Текст книги "Воробьиная сила (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Петюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Кенира вздохнула. Артефакты трансляции, наконец поймавшие мою жену в свой захват, отобразили над ареной её огромную фигуру. Подстройка звука ещё полностью не завершилась, так что этот вздох прокатился по арене поразительно громко.

Она вытянула руки, и прозрачные плоскости сомкнулись на обоих бойцах, заключая их в барьеры, напоминающие огромные огранённые алмазы. Грани искажали вид происходящего внутри, но на лицах Таны и Санда я заметил обиду и возмущение.

Из-за того, что ураган магии успокоился, стало возможно увидеть арену. Она представляла собой ужасное зрелище: целые озёра лавы, друзы кристаллов, айсберги льда, частоколы каменных шипов, и даже участки пространственных аномалий, напоминающие рваные дыры, ведущие в кромешную тьму космоса. И две маленькие фигурки виновников – сильных магов, устроивших этот локальный апокалипсис, теперь выглядящих маленькими детьми, получающим наказание от строгой мамы. И в случае с Хартаном так оно и было на самом деле.

– А теперь, дамы и господа, мы увидели исход этого великолепного, захватывающего и поражающего всякое воображение боя! – вновь совершенно не к месту затараторил ведущий. – Кто же стал победителем? Кто же оказался сильнее в этой смертельной битве? Боюсь, мы об этом никогда не узнаем. Великая Керуват следила за сражением и признала его честным. Но! Пусть все мы благодарны этой прекрасной госпоже, остановившей бой и, возможно, спасшей нам жизни, однако произошло вмешательство извне. Бойцам, причём обоим, была оказана посторонняя помощь. Хромой Солдат и Грозовой Ветер подвергаются дисквалификации и выбывают из состязаний.

Не успело отзвучать последнее слово, как трибуны утонули в возмущённых воплях зрителей.

★☆★☆★

● «непристойный вариант нашего 'всё для кота» – alles für die Katz, немецкая идиома для «пара в свисток» или даже «коту под хвост».

Глава 8
Приветственная вечеринка

Пусть, как и большинство зрителей, я считал эту дисквалификацию несправедливой, несвойственной Керуват, которая хотя и блюла формальности, всё же больше склонялась к духу, а не к букве договоров, но Хартан огорчённым вовсе не выглядел. Наоборот, казалось, ещё один вдох – и он просто лопнет от гордости.

Признаюсь, я и сам испытывал за сына очень похожее чувство. Как и Кенира, чьи эмоции я так явно ощущал через нашу связь.

К тому же принять участие в дальнейших боях Тана не смог бы и без дисквалификации. Из-за причинённых ими с Ксандашем разрушений арена была закрыта на ремонт, а финал турнира сдвинут на целую неделю, пока не будут устранены все последствия боя. Что, разумеется, вызвало бурную радость всех владельцев гостиниц, а также хозяев магазинов, ресторанов и увеселительных заведений, получивших толпу скучающих клиентов с тугими кошельками.

Но как бы ни развивались дальнейшие события, дальше ждать мы не могли. Все вещи давно были собраны, артефакты созданы, а материалы заготовлены, поэтому всё, что нам оставалось – переодеться в рабочую одежду и активировать врата пространственного перехода.

Несмотря на серьёзную подготовку, захватить с собой всё, что требовалось для такого амбициозного проекта, как восстановление замка, было просто невозможно. В ближайшем будущем я планировал наладить поставку грузов, включая крупногабаритных, которые по тем или иным причинам не следует паковать в пространственные контейнеры. Поэтому в Нирвине арку портала разместил прямо дома, напротив ворот, ведущих во двор, где уже стоял навес для наших омнимобилей. Управляющий артефакт и артефакты пространственного пробоя я встроил в столбы и балку крыши навеса, что дало возможность не только перемещать через врата грузы определённых размеров, но и делать это без лишней огласки. Даже если кто-то захочет заглянуть к нам во двор и сумеет преодолеть охранные контуры, не увидит ничего необычного.

Мне казалось, что Ксандашу захочется остаться в Нирвине, побыть подольше с семьёй. Но он добровольно вызвался помогать восстанавливать замок, а я был очень рад каждым лишним рукам. Мне не хотелось пускать в это место посторонних, ну а Ксандашу я доверял, как самому себе. Поэтому в дорогу мы отправились ровно в том же составе, что и на сражение с крежл-змеем, с той лишь только разницей, что на этот раз отсиживаться где-то на задних рядах я не собирался.

Можно было, конечно, дождаться утра и направиться туда на рассвете. Но меня распирало нетерпение, а в кольце Кениры имелся наш походный дом, так что мы могли заночевать прямо на месте. Или, если успеем перенести врата во двор замка – так и вернуться домой в любое время.

Я подошёл к навесу, приложил руку к одному из столбов и подал небольшое количество элир, инициируя связь с главными вратами. Воздух между столбами колыхнулся, пошёл волнами, словно полощущееся на ветру знамя, и разошёлся в стороны широким проёмом, обрамлённым голубыми искорками. Даже сейчас, поздним вечером, было не слишком темно – светили фонари, да и Тагунар на небосводе находился в фазе полнолуния. На той стороне перехода царила кромешная тьма – свод пещеры отсекал весь окружающий свет. Я создал небольшой светлячок и запустил его вперёд, после чего сделал шаг и оказался в пещере. За мной в проход прошли все остальные.

– Мне тоже интересно, – сказала Незель, с интересом просунув голову сквозь портал, – но хочу выспаться. Завтра с утра в храм.

– Ничего, переставлю врата, перенесу их в замок, так что ещё насмотришься, – пообещал я. – Попробую закончить сегодня, максимум завтра утром.

– Ладно, берегите себя! – улыбнулась Незель. – А я спать!

Мирена подошла к ней, нежно обняла и поцеловала в губы. Подождав, когда они разомкнут объятия и Незель вернётся в дом, я деактивировал портал. Нетерпеливый Хартан вышел из пещеры и побежал смотреть на замок, ну а я, попросив Кениру выпустить Таага, отдал тому приказ на демонтаж врат. Идти без них не имело ни малейшего смысла, так что нам пришлось ждать.

– Папа, тут что-то не так! – послышался в ухе встревоженный голос Таны. – Можешь выйти глянуть?

– Выхожу! – тут же ответил я, приложив пальцы к серьге и активируя её импульсом магии.

Выбравшись наружу, я поднял голову и увидел сына, сидящего на той самой скале, с которой я ранее наблюдал за крежл-змеем. Создав на ладонях лапы геккона, я вскарабкался наверх и вскоре оказался рядом с ним. Перед нами открылся завораживающий пейзаж: свет полного Тагунара мягко освещал горы и деревья, бросая глубокие тени и рисуя на поверхности озера причудливую серебристую дорожку. Чёрная вода отражала звёзды и луну так чётко, что казалась либо бездонной пропастью, либо огромным порталом в иную галактику. Клубы тумана, медленно наползающие с гор, создавали иллюзию, что мы перенеслись в далёкое прошлое, словно оказались внутри древней, мрачной сказки – где герои живут до конца своих дней вовсе не в довольстве и счастье, да и конец этот наступает очень скоро.

– Что случилось, Тана? – спросил я сына. – Тут, конечно, красиво, но ты звал меня не полюбоваться видами.

– Смотри на замок, – сказал Хартан. – Вон туда, на третье окно второго этажа. Ну, то есть, по-твоему, первого. Видишь?

Несмотря на наличие у меня имплантата, ничего необычного я не заметил. Мне пришлось сменить несколько диапазонов, пока я не понял, что оно закрыто каким-то материалом, но сквозь него всё равно проникает немного света.

– Там кто-то есть, – озвучил я очевидное. – И это вовсе не монстр.

– Монстры не вешают портьеры, – кивнул Тана. – А это окно закрыли какой-то плотной тканью. Если бы она прилегала получше, я бы тоже ничего не увидел.

То, что он сумел с такого расстояния хоть что-то, являлось настоящим чудом. И это не проявили небрежность наши незваные гости, а настолько хорош оказался сам Хартан.

– Ули, Тана, что там? – послышался в ухе голос Кениры.

– Мам, в замке посетители, – ответил Хартан. – Мы с папой спускаемся.

Оказавшись снова в пещере, я подошёл к троице спутников, которые спокойно наблюдали за работой голема и непринуждённо болтали. Неожиданные новости вызвали в них разве что любопытство, но поводом для беспокойства не стали.

– Может пока Тааг занят, сходим, посмотрим? – предложила Мирена.

– Да ну, а потом возвращаться! – возразила моя жена.

– Мне это очень не нравится, – сказал я. – С какой стороны ни глянь, никого быть тут не должно.

– Прошло меньше месяца, – согласился Ксандаш. – Случайно попасть сюда за это время никто не мог. Если кто-то тоже решил убить змея, но наткнулся на пустой замок, то он опасен.

– Я могу сходить на разведку! – предложил Хартан.

– Хорошая идея, – кивнула Кенира. – Лучше тебя не справится никто. Тана, ты стал очень сильным, почти победил на Играх, можешь встретить любую опасность. Но не рискуй! Будь предельно осторожен!

– Не беспокойся, мам! – улыбнулся Хартан. – Меня и раньше никто не мог заметить, а сейчас я научился парочке новых трюков!

– Просто береги себя, – сказал я. – Загляни, узнай, что там происходит, и возвращайся. Если возникнут какие-то неожиданности, то немедленно зови, мы придём на помощь.

– Сделаю, пап! – ответил Хартан. – Ты же меня знаешь.

Я только кивнул. Тана извлёк из пространственного хранилища плащ из шкуры того самого солора, которого мы с Кенирой убили в Королевстве, накинул на плечи и надвинул капюшон. Сделав шаг вперёд, он просто исчез, полностью растворившись в пространстве. В отличие от иллюзорной проекции, которую создавал Тааг, где каждый фотон света, попадающий на невидимую сферу, проецировался с противоположной стороны с той же скоростью и направлением, магия солора была гораздо проще. Она обеспечивала зверю очень хороший, но не идеальный камуфляж, что позволило бы внимательному наблюдателю заметить неладное. Вот только Хартан действительно разучил пару трюков – сколько бы я ни пытался, увидеть его не смог. Он справился даже со слабым местом всех проекций невидимости – там, где ноги контактируют с землёй. Конечно, перебрав диапазоны, я смог его засечь, просто проследив за тепловым следом, но всё равно достижение впечатляло.

– Тана, у меня просто нет слов, чтобы выразить, насколько хорошо у тебя получилось! – сказал я через серьгу, не став сдерживаться.

– Спасибо, папа! – довольно ответил Хартан. – Я действительно старался!

Пусть мы с Кенирой и Ксандашем и предостерегали его от возможных опасностей, но на самом деле я не волновался. Мне было прекрасно известно, насколько силён мой сын, так что ничуть за него не переживал. К тому же я не забыл вновь активировать контур эвакуации в его Последнем Шансе, а значит, перестраховался и против совсем уж скверных сюрпризов. Поэтому просто следил за работой Таага, болтал со спутниками и досадовал из-за неожиданной задержки. Возможно, следовало направиться всем вместе, а вратами заняться уже с утра – ведь всё равно выходило, что мы и так, и так останемся здесь ночевать.

– Тут явно что-то не то! – раздался в ухе тихий голос Хартана. – И кто-то точно есть! Захожу в замок. Буду соблюдать молчание, так что не беспокойтесь.

– Напоминаю, будь осторожен! – сказала Кенира.

– Обязательно!

Ждать нам пришлось недолго, около десяти минут. Я только начал изнывать от нетерпения, как вновь услышал сына. И на этот раз от весёлого беззаботного тона не осталось и следа. Он пребывал в крайней степени потрясения, его голос дрожал.

– Там… Там такое! – выпалил он. – Я хотел… вернее, пытался попытаться, но понял, что не справлюсь! Мне нужна ваша помощь, особенно твоя, папа! Все надевайте штурмовую броню!

– Тана, успокойся! – сказал я. – Что случилось?

– Пап, подожди, я приду и расскажу!

Я нахмурился. Хартан, конечно, был любителем пошутить, но именно в данный момент подобные шутки были неуместными, да и выглядели бы глупо. Угрозы, с которой мой сын не справился бы сам, я не представлял. Ну а просьба одеть штурмовые доспехи намекала, что эта угроза не слабее монстра, которого мы тут победили ранее. Но вместе с тем он решил поделиться подробностями лишь по возвращению, это значило, что спешки дело не требует.

Поймав вопросительный взгляд Кениры, я кивнул. Она достала из кольца свою броню и начала быстро раздеваться. Ксандаш и Мирена последовали её примеру. На мне до сих пор был костюм из Цитадели, так что необходимость в дополнительной защите отсутствовала. Но я решил тоже отнестись к словам Хартана серьёзно, так что извлёк кожаную броню из крежл-змея и начал натягивать поверх, приказав Таагу помочь спутникам с штурмовыми доспехами, а мне с пряжками и ремнями.

Поглядывая в сторону Мирены и Кениры, я тихо фыркнул. Если судить по тому, что Тана решил намеренно пропустить зрелище голых красивых женщин, то ситуация была не просто серьёзной, а являлась чем-то типа конца света. Признаюсь, меня охватила вовсе не тревога, а нетерпение, желание поскорее узнать, что же Хартан увидел в нашем замке. Я успел натянуть кожаную куртку, закрепить нагрудник и уже прилаживал наплечники, как воздух в пещере замерцал, и в свете висящих магических сгустков возник мой сын, стягивающий с плеч свой плащ.

– Так что же всё-таки случилось? – спросил я, улыбнувшись.

Хартан посмотрел на меня немного ошалевшим взглядом, набрал в лёгкие воздух и выплюнул лишь одно слово:

– Работорговцы!

На лицах у Кениры и Мирены отразилась крайняя степень изумления, Ксандаш же глубоко нахмурился, положил на скальный уступ шлем своей брони и подошёл к Хартану.

– Подробности! – требовательно сказал он.

– Подожди, – вмешался я. – А разве такое вообще бывает? Я думал, после падения Гулун-ю-Ллар…

Я, конечно, сталкивался с этим явлением, познав его на собственной шкуре. Даже если не считать сорока лет пребывания в Цитадели, моё появление на Итшес началось с рабства у Жорефа, а потом и у Кениры. И в том, что, получив свободу, я тут же связал себя с ней ещё более крепкими узами, была какая-то особая ирония. Вот только рабом меня сделал Эгор ауф Каапо, реликт прошлой эпохи. И в нынешние времена ничего подобного я не ожидал.

– Нет такой мерзости и низости, на которую не нашлись бы свои любители, – сказал Ксандаш. – Чем сильнее запреты и выше наказание, тем больше за это готовы платить. Время от времени полиция накрывает гнездо этих тварей, но рано или поздно появляются новые.

– Тана, расскажи, что там произошло? – попросила Мирена. – Я видела тебя на арене и думала, что ты справишься с любыми врагами. Неужели рабовладельцы настолько сильны?

Хартан лишь покачал головой. Он времени зря не терял – уже стоял голый, а вокруг него суетился Тааг прилаживая и скрепляя элементы штурмовой брони.

– Не в этом дело, – ответил Хартан. – Я бы запросто мог размолоть в фарш их всех. Вот только девчонки, ну, которые пленницы. На каждой из них ошейник!

– Имперский? – мрачно уточнил Ксандаш.

– Не знаю, – качнул головой Тана. – Я видел в ошейниках магию, попытался получше рассмотреть структуры. Но надо было спешить. Эти выкидыши крыс, ублюдки навозной кучи и блевоты задаша, они… Они там… Мы должны идти! И побыстрей!

– Ошейники – это скверно, – кивнул Ксандаш. – Но я думал, взлом артефактов – твоя специальность.

– Если бы у меня было больше времени – я бы попытался, – мотнул головой Хартан. – Да и то, один из ошейников слишком сложный, боюсь, что не справлюсь. Именно поэтому нужен папа! Он-то может всё!

Подобная безоговорочная вера в мои силы не только грела душу, но и изрядно пугала. У меня непроизвольно возник страх провалиться, не оправдать доверия, разочаровать сына. Кенира, почувствовав мои эмоции, положила мне на плечо руку в бронированной перчатке и легко сжала. Непроизвольно в голову пришла мысль, насколько хорошо она контролирует броню – ведь усиленные магией псевдомышцы и прочнейшие металлические сплавы этого мира могли спокойно крушить камни. Но ни страха или даже опасения ни на мгновение не возникло – своей жене я полностью доверял.

– Хартан, доклад! – чуть торопливо сказал Ксандаш. – Количество, диспозиция, оружие, артефакты. Где находятся пленницы, какая охрана? Похоже, на этот раз придётся выдвигаться без подготовки. Как в старые, но совсем не чудесные времена.

– Почему без подготовки? – удивился я.

– Папа, ну я же сказал, надо торопиться! И на сон просто нет времени! – почти прокричал Хартан.

Я усмехнулся. Конечно, они кое в чём были правы, но у меня имелись и свои козыри.

– Это не совсем так, – сказал я. – Мы сделаем всё быстро. Все встали в круг, немедленно. Тана прав, времени терять не стоит!

Мы встали посреди пещеры, закинув руки друг другу на плечи. Я оказался между Миреной и Кенирой, но соседство с двумя прекрасными девушками на этот раз ничуть не радовало – приходилось прижиматься лишь к их холодной жёсткой броне.

– Все наклонились, – продолжил командовать я. – Коснуться головами друг друга!

Для воплощения в жизнь задуманного требовался телесный контакт. И пусть тела спутников были затянуты в броню, к счастью, ещё никто не надел шлем.

– Броне – команда аварийного медицинского режима, эвакуация с поля боя.

Спутники замерли и застыли. У каждой брони имелись контуры на случай серьёзных повреждений тела. В этом режиме жёстко фиксировались сочленения и спина, предотвращая таким образом дополнительные повреждения костей и позвоночника. Я на всякий случай навалился на спутников изо всех сил. Но сплетённая из четырёх тел фигура с восьмью точками опоры держалась очень крепко.

– О госпожа моя, Властительница Ночи, Повелительница Грёз, – начал я тихую молитву. – Яви нам свою милость, пошли короткое сновидение, одари своей силой и любовью! Дай возможность прийти на спасение, дай шанс успеть вовремя, оказать помощь и принести освобождение!

Не успел я договорить последнее слово, как вся наша компания провалилась в сон.

* * *

Несмотря на то, что я создал барьер, отсекающий все звуки, всё равно старался двигаться как можно тише и незаметней. Сейчас я с огромной благодарностью вспоминал жёсткие и требовательные уроки Дреймуша, который вовсю воспользовался безграничным временем, предоставленным Царством госпожи. Он добился впечатляющих результатов даже со мной, стариком, которого пришлось переучивать заново. Ноги словно сами выбирали надёжные камни, избегали участков с травой или мхом, а когда это не получалось, ступали так, чтобы оставить как можно меньше следов. Несмотря на то, что артефакт тактической системы – та самая пирамида, которую я использовал во время сражения с крежл-змеем – находился внутри пространственного кармана Таага, наскоро созданные мною структуры, соединяющие пирамиду с управляющим кристаллом голема, работали. Конечно, сильно страдала пропускная способность и скорость реакции, но таким образом я хотя бы мог понять, где находятся мои спутники, активировавшие невидимость брони. Сам я тоже оставался невидимым, но только благодаря иллюзии, которую проецировал верный Тааг.

Полный Тагунар давал достаточно света, а остальное с лихвой восполнял мой имплантат, я видел дорогу не хуже, чем даже днём. Штурмовая броня моих спутников тоже имела системы ночного зрения, так что передвигались мы с максимально доступной скоростью. Вернее, максимально мне доступной – всё-таки самым медленным членом группы являлся именно я.

В любом случае, дорога была знакомой, так что особых задержек не предвиделось. Во сне, созданном Хартаном, мы не только многократно отработали проникновение, сражение с работорговцами и освобождение рабынь, но и несколько раз прошли по узким горным тропкам, так что знали, как и куда идти. Во время пути неожиданно возникла пауза, во время которой я оказался предоставлен сам себе. И сейчас пытался проанализировать свои чувства, возникшие во время этой неожиданной миссии.

Сейчас, отправляясь в неизвестность, на столкновение с изнанкой этого мира, я чувствовал себя… превосходно. У меня не было ни капли опасений, ни тени сомнений, лишь горячее желание идти вперёд. И дело заключалось даже не в том, что меня распирал какой-то особый гнев или ярое желание покарать работорговцев. Конечно же, как человек двадцатого века, я не принимал рабства. Но оно казалось каким-то архаизмом, пережитком глубокого прошлого, явлением из учебников истории, пусть я и понимал, что даже в нашем просвещённом двадцатом веке оно продолжает существовать в диких уголках Земли. Это сильно меня отличало от обитателей мира Итшес, где рабовладение являлось величайшим и самым мерзким из преступлений, столь отвратительным, что одна только мысль о нём вызывала ярость.

Причина моего энтузиазма заключалась совсем в другом. В последнее время я всё чаще и чаще ощущал себя ненужным и бесполезным, человеком, которому только и остаётся смотреть в спины друзей и любимых, бессильно наблюдая, как далеко они вырываются вперёд. Причём, я прекрасно понимал, что такого прогресса они достигли с моей помощью. Что именно я оказал им поддержку, вернул здоровье и даже спас жизнь. Но всё равно не мог избавиться от чувства кислой горечи во рту, отчаяния от собственной беспомощности и бесполезности. Но в этой миссии всё было по-другому. Несмотря на то, что любой из моих спутников мог запросто расправиться с целой армией подобных работорговцев, на этот раз успех зависел именно от меня.

Если в нашей компании кто-то и подходил на роль главного героя иллюзиона или центрального персонажа книги – так это Хартан. Судьба его словно являлась сборником самых популярных клише приключенческой истории: талантливый сирота, выросший в приюте, жизнь в трущобах (пусть трущоб как таковых в Нирвине не имелось, но наиболее близким к ним являлся квартал доков), преступная дорожка, конфликт с бандитами, счастливая встреча с будущим учителем, ну а дальше – череда героических деяний, от сражения с самыми сильными монстрами этого мира, до более чем впечатляющего и зрелищного выступления на арене. Разгром работорговцев и освобождение рабынь прекрасно укладывалось в сценарий. Возможно, когда-нибудь оно станет одним из важных эпизодов жизнеописания великого магистра Хартана Шанфаха. Вот только будущему летописцу придётся иметь дело с неудобным фактом, что в этом эпизоде жизни главную роль сыграл пожилой отец героя, а тому самому пришлось довольствоваться задним планом.

Я тихо захихикал себе под нос. Пусть хотелось хохотать во весь голос, и барьер не пропустил бы ни звука, всё равно приходилось сдерживаться. От Кениры пришла волна любопытства, её очень интересовало, что же вызвало во мне такие эмоции, но я, протянув руку к серьге и переключившись на личный канал, пообещал рассказать позже. Дело заключалось в том, что мы уже пришли.

Работорговцы пусть и были мерзавцами, но идиотами не являлись. Вокруг было припрятано немало артефактов – как обычные вопильщики, наподобие тех, что использовал Алзар, так и более сложные сигнальные контуры. Впрочем, препятствием они больше не являлись – Хартан обезвредил их ещё во время первой вылазки.

Вскарабкавшись по обрыву возле обрушенного моста, я зашёл через обломки ворот во двор замка. В тени под одной из стен, привязанные к засохшим обломанным деревьям, стояли два тигилаша и один задаш. Возле них находились две большие повозки очень необычной конструкции. Речь шла вовсе не о тентах, обшитых тонкой жестью и выкрашенных в неброский цвет. В первую очередь привлекало внимание шасси – сдвоенные небольшие колёса, расположенные попарно на независимых осях. Насколько я понимал, такое строение обеспечивало повышенную проходимость, возможность переезжать даже толстые брёвна и довольно большие камни. Не составляло большой загадки, как именно бандитам удалось завести животных во двор – сразу же за воротами лежал штабель жердей и досок, достаточно длинных, чтобы перекрыть обрушенный мост, пусть использование настолько ненадёжной опоры попахивало слабоумием.

От места, где я ощущал броню своей тёщи, полыхнула круговая волна магии. Мягкая, почти неощутимая, заметная только с помощью моего глазного имплантата.

– Все крупные живые существа находятся наверху, – доложила Мирена. – Остальное – мелочь и животные во дворе.

– Хорошая работа, – заметил я, приложив палец к уху. – Отличный контроль, ты молодец!

– Спасибо, Ули, – ответила она.

С удивлением ощутив от Кениры странную волну веселья, я решил расспросить жену позже и решительно двинулся в замок через центральный вход. Оглянувшись по сторонам, я заметил ещё несколько сигнальных контуров, обезвреженных Хартаном, и направился к главной лестнице. Так как большая часть пролёта была обрушена змеем, пришлось жаться к краю. Тут тоже стояла сигнализация: на этот раз очень простой механический вариант – туго натянутая нить, привязанная к обычной металлической кружке. Несмотря на всю неказистость подобной конструкции, я не мог отрицать её действенность. Даже если кому-то удалось бы обезвредить магические артефакты, в темноте он бы неизбежно зацепился и устроил бы сильный грохот. Эту ловушку Тана обезвреживать не стал – бандиты слишком легко могли проверить её целостность, так что пришлось осторожно переступать.

Мы расположились вокруг дверного проёма, завешенного куском плотной парусины. За той стороной слышались голоса и раздавались тихие женские вскрики. Не требовалось особо бурного воображения, чтобы понять, как именно работорговцы скрашивали скучные вечера.

Сейчас наступал очень деликатный этап нашего плана. Не имею понятия, как именно Хартан умудрился незаметно проникнуть внутрь, но теперь это предстояло сделать и нам. И пусть это подобие портьеры не являлось препятствием, пройти, чтобы не потревожить бандитов, ничуть не получалось.

Идеальным вариантом было бы использование силы Ирулин. Можно было бы подарить работорговцам крепкий здоровый сон, после чего заходить внутрь, хоть полным составом военного оркестра, наигрывающего бодрые марши. Вот только ничего подобного сделать я не мог. Во время вылазки на Огенраэ никто из нас не желал зла ни обитателям дворца, ни страже, ни солдатам гарнизона. Даже убийство принца и последующий грабёж являлись лишь следствием вновь открывшихся обстоятельств, так что Ирулин не сочла их нарушением благости и справедливости. Теперь же всё было по-другому. Хоть главной нашей целью и являлось освобождение рабынь, но даже само по себе оно шло работорговцам во вред. Что уж говорить о том, что мы собирались причинить немало боли и страданий им самим? Пусть наши действия являлись оправданными, поимка и наказание преступников богиней полностью одобрялось, но, увы, оно полностью противоречило её Праву. И как паладин её, святой её и верный слуга её, я ощущал самыми глубинами своей сути, что сила богини не отзовётся. Впрочем, задачу это не осложняло, просто закрывало наиболее простое решение.

Я направил магию на портьеру дверного проёма и применил сканирующие чары. Затем достал из кармана небольшой кристаллик алмаза и сплёл две стационарные магические структуры. Одна из них заглушала звуки, а вторая – создавала иллюзию, повторяющую перекрывающую вход ткань и захватывающую около половины ярда дополнительного пространства. Положив алмаз на пол, я кивнул своим спутникам, осознавая, что они ничего не увидят, решительно отвёл портьеру в сторону и шагнул внутрь. Раздался громкий звон нашитых на ткань колокольчиков, но никто из сидящих в комнате не встревожился – акустический барьер и чары иллюзии работали надёжно. Быстро проскользнув внутрь и освободив проём и дождавшись, пока зайдут мои спутники, я осмотрелся. И от увиденного мои руки сжались в кулаки, больно впиваясь ногтями в ладони.

Пространство этого просторного зала освещали несколько магических светильников, давая мягкий тёплый свет. Дальний угол отгораживала решётка, собранная из довольно тонких жердей, выглядевших несерьёзными, если бы я не знал, насколько крепка древесина, из которой они состоят. За решёткой находилось одиннадцать девушек, от молоденьких, почти что девчонок, до взрослых и зрелых. В мире Итшес редко можно было встретить дурнушек, но все пленницы являлись настоящими красавицами. Некоторые из них лежали на набитых соломой тюфяках, забывшись тревожным сном, некоторые сидели, уставившись в пространство, а некоторые стояли возле решётки, наблюдая за происходящим в зале. И у каждой из них на шее был тонкий ошейник, сделанный из какого-то чёрного металла. Внутри каждого из ошейников я заметил сложную магическую структуру – они не были кустарными поделками, а являлись работой искусного артефактора. Этого умельца мне очень сильно захотелось найти, чтобы хорошенько с ним поболтать. И вовсе не на профессиональные темы.

Возле стены под одним из светильников находился стол, за которым расселись работорговцы и играли в карты. Пусть воображение рисовало настоящие воплощения зла с лицами, обезображенными пороками и преступным образом жизни, в реальности они выглядели самыми обычными людьми. И если бы я не знал, кто они и чем занимаются, счёл бы их даже симпатичными. Один из работорговцев являлся женщиной. Молодой, пусть о возрасте жителей Итшес судить было трудно, и даже привлекательной. И на её красивом лице с высокими скулами и тонкими чётко очерченными губами было написано раздражение.

Направлено оно было на ещё одного члена их компании. Тот стоял со спущенными штанами возле большого деревянного ящика и совершал бёдрами ритмичные движения. Его руки удерживали женские щиколотки так крепко, что кожа вокруг пальцев побелела. Обладательница этих ног, женщина, которую он насиловал, лежала на ящике, крепко прикусив губу, и магические светильники высвечивали дорожки слёз, стекающих с её глаз. Она была очень красива: тёмно-каштановые волосы, казавшиеся почти чёрными, округлое лицо с изящными чертами и чуть вздёрнутым носиком, светлые большие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. На ней почти не было одежды, ну а та, что осталась, не давала простора воображению, демонстрируя прекрасную фигуру с гладкой кожей и с рельефными мускулами, длинные стройные ноги и не очень большую округлую грудь идеальной формы. На шее у женщины тоже имелся ошейник, на этот раз из светлого, почти белого металла. И внутренняя структура была столь сложна, что ошейники остальных рабынь на его фоне выглядели примитивными.

Во снах мы с Кенирой разыгрывали сцены, среди которых встречались сценарии насилия и принуждения. Но, в отличие от весёлых ролевых игр, настоящее изнасилование, которое я теперь перед собой наблюдал, ничуть не возбуждало, наоборот, вызывало только тошноту и желание предать насильника наиболее мучительной смерти.

И пусть благодаря разведке Хартана я представлял, чего можно ожидать, пусть знал и об ошейниках, и о рабовладельцах, глаза мои застлала кровавая пелена ярости. Я ощущал, что Кенира испытывает те же эмоции, наши чувства переплетались и резонировали, усиливая друг друга. И чтобы сохранить возможность ясно мыслить, я активировал форсированный режим мозга.