Текст книги "Во имя твое (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Настоящее сокровище

К горлу Августа был приставлен нож. Острое, словно осколок обсидиана, лезвие с чуть слышным хрустом прошлось по красной, распаренной коже, и достигнув линии подбородка вернулось в кувшин с разогретой, одуряющее пахнущей душистыми травами водой.

– Вот так-то лучше господин барон. Намного лучше. – Склонив голову на бок Гретта, с видом оценивающего, почти завершенное полотно, мастера, осмотрела дело своих рук и принялась вытирать лезвие ножа о не слишком чистое, вышитое по краю изрядно выцветшей красной нитью полотенце. – Борода вам конечно тоже очень идет, но теперь сразу видно какой вы красивый и благородный мужчина. Порода в вас есть господин. Сразу видно, порода. Еще вина хотите? А я пока похлебку доварю. Я на в погребе, на леднике немного мяса нашла. Любите чечевицу с мясом?

«Звучит очень даже неплохо».

Рассеянно посмотрев на стоящую рядом с кувшином небольшую глиняную бутыль, Август кивнул и широко улыбнулся. Вина ему хотелось. И похлебки тоже. Гармандка ему нравилась. Определенно нравилась. Почтительная, расторопная, умелая. С тех пор как он проснулся прошло не больше получаса, а наемница успела поменять ему повязки, смазала раны приятно пахнущей летним лугом целебной мазью, накормила кашей, подстригла и расчесала ему волосы, помогла с бритьем и даже подготовила одежду. Одеваться Авгутсу тоже очень понравилось. Его вещи оказались отмытыми от крови, пахли щелоком и мятой и даже были заштопаны. Честно говоря, пару недель раньше, Август побрезговал бы надеть латанную рубаху, но сейчас выбирать не приходилось. К тому же каким-то невероятным образом арбалетчица сумела зашить все прорехи столь аккуратно, что швов было почти не видно. Улыбка юноши стала шире.

«Нет, все-таки эта девица просто находка. Несмотря на всю грубость что она проявила вчера. Явно по какой-то нелепой ошибке. И лицо у нее симпатичное. Даже несмотря на синяки и шрам. И что зуба нет. Вон как смотрит. С приличествующим почтением. Не то что северная дикарка. Хорошо, все таки, что он приказал ее не убивать. Да очень хорошо…»

Покрутив некоторое время неожиданно возникшую в голове мысль Август принялся с удовольствием разглядывать убирающую со стола пустые тарелки женщину. Красивая. Да красивая. Худовата конечно, со спины больше на мальчишку подростка смахивает, но все равно намного приятней чем эта неотесанная варварка. Воспоминание о куда-то запропастившейся великанше заставило юношу поморщиться. Настроение начало стремительно портиться. Сив ушла. Чертова северянка оставила его одного с пленной девкой. А если бы та сбежала или захотела ему как-то навредить? Хотя нет, что за чушь ему в голову лезет. – Гретта хорошая благовоспитанная девица… Вон как старается…

«Вот, что значит должное воспитание. Цивилизованный человек. Наконец-то я чувствую себя тем кто я есть. Все же правы священники: милость – великая благодетель. Надо обязательно оставить эту гармандку в услужении. И не забыть ее похвалить за прилежание. Да, обязательно похвалить. Может даже дать ей пару монет…»

Рассеянный взгляд цу Вернстрома соскользнул с обтянутых, слегка потертой, тонкой выделки кожей, вошедших в моду лет пять назад узких штанов, округлостей, подбрасывающей поленья в очаг женщины и уперся в лежащий на столе арбалет. Брови юноши невольно сдвинулись к переносице. Несколько минут барон смущенно смотрел на оружие пытаясь понять что же так не нравится ему в смертоносном механизме. Вроде бы все в порядке. Обычный Лютецкий армейский самострел, что так любит легкая кавалерия. Отличная, если честно, штука. Легкая и точная, вместо качания неуклюжего, вечно теряющегося или соскальзывающего рычага, взводится полуповоротом облегченного ворота, что можно сделать даже в седле, но при этом достаточно мощная, чтобы наповал свалить за пятьдесят шагов матерого кабана. Короткое полированное дубовое ложе, тугие стальные плечи, толстая почти в палец жильная тетива. Что ни говори а оружейники Лютеция лучшие в мире – сумели добиться того, что сила арбалета не ослабевает даже если возить его взведенным.

«Взведенным…»

Август с трудом сдержал рвущийся из груди смешок. Какой же он болван. Видимо это дурацкое невольное путешествие с варваркой влияет на него далеко не лучшим образом. Арбалет был взведен. И не просто взведен, в устланной полосой металла канавке зловеще поблескивал наконечник тяжелого четырехгранного болта. Не хотелось бы такой промеж глаз получить, да очень не хотелось бы…

«Бесы, ну почему мне так хочется спать… Надо бы взбодриться. …»

С трудом заставив себя сосредоточится, Август нетвердым движением подхватив глиняную бутыль отпил прямо из горлышка пару глотков терпкого, слегка отдающего приторной кислинкой, и почему-то прелой кожей вишневого вина и повернул голову к выходу. Вдоль позвоночника юноши потекла тонкая холодная струйка. На двери избы был засов.

«Меня заперли?»

Отгоняя неясные, но оттого не менее пугающие мысли цу Вернстром глубоко вдохнув наполненный ароматом прижаренного на сливочном масле лука, вареного мяса и чечевицы воздух помотал головой. Нет. Глупости. Он что-то лишнего навыдумывал… Гретта, она не такая. Она цивилизованный человек. Конечно их знакомство началось не лучшим образом, но потом, когда все разрешилось она дала ему вассальную клятву. Она сама так сказала, а такая милая женщина ни за что не будет лгать. К тому же рядом этот как его… Пошарив взглядом по сторонам юноша удивленно моргнул.

«Здесь вроде бы сидел этот уродец – мальчишка… Тот плоскоголовый, которого Сив чуть не задушила… Или не сидел? Может ему показалось? А почему ему показалось?»

Мысли путались, лениво толкались склизкими боками, и растворялись в заливающем разум туманном мареве. Глубоко зевнув, Август хихикнул и снова уставился на, помешивающую источающий одуряющий аромат, варево наемницу.

«Красивая. Умная. Расторопная. Почтительная. Из черни. Но уже была в свите у рыцаря. Сокровище. Настоящее сокровище.»

То что маленький кантонец был благородным цу Вернстром не сомневался. Обычные солдаты так клинком не владеют. Да и сама Гретта, если честно совсем уж простолюдинкой не выглядит. Спина прямая, кожа белая. Может она не из черни а из каких-нибудь побочных родов? Или бастард? Что же. Наверняка попавшая в неприятности девушка, что изо всех сил пытается вести достойную жизнь. Когда он разберется со своими неприятностями, то обязательно ей поможет. Да. Поможет. Подарит ей небольшое имение или что-то вроде того. Обязательно. Благодушно улыбнувшись Август поерзал на застеленной периной лавке и блаженно вытянул ноги уставился в потолок. Хватит накручивать самого себя. Просто у него расшатались нервы, вот и все.

«Как же мне хорошо…»

– Гретта, ты не могла бы… – Слова прозвучали немного невнятно, но юношу это не волновало. Впервые за последнюю неделю его раны почти не болели, его не трясло от озноба, а желудок не прилипал к спине. Бесы… он даже наконец-то смог побрился и привести в порядок волосы. Осталось разобраться с последней проблемой и тогда все будет просто замечательно.

– Да, господин Авугст? – Аккуратно отложив в сторону деревянную ложку, наемница повернулась к юноше и растянула рот в честной широкой и открытой улыбке. – Чем могу помочь, господин?

«Господин… Боги, как мне этого не хватало. Уважения. Простого долженствующего в приличном обществе уважения. И почему я раньше даже не замечал его в людях? Видимо, древние философы были правы и все познается в сравнении.»

– Мне надо… – Август сделал неопределенный жест и указал в сторону двери. – Мне надо… освежится. Не могла бы меня проводить? А то голова что-то кружится. Голова у Августа действительно кружилась. Впрочем это было не то болезненное головокружение, что мучило его в последние дни. Его состояние скорее напоминало ту приятную негу, что ощущаешь перебрав с крепким вином. Вновь широко зевнув юноша сделал над собой усилие и с трудом, цепляясь за стену, придав себе вертикальное положение нетвердо шагнул к выходу.

– Господин. – Мгновенно сошедшая с лица улыбка женщины сменилась гримасой неподдельного страха. – Господин, не надо!

«Почему? Почему это не надо? Мне ведь явно надо освежится…»

– Что? – Удивлено вскинув брови Август развернулся к застывшей посреди избы женщине. Будто потревоженный резким движением пол под его ногами вспух горбом и цу Вернстром глупо хихикнув привалился спиной к бревнам стены. – П-почему? Почему ты меня не слушаешься? Я ведь приказал… – Грозно нахмурив брови, юноша вновь потянулся к почти опустевшей глиняной бутылке с вином. – Ха… – Вытянув язык барон слизнул с горлышка последние капли и снова зевнув сосредоточился на кантонке. Это оказалось неожиданно сложным занятием. Фигура Гретты постоянно изгибалась и расплывалась то начиная двоится, то становясь плоской будто лист пергамента. Комната начала медленно кружится перед глазами.

– Не надо выходить наружу господин. Не стоит… А если опростаться хотите, я лучше горшок вам дам. Вы не беспокойтесь, я отвернусь.

«Опростаться? Похоже я переоценил степень воспитанности этой девицы. Опять. В который уже раз, во всем виновата моя доброта. Я слишком часто ожидаю от людей хорошего.»

– Горшок?.. – Всколыхнувшаяся в груди волна гнева с треском разорвала, все плотнее охватывающую разум, сонную одурь. В голове что-то с хрустом щелкнуло, затылок охватила волна нестерпимой боли и тут все стало на свои места.

«Похоже меня опоили…»

– Где мальчишка? – Поражаясь прозвучавшей в его голосе властности произнес Август медленно отступая в угол комнаты. Его глаза заметались из стороны в сторону в поисках оружия.

«Они хотят меня убить… Они напоили меня какой-то дрянью и ждут когда я усну. А потом сразу набросятся»

– Какой мальчишка? – Почти искренне удивилась арбалетчица и сделав шажок в сторону выхода покосилась на надежно лежащий в тяжелых скобах толстый, тяжелый даже на вид дубовый брус засова.

«Нет, я ее точно переоценил. Совершенно определенно. Грязная наемница. Готова дущу продать за грош. Наверняка бывшая маркитантка, павшая женщина. И я ей доверял? Доверял скоблить себя ножом по горлу?! Нет. Стой. Нельзя подавать вида, что ты знаешь.»

– Тот, что еду принес. – Произнес Август и тряхнул головой отгоняя вновь начинающие заполнять разум отступившие было туманные щупальца. К несказанному удивлению юноши у него получилось. Почти. Застилающая взор дымка рассеялась, слабость немного отступила.

«А если она с ними в сговоре? Да нет, глупости. Посмотри в ее глаза. Неужели она будет врать? Может они охотятся и на нее?»

– Он в порядке, господин. – Низкий поклон женщины выглядел почти издевательским. – Он ушел. Овец, наверное, пасти или еще чего. – Медленно и очень четко, будто разговаривая с маленьким ребенком, произнесла она. – А вам лучше прилечь. Вы слишком слабы.

«А если все же в сговоре?»

– Врешь. – Пошарив глазами по сторонам в поисках хоть чего ни будь, что помогло бы справится с стремительно теряющей всю свою привлекательность Греттой, Август сглотнув слюну, покачнулся и оперся на стену. – Ты меня опоила, да? То вино, что ты мне дала. В нем что-то было…

«Меня не обманешь, мерзкая разбойница… Надо же. Имела наглость выпрашивать у меня имение! Ха! Жадная сука!»

– Только успокаивающие и лечащие травы, господин. Легко кивнула Гретта. – Мне дал их лекарь. Как и вино. Сказал напоить вас как только вы проснетесь. Думаю он прав. Вам нужно набираться сил.

«Она знает, что я не подарю ей манор. Она слышала мои мысли. И злится на меня. Хочет убить.»

– Почему сразу не убила? Ты ведь хочешь… – Выдавил из себя юноша и поглядев в сторону прислоненной к стене в дальнем углу рогатины усмехнулся.

«Не достать…»

– Не надо, господин. – Не знаю, что вы задумали, но не стоит. – Глаза наемницы заледенели превратившись в два темных, блестящих речных окатыша. – Думаю, вы все неправильно поняли. – Вот, посмотрите. – Шагнув к окну женщина положила руку на широкий наличник.

«Это, что, очередная ловушка?»

– Посмотреть? – Мечущийся по избе в поисках путей спасения взгляд Цу Вернстрома буквально прикипел к лежащему на столе арбалету. Один шаг в сторону, прыжок и если он успеет схватить чертов самострел…

– Если бы я захотела вам зла, господин, вы бы уже давно спали. Спали с распоротой глоткой. – Криво усмехнулась проследившая взгляд барона женщина и отступив от окна приглашающее махнула рукой. – Просто посмотрите. Прошу.

«Господи, да она права. И как я мог подумать подобное о столь милой женщине. Такое честное лицо не может принадлежать злодейке. Она наверняка не с ними. Точно не с ними. Значит она… она меня защищает? Нет. Нельзя расслаблятся. Надо быть настороже. Никому нельзя доверять. Враги повсюду. Меня ведь даже Гаррис предал. Старый добрый, надежный как стена донжона Гаррис.»

Оторвав взгляд от несколько более чем позволяли приличия разреза рубахи кантонки, Август осторожно шагнул вперед. Раз другой. Третий. Стараясь держаться так, чтобы не выпускать наемницу из вида наклонился к окну.

Забранное пластинками слюды окошко было подкопчённым и мутным, не намного лучше пленки бычьего пузыря, и юноше потребовался добрый десяток ударов сердца чтобы понять, что он видит. А потом все встало на свои места.

«Ну конечно. Понятно. Это не она. Это все мерзкие пейзане. Задумали меня ограбить. И возможно убить.»

– Боги… – Протянул он и пошатнувшись прижал руки к вискам. – Но… почему.

– Это крестьяне, господин. Смерды. Мерзкие вонючие смерды. Они никогда и ничего не прощают. В подобных «вольных» поселениях жители зачастую мало чем отличаются по нраву от зверей. – Холодно пояснила женщина и улыбнувшись как бы невзначай положила руку на пояс, поближе к висящему на бедре длинному стилету. – Здесь нет ни лорда ни сенешаля. Нет никаких законов кроме силы. Они конечно боятся вашу… подругу. И прислушиваются к плебану. Но это не значит, что они оставят меня в покое. Им просто хочется на ком ни будь выместить злость. Пытать. Мучить. Заставить заплатить за тот страх, что они испытали вчера. Поэтому, они ждут, когда я выйду во двор. Как только поп с вашей компаньонкой ушел сразу и повылазили. Не хочу я дверь открывать. Выстрелить, господин, успею я только раз, а их там человек десять. Вам глотку перережут, меня выпотрошат или на кол посадят. А потом скажут, что это я вас, убила и сбежать хотела.

«Ох. Язык грязный как у легионера. Совершенно не приличиствует так разговаривать даме. Но она умна. Очень умна. Все же видимо из знатного рода. Определенно. Какая стройность изложения мысли. Хотя она конечно ошибается, убить хотят меня, но по сути все верно.»

– Они не посмеют… Это ведь… Чтобы серв поднял руку на благородного… Это… Это бунт! Это… – Окончательно ослабевшие колени юноши задрожали. – Глухо застонав, Август бессильно сполз по стене и опустился на перину.

– Посмеют, господин. – Покачала головой Гретта. – Еще как посмеют. Но не бойтесь, дверь я закрыла, а внутрь они не полезут. Ежели дверь начать ломать то следы останутся. А они этого не хотят.

«Бесовы сервы, пейзане, чернь. Так и норовят ударить в спину. Все меня предают. Все. Меня. Предают.»

Цу Вернстрома снова стало трясти. Чувствуя как остатки сонного дурмана сметает волна густо замешанной на страхе злости юноша сгорбившись просунул ладони межу колен и сжал зубы. Раны вновь напомнили о себе, начали болеть и чесаться. В спине что-то щелкнуло. А в затылке будто заворочался стальной еж.

«Создатель милостивый сохрани, а если они решат штурмовать дом?»

– И… что нам делать? – Предельно усталым голосом произнес он, и прикрыв глаза принялся считать до дюжины и обратно. Обычно такой прием помогал ему сосредоточиться, смыть лишний гнев и страх, прогнать неуверенность… Обычно. Но не сейчас. Цифры скакали и путались пока не завязались в медленно растворяющийся в сонном мареве неопрятный клубок.

– Ждать, господин. – Произнесла кантонка ровным голосом и повернувшись к висящему над огнем котелку прикоснулась кончиком пальцев к расползшемуся по скуле черно багровому синяку. Когда поп или северянка вернутся они уйдут. Они ее боятся. Впрочем, я ее тоже боюсь. Вы храбрый человек, господин. Иметь в услужении зверя в облике человека… Не думаете, что однажды она сорвется?

«Точно. Дикарка. Варварка его защитит. Или нет? Она ведь его бросила… И что имеет в виду Гретта? Что значит…»

– Сорвется? – Вяло переспросил юноша и подавив вновь накатившую волну сонливости откинувшись назад оперся спиной о стену. Горбыли бревен были твердыми, шершавыми и эта чувствующаяся даже через ткань рубахи шероховатость придала юноше немного уверенности.

– Северяне. Жестокость у них в крови. Они веками жили разбоем. Веками пользовались правом сильного. Им нравится видеть чужие страдания, убивать. Их к этому тянет. Словно мотылька к огню, или голодного к корке хлеба. Они просто не могут без этого. – Растянутые идущим от скулы ко рту шрамом, искривленные в вечной усмешке губы наемницы чуть заметно дрогнули. – Вы не видели, что делал с людьми Уре. И императорскому палачу такие пытки даже в голову не придут. Ваша компаньенка такая же. Это видно по ее глазам. Мне даже кажется, что она из так называемых двусущных. А значит опасна вдвойне.

«В ее словах есть доля смысла…Не стоит забывать что Сив сама называла себя двусущной. Но ведь и Гретта далеко не ангел. Нет не ангел.»

– Видел. – Глухо произнес Август. – И ты тоже в этом участвовала.

– Да. – Легко кивнула Гретта. – Судьба женщины-воина намного… сложнее чем кажется, господин барон. Часто приходится смотреть не только в сторону врага, но и за свою спину. Но мы говорили не об этом. Эта ваша подруга, Сив. Она не носит клановых знаков. Ее раскраска… она означает что она из изгнанных. Вне закона. Значит она из нидингов. И не просто бродяга. Ее изгнали из собственного клана. А тех, кто совершил такие преступления, что их предпочли изгнать, а не убить[1]… Даже дикие горцы Подзимья, и пикты считают таких людей очень опасными. Даже кровожадные, приходящие в восторг от вида страданий и смерти дикари полузвери посчитали ее слишком…дикой. Представьте, что палача выгоняют из цеха за жестокость. Что надо для этого сделать?

«Ее слова заставляют задуматься. Бесы. А она права. От первого до последнего слова. Хотя, нет, глупости. Варварка хоть и неотесанная грубиянка и зачастую ведет себя совершенно неподобающим образом, она согласилась ему помочь.»

– А разве это важно? Или ты считаешь, что мне есть дело какой из дикарских законов она нарушила? – К его собственному удивлению слова юноши прозвучали не столь уверенно как ему хотелось. Было в лице Гретты что-то такое…

– Нет. – Покачала головой гармандка. – Это не важно. Но я видела как она голыми руками раздавила голову Уре. Видела как стрела, что может пробить кирасу тяжелого латника с двадцати шагов застряла в ее плоти словно я попала в столб из мореного дуба. И я ведь ей в горло целилась… Она успела выставить руку. И поймала ей болт выпущенный с четырех шагов. А еще я видела как она дралась с Хансом. Ваша… подруга, она из поклонников Старого медведя. Бога-смерти. А иметь такого компаньона под боком все равно, что держать в руках горящую головню и надеяться не обжечься.

В голове юноши щелкнуло. Разрозненные факты начали медленно складываться в стройную картину.

«Ну конечно. Она меня ревнует. Эти женщины решили что я… Сив ведь тоже… О боги. Как все просто.»

Охватившая юношу паника схлынула словно волна во время отлива и юноша с трудом сдержал улыбку.

«Ну вот. Все как всегда. Стоит двум женщинам оказаться рядом – сразу начинаются интриги. Кантонка пытается настроить его против, северянки. А Сив когда вернется, наверняка начнет говорить гадости о наемнице. Бесы о чем вообще он думает? Сейчас ему надо…»

– Господин, она опасна. Очень опасна. – Отвлекла Августа от мыслей по своему истолковавшая затянувшееся молчание арбалетчица. – Все двусущные, последователи культов смерти имеют на коже особые знаки. По этим знакам можно сказать у кого из шаманов воин учился контролировать своего зверя. А у вашей… компаньонки их нет. Даже полностью обученные двусущные иногда впадают в безумие без видимой причины. Даже в самых глухих уголках Подзимья, Гримвальда и Оркнея не прошедших инициацию либо убивают либо изгоняют из клана, понимаете? – Наемница набрала в грудь побольше воздуха. – Она может убить нас просто за косой взгляд или неверное слово, вы это понимаете, господин? Даже когда вы с ней милуетесь она может…

«Глупая баба! Что она о себе возомнила? Нет, я ее точно переоценил.»

– Я с ней не сплю. – Ледяным тоном отрезал юноша. – А даже если бы и спал, не думаю, что это твое дело.

– Да, господин. – Моментально склонив голову в низком поклоне, кантонка развела руками в извиняющемся жесте. – Простите, господин. Я не хотела вас оскорбить, господин… Перемена в поведении женщины была столь резкая, что Август с трудом сдержал удивленный вздох.

«Но все же она красива. Несмотря на синяки и шрамы. И опасна. Очень опасна. Похожа на гибкую роперу. Какое… привлекательное сочетание.»

– Кто ты такая, Гретта? – Титаническим усилием разогнав вновь начавший затягивать мысли туман блаженного благодушия он и распрямив спину взглянул в темные, почти непроницаемые глаза наемницы. – Только не говори, что ты простая девушка избравшая путь человека меча.

– Я? – Наемница невесело улыбнулась. – Но я действительно всего лишь несчастная девушка купившая себе жизнь за службу и клятву верности моему господину. – Хотите немного супу? Он горячий. Или может вы хотите чего-то другого? Неожиданно шагнув к Августу женщина опустилась перед ним на колени и схватив зажатую межу коленей ладонь прижала ее к своей груди.

«Это… это недопустимо, надо сказать…»

– Я не думаю что это… Цу Вернстром попытался было отстраниться от наемницы но во-первых ему мешала стена а во-вторых, во-вторых, он действительно был еще слишком слаб. Лицо женщины покрывали кровоподтеки, искривленный проходящим от скулы к уголку губ рот скалился недоброй усмешкой, но глаза кантонки затягивали его словно два болотных бочага.

«Хотя, какая к бесам разница. Мне тоже необходимо… расслабиться. Я слишком долго был один. Пусть получает, что хочет.»

В глубине глаз арбалетчицы блеснуло темное пламя.

– Не беспокойтесь, господин, я сама все сделаю понимающе усмехнулась женщина и толкнув охнувшего от неожиданности Августа в грудь принялась распускать стягивающую ворот рубахи шнуровку.

[1] В Подзимье изгнание действительно считается худшим наказанием чем смерть.