Текст книги "РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)"

Автор книги: Дмитрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

Японским миноносникам повезло, что крейсер "Адмиралы Бутаков" больше был занят перестрелкой с отходящим "Яхаги" и обращал на них мало внимания. Но зато русские эсминцы обрабатывали японцев весьма активно. "Цубаки" лишился сбитого носового орудия и получил пробоину в турбинный отсек ниже ватерлинии. Чтобы предотвратить затопление, был вызван искусственный крен на противоположный борт. На "Маки" снаряд попал в нижнюю часть мостика, ранив находившихся там, и выведя из строя рулевое управление. В дальнейшем эсминцем управляли из машинного отделения. "Кеяки" пострадал от взрыва резервура сжатого воздуха одной и запасных торпед. Наиболее серьезные повреждения получил "Каси", которого достал‑таки своим главным калибром "Петропавловск". Близкий разрыв 305‑мм снаряда вбил в носовую кочегарку кусок надводной бортовой обшивки "Каси", уничтожив один котел и свалив дымовую трубу. Эсминец выглядел совершенно разрушенным, однако сохранил 10‑узловой ход и смог ускользнуть за дымовой завесой. Таким образом, два эсминца из восьми оказались полностью выведены из строя, а еще два ‑ сильно повреждены. Фактичсеки неспособным к дальнейшему бою оказался и флагман флотилии ‑ легкий крейсер "Тикума".

Потери 2‑й флотилии могли быть и болеее серьезны, но русские сами отказались от преследования поврежденных японских кораблей, сосредоточившись на охране своих линкоров. В бою у "Ильина" оказалась сбита грот‑мачта, поврежден кормовой мостик; на "Изыльметьеве" были иссечены осколками средняя дымовая труба и выведены из строя два котла; "Дубасов" получил прямое попадание в кают‑кампанию, где вспыхнул пожар. Небольшие повреждения осколками были на всех кораблях.

После того, как японские эсминцы отступили, к руководившему с кормового мостика огнем орудий "Петропавловска" капитану Беренсу подошел озабоченный старший механик Рашевский:

‑ Михаил Александрович! Вы своей стрельбой мне все переборки расшатали. Течь усиливается. Надо готовить команду к переводу на эсминцы. Все равно "Петропавловск" до Владивостока не довести. Постреляли и ладно...

‑ Станислав Казимирович! У нас на линкоре почти семьсот человек. Сколько эсминцев ими загрузить надо? А если у них на палубах вплотную стоять будем, смогут они бой вести? Стало быть из‑за нас чуть ли не половина легких сил с японцами сражаться не будет? Нет уж, крепити переборки, а там уж как Бог положит. Пока идёт бой, привлекать эсминцы для эвакуации не дозволю! Где у нас тут ближайшая земля? Лианкур? Вот туда и пойдем, с Божьей помощью...

Контр‑адмирал Кодзо Сато изучал полученную от адмирала Ямая радиограмму: атаковать поврежденные линкоры и охраняющие их легкие силы противника одновременно с действующей с севера 1‑й минной флотилией. А где этот Тацио был, когда Сато ударил по русским в первый раз?! Однако делать нечего, надо повторять атаку. Два японских крейсера и одиннадцать эсминцев 2‑й минной флотилии вновь разворачивались на север. Почти сразу они обнаружили идущий навстречу русский отряд ‑ легкий крейсер типа "Светлана" и четверку "новиков"

Командир легкого крейсера "Адмирал Грейг" капитан 1‑го ранга Дмитрий Иосифович Дараган вел свой корабль в бой вместе с эсминцами "Орфей", "Победитель", "Забияка" и "Летун" под общим командованием начальника дивизиона капитана 1‑го ранга Михаила Николаевича Алеамбарова. Русские преследовали отходящие на юг три японских эсминца и два легких крейсера примерно равными силами (крейсера у японцев были явно слабее "Грейга"), как неожиданно состав вражеского отряда удвоился. Противник получил подкрепление ‑ еще два минных дивизиона . Всего одиннадцать эсминцев на четуре наших! Алеамбаров просигналил прожектором с "Победителя": не отступить ли назад, под прикрытие главного калибра линкоров? Дараган насупился. Так кто кого должен прикрывать? Нет, вперед, в бой!

"Адмирал Грейг" открыл огонь, накрывая залпами передовые японские корабли. Вражеские эсминцы отчаянно маневрировали, уходя от накрытий, получить 130‑мм снаряд им было явно не по вкусу. Неожиданно Дараган, следящий за боем в бинокль, заметил, что водяные столбы разрывов встают и среди задних японских эсминцев. Кто там пришел напомощь, ударил по врагу с тыла? О, да это же "Муравьев‑Амурский"! Жив, курилка! Дымит всеми трубами! Ну, не всеми,задняя, похоже, сбита наполовину...

Внезапное появление недобитого "Муравьева" вызвало у контр‑адмирала Сато бешеную ярость. Этот проклятый русский корабль потопил "Тенрю", а теперь еще срывает атаку. Ну, ничего! Можно подождать с нападением на линкоры и расправиться пока что с другим, более слабым противником. Оставив заслоном против русского отряда "Тацуту" и восемь эсминцев, Сато, взяв в сопровождении "Кумы" все тех же "Икадзути", "Оборо" и "Икебоно", повернул к "Муравьеву", готовясь открыть огонь на пересекающихся встречных курсах. Для полуразбитого русского корабля хватит и этого ‑ шесть 140‑мм орудий японского крейсера и девять 105‑мм пушек эсминцев достаточны, чтобы пустить противника на дно!

"Муравьев‑Амурский" отстреливался из уцелевших двух орудий. Уже почти час небольшой русский крейсер был под почти непрерывным обстрелом японских кораблей. В крейсер попало не менее тридцати 120‑мм и 140‑мм снарядов. Были разбиты две дымовые трубы, из десяти котлов действовало лишь шесть. Самым же опасным оказалось прямое попадание в отсек вспомогательных механизмов, лишившее корабль электричества. Элеваторы для подъема снарядов запустили вручную, но бороться с затоплением через многочисленные пробоины никак не удавалось. Корабль сильно погрузился носом. Расчет бакового орудия работал уже по колено в воде, носовой погреб боеприпасов оказался затоплен, снаряды приходилось подносить с кормы по накренившейся палубе. Из‑за крена приготовленные для стрельбы снаряды стали скатываться и один из них даже упал в погреб, едва не вызвав там детонации боезапаса. Но корабль держался, готовый отстреливаться до последнего.

Флаг‑офицер отвлек контр‑адмирала Сато от сладостного зрелища расстрела русского крейсера. С "Тенрю" сообщали, что бой со вторым русским крейсером приобретает нежелательный характер. Японские корабли подвергались немалой опасности от 130‑мм вражеских снарядов. "Хамакадзе" уже получил прямое попадание, и сейчас там срочно пытались исправить рулевой привод. Общий артиллерийский огонь восьми эсминцев и "Тенрю" никак не удавалось организовать, а на дистанцию торпедных пусков японцев не подпускали русские орудия. К тому же на севере обозначились медленно надвигавшиеся линкоры врага. Не поврежденные, а находившиеся в полной исправности. дневная атака на них граничила бы самоубийством. Сато, скрепя сердце, дал приказ на общий отход. Хорошо было бы напоследок добить "Муравьева" торпедами, но "Кума", "Оборо", "Икебоно" и "Икадзути" уже разрядили свои аппараты, а направлять сюда другие эсминцы уже некогда. Впрочем, "Муравьев" получил такие повреждения,что сам должен затонуть в ближайшее время. Нечего на него тратить торпеды.

Капитан Евгений Беренс отдал распоряжения подготовить оставшиеся спасательные средства и ждать приказа тушить котлы и сбрасывать пар. Очень скоро винты "Муравьева‑Амурского" из‑за нарастающего дифферента должны были выйти из воды. Второй бой в жизни Евгения Беренса обещал стать и последним. В первый раз он сражался с японцами 16 лет назад ‑ в Чемульпо, старшим штурманским офицером крейсера "Варяг". И опять всё, похоже, заканчивается гибелью его корабля! Но на этот раз удалось и врагу дать по зубам! "Тенрю" и один эсминец потоплены, значит они сражались сегодня не зря... Неожиданно Беренс понял, почему несколько последних минут его не покидает ощущение необычности происходящего. Вокруг крейсера перестали вставать грохочущие фонтаны вражеских разрывов. Японцы отходили от израненного крейсера. Почему? Вот он ‑ ответ! На помощь к "Муравьеву" идут свои ‑ легкий крейсер и дивизион эсминцев, которые и заставили бежать целую вражескую флотилию! Команда, уже не верившая в свое спасение, разразилась криками "ура!", матросы карабкались на задравшуюся корму, отвешивая соленые словечки и малоприлично жестикулируя в сторону уходивших япошек.

‑ Эх, напоследок! ‑ крикнул какой‑то здоровущий молодой матрос, бросаясь к торпедному аппарату, который держали на случай ближнего боя, и вручную разворачивая его на японцев.

Прежде чем Беренс успел остановить энтузиаста, из трубы вырвалась торпеда и нырнула в воду.... Отходившей вражеской флотилии мешала ее многочисленность. Три дивизиона эсминцев, сбавив скорость, выстраивались в кильватерные колонны. От дрейфующего далеко в стороне полузатопленного "Муравьева" не ждали никакого сюрприза. Но тяжелая 20‑дюймовая торпеда, которыми немцы дополнительно вооружили в прошлую войну построенный по русскому заказу крейсер, дошла до японцев. "Ямакадзе" исчез в считанные секунды после сверкнувшего яркой вспышкой взрыва. На других кораблях успели заметить лишь поднятый вверх нос уходящего вертикально в воду эсминца,а потом с неба сыпались куски обшивки и вырванные заклепки. Причиной мгновенной гибели японского эсминца, очевидно, стал подрыв запасных торпед, как до того случилось с русским "Владимиром".

‑ Это тебе, сволочь, за наших! ‑ сплюнул сквозь зубы матрос, выпустивший торпеды

‑ Толян, ты ж кочегар! Как попал? ‑ удивлялись его меткости обступившие товарищи

‑ Устал, нахрен, ждать!

К чуду‑торпедисту подошел Беренс.

‑ Как фамилия, герой?

‑ Железняков, ваш благородь!

Взрыв "Ямакадзе" привел Кодзо Сато в бешенство. Адмирал был готов собственноручно растерзать "Муравьева". Но подходивший свежий русский отряд уже не оставлял на это времени. Ладно, если боги будут милостивы, сегодня, возможно, 2‑й минной флотилии удастся пустить на дно не жалкий крейсерок, а дредноут русских! "Кума" взяла курс на ост, набирая скорость. Адмирал Сато спешил принять участие в главной схватке. В последний момент Кодзо вспомнил приказ принца Хироясу ‑ встретить и выделить сопровождение поврежденному "Хиэю". Собственно, пока не темно, линейный крейсер сам может постоять за себя против любых легких сил. Но приказ есть приказ! Сато распорядился идти и встать в охранение "Хиэю" тем эсминцам, которые уже расстреляли свои торпеды ‑ "Икадзути", "Акебоно и "Оборо" ‑ трофеям из Германии.

Дмитрий Дараган потрясенно разглядывал избитый снарядами "Муравьев‑Амурский" ‑ трубы издырявлены, мачты сбиты, на палубе следы разрывов и пожаров, на правом носовом орудии обгрызен щит, форштевень полностью скрылся под водой. Пожалуй "Цесаревич", на котором Дараган был мичманом в 1904 году, выглядел лучше после того памятного боя, когда полученные в бою с японцами повреждения заставили его спешно идти интернироваться в Циндао. А дойдет ли "Муравьев" до Владивостока? Крейсера наскоро обменивались семафорными сообщениями, радио на "Муравьеве" было тоже разбито. Капитану Евгению Беренсу передали, что линкор "Петропавловск" подорван, но брат его Михаил ‑ жив. С "Муравьева" известили о печальной новости ‑ гибели "Гавриила", "Константина" и "Владимира", видимо, со всеми командами. Капитан Беренс попросил оставить один эсминец, чтобы перевести на него с "Муравьева" всех раненых и часть экипажа. Выделив для этого с согласия Алеамбарова "Орфея", Дараган задумался о дальнейших своих действиях. Преследовать отошедшие легкие силы японцев? Возвращаться с "Муравьевым" к отряду Коломейцева?

‑ Ероплан!‑ закричали с марса, указывая рукой. ‑ Бомба!

В небе над крейсером действительно пролетал, снижаясь, аэроплан. Было видно черную точку, устремившуюся от него вниз прямо к кораблю. На палубе все замерли, не зная, куда спрятаться от воздушного снаряда. Но бомба не разорвалась, а зацепилась за фок‑мачту зачем‑то приделанной к ней лентой. К зениткам кинулись расчеты, короткие стволы противоаэропланных орудий поползли вверх...

‑ Не стреляй, свой!

Теперь уже все разглядели, что на широких нижних плоскостях аэропална не красные, а белые круги. Покачав крыльями, аэроплан набрал высоту и полетел на север. Капитан Дараган велел достать и принести сброшенную с неба "бомбу". Это оказался смятый жестяной пенал. С трудом раскрутив его, обнаружили внутри написанную торопливым почерком записку: "Курс на ост. Атаковать..." Далее было неразборчиво. Но подпись читалась четко: "Адм. Колчак"

Александр Васильевич Колчак нетерпеливо щелкал пальцами. Там, на севере, за горизонтом, в это самое время идет генеральное сражение войны, а он, командующий, где‑то в стороне! Там без него, он чувствует, накомандуют... Рвануть к оставленной на Развозова эскадре с эсминцами, вперед "измаилов". Но гонять эсминцы так долго на максимальном ходу, значит оставить их без топлива для возвращения на базу... Да и эсминец будет идти слишком долго. А что если.

‑ Лейтенанта Ивановича на мостик! Срочно!

Иванович прибыл на удивление быстро.

‑ Каково состояние вашего аппарата?

‑ Да, ничего... Дырки от пуль с последнего вылета, да осколками фюзеляж чуть порвало, когда фугас за трубой рванул...

‑ Готовьтесь к вылету!

‑ Тогда я летнаба предупрежу...

‑ Я с вами за наблюдателя!

Иванович опешил с глупой улыбкой на лице:

‑ Ваше Высокопревосходительство! А вы летали хоть раз?

‑ Летал, летал, не беспокойтесь!

Колчак не стал уточнять, чем закончился его последний полет пять лет назад. Тогда от безделья он, офицер штаба командующего Балтфлота, увлекся авиацией и участвовал в учебных вылетах под Гельсингфорсом. Всё было хорошо, пока как‑то вместо полигона он не отправил бомбу в чей‑то дворик. Столица Финляндского великого княжества оказалась под бомбежкой первый и последний раз за всю войну.

Адмирал торопливо писал указания, которые капитану Кетлинскому надлежало срочно передать с "Афона" на другие корабли. Дредноутам "Бородино", "Кинбурну" и "Наварину" под командой контр‑адмирала Веселкина идти возможно быстро курсом на норд‑ост для скорейшего соединения со 2‑й и 3‑й бригадами. При встрече с главными силами японцев ‑ атаковать и уничтожить. Легким крейсерам "Адмиралу Нахимову", "Адмиралу Корнилову" и "Адмиралу Истомину". сопровождать линейные крейсера вместе с тремя дивизионами эсминцев. Оставить близ поврежденных японских линкоров легкие крейсера "Адмирал Спиридов" и "Трапезунд" с одним минным дивизионом. С наступлением темноты им надлежит добивать вражеский отряд торпедами, потом самостоятельно следовать во Владивосток

Торопливо дописал, отдал листки Кетлинскому и бросился бегом по палубе к правой башне главного калибра. Ствол ее 280‑мм орудия использовали как стрелу крана, готовясь спустить на воду стоявший на шкафуте "Морской Лебедь".

‑ Александр Васильевич! ‑ попытался вмешаться в происходящее капитан Кетлинской. ‑ Это же чистое безумие! Да и запрещено летать высшим офицерам! Прямо запрещено!

Такой запрет действительно ввели, после того как в 1914 году попал в австрийский плен генерал‑лейтенант Мартынов, чей аэроплан, заблудившись, сел в неприятельском тылу...

‑ Так это генералам летать запретили, ‑ улыбнулся Колчак. ‑ Про адмиралов ничего не говорилось!

Колчак занял место в кабине позади пилота, "Лебедь" повис над водой, потом плюхнулся на волны. Лейтенант Иванович деловито готовился к взлету. Кажется, в первый раз адмирал должен был прибыть к своей эскадре по воздуху.

Взлет при немалом волнении сильно отличался от давнишних стартов с озерной глади базы балтийской морской авиации. Чуть зубы себе не откусил! Вдобавок, выяснилось, что адмирал совсем зря не взял с собой пилотские очки. На знакомых Колчаку летающих лодках мотор стоял сзади и всю гарь и масленные брызги относило к хвосту. У "Лебедя" двигатель стоял впереди, и Колчаку приходилось либо отворачиваться, либо смотреть вбок, закрывая лицо ладонью. К тому же он успел страшно замерзнуть от продувающего открытую полотняную кабину воздушного потока. Эх, не догадался одеться потеплей.

Первым был замечен идущий полным ходом одинокий "Измаил" ‑ с полубаком, заваленном обломками мостика. Там уже знали о появлении главных сил японцев, ведь переданную "Михаилом" радиограмму первыми приняли на сопровождавшем "Измаил" "Изяславе", который уже и отрепетировал ее отряду Колчака. Видимо, приданный линейному крейсеру дивизион эсминцев ушел вперед, к месту сражения. На самом "Измаиле" радио не действовало. Адмирал велел пилоту снизиться и пролететь над дредноутом, а сам быстро написал записку, в котором запрещал командиру "Измаила" вступать в бой, а при встрече с противником ‑ уклоняться, используя превосходство в скорости. Даже для такого сильного корабля встреча в одиночку с главными силами японцев была бы слишком опасна. Когда "Лебедь" пролетал над "Измаилом", Колчак ловко швырнул на его палубу вымпел с приказом. Давняя практика учебного бомбометания не прошла даром!

Следом за "Измаилом" аэроплан нагнал оторвавшиеся от него эсминцы ‑ "Изяслав", "Автроил", "Прямислав" и "Брячислав". Эти быстрейшие на русской эскадре корабли не могли состязаться в скорости с воздушным судном! Колчак попробовал отбить радиограмму, требуя от эсминцев сбавить ход для экономии нефти. Но, видно, там тоже были проблемы со связью. Не задерживаясь больше, аэроплан устремился туда, где из‑за горизонтом вставала гигантская дымная туча. Издалека трудно было разобрать обстоятельства происходящего сражения, но картина его, видимая с высоты птичьего полета, превосходили всё, что могло бы представить воображение.

С южного края баталии двигались миноносцы и легкие крейсера неясной национальности. Туда же, на юг, уходил от кипевшего в центре главного боя какой‑то большой корабль. Приглядевшись, Колчак узнал в нем японский линейный крейсер, охваченный сильным пожаром. Хорошо бы навести на него наши эсминцы! Вернуться к "Изяславу"? Жаль времени, лучше поскорей найти здесь своих. По приказу адмирала аэроплан направился к ближайшей группе легких кораблей. Нет, это японцы ‑ невероятно узкие длинные крейсера! Тогда дальше к западу... А вот там, кажется, уже наши, хотя узнавать собственные корабли с непривычного высотного ракурса было не просто. Нет, всё‑таки наши. Один легкий крейсер ‑ явно из "светлан", второй, кажется "Муравьев. Вот "Муравьев" сильно разбит, а со "светланой" ‑ все в порядке.

Сбросив на крейсер указание идти на восток, Колчак попросил Ивановича пролететь над основным сражением. Первыми шли три широких черноморских дредноута, стреляя залпами на левый борт по идущим к ним на пересечение курса четырем японским линкорам. Колчак отметил повреждения и второго и третьего нашего корабля ‑ у одного не действует кормовая башня, на крыше ‑ след прямого попадания, у второго разбит задний мостик,срезаны мачты, на палубах у обоих следы пожаров. У японцев на головном пожар на мостике. Бьют часто четырехствольными залпами поочередно из носовых, мидельных и кормовых башен.

Чуть дальше, по правому борту от черноморцев, три японских линейных крейсера. Этим досталось покрепче. У среднее вскрыта взрывом носовая башня, еще две башни молчат, у других дым из всех люков, надстройки разбиты. Но стрелеют, стреляют по линкорам‑черноморцам! Ничего себе расстановочка! Но где остальные наши линкоры? И почему 3‑я бригада оказалась впереди 2‑й?А где же остальные наши силы? Под крылом простиралась дымная пелена, в разрывах которой прогладывала темная поверхность моря. Так, миноносцы, непонятно чьи... Легкий крейсер, вроде "светлана"... А это... Никак "Рюрик"? Но что с беднягой стало! Не везет кораблю! В прошлую войну на Балтике раз чуть не погиб на подводной скале, другой ‑ на германской мине. А теперь, будто в молотилке великанской побывал, как его разбило... Дальше... Опять чьи‑то эсминцы. Вот, наконец, два наших балтийских дредноута. Идут следом за черноморцами, но почему‑то сильно отстали. Однако и им досталось. У головного повреждены две башни из четырех, у второго заметный крен на левый борт. А где еще два линкора? Боже мой!

Колчак не верил своим глазам. Так вот откуда над морем этот черный дымный шлейф! Первый дредноут наполовину охвачен пожаром. Языки пламени вырываются высоко вверх, на палубе зияют прогоревшие провалы. А второй линкор... Второго не было. Вместо огромного мощного корабля ‑ какой‑то обрубок с напрочь оторванным носом. Не только носом ‑ нету трети корпуса! Как ЭТО еще не затонуло. Да оно еще, кажется стреляет! Значит, те отходящие эсминцы ‑ японские, а те, что за ними гонятся ‑ наши. Так, картина, в целом, ясна. Смотреть с гидроплана хорошо, жаль, командовать сражением ‑ невозможно. Пора сменить воздушный корабль на нормальный, морской.

Приводниться посреди эскадренного боя ‑ безумие не хуже, чем сам полет. Однако два дредноута‑балтийца сейчас, похоже, не под обстрелом. Колчак приказал Ивановичу посадить "Лебедь" поблизости от идущего полным ходом линкора, лучше ‑ чуть впереди. Пилот кивнул, и аэроплан тошнотворно провалился вниз. Снова тряска на морских волнах и летящие в лицо колючие соленые брызги. Адмирал с облегчением ощутился себя вновь в привычной морской стихии. Маленькое же у него суденышко. Даже адмиральский вымпел поднять не на чем.

Капитан Владиславлев с недоумением рассматривал севший впереди на воду аэроплан на поплавках. Откуда он взялся? Прилетел связным от Колчака? Рисковый там пилот! Пусть его Коломейцев со своими эсминцами поднимает, потом передадут, какие вести, а линкору на такие дела отвлекаться некогда. Но самолетик, не останавливая пропеллер, настырно лез под форштевнь "Севастополя", из его кабины пытались сигналить, очевидно, требуя остановиться. Тяжело вздохнув, Владиславлев вновь распорядился начать сбавлять ход. А авиаторов после подъема отправить под арест!

Гидроплан устремился к дредноуту, который едва не опрокинул его своей волной, ударился крылом о борт. Из кабины по сброшенному веревочному трапу быстро вскарабкался офицер в золотых погонах. Кого это там принесло? Владиславлев спустился с мостика, решив, что сам встретит нежданного гостя. И столкнулся с Колчаком! На свалившегося прямо с неба командующего на палубе все вокруг смотрели, выпучив глаза.

‑ Петр Петрович! Надо спешить! Там впереди японцы Кедрова под перекрестный обстрел поставили. И доложите по‑быстрому, что у вас вообще случилось.

Адмирал Танин Ямай был весьма недоволен ходом сражения. Началось всё с того, что Соединенный флот вышел на боевой контакт с противником не впереди русской эскадры, как это было у адмирала Того в Цусимской битве, а позади и слева от нее. При этом, в отличие от Цусимы, основные линейные силы японцев не имели решающего преимущества в скорости. Догоняющий же бой был им тактически невыгоден из‑за специфического расположения артиллерии русских линкоров, способных лучше японских вести массированный огонь на острых углах. Начальник штаба Ямая контр‑адмирал Хансаку Есиоки, впрочем, заявлял, что русские, боясь быть отрезанными от своей базы, должны, заметив японцев, сразу повернуть назад. Тогда Соединенный флот сможет сделать кроссинг охватом головы русской эскадры, повторяя цусимскую тактику.

Однако русские упорно шли на юго‑восток, надеясь, видимо, встретиться со своим быстроходным отрядом, который в этот момент вел бой с 3‑м флотом. Чтобы обойти русских, Ямай вынужден был использовать линейные крейсера принца Хироясу. Они могли, обогнав вражескую эскадру, поставить ее головные корабли под продольный огонь. Командующий Соединенный флотом понимал риск использовать в качестве главной ударной силы 2‑й, а не 1‑й флот, однако надеялся, что превосходство японских линейных крейсеров в артиллерийском калибре позволит им взять верх над устаревшими русскими дредноутами. Чтобы по возможности облегчить принцу Хироясу выполнение его задачи, 1‑й флот также включился в бой, открыв огонь по русским кораблям, идущим далеко впереди. Залпы выпускались с большими перерывами и только из носовых башен. Стрельба, имевшая на такой дистанции, по существу, только демонстративный характер, вполне достигла своей цели. Половина вражеской эскадры вела ответный огонь по 1‑му флоту, а с обходившим противником 2‑м флотом перестреливались только головные русские линкоры.

Тем не менее, насколько было видно с флагманского "Исэ", отряд линейных крейсеров с трудом выдерживал этот обстрел. Танин Ямай, которой сам еще недавно командовал 2‑м ("Быстроходным") флотом, с болью смотрел, как на знакомых ему трехтрубных силуэтах линейных крейсеров появляются огненные вспышки вражеских попаданий. Однако русским не удалось выбить из линии ни один из японских кораблей! Выйдя вперед, Хироясу смог начать поворот вправо, охватывая русских с головы. Противник отреагировал, также уклоняясь к югу и юго‑западу. Офицеры штаба Ямая предложили и 1‑му флоту взять еще круче вправо, чтобы при дальнейшем описывании русской эскадрой петли на северо‑запад выйти на пересечение ее курса. Адмирал Ямай счёл это пока преждевременным.

14‑дюймовый калибр японских линейных крейсеров принес, наконец, первый большой успех. Охваченный страшным пожаром русский дредноут покинул эскадренную линию. Начало сказываться и небольшое, но явное преимущество в скорости над русскими линкорами 1‑го флота. Мало по малу "Исэ", "Хьюга", "Фусо" и "Ямасиро" сокращали дистанцию с противником. До русских было уже менее 100 кабельтовых. Ямай приказал усилить огонь. Японские дредноуты выпустили по двадцать залпов, но добились лишь несколько явных попаданий. На двух вражеских линкорах были видны пожары, а часть орудий прекратила огонь. Замыкающий в русской колоне трехтрубный броненосный крейсер покинул эскадренный строй и скрылся за линией. Впрочем, и русские сумели накрыть флагманский японский корабль ответной, достаточно меткой для такой дистанции стрельбой.

Первый 12‑дюймовый снаряд разорвался у правого борта "Исэ", ближе к корме. Часть наружной обшивки ниже ватерлинии была вдавлена гидравлическим ударом, вода поступала внутрь корпуса, затопив бортовой коридор несколько отсеков. Чуть позже другой снаряд попал в палубу бака выше броневого пояса, образовав пробоину двухметрового диаметра. Следующее попадание пришлось в низ фок‑мачты, задев мостик, где вспыхнул пожар. Идущему за флагманом линкору "Хьюго" русский снаряд ударил в правый борт впереди 1‑й башни, в месте перехода 12‑дюймового бронепояса в 4‑дюймовый. Снаряд пробил тонкую носовую броню, но отрикошетил от броневого скоса и был остановлен барбетом. Силой взрыва была сбита с ног прислуга в зарядном и снарядном погребах носовой башни, там опрокинулось и две снарядные тележки. В самой башне расчеты орудий почувствовали, что вся огромная конструкция будто подпрыгнула от удара. Броня защитила от поражения башенного боезапаса, но захлестывавшая через пробоину вода стала быстро затоплять коффердамы, а затем через деформированные переборки проникла и в другие помещения, появившись даже в передних боевых погребах и нижнем посту управления.

Меткость русских оказалась для Ямая неприятным сюрпризом. Его эскадре пришлось маневрировать, чтобы выходить из‑под накрытий. Впрочем, когда противник углубился в дымное облако, стелившееся черным хвостом от горевшего дредноута, действенность русского огня стала спадать. Напоследок "Исэ" получил еще одно попадание в фок‑мачту, уничтожившее корректировочно‑дальномерный пост на марсе. Повреждения были и в радиорубке. Вести дальнейшее глушение русских переговоров в эфире, как доложили, стало невозможно. Впрочем, даже если противник сумеет теперь воспользоваться радиосвязью, помощь к нему придет слишком поздно. Ямай приказал включить резервную радиостанцию, но не возобновлять глушение, а активно поддерживать связь с другими соединениями. Почти сразу пришел доклад с "Конго", что русские поворачивают на норд‑вест, к Владивостоку.

Штабные офицеры немедленно предложили взять курс на запад, чтобы поставить русских в два огня. Ямай медлил, вглядываясь через прорезь брони рубки в черное дымное облако, куда уходила вражеская эскадра. Внезапно он заметил, что третий с конца корабль в русской колонны поворачивает на ост. За ним стал разворачиваться следующий. Русские разделяются? А, может, хотят тремя своими линкорами остановить Ямая угрозой сделать кроссинг 1‑му флоту, поставить его флагман под продольный огонь? Что остается японскому адмиралу ‑ повернуть для расхожения на вест и вместе с Хироясу перехватить голову вражеской колонны, или взять курс на ост, продолжая бой со вторым русским отрядом? Флаг‑офицер торжествующе зачитал сообщение, полученное от принца Фушими: "Взорвался головной русский дредноут!" Ну что же, с оставшимися двумя линкорами четыре линейных крейсера Хироясу справятся и одни!

1‑й флот продолжал двигаться на юг строем пеленга. Три русских линкора были видны в кабельтовых 90 на правом крамболе. Они шли почти строго на ост, периодически появляясь из дымовой завесы. В рубке "Исэ" терпеливо ждали, когда же адмирал даст приказ о повороте к осту, чтобы лечь с противником на параллельные курсы. Ямай медлил... Каждая минута до смены курса сокращала дистанцию. Японские линкоры не могли продолжать дальше бросать снаряды на 80 кабельтовых, получая один‑два процента попаданий. Когда появятся новейшие русские "измаилы", их нельзя встретить с расстрелянным боезапасом! Внезапно у Ямая родилась идея. Противник угрожает нам кроссингом ‑ он сам получит его! Важно только правильно рассчитать скорости и дистанцию.

‑ Курс прежний, зюйд! ‑ негромко сказал Ямай. ‑ Приказ начальнику 3‑й минной флотилии: Действовать самостоятельно, курс ост‑зюйд‑ост. Обойти противника с головы и по возможности атаковать торпедами!

Четырнадцать эсминцев вышли из‑под прикрытия кораблей линии и рванули на юго‑восток, низко над волнами стелился дым из труб. Четыре линкора по‑прежнему двигались строго на юг, сходясь на пересекающихся курсах с русскими линкорами. До противника было уже 70 кабельтовых. Вражеские корабли смещались почти прямо по курсу, огонь по ним у японцев могли вести только носовые орудия, тогда как русские стреляли из всех своих башен. Ямай знал, что противник располагал системой автоматического управления огнем. И эта система больше не выпускала японские корабли из‑под накрытия. Русские делали залпы так часто, что снаряды очередного залпа вылетали из орудий, когда предыдущие залпы были еще в воздухе... Вокруг головного японского дредноута непрерывно вставал лес высоченных водяных фонтанов, то и дело корпус гигантского корабля вздрагивал от нового попадания. Ничего! Если продержаться несколько минут под продольным огнем, потом можно будет самим русским сделать кроссинг с головы или хвоста их колонны!