Текст книги "РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)"

Автор книги: Дмитрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

В это время два других японских аэроплана, уже не с бомбами, а торпедами, заходили с двух сторон на "Бородино". Снизившись, они одновременно сбросили торпеды в воду. Иванов приказал срочно дать задний ход, предупреждая о маневре задние мателоты. Торпеды прочертили свои смертоносные белые линии прямо перед носом "Бородино". Но над дредноутом уже реял зашедший сзади третий "сопвич‑куки". Одна из его бомб разорвалась между стволов орудий кормовой башни, другая ‑ угодила прямо в дымоход трубы, разорвавшись там на броневой решетке. Сопровождаемый страшным грохотом взрыв, хотя и не принес значительного вреда, вызвал сильное задымление в кормовых котельных отделениях. Не зная о налете авиации, старший инженер‑механик посчитал, что имело место попадание крупнокалиберного снаряда. Подозревая повреждения котлов, он отдал приказ загасить топки и выводить людей из кормовых кочегарок. Взрыв второй бомбы повредил осколками стволы орудий. Пока не разобрались в их дальнейшей годности, в 4‑й башне прекратили стрельбу. Теперь у "Бородино" оставалась действующей лишь 3‑я башня. Снизив скорость и потеряв три четверти огневой мощи, дредноут теперь только задерживал бригаду. Иванов распорядился поднять сигнал "Имею повреждения. Действовать без меня", после чего теряющий ход "Бородино" вышел из линии, едва избежав столкновения с наседающим на корму "Кинбурном". Тот занял место головного корабля и вместе с "Наварином" стал методично бить по удалявшемуся "Нагато".

Вице‑адмирал Точинай удовлетворенно прищурился, смакуя поданный в боевую рубку кофе. Дела шли вполне удовлетворительно. "Нагато" дважды поражался русскими, но оба раза отделался незначительным ущербом. Первый снаряд разорвался на крыше кормовой башни, не пробив брони, второй проломил палубу на полубаке. Возник пожар, сгорела часть палубного настила из драгоценного японского кипариса. Там теперь зиял провал, через который виднелись развороченные взрывом внутренние отсеки. Но средняя броневая палуба и броня носового барбета выдержали. Сам "Нагато", как и следовало ожидать, не показал себя в стрельбе. Ни одного зафиксированного попадания по русским, все 410‑мм снаряды упали в море! Зато атаки миноносцев и аэропланов оказались успешными. Один из русских кораблей получил повреждения и вышел из преследования. Уже совсем близко оконечность Камидзимы ‑ северного острова Цусимы, еще 60 миль и Фузан! А поврежденному "измаилу" придется несладко, с приближением сумерек им займутся японские эсминцы.

Удар! Третье попадание!

Прежде получения сообщений о повреждениях Точинай понял, на этот раз дело обстоит серьезней. "Нагато" терял ход, с дальномерного поста ежеминутно докладывали о сокращении дистанции с двумя передовыми русскими кораблями. Они заходили по левому борту, прижимая японский дредноут к острову. Полученные, наконец, сведения были неутешительными. Снаряд, выпущенный с "Наварина", разорвался на верхней палубе между фок‑мачтой и дымовой трубой. Взрыв оказался такой силы, что осколки пробили потолочную броню казематов верхней батареи . Два 140‑мм орудия левого борта были уничтожены вместе с артиллеристами. Но самым неприятным оказалось повреждение проходящих рядом воздуховодов переднего котельного отделения. Кочегарки наполнились раскаленным дымом, тяга в топках стала быстро падать. Пока вентиляция не была исправлена, дредноута потерял сразу несколько узлов скорости.

Что делать?! Приказать эсминцам немедленно атаковать, связать русских боем, задержать, чтобы "Нагато" мог уйти? Не получится! У "измаилов" хватит средней артиллерии отогнать, а то и утопить эсминцы, пока главный калибр будет продолжать крушить японский линкор. Точинай напряженно размышлял.

‑ Мы далеко от мыса Кирсаки?

‑ В пяти милях, господин адмирал!

‑ Как только пройдем, поворот право руля, обогнем Камидзиму с севера, как можно ближе к берегу и сразу курс на зюйд! Передать о маневре на эсминцы.

По крайней мере, так получается какой‑то выигрыш во времени. Русские отстанут, при обходе северной оконечности островов Цусимы им придется поворачивать следом по гораздо большему радиусу. А, может, они вообще прекратят погоню. Топливо у них должно быть на исходе, а тут перспектива делать круги вокруг не такого маленького архипелага.

В кильватерной струе "Нагато" бурлила поднятая с близкого дна тина и водоросли. С линкора можно было различить домики рыбаков, причалы, лодки и даже отдельных людей на берегу. Для них, наверное, это было удивительное зрелище ‑ проходящий совсем рядом огромный высокий корабль, больший в длину, чем вся их деревенька. Поднятая "Нагато" волна дошла до острова и залила берег до рыбачьих хижин. Несколько лодок перевернулось, люди спасались, взбираясь на склоны, будто наступало цунами. Обогнув северную оконечность Цусимы "Нагато" повернул на юг. Но "Кинбурн" и "Наварин" продолжали неотвязно идти следом. Вскоре к ним присоединился, догнав своих, исправивший повреждения "Бородино". Команды "Кинбурна" и "Наварина" дружным "ура!" приветствовали возвращение в строй товарища.

Отстав на время от японцев, русские опять сокращали дистанцию. То и дело на силуэтах "измаилов" загорались огненные точки выстрелов, тут же заволакиваясь пороховыми дымками. А через минуту поблизости от "Нагато" вставал ряд кустистых водяных фонтанов, окутанных облаками дыма. "Измаилы" определенно пристрелялись. Их залпы ложились то слева, то справа по борту. "Нагато" брали в вилку. Новые попадания! Первый снаряд скользнул в световой люк и взорвался на жилой палубе, разнеся в щепки сразу десяток помещений. Уничтожена кают‑компания и, что гораздо хуже, разрушена радиорубка. Связь теперь приходилось держать через "Якадзе" ‑ флажками и сигнальным прожектором. Попадание в корму, разрушения небронированного борта, пожары. Осколочные пробоины в носовой части от близкого надводного взрыва. От гидравлического удара разошлись швы обшивки, несколько отсеков оказались затоплены. Точинай требовал от старшего артиллерийского офицера добиться попаданий или же немедленно сделать харакири, чтобы не позорить честь офицера. Надо сближаться и бить из орудий наверняка. Основные жизненные центры "Нагато" надежно защищены броней. Нужно только попасть самим.

Юдзуру Хирага с горьким удовлетворением подумал, как он был прав, протестуя против участия только что введенного в строй "Нагато" в военной операции, хотя бы в обстреле побережья. И вот результат ‑ схватка в одиночку с тремя русскими дредноутами, которые лишь немного уступают "Нагато" по силам! Но конструктор продолжал верить в свой корабль. Закованный в толстую броню "Нагато" еще покажет себя, как один облаченный в доспехи самурай побеждал толпы простолюдинов. Пусть только бой перейдет на близкую дистанцию, тогда неподготовленность японских артиллеристов будет сказывать не так сильно. Русским просто везло, что пока они ни разу не ощутили на себе тяжесть ударов главного калибра "Нагато". Сверхдредноут стал бить полными залпами. Хирага на своем верхнем мостике с неудовольствием отметил, что мачта, которая при своих семи опорах должна была быть надежной площадкой для точных приборов, тем не менее, заметно раскачивается, когда линкор стреляет из всех орудий. А ведь, помимо наблюдающего за боем конструктора, на мостике должны находиться точные дальномеры и системы управления огнем.

На помощь старшему артиллеристу пришел командир корабля Кошки Дзинэ. Он предложил не менять больше прицел и сам стал маневрировать, чтобы подвести рассеянный эллипс падения японских залпов к русским кораблям. Расход боеприпасов при этом увеличивался в несколько раз, но так хотя бы был шанс попасть. "Нагато" наконец повезло. Очередной залп накрыл "Кинбурн". Русский дредноут полностью скрылся за тоннами поднятой в воздух воды. Она обрушивалась на палубу, расходясь волнами вокруг надстроек, стекая обильными водопадами через шпигаты обоих бортов. "Кинбурн" получил сразу два попадания. Первый 16‑дюймовый снаряд пронизал насквозь полубак, задев барбет носовой башни и повредив механизмы подъема боеприпасов. 1‑я орудийная башня прекратила огонь, выпустив последние снаряды, поднятые из заливаемых через пробоину погребов. Второе попадание против грот‑мачты пробило главный броневой пояс. Началось затопление правого отделения конденсаторов, вода поступала и в левое отделение, и в турбинные отсеки. "Кинбурн" отворотом вышел из‑под огня, он заметно накренился на правый борт, ход его снижался. Но радость японцев длилась недолго. На каждый залп японцев русскими отвечали четырьмя своими, и стреляли они несравнимо метче. Нескольких минут не прошло, как "Нагато" вздрогнул всеми своими тремя десятками с лишним тысяч тонн от нового удара.

Конструктор Хирага перегнулся через ограждение, стараясь рассмотреть, что происходит внизу. Ежесекундно у самых бортов почти вровень с мачтой вставали высоченные водяные столбы и опадали, заливая палубу, воздух был наполнен пороховым дымом и свистом осколков. Но ничто не могло заставить Хираго уйти под броневой колпак дальномерного поста. Он хотел видеть свой корабль в бою, рассмотреть всё сам, понять, что сделал, как надо, а что ‑ не так. Хирага со вздохом решил всё же спуститься с фор‑марса и разобраться с поврежденными воздуховодами, как вдруг страшный удар сбил его с ног и впечатал спиной в стенку дальномерного поста. Площадка мостика раскачивалась как сайпан, попавший в ураган. Когда Хирага сумел подняться и взглянул вниз, то обнаружил исчезновение ходовой рубки. Вместо нее чадили дымом какие‑то неузнаваемые обломки. 14‑дюймовый фугас разорвался всего в метре от ходовой рубки на одной из опор мачты, буквально разметав легкую конструкцию взрывной волной. Осколки изрешетили нижние прожекторные мостики, задели и часть верхних мостиков. Броня нижней, боевой рубки, на крыше которой находилась ходовая, выдержала удар. Однако в момент взрыва всем находившимся там показалось, что сверху по ним ударил чудовищный молот. Люди упали вповалку, ничего не видя из‑за плотного едкого дыма. Несколько человек получили серьезные ушибы, у многих сочилась кровь из носа и ушей. Все отчаянно чихали и кашляли. Открыть дверь, чтобы проветрить помещение, оказалось невозможным ‑ массивная бронированная была заклинена намертво. Контр‑адмирал Точинай со штабом спустился в центральный командный пост. Там, в глубине корабля, за толщей нескольких рядов брони достать его русские снаряды не могли уже в принципе.

‑ Господин адмирал! ‑ обратился к Точинаю старший артиллерист. ‑ Снаряды на исходе, необходимо снизить интенсивность огня.

‑ Нет! Стреляйте специальными снарядами!

‑ Но ведь специальные боеприпасы предполагались только для обстрела побережья! ‑ попробовал возразить командир корабля Дзинэ. ‑ И они не пробьют брони русских.

Точинай вытер платком кровь с лица.

‑ А что нам остается? Мы попусту опустошили снарядные погреба, потому что наши артиллеристы не могли вести точный огонь. А специальные снаряды могут дать эффект, даже если разорвутся хотя бы вблизи от русских. Достаточно одного близкого накрытия.

Юдзуру Хирага так и остался на верхнем дальномерном мостике. Спуститься на лифте он не мог ‑ после попадания в фок‑мачту тот вышел из строя. А слезать по трапам, значило потратить слишком много времени. Осмотреть повреждения внизу можно будет и после боя. Если только он переживет это сражение! Неожиданная мысль о возможности собственной смерти чуть не сбила конструктора с размышлений об усилении защиты корабля. "Ничего, ‑ подумал Хирага, ‑ алкоголик Фудзимото справится с дополнительным бронированием воздуховодов. На это ему ума хватит!" . То, что в бою может погибнуть и сам корабль, не приходило конструктору в голову. Это было просто невозможно!

"Нагато" приближался к Мияко, где укрылись броненосцы 5‑й эскадры линкоров. "Микаса" со стремительно заливаемыми через пробоину трюмами едва добрался до берега и затонул на мелководье. Однако состояние двух последний кораблей эскадры ‑ "Асахи" и "Сикисимы" позволяло в принципе им продолжать бой. При приближении "Нагато" вице‑адмирал Мацуканэ, перебравшийся на "Асахи" распорядился передать на сверхдредноут, что готов встать к нему в кильватер. Едва ли два старых броненосца могли сильно помочь "Нагато" четырьмя своими 12‑дюймовками, однако, по крайней мере, они были способны взять на себя часть предназначавшихся современному линкору русских снарядов. Мацуканэ имел сведения отвоздушной разведки, что вблизи Мияко действует подводная лодка. Никаких японских субмарин в этом районе быть было не должно, однако пару часов назад лодка явно пыталась атаковать русские корабли. На всякий случай Мацуканэ дал указание прикрывавшим гавань миноносцам не предпринимать против лодки никаких действий, был риск потопить своих. Когда же к Мияко на всех парах подходил "Нагато", о неизвестном подводном судне как‑то забыли.

На "Нагато" наконец удалось провентелировать носовое котельное отделение, полностью восстановив там работу кочегарок. Скорость сверхдредноута снова стала расти, появился реальный шанс оторваться от неприятеля. Разумеется, вице‑адмирал Точинай не собирался сбавлять ход, чтобы принять в кильватер два старых броненосца. Но если те смогут хотя бы на несколько минут задержать гонящихся за "Нагато" трех русских "измаилов" ‑ Точинай будет им весьма благодарен и после войны обязательно принесет жертвы духам погибших. Впрочем, русские, похоже, не заметили героического поступка старых калош, продолжая посылать залпы только в новейший японский линкор.

Конструктор Хирадо недовольно прищурился. Куда лезут эти безумцы! Как можно бросать в бой учебные корабли? Ведь и так флот Японии очень скоро будет задыхаться без подготовленных специалистов. Хирадо огляделся, с кем бы поделиться возмущением. Но все находившиеся на фор‑марсе смотрели, пригнувшись к приборам, лишь в одну сторону ‑ на озаряемые огненными точками выстрелов три серых силуэта на левой раковине. И никто, кроме Хирадо, на дальномерном мостике не обращал внимание на идущие полным ходом от берега два броненосца. Конструктор еще раз окинул взглядом расстилающийся под ним простор. Ровная гладь впереди, разрезаемая лишь белыми кильватерными следами авангардных эсминцев, резко контрастировала с взметающейся ежеминутно фонтанами поверхностью вокруг "Нагато". Внезапно Хирадо заметил что‑то вроде длинной темной тени, мелькнувшей прямо по курсу между кормой "Окикадзе" и "Хакадзе". Показалось? Нет! Определенно какое‑то подводное тело. Как жаль, что все на площадке заняты выцеливанием русских дредноутов! Если это рифы, надо немедленно менять курс. Нет, не рифы! Тень явно двигалась, маневрировала позади эскортных миноносцев, всё более приближаясь к идущему прямо на нее "Нагато". Пересекла его курс, развернулась, описывая дугу. Хирадо, наконец, решился. Он бросился на пост, отобрал телефонную трубку у диктовавшего дистанцию офицера и закричал во весь голос:

‑ Подводная лодка в пяти кабельтовых на левом крамболе!

Гигантский корпус "Нагато" внизу дрогнул, площадка накренилась под ногами. Сверхдредноут разворачивался, нацеливаясь форштевнем на появившегося вдруг нового врага. Он уже не скрывался, выставив над волнами высокий шест перископа. Успеет ли субмарина выстрелить из торпед? Хирадо был уверен, что его корабль выдержит даже несколько попаданий, но всё же в сердцу ударило болью, когда он увидел, как в воде бурно закипели воздушные пузыри, а к "Нагато" устремилось сразу пять торпедных следа

‑ На этот раз, без ошибки, Василий Иванович? ‑ командир подводной лодки "Кит" капитан 2‑го ранга Паруцкий оглянулся на стоящего за спиной старшего офицера Орлина.

‑ Бог с вами, Михаил Васильевич! ‑ лейтенант Орлин надул губы в шутливой обиде. ‑ Сами видите, японец! И флаг на нем ихний...

Главной задачей подлодки "Кит" в Цусимском проливе было скрытное наблюдение. Закончив с патрульным дежурством, субмарина получала свободу действий, и Паруцкий искал теперь подходящую цель для своих торпед. Сегодня "Кит" вначале вышел в атаку на неожиданно подвернувшееся соединение дредноутов. В последний момент, когда минные машинисты уже получили приказ: "Аппараты, товсь!" и замерли, взявшись руками за рукоятки боевых клапанов, командир "Кита" разглядел на флаге головного корабля вместо красного Восходящего Солнца синий Андреевский крест. Ну и, приглядевшись, обнаружил еще трехорудийные башни, каковых у японцев быть не могло. Немедленно была дана команда: "Отставить товсь!", но обозначить свою принадлежность лодка не успела. Русские дредноуты, невесть как оказавшиеся в проливе, открыли стрельбу и пошли на таран. Пришлось срочно уходить в глубину, а когда снова вынырнули под перископ, соотечественники были уже далеко. Паруцкий хотел было дать команду на полное всплытие, чтобы связаться с ними по радиотелеграфу, но остерегся. Наверху то и дело пролетали японские аэропланы, были замечены и эсминцы. Правда, их миролюбивое поведение говорила, что противник принимает "Кита" за своего.

Подняв перископ, подводная лодка приблизилась к гавани на восточном побережье Цусимы, где соблазнительно дымили трубами два старых броненосца. Однако ходившие впереди миноносцы явно не дали бы подобраться к ним поближе. Оставалось дождаться ночи и попытаться пробраться в гавань. Внезапно через воду отозвались гулкие далекие удары от взрывов крупнокалиберных снарядов. Наверху шел бой. Паруцкий вскоре смог рассмотреть идущий с севера силуэт новейшего японского дредноута "Нагато", распознанного по высокой конусообразной надстройке. Сверхлинкор вел артиллерийскими бой с давешними нашими дредноутами. Паруцкий повел лодку на пересечение курса японского гиганта. "Кит" убрал перескоп и ушел в глубину, подныривая под строй идущих впереди эсминцев сопровождения. Когда тонкий звенящий звук их винтов стал стихать, Паруцкий развернул лодку через левый борт и дал команду подняться под перископ. Были сделаны последние приготовления к стрельбе из носовых аппаратов. "Кит" мог выпустить одним залпом пять торпед ‑ одну из внутреннего аппарта, и четырех из размещеных снаружи корпуса. Аппараты развернули под углом, чтобы дать торпедный веер, гарантировано поражающий вражеский корабль.

Когда Паруцкий взглянул в поднятый перископ, то увидел перед собой стремительно надвигающийся дредноут. Очевидно, на нем заметили лодки и сами развернулись в таранную атаку, чтобы расколоть хрупкий корпус субмарины своим могучем килем. "Нагато" был уже так близко, что выглядел в стеклах перископа одной надвигающейся серой стеной, не разглядеть ни иллюминаторов, ни якорных клюзов.

‑ Торпеды, пли! Право на борт! Полный вперед! Рули вниз! Срочное погружение!

Субмарину мягко толкнул выпущенный залп. Перископ окатили фонтаны белой пены, из клапанной балластных цистерн бил наружу сжатый воздух. После сброса из внутреннего аппарата "Кит" потянуло наверх, к несущемуся прямо на него стальному форштевню. Хватит ли оставшихся считанных секунд поднырнуть под днище линкора? Хорошо, что подлодки этого типа на русском флоте считаются самыми быстрыми в погружении.

Сверху раздался страшный грохот, треск, скрежет, корпус лодки скрипел и трясся, словно собираясь развалиться на части. "Кита" завалило на борт, люди не могли стоять на ногах, хватаясь, за что придется. На камбузе загремела падающая посуда. Но докладов о течи не было, только из‑под трубы ослепшего перископа сочилась вода. "Кит" уцелел, пройдя под самым килем бронированного чудовища. Над головой прогрохотали винты линкора, способные вскрыть, как консервную банку тонкий корпус лодки, потом им грозный шум стал удаляться. Паруцкий не ожидал, что выпушенные с остававшихся до "Нагато" полсотни метров торпеды успешно сработают. Услышанный чуть позже в отдалении взрыв приняли за подводный заряд, сброшенный одним из эсминцев. Судя по шуму винтов легких кораблей, японские миноносцы ходили над лодкой в разных направлениях, не давая всплыть и поднять перископ. Чуть только "Кит" поднимался к поверхности хотя бы на 20 метров, туда тут же направлялся миноносец.

"Нагато" всё же получил торпеду. К счастью для японцев, русская торпеда оказалась из наружного негерметичного аппарата, изъеденная за долгий поход коррозией. Она не взорвалась, но всё же ее попадание лишило дредноут рулей, заклиненных при ударе 800‑кг снаряда, несущегося под водой со скоростью в 30 узлов. "Нагато" не успел еще свалиться в циркуляцуию, как командир дредноута Дзинэ распорядился перейти на управление машинами. Ну, а адмирал Точинай передал приказ на свои эсминцы ‑ расквитаться с коварной лодкой. "Каки", "Цуга", "Таке" и "Кури" развернулись и прошли фронтом за кормой флагмана, но не обнаружив никаких признаков субмарины. "Измаилы", отлично видимые с норд‑оста, били по "Нагато" с 60 кабельтовых. Встающие словно с самого дна моря белесые столбы от падения 14‑дюймовых снарядов заставили эсминцы‑"моми" повернуть обратно и укрыться за корпусом "Нагато". Свою миссию они могли считать выполненной ‑ они не дали русским еще раз поднять перископ и повторить атаку, прежде чем "Нагато" удалился так далеко, что никакой лодке его не догнать. Но вскоре, лишь только очаг русского обстрела удалился вслед за "Нагато" на юг, эстафету поисков лодки переняли устаревшие эсминцы‑"асакадзе". Их усилиями во что бы то ни стало достать русских под водой руководила горячая жажда мести. Четыре выпущенных "Китом" в упор по "Нагато" торпед прошли под сверхдредноутом. Двигаясь далее, одна из них достигла спешивший вслед за "Нагато" броненосец "Асахи".

Белый столб кипящей воды встал против носовой орудийной башни старого броненосца. Через три секунды за первым, сравнительно слабым взрывом, грянул новый, гораздо более сильный. Из‑под палубы полубака корабля вырвался огненный факел, крыша носовой башни была сорвана и, бешено вращаясь, упала в море. Броненосец быстро оседал носом и кренился на борт. Очевидно, что произошла детонация погребов боеприпасов, все носовые отсеки были затоплены, изношенные проржавевшие переборки не могли держать напора поступавшей в трюмы воды. "Асахи" был обречен. Командир дал команду погасить топки, сбросить пар в котлах и оставить гибнущий корабль. Броненосец кренился всё сильнее, стеньги его мачт лежали почти параллельно морской поверхности. Потом "Асахи" перевернулся через борт и несколько минут плавал вверх килем, потом ушел под воду, унося на дно большую часть команды и адмирала Мацуканэ. Эсминцы "Юнаги", "Удзуки" и "Айнами" поднимали уцелевших из воды, "Сигури", "Яйей", "Харукадзе", "Югури" и "Удзуки" расходились в разные стороны в поисках русской подлодки.

‑ Не понимаю этого маневра! ‑ капитан 1‑го ранга Иванов задумчиво разглядывал "Нагато", который неожиданно отвернул в сторон, чтобы чуть позже вернуться на прежний курс.

‑ Пристрелку себе они этим сбили, Константин Петрович! ‑ старший офицер дредноута Буткевич довольно потер руки. ‑ А ведь как долго пристреливались. Кстати, Вам не кажется, Константин Петрович, что пахнет почему‑то ананасами?

‑ Ничем не могу помочь, Виктор Николаевич, нос совершенно не дышит. И глаза слезятся. Простудился, не иначе, на ветру.

Иванов и Буткевич, несмотря на обстрел, давно уже стояли на ходовом мостике "Бородино". Топтаться в боевой рубке, неотмытой пока от крови и мозгов адмирала Веселкина, им обоим было не по вкусу.

‑ Константин Петрович, гляньте! Никак мы у них броненосец взорвали! "Асахи" взорвали, ей Богу!

‑ Передайте по отсекам, пусть команда порадуется.

Над "Бородино" раз за разом прокатывалось дружное "ура!" Эхом такие же ликующие крики доносились с "Кинбурна" и "Наварина". На палубу высыпали самые любопытные из трюмных партий, чтобы самим посмотреть на взорванный вражеский корабль. Они осторожно держались подальше от орудийных башен, продолжавших изрыгать громоносные фонтаны огня из длинных стволов орудий, всё равно получая чувствительные воздушные удары при каждом залпе. Но зрелище того стоило! Окутанный дымным облаком двухтрубный броненосец под бело‑красным японским флагом, накренившись, уходил под воду. Как ждали такой картины русские матросы здесь пятнадцать лет назад. Но дождались только сейчас.

Но канонирам в башнях русских дредноутов, дальномерщикам на марсах, артиллерийским офицерам на центральных постах управления огнем было сейчас не до гибнувшего в отдалении старого броненосца. Их целиком занимал бой с более современным и куда более грозным вражеским кораблем. То, что по японскому линкору сейчас стреляли все три русских дредноута, затрудняло им пристрелку. Невозможно было отличить всплески собственных снарядов и снарядов с другого корабля. Однако "Нагато" не выходил из окружения фонтанов от непрерывно падавших русских залпов, и новые попадания в него были неизбежны. Очередной русский снаряд ударил у первого каземата нижней батареи левого борта. Угоди 14‑дюймовый фугасный снаряд чуть ниже, он был бы остановлен верхним броневым поясом, чуть выше ‑ его отразил бы возвышавшийся над палубой наружный барбет 2‑й башни главного калибра. Но фугас ударил в каземат средней артиллерии, снес 140‑мм орудие и, пройдя жилой палубой, разорвался на нижней части барбета, где броня была намного тоньше, чем наверху. Взрыв выломал одну из броневых плит и раскаленные пороховые газы проникли в перегрузочное отделение носовой возвышенной башни 16‑дюймовых орудий.

Из люков и амбразур башни полыхнуло пламя, следом заструился желтоватый дым. Это могли быть грозные признаки пожара в артиллерийских погребах. Впрочем, бежали минуты, а сверхдредноут не взрывался. Однако обе носовые башни прекратили огонь, стреляли теперь лишь кормовые орудия. Через некоторое время с сопровождавших линкор эсминцев заметили, что на "Нагато" происходит нечто странное. Дредноут совершил несколько резких маневров. Возможно, на корабле хотели уйти от накрытий русских залпов, но так часто перекладывать руль вблизи окружавших Цусиму мелководий и рифов было весьма рискованно. Замолчали и кормовые башни. На верхнюю палубу и надстройки линкора высыпало множество людей. Кто‑то из них отчаянно сигнализировал руками, будто пытаясь сообщить о произошедшем. Подводная пробоина? Затопление трюмных отсеков? Но осадка "Нагато" не увеличилась! Линкор продолжал идти 20‑узловым ходом, небольшой дифферент на нос при крене на левый борт был явно некритичным, беспокойство вызвал лишь легкий дым, выходивший теперь не только из носовых башен, но из всех вентиляционных отверстий корабля. Эсминцы, подойдя ближе, запросили о ситуации флажковыми сигналами ‑ радиосвязи с "Нагато" не было. На грот‑мачте линкора было частично поднято сообщение о раненых, но оно так и осталось не набранным до конца. Потом кое‑как всё же подняли сигнал: "Терплю бедствие!" На "Нагато" случилась какая‑то катастрофа, но характер ее оставался неизвестным. С огромным кораблем происходило нечто совсем непонятное. Люди стали бросаться за борт, десятками сыпались в море! Многие сразу тонули, других затягивало под борт, под винты. "Цуге", замедлив ход, поднял нескольких человек, но они не могли толком ничего объяснить. Фельдшер, осмотрев, счел их сильно угоревшими. На идущем в пяти кабельтовых позади "Таке" сообщили, что ощущают доходящий до них с "Нагато" странный запах, похожий немного на аромат ананаса.

Залпы "изамилов" ложились уже не так часто. Даже русские, похоже, были в недоумении, что происходит с японским кораблем, который вдруг прекратил бой и совершал непонятные маневры в опасной близости от берега. Внезапно "Нагато" окончательно потерял управление и стал сваливаться в циркуляцию в сторону острова. Идущий от него по правому борту "Каке" оказался в опасной близости от развернувшегося на него дредноута. Командир эсминца дал полный ход, надеясь проскочить впереди линкора, но не успел. Глубоко ушедший в воду форштевень 33 000‑тонного "Нагато" ударил 800‑тонный "Каке" в левый борт в районе кормы и, едва не перевернув, отбросил чудовищным толчком в сторону. В районе машинного отделения эсминца раскрылась огромная пробоина, турбины сразу залило водой. Рули и динамо‑машины сразу вышли из строя. "Каке" остановился на месте, но сохранял плавучесть благодаря уцелевшим носовым отсекам. К нему подошел "Кури", чтобы бросить трос и буксировать к берегу. "Цуге", "Таке", а также бывший при "Нагато" репетичным кораблем "Якадзе" пытались сопровождать линкор, который неуправляемо шел к берегу Симонодзимы. Дредноут со страшным скрежетом вылетел на подводные скалы, огромная инерция протащила далеко вперед, раздирая днище. Нос вылез на прибрежные камни, корма погрузилась в воду, линкор замер с большим креном на левый борт. При ударе на "Нагато" рухнули обе трубы и грот‑мачта, хотя семиногая фок‑мачта устояла. Потерпевший кораблекрушение линкор окутывало густое облако пара, всё явственней чувствовалась гарь, на судне явно начинался пожар.

К потерпевшему крушение линкору двинулся "Цуге", осторожно обходя рифы. На палубе готовили к спуску шлюпки со спасательной партией. "Таке" и "Якадзе" ходили галсами вдоль берега, ставя дымовую завесу. Скоро к ним присоединились повернувшие назад "Окикадзе" и "Хакадзе". Надо было спешить. Три русских дредноута были уже на траверзе, расстрелять севший на камни беспомощный "Нагато" для них было совсем просто. Но русские не стреляли, они проходили мимо, держа курс к южному выходу из Цусимского пролива. Странно, куда они направляются, ведь Владивосток лежит в прямо противоположной стороне? Большие мореходные "Окикадзе" и "Хакадзе" ушли на юг, чтобы не упускать из вида "измаилов", а "Якадзе" и "Таке" продолжали прикрывать с моря выброшенный на берег "Нагато" и стоящие рядом с ним "Цуге" и "Кури". Японцы пытались выяснить, что же произошло с их флагманским кораблем. Направленные к нему с эсминцев шлюпки вернулись назад, при попытке подняться на борт спасатели почувствовали сильную резь в глазах и раздражение носоглотки, задыхались от кашля. Следующие партии были посланы в противогазах.

Было ясно, что экипаж "Нагато" стал жертвой отравляющих газов, кто‑то предположил, что русские применили бронебойные химические снаряды. (Это мнение попало даже в газеты, хотя вообще сведения о произошедшем с "Нагато" японцы тщательно засекретили, отрицался даже факт его вступления в строй). Только спустя годы сделалось широко известным, что химическое оружие находилось на самом линкоре. Впечатленные успехом русских удушающих снарядов при бомбардировки фортов Босфора в мировую войну, японцы успели изготовить большую партию химических боеприпасов для 410‑мм орудий "Нагано". Их предполагалось применить по наступающим на Цзиньчжоу русским войскам, но в разгар боя адмирал Точинай решил попробовать обстрелять специальными снарядами преследующие его "измаилы".