Текст книги "РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)"

Автор книги: Дмитрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)

Никифоров в Американке и без телеграммы принимал все меры, чтобы поднять матросов на восстание. Ему удалось установить контакты с судовыми революционными организациями и вместе с ними широко развернуть агитацию на борту кораблей и среди расквартированных на берегу. Авральные работы окончательно вымотали моряков, и было достаточно малейшего повода, чтобы грянул взрыв. Таким поводом стала история с лейтенантом Федором Ильиным (товарищем Раскольниковым). Его с экипажем потопленного "Автроила" приняли на линкор "Император Николай I". Матросы с эсминца успели рассказать о том, как молодой офицер взял на себя в ходе боя командование "Авторилом" и торпедировал дредноут "Хиэй". Это подняло авторитет Ильина среди "николаевской" команды, чем лейтенант, один из руководителей флотских революционеров, умело воспользовался, активно ведя агитацию.

Ильин‑Раскольников убеждал, что "командиры‑изменники" специально отослали непонятно куда "храброго адмирала Колчака", чтобы наверняка погубить оставшиеся русские корабли. На флоте были наслышаны о разгоравшемся в Польше антирусском восстании и к офицерам‑полякам стали относиться с некоторым недоверием, как раньше к немцам. Зная об этом, Раскольников упирал на польское происхождение Казимира Порембского и приводил в качестве доказательств измены потопление по приказу контр‑адмирала трех русских эсминцев, а также привод эскадры в залив Америка, где она едва не погибла целиком на минах.

Командир "Императора Николая I" капитан 1‑го ранга Дмитриев, узнав об агитации, проводимой на его корабле молодым лейтенантом с "Авторила", предположил у того нервический приступ и приказал доставить силой в лазарет. Однако, когда санитары в сопровождении конвойных повели Ильина для врачебного освидетельствования, среди матросов прокатилась весть, что "враги героев вяжут!" Палуба наполнилась моряками, которые подступали к мостику, требуя освободить Ильина. Дмитриев счел за лучшее выпустить задержанного из лазарета, выдав ему лавровишневых капель. Матросы приветствовали освобожденного лейтенанта дружными криками. Воспользовавшись моментом, Раскольников со своими единомышленниками тут же организовал на полубаке митинг с выборами судового комитета, а затем от его имени выдвинул требования отстранить от командования и взять под арест "изменников‑поляков".

Державший флаг на "Императоре Николае" контр‑адмирал Михаил Александрович Кедров перед лицом разгорающегося мятежа проявил полную растерянность. Как и пять лет назад, во время волнений на линкоре "Гангут", где Кедров был тогда командиром, он, по существу, самоустранился от участия в событиях, закрывшись в своей каюте. Что касается капитана 1‑го ранга Дмитриева, то тот вместо решительных действий вступил в переговоры с Раскольниковым, убеждая того успокоиться и отдохнуть от перенесенных в сражении потрясений. При нерешительности командования революционеры в скорое время захватили корабль. На мачте был поднят красный флаг, а сигнальщики передали весть о восстании остальной эскадре.

Следом за "Императором Николаем" беспорядки вспыхнули на "Афоне", приняв там кровавый характер. Командир линейного крейсера капитан 1‑го ранга Кетлинский был особо ненавистен революционерам. В 1916 году по приказу Кетлинского, тогда командовавшим крейсером "Аскольд" на Средиземном море, в Тулоне было казнено несколько матросов, которых обвиняли в подготовке диверсии. За это объединенная центральная флотская организация РСДРП(б) и ПСР(л) во главе с Дыбенко заочно приговорила Кетлинского к смерти. После сообщений, переданных с "Императора Николая", на палубу "Афона" высыпали матросы, крича: "Бей поляков!" и "Верните адмирала Колчака!" Кетлинский смело двинулся с мостика в самую гущу толпы, требуя выдать зачинщиков, но был поражен насмерть двумя револьверными выстрелами. Погибло и несколько других офицеров, подвернувшихся под горячую руку, а остальных разоружили и закрыли по отсекам.

Через короткое время революционеры приступили к захвату линкоров "Императора Александра III", "Севастополя", "Гангута" и гидрокрейсера "Штабс‑капитан Нестеров". Красные флаги взвились и на эсминцах "Капитан Керн", "Капитан Кроун", "Капитан Белли", "Корфу" и старом "Грозном". Офицеры, в большинстве своем занятые поодиночке среди матросов на ремонтных работах, не могли оказать никакого сопротивления. Только на "Севатополе" командир линкора Владиславлев с несколькими офицерами отстреливался, отступив к радиорубке, а потом, когда радиограмма о мятеже была отправлена, пробились к борту и бросились в воду, пытаясь вплавь добраться до берега. Раненый Владиславлев утонул, а те из офицеров, кто всё же доплыл, были схвачены на берегу дружинниками. Их отряды тоже уже выступили открыто, заняв таможенный пост и администрацию порта, где устроили импровизированную тюрьму для свозимых с кораблей офицеров, которые в подавляющем большинстве отказались присоединиться к восстанию. Избежать ареста удалось лишь раненым офицерам на госпитальном судне "Уссури", в том числе ‑ начальнику воздушных сил контр‑адмиралу Дудорову. Лейтенант Ильин‑Раскольников объявил себя "командующим флотом", но вынужден был подчиняться приказам Никифорова, представившему мандат ЦК РСДРП(б). Судовые комитеты получили распоряжение немедленно готовить корабли к переходу во Владивосток. Те линкоры, которые не могли идти своим ходом, решено было везти на буксире.

Узнав из радиограммы Владиславлева о восстании на эскадре, контр‑адмирал Порембский немедленно собрал свой отряд у острова Русский. Контр‑адмирал Тимирев и командование сухопутных войск предлагали не пороть горячку. К заливу Америки уже двигался по шоссе снятый с владивостокского фронта 4‑й Сибирский полк вместе с двумя дивизионами 1‑й Сибирской артиллерийской бригады. А если мятежники всё же попробуют сами подойти к Владивостоку, их будут ждать батареи на побережье Уссурийского залива, в том числе две новейшие, башенные, с шестью 305‑мм орудиями на каждой. По сравнению с ними 130‑мм орудия "Адмирала Корнилова" и "Адмирала Грейга" казались детскими игрушками, идти с которыми на захваченных мятежниками бронированных гигантов казалось чистым безумием. Не могли помочь крейсерам и эсминцы со своими пустыми торпедными аппаратами. Перезарядить их было невозможно ‑ минно‑торпедная станция в бухте Диомида была еще в руках у восставших. Но Казимир Порембский не собирался затягивать с ликвидацией мятежа, который лег темным позорным пятном на славу победоносного флота. Мятеж должен был подавлен немедленно, будто его и не было! В понедельник два легких крейсера, шесть эсминцев и авиаматка двинулись на зюйд‑ост. Они прошли мимо Аскольда и скоро уже были уже на траверзе Поворотного мыса, встав на пути готовых выйти в море дредноутов.

Капитан 2‑го ранга Такаги Такео внимательно рассматривал в перископ русские боевые корабли. Вчерашней ночью его лодка получила радиограмму ‑ вражеский флот находится в заливе Америка. Это открывало хорошие возможности для японских подводников. Проникнуть в залив Америки было гораздо легче, чем в хорошо защищенный Владивосток. Всего в растянувшейся у русских берегов завесе находилось девять крейсерских подлодок (включая два трофейные немецкие), однако более‑менее боеспособной из них оказалась только две лодки освоенного уже на японском флоте французского типа: S‑14 и S‑15 капитана Такео. Остальные, полученные перед самой войной, хорошо если просто сумели вернуться из похода на базу. Но экипаж S‑15 рассчитывал на большее.

Лодка проскользнула под водой у мыса Среднего и встала на позиции рядом с островом Лисий. Перед ней, как на ладони, лежал вход в залив Америка. Такаги Такео задумчиво почесал заросший щетиной подбородок. Слева по борту, у выхода из бухты стояли два легких крейсера и шесть эсминцев под бело‑синими Андреевскими флагами. Справа, из глубины залива навстречу им медленно шла колонна линкоров. На их мачтах трепетали большие красные знамена. В телеграмме сообщалось, что у русских начались политические волнения, и красный флаг означает, что корабль перешел на сторону восставших. Что ж, нарушение присяги своему императору, конечно, отвратительно, но раз это происходит на вражеских кораблях, то тем хуже для русских!

Командование предписывало топить корабли под правительственными, бело‑синими флагами, и не трогать мятежников под красными. Однако у Такаги Такео было всего восемь торпед (четыре в аппаратах, четыре запасные), поэтому тратить их надо было очень разборчиво. А дредноут в качестве цели был во много раз предпочтительнее легкого крейсера или эсминца. И в конце концов, под каким бы флагом дредноут не шел, он всё равно оставался русским! Совсем недавно эти линкоры стреляли по кораблям Соединенного флота, так неужели их стоит сейчас щадить из‑за поднятой на мачте красной тряпки. S‑15, загудев моторами, двинулась под перископом наперерез головному пятибашенному линейному крейсеру и, приблизившись на пять кабельтовых дала залп из обоих носовых аппаратов.

Многострадальный "Афон" вздрогнул от сильного взрыва. На корабле успели заметить потянувшиеся к нему из‑под воды два торпедных следа, но уклониться от них едва державший ход дредноут никак не мог. К счастью, из двух торпед попала только одна, и была она 18‑дюймовая, не слишком опасная для хорошо защищенного линейного крейсера. Тем не менее, "Афон" сильно накренился на пораженный левый борт, в трюмных отсеках погасло электричество. Без арестованных офицеров на дредноуте началась паника, матросы терялись, не зная, как спасать корабль. В уверенности, что "Афон" атаковала правительственная субмарина, все слали проклятья "изменнику" Порембскому. Орудийные расчеты попытались развернуть свои орудия на "Корнилова" и "Грейга", но выполнить это в обесточенных башнях вручную было нелегким делом. Наконец "Афон" стал разворачиваться, чтобы идти к берегу ‑ к ближайшей бухте Врангеля. Этим он перекрывал путь остальным дредноутам, которые и без сложных маневров с трудом держали строй. Линкоры задним ходом уползали обратно. Раскольников дал команду с "Императора Николая I" эсминцам выдвинуться вперед! "Белли", "Керн", "Кроун", "Корфу" стали огибать длинные туши линкоров. Команды решили не открывать огня, надеясь, что моряки на правительственных кораблях тоже не станут стрелять по своим и, напротив, примкнут к восстанию. Однако когда, проходя остров Лисий, эсминцы заметили маневрирующую на малой глубине подлодку (Такаги Такео разворачивался, чтобы дать залп из кормовых аппаратов), то сразу ринулись в атаку. Форштевень "Керна" снес S‑15 верх рубки, после чего гибнущая субмарина стала бурно извергать пузыри и обломки. Воздушным потоком наверх выбросили и несколько человек, которых подобрали на "Кроун" и "Корф".

‑ Японцы! Японцы! ‑ что есть силы орали моряки с эсминцев. ‑ Японская лодка!

Новость, что атаковавшая "Афон" субмарина была японская, прокатилась по эскадре. Внешний враг, о котором успели забыть, вновь напомнил о себе. А если где‑то рядом, в морской глубине, скрываются японские подлодки, как идти против своих, с которыми только что сражался бок о бок против тех же японцев? Революционный порыв стал быстро угасать. Эсминцы просто спустили красные флаги и вместе с эсминцами Порембского занялись поисками других вражеских лодок. Вместе летали и гидросамолеты с "Энгельса" и "Нестерова". Две торпеды, которые успела выпустить S‑15 по "Афону", поразили не дредноут, они разрушили идею восстания. В бухте Врангеля торпедированный "Афон" поднял сигнал с просьбой о помощи. К нему сразу подошел катер с "Адмирала Корнилова". Порембский, поднявшись на мостик линейного крейсера, взял на себя руководство спасательными работами. Никто даже и не заметил, как пополз вниз с мачты революционный флаг.

Раскольников всё же не растерялся и дал сигнал об отходе. Четыре оставшихся дредноута забились в бухту Находку. На палубах закипели митинги. Революционеры стращали матросов карами за восстание, предлагали вновь попытаться выйти в море, а, если не получится, прорываться во Владивосток по суше. "Кому сдаваться хотите? ‑ раскатисто кричал Раскольников с башни "Императора Николая". ‑ Адмиралу Порембскому? Поляку? Вот сейчас другой поляк, генерал Подгурский, жжет рабочие слободы во Владивостоке! Не щадит ни женщин, ни детей! Зачем им, полякам, русских людей щадить! Думаете, ваш Порембский лучше Подгурского будет?" Кое‑как революционерам удалось поднять боевой дух матросов. Они, вроде бы, готовы были защищаться, если правительственные корабли попытаются войти в бухту.

Контр‑адмирал Порембский в это время был занят спасением "Афона", выравнивая опасный крен контрзатоплениями отсеков. Теперь дредноут глубоко ушел в воду, но держался на ровном киле. После атаки японской подводной лодки были приняты срочные меры по наблюдению за морем. Из Владивостока срочно вызвали сетевые заградители (слава Богу, что они не примкнули к мятежу), которые огородили широкий проход в залив. Крейсера "Корнилов" и "Грейг" встали на якоре в бухте Врангеля, рядом с "Афоном". Видя, что четырех восставших линкоров отказались от выхода в море, Порембский решил не предпринимать пока против них активных действий, чтобы революционеры, не дай бог, не вздумали затопить корабли. Ведь хватит у них на это ума со страху!

Уже в сумерках заметили подходившие с моря корабли. На эскадре пробили тревогу, вдруг японцы! Но высланные навстречу эсминцы отсигналили ‑ идут свои. По протраленному фарватеру к заливу Америка подходили исковерканный вражескими снарядами "Измаил", старые крейсера "Россия" и "Аскольд". Над темным морем и скалистыми берегами прокатилось дружное раскатистое "ура!"

Вице‑адмирал Бахирев, не слушая возражений Порембского, сразу отправился на катере в Находку. Сам, один, всего лишь на пару с флаг‑офицером. Когда подошедший к борту "Императора Николая" катер осветили, и с палубы узнали в человеке с забинтованными головой и рукой любимого среди матросов адмирала, на мятежных кораблях тоже стали кричать "ура!" Немедленно самостийно собрали новый митинг, куда явились моряки и с других линкоров. Раскольникова и членов судовых комитетов отодвинули на задний план.

Бахирев поднялся на крышу носовой башни, обозрел исподлобья собравшуюся внизу толпу и гулко рявкнул

‑ Ну, чего взбунтовались? Чего хотите?

Матросы загудели. Потом один, самый смелый крикнул:

‑ Начальникам своим мы не верим! Михаил Коронатович! Давайте мы вас своим начальником выберем!

‑ А вы мне доверяете?

‑ Доверяем! Доверяем! ‑ прокатилось от борта до борта

‑ А я вам не доверяю! До чего довели, адмирал Колчак от вас отрекся, с моей бригадой в Шанхай ушел...

Бахирев спустился вниз, прошел через раздавшуюся перед ним толпу на корму, в адмиральскую каюту, где строго выговорил лежавшему на диване с компрессом на голове контр‑адмиралу Кедрову. У дверей адмиральского салона уже ждала делегация матросов. Команды, посудачив, решили вновь просить Бахирева заступиться за них перед государем императором, выражая готовность делом искупить вину.

Поняв, что дело проиграно, Раскольников и другие революционеры поспешно съехали на берег. Утром над линкорами были подняты, как обычно, Андреевские флаги. Тем временем к Американке подошли, проделав долгий марш, правительственные войска. Дружинники, не успевшие отойти в сопки, отстреливались, засев в избах и в здание таможенного поста. Дредноуты открыли огонь по берегу из вспомогательной артиллерии, мгновенно превратив деревню в груду развалин. Никифоров и Раскольников успели скрыться с отступившем вверх по Сучану шахтерским отрядом Алексея Аллилуева. Главного местного активиста Афанасия Быконю, плененного с оружием в руках, расстреляли на руинах его деревни по приговору военно‑полевого суда.

Во Владивостоке три дня "Дальневосточной республики" привели к полному расстройству городской жизни. Магазины всё это время оставались закрытыми, запасы продовольствия у обывателей подходили к концу, многие дома были разрушены, повсюду орудовали мародеры. Революционным силам было не до поддержания порядка, все их усилия сосредотачивались на обороне от правительственных войск. В воскресенье Военно‑революционный комитет сумел перегруппировать свои отряды и вытеснить самокатчиков 1‑й Сибирской стрелковой дивизии из восточных пригородов. Сергей Лазо во главе отборных боевиков‑добровольцев нанес внезапный удар через сопки в верховьях Первой речки, выйдя во фланг ударной группы генерала Подгурского. Упорные бои разгорелись за недостроенный Третий форт на горе Попова. Если бы восставшие закрепили бы свой успех взятием еще Второго и Первого фортов, вся восточная группировка правительственных войск была бы отрезана и прижата к морю. Однако генерал Подгурский срочно перебросил через Уссурийский залив резервы и перешел к контрнаступление. Понеся большие потери, боевики Лазо откатились к городским окраинам. Понедельник прошел в вялых перестрелках, агитация революционеров среди солдат уже не встречала прежней поддержки. Стали глухо роптать и рабочие, которым надоели жалобы их голодных семей.

Во вторник, когда над Амурским заливом стал рассеиваться утренний туман, в вершины горы Торопова, на которой располагался Седьмой форт, обнаружили стоящий в море у острова Скребцова, более известного среди местных жителей как Коврижка, огромный четырехбашенный корабль. На приземистом сером силуэте вдруг вспыхнули огоньки, сразу окутывавшиеся коричневатой дымкой. А через полминуты с нарастающим воем на берег упали первые 14‑дюймовые снаряды "Измаила". Теоретически бетонные казематы форта Цесаревича Алексея могли выдержать разовое попадание и 17‑дюймового калибра, но защитники революционной крепости решили не испытывать судьбу, и уже на десятой минуте обстрела подняли белые флаги. "Измаил" перенес огонь на укрепленные линии вдоль Седанки и Второй речки. Огромные фонтаны выброшенного грунта разом разрушали и засыпали землей десятки метров окопов. Под чудовищной мощью обстрела артиллерией сверхдредноута восставшие бросали позиции и разбегались кто куда. Северный фронт "Дальневосточной республики" рухнул.

Правительственные войска быстро продвигались вперед вдоль железной дороги. Мятежные солдаты сотнями бросали оружие, рабочие дружинники срывали с одежды красные ленточки и прятались по домам. "Измаил", "Адмирал Корнилов" и "Адмирал Грейг" поддерживали наступление средним калибром, подавив из 130‑мм орудий береговые батареи на мысе Фирсова. Сопротивление восставших перестало быть организованным. К полудню 1‑й Сибирский стрелковый полк был уже в северных предместьях Владивостока. С моря на брошенные позиции береговых батарей высаживались десанты моряков, по железной дороге катил бронепоезд, весело свистя паровозным гудком, по брусчатке улиц грохотали колеса бронеавтомобилей.

Формальный глава "Дальневосточной республики" генерал‑майор Балтийский понял, что пришла пора действовать. Обещав полную амнистию охранявшему его конвою из роты солдат 12‑го Сибирского полка, Балтийский повел их к зданию ресторана "Золотой Рог", где располагался военно‑революционный комитет. Захватив после короткого боя руководящий центр восстания, Балтийский немедленно приказал расстрелять Луцкого, Лазо и Сибирцева, которые могли бы рассказать лишнее о роли генерала в событиях последних дней. Краснощекову, впрочем, удалось ускользнуть и тайно покинуть Владивосток. В трем часам дня восстание было окончательно подавлено. Военные части возвращались в казармы. Делегации рабочих обещали, что начнут работу уже со следующего дня. Обыватели встречали марширующие правительственные войска цветами и хлебом с солью. В городе убирали трупы с улиц, начинали разбирать завалы. Над поверхностью бухты Золотой Рог торчали мачты потопленных кораблей.

        * * *

Контр‑адмирал сэр Уолтер Коуэн вглядывался в окружающую темноту, раздраженно потирая руки. Заметив нервность своего командующего, офицеры на мостике "Виндиктива" осторожно жались поодаль, боясь вызвать очередную вспышку бешенного гнева, которыми славился этот маленький сухонький человек, готовый придраться к любой мелочи.

Три года прошло, как окончилась Великая война, а корабли Королевского флота по‑прежнему несли боевую службу по всему миру, защищая интересы величайшей в истории Империи. Здесь, на краю мира, было, пожалуй, труднее всего. В дальневосточных водах британское военно‑морское присутствие обычно было очень скромным. Это казалось нормальным ‑ за поддержанием порядка тут следили младшие союзники японцы. Но те не оправдали доверия, позволив русским разгромить себя. Японские линкоры и крейсера отправились на дно или в длительный ремонт. Нельзя сказать, чтобы англичане были особенно этим расстроены. Япония давно была себе на уме, стремясь в альянсе с британским львом лишь к собственной выгоде. В прошлой мировой войне японцы ограничились захватом ближайших немецких колоний, но и не думали отправлять свои войска и флот в Европу. А ведь окажись у адмирала Битти в Ютландском сражении лучшие на тот момент японские дредноуты, мировая война могла пойти совсем по‑другому. И закончиться победой Британской, а не Российской империи.

Так что поделом японцам, поделом! Вот только исправлять ситуацию должны были теперь сами англичане. В дополнение к 5‑я эскадре легких крейсеров вице‑адмирала Даффа, постоянно базирующейся в китайских портах, Адмиралтейство срочно направило на Дальний Восток мощное соединение вице‑адмирала Кейса. Его составляли: 1‑я эскадра линейных крейсеров, 1‑я и 6‑я легкие крейсерские эскадры, 4‑я и 13‑я флотилии эсминцев. Официально их целью было обеспечение прав британских подданных и свободы торговли. Фактически же британские корабли должны были взять на себя защиту морских коммуникаций побитого союзника, и, по возможности, сковывать действия русских сил.

Легким крейсерам и эсминцам с их небольшой дальностью и посредственной мореходностью было поручено прикрывать японские военные перевозки в Желтом море. До поры до времени, получалось неплохо. Русские пытались блокировать морское сообщение своими эсминцами типа "Новик" и легкими крейсерами типа "Светлана". Однако новейшие британские эсминцы типов V и W были посильнее русских "новиков" (уступая им, разве что, в числе торпедных труб, что в данных условиях было не самым важным), а крейсера типа С и D английских эскадр были не слабее куда более крупных "светлан". Пять или шесть 152‑мм орудий английского крейсера могли достойно ответить на восемь 130‑мм бортового залпа "светланы" при преимуществе в скорости у британца. Так что, если бы с русскими дошло бы до настоящего дела, а не обычных демонстраций, то игра пошла бы не в их пользу! А, кроме того, у англичан был новейший быстроходный "Хокинс" со 190‑мм орудиями, который недавно произвел такое сильное впечатление во время визита в Японию. "Хокинс" мог догнать и уничтожить любой легкий корабль русского флота. Конечно, чудовищный русский "Измаил" потопил бы "Хокинс" парой залпов, но за тройкой "измаилов" Колчака постоянно ходили тенями четыре линейных крейсера сэра Роджера Кейса, да и появляться русские исполины предпочитали не в мелководном, небезопасном в отношении мин Желтом море, а на океанских коммуникациях к югу и юго‑востоку от Японии.

Однако потом русские устроили на Лианкуре, крохотных островках в Японском море недалеко от Цусимского пролива, передовой порт для своей авиации и подводных лодок. Сделать что‑то против этой базы под самым носом у японцев было невозможно. После июльского сражения на тамошние скалы выбросилось несколько поврежденных линкоров, и русские смогли сохранить боеспособность части их крупнокалиберной артиллерии. Такие своеобразные береговые батареи обеспечивали несокрушимую оборону от любого нападения с моря. Потеряв десяток еще остававшихся у них миноносцев, японцы прекратили свои атаки на Лианкур, предоставив русским полную свободу рук. Отныне никакое судно, идущее в западные японские порты, не могло чувствовать себя в безопасности от рыскавших повсюду субмарин. Русские аэропланы научились наводить их на военные конвои, а сами охотились даже за рыбачьими джонками. Ситуация стала совсем безнадежной, когда к русским подошла их Вторая Тихоокеанская эскадра из устаревших линкоров. Эти бронированные калоши ходили по Японскому и Желтому морю, как у себя дома, ‑ из Владивостока в Порт‑Артур и обратно, пользуясь Лианкуром как промежуточной маневровой базой.

В районе Цусимского пролива действовали крейсера 6‑й легкой эскадры контр‑адмирала Александера‑Синклера, которые поддерживали хотя бы тоненький ручеек сообщения между Японией и континентом. Прямо нападать на британские корабли, сопровождавшие транспорты под британским торговым флагом, русские пока не решались. Тем не менее, транспорты то и дело подрывались на минах, их торпедировали подводные лодки. Потери были и среди военных кораблей и самая серьезная среди них ‑ гибель "Кассандры", оправдавшей свое пророчески‑ зловещее имя. Этот крейсер подорвался на русской, а, может, и японской мине при подходе к Фузану. "Кассандра" после подрыва стала стремительно уходить под воду, но к нему бросился эсминец "Вендетта" и стал забирать моряков с палубы тонущего корабля, хотя корабли сильно бились бортами. Когда переполненная спасенными "Вендетта" отошла, у борта "Кассандры" ее тут же сменил "Вестминстер", продолжая принимать моряков. Всего через 20 минут крейсер пошел на дно, но 440 членов его экипажа были спасены. Погибло только 17 человек. Позднее также подорвался на мине и затонул эсминец "Верулам". Два британских эсминца получили серьезные повреждения, столкнувшись друг с другом, а крейсер "Калипсо" налетел на затонувший у Цусимы японский броненосец и разорвал себе днище.

У Александера‑Синклера осталось три крейсера из пяти, экипажи были предельно вымотаны непрерывными боевыми вахтами, поэтому было решено заменить 6‑ю эскадру легких крейсеров на свежую 1‑ю, которой командовал сэр Уолтер Коуэн. Он отнесся к новому назначению, как к должному. История повторялась. Четыре года назад, в Ютландском сражении Коуэн, тогда командир линейного крейсера "Принцесса Ройял", пришел на помощь Александеру‑Синклеру, который первым вступил в бой, командуя той же 6‑й эскадрой крейсеров. Дебют 1‑й легкой эскадры в Цусимском проливе оказался не очень удачным. Флагман Коуэна крейсер "Кюросао" подорвался на мине и, хотя удержался на плаву, потерял винты и руль, и был с трудом отбуксирован до Нагасаки. После этого инцидента Коуэн убедился, что прежняя оборонительная тактика не имеет смысла. Надо было нанести по русским решительный и уничтожающий удар. Прямо по их опорному пункту здесь ‑ по Лианкуру! Но как сделать это без поддержки дредноутов сэра Роджер Кейса? Вице‑адмирал прислал категорический отказ, заявив, что его линейные крейсера не могут отвлекаться от сопровождения "измаилов" в период, когда в любой момент может начаться настоящая война с Россией. Если упустить три этих лучших русских дредноута, то позорная для Королевского флота история с "Гебеном", ускользнувшим от английских линейных крейсеров на Средиземном море , на этом фоне покажется старой доброй шуткой! Вице‑адмирал Кейс предложил провести против Лианкура диверсионный рейд, как он планировал в мировую войну против Остенде, ‑ послать специальный брандер с командой добровольцев.

Сэр Коуэн обдумывал такой вариант и признал его нереализуемым. Но упоминание о старой операции против Остенде неожиданно подтолкнуло мысль в нужном направлении! Остенде должен был заблокировать брандер, переоборудованный из старого крейсера "Виндиктив". Но в эскадре сэра Кейса был новый корабль с таким же названием. И он отлично подходил для задуманной сэром Коуэном операции против русской базы на Лианкуре. Новейший крейсер был заложен в конце мировой войны по тому же проекту, что и "Хокинс" и должен был носить имя "Кавендиш". Однако, уже после спуска на воду, его решили перестроить по‑новому, дав ему новое имя ‑ "Виндиктив". Он получил особое оружие ‑ не мощную артиллерию и не многочисленные торпедные аппараты, а отряд боевых самолетов, причем не гидросамолетов, которыми уже оснащались медлительные авиатендеры, а колесных аэропланов, способных взлетать прямо во время движения быстроходного корабля.

"Виндиктив" обзавелся двумя открытыми просторными палубами ‑ носовой, для взлета аэропланов, и кормовой ‑ для посадки. Из семи 190‑мм орудий на корабле осталось четыре, что вполне хватало отбить атаку эсминца и даже легкого крейсера, а от более серьезного противника "Виндиктив" мог оторваться, благодаря своей скорости. В его ангарах находилась дюжина крылатых машин, способных обрушить с неба настоящий бомбовый дождь. Однако грозным аэропланам в будущей акции против Лианкура отводилась вспомогательная роль. Первую скрипку в разрушительном оркестре для русской базы должны будут сыграть другое оружие британской короны ‑ быстроходные торпедные катера! "Виндиктив" служил носителем для восьми таких катеров 55‑футового типа, способных разгоняться до 42‑х узлов и нести две 18‑дюймоые торпеды.

Путь крейсера‑авианосца‑катероносца до Цусимы оказался не прост. При подходе к Мозампо "Виндиктив" сел на мель и для его снятия потребовалась целая неделя. Обшивка корпуса получила повреждение, команда вымоталась на работах по снятию с мели, когда для облегчения корабля с него сняли, а потом снова погрузили более двух тысяч тонн грузов, боеприпасов, демонтировали и монтировали назад орудия. Командир крейсера‑носителя говорил, что нужно возвращаться для ремонта и отдыха экипажа, но контр‑адмирал Коуэн настоял на продолжении операции. С наступлением темноты "Виндиктив" в сопровождении легких крейсеров "Дели", "Даная", "Драгон", "Даунтлесс"и нескольких эсминцев на огромной скорости устремился в Японское море, чтобы, описав огромную петлю, подойти к Лианкуру с севера. Первыми с легшего в дрейф корабля были спущены при помощи кранов маленькие торпедные катера. Им потребуется несколько часов, чтобы дойти до Лианкура и атаковать в предутренних сумерках. Чуть раньше с воздуха, на русскую базу нападут взлетевшие чуть позже, но опередившие катера самолеты.

Экипажи торпедных катеров составили японские добровольцы и британские инструктора под общим командованием коммодора Добсона. Коуэн не рискнул полностью доверить новый тип судов союзникам. Оставляя за собой белые буруны, катера растаяли в ночи. На "Виндиктиве" приступили к подготовке аэропланов. Их по одному поднимали краном из ангара и устанавливали на палубу. На плоскостях аппаратов были нанесены вместо трехцветных британских эмблем японские красные круги. В пилотских кабинах также сидели японские летчики, готовившиеся для службы на недостроенном авианосце "Хошо". Первыми взлетели семь маленьких "Сопвичей‑страттеров", каждый из которых нес по четыре 65‑фунтовые бомбы (ок. 30 кг). Потом ‑ были подняты более крупные "Сопвичи‑гриффины", которым перед запуском нужно было раскладывать сложенные в ангаре крылья. Каждый "Гриффин" был загружен четырьмя 112‑футовыми (51 кг) бомбами.