Текст книги "РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)"

Автор книги: Дмитрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)

Задние торпедные аппараты "Пронзительного" были заклинены, но, к счастью, в положении на левый борт. Можно было выйти на траверс и выпустить мины, но возможности для маневра уже не оставалось. Поврежденному "Хиэю" было не под силам уклониться от пушенных почти в упор четырех торпед. Они ударили в борт дредноуту... Не взорвались, а вылетели после удара из воды, как сумасшедшие дельфины... На считанных метрах взрыватели не успевали взвестись! По эсминцу проходившему под самым бортом японского дредноута, дала залп 3‑я башня, огромные орудия которой были опущены на максимальный угол, хотя и в таком положении "Пронзительный" находился для них в мертвом пространстве. Однако удар пороховых газов от выстрелов в упор главным калибром оказался сокрушительным. Эсминцу снесло фок‑мачту, мостик с рубкой и переднюю трубу, практически все, кто находился наверху, были убиты или тяжело контужены и обожжены. Потерявший управление "Пронзительный" врезался в "Хиэй", проехал вдоль его борта, сдирая себе обшивку о тушу линейного крейсера.

Капитан Каллистов, с трудом выбрался из‑под обломков мостика. Над обезображенным эсминцем возвышалась неуязвимая громада дредноута. С его палубы смотрело вниз несколько матросов. Каллистов вздохнул, вытащил "наган" и стал методично разряжать барабан в ближайший минный аппарат, который выглядывал из‑под рухнувшей передней дымовой трубы. После очередного выстрела перед глазами вспыхнуло ярчайшее пламя... Николай Каллистов погиб, так и не узнав, что самоубийственная атака "Пронзительного" позволила и "Дерзкому", и "Лазареву", и "Рюрику" уползти под прикрытие дыма. Впрочем, те, возможно, и не ушли, знай там о беспомощном состоянии противника. Страшное сотрясение от близкого взрыва русского эсминца вывело из строя последнюю на "Хиэе" кормовую электростанции, обесточив механизмы управления башнями главного калибра. На какое‑то время охваченный пожаром огромный дредноут бы, фактически, совершенно беспомощным.

Крейсер "Адмирал Лазарев" уходил на юг, когда вдруг вырвался из дымной пелены, обнаружив перед собой колонну из целых трех дредноутов, однотипных с оставшимся позади "Хиэем". Командир "Лазарева" капитан Остроградский немедленно скомандовал поворот влево на 16 румбов, чтобы возможно скорее вновь укрыться в дыму. Однако на силуэтах японских дредноутов уже вспыхивали огоньки залпов, а через пятнадцать секунд вокруг русского корабля стали падать 14‑дюймовые снаряды. "Лазарев" избежал прямых попаданий, но разорвавшийся под самой кормой снаряд оторвал ему крайний правый винт, а у средней правой турбины был погнут вал, что вызвало ее заклинивание, едва не приведшее к прорыву пара в машинное отделение. Крейсер потерял рулевое управление и сильно осел кормой из‑за образовавшейся в корпусе пробоины. Были затоплены кормовые боевые погреба, вода заполняла офицерские каюты, проникала через швы расшатанной перегородки в машинное отделение. Тем не менее крейсер еще сохранял ход и смог укрыться в дыму. В трюмах началась казавшаяся сначала безнадежной борьба за живучесть корабля ‑ крепились перегородки, откачивалась вода из кают и боевых погребов.

Повреждение русского легкого крейсера, выскочившего из дыма прямо на 2‑й флот, мало радовало вице‑адмирала Хироясу. Полчаса назад он дал приказ идти на соединие с 1‑м флотом адмирала Ямая. Совершая поворот все вдруг, три крейсера‑дредноута синхронно взяли лево руля, так что теперь их колонну возглавлял шедший раньше в хвосте "Кирисима". Такой маневр, казавшийся отступлением, вызвал замешательство среди команд, жаждавших продолжения боя, который, после выхода из строя двух больших русских кораблей,полностью склонился в пользу японцев. Но Хироясу не хотел больше искушать судьбу. Он выполнил свою миссию, задержал и ослабил русскую эскадру. А теперь приходит черед хорошо защищенных линейных кораблей. Но подчиненные всё равно были разочарованы. Какое‑то время они ожидали, что принц направится добивать поврежденные русские дредноуты, но Хироясу, проходя мимо, даже запретил тратить на них снаряды. Пусть горящие русские линкоры добивает контр‑адмирал Сато со своими эсминцами. . Впереди, на юго‑востоке, в дымной пелене была слышна близкая канонада... Кто это ‑ адмирал Ямай или отставший "Хиэй"? Хироясу передал на головной "Кирисиму" приказ быть в постоянной готовности. Когда из дыма вылетел русский легкий крейсер, японские канониры показали себя, накрыв его вторым залпом. Линейные крейсера начали преследование своей законной добычи, как вдруг обнаружили в начавшем рассеиваться дыму "Хиэй"

Контр‑адмирал Намагучи коротко доложил о бое с русскими эсминцами и тяжелым крейсером. Впрочем, вид "Хиэя" говорил лучше всякого доклада. Глубоко осевший в воду с сильным креном на правый борт, в котором, вдобавок, зияла огромная пробоина, открывавшая вид на развороченные каюты и коридоры. Разбитые надстройки и дымовые трубы, непотушенный пожар на корме... Вдобавок, уже из доклада, затопленное левое машинное отделение, дюжина вышедших из строя котлов, нефиксируемые рули. Получивший две торпеды и более 50 попаданий снарядами среднего и крупного калибра "Хиэй" производил впечатление погибающего корабля, хотя, по заверениям Намагучи после откачки воды из рулевого отсека, его корабль станет полностью управляемым и боеспособным. Но, кажется, младший флагман выдавал желаемое за действительное.

Принц Хироясу приказал "Хиэю" идти на юго‑запад, к Фузану или другому ближайшему корейскому порту. Самостоятельно действовавшему контр‑адмиралу Сато (радиосвязь с его 1‑й минной флотилии вроде бы наладилась) был передан приказ встретить отходящий линейный крейсер и выделить ему сопровождение. Начальнику 1‑й флотилии было также приказано после уничтожения русских недобитков немедленно идти на соединение со 2‑м флотом. Легкие крейсера и эсминцы Сато пригодились бы принцу Хироясу прямо сейчас ‑ преследовать в дыму ушедшие туда поврежденные в бою с "Хиэем" русские корабли. Самому идти в дым с линейными крейсерами Хироясу не хотелось. Последствия возможной атаки русских миноносцев, благодаря "Хиэю", были слишком наглядны.

Хотя сражение удалилось в сторону, положение "Петропавловска" с каждой минутой, прошедшей после взрыва носовой башни, становилось всё более угрожающим. Вода плескалась уже на спардеке, а корма поднялась так высоко, что показались винты. Еще немного и дредноут встанет свечкой. Михаил Беренс отдавал распоряжения по эвакуации. Кораблей, готовых принять "петропавловцев", вокруг было довольно ‑ подошел отряд контр‑адмирала Коломийцева в почти полном составе ‑ легкие крейсера "Светлана", "Адмирал Грейг", "Адмирал Бутаков", еще эсминцы, много эсминцев. Неподалеку шла малым ходом "Полтава", но той самой пора было думать о спасении экипажа. Страшный пожар на линкоре, кажется только набирал силу, хотя несколько эсминцев вокруг поливали горящий корабль из бранспойтов. На юге показались еще корабли. Может быть, это "Муравьев" с минным дивизионом. Увидеть хотя бы брата! Нет, не "Муравьев" ‑ два трехтрубных низких крейсера с длинными оконечностями. И три эсминца со зловеще‑знакомыми силуэтами. Такие он видел в прошлую войну на Балтике. Два быстроходных японских крейсера с трофейными немецкими эсминцами. Хорошо, что рядом корабли Коломийцева, потому что "Петропавловск", да и "Полтава" совершенно беспомощны.

Контр‑адмирал Кодзо Сато был раздражен потерей "Тенрю" и "Исокадзе". После гибели своего крейсера не радовало даже потопление трех русских эсминцев. Если бы чуть задержаться и добить вражеский крейсер! Однако нельзя было терять время. Ведь речь шла об атаке двух русских дредноутов! Адмирал полным ходом шел в атаку с крейсерами "Кума", "Тацута" и эсминцами "Икадзути", "Акебоно" и "Оборо". Остальные восемь эсминцев шли, подотстав, второй волной.

Русские линейные корабли заслонял стелющийся по волнам густой черный дым, было видно лишь возвышавшиеся над ним высокие мачты. Когда же японцы вырвались на открытое пространство, Сато разразился проклятиями. Он опаздал, провозившись с жалкими "новиками"! Русские успели подтянуть к своим поврежденным линкорам прикрытие, да еще какое! Эсминцев ‑ не меньше, чем во флотилии у самого Кодзо, а еще ‑ три легких крейсера типа "Светлана"! Но, пока русские не опомнились, можно успеть выпустить торпедный залп. На "Куме" и "Тацуте" стоят аппараты с тяжелыми 533‑мм торпедами, на бывших немецких миноносцах ‑ 500‑мм торпеды. Им хватит хода дойти до руских кораблей. Точность, конечно, на такой предельной дистанции будет небольшая, но если пускать торпеды все сразу, широким веером, то хоть какая, а попадает наверняка в цель. Уклониться от них поврежденым русским линкорам будет невозможно.

Описывая разворот, "Икадзути", "Акебоно", "Оборо" разрядили свои торпедные трубы ‑ по шесть штук на каждом эсминце. Шесть торпед выпустил и "Тацута", флагманский "Кума" ‑ четыре, четыре других крейсер выпустил уже раньше по вражеским эсминцам. Двадцать восемь белых кильватерных следов устремились, расходясь всё шире, в сторону русских броненосных гигантов. Два громадных дредноута молчали, но окружавшая их мелочь уже открыла огонь, посылая снаряды вслед японским кораблям, которые спешно уходили назад. Кодзо Сато перебежао на кормовой мостик, чтобы самому увидеть ‑ попали ли его торпеды хоть в кого‑то. Минуты тянулись томительно долго. Наконец у одного из дредноутов, не охваченного пожаром, а другого, ушедшего в воду носом,взметнулся высокий водяной столб. Потом докатился далекий грохот Только одна торпеда дошла до цели. Но она подорвала линкор!

Когда "Петропавловск" потряс очередной взрыв, Михаил Беренс решил, что с его кораблем окончательно покончено. Но совершенно неожиданно, положение линкора улучшилось. Его палуба выровнялась, носовой диффирент практически исчез. По самому счастливому, невероятному стечению обстоятельств японская торпеда стала тем скальпелем, которая отсекла "Петропавловску" разрушенную носовую часть, неумолимо тянувшую дредноут под воду. Взрыв торпеды перебил уже достаточно поврежденный детонацией погребов киль, после чего носовая часть окончательно оторвалась и пошла на дно. Остальной корабль после такой хирургической операции сразу выправился, приподнялся над водой. Однако новый взрыв расшатали переборки и течь в трюмные отсеки усилилась. Там шла отчаянная борьба за живучесть корабля ‑ перекрывались все проходы из затопленных отсеков, заделывались технические отверстия, ставились подпорки к продавливаемых напором воды переборкам. Были окончательно затоплены погреба 2‑й башни, вода стала проникать через порванные топливные магистрали и в 3‑е котельное отделение, попадая в форсункам топок вместе с мазутом. Пары поддерживало только 4‑е котельное отделение ‑ 8 котлов из 25. Но помпы работали. Удалось пустить турбины. Обрубок "Петропавловска" мог теперь медленно идти задним ходом. Капитан Беренс передал на "Светлану", что команда остается на "Петропавловске" и попробует спасти корабль

В 18.30 принявшему обязанности начальника 2‑й бригады линкоров капитану Петру Петровичу Владиславлеву доложили о замеченном повороте японских линейных крейсеров на юго‑восток. Они быстро расходились с продолжавшими двигаться на северо‑запад "Севастополем" и "Гангутом". Владиславлев предположил, что японцы решили напасть на отставшие позади поврежденные "Петропавловск" и "Полтаву". Сейчас они были почти скрыты из виду пожаром последней и выставленной подоспевшими русскими эсминцами дымовой завесой. Однако линейные крейсера взяли курс много южнее, далеко обходя ползущие над водой клубы дыма, возможно, опасаясь вылазок из‑под этой пелены эсминцев прикрытия . Японцы направлялись туда, где, судя по канонаде и отблескам орудийных выстрелов, вела бой 3‑я бригада линкоров.

Капитан Владиславлев напряженно размышлял. Адмирал Развозов дал нынешний курс с предупреждением о готовности поворота все вдруг. Но Развозов погиб и приказ о задуманном им маневре повороте отдать не может. Сейчас "Севастополь" и "Гангут" идут полным ходом в сторону Владивостока. Быстроходные линейные крейсера противника отвернули в сторону, а эскадре японских линейных кораблей, буде они начнут преследование до темноты русских не нагнать. От ночных нападений миноносцев остатки бригады вполне защитят "новики" и "светланы" отряда контр‑адмирала Коломейцева. Они же, кстати, сейчас могут спокойно снять команды с гибнущих "Петропавловска" и "Полтавы". Это значит, две тысячи человек будут спасены! Во Владивосток вернутся и два дредноута, не говоря уже о крейсерах и эсминцах. Это никак нельзя уже будет считать полной катастрофой, новой Цусимой. Ведь в прошлой ‑ сгинул весь русский флот без остатка, а тут не только половина 2‑й бригады спасется, но и Колчак с "измаилами" 1‑й бригады, наверное, тоже сумеет прорваться. Но, конечно, это будет и не победа, а тяжелейшее поражение. Японцы оставили их в покое, чтобы наверняка разделаться с 3‑й бригадой. Значит он, Владиславлев, уходя во Владивосток, бросает на съедению врагу товарищей‑черноморцев!

Шестнадцать лет назад Владиславлев был плутонговым командиром крейсера "Громобой" и воевал в этих же местах. Во Владивостокском отряде их было три больших броненосных крейсера ‑ "Громобой", "Россия" и "Рюрик". В бою с эскадрой Камимуры "Рюрик" пострадал сильнее остальных и потерял ход. Тогда, после нескольких попыток прикрыть товарища от огня японцев, дать ему возможность исправить повреждения, "Россия" и "Громобой" оставили его, чтобы попробовать прорваться самим, уйти. Два русских крейсера вернулись, хоть сильно израненные, во Владивосток, а третий, "Рюрик" погиб. Неужели та история повторяется, только в куда большем масштабе? Погибнет не крейсер, а целая бригада линкоров, чтобы другие сумели спастись! Как мичман Владиславлев ругал начальство тогда, после боя, когда раненым в лазарете узнал, что его корабль ушел, бросив "Рюрика". Что будут говорить о нем сейчас другие? Что он скажет себе сам, наедине со своей совестью. Но ведь тысячи человек могут спастись, если он пожертвует честью! Не так ли убеждал всех адмирал Небогатов, сдав остатки русской эскадры после Цусимы!

Петр Владиславлев повернулся к офицеру связи:

‑ Передать на "Гангут". Готовность к повороту на зюйд‑зюйд‑ост! Идем к Кедрову!

Прежде чем приказ был исполнен, перед носом "Севастополя" прошел крейсер "Светлана" ‑ флагман контр‑адмирала Коломейцева. На ее фок‑мачте вились под ветром сигнальные флажки: "Принимаю командование на себя!"

Николай Николаевич Коломейцев понимал, что русская эскадра потеряла управление. Этого одного достаточно для поражения! Два дредноута ушли вперед, три отстали, два тонули посередине... О нем самом, похоже, просто забыли. Между тем он, Коломейцев, тут остался старший по званию. А по возрасту... Если бы не то досадное происшествие шесть лет назад, то, пожалуй, он, единственный герой Цусимы, мог бы всем флотом командовать вместо этого выскочки Колчака! В самом начале прошлой войны, в августе 1914 года Коломейцев, тогда начальник крейсерского отряда Балтфлота, встретил с броненосными "Громобоем" и "Адмиралом Макаровым" у входа в Финский залив два легких немецких крейсера, которые принял за тяжелые корабли. Коломейцев тогда отступил, хотя в действительности имел превосходство над противником. В результате вышел скандал, тем более, что немцы не только накидали мины, но и обстреляли наши маяки из своих орудий. Коломейцев дорого заплатил за свою ошибку. Стали широко известны слова, которыми командующий Балтийским флотом адмирал Эссен отозвался о происшедшем: "Коломейцев на меня произвел дурное впечатление. Всегда до войны его считали беззаветно храбрым человеком, а тут я увидел человека, впавшего в маразм".

Оставалось только радоваться, что Коломейцева посчитали не трусом, а дураком, не способным отличить легкие корабли от тяжелых. Никакого официального осуждения тогда не последовало, но с блестящей карьерой было покончено. В новой японской войне ему поручили Амурскую флотилию. Он предлагал вывести свои мониторы из устья Амура, высаживать десанты на Сахалин, но все его инициативы не находили у Колчака понимания. Потом Коломейцеву повезло ‑ болезнь адмирала Пилкина освободило место на уходящей в море эскадре. И он отправился в поход, пусть командуя лишь одним из крейсерских отрядов. Неужели он не воспользуется выпавшим сегодня ему шансом переломить это сражение в нашу пользу?! Главное ‑ смелость и решительность действий, как тогда, на "Буйном" в Цусиме.

Первая схватка с врагом закончилась победой. Атаковавшие с юга японские легкие крейсера и эсминцы отошли после первых же выстрелов. Торпеды,которые они успели выпустить, послужили на благо русским, улучшив положение "Петропавловска". Теперь надо было повернуть уходившие на северо‑запад "Севастополь" и "Гангут". Когда "Светлана" догнала линкоры, передав приказ Коломейцева вновь идти в бой, громадные корабли сразу стали разворачиваться, будто там только и ждали этого распоряжение. Коломейцев дал сигнал "Севастополю" сбавить ход, чтобы принять нового командующего. Линейный корабль начал тормозить, пустив для этого даже винты на задний ход. Предупрежденный "Гангут", шедший задним мателотом, тоже энергично сбрасывал скорость. "Светлана", маневрируя, подходила к левому борту "Севастополя", с которого уже спускали адмиральский трап. Коломейцев уже давал следующие указания: капитану 1‑го ранга Дарагану на "Адмирале Грейге" и капитану 1‑го ранга Алеамбарову с дивизионом эсминцев "Победитель", "Забияка", "Орфей" и "Летун" ‑ продолжать отражать нападения легких сил японцев с южных секторов. По возможности попробовать помочь "Муравьеву‑Амурскому", который продолжал вести бой в отдалении, причем русских миноносцев рядом с ним уже не было видно. Минный дивизион капитана 1‑го ранга Кейзерлинга ‑ "Азард", "Самсон", "Сокол" и "Десна" Коломейцев направил обратно к "Петропавловску" и "Полтаве" ‑ быть готовыми в готовности принимать команду, если какой из дредноутов надумает вдруг тонуть. И еще один минный дивизион, под началом капитана 1‑го ранга Гельмерсона, пока оставался в резерве.

‑ Противник на норд‑норд‑осте в шестидесяти кабельтовых! ‑ доложили с командно‑дальномерного поста. ‑ Три легких крейсера! Около десяти миноносцев! Идут курсом зюйд‑зюйд‑вест! Прямо на нас!

Коломейцев, прижав к лицу бинокль, пристально всматривался в силуэты четырехтрубных вражеских крейсеров, лавине небольших двухтрубных эсминцев за ними. Повезло, что эти японцы, с севера, не напали одновременно с теми, что на юге. Иначе у них было бы двойное преимущество в легких силах! Что же, отогнали врага с юга, отгоним и с севера. Подпускать этих близко к нашим линкорам нельзя! Отогнать самому с крейсерами. Придется пока остаться на "Светлане".

‑ Курс на норд‑норд‑ост! Самый полный! ‑ весело крикнул Коломейцев. ‑ Передать на "Севастополь"! Во изменении прежнего приказа прибавить ход! Следовать на ост‑зюйд‑ост!

Крейсера "Светлана" и "Адмирал Бутаков", лихо развернулись и, сопровождаемые четырьмя эсминцами, устремились в сторону приближавшегося с севера отряда японцев. Капитан Владиславлев на мостике "Севастополя" с трудом удержался от того, чтобы не выругаться. Как будто останавливать, а потом разгонять двадцатипятитысячетонный корабль ‑ ерундовое дело! "Севастополь" выплюнул из трубы два столба иссиня‑черного дыма и яростно взбил воду за кормой четырьмя винтами. Следом медленно ускорял свой ход "Гангут". Дредноуты, отдаляясь от своих крейсеров и эсминцев, шли на юго‑восток, где, озаряло море зарницами, продолжалось сражение линейных сил.

В прошлую войну с Россией японские адмиралы всегда старался окружить эскадру противника со всех сторон хотя бы легкими силами. Эта традиция продолжалась и пятнадцать лет спустя. Перекрывать русским обратный путь во Владивосток должна была 2‑я минная флотилия контр‑адмирала Мацумуру Тацио: легкие крейсера "Тикума", "Яхаги", "Тикума" и дюжина эскадренных миноносцев 2‑го класса. Пока русская эскадра двигалась на юго‑восток, адмирал Тацио следовал за ней на безопасной дистанции. Но когда было замечено, что передовые русские корабли начинают забирать вправо, Мацумуро также стал всё более склоняться на вест, потихоньку выходя на пересечение их курса. Контр‑адмирал был готов идти до конца, чтобы преградить врагу дорогу.

Но с русскими, которые вели жаркий эскадренный бой, похоже, отлично разбирались и без Мацумуру. Рядом с силуэтами низких вражеских дредноутов густо вставали высокие водяные столбики близких накрытий, а непрерывно зажигавшиеся огоньки выстрелов русской артиллерии затмевали яркие вспышки от попаданий японских снарядов. На мостике флагманской "Тикумы" радостно обсуждали пожар, замеченный на третьем вражеском линкоре, который окутал черным дымом всю следовавшую за ним колонну. Потом произошел сильный взрыв на головном русском дредноуте, тот явно должен был отправиться на дно. Строй русских окончательно разрушился. Вражеские корабли поворачивали в разные стороны. Курс на норд‑вест по прежнему держали только два линкора, потом и они совершили полный поворот на зюйд‑ост. Два других линкора оставались без хода на месте.

Начальник 2‑й флотилии принял решение первым ударом добить поврежденные дредноуты. Но русские уже выдвинули вперед, в качестве заслона, два своих легких крейсера и несколько эсминцев. Мацумуро Тацио поручил капитану 1‑го ранга Осами Нагано, командиру крейсера "Хирадо" вместе с четырьмя новейшими эсминцами под началом капитана‑лейтенанта Тьюти Нагумо отвлечь на себя легкие силы русских, чтобы остальная флотилия могла беспрепятственно атаковать главную цель.

"Светлана" и "Адмирал Бутаков" вышли на перехват передовому японскому крейсеру. Сопровождавшая его четверка эсминцев прыснула в стороны, выходя из‑под огня носовых орудий русских кораблей. В 25 кабельтовых японский крейсер стал поворачиваться бортом. "Светлана" и "Бутаков" взяли на восемь румбов вправо, ложась с противником на параллельный курс. Крейсера вели огонь шестнадцатью 130‑мм орудиями с двух кораблей.

"Хирадо" на этот град снарядов мог отвечать бортиовым залпом из пяти 152‑мм орудий. Не самый новый японский крейсер, правда, имел более толстую бронепалубу и пояс, зато у русских крейсеров часть орудий находились не на палубе, а в защищенных казематах, а превосходство в скорости позволяло им выбирать в бою удобные для себя курсовые углы. Главное же было численное превосходство русских крейсеров. В "Хирадо" попало около двадцати фугасных снарядов, которые вывели из строя два правобортных и кормовое орудие (расчеты понесли большие потери убитыми и ранеными), так что огонь продолжали вести лишь две 6‑дюймовки. Прямые попадания были в кормовой мостик, дальномерный артиллерийский пост и в заднюю дымовую трубу, при этом осколки проникли в кочегарку и повредили там котлы и вспомогательные магистрали.

"Хирадо" двигался зигзагами, чтобы снизить эффективность вражеского огня, но это же позволило русским сократить дистанцию. Капитан Нагано приказал поддерживавшим его крейсер эсминцам "Моми", "Наси", "Нире" и "Кая" уходить вперед. Пользы в артиллерийской дуэли даже против "новиков" легкие 900‑тонные "моми" принесли бы немного. Из трех 120‑мм орудий на каждом эсминце среднее, размещенное между дымовых труб, было практически "слепое". А вот четыре тяжелые 21‑дюймовые торпеды новейших эсминцев, буквально только что вошедших в строй, могли пригодиться в атаках на крупные цели. Четверка японских эсминцев вырвалась вперед. Их продолжали преследовать "Капитан Изыльметьев", "Лейтенант Ильин", "Лейтенант Дубасов" и "Лейтенант Ломбард", но они выдавали лишь 34 узла, против развивавших 36‑узловой ход японцев.

Коломейцев заметил, что оставшиеся силы японцев идут в сторону "Петропавловска" и "Полтавы" и тут же просигналил идти туда же "Адмиралу Бутакову". Соответсвующие указания получили, уже по радио, эсминцы дивизиона Гельмерсона. Сам же адмирал не мог отказать себе в удовольствии добить "Хирадо". Огонь "Светланы" поражал вражеский крейсер раз за разом. Один из русских снарядов ударил в корму и лишил японцев рулевого управления. "Хирадо" совершал циркуляцию влево с сильным креном, постепенно теряя ход. Его грот‑мачта упала за борт и теперь волочилась в воде за кораблем. "Светлана" за всё время боя получила лишь одно попадание в левый борт, не пробившее 3‑дюймовой поясной броне. Еще один снаряд рванул на фок‑мачте, вызвав пожар на марсе. Коломейцев приказал подойти и прикончить врага торпедой с близкой дистанции.

‑ Минному офицеру! Приготовиться к стрельбе аппаратом левого борта! Сейчас мы ему, как нам "Жемчуг" потопили...

‑ Николай Николаич! ‑ пытался возразить адмиралу командир "Светланы" капитан Салтанов. ‑ Пусть лучше эсминцы торпеды пустят! Вон уже "Сокол" с "Самсоном" подходят...

Однако Коломейцев настоял на своем. "Светлана" выходила на позицию для пуска из подводного торпедного аппарата. Внезапно на "Хирадо", повернутой теперь к русским нестрелявшим левым бортом, вновь заговорила замолкшая, было, артиллерия. Два или три снаряда разорвались между мидельных орудий русского крейсера. Вверх вырвался огромный язык пламени, похоже, что взорвались и загорелись сложенные боеприпасы. Шкафут "Светланы" охватил огонь, разделивший корабль, как стеной, на две части. Однако сильнейший пожар на верхней палубе был только прелюдией катастрофы.

Командир японского корабля приказал выпустить торпеды из бортового аппарата. Миг, и в сторону русских заскользила под водой 457‑мм торпеда. Через секунды она взорвалась между средней и задней дымовыми трубами "Светланы". 3‑е котельное отделение крейсера было почти мгновенно затоплено. Во 2‑м котельном вспыхнул сильнейший пожар ‑ взрыв выплеснул вверх нефть из междудонных цистерн. Огонь вырвался через воздуховоды наверх, пожар охватил жилую палубу. В трюме он подбирался к центральному погребу 130‑мм боеприпасов и отсеку торпедных аппаратов.

Столб яркого пламени и бурого дыма взлетел выше мачт. Капитан Салтанов успел отдать приказ о затоплении носового и кормового погребов боеприпасов, но "Светлана" была уже обречена. Внутренние взрывы переломили килевую балку и практически разорвали русский крейсер на две части. Палубные орудия на баке и юте еще вели огонь, спеша выпустить последние снаряды в также горящий японский крейсер, а середина "Светланы" уже скрывалась под водой. Потом корабль переломился пополам и затонул. К месту гибели спешно подходил эсминец "Самсон", готовясь спасать людей. Второй эсминец "Сокол" устремился к окутанному дымом "Сойе". В японский крейсер было пущено для верности сразу две торпеды. После их грохочущих попаданий "Хирадо" начал быстро оседать, погружаясь вперед носом, из его труб вместо дыма выплеснулись фонтаны воды и через мгновение над кораблем сомкнулись волны. Среди трех сотен японцев, поднятых из воды, был и командир "Хирадо" Осама Нагано.

Крейсер "Адмирал Бутаков" поспел к окутанной дымом "Полтаве" почти одновременно с японцами. Мацумуру Тацио предпочел атаковать всеми силами горящий русский дредноут. Второй линкор ‑чудом держащийся на плаву обрубок ‑ казался японскому адмиралу скорее прибежищем жертв кораблекрушения, чем боевым кораблем. Легкие крейсера "Тикума" и "Яхаги" связали боем "Бутакова", в то время как два дивизиона эсминцев типа "Момо" на полной скорости шли на "Полтаву". Японские эсминцы обходили дредноут по дуге, чтобы атаковать с носа. Бушевавший на линкоре пожар должен был вывести из строя все передние плутонги противоминной артиллерии, поэтому японцы могли не бояться огня их 120‑мм орудий. Не действовали и башни главного калибра, а низкая скорость хода и проблемы с управлением огромного корабля не оставляла ему шансов уклониться от пущенных с близкой дистанции торпед.

Внезапно между японскими эсминцами стали вздыматься огромные фонтаны. Невероятно, но огонь из 12‑дюймовых орудий открыл "Петропавловск", на которого уже махнули рукой и свои, и чужие. Капитан Михаил Беренс лично руководил стрельбой 3‑й и 4‑й башен. Их электрические приводы не действовали, и башни медленно поворачивали вручную усилиями дюжины матросов. Наводку канониры получали с кормового корректировочного поста. Уж очень соблазнительно было дать залп по проходившим так самоуверенно близко японским эсминцам. Также вручную, часто сменяясь и матерясь, вращали лебедки, поднимая к орудиям боеприпасы. Темп стрельбы был, конечно, удручающий, но каждый 12‑дюймовый снаряд, который выпускал "Петропавловск" мог стать для маленького японского эсминца последним.

Атака оживших русских исполинов для японской мелочи оказывалась просто самоубийственной. Будь у адмирала Тацио новые корабли с новыми мощными 21‑дюймовыми торпедными аппаратами, еще можно было бы попытаться выйти на залповый пуск с дальней дистанции. Но капитан Тоёда с эсминцами типа "Моми" необдуманно отослан, а эсминцы типа "Момо" несут слабые 18‑дюймовые торпеды. Окончательно в необходимости срочного отхода Мацумуру убедило попадание в "Тикуму" 12‑дюймового снаряда. Он с легкостью пробил три с половиной дюйма броневого пояса и взорвался в левом машинном отделении, повредив осколками продольную переборку. Уцелевшие из машинной команда и срочно прибавшая аварийная партия яростно боролись с поступлением воды через пробоину, хотя отсек заполнился паром из разбитой турбины. Свариваясь заживо в раскаленном котле, в который превратилось машинное отделение, японцы сумели закрыть течь в переборке и перекрыть порванные магистрали, прежде чем левое отделение оказалось полностью затопленным. Из всех бывших в отсеке выжило 3 человека. "Тикума" на оставшейся правой турбине вышла из боя, прикрываемая ставящим дымовую завесу "Яхаги".

Чтобы затруднить русским преследование своего поврежденного флагмана, два японских минных дивизиона продолжали проводить демонстративные атаки на "Полтаву" и "Петропавловск". Это заставляло крейсер "Адмирал Бутаков" и два дивизиона "новиков" держаться поблизости от своих линкоров. Русские эсминцы устремлялись навстречу японцам, но тут же разворачивались, чтобы ввести в действие свою трехорудийную кормовую батарею, потом делали новый поворот и повторяли маневр, как фигуру танца. Для 2‑ранговых "момо" этот огненный балет с русскими был смертельно опасен. При сопоставимом, казалось бы, артиллерийском вооружении (три 120‑мм орудия "момо" против четырех 4‑дюймовых у "орфея") залп японского миноносца весил 60 кг против 70 кг у русского. Если же добавить большую частоту русского огня, то превосходство русских оказывалось еще более значительным ‑ и это без учета артиллерии русского крейсера и противоминной артиллерии дредноутов. Главное же, "момо" был почти на треть легче "орфея", его вооружение и важнейшие механизмы были более сжаты в тесном корпусе и, следовательно, более уязвимы.