавно как раз то, что ваш с Миру случай – именно таков, просто на совершенно противоположном краю шкалы. Но если хотите, я могу наложить благословение для вас с Ули – ваша связь крепка, а твоя магия не вызовет у него отторжения. Что думаете? Это могут быть кольца или браслеты, хуже – медальоны. Только Ули, скорее всего, твоей магией воспользоваться все равно не сможет.

Я на мгновение задумался. При всей заманчивости предложения реальный смысл в нём действительно отсутствовал. Благословение моих имплантатов основывалось на жгучем желании обладать магией. А реликвии, о которых говорила Незель, использовали совсем другую связь – любовь к жене. И как бы мне этого ни хотелось, но всё вместе никак бы не заработало. К тому же я вот-вот собирался получить магию, проведя ритуал. И тогда моя собственная элир, моя воробьиная сила, неизбежно вступила бы в конфликт.

К тому же я не мог избавиться от ощущения, что все мои волнения отдавали лицемерием. Ведь я спокойно, даже с некоторым удовольствием наблюдал за сражениями на арене, в которых участники бились не на жизнь, а на смерть, наносили друг другу серьёзные увечья, один раз даже со смертельным исходом. Но стоило опасности коснуться моего сына, я тут же превратился в ярого противника кровопролития. Особо неприятный привкус возникал от осознания, что всего несколькими днями ранее я сам подвергал смертельному риску его жизнь вместе с жизнями Кениры и её мамы. И пусть тогда я тоже беспокоился, но в подобные истерики не впадал.

От мрачных раздумий меня громкий звук. Дверь резко распахнулась и в гостиную ввалился Хартан. Он окинул взглядом наши тела, развалившиеся на груде подушек, ухмыльнулся, решительно подошёл к бутылке с вином и сделал большой глоток прямо из горлышка.

– Случилось что-то хорошее? – насмешливо спросила Кенира.

– Почти, мам! – засмеялся он. – Я придумал для боёв совершенно потрясающее прозвище!

– И какое же? – поинтересовался я.

– А это вы узнаете завтра!

* * *

– А теперь, уважаемы господа и прекрасные дамы, – раздался над ареной гулкий голос ведущего, – наступает тот момент, которого мы так долго ждали! Двенадцать дней вы наблюдаете за сражениями, познакомились с каждым из участников, знаете их силы и слабости. И пусть за некоторых из них вы переживаете, как за родную бабушку, верите в их победу настолько, что готовы поставить весьма длинную децию, но разве вам не стало немножко скучно?

Ведущий сделал паузу, и над трибунами раздался нестройный гул.

– Похоже, следует обратиться к присутствующим здесь жрецам Мирувала, чтобы Длань Исцеления наложил свою длань на мои глухие уши, – нехитро пошутил ведущий. – Потому что я не расслышал ответа. Вам скучно? Ну-ка, громче!

– Да! – раздался над трибунами дружный крик.

Я выдавил из себя кривую улыбку, когда заметил, что Лексна, Мирена, Незель и даже Патала тоже вопят изо всех сил.

– Хотите увидеть, как в жилы этого состязания вольётся новая кровь?

– Да! – заревели трибуны, и я тоже решил не сдерживаться, подхватив вопль.

– Не слышу! Хотите крови?

– Да!

Крик раздавался над трибунами почти целую минуту, и ведущий терпеливо ждал. Наконец, он сделал драматическую паузу, дождался относительной тишины и лишь тогда заговорил снова:

– Тогда мне не остаётся ничего, кроме как принести вам радостную весть! К турниру присоединяются пятнадцать новых участников! Поприветствуйте этих отважных женщин и мужчин, которые столь уверены в своих силах, что готовы вступить в схватку с двумя десятками сильнейших бойцов, добравшихся до заключительной части нашего турнира. Поприветствуйте этих затаившихся солоров, этих новичков, не боящихся бросить вызов судьбе! Вознесите хвалу этим безумцам, решившим пойти на верную смерть ради славы и упоения битвой!

Толпа вновь заревела. Я вновь присоединился к этому крику, вскинул в воздух руки и сплёл структуру иллюзии. В воздухе возник уродливый силуэт огромного солора, который припал на передние лапы, задрал длинную пасть и оглушительно заревел, присоединяясь ко всеобщему крику. Кенира обернулась, улыбнулась и тоже подняла руки. Огромная тень накрыла арену, когда над ней пролетел, закрывая крыльями солнце, гигантский феникс. Мирена рассмеялась, обняла Незель и присоединилась к веселью, создавая иллюзию крежл-змея. Толпа заревела ещё громче, зрители неистовствовали, орали во всё горло, запускали фейерверки и свистели в припасённые заранее свистки. Мы не останавливались, создавая всё новые и новые иллюзии, показывая тех монстров, что встретили во время нашего путешествия.

– Вот это другое дело! – радостно воскликнул ведущий, стоило всеобщему рёву стихнуть. – Теперь я вижу, насколько вы рады встретить новых участников. Мы не знаем о них ничего, кроме прозвищ, возможно, это глупые и много возомнившие о себе новички, кое-как накопившие денег на вступительный взнос…

Ведущий дождался, пока среди зрителей не затихнет смех, перемежающийся презрительными криками, и продолжил:

– … а возможно, мы увидим кого-то из Повелителей Чар, решившего развеять скуку!

Трибуны взорвались восторженными воплями.

Пусть речи ведущего для меня, выросшего в нашем просвещённом двадцатом веке, показались слишком простыми и наивным, но каким-то образом они зацепляли примитивные струнки души, заставляя радостно орать вместе с остальными. Нечто подобное я испытывал на Земле, посещая рок-концерты, и, похоже, за прошедшие сорок лет изменился не так сильно, как мне казалось раньше.

– Итак, встречайте! Первая из участниц – прекрасная и смертоносная Вечерняя Мгла!

На арену, вскинув руки, вышла стройная женская фигурка, затянутая в кожаную броню.

– Могучий и искусный Огненный Рокот!

Ко Мгле присоединился высокий худощавый мужчина. Мне было интересно, какое же имя выбрал Хартан, но, к сожалению, пришлось ждать. К Рокоту и Мгле один за другим присоединилось ещё три бойца, с каждым новым участником толпа кричала всё тише.

– … опасный и отважный Хромой Солдат! – закричал ведущий.

На арену вышел Ксандаш, одетый лишь в штаны из грубой ткани и потёртый кожаный жилет. На левом боку, словно катаны у самурая, у него висели ножны с двумя короткими мечами. Я восторженно завопил, вновь вскинул в воздух руки и создал иллюзию змея. Ко мне присоединились Незель, Кенира и Мирена озарившие небо иллюзиями цветов, огненных узоров и диковинных монстров. Лексна и Патала просто радостно кричали, приветствуя мужа и отца.

Прозвище, которое выбрал Санд, оказалось очень своеобразным. Он не забыл ни о службе в армии, ни о своей инвалидности.

За Ксандашем вышли ещё два человека, мужчина и женщина, которые меня ничуть не заинтересовали, так как я ждал выхода сына. И, в итоге, дождался.

– А теперь встречайте самого молодого и дерзкого участника наших Игр, – выкрикнул ведущий, растягивая слова, – под столь же дерзким именем… Грозовой Ветер!

Трибуны, которые уже начали скучать и отвлекаться, вдруг оживились. В толпе сначала раздались приглушённые смешки, которые мгновенно подхватили окружающие, и вот уже по рядам прокатилась волна хохота. На арену, с высоко поднятым копьём, важно вышел Хартан, явно наслаждаясь произведённым эффектом. Я тут же спрятал лицо в ладонях, чувствуя, как краснеют мои уши.

– Ну, мы ведь чего-то такого и ожидали, – сказала Кенира, легко положив руку мне на плечо, в её голосе звучала смешанная с пониманием усмешка.

– Ты абсолютно права, милая, – вздохнул я. – Иначе он бы не был нашим Таной.

В риланате существовало выражение «громовой ветер» – крайне непристойный звук, издаваемый в общественном месте. Эту же идиому применяли для обозначения значительных затраченных усилий, приводящих к предельно скромному результату или не дающих результата вообще, непристойный вариант нашего «всё для кота». Хартан, заменив слово «гром» на «гроза», умудрился остаться в рамках приличия, но при этом ясно давал понять всем, что именно он имел в виду. И судя по реакции трибун, его шутка оказалась куда успешнее, чем я мог бы предположить.

Остальные участники, появившиеся за нашим сыном, не вызвали почти никакого интереса, так что ведущий, по-быстрому их представив, объявил о начале следующего этапа боёв.

Я продолжал с интересом следить за Жёлтым Серпом и Ночным Лисом, коллегами-магами, которые шли вперёд победа за победой, но, конечно же, главными для меня теперь стали сражения Хартана и Ксандаша. Дела у них тоже шли очень неплохо, пусть публика оставалась недовольной. И Санд и Тана завершали схватки быстро и без особой зрелищности – именно так, как привыкли отрабатывать на бесчисленных тренировках. Техники и чары, используемые обычно в бою, были призваны нанести максимальный ущерб, но при этом не привлекать внимания врагов, и привычкам они не изменяли. Поначалу мы умудрились неплохо заработать, делая на них ставки, но постепенно в этом становилось всё меньше и меньше смысла – публика тоже увидела их силу, соотношения изменились, выигрыш почти сошёл на нет. Я продолжал ставить, но теперь лишь для того, чтобы таким образом выразить поддержку. То же самое делала и Лексна, как гордая за мужа, так и довольная уже полученным деньгам.

А затем случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Турнирная таблица свела вместе Ночного Лиса и Жёлтого Серпа.

Так как за всё время я ни разу не включал форсаж, чтобы с помощью расчётов определить силу участников, то и понятия не имел, кто из них сильнее, поэтому ставки делать не стал. Публика тоже выглядела разочарованной, по крайней мере, так следовало из выкриков и свиста, сопровождавших их выход на арену. Это ничуть не удивляло – именно они являлись главными антифаворитами состязаний. Самыми скучными и неинтересными участниками, не завоевавших симпатий ни у кого, кроме считанных болельщиков – таких же магов, как и они сами. Разумеется, среди таких болельщиков был я, мои родные, Незель и Лексна.

Лис и Серп вышли в центр арены, став в полусотне ярдов друг от друга, растопырив пальцы на опущенных вниз руках. Они очень внимательно смотрели один на другого, с показной невозмутимостью ожидая сигнал к началу поединка. А когда прозвучала резкая трель, то ничего не произошло. Ничего, доступного обычному зрению.

Я же смотрел с неприкрытым интересом, ожидая, чем именно они смогут меня удивить. Однако поначалу в ход шли только самые простые формы и структуры. Оба участника являлись опытными магами, не желающими дать противнику подготовить что-то по-настоящему опасное. Они обрушили друг на друга целый ливень жалящих уколов простейшей структурированной магии, разрушая создаваемые противником чары и одновременно отражая его атаки.

Оба мага сохраняли концентрацию, обмениваясь быстрыми ударами и обороняясь столь же молниеносными защитными чарами. Простые структуры, создаваемые ими, летали в воздухе как незримые сети, разрушающие и отражающие заклинания. Их движения почти не отличались от обычной стойки – опущенные руки и растопыренные пальцы – но на самом деле между ними велась напряжённая борьба магической силы и мастерства.

Лис и Серп не давали друг другу ни мгновения на подготовку сложных заклинаний. Любая попытка запустить что-то более масштабное немедленно разбивалась о встречные удары – почти невидимые, но опасные. Оба не только непрерывно атаковали, но и строили защиту, удерживая маленькие щиты, способные погасить лишь минимальные угрозы, но всегда оказывающиеся в нужном месте в нужное время.

Однако Лис допустил небольшую ошибку – слишком сосредоточившись на атаке, он упустил из виду землю под ногами. Его противник, Серп, направлял элир от разрушенных чар куда-то себе под ноги, и под прикрытием повышенного магического фона незаметно плёл магическую структуру в щебне. Отсюда, с трибуны, мой имплантат видел, что именно происходит, но для Лиса по земле лишь стелились быстро тающие ошмётки разрушенных чар. Я видел, что у него есть и своя стратегия, что он плетёт тонкую структуру фрактального разлома у себя за спиной, прикрывая от противника собственным телом. Но он явно не успевал. Чары Серпа оказались готовы немного раньше. И вскоре ловушка сработала.

Полупрозрачная плоскость, выскочившая из земли, начисто срезала одну из ступней Лиса, и он, потеряв равновесие, начал заваливаться набок. Несколько новых плоскостей взрезали его тело, брызнула яркая кровь, и на груди Лиса полыхнула ярчайшая вспышка Последнего Шанса, сжигающая ткань рубахи и обжигающая кожу,

Не успела пройти секунда до окончательной смерти мага, как судьи мгновенно воздвигли барьеры, остановив поединок. По правилам Игр, вспыхнувшая реликвия означала, что Лис условно погиб, так что даже если бы он успел закончить свой сюрприз, это ничего бы не поменяло.