Текст книги "Что нас не убивает (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Серов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Глава 26. Имена

Свою последнюю ночь в доме седого Флёр так и не смогла уснуть. Хотя она и пыталась, сон никак не хотел приходить. Наконец оставив тщетные потуги, она уселась на кровать и принялась иступлено осматривать комнату. Практически так же, она сидела год назад, во время своей первой ночи в ученической спальне. Так же, как и тогда, сегодня стены казались ей загадочными рубежами, отделяющими бывшего менестреля от волнительного будущего, полного магии и волшебства. Как и в первую ночь, Флёр не представляла, что ждет её завтра и насколько круто изменится её быт с наступлением рассвета. Одно она осознавала с абсолютной уверенностью, дом старого мага она покинет навсегда. А потому, девушка пыталась запечатлеть в своей памяти каждую деталь комнаты, ставшей ей родной. Не смотря на то, что Флёр прожила здесь всего год, тут она впервые почувствовала, что у неё есть что-то собственное. В кочевом лагере артистов, ничто не принадлежит тебе лично. Общие фургоны, общие вещи, общие роли и песни, общий костер, общие дети, родители жены, и мужья.

Флёр встала и двинулась вдоль стены. Рукой она проводила по штукатуренной стене и скромной мебели, а взглядом жадно цеплялась за всё, что наполняло комнату. За исключением, конечно, одного её элемента, на который она пока не решилась смотреть. В её скромном жилище вещей находилось не так много. Сундук, в котором хранилось несколько смен простой домотканой одежды, и добротный шерстяной плащ, яркого зеленного цвета. Его ей подарил один из гостей мага, молоденький дворянин из горных лордов. Он приезжал к Седому с посланием от отца, и старик оставил парня ночевать в свое доме. Они с Флёр провели ночь, глядя на звезды и напевая старинные песни, а в самый темный час, когда луна понимающе скрылась за облаками они лишь чудом удержались от поцелуя. Флёр вспомнила улыбку парня и двинулась дальше. К столу, не тяжелому и массивному, как стоял в кабинете Седого, а простенькому письменному столику из светлого дерева. За ним ученики столетиями переписывали книги и трактаты. Затем старый маг отправлял копии в библиотеки глав знатных домов, в Драгоценный Университет, Алую башню и, конечно же, в Вороний Шпиль. Флёр исписала немало страниц, сидя за этим столом, однако по этому занятию она скучать точно не собиралась. Добравшись до шкафа, Флёр приоткрыла дверцу и с грустью посмотрела внутрь. В нем хранилось всё то, что напоминало ей о прошлой жизни. Желтая накидка, говорившая о покровительстве дома Примис, которым пользовалась её труппа, рядом лежала лютня, которую Флёр не держала в руках ни разу за этот год и шар размером с крупное яблоко. Его из дерева вырезал Фин, человек заменивший ей отца. Предназначения шара Флёр так и не узнала, но догадывалась, что это была некая головоломка, которые он так любил. Вот и всё, что напоминало Флёр о её прошлой семье. Семье которая отказалась от неё, выгнала даже не попрощавшись.

Прогоняя воспоминания Флёр махнула головой, от чего волосы, соломенной пеленой закрыли лицо и их пришлось убирать. Оглядевшись девушка поняла, что обстановка комнаты, по большому счету, себя исчерпала, и больше она не может игнорировать то, что так старательно старалась не замечать. Стена за спинкой ее кровати, в отличии от остальных, выбеленных мелом, была декорирована светло коричневой, полированной сотнями лет и десятками рук, деревянной панелью. Над кроватью, до самого потолка, да ещё и в несколько столбцов панель украшала вереница замысловато вырезанных надписей.

Подойдя ближе, Флер осторожно прикоснулась панели. Имена учеников Седого. Каждый кого обучал старый маг оставлял здесь свое имя, вписывая себя в бесконечную плеяду величайших магов, полководцев и правителей. При этом, юные маги не просто писали свои имена, каждый делал это особым, непохожим на других, образом. Витиеватые почерки, небольшие рисунки, изображающие всевозможных грозных зверей, руны далеких южных и не менее далеких северных земель, иероглифы востока, всё это украшало имена и свидетельствовало об индивидуальности и отличительных чертах носителей имен. О многих из них она слышала, многие из тех что оставили свой след на этой стене теперь были героями легенд и сказаний.

Ферус Каменый Лик, в одиночку уничтожил армию южан создав огненный вихрь такого размера, что с одного его края не было видно другого. Контуры его имени было тонко обожжены, словно женский глаз, искусно подведенный угольно черной косметикой, это придавало буквам объема и зловещести. Тит Корнус, маг ставший во главе королевской армии и возглавивший самый большой поход на южный континент за всю историю Альбиота. Его имя было вырезано строгими ровными буквами, каждая из которых филигранно прилажена к предыдущей, таким образом, что вместе они образовали идеально ровный прямоугольник, который был к тому же очерчен двойной окантовкой. И многие другие, кого знал каждый ребенок Альбиота, кого воспевали в песнях и о ком побаивались говорить. Список уходил так глубоко в века, что имена первых учеников с годами стали практически не различимыми, сотни рук за сотни лет сгладили их края, стисали углы и, в конечном итоге, время истерло их из истории и памяти.

Флёр невольно задумалась, имеет ли она право оставить свое имя среди этих героев. Ведь она не просто не закончила обучение, она даже не добралась до своего первого артефакта. В голову, зудящей мухой, забралась назойливая мысль. "Фокс точно не колебался оставляя свое имя." Флёр упала на кровать и уселась скрестив ноги спиной к именам. Не смотреть на них оказалось еще сложнее. Теперь ей чудилось будто маги сквозь резные буквы вглядываются в неё. Причем, Флёр была в этом абсолютно уверена, смотрят они с нескрываемым осуждением, а кто-то, наверняка с откровенным презрением. Безродная певичка с севера возомнила, что имеет право стать в один ряд с Кайсером, смех да и только.

Смех великих, который она сама и придумала, разозлил Флёр настолько, что она одним быстрым движением схватила нож, лежавший на прикроватном столике и решительно воткнула его в древесину, оказавшуюся неожиданно податливой. Место, куда попал нож, оказалось чуть в стороне от остальных имен, словно начинало свой собственный столбец. Поразмыслив Флёр, решила, что это даже символично, учитывая, что она станет продолжит обучение не у Седого, а у Фокса. Прежде чем начать вырезать свое имя она еще раз пробежалась взглядом по надписям. Она рассчитывала найти вдохновение для оформления своего имени, но вместо этого, обнаружила истинную причину своего страха.

Самое ужасное из всех имен, что можно было найти на стене учеников. Альт Коракс. Ничем не украшенное, никому не известное, написанное заурядным, пресным почерком. Флёр, знала что больше всего она страшилась не того, что ее имя будет выглядеть смешно в череде великих, куда больше она боялась стать подобной этому никчёмному парнишке, забытому задолго до того, как время возьмёт верх над деревом. Страшилась стать бесцветной посредственностью, ничего не добившейся, ничем не отличившейся. Она отложила нож и исступлённо уставилась на запись.

Так, в метаниях и раздумьях она провела оставшуюся часть ночи. Несколько раз Флёр предпринимала попытку уснуть, но тут же, осознав бессмысленность затеи вскакивала с кровати и заново принималась изучать имена. Лишь к утру, так и не сладив со сном, она вновь схватила нож и принялась вырезать. И, спустя каких-то десять минут, всё было готово. Первая буква была изображена в виде перевернутой лютни, а буква "р" стала луком, с натянутой тетивой, остальные она вырезала в виде стрел. Под именем аккуратно, соблюдая все пропорции и рисунки Флёр изобразила нож. Точную копию того, что всегда весел у неё на поясе.

Лишь когда дело было завершено, внимание Флёр позволило ей заметить то, что происходит вокруг. Она тут же услышала, что сзади кто-то деликатно шеркает ногой. Не громко, но достаточно, чтобы привлечь внимание. Обернувшись она увидела Конрада, наблюдавшего за ней, стоя в дверном проёме. Лицо девушки мгновенно залилось краской, она принялась заслонять собой надпись, но тут же подумала как это глупо, 5итии попыталась отчитать его за то что он так нагло наблюдал за ней. Но вместо этого лишь идиотски открыла рот и проблеяла череду нечленораздельных звуков, от чего лишь сильнее покраснела.

– Ты вырезала имя? – Конрад как обычно говорил с лукавым прищуром, а уголок его рта поднимался в легкой полуулыбке. – Это правильно. Позволишь я пройду?

– Раз уж ты пришел. То заходи. – Флёр старалась реабилитироваться, и с преувеличенной готовностью открыла ему свое творение.

– Лук, стрелы, нож… – Он задумчиво осмотрел свежеобработанную древесину. – Хорошая работа. Ты правильно оцениваешь свои сильные стороны. Запомни то, как ты написала свое имя. Хорошенько запомни. И даже если когда-то рисунок потеряет актуальность, не смей забывать с чего ты начинала.

Одновременно с последними словами он посмотрел ей в глаза с такой серьезностью, что по спине её пробежал холодок. И тогда, сама не ожидая от себя такой наглости и смелости, она задала вопрос.

– А какое из имен твое?

Флёр ожидала, что он разозлится, ведь маг ясно дал понять, что оставил свое имя в прошлом, и теперь его зовут иначе. Вместо этого Конрад протянул руку к изрезанной древесине и задумчиво погладил её. Пальцы его прошлись по всем надписям вплоть до стёршихся за века имен первых учеников. Ни взглядом, ни движением маг не выдал себя, Флёр так и не смогла понять какое из имен принадлежало ему.

– Когда-то я засыпал здесь, глядя на эти имена. Герои, не иначе. И когда пришло мое время, я так и не решился стать в ряд с этими людьми. Я покинул дом Седого, не оставив упоминаний о своем пребывании.

– То есть твоего имени нет здесь? – удивленно спросила Флёр. Ей тут же стало стыдно за свою наглость. Если столь могущественный маг не оставил своей надписи, то как могла она решить, что достойна.

– Я этого не говорил, научись не перебивать людей и выведешь куда больше, чем смогла бы расспросами. – Маг с укором взглянул ей в лицо и продолжил рассказ. – Спустя годы, я вернулся к своему старому наставнику. Вернулся героем, легендой, умудрённым опытом путешественником, спасителем и доверенным лицом короля. Матерь и Ушедший, мои титулы скальды и менестрели могли перечислять днями. И вот тогда я вырезал имя. Достойное себя, подобающее себе. – Он замолчал. Прикрыв глаза Конрад глубоко вздохнул. – Того человека больше нет. Он погиб из-за своей гордыни и доверчивости в равной степени.

Очнувшись от чар его голоса Флёр только сейчас осознала, что она совсем недавно вылезла из постели и стоит при постороннем мужчине в одной ночной. Она тут же скрестила руки, прикрыв грудь. Хоть ткань и была плотной и не прозрачной, Флёр почувствовала себя голой и выпроводила Конрада из комнаты.

– Завтрак готов, поторопись. – Смеясь прокричал он ей через дверь.

***

– Говорят ты вырезала имя? – Седой задал вопрос, не отвлекаясь от раскладывания еды.

– Говорят? Интересно кто?

Флёр одарила конрада самым холодным взглядом на который только была способна. Тот лишь снисходительно улыбнулся в ответ. Она хотела сказать ещё что-нибудь едкое, но вспомнила события прошедшей ночи. Теперь Фокс её учитель, пожалуй стоит быть с ним повежлевее.

– Не важно кто. Но слухи уже ходят. – Поддержал её шутку старик. Его суровый бас при этом не изменился ни на пол тона. – Что же. Это хорошо, хотя в былые времена ученики делали это значительно позже, и получив куда больше знаний, чем успела ты.

– Не переживай. – Перебив успокоил его Конрад. – Вверив её моим заботам ты можешь быть уверен, она будет достойна куска твоей стены.

Конрад произнес это с такой небрежностью, что Флёр устыдилась, того сколько сил времени и она уделила этому "куску стены" и того с какой серьёзностью она всю ночь размышляла об имени. Садясь, она попыталась сместить фокус разговора с себя.

– А как вы получили свое имя? Ведь не всегда вас звали Седой? И есть ли стена на которой вы вырезали свою надпись?

– Переводит стрелки… – Ехидно заметил Конрад.

– И делает это весьма неумело. – В тон ему ответил Седой. – Пока ты не покинула мой дом, я позволю себе преподать тебе ещё один урок, девочка. Маги относятся к именам не так как обычные люди. Любой герцог, принц или король кричит о своем имени, рассказывает о своих предках и об их предках на каждом шагу. Их имена – это их оружие, мечи и копья, которым они могут сразить большинство противников. Крестьяне скромно кутаются в свои имена. Для них имя – это защита, доспех и щит, которые защищают их. «Я Коб, милостивый сэр». Зачем кому-то обижать Коба? Проедь мимо и забудь о нем. Но не маги. Маги бережно относятся к своим именам, имя – это суть мага. То как его видит мир и, одновременно с этим, то как он сам себя осознает и какую роль в этом мире отводит для себя. Потому никогда не спрашивай у мага о его имени. Это личное.

Закончив он окинул её серьезным взглядом из под густых бровей. Он всегда так делал в конце занятий, будто оценивая точно ли она усвоила урок. Смотрел ли он точно так же на Конрада? Видел ли это взгляд Ферус Каменый Лик? Бывал ли под взглядом этих древних глаз Тит Кайсер? И что испытывал бедняга Альт Коракс когда Седой оценивал его.

– Ты поняла меня, девочка? – Седой не дождавшись ответа прервал её размышления.

– Да, учитель. Я поняла. – Пристыженная Флёр потупившись лениво приступила к завтраку.

Закончив привычно молчаливый прием пищи Конрад и Седой принялись обсуждать предстоящий отъезд. Флер, на которую одномоментно обрушилась вся тяжесть бессонной ночи, до сих пор сидела склонившись над тарелкой и без энтузиазма ковыряла еду.

– Куда отправитесь? – Седой неумело скрывал заботу и переживание.

– По королевскому тракту, через Белый мост, и дальше до самой Ивилы. – Фокс владел эмоциями куда лучше старого мага, и потому на его лице ничего кроме беспечности нельзя было разглядеть. – Проблем быть не должно, я ведь не так давно проделал этот же путь, пока шёл к тебе. Правда, я старался держаться подальше от тракта, так что моя дорога была еще хуже.

– Я могу чем-то помочь?

– Разве что соблюсти традицию. Ты все таки выпускаешь в свет ученика. – Он улыбнулся и встал из-за стола. – У тебя не было времени подумать об этом, поэтому не буду тебе мешать. Я проверю свои вещи, а ты, Флёр, заканчивай возиться с творогом и подготовь свою лошадь. Выезжаем через час.

Дав ученице указания Фокс покинул комнату, оставив Седого и Флёр наедине.

– О какой традиции он говорил? – Отодвинув от себя тарелку, спросила девушка.

– Когда ученик покидает мой дом, я дарю ему артефакт. Первый артефакт, который юный маг может полноправно называть своим. – Седой встал, прошел к одному из шкафчиков и достал небольшой свёрток. Сев рядом с Флёр он продолжил говорить. – Обычно, я подбираю артефакт исходя из того, что узнал об ученике за время обучения. Учитывая его сильные и слабые стороны, наклонности и стиль чародейства. В твоём случае, как ты сама понимаешь, это не сработает. Я не знаю, каким магом ты станешь, но я точно знаю, что тебя ждет.

Не смотря, на то, что волнительное предвкушение практически полностью захватило сознание Флёр, она все же заметила, что рука притягивающая сверток, слегка дрожит. Седой, похоже, волновался не меньше её самой.

– Прежде чем принять его. – Могучая ладонь сжалась на свертке в последний момент, не позволив Флёр забрать артефакт. – Ты должна мне кое-что пообещать.

– Как скажите, учитель. – Голос с трудом покинул её горло, словно ему пришлось продираться через заросли.

– Конрад ни должен ничего об этом знать. Он не спросит тебя, что я подарил, но все же. Никогда ему не говори. – Прежде чем продолжить, он дождался ее согласного кивка. – Это уникальный артефакт, очень узконаправленный. Нож, что я даю тебе, создан лишь с одной целью, убить того кто носит серебряное кольцо.

– То, что защищает Конрада? – Флёр отдёрнула руку, но старик перехватил её и вложил нож в ее ладонь.

– Да. И поверь мне, о том, что это оружие покинет мой дом я буду жалеть до конца своих дней, но я знаю его и знаю к чему может прийти его участие в судьбе мира. Помни, то что у тебя есть оружие, не значит, что ты обязана им воспользоваться, но ты должна быть к этому готова.

Глава 27. В логове змеи

На протяжении четверти часа Морс, оставался в кабинете директора Савин в абсолютном одиночестве. Гадюка не успела принять его, и умчалась по неведомым делам, с поспешностью совсем ей не свойственной. Однако, Савин приказала ему ждать в кабинете, чем Морс и занимался. Первым делом он, конечно, достал из небольшого кармашка скрытого в складках плаща мешочек, с зеленоватым порошком. Средство должно было снизить воздействие алкоголя на организм. Морс, уже собирался запить его водой из графина, что стоял на столе. Но поспешно отдернул руку, не коснувшись стекла. Он вдруг вспомнил в чьем кабинете сидит, и решил обойтись без воды.

Осмотрев кабинет, Морс лишний раз убедился, что тот уровень мастерства, каким обладала Гадюка не доставался с рождения. Ни о каком таланте и речь идти не могла. Лишь упорный труд и скрупулёзное изучение вопроса. Большую часть кабинета директора заполняли книги. Некоторые из них Морс узнавал, в них говорилось о ядах, декоктах и припарках, травах, цветках и кустарниках, способах возгонки, устройстве перегонных кубов, и прочих приспособлениях необходимых отправителю. Опытным взглядом Морс без труда определил, что те книги которые он не узнавал, были куда ценнее. Экземпляры не из тех, что можно встретить в общем доступе. Тяжелые фолианты на неизвестных языках. Внутри, Морс готов биться об заклад, будут прекрасные иллюстрации растений во всех возможных проекциях и разрезах.

От созерцания фолиантов его оторвал скрип открывшейся двери. Внутрь ворвался вихрь, который по совместительству был директором Сапфировой школы. Савин, обычно добродушная и улыбчивая, сегодня была чрезвычайно взбудоражена. Шелестя розовыми юбками она пронеслась мимо Морса к своему столу, упала в кресло и, налив в стакан воду, залпом его осушила. Закончив пить она принюхалась, хищно осмотрелась и, видимо, только теперь заметила посетителя.

– Деорум! Болотник и вязка, если меня не подводит обоняние! Вы что, скрываете алкогольное опьянение? – Гадюка наградила ученика взглядом полным осуждения и упрека. – Не зря вас так долго держали в Сапфире. Можно было бы придумать сочетание и менее привлекающее внимание.

– При всем уважении, директор Савин, мне кажется это излишняя мера, во всем мире едва ли найдется сотня человек которые смогли бы уловить эти запахи и еще меньше смогли бы их распознать и понять для чего они.

– Однако вы знали, что находитесь в кабинете одного из этих людей. – Сафин говорила тем неповторимым голосом преподавателя, отчитывающего нерадивого ученика – Знали и все равно использовали смесь. Из такого отношения к мелочам и составлен смертный приговор наемника, Морс. Если вы хотите жить долго, научитесь быть идеальным во всем и всегда, независимо от того насколько важно действие.

– Простите, директор Савин, просто сегодня не было занятий, и мы решили отметить мой перевод в Алмаз, чисто символически. – Морс понимая как жалко звучит, но только усугублял положение продолжая мямлить. По какой-то неведомой ему причине Савин до жути его пугала. Вопреки здравому смыслу, из всех преподавателей Сапфира, именно эта милая женщина доводила его до мурашек.

– Вы меня не поняли, Деорум. – Дыхание её выровнялось и теперь она говорила спокойным голосом, ни дать ни взять тетушка приехала погостить из соседнего города. – Меня не интересует пили вы или нет. Я недовольна тем, что вы использовали средства, которые я распознала. В добавок, вы употребили слово "мы", тем самым подставив своего компаньона. Вы можете валяться под забором, обгадив портки в пьяном угаре, это характеризует вас как человека. И это ваше личное дело. Но ваши промахи говорят о вас как о специалисте, а это уже ставит под удар Драгоценный Университет.

Гадюка, пристально рассматривала Морса, будто размышляла, не совершила ли ошибку приняв его в Алмаз.

– У меня сейчас нет времени, Деорум, поэтому буду говорить быстро, а вам придется слушать внимательно. – Не дожидаясь его согласия она продолжила. – Вы пока не поступили в Алмазную школу. Вы прошли первый этап отбора.

Челюсть Морса отвисла, оставив его с глупейшим выражением лица. Начав возмущаться и задавать вопросы, он тут же остановился, прерванный властным жестом Савин. Махнув рукой она продолжила.

– Десять учеников отобраны для перехода. Но вам предстоит пройти несколько испытаний. Между собой вы конкурировать не будете. Так что проверку могут пройти как все из вас так и не один. – Гадюка посмотрела на часы, висевшие на дальней стене, лицо её исказилось, будто стрелки не вместо того чтобы показывать время, впились в её плоть. – Время ещё есть, хоть и мало. Я должна вам ещё кое-что рассказать.

Однако времени не оказалось. Дверь широко распахнулась и в комнату вбежал помощник Савин. Тяжело дыша мужчина на ходу утирал пот с раскрасневшегося лица. Он потянулся к графину, но силы покинули его и вместо этого помощник лишь грузно оперся на стол.

– Идет… меня… не слушал. – Помощник только и смог с трудом выплюнуть несколько слов.

– Далеко? – Савин встала из-за стола и торопливо принялась сдвигать бумаги на столе. Мужчина указал на коридор и опустил палец, показывая что тот кого они ждут уже совсем рядом.

– Деорум. Сюда. – Она указала на камин. – Лезьте в трубу. Да не стойте вы.

Ошарашенный Морс послушно пролез в печную трубу.

– Видите заслонку? Она должна быть на уровне вашей головы или чуть выше.

Морсу пришлось искать заслонку на ощупь, сажа и пыль сыпались в глаза, и потому осматривать трубу не было никакой возможности. Подавляя желание чихнуть он всё же протиснулся в узкий лаз.

– Деорум, прямо до развилки, там налево и быстро! – Прошипела Савин.

Ползти по грязному проходу было практически нереально. Создаваемый абсолютно точно не для того, чтобы в нем находился взрослый человек, лаз давно стал прибежищем для мириадов пауков, сороконожек и крыс. Измазавшись в саже и весь облепленный паутиной Морс всё же смог преодолеть несчастные три метра и оказался у разветвления, о котором говорила Савин. Протерев глаза и осмотревшись, Морс догадался, по направлению движения лазов, что один из них, тот в который его направила Гадюка, ведёт наружу, а второй разворачивался обратно, по направлению к кабинету. Долго думать не пришлось, Морс пополз направо.

Уже спустя несколько метров, Морс осознал свою ошибку и костерил себя по чем зря. Лаз сузился настолько, что ему пришлось полностью лечь на пол и вытянув руки вперед ползти на манер гусеницы изгибая тело и подтягивая себя на локтях. К тому же сразу за поворотом, свет, до этого пробивавшийся из каминной трубы пропал окончательно. Спустя минуту нелепых сгибаний и разгибаний проход стал узким настолько, что плечи парня с трудом протискивались. В глубине сознания зудящей мухой засела мысль, что он уже не сможет ползти назад. Лицо Морса облепила паутина, а по ноге уже несколько раз пробежала крыса. По крайней мере он надеялся, что это крыса. Морс никогда не задумывался, боится ли он замкнутых пространств, но мысль о том, что он может застрять в этом каменном мешке и умереть, всё сильнее подталкивала его к осознанию, того что боится и ещё как. Рука Морса наткнулась на какой-то маленький предмет, тут же рассыпавшийся у него в руках. Крысиный скелет. Представив, что он так же может пролежать здесь сотню лет, пока от его тела не останется один скелет, Морс запаниковал и принялся энергичнее извиваться, ползя вперед. В этот момент, в ногу что-то нещадно впилось, кто-то его укусил. Столь неожиданная и резкая боль вывела его из себя и Морс забился в узком проеме, пытаясь одновременно сбросить настырно кусающую его крысу и ползти вперед. Животное с недовольным писком отступило, но появился новый повод для паники. Рука Морса уперлась в стену. Тупик.

Запертый в беспроглядной тьме, не имеющий возможности даже толком пошевелиться, к тому же окруженный хищными тварями, Морс в судорожном припадке безумия завертелся вокруг себя, принялся царапать стены и кричать. Дыхания хватало лишь на сдавленные стоны, движения ограниченные стенами были невыразительны и бесполезны, пальцы нащупывали лишь холодный камень, безрезультатно ломая о него ногти. Страх пульсирующим насосом прокачивался вместе с кровью, стук сердца кузнечным молотом отдавался в уши, заглушая собственные мольбы о помощи.

Выгорев дотла страх сменился, равнодушной жалостью к себе. Обессиленный и отчаявшийся Морс оставил всякие попытки спастись. Он лежал, не понимая где в этой бесконечной тьме низ, а где верх. Более того, Морс даже не знал жив ли он ещё. Единственное, что ещё давало ему надежду на то, что он жив, это холод, который он ощущал прикасаясь к камням. На этом Морс и сосредоточился. Забывшись он с упоением водил рукой по той части кладки, до которой мог дотянуться. Невозможно было представить, сколько прошло времени прежде чем, Морс осознал, что рука его ощупывает не только камень. На той стороне лаза, что Морс принял за пол, камня не было. К стене, в которую он уперся, примыкала металлическая пластина. Воспрявший духом будущий ученик Алмаза принялся ощупывать её края, изо всех сил пытаясь найти её края. Сделать этого так и не удалось, зато Морс нащупал небольшое углубление в стене. Надавив туда он услышал ржавый металлический скрип и панель в полу приоткрылась на несколько сантиметров. Затхлый воздух пахнул из открывшегося проема, заставив Морса закалиться и одновременно прослезиться от счастья.

Морс ухватился за край проема и, подтащив себя, лбом уперся в гладкий металл. Навалившись на панель, Морс рвал мышцы и сухожилия силясь побороть проржавевший механизм. И наконец его усилия были вознаграждены. Надсадно лязгнув крышка открылась и Морс провалился вниз. Пролетев около метра, Морс, не успевший толком сгруппироваться, ударился плечом о пол. Тусклый свет пробивался откуда-то из-за стены, слабо освещая помещение. К тому же оно было куда больше того саркофага, в котором Морс только что готовился к смерти. Свернувшись калачиком Морс, смеясь и плача, забился в конвульсиях.

Встав и вытерев слезы, он принялся осматривать новое помещение. Как бы не хотелось ему, чтобы всё осталось позади, он ещё не выбрался. Перспектива возвращаться узкий лаз, где его ждут оставшиеся без ужина грызуны, совсем не радовала Морса. В первую очередь он осмотрел источник света. Им оказались отверстия в стене, в трое меньше медной монеты. Они были хаотично разбросаны по всей стене. Морс взглянул в одну из них и ахнул.

За стенкой он увидел кабинет Гадюки. Заглянув в несколько смотровых окошек, Морс смог разглядеть саму директрису, сидящую за своим столом и мужчину расположившегося напротив. Этот оказался тот самый всадник, что промчался мимо Морса и Финри, в окружении королевских гвардейцев. Он сидел спиной к Морсу, и потому он не смог разглядеть лица. Зато легко было разглядеть изменения, пришедшие вместе с ним в кабинет. Незнакомца окружала аура подобная не плотному туману. Свет в кабинете под влиянием ауры стал тусклым, в углах залегли глубокие тени, не смотря на то, что в кабинете горело сразу несколько канделябров. На незнакомце был надет плащ, столь черный, что казалось вытягивал цвета из окружающего пространства. Рядом с ним, блекли розовые одежды Савин, красное дерево стола и цветные обложки книг. Все тепло, весь цвет и вся жизнь наполнявшие комнату будто избегали пришельца. Лишь директор Савин не дрогнув твердо смотрела ему в лицо.

Морс с неподдельным восторгом глядел на то, как Гадюка стойко противилась мертвенной ауре пришельца. Хотя она и выглядела куда более бледной, чем при разговоре с ним самим, голос её явственно давал понять почему Савин носит свое прозвище. Гадюка прищурив глаза источала яд одним своим взглядом, наполненным угрозой и внутренней силой. Морс прислушался. Он не собирался признавать, что чуть не умер понапрасну.

– Вы не имеете право требовать от меня, что либо Аларис. Я приняла вас как гостя, позволила жить в замке и нанимать моих учеников, если вам потребуется их услуги, но я не обязана выполнять все ваши требования. На Удачном нет власти верховного мага.

– Власть верховного мага там где верховный маг. – Голос мага звучал как трескающийся лед. Он говорил тихо, практически шепотом, при этом Морс слышал его куда лучше Савин. – Драгоценный Университет заключил договор, отказываться от выполнения сделки опасно для… Репутации.

– Сделка была заключена не с вами. Бледный маг, договаривался с руководством Университета много лет назад, он и в праве требовать выполнения условий.

– Вы меня разочаруете Савин. Вы обещали отдать Санго Веленсо верховному магу. Верховный маг перед вами. Отдайте его мне и нам не придется ссориться.

Туман окружающий мага становился плотнее с каждым словом. Морс уже различал отчётливые клубы тьмы, они заполняли комнату. Пространство вокруг мага сжималось, съёживалось и блекло перед его фигурой. Скрип голоса отражался от стен и приносил практически физический дискомфорт. Морс поймал себя на мысли, что хочет бежать, пусть даже снова забиться в каменную могилу узкого лаза.

– Вы смеете мне угрожать? – Савин не производила и половины такого эффекта, для которого маг, казалось и не старается. – Не забывайтесь, Аларис, помните, что будь вы самим ушедшим или одним из семи Высоких, в Драгоценном Университете найдется способ вас убить.

– Как и вас. – Отрезал маг.

Так они и сидели, молча смотря друг другу в глаза. Маг встал. Полы черного плаща мага, разрослись и застелили весь пол, уже подбираясь к ногам Савин. Посох возникший в его руках из ниоткуда покрылся лунным, мертвенно бледным свечением. Лампы в комнате Директрисы уже потухли и теперь потусторонний отсвет исходивший от посоха мага был единственным источником света. Холод, внезапно воцарившийся в кабинете заставил Морса снова задуматься о побеге. Лишь то, что между ним и магом была толстая стена, удерживало Морса на месте. У Савин не было такой роскоши, но она сидела не шевельнувшись и гордо смотрела пряма на мага.

– Вы уходите, Аларис? Это правильно. – Морс видел, что даже ей слова даются с большим трудом. – Думаю вам так же стоит покинуть Удачный. На острове вам больше не рады.

Аларис нетерпелива перебирал пальцами по посоху. Морс затаив дыхание наблюдал за развернувшимся противостояние, невольно задумавшись, не смотрит ли он на последние мгновения жизни Гадюки.