Текст книги "Воробьиная сила (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Петюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Маленькие бронзовые песчинки срывались с его тела, собирались в небольшие смерчики, которые, в свою очередь, сливались в широкие полосы такого же песка. Песок струился среди облаков и подлетал к моему телу, вливаясь мне в грудь. Постепенно распался весь кожух, оголив внутренне строение голема – несколько ярких кристаллов, массивные металлические кости, плотно скомпонованные структурные части и пучки волокон псевдомышц.

Эта странная эрозия лишь на мгновение приостановилась, но тут же началась вновь с удвоенной силой. Мышцы, кристаллы и артефактные части тоже принялись истончаться и рассыпаться песком. С каждой песчинкой, впивающейся в моё тело, я чувствовал как боль, так и непонятное ощущение, которое было сложно с чем-то сравнить. Чувство полноты, целостности и завершённости. Во время моего объединения с Нризом всё было совершенно по-другому, но я понимал, что оба процесса схожи.

Наконец, от голема остался только остов, частично напоминающий скелет Терминатора из одного из новейших земных блокбастеров. Частично – потому что у големов Ирвиз не было человеческого черепа, да и строение несущего шасси не следовало человеческой анатомии.

Прошло ещё несколько секунд, и остов тоже начал распадаться. Песчинки, погружающиеся в моё тело, теперь невыносимо жгли, словно кожу прожигали капли расплавленного металла. И вместе с тем я ощущал, что что-то во мне продолжает изменяться, исцеляется застарелая рана и заполняется зияющая пустота в глубинах моей души.

Я стоял лицом к тому месту, где совсем недавно находился устрашающий механизм, бездушная машина и воплощение концепции рабства. Богиня, моя прекрасная госпожа, стояла сзади и обнимала меня своими нежными и сильными руками. Я прекрасно понимал, что именно только что произошло, в полной мере ощущал всю важность этого события. Но вместе с этим совершенно иррационально ощущал печаль и чувство потери.

Склаве являлся персонификацией концепции подчинения, рабом, созданным из меня, Ульриха Зиберта, во время того самого ритуала. Он подчинялся Поводку, более того, сам являлся Уздой, сковывающей мою душу. Животное, порабощённое укротителем, освободиться не может. Являясь по сути таким же животным, я когда-то смог обрести свободу, но для этого пришлось пожертвовать частью своей сути. И теперь, когда Узда распалась, это могло обозначать только одно: магия, моя собственная магия, усиленная силой душевного исцеления госпожи Ирулин, наконец-то избавилась от оков. И исчезновение Склаве было лучшим свидетельством, что ритуал завершился успехом.

Что ж. Склаве был полезным инструментом, удобным способом делать несколько дел одновременно, либо же скидывать на кого-то задачи, которыми по той или иной причине не хочется заниматься самому. Пусть я и старался прибегать к его услугам как можно реже, но теперь придётся обходиться вообще без него. Мечта лентяя, идеальный исполнитель, верный слуга, на которого можно сбросить любые неприятные обязанности. Он исчез, его больше нет.

Нет, не так: теперь он перестал являться отдельной сущностью, а вновь стал тем, кем должен быть изначально. Мной, Ульрихом Зибертом или Улиришем Шанфахом, мужем прекрасной Алиры Шанфах, отцом Хартана Шанфаха и паладином самой лучшей и милосердной из богинь. И теперь, наконец, когда все осколки слились воедино, остался один лишь я – с достоинствами и недостатками, свершениями и провалами, достижениями и потерями. И пусть завершился ещё один этап моей жизни, теперь я смогу посмотреть в будущее по-настоящему.

И это будущее стояло сзади меня, а я чувствовал спиной прохладу окутывающего её тумана и горячее тепло высокого сильного тела. И будь я навсегда проклят, если продолжу глупо таращиться в пустоту, а не возьму всё от каждого мгновения нашей всей встречи.

– Госпожа, – сказал я, вновь повернувшись к ней лицом, – мне так вас не хватало! Я так давно мечтал об этом моменте, но, с тех пор как… С тех пор…

Я осёкся и почувствовал, как мои уши краснеют. Конечно, Ирулин приходила и во время исцеления Мирены, но возможности поговорить мы так и не получили.

– Вы с женой нашли очень остроумный способ меня позвать, – улыбнулась Ирулин. – Но пользовались им не очень часто.

– То есть если бы я… то есть мы чаще пытались… – начал я, досадуя, что, возможно, из-за своих предрассудков и комплексов упустил возможность вновь поговорить с богиней.

Очень будоражащую возможность, от одной мысли о которой играет кровь.

– Нет, Ульрих, – улыбнулась госпожа. – Прийти я бы не смогла. Но в любом случае вы бы прекрасно провели время без меня.

– Нет! – мотнул головой я. – Вернее, да, но мы и так проводим время прекрасно. Вот только я слишком редко вас вижу, почти не имею возможности с вами поговорить. И сейчас, наконец…

Богиня грустно усмехнулась и провела ладонью по моей щеке.

– Прости, Ульрих. Чтобы вырваться к тебе и помочь, я потратила слишком много сил. И теперь моё время уходит

Её фигура, стоящая одновременно возле меня и возвышающая над горизонтом, начала удаляться, расстояние между нами пусть осталось тем самым, но принялось стремительно увеличиваться. Я протянул к ней руку, желая коснуться, попытаться удержать, вновь почувствовать её тепло. И она тоже вытянула руку с раскрытой ладонью, пустой, но вместе с тем сжимающей цветок каралии. Наши пальцы коснулись на один-единственный миг, а потом окончательно рассоединились.

– Госпожа! – закричал я. – Помните, что я уже близко! Я скоро приду к вам, освобожу, выполню обещание! Обязательно меня дождитесь!

– Я знаю, мой паладин! Верю в тебя столь же сильно, как все эти годы верил в меня ты! – ответила она и окончательно исчезла, растворившись в облаках.

Я долго стоял и смотрел вслед, не в силах думать ни о чём, кроме своей богини. Теперь я имею все средства и возможности, осталось лишь развить их до того уровня, когда, наконец, я смогу попасть в Цитадель. Тяжёлым якорем держит дряхлое тело, но я наконец-то обладаю магией, и это препятствие вполне преодолимо. Когда моя магия станет достаточно сильна, тогда мне останется лишь победить Эгора и…

Осёкшись на этой мысли, я даже тряхнул головой. Похоже, у ритуала нашлись серьёзные побочные эффекты. Каким-то образом я на секунду превратился в Броттора, желающего не просто спасти пленницу, а сделать это, столкнувшись с магистром в смертельной битве.

Мне не победить Эгора ауф Каапо ни сейчас, ни через год, ни даже через сотню. Более того, нет ни малейшего смысла с ним драться, наоборот, любые сражения противопоказаны. Я просто должено прокрасться в Цитадель, сделать своё дело и уйти незамеченным. И магия нужна мне именно для этого.

Магия! У меня есть магия! Наконец-то я стал полноценным! Предстоит множество тренировок, но самого главного уже не отнять!

С этой будоражащей мыслью я потянулся к силе богини и сформировал простое чёткое желание: немедленно проснуться.

Глава 11
Похмельный синдром

Я не рассчитывал, что сразу после пробуждения превращусь в человека, который, пусть и очень слабо, потихоньку, но сможет использовать магию. Не считал, что самочувствие сразу же станет прекрасным, я встану отдохнувшим и бодрым. Пусть где-то глубоко внутри я всё-таки на это надеялся, но старался быть реалистом. Однако к тому, с чем придётся столкнуться, оказался подготовлен слабо.

Мне было плохо. Причём плохо не от боли, даже душевной, хотя она тоже была. Выворачивало наизнанку ощущение неправильности, словно я надел на себя костюм, рассчитанный на другой размер, пропорции, пол и даже анатомию, да ещё и пошитый из стеклоткани, подбитой минеральной ватой. Только таким костюмом являлись моё тело и моя внутренняя сущность.

Чувства полностью сбоили, в голове царил хаос, а попытка сосредоточиться на простых вещах, типа времени, дня недели или даже месяца, приводила к головокружению и тошноте. Я повернул голову в сторону двери. Сквозь прозрачную толщу алмаза ничего увидеть не получалось. Я не унывал, ведь к чему-то подобному был готов.

Артефактный комплекс засёк моё пробуждение, отреагировав по заранее составленному алгоритму. Трубки выскользнули из вен, силовая магическая опора, удерживающая меня в воздухе, исчезнув, плавно опустила тело на дно тубы. По периметру тубы прошла светящаяся полоса, и верхняя половина плавно скользнула в сторону и опустилась на пол.

Когда я проектировал такой деструктивный способ деактивации, то не испытывал ни малейшего сожаления. Весь комплекс, несмотря на всю свою сложность, являлся одноразовым изделием. И если не считать накопители и некоторые вспомогательные системы, весь он подлежал утилизации. И для этого даже не требовалось отвозить его Жагену – где-где, а в собственном доме поставить утилизатор я не забыл. Конечно, размерами он не впечатлял, будучи не больше мусорного контейнера, но прекрасно дополнял фабрикатор. И в связи с тем, что заботиться об экономии энергии не приходилось, работал он намного быстрее.

Я потратил немало умственных усилий, предусмотрев, кажется, всё. Всё, кроме подушки, на которую бы опустилась моя голова после окончания ритуала. И теперь мой затылок совершенно неприятно покоился на холодной поверхности, твёрдостью в целую десятку по шкале Фридриха Моса.

Мне было очень плохо, я даже не попытался вставать, ведь знал, что тут же рухну обратно. Следовало позвать Таага, но его здесь не было, ведь следуя приказу, он удалился из зала сразу же после начала ритуала.

В голове опять засела глупая и несвоевременная мысль – выяснить, сколько я тут пробыл. Но не было ни единого ориентира, ведь подача питательных веществ и удаление отходов были рассчитаны на срок в несколько лет, а о деградации мышц должны были бы позаботиться соответствующие магические структуры из раздела ветеринарной медицины. И обычные часы с календарём оказались ещё одной вещью, о которой я забыл позаботиться.

Если подумать, настолько плохое самочувствие могло наступить не только от ритуала. Я не знал, сколько времени пришлось пролежать в коме, возможно, моё тело просто отвыкло от движения. Надеюсь, прошло не так много – не хотелось бы заставлять сына, любимую и друзей слишком уж волноваться. Конечно, после завершения ритуала управляющая система отключила осадный режим, так что взаперти Кенире и Мирене сидеть не пришлось, но вряд ли это их как-то успокоило.

Словно услышав мои мысли, дверь в ритуальный зал распахнулась. Повернув голову, я увидел сквозь алмазную толщу тубы, как по залу скользит, ловко огибая артефакты и энерговоды, невысокая коренастая фигурка.

– Папа! – закричал Хартан, подбегая ко мне и склоняясь над моим гробом. – Ты как? Всё получилось? У тебя есть магия? Можешь колдовать? Насколько хорошо?

– Привет, Тана, – пересохшими потрескавшимися губами сказал я. – Что сейчас?

– Чего? – удивился сын.

– Спрашиваю, какой сегодня день? Или месяц? Год? Как долго я пролежал?

Хартан посмотрел на меня встревоженными глазами и медленно покачал головой. Мне сразу стало понятно, что дело плохо.

– Отвечай! – приказал я.

– Ой, пап, у нас столько новостей!

– Новостей? – прохрипел я и попытался пошутить, насколько позволяло мерзкое самочувствие. – Пока меня не было, ты случайно не женился?

Округлившиеся глаза Хартана послужили мне лучшим ответом.

– Папа, но как ты узнал? А, понял! Твоя магия! Она уже действует!

– Серьёзно? – удивился я.

– Ну да. Мы, конечно, не торопились, решили дождаться, пока я не закончу университет и не защищу магистерскую работу. Я тебе её покажу – уверен, ты будешь мною гордиться!

– Подожди! Университет? Магистр? – не поверил ушам я.

– Папа, – осуждающе качнул головой Тана, – ты же знаешь о моей мечте. Неужели ты думал, что пока тебя нет, я заброшу учёбу?

– Конечно не думал, я верил в тебя всегда, – ответил я и понял, что это звучит, будто я оправдываюсь. – А кто жена? Лейлин или Фейра?

– Лейлин? Фейра? А, ты про тех двух девчонок, что мы когда-то освободили! У них ещё была очень красивая мама. Нет, то была лёгкая интрижка. А женился я по любви!

– На ком? – почти прокричал я, и закашлялся.

Хартан беспомощно смотрел на меня, не понимая, чем он может помочь. Но всё-таки ответил.

– Патала Табран. Вернее, теперь Патала Шанфах.

– Дочь Лексны и Ксандаша? – не поверил ушам я.

– Ага! – самодовольно улыбнулся Хартан. – Теперь не только у тебя красивая тёща! Твоя, конечно, Повелительница Чар, но и у меня ничуть не хуже – Высшая Целительница.

– Не могу поверить, что ты женился на Пале, – пробормотал я поражённо.

То, что Мирена и Лексна достигли вершин силы и магии, было как раз логично.

– Ну а на что ты рассчитывал, когда селил меня с ней в одном домике? – пожал плечами Хартан. – Мы ждали только её совершеннолетия. Сейчас она на третьем курсе университета, рождение второго ребёнка планируем после око…

– Второго? – простонал я.

– Ах, да, ты же не в курсе. Поздравляю, ты уже дедушка. Но мама очень не любит, когда Ули зовёт её бабушкой. А Миру ненавидит слово «прабабушка», так что он называет их обоих по именам.

– Ули? – у меня не осталось моральных сил, чтобы задавать связные вопросы.

– Улириш Шанфах, в честь героического дедушки.

Я закрыл глаза и издал тихий протяжный стон.

– Ули! – послышался нежный родной голос, и я почувствовал, как ко мне приближается сгусток любви, беспокойства и заботы. – Ты как себя чувствуешь? Тебе плохо? Больно?

Я открыл глаза и посмотрел на женщину, которую любил больше жизни. Выражение её лица было встревоженным, но в остальном за эти годы она ничуть не изменилась. Неудивительно, ведь человек её силы даже за сотню лет не постареет ни на день, что уж говорить о жалких нескольких годах?

– Со мной всё хорошо, – ответил я. – Вернее, не совсем хорошо, чувствую себя очень странно. А уж после таких новостей…

– Каких новостей? – спросила Кенира.

– Ну про то, что я стал дедушкой…

– Ули, я же тебе столько раз говорила! Твой возраст не имеет значения! Я люблю тебя не за то, как ты выглядишь, а за то, кем ты есть!

– Да нет же, – поморщился я, – речь о нашем с тобой внуке. Те годы, что я провёл в коме после ритуала…

Кенира сделала молниеносный шаг в сторону и отвесила Хартану увесистый подзатыльник. Тот потёр ушибленную голову и расплылся в довольной улыбке, настолько широкой, что превратился в антропоморфную персонификацию осла Клауса.

– Ули, милый, – мягко сказала Кенира. – У меня для тебя есть ещё более ошеломляющие новости.

– Куда уж более? – воскликнул я, чувствуя, как от скверного предчувствия спина покрывается потом.

– Мы провалились как родители, так как не воспитывали сына розгами. С начала ритуала прошло три дня.

* * *

Как бы я ни злился на Хартана, но вынужден был признать две вещи. Прежде всего, шутка у него вышла замечательной, остроумной и достаточно тонкой, хотя, конечно, издеваться над человеком, пребывающим в таком состоянии, очень нехорошо. Ну и главное, именно я и мои слова натолкнули его на эту идею, а Хартан не был бы Хартаном, если бы он не устроил что-то подобное.

Так что я быстро выкинул его выходку из головы, отдавшись более насущным заботам. А их имелось немало. Тело подчинялось очень странно. Я мог нормально или почти нормально говорить, управлять мышцами лица, веками и дыханием, но моторные функции пострадали. Тело просто не чувствовалось моим, руки и ноги двигались не как положено, выписывая очень странные траектории. Всё дополнялось очень сильным ощущением неправильности, словно мой баланс смещён куда-то чуть ли не за пределы Итшес, мне казалось, что при каждом новом шаге я либо рухну на землю, либо улечу в небо. Кенира и Хартан поддерживали меня за руки, помогали двигаться, но даже так нормально ходить я не мог.

Хоть я и сильно опасался это делать, пришлось включить форсированный режим и вносить коррекции. Именно тут обнаружился факт, который заставил бы меня прыгать, словно ребёнка, если бы я остался способным на настолько сложные движения. Раньше после длительного использования форсированного режима на меня накатывало плохое самочувствие, лопались сосуды в глазах и носу, а иногда случались и микроинсульты. Теперь всё изменилось. Даже после десяти минут использования форсажа я ощутил лишь ментальную усталость, но не привычное полное опустошение, а, скорее, ментальный аналог приятной мышечной боли после хорошей регулярной тренировки в спортзале. Поэтому всё, что мне требовалось для исправления ситуации – заняться пересчётом собственной моторики, введением поправочных коэффициентов и, следовательно, приведением двигательного аппарата в то состояние, в котором он был до ритуала. Это требовало кропотливой работы, но работы именно того типа, к которому я оказался полностью готов.

К сожалению, как бы я ни пытался, из всех последствий ритуала «безнаказанность» форсированного режима оказалась единственным улучшением. Способность видеть элир, сплетать хотя бы слабейшие магические потоки, так и не появилась, я не обрёл способность даже просто включать-выключать свет. Но я не отчаивался, так как прекрасно понимал, что нахожусь в самом начале пути, являясь с точки зрения магии кем-то сродни младенцу или даже новорождённому птенцу воробья. Теперь оставалось лишь вложить время и усилия на развитие собственного дара, для этого имелось множество способов и методик. Некоторые из них были безумно неприятными, пусть и вполне действенными, но для начала их использования требовалось окончательно прийти в себя.

Когда закончились все поздравления, похлопывания по плечам, объятия и поцелуи, которыми меня награждали Незель, семья Ксандаша и родные, начались скучные дни реабилитации. Благодаря постоянному движению, прописанному Лексной комплексу гимнастических упражнений и, главное, глубоким здоровым снам в Царстве моей богини, я потихоньку приходил в норму. Не скажу, что ощутил себя магом или даже просто помолодел, но, наконец, привык к текущему состоянию.

Не расстраиваясь из-за того, что признаков магии у меня не появилось, я решил не медлить и идти дальше – к реализации плана, который я составил давно, но при этом не имел возможности реализовать. Я решил снова обрести молодость.

Сколь бы безумным и преждевременным это ни казалось, но больше для этого препятствий я не видел. Во время исцеления Мирены я использовал артефактный комплекс и сложный ритуальный узор, от меня тогда требовалась вовсе не магия, а вычислительные способности мозга. И пусть у меня до сих пор имелось множество поводов для жалоб, но с этим всё обстояло более чем хорошо. Да, со мной больше не было Склаве, но те же функции могло выполнять моё собственное сознание. В отличие от исцеления Мирены, меня не сковывали условия божественных Испытаний, а самую важную часть работы всё так же мог выполнить Тааг. Помимо форсированного разума, со мной оставались мои знания. Более того, исчезновение Склаве сопровождалось полным крушением всех запретов Эгора, так что теперь я получил возможность делиться любыми знаниями с кем угодно. А раз исчезли все препятствия, то и смысла откладывать я больше не видел.

Однако вскоре произошло происшествие, которое начисто зачеркнуло этот план. В то утро я направился на кухню, чтобы приготовить себе кофе и что-то перекусить. Я, конечно, мог бы отдать приказ управляющей системе, тогда завтрак принёс бы один из големов, но старался как можно больше двигаться. Впрочем, заниматься готовкой не хотелось, как бы это ни было полезно для моторики.

Можно было бы позавтракать чем-то существенным, достав из стазиса одно из готовых блюд, либо задействовав пищевой синтезатор, но я решил ухватить на завтрак хлопьев с молоком, которые в этом мире тоже имелись. На вкус они сильно отличались от знакомых мне земных, но принцип был всё тот же. Я достал из «холодильника» большую банку молока, из шкафчика – совершенно привычную картонную коробку с яркой этикеткой, взял глубокую миску и принялся сыпать в неё хлопья.

Не было никаких предпосылок, никакого резкого перехода. Вот я стою с коробкой в руке, а вот – ползаю по полу на четвереньках, стукаясь носом в рассыпанную по полу еду. Я пытался остановиться, подняться на ноги, отряхнуть налипшие на нос и щёки хлопья, вот только тело мне не подчинялось. Голова совершала ритмичные движения, я клевал эти хлопья, ударяясь носом об пол так резко, что вскоре закапала кровь.

Послышался женский вскрик, и две сильные руки подхватили меня с пола, подняли и прижали к себе.

– Ули, что случилось? – обеспокоенно спросила Кенира, вытирая мне кровь. – Я на мгновение перестала тебя ощущать, ты словно исчез, так что сразу я бросилась сюда. А ты… ты…

– Не знаю, – признался я. – Но, похоже, мне потребуется время, чтобы прийти в себя.

– Ты клевал кашу как цыплёнок, – заметила Кенира. – Кажется, последствия ритуала полностью не прошли.

– Очень похоже на то, – не стал отрицать я. – Не думал, что унаследую от воробья и какие-то глубинные инстинкты.

– Надеюсь, ты не уйдёшь от меня к какой-нибудь воробьихе, – шутливо спросила Кенира, но я чувствовал от неё волну сильного беспокойства.

– Конечно нет, – усмехнулся я. – Но на всякий случай вставь в причёску парочку перьев.

Она через силу хмыкнула, давая понять, что шутка вышла настолько же натужной, какой казалась и мне самому.

– Милая, не беспокойся, я справлюсь. Главное уже случилось, осталось лишь скорректировать последствия. А это лишь небольшие неудобства. Не волнуйся.

– Очень надеюсь на то, – улыбнулась она. – Ули, сам понимаешь, я не могу не волноваться.

Я прижал её к себе крепче и поцеловал, пытаясь всеми своими эмоциями показать, что всё будет в порядке, пусть не был в этом уверен и сам. Она благодарно кивнула и помогла мне добраться до стула.

– Сиди, я сейчас что-то нам приготовлю, а потом всё уберу.

– Последнее необязательно, – усмехнулся я. – Хорст, кухня, уборка.

Пока Кенира доставала новую коробку хлопьев, насыпала в миски и заливала молоком, дверь открылась и внутрь вполз невысокий плоский параллелепипед со скошенными углами. Пылеуборщик на мгновение застыл, словно пребывая в раздумьях, а потом решительно направился к рассыпанным хлопьям. Я не всё ещё не получил способность видеть магические потоки, так что для меня выглядело, словно мусор взлетает сам по себе, собирается в плотный спрессованный комок и исчезает где-то в верхнем отсеке. Закончив с рассыпанной едой, голем прокатился по кухне, несколько раз останавливаясь в разных местах, чтобы убрать невидимый мусор, а потом точно так же укатился прочь.

– Привет, пап, мама, – послышалось от дверей. – Что делаете?

В кухню зашёл Хартан, бухнулся на стул и откинулся на спинке. К счастью, он пришёл достаточно поздно, чтобы не застать меня в неудобном положении, иначе я был бы обречён на целую серию глупых шуток.

– А то ты сам не видишь, – ответила Кенира.

– Пап, у тебя кровь под носом, – сказал Тана.

– Последствия ритуала, – ответил почти что чистую правду я.

Хартан лениво вытянул руку, один из стазисных шкафов раскрылся, из него вылетела тарелка. На ней лежал аппетитный стейк с гарниром из овощного рагу. Я улыбнулся – несмотря на то, что Тана откровенно выделывался, для подобного трюка требовался очень тонкий контроль магии. От Кениры донеслась волна гордости и проказливого веселья. Один из ящиков раскрылся, из него вылетели вилка и нож, описали в воздухе крутую дугу и воткнулись прямо в исходящий паром стейк. Тана посмотрел на мать осуждающим взглядом, но всё-таки ухватился за столовые приборы и приступил к еде.

– Ты сегодня не идёшь на занятия? – спросил я.

– Иду, – ответил Тана с набитым ртом. – И вернусь поздно.

– Девчонки? – поинтересовалась Кенира.

– Нет, – махнул рукой он. – Вернее да, они тоже, но вечером у меня встреча с одним из заказчиков.

– С заказчиком? – удивился я. – Ты ещё занимаешься охранными системами? Я думал, необходимость в этом проекте уже отпала.

– Ну, это по крайней мере интересно, – пожал плечами сын, нанизав ещё кусок стейка на вилку. – К тому же после драки на арене я стал довольно знаменит. И теперь могу брать больше денег.

– А при чём тут Большие Игры? – удивился я. – И не припомню, чтобы ты заказывал новые проспекты или где-то давал рекламу.

– Я был тоже удивлён, – засмеялся Тана. – Нет, ничего я не заказывал. Но старые клиенты меня узнали, похвастались своим знакомым, те рассказали ещё кому-то. Будешь удивлён, насколько популярен я стал. Отбоя от заказов нет.

– Если нужна помощь, к примеру, спроектировать артефакт…

– Спасибо, пап. Но ты лучше отдыхай и приходи в себя. Ничего не нужно – я справлюсь и сам, к тому же, тут у меня лучшие мастерские и даже фабрикатор, которые только можно пожелать.

Кенира с гордостью посмотрела на сына, картинно прижала руки к груди и воскликнула, нарочито переигрывая:

– Детки растут так быстро! Не успеешь оглянуться, как птенец вылетает из родительского гнезда!

Она сделала ударение на слове «гнездо», имея в виду название нашего замка. Намёк уловил и Хартан.

– Очень смешно, мам! – возмущённо воскликнул он. – Кстати о птенцах. Я спускался в подвал, артефакт до сих пор работает и в нём до сих пор лежат два яйца.

– Считай, что это в некотором роде искупление, – вздохнул я. – Не божественное, а личное. Жизнь им, само существование, по сути, дал я. После успешного ритуала они мне больше не нужны, но это не повод отказывать им в рождении. Я же пожертвовал одним из их братьев, поглотив его душу, теперь считаю, что сильно им задолжал. К тому же, что за Воробьиное Гнездо без воробьёв?

– Папа хочет сказать, – добавила Кенира со смехом, – что скоро у тебя появятся дядя и тётя!

* * *

Дни сменялись новыми днями, постепенно минул месяц Перелома и в свои права вступила зима. В нашем маленьком мирке постепенно сложился свой распорядок. По утрам я выбирался наружу, прогуливаясь вокруг озера и дыша холодным зимним воздухом, занимался упражнениями, как прописанными Лексной, так и привычными физическими на брусьях и турнике. Я выкладывался вовсю, до самого предела, даже заходя за него – ведь для обитателя Итшес, полноценным представителем которых я теперь стал, тело, разум и магия были связаны неразрывно.

Затем я подолгу отмокал в наших горячих источниках, проводя несколько часов в исходящей паром воде, любуясь прекрасным озером и горами. В эти мгновения я чувствовал, что затеял авантюру с крежл-змеем и замком не зря, испытывая глубокое сожаление от того, что после освобождения Ирулин это место придётся покинуть. Ко мне часто присоединялась Кенира, так что просто покупаться получалось не всегда, что, разумеется, нас ничуть не огорчало. Мирена была достаточно тактичной, чтобы обеспечить нам уединение, но делала это не всегда. И в этих случаях я очень радовался, что пар, струящийся над водой, скрывает мою реакцию на её обнажённое и чрезвычайно одарённое тело. Вечерами к нам присоединялась Незель, часто заскакивал Ксандаш с семьёй, и редко – Хартан, который большую часть времени проводил в Нирвине, возвращаясь домой лишь поспать.

Когда я стал чувствовать себя совсем хорошо, мы возобновили нашу учёбу – теперь, когда рассеялся запрет на передачу знаний, у меня появилось много нового материала.

Замок постепенно преображался всё сильнее и сильнее. Всё больше и больше окон обзаводились рамами и стёклами – мы заказали изготовление в одной из крупных мастерских Нирвины и Ксандаш привозил их по мере готовности. Грубые стены и полы покрывались декоративным камнем, деревянными панелями и обоями – в качестве поставщика выступал тот же Санд, а работу выполняло несколько служебных големов под руководством Таага, исполнявшего роль некоего «пастуха». Постепенно каждая из комнат обзавелась мебелью и декором, даже те, в которые мы не заходили почти никогда. И всё равно в контейнерах Кениры осталось ещё множество невостребованных вещей.

Королевский трон династии Раэ, почему-то нигде не приходился к месту. Он был слишком уж вычурным, слишком уж напоказ роскошным, чтобы не выглядеть абсолютно чуждым всюду, где бы мы его ни поставили. В итоге его забрал себе Хартан, заявив, что такая штука будущему магистру ох как пригодится. Ну а мы с Кенирой не стали рассказывать сыну, чем на этом троне занимались его родители, подглядывая за его же бабушкой на пляже острова Ортнузд.

Ещё через некоторое время почти одновременно произошли две вещи. Мне удалось выпустить из пальца тонкий жгутик магии и создать почти незаметную искру, и случился новый «птичий» рецидив.

На этот раз не произошло ничего настолько уж драматичного. В тот день, окрылённый новым открытием, я зашёл в библиотеку, от управляющей системы зная, что застану там Хартана. Тот сидел под огромным окном, вытянувшись на удобной кушетке и увлечённо читал книгу. Заинтересовавшись, я бросил взгляд на обложку. Книга оказалась не каким-то учебником, справочником или научной монографией. Яркая обложка изображала смазливого юношу, сквозь распахнутую рубаху которого проглядывали внушительные мышцы. Он держал за талию красивую девицу, чьё платье было художественно порвано во множестве мест, демонстрируя длинные стройные ноги и объёмный бюст. Вторая рука была вытянута вперёд и с неё срывалась ветвистая молния, обращающая в пепел сразу нескольких монстров из бесконечной орды, лезущей откуда-то из-за пределов обложки. Золотая надпись из затейливо перевитых между собой букв, гласила, что книга называется «Повелитель Чар, попавший в прошлое и оказавшийся в теле бестолкового младшего принца, слишком силён», а цифра рядом свидетельствовала, что это девятнадцатый том серии. Я лишь усмехнулся – несмотря на успехи в учёбе, магии и боевых искусствах, мой сын оставался парнем, едва вышедшим из подросткового возраста, который, как и я когда-то, обожал читать развлекательную литературу. Не помню, что я ему сказал, так как безо всякого перехода картинка сменилась. Я осознал, что нахожусь в одиночку посреди библиотеки, полки всех шкафов в поле зрения пусты, а всё свободное место занято абстрактной скульптурой из книг, стоженных одна на другую настолько точно, что, казалось, сделай глубокий вдох, и вся конструкция развалится. Меня вновь сжимала в объятиях Кенира, шепча в ухо ласковые слова, но её душа разрывалась от беспокойства.

Тогда я вновь погрузился в себя, внося в собственную психику корректировки, чтобы избежать таких припадков в дальнейшем. На этот раз Кенира отдала Таагу беспрекословный приказ следовать за мной днём и ночью, будучи готовым защитить и не дать навредить самому себе.

Я продолжил развивать свои магические силы, делал базовые упражнения для их усиления и улучшения контроля, но всё происходило слишком медленно. К счастью, мой дар развился до той границы, за которой я уже мог задействовать радикальные методы.