Текст книги "Воробьиная сила (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Петюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

– В статуе уже имелось достаточно места не только для накопителя, но и для маскирующих чар. Честно говоря, я не рассчитывал, что ты её заберёшь, но тебе удалось меня удивить. Не представляю, для чего тебе этот мусор, ты мог сделать себе такую же в любой момент. Как бы то ни было, статуя помогала Таагу-18 с передачей больших объёмов данных. Без неё мне бы пришлось довольствоваться лишь короткими отчётами.

Я поморщился от досады. За всё время мне ни разу не пришло в голову обследовать эту скульптурную композицию, зато я, словно идиот, таскал её всюду, где селился. И то, что Кенира слала мне эмоции сочувствия и утешения, помогало мало.

– Вы знали всё, что я делал, имели доступ ко всем моим артефактам, чарам и разработкам. В любой момент времени вы были на шаг впереди, – почти простонал я.

– Не стоит так расстраиваться, – со вполне искренним сочувствием ответил Эгор. – Многие вещи приходят с опытом, а во времена Империи мне пришлось получать этот опыт нелёгким путём. Если тебе от этого станет легче, ты превзошёл все мои ожидания.

– Это несложно. В моём отношении они у вас были всегда занижены.

– Нет, я имею в виду даже те, что я ждал бы от бывших учеников. Тебе есть чем гордиться – ты обрёл магию, создал для себя новое усовершенствованное тело, превратил двух выжженых женщин в умелых и сильных магов. Каким-то непостижимым образом умудрился принудить одного из армейских чурбанов изучать магическую теорию – об этом достижении когда-нибудь будут слагать легенды.

От Ксандаша донеслась волна искренней обиды, и он громко засопел, почти как Хартан.

– И что дальше? – спросил я.

– А дальше просто. Вы убираетесь домой, живёте долгую счастливую жизнь, служите своей богине. Возможно, мы когда-нибудь снова увидимся, но я бы на это не рассчитывал. Способ, которым ты вычислил координаты Цитадели, явно основывался на твоей связи с божеством, так что придётся приложить некоторые усилия, чтобы он никогда больше не сработал. Было очень интересно поговорить, но у меня хватает дел. Прощайте!

– Подождите, – сказал я. – У меня к вам просьба.

– Да? – улыбнулся Эгор. – По-моему, я знаю её содержание.

– Ради госпожи я готов пойти на что угодно, – взмолился я. – Я буду служить вам, как не служил никогда раньше, исполнять все ваши желания и распоряжения. Помогать во всех начинаниях, сражаться с вашими врагами, защищать от угроз. Отпустите богиню! Пожалуйста! Пожалуйста, Хозяин!

Последнее слово встало у меня поперёк глотки, но я всё равно умудрился его выплюнуть, почти не меняя тон.

– Не стоит так унижаться, – покачал головой Эгор. – Не стану скрывать, твоё предложение мне действительно интересно. И при других обстоятельствах я бы его принял с радостью. У меня хватает фел, я могу призвать нового бога – может какого-то мерзкого кровожадного божка, без которого мир станет чище.

– Вот только… – прошептал я.

– Если бы Ирулин оставалась всё тем же слабым божеством на грани исчезновения, если бы количество её последователей исчислялось единицами или даже десятками, не возникло бы никаких возражений. Но она стала жертвой своего Права. Ты исполнял обязанности священника очень успешно – слишком успешно, можно сказать. Культ обрёл силу, получил массу верующих, количество храмов подходит к тысяче. И только благодаря тому, что я призвал Ирулин в период величайшей слабости, мне удалось её пленить. Чем она становится сильнее, чем многочисленней её культ, тем крепче мои оковы на ней. Как считаешь, удастся ли мне повторить успех, даже если на моей стороне окажется вся удача мира?

Я молчал. Моё сердце учащённо колотилось, а душу охватывало облако отчаяния. Я действительно вложил немало сил в её религию. Освящал гостиницы, просвещал людей, создавал святые реликвии. Каждое моё действие, каждая молитва повышала ценность Ирулин в глазах Эгора, превращало добычу из просто очень ценной в уникальную. Оглядываясь назад, я понял, что же всё-таки натворил, сколько ошибок совершил.

Я не должен был проповедовать, не должен был разбрасываться святой силой. Я мог всё так же помочь Кенире, исцелить Ксандаша, спасти Мирену и обрести магию – для всего этого не требовалось храмов, хватило бы даже моей веры.

– Знаешь, именно твоя богиня пробудила во мне давно забытые чувства, – продолжал Эгор. – Впервые за сотни и сотни лет я вновь почувствовал себя глупцом. Призвав Ирулин, я посчитал её ещё одним мелким божком, обладающим никчёмным Правом. Я знал, что она повелевает сном, знал, что дарует душевное здоровье. Но как рыбак, живущий на берегу огромного озера, я не понимал, что та вода, которой вокруг слишком много, представляет для путника в пустыне немалую ценность. Дисциплинированный разум позволяет избежать душевных недугов, контроль магии и физиологии приводит сон в порядок, ну а раз я строго следил, чтобы не приближаться к пределу Натиз-Рууга, то мне никогда не грозило выгорание. Я не смог взглянуть на богиню со стороны обычного человека – человека, страдающего от бессонницы, человека, потерявшего магию, либо же нырнувшего в пучину безумия. Я свободно могу путешествовать по Итшес и по Вселенной, так что считал грёзы Ирулин чем-то вторичным, жалкой подделкой, которой не сравниться с настоящей жизнью. Мне не понадобилось много времени, чтобы осознать ошибку, ничего непоправимого не произошло, но теперь я даже жалею, что мне недоступно Царство её.

– Недоступно? – послышался удивлённый голос Ксандаша.

– Да, воин. Именно я, владеющий богиней, пленивший её и удерживающий в оковах, не могу прикоснуться к её силе. Я стал силой, антагонистичной её вере, врагом её единственного священника, а как бог влияет на верующих, верующие влияют на бога. А Ульрих был и долго оставался её единственным последователем.

– Эгор, вы не возражаете, если я скажу пару слов своим людям? – спросил я.

– Конечно, – кивнул маг. – Мне уйти?

– Нет, ваше присутствие мне тоже важно, – возразил я.

Я повернулся к своему врагу спиной и посмотрел долгим взглядом на своих спутников. У меня не было сомнений в ответе, но оставить вопрос незаданным я не имел права.

– Вы можете уйти, – сказал я. – Если я правильно понял, Эгор вас беспрепятственно отпустит.

– Совершенно верно, – послышался сзади его голос. – Даже прикажу Цитадели доставить в любую точку Итшес.

– Спасибо, – кивнул я. – Вы мне дороги, я вас люблю, и не могу допустить мысли, что кто-то из вас погибнет.

– Ну а ты, папа? – задал вопрос Хартан.

– Я паладин Ирулин, слово её, её щит и меч. Если я сейчас уйду, то больше не смогу найти её никогда. Оставшись, я могу потерять жизнь, но не оставшись – потеряю всё. Благодаря госпоже я вновь стал собой, обрёл друзей, семью и любимых. А теперь пришло время заплатить по накопившимся счетам.

– Я тоже обязана Ирулин всем, – тихо сказала Кенира. – Я получила магию, свободу и любимого человека. Даже не думай, что останешься один.

– Вы те – кого я люблю, – добавила Мирена. – Даже если бы Ирулин не дала мне так много, было бы достаточно этого одного. Я с вами.

– У меня появилась возможность сразиться с Повелителем Чар! – воскликнул Хартан. – В прошлый раз вы с мамой сделали всё сами, так что не пытайтесь удержать меня теперь!

– Ну а я человек простой, – усмехнулся Ксандаш. – Когда ты, Ули, собирался нанять мой клинок, рассказал о будущих опасностях. Я потребовал высокую оплату, и получил её авансом на пару сотен лет вперёд. Никто в этом мире не может сказать, что Ксандаш Табран не выполняет обязательств.

Я кивнул. Несмотря на нависшую над ними опасность, на сердце стало очень легко. Повернувшись обратно к Эгору, я сказал:

– Когда я был Нризом, то внимал каждому вашему слову. Когда стал вновь Ульрихом, то ненавидел вас. Теперь же… Мне действительно было интересно пообщаться. Очень жаль, что наши интересы совершенно противоположны и мы ни за что не сможем прийти к соглашению, приемлемому для нас обоих. Так что остаётся лишь одно решение.

– Мне тоже очень жаль, – кивнул Эгор. – Ты перестал вызывать отвращение, все мои похвалы были заслуженными. И если бы не конфликт интересов, ты бы стал первым человеком за четыре сотни лет, которому бы я с удовольствием дал гостевую печать Цитадели и предложил бы время от времени заскакивать. Могу заранее сказать – вам не победить. Но даже так – покажите, на что способны!

★☆★☆★

● «Слово „воробей“ прозвучало на английском языке.» – фильм «Пираты Карибского моря» в немецком прокате шли как «Fluch der Karibik» («Проклятие Карибов»), а Джека Воробья (пардон, капитана Джека Воробья) звали, как и в оригинале, Джек Спэрроу, а не Джек Шпац. Но, конечно же, Ульрих не мог посмотреть этот фильм ни так, ни эдак, ведь он отбыл с Земли гораздо раньше.

Глава 20
Свары богов

Ни он, ни мы не делали попыток атаковать внезапно, пытаться застать друг друга врасплох. Раз он заранее знал о нашем визите то мог подготовиться как ему было угодно, напасть раньше, чем мы его увидели. Для нас во внезапном нападении тоже не было смысла – противник ожидал его в любой миг. Так что наша битва чем-то напоминала дуэль из исторических романов – когда противники расходятся в разные стороны и только потом взводят пистолеты.

Атаковали мы одновременно. Я вошёл в форсированный режим, максимально разгоняя мозг и используя те заготовки, которые разработал во время анализа ауры Эгора. Вокруг членов команды вспыхнул сильный защитный барьер, отрезающий их от окружающего мира. Пока я точечными ударами разрушал чары Эгора, а он своими контратаками рушил мои чары, моя команда готовилась.

Проблему количества защитных и атакующих артефактов мы решили очень просто. Чтобы Цитадель не смогла опознать активные магические системы, определить в них оружие или неподобающие для мирных посетителей щиты, мы их просто не заряжали. У Кениры, а уж тем более у Мирены имелся огромный запас элир, истратить который они не смогли бы даже за несколько суток самого ожесточённого боя. Благодаря реликвиям Фаолонде, каждый из нас троих имел прямой доступ к магии друг друга, что объединяло нашу элир в один общий объём. И хотя я до сих пор обладал относительно скромным резервом, это позволяло обойти очень многие ограничения. Конечно, по силе я с женой так и не сравнился, колдовать приходилось лишь на доступном мне уровне, зато об истощении мог просто-напросто забыть.

Броня Хартана и Ксандаша теперь представляла собой сложные артефактные комплексы, чьи приёмные площадки я вывел сзади за воротник. И к каждой из них устремился жгут элир, такой плотный, что выглядел извивающейся стеклянной колонной, усеянной изнутри ослепительно-яркими синеватыми искрами. Прошло не более полутора секунд, как раскрылись все свёрнутые структуры, пустые накопители в пространственных карманах наполнились под завязку, а вокруг бойцов развернулись веера многослойных барьеров. Кенира перестала удерживать общий щит и кинулась мне на помощь, пока остальные расходились широким полукругом, чтобы атаковать Эгора с разных сторон.

Повелитель Чар усмехнулся. Если бы я мог испытывать чувства, то таким чувством стала бы досада – наше с ним фехтование чарами оказалось вовсе не боем не на жизнь, а на смерть, Эгор всего лишь проверял, как хорошо я сделал домашнюю работу, так что, когда ко мне присоединились помощники, принялся за нас всерьёз. К счастью, у меня появилась короткая передышка, во время которой я успел создать аватара. Конечно, мне приходилось разделять внимание, растрачивая ментальные ресурсы, но, благодаря элир Кениры и уменьшению нагрузки на органический мозг, теперь я мог это себе позволить. Быстро открыв подсумок на поясе, я принялся наощупь выхватывать эликсиры и с размаху вкалывать себе в шею. Когда последний шприц полетел в сторону, я вновь ринулся в атаку. Члены моей команды, прикрывая друг друга, тоже применили эликсиры, но их движения не ускорились, а словно наоборот замедлились – даже сквозь форсированный режим я почувствовал, как разгоняется моё восприятие.

Рядом с Эгором возник такой же двойник, и ситуация, начавшая клониться в нашу сторону, вновь стала тяжёлой. Каменный пол под нами задрожал, словно где-то по прерии пробежало стадо буйволов.

– Големы! – закричал Ксандаш. – Много!

Через восприятие двойника я видел, что со всех сторон надвигается бронзовая волна – впереди неслись Ирвизы, за ними дробно семенило лапами целое полчище Таагов, а сзади, размеренно переставляя ноги-колонны, топали массивные платформы големов Кирутал.

Тааг-18, до сих пор стоявший неподвижно, игнорирующий творящийся вокруг Армагеддон, встрепенулся. Из-под его кожуха взметнулись два щупальца, на концах которых ослепительно сияли эффекторы декомпозиционых резаков. Не скажу, что не ожидал чего-то подобного, но, если бы сейчас мог испытывать эмоции, у меня бы сжалось сердце.

– Протоколль тройбрух! – воскликнул я.

Тааг рухнул, словно марионетка с обрезанными нитями, распластав щупальца по каменному полу. Тускло-зелёное сияние в его фасетчатых глазах погасло, потоки элир внутри его корпуса прекратили циркуляцию. Кенира вытянула руку, и Тааг исчез в пространстве её кольца. Хотелось бы похвастаться своей предусмотрительностью, решить, что я заранее предвидел действия Эгора и предсказал превращение голема в «троянского коня». Вот только это было бы очень далеко от правды.

Во время инспекции Таага, изучения его логики и плетений я установил несколько прерывателей главных энергетических магистралей, завязав их на первичные когнитивные функции. Пусть я и выбрал в качестве кодового слова «предательство», но ничего такого я не подозревал. Мне просто показалось разумным оградить себя от возможных сюрпризов, если Цитадель каким-то образом перехватит управление, обратив верного друга и союзника против меня самого. Простой и грубый прерыватель не отображался на схемах, игнорировался системой восстановления, а кодовые слова, что я выбрал для активации, являлись для жителей этого мира бессмысленным сочетанием звуков.

Эгор не обратил на отключение голема ни малейшего внимания. Он и не делал на него никаких ставок – видать, развернул против нас просто потому, что это было бы «хорошей практикой». Без эмоциональной немоты форсированного режима от такой небрежности мне стало бы очень обидно, как и от того, что Эгор пока явно не выкладывался на полную. Он использовал только стихийные атаки, мощные, но предсказуемые. Противостоять плазменным шарам, воздушным лезвиям, каменным шипам и пучкам когерентного света оказалось несложно – против классических атак имелись такие же классические способы защиты, а по чистому объёму элир для подпитки чар мы ему ничуть не уступали.

Моё разделённое надвое сознание с бешеной скоростью анализировало атаки Эгора, его двойника и армии големов, просчитывало векторы и силу, подбирало способы противодействия. К сожалению, реликвии Фаолонде не позволяли объединить нашу команду в подобие роевого разума, но на необходимые подсказки хватило даже этого.

Множество алых лучей ударило из глаз Ирвизов, концентрируясь на Кенире. Та подставила модулированный рефракционный барьер, превращающий смертоносную атаку в безобидную световую вспышку. Ксандаш вскинул руку, из которой вылетела яркая искра и полетела по дуге в сторону армии големов. Полыхнуло огненное кольцо, расходясь широкой волной, но големы объединились, установили общий щит, который с лёгкостью выдержал атаку. Мирена составила вместе обе ладони и выпустила ослепительный зеленоватый луч, который преодолел защиту и поразил несколько големов. Тана послал вслед лучу два десятка энергетических конструктов, летящих по непредсказуемой виляющей траектории, которые успели влететь в не до конца затянувшуюся дыру и вгрызлись в двоих Ирвизов.

Тем временем мы с Кенирой непрерывно давили двоих Эгоров, комбинируя наши атаки, составляя их так, чтобы против них требовались разные способы защиты. Вот только Повелитель Чар не только умудрялся их отражать, но и даже удерживал на лице – двух лицах близнецов – снисходительную усмешку, словно взрослый, наблюдающий за играющими детьми. Его атаки становились всё сильнее и сильнее, одновременно прибавляя в сложности. И через некоторое время мне пришлось сосредоточить сознание на основном теле, просто для того чтобы выжить.

Впрочем, с совокупным нападением армии големов команда справлялась прекрасно. В своё время я прекрасно изучил конструкцию каждой модели, знал обо всём имеющемся оружии и защитных контурах. Не один субъективный год тренировок включал в себя штурм Цитадели, и сейчас не происходило ничего, чего бы мы не ожидали и к чему бы не готовились. Так что серые разлагающие органику лучи Кируталов, яркие искры их дезинтеграционных орудий, выстрелы встроенных в руки Ирвизов Толстушек Берт, а также множественные плазменные шары, пучки света и излучений, разогнанные до гиперзвуковых скоростей снаряды дестабилизированной материи и прочие смертоносные подарки неизменно наталкивались на соответствующее противодействие.

Как мы выяснили давным-давно, божественные силы являлись чистыми концепциями, так что ограничение дальности Связи Сердец не зависело, является ли реликвия Фаолонде материальным предметом, или же создана из той же псевдоматерии, что и тело моей проекции. Когда Ксандаш, Хартан и Мирена бросились к армии големов, их сопровождал мой аватар, подсказывая, координируя и направляя. Команда прикрывала друг друга, наносила совместные удары и действовала, словно постоянно пребывала в сложном, но очень красивом танце. Артефактные комплексы обеспечивали надёжную защиту, а бурлящие в крови специально подобранные эликсиры позволяли выложиться гораздо сильнее, чем это было доступно даже самому тренированному человеку. Поэтому армия врагов постепенно редела, пусть и не с той скоростью, которой бы хотелось.

Эгор словно закончил какую-то свою проверку. Как только ситуация начала клониться в нашу сторону, он резко изменил интенсивность и, главное, характер атак. В ход пошла пространственная магия, фрактальные разломы, сдвиги мерностей и полчища автономных атакующих структур-паразитов. Мне пришлось почти полностью забросить аватар, оставив ему лишь столько умственной активности, чтобы тот мог передвигаться, не путаясь в ногах. Проанализировав паразитические конструкты, я принялся за контрмеры, создав свой рой структур-перехватчиков. Они вгрызались в блоки наведения и распознавания и перенаправляли чары на своего создателя. К сожалению, всё перехватить не удалось, так что часть из них Кенира отразила щитом.

Удивительное дело, но пространственная магия Эгора, какой бы убийственной и страшной ни была, оказалась наименьшей проблемой. То особое чутьё, которое я унаследовал от воробья, позволяло не только ощущать все изменения, но и на них влиять. После целой вечности ожесточённой борьбы – целых восемнадцати с половиной секунд – мне пришлось откинуть часть рациональности и положиться на инстинкты. Пространство рвалось и шло трещинами, летели разноцветные лучи и гремели взрывы, каменный пол пересекали глубокие проломы, в которых чернела бесконечная тьма. Мы с Кенирой двигались, словно одно целое, дополняли движения и чары друг друга, выстраивая совместные цепочки атак и эшелонированные бастионы защит.

Несмотря на что инстинкты воробья являлись полной противоположностью рациональному разуму, совершенно иным способом мышления, чтобы выжить, мне пришлось искать какой-то баланс. Сначала это удавалось не слишком хорошо, поэтому множественные чары Эгора сокрушили несколько наших щитов, и Кенире пришлось прекратить атаки, выстраивая всё новые и новые слои защиты. Вокруг нас сжимались кольца света, выстреливали игольчатые деревья замёрзшего времени, плескались потоки плазмы и пролетали пучки частиц. Некоторые из воздействий являлись полностью материальными, но против токсинов и ядовитых газов у нас имелись артефакты активных фильтров частиц, пропускающие только молекулы кислорода и азота, а когда Эгор поместил нас в зону полного вакуума, нормальное дыхание обеспечили коронки на коренных зубах. Пусть запас воздуха в пространственном хранилище этих артефактов был не очень большим и его хватило бы лишь на пару часов, но я не верил, что этот бой продлится дольше.

Мы проигрывали. Мирена, Ксандаш и Хартан увязли в бесконечной волне големов, нас с Кенирой теснил Повелитель чар. И пусть мы пока держались, все вычисления и прогнозы показывали, что поражение неизбежно. И у нас не оставалось особых козырей, чтобы переломить сражение в нашу пользу.

Прозрение пришло внезапно. Пусть я и разделял убеждения Эгора, что у мага должен торжествовать разум, унаследовал его скепсис в отношении медитаций и путей духовного совершенствования, но, видимо, в моей голове накопилась какая-то критическая масса данных, выводящая мышление на новый уровень. Окружающий мир будто застыл, всё в нём стало двигаться гораздо медленней, словно я попал в сон и смотрел наружу глазами Склаве. Чувства и эмоции, которые ушли прочь вследствие использования форсированного режима, вернулись, но не стали мешать, а превратились в новый слой информации. Страх, ярость и отчаяние, захлестнувшие душу, были взяты под контроль рациональной частью разума и теперь лишь придавали сил. А воробьиные инстинкты, врождённая магия моих духовных собратьев, дополнили картину мира, открывая целые мириады новых возможностей.

Я шагнул к Кенире, взял её под руку и сделал шаг вперёд. Пространство, ставшее таким понятным и податливым, расступилось, и мы очутились рядом со сражающимися друзьями. Вокруг, сколько хватало глаз лежали оплавленные, искорёженные и иссечённые големы, которые, как я знал, ещё не были окончательно мертвы, во многом – моими стараниями. Мой двойник и я вскинули вместе руки, и на пути бьющих в нас лучей, шаров и искр заколебался воздух, поглощая атаки и выпуская в рядах врагов. Одну из точек выхода я создал совсем рядом с Эгором. Раздалась серия взрывов, разметавшая бронзовую армию, и мы кинулись в самую гущу боя, понимая друг друга без слов. Мы крошили, рубили и взрывали големов, направляли их атаки против них же самих, оставляли за собой заслоны и щиты, чтобы задержать преследующего нас Эгора – одного-единственного, видать залп Кирутала уничтожил двойника.

Я почувствовал, как тело переполняет полный восторг, рациональная часть разума и инстинкты работают в полной гармонии, дополняя и усиливая друг друга. Я словно прорвался из кокона личинки и расправил крылья, став бабочкой. Если раньше для создания пространственных плетений требовалось время, то теперь хватало лишь намерения и желания, ну а высвободившиеся мощности суперкомпьютера в моём мозгу занялись контролем обстановки, прогнозами и определением целей.

Я почувствовал, что хохочу, упиваясь боем, словно какой-то из коллег Ксандаша или боец Больших Игр. Пространство изгибалось и размывалось, наша команда появлялась каждый раз в новом месте, и огромный объём элир Кениры и Мирены не был препятствием, наоборот, ощущался частью меня самого. Эгор не стоял без дела, он непрерывно атаковал, используя всё новые и новые чары. Но теперь мы являлись теми самыми неуловимыми воробьями, сражающимися с фениксом и выходящими из этой схватки победителями.

Големы закончились как-то внезапно. Вот ещё десяток мгновений назад нам противостоит целая армия, пять мгновений – отряд, а мгновением ранее последняя платформа Кирутал в сопровождении тройки Таагов превращается в груду искорёженного металла. Вот мы разворачиваемся к Эгору и атакуем его всеми имеющимися силами, уже ощущая неизбежную победу.

Ох, сколь же обманчивым оказалось это чувство, сколь же ложными вышли надежды! Я успел лишь заметить на лице Эгора новую довольную улыбку, как на нас обрушился ад.

Галадийр Эгор Рундриг ауф Каапо, как оказалось, не просто превосходил Рагдраже. Мирикеш зря попался в его ловушку и оказался застигнут врасплох. Ничто в моём прошлом не могло подготовить меня к настоящей силе своего бывшего рабовладельца, никакие знания не позволили оценить все его возможности.

Я вновь попытался увести команду из-под шквала атак, но пространство стало медленным и неподатливым, вязким, словно смола. Обрушившиеся на нас удары разнонаправленных стихийных окрасов, сложные каскадные структуры чередовались с таранами огромной силы. Рои почти невидимой мошкары, имеющие не только материальное тело, но и магические плетения, которые комбинировались друг с другом, присасывались к щитам и поглощали их энергию, перестраивая и делая своей.

Мне тоже пришлось развеять аватар, чтобы сосредоточиться на одном теле. Ошеломлённые напором, мы пытались выстоять, колдовали, не жалея элир, выкладывались до последнего. Но этого было мало.

Первым пал Ксандаш. Несколько радужный лучей пробили его защиту, лишь на мгновение задержавшись на прочнейшем доспехе из шкуры одного из самых сильных монстров. По какой-то нелепой иронии атака испепелила руку и ногу, сделав Ксандаша таким же инвалидом, что он и был до нашей встречи, пусть на этот раз пострадали противоположные конечности. Когда в Ксандаша ударил третий луч, сработал Последний Шанс. Вот только та пространственная аномалия, что препятствовала переносу на поле боя, стала преградой и для телепортации. Сработали вспомогательные меры, тело Ксандаша словно очутилось в кристалле чистейшего алмаза, а луч, ударивший ему в грудь, просто бесследно исчез.

Второй пала Мирена. Пространственное искажение, которому я не смог ничего противопоставить, разорвало её тело на части. Не знаю, почему реликвия Ризвинн сработала так поздно, возможно, богиня не считала ранение смертельным, но лёд времени, окруживший Мирену, успел охватить лишь две половины. Сердце сжалось – женщина, к которой я испытывал столько чувств, пусть и не была окончательно мертва, но спасти её я бы смог только в случае успешной победы над Эгором.

Я чувствовал всю боль Кениры, всё её отчаяние, но не мог послать ей даже утешения – не хватало времени даже на то, чтобы дышать.

Хартан получил несколько скверных ран, пробивших броню и задевших руку и бок. Но эликсиры, кипящие у него в крови, не давали почувствовать боль, так что наш сын сражался с решительным отчаянием. Тана оказался везучим, ведь следующий удар шёл в голову и должен был стать смертельным, так что оковы времени заточили его в сравнительно целом состоянии.

Мы с Кенирой накинулись на Эгора, вкладывая своё отчаяние в каждую из атак. Пространство кипело и пузырилось, битва происходила в воздухе – нам приходилось зачаровывать под ногами опору, чтобы не рухнуть в пропасть. Я просчитал несколько сложных чар, использующих особенности ауры Эгора, способных комбинироваться с ней и перестраивать её, обращая против владельца. Части этих чар я замаскировал под наши с Кенирой разрозненные атаки, а когда Эгор их разрушил, его ожидал очень неприятный сюрприз.

Его окутало яркое сияние, фиксирующее тело в пространстве, и Повелитель Чар, столь сильный и умелый, застыл на месте, неспособный двигаться или колдовать. Это длилось всего лишь считанные мгновения, Эгор тут же подстроил структуру собственной элир, избавляясь от оков, но этого мгновения мы не упустили.

Луч, выравшийся из наших с Кенирой вытянутых рук, был настолько ослепительным, что казался не белым, а чёрным. Он ударил Эгора в грудь, пробивая его навылет, а потом пошёл вверх, испепеляя шею и голову. Мы не стали глазеть на смерть врага, словно деревенские зеваки, а бросились в сторону, повторив атаку ещё раз, а потом ещё и ещё. Я не мог поверить в победу, подозревал, что есть какой-то подвох, но моё зрение феникса подсказывало, что это было настоящее тело нашего врага, а не один из аватаров, типа проекции, развеянной чуть ранее. Так что мы ударили снова, сжигая само пространство, где стоял Эгор.

И, как оказалось, сомневался я не зря. Луч, ударивший из маленького солнца, внутри которого должен был погибнуть Повелитель Чар, выглядел по сравнению с нашими атаками тонким и тусклым. Вот только он попал Кенире в живот, прошивая мою жену насквозь. А когда он погас, я увидел в теле любимой сквозную дыру, из которой ещё не успела потечь кровь или начать вываливаться остатки внутренних органов. Следующий луч ударил Кенире в сердце, но сработал Последний Шанс, и моя жена застыла в прозрачном кристалле временной заморозки.

Я закричал – страшно, дико и безумно. Отбросив любые попытки удержаться за здравый рассудок, бросился в последнюю отчаянную атаку. Я впал в ту самую воробьиную фугу, но до конца себя не потерял, наоборот, пытался помочь подступившему безумию каждой нейронной связью моего изменённого разума. Меня одолела одержимость одной-единственной мыслью – если не победить врага, то хотя бы уничтожить, забрав его с собой.

Эгор выскользнул из пылающего инферно и обрушил на меня серию ударов. Его вид уже не был столь изящным – от ранее безупречных изысканных одеяний остались жалкие ошмётки, богато расшитый дублет представлял из себя остатки рукавов, кое-как удерживающихся на запястьях. Вот только наша с Кенирой атака не оставила на его голой и неожиданно мускулистой груди ни царапинки, а смазливое лицо искажала широкая ухмылка.

Я не знаю, что именно произошло. Была ли это запоздалая помощь богов, либо же у меня открылось второе дыхание, но я странным образом стал понимать, куда прилетит следующий удар. Мне удавалось реагировать раньше, чем происходила атака, находить малейшие бреши в защите и обрушивать туда шквал чар, умудряясь каким-то образом остаться в живых. Время словно расслоилось. Внутреннее чутьё фиксировало то, что ещё не произошло, но это был не веер вероятностей или возможных событий, каким-то непостижимым образом я знал, что это непременно случится. Я отражал удары и наносил свои – и вот ещё несколько лучей пронзили тело Эгора, пространственная аномалия изломало пространство, где он стоял, а огненная вспышка испепелила его останки. Я бил, бил и снова бил до тех пор, пока не почувствовал, что задыхаюсь, что тело покидают силы и приходит характерная боль тяжёлого магического истощения. Вернувшийся разум подсказал, что теперь, когда Мирена и Кенира пребывают в безвременьи, доступа к их магии я больше не имею, так что приходится рассчитывать только на свои невеликие запасы.

Это ещё был не конец, у меня имелись накопители, заполненные магией прямо во время боя, так что я потянулся к ним и стал поглощать элир, чтобы ударить хотя бы ещё один разок.

Среди ада бушующих чар показалась тёмная фигура. Эгор вышел спокойной неумолимой походкой, словно робот-убийца из будущего, вот только представлял он собой вовсе не металлический скелет. Пусть от одежды не осталось и следа, тело ничуть не пострадало. Проклятье, даже выложившись до последнего кванта элир, я не смог растрепать ему причёску! Я принялся лихорадочно сплетать чары, прекрасно понимая бесполезность этой затеи. Но сделать ничего не успел.