Текст книги "РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)"

Автор книги: Дмитрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 37 страниц)

Десять минут боя на сближение! До противника 50 кабельтовых. Ямай распорядился передать на задние мателоты приказ о перестроении на левый пеленг, чтобы не перекрывать сектора обстрелов, ‑ русские смещались на другой борт. Скоро можно будет задействовать все башни. Адмирал потребовал доложить о повреждениях. Доклады были неутешительными. В "Исэ" попало почти два десятка снарядов. Часть из них была задержана поясной броней, часть принесла небольшой ущерб на палубе или в жилых помещениях. Но несколько попаданий привели к тяжелым последствиям. 12‑дюймовый снаряд чирканул по крыше первой носовой башни и на всей скорости врезался в основание второй. 470‑кг фугас взорвался под правым орудием, продавив и частично разрушив лобовую броню. Проникшие в башню осколки и раскаленные газы подожгли там несколько зарядов, вспыхнувших со страшной силой. Во внутрибашенном помещении несколько секунд гуляло испепеляющее пламя. Оно уничтожило весь расчет, кроме двух человек, успевших выскочить или выброшенные взрывом через люки. Вырвавшиеся наружу языки огня поднимались до самого носового мостика. "Исэ" получил и другие и серьезные повреждения. Прямым попаданием в борт был взорван правый передний каземат. Еще два 140‑мм казематных орудия уничтожены сверху, через пробитую снарядами палубу. Вспыхнувший в разрушенной батарее пожар уничтожил камбуз. Еще один снаряд разорвался в нижней части передней дымовой трубы, пробил вентиляционный кожух, выбил осколками оба стоявших рядом с трубой палубных 140‑мм орудий. Таким образом, за несколько минут линкор лишился башни главного калибра, четверти вспомогательной артиллерии и двух паровых котлов.

Серьезно пострадали и другие японские корабли. Шедший позади "Исэ" линкор "Хьюга" русские снаряды поразили и в носовую, и в кормовую часть, а также в заднюю трубу и мидельные башни. Впрочем, ни одно попадание в башни не имело таких последствий, как на "Исэ". Фугасные снаряды разорвались на башенной броне, местами сильно деформировав ее. Выбитые с внутренней стороны сколы разбили прицелы, порвали провода электрических цепей, повредили механизмы наведения. Среди расчетов имелись убитые, раненые и контуженные. Но ни одна из башен не была надолго выведена из строя. Более опасным был пожар вблизи погреба 140‑мм боеприпасов, вызванный попаданием пробившего пояс бронебойного снаряда. Погреб пришлось срочно затопить. Удушливые газы от горящей взрывчатки проникли в котельное отделение и так наполненное дымом из‑за поврежденной вентиляции. Среди кочегаров и пожарных дивизионов были большие потери от отравлений.

Наиболее тяжело пришлось шедшему у японцев третьим "Фусо". Русские залпы часто ложились с перелетами, и японскому линкору доставалось за всех. Непрерывные накрытия так раскачивали огромный корабль, что иногда казалось, он был готов перевернуться через борт. Один из русских снарядов пронизал насквозь переднюю трубу "Фусо", перебив при этом сначала правую, а потом левую опоры треноги фок‑мачты. Сама мачта, тем не менее, устояла. Сильнейшее потрясение испытали артиллеристы 2‑й башни, когда их левое орудие было поражено прямо в дульный срез. Орудийный ствол оказался разорванным. От сотрясения при ударе были повреждены и механизмы правого орудия, а несколько человек орудийной прислуги контужены и ранены осколками. Главные же повреждения линкор получил от попаданий в кормовую часть. Взрыватель ударившего в правый борт у ватерлинии 305‑мм снаряда сработал с замедлением, и он, пробив бортовую броню и пройдя насквозь угольную яму, взорвался только на переборке машинного отделения. Корабль сбавил ход и получил заметный крен на правый борт. Тем же попаданием была перебита главная пожарная магистраль, что создало трудности с тушением пожара в районе грот‑мачты и на кормовом мостике, которые также были поражены снарядами. Из‑за задымления был оставлен резервный нижний кормовой пост. 4‑ю башню заклинил снаряд, попавший в ее барбет. Шедший замыкающим "Ямасиро" отделался сравнительно легко. Четвертому японскому дредноуту досталось лишь несколько снарядов, упавших рядом с ним перелетом и вызвавших незначительные повреждения осколками надстроек и небронированной частей корпуса.

15 минут боя на сближение. Противник виден в 45 градусах слева по носу. До русских всего 38 кабельтовых. Впрочем, дальномеры врут, их стекла залиты водой, взбиваемой выше мачт падающими снарядами. Но теперь у японцев открыли огонь все их башни, все орудия главного калибра вновь выпускают залпы. Стреляют даже среднекалиберные батареи. Из орудийных казематов неслась частая трескотня выстрелов: по восемь 140‑мм орудий у "Исэ", "Хьюга", по шесть 150‑мм у "Фусо", "Ямасиро". Стрельба средним калибром, предназначенным для защиты от миноносцев, не представляла серьезной угрозы для почти полностью забронированных русских кораблей. Отправить противника на дно должен был главный калибр японских дредноутов. Развернув 356‑мм орудия на левый борт, они били залпами последовательно из носовых, мидельных и кормовых башен, так что рокот выстрелов 14‑дюймовых орудий непрерывно прокатывается по кораблям. На такой дистанции японцы могли показать хорошие результаты даже без систем управления огнем. На фоне встающих вокруг русских дредноутов водяных столбов от падения 356‑мм снарядами, вражеские линейные корабли казались скромными посудинками. Хотя, собственно они и были малышами рядом с японскими сверхдредноутами. Головной, "Никорай", побольше, а два других ‑ совсем маленькие, почти как первые японские дредноуты типа "Кавачи". Скорее плавучие батареи, чем современные линейные корабли.

Но артиллерия у русских линкоров, при всех их недостатках, была действительно сильная. В минуты максимального схождения эскадр русские дредноуты стреляли полными залпами, выпуская за раз по двенадцать 305‑мм снарядов. Несколько 470‑кг снарядов из каждого залпа обязательно попадали в какой‑нибудь из японских кораблей. Эти пять минут, когда русские вели огонь практически в упор, стали самыми страшными в бою. "Исэ" за короткий момент был трижды поражен у ватерлинии в носовую часть, прикрытую только 4‑дюймовой броней. Через пробоины были затоплены многие носовые отсеки, причем уровень воды поднялся до средней жилой палубы. Еще два снаряда ударили в левый борт против фок‑мачты. Один из них был отражен 305‑мм бронепоясом, но вдавил плиты и вызвал затопления бортового коридора и угольных ям. Другой пробил 152‑мм броню каземата и уничтожил пятое и шестое 140‑мм орудия левого борта, а также вызвал детонацию их боезапаса. Пламя и осколки от взрыва взметнулись до самого командного мостика. Вспыхнул пожар, на некоторое время сделавший невозможным никакое наблюдение из боевой рубки. Сама рубка была задета вскользь крупнокалиберным снарядом, но гораздо большей ущерб причинило попадание 130‑мм снаряда вспомогательной русской артиллерии. Он не пробил двенадцатидюймовой брони, но поразил осколками через прорезь находившихся в рубке . Упал, обливаясь кровью, рулевой и на несколько секунд сам адмирал Ямай, получивший легкое ранение, встал к штурвалу, чтобы корабль не утратил управление. Позднее были получены доклады о попаданиях в 4‑ю башню, не причинившее ей большого вреда, и в одну из кочегарок левого борта. Там всё было гораздо серьезней.

"Хьюга" был поражен в кормовую часть ниже ватерлинии. Поступавшая через пробоину вода затопила все отсеки ниже бронепалубы. Два снаряда разорвались на передней надстройке, полностью уничтожив штурманскую рубку. Перестали существовать командно‑дальномерный пункт и корабельная радиостанция. Еще один снаряд, пробивший казематную броню, выбил сразу три 140‑мм орудия (возможно, этих снарядов было больше, но попали они очень кучно). 3‑я башня получила попадание в барбет и на короткое время вышла из строя. У "Фусо" практически вся носовая надводная часть была превращена в развалины, на баке полыхал пожар, дым от которого заволакивал носовые башни и передний мостик. Другой сильный пожар вспыхнул на корме, в помещениях кают‑компании. Его жертвами стали раненые и персонал развернутого там лазарета.

После того как 12‑дюймовый снаряд взорвал каземат 6‑дюймового орудия, пожар охватил жилую палубу, возникла угроза взрыва боезапаса кормовой артиллерии, включая погреба 4‑й башни. Самоотверженными усилиями пожарных дивизионов пожар был потушен. Попадания в левый борт между задней трубой и фок‑мачтой также вызвали мощный пожар. Дым проникал в машинное и котельное отделения, где в этот момент боролись с поступлением воды из‑за сотрясений, вызванных попаданиями в главный бронепояс. На "Ямасиро" русский снаряд ударом по касательной сорвал 4‑дюймовую броневую плиту в носовой части. Другой снаряд взорвался на переднем броневом траверзе, сильно разрушив верхнюю палубу полубака и вентиляционную шахту первой кочегарки. Попадания в кормовую часть не пробили 12‑дюймовый бронепояс, но ослабили обшивку, поэтому задние бортовые коридоры и угольные ямы по левому борту стали заполняться водой.

Разумеется, Ямай понимал ‑ продолжайся такой обстрел чуть подольше, 1‑й японский флот точно бы потерял боеспособность. Однако русский огонь быстро стихал. Часть вражеской артиллерии была разбита японцами. Главное же, что объясняло резкое ослабление огня русского отряда, ‑ японская эскадра была по отношению к нему позади на самых острых углах, и продолжать стрельбу могли лишь орудия кормовых башен. А японские дредноуты сейчас могли задействовать все свои башни, противник был них почти на траверзе в 45‑50 кабельтовых к востоку. Ямай распорядился в момент кроссинга довести продольный обстрел русской колонны до максимума, в том числе ‑ противоминной артиллерией. Неожиданно адмирал заметил, что над одним из вражеских кораблей взвился дым от попадания с его правого борта. Снаряд пробил русского навылет... или кто‑то еще ведет огонь по противнику. Присмотревшись сквозь застилавшую горизонт пелену, Ямай с трудом разглядел вдали знакомые силуэты линейных крейсеров 2‑го флота. Это они нагоняли русских с их правого борта. Неужели принц Хироясу так быстро покончил с двумя другими дредноутами противника? Ямай с неудовольствием отметил, что у Хироясу осталось всего три корабля, да и те ведут огонь далеко не всеми башнями. Командующий Соединенным флотом распорядился послать на "Конго" указание прекратить стрельбу, чтобы не задеть свои линкоры, обходящих противника с хвоста .

Линкор "Император Николай I", флагманский корабль 3‑й бригады контр‑адмирала Михаила Кедрова, был последним из введенных в строй русских дредноутов. Его заложили в 1914 году, когда в Англии и Германии уже строили супердредноуты с 15‑дюймовой артиллерией. Но "Николаю" отказали даже в 14‑дюймовых орудиях, какие должны были быть у начатых к постройке чуть раньше "измаилов". Для унификации главного калибра всей черноморской бригады дредноутов "Николай" вооружили, как и "императриц", двенадцатью морально устаревшими 12‑дюймовыми орудиями. Зато новый русский линкор мог противопоставить вражеским сверхдредноутам свое бронирование ‑ самое мощное на российском флоте. Скованный в монолитное соединение броневой пояс, толстые внутренние скосы и перегородки достаточно надежно защищали "Николая" даже от 14‑дюймовых снарядов. Контр‑адмирал Михаил Кедров был уверен в своем корабле, чего не мог сказать об "Александре" и "Екатерине".

Кедров успел хорошо рассмотреть вражеские линкоры по мере их приближения. Они казались огромными, даже крупнее более низких "измаилов". Этот тип кораблей родился тогда, когда японцы, разочарованные в своих первых дредноутах ‑ "Кавачи" и "Сетцу", которые были созданы в продолжении линии многобашенных броненосцев, заказали проект линейного крейсера‑дредноута англичанам. Корабли типа "Конго" вышли неплохие. Для быстроходных линейных крейсеров. Но нужен был и тяжелый корабль, собственно линкор. Японцы для быстроты или от скупости сконструировали его сами на основе уже полученного проекта линейного крейсера. Сделали броню потолще, убрали часть котлов, втиснув на их место еще пару орудийных башен. Несуразные, надо сказать, корабли получились. Но весьма опасные. Самые длинные в мире линкоры с рекордным числом двухорудийных башен главного калибра ‑ целых шесть штук. Больше, семь башен, было только у построенного по бразильскому заказу и конфискованного англичанами в войну "Эджинкорта", но у того в башнях стояли 12‑дюймовые орудия, а не 14‑дюймовые, как у "Исэ" и "Фусо". Впрочем, сейчас, когда наилучшим считается тип линкора всего с четырьмя башнями на оконечностях, но со сверхмощной 16‑дюймовой артиллерией, многобашенные японские дредноуты, будто придавленные весом своей тяжелой артиллерии, выглядят тупиковой веткой судостроения.Но и русский тип линкора с мониторным расположением четырех трехорудийных башен сейчас тоже считается отнюдь не идеальным. И, если у русских линкоров повреждение одной башни выводит из действия четверть главного калибра, то у японских ‑ лишь одну шестую.

Кедров был уверен, что противник не выдержит продольного обстрела и отвернет, не осмелится продолжать сближение под траверзным огнем трех русских дредноутов. Но японцы не отвернули, хотя за десять минут бригада опустошила по ним чуть ли не треть боезапаса! Даже внутренняя течь появилась, потому что корпус расшатался от такого бешенного темпа стрельбы. Но японцы шли вперед, как заговоренные. Адмирал Кедров с проклятием опустил бинокль. Противник смещался за корму, уходя из видимости. "Николай" переносил огонь на концевые, еще видимые корабли. Потом башенные орудия замолкали. Автоматические системы сами приостанавливали стрельбу на недопустимых курсах. Продолжала выпускать залпы только кормовая башня. В рубке было не продохнуть от дыма. Японские снаряд смял взрывом переднюю трубу "Николая", и теперь вся носовая надстройка вместе с рубкой оказалась в задымлении. А резервной кормовой рубки у нового дредноута не было ‑ посчитали ненужной, как и у "измаилов".

В целом в бою "Николай" пострадал не особенно сильно. Большинство снарядов доставалось идущими за ним "Александру" и "Екатерине". Несколько попаданий в флагман всё же было. Помимо поврежденной передней дымовой трубы, японцы дважды поразили дредноут в районе грот‑мачты. Сама легкая мачта была сбита за борт вместе с разбитыми шлюпками, осколки проникли сквозь две броневые палубы до прачечной и сушильни, вызвав там пожары. Однако расположенное ниже турбинное отделение не пострадало. Тяжелые последствия имело попадание в каземат шестого 130‑мм орудия левого борта. Броня 3‑дюймовой толщины не смогла защитить от удара 356‑мм снаряда. Взрыв в разрушенном каземате, усиленный детонацией боекомплекта, привел к пожару, причем загорелся уголь в расположенном ниже яме. Также обнаружилось, что взрыв повредил вентиляционные колодцы котельного отделения, которое заполнилось дымом и раскаленными газами. Кочегары вынуждены были одеть противогазы, но многие всё же оказались отравлены. Еще один 14‑дюймовый снаряд ударил в угол крыши 4‑й башни, но не смог пробить 200‑мм броню. В небронированной кормовой части были замечены попадания снарядов среднего калибра, причинившие разрушения в адмиральских помещениях. Кормовой балкон лишился ограждения и явно не годился больше для любования морем.

На "Александре III" так и не сумели исправить механизмы пораженной ранее 4‑ю башни. Ее орудия, заряжаемые вручную, смогли сделать лишь считанные выстрелы до нового попадания. Снаряд ударил в стык броневых плит крыши башни. Во внутрибашенный отсек прошла часть осколков, разбив затвор среднего орудия и положив на месте почти весь расчет. Окончательно вышли из строя системы горизонтальной наводки. К тому же, в момент попадания, когда башня наполнилась дымом, из подбашенного отделения потребовали срочного затопления погребов, что было мгновенно исполнено, хотя прямой угрозы детонации боекомплекта не было. 4‑я башня линкора стала окончательно небоеспособна, а вскоре "Александр" лишился и 3‑й башни. Японцы попали ей прямо в основание, между центральным и левым орудием. Взрыв сбил их оба с лафетов и заклинил саму башню. Прицельная стрельба из оставшейся правой 12‑дюймовки была невозможна. Еще один 356‑мм снаряд поразил "Александра" в кормовую часть у ватерлинии. Пробив 4‑дюймовую броню, он разорвался в погребе офицерской провизии. Вспыхнувший там пожар скоро прекратился из‑за затопления водой через пробоину. Однако пламя успело распространиться на расположенное выше отделение кормовой шпилевой машины. Поступающая же вода, проникая через расшатанные взрывом переборки, создавала угрозу соседнему румпельному отделению. Аварийным партиям приходилось одновременно бороться и с огнем, и с водой, чтобы не допустить потери кораблем управления. Одно или два попадания в левый борт за 3‑й башней вызвали масштабные разрушения и пожары в каземате 130‑мм орудия и помещении радиостанции. Выгорела офицерская кают‑компания, дым от пожара через поврежденную вентиляцию поступал в машинное отделение. Вышли из строя оба дальномерных поста; наводчики 1‑й и 2‑й башен перешли на собственное управление стрельбой.

В наибольшей степени пострадала шедшая замыкающей в строю дредноутов‑черноморцев "Императрица Екатерина Великая". Линкор всё более отставал от передних мателотов из‑за выведенной из строя в начале сражения левой холодильной машины, а также получаемых под обстрелом в большом количестве новых повреждений. Огонь по "Екатерине" вели сразу пять больших вражеских кораблей ‑ два больших двухтрубных линкора слева по борту и три линейных трехтрубных крейсера ‑ по правому. Командир "Екатерины" капитан 1‑го ранга Василий Михайлович Терентьев дал указание старшему артиллерийскому офицеру сосредоточить огонь на третьем японском линкоре, повернув все башни налево. На правый борт стреляли лишь казематные орудия, расчеты которых надеялись, что их 130‑мм снаряды всё же долетят до врага, хотя вряд ли причинят серьезный ущерб громадным крейсерам‑дредноутам.

Впрочем, идущие вдалеке линейные крейсера японцев, возможно, больше помогали "Екатерине", порой сбивая неровными падениями своих залпов наводку у гораздо более близких и опасных японских линкоров. Тем не менее именно прилетевший от "Кирисимы" 14‑дюймовый снаряд в дальнейшем стал роковым для русского линкора. Он попал в корму с правой стороны, проникнув в тоннель правого гребного вала "Екатерины" и погнув его. Правые турбины пришлось срочно останавливать. Корабль продолжал идти на трех винтах, компенсируя рулем недействующий винт. Основные попадания "Екатерина" получала в левый борт от двух концевых вражеских линкоров ("Фусо"и "Ямасиро"). Позднее, когда противник переместился на корму, продольный огонь по "Императрице" вели уже все четыре японских супердредноута. К тому времени положение русского линкора стало совсем безнадежным. Взрыв в шкиперской 14‑дюймового снаряда вырвал огромный кусок в носовой части "Екатерины". Через пробоину в корабль врывалась вода; поврежденные внутренние переборки не могли выдержать ее напора, и носовые отсеки стали затопляться один за другим. Вода дошла до погребов передней башни, затопив их. Дредноут получил сильный дифферент на нос, заливаясь встречным волнами до самого мостика. Один из снарядов, попавших в среднюю часть корпуса пробил броневой пояс и взорвался в коффердаме. Броневая перегородка удержала большую часть осколков, но была силой взрыва вдавлена внутрь. Тот же снаряд порвал важную паровую магистраль. 2‑е котельное отделение наполнилось паром и угольной пылью. Часть ям была затоплена, и кочегарам приходилось доставлять уголь к топкам из других бункеров. У "Екатерины" была окончательно сбита задняя дымовая труба, а соседние с ней воздуходувные шахты искорежены. Через вентиляционных магистралей удушливый дым стал заполнять задние котельные отделения, где было много угоревших. Помимо обслуживания судовых механизмов, трюмным командам приходилось бороться и с затоплениями из‑за многочисленных попаданий, хотя и не пробивавших, как правило, броневой пояс, но вдавливавших плиты в деревянную подкладку, что вызывало расхождение швов обшивки.

Попадания (в большинстве ‑ средним калибром) были зафиксированы во все четыре башни "Екатерины", которые не прекращали вести огонь, несмотря на всё более растущий бортовой крен. Взрывы фугасных снарядов разбили все надстройки, разломали палубный настил, уничтожили шлюпки; чудом держалась изрешеченные осколками фок‑мачта, передняя дымовая труба казалась ажурной от множества пробоин. При следующем накрытии в корабль попало сразу два 14‑дюймовых снаряда. Один взорвался под боевой рубкой, фактически уничтожив управление линкором. Второй, пробив барбет, проник в погрузочное отделение 1‑й башни, где воспламенил остававшиеся там боеприпасы. Из башни вырвался огонь и поднялся закрывший рубку столб дыма. Японцы, не зная, что погреба уже затоплены, ждали мгновенной гибели корабля, но "Екатерина" продолжала бой. Правда, три оставшиеся ее башни теперь выпускали лишь одиночные выстрелы ‑ электрооборудование вышло из строя, а тяжелая артиллерия при ручном заряжении и наведении стала малобоеспособна. Продолжали бегло стрелять лишь 130‑мм орудия кормовых плутонгов, снаряды к которым подносились вручную почти также быстро, как доставлялись электрическими элеваторами

С японских дредноутов тоже гремела частая канонада 5,5‑дюймовых и 6‑дюймовых батарей. Но главную роль в драме "Императрицы Екатерины" должны были сыграть 356‑мм орудия главного калибра, для которых нынешняя дистанция была практически стрельбой в упор. Очередной залп лег под самой кормой русского линкора, полностью скрыв его из вида за поднятой снарядами стеной фонтанов. Когда вода обрушилась обратно, стало видно, что "Екатерина" сваливается в циркуляцию вправо. Мощным ударом ей сорвало рули, и при неработающем правом винте корабль стал уходить с курса. Прежде чем русские справились с этой проблемой, отключив и левую турбину, "Екатерина" оказалась обращена к проходившему мимо врагу правым бортом, тогда как орудийные стволы смотрели в другую сторону и вновь развернуть их вручную было уже невозможно. Командир "Екатерины" капитан 1‑го ранга Василий Михайлович Терентьев дал приказ команде подготовиться оставить корабль. Капитан прошел по полуразрушенному дредноуту. Увиденное напомнило ему последние минуты на крейсере "Рюрик". На нем он, 25‑летним лейтенантом, принял последний бой в прошлой японской войне. Надо же, все последующие годы нес службу на подлодках, а окончить ее суждено в эскадренном бою, в тех же местах, что и шестнадцать лет назад. Терентьев спустился в ближайший каземат. Артиллеристы так и не оставили своих орудий. Капитан отправил молоденького мичмана с поста плутонгового командира эвакуировать раненых на верхнюю палубу. Сел сам, просунув голову в броневой колпак, рассматривая в прорезь близкие силуэты японских дредноутов. Они были такими большими, что казались ближе, чем на самом деле. Наверное поэтому батареи 130‑мм орудий выпускали сейчас так много снарядов с недолетами... Но к "Рюрику" японцы подошли под конец еще ближе. Но тогда у нас не оставалось уже ни одной пушки. А сейчас еще можно стрелять! Два 130‑мм орудия по указаниям Терентьева послали снаряды в переднюю надстройку подвернувшегося под залп "Фусо".

Японский 1‑й флот обрушивал на обреченный русский линкор залп за залпом. Первые легли перелетом. Следующие дали накрытие, но несколько снарядов, по иронии, попали в наиболее защищенные у русского дредноута места ‑ 300‑мм толщины броневые плиты противовесов на задней стороне орудийных башен, развернутых на другой борт. Хоть в этом они еще послужили русским. Снаряды разорвались на толстой броне без особого вреда, лишь сметая всё вокруг с палубы ураганом огня и осколков. Потом японские артиллеристы пристрелялись и стали всаживать 14‑дюймовые снаряды в корпус русского линкора, который, казалось, вздрагивал, как огромный загнанный зверь, от каждого удара. Он еще огрызался выстрелами вспомогательной артиллерии, но вскоре и она почти замолкла. Окутанный дымом дредноут потерял ход, покачиваясь на волнах, как мертвая стальная скала, глубоко уйдя в воду.

Адмирал Ямай приказал поберечь боекомплект и задробить стрельбу главным калибром, а добивать русский линкор торпедами. "Исэ" первый выпустил сразу три 21‑дюймовые торпеды из аппаратов левого борта. Затем разрядил свои аппараты "Хьюга". Тяжелые британские торпеды должны были быстро покончить даже с большим вражеским кораблем, тем более, как докладывала японская разведка, противоминная защита у русских была на низком уровне. Однако все торпеды прошли мимо. Очевидно, что суперлинкоры были плохо приспособлены для торпедных стрельб. Даже великому адмиралу Того не удалось добить торпедами своего "Микаса" горевший русский флагман "Суворов" в славной Цусимской битве. Сейчас бы Ямаю очень пригодились эсминцы его 3‑й минной флотилии. Но они подверглись бы слишком большой опасности при сближении с русскими линкорами. Но что это за стремительные корабли справа по борту. Атакуют русские легкие силы? Ямай приготовился дать приказ о перенесении всего огня на противоположный борт, но с головного эсминца уже передали кодовый световой сигнал. Это был дивизион новейших эсминцев типа "Моми" из состава 2‑й минной флотилии.

Капитан‑лейтенант Тюити Нагумо в свои 33 года считался в Японии одним из ведущих специалистов по теории торпедной стрельбы. Ему повезло, в решающем сражении второй войны с Россией он командовал одним из новейших минных кораблей ‑ эсминцем "Моми". Этот маленький кораблик с нормальным водоизмещением всего в 850 тонн мог разгоняться до 36 узлов и нес мощнейшее вооружение ‑ два сдвоенных поворотных 533‑мм торпедных аппарата и три 120‑мм орудия. Настоящий скоростной минный крейсер, правда, только прибрежного действия. Нагумо надеялся, что его корабль, вооруженный тяжелыми торпедами, которых еще не было у большинства японских эсминцы, пошлют в самую гущу боя, на самые крупные корабли противника.

Начало боя для "Моми" получилось, однако, не очень славным. Лидирующий дивизион новейших эсминцев 2‑го ранга легкий крейсер "Сойя" (не тот, прежний "Сойя", учебное судно, бывший русский "Варяг", через который прошли тысячи японских курсантов, и Нагумо в их числе, ‑ а трофейный немецкий корабль) завязал бой сразу с двумя более крупными русскими крейсерами, которых сопровождали восемь больших эсминцев‑"новиков". Командир "Сойя" капитан Тоёда, исполнявший должность начальника минного дивизиона приказал своим эсминцам уходить на восток и присоединиться к 1‑му флоту. Нагумо и командиры других трех кораблей не осмелились ослушаться командира, хотя его приказ об отступлении покрывал их позором. "Моми", "Наси", "Нире" и "Кая" оторвались от преследовавших их русских эсминцев и ушли в плывущую над морем дымную пелену. Прежде чем место сражения скрылось из вида, японцы заметили, что "Сойя", погибая сам, потопил один из русских крейсеров. Этот подвиг капитана Тоёды и его экипажа вызвал восторженные крики "банзай!" на всех четырех эсминцах. Русские отстали в дыму, повернув назад, а Нагумо и другие командиры эсминцев шли заданным курсом, надеясь вскоре вновь вступить в бой.

Их молитвы богам были услышаны. В дыму на встречном курсе показались силуэты трех кораблей ‑ эсминца, легкого крейсера и какого‑то еще более крупного башенного корабля с двумя дымовыми трубами. Потом Нагумо разглядел, что труб было три, но задняя сбита и лежит, загромождая спардек. Да и передняя труба просвечивала насквозь. Корабль шел с сильным креном на правый борт. Сильно поврежденными казались и двое остальных ‑ легкий крейсер осел кормой, а эсминец, похоже, шел у него на буксире... Нагумо дал команду приготовиться к бою. Если насчет легких кораблей еще могли быть споры, то низкий вытянутый силуэт большого крейсера был вполне узнаваем, несмотря на сбитую трубу. "Рюрик"! Именно он потопил у Карафуто малый броненосец "Мисиму" и военный транспорт с целым пехотным батальоном. Но, прежде чем думать о мести, надо определить, насколько серьезны повреждения противника. Атаковать на 2‑ранговых эсминцах днем, даже под прикрытием дыма, мощный броненосный крейсер, поддерживаемый легким крейсером и большим эсминцем ‑ бессмысленное самоубийство.

Русские сразу показали, что готовы к бою. С "Рюрика" ударил залп батарейных орудий; стала медленно разворачиваться и передняя башня левого борта. Хотя остальные башни оставались неподвижны, но и два 8‑дюймовых орудия действующей башни для эсминцев вполне хватало, а бортовая батарея противоминной артиллерии "Рюрика" состояла из десяти 120‑мм орудий. К этому надо прибавить восемь 130‑мм орудий бортового залпа легкого русского крейсера типа "Светлана" (который тоже подал признаки жизни, выпустив четырехорудийный пристрелочный залп) и четыре 102‑мм орудия "новика". Даже если у русских сохранилась только часть всей этой артиллерии, четыре японских эсминца могут противопоставить им лишь двенадцать 120‑мм орудий, причем в артиллерийской дуэли превосходство заведомо будет у крупных и, следовательно, более устойчивых к снарядам, русских кораблей. Впрочем, у противника была слабая позиция, второй их крейсер сковывал буксируемый им миноносец. Дальности новых тяжелых торпед эсминцев‑"моми" хватало, чтобы при залповой стрельбе гарантировано поразить эту парочку, если рискнуть пройти хотя бы в 40 кабельтовых!

Русские, очевидно, думали, сходным образом. Их легкий крейсер, продолжая вести беглый заградительный огонь, приблизился к своему эсминцу, видимо, чтобы снять команду. Японцы не успели выйти на боевой курс, как крейсер стал уходить вперед. Над оставшемся в одиночестве "новиком" взлетел дымный столб и вырванные взрывом части палубы. Через несколько минут эсминец, взорванный самими русскими, стал быстро погружаться в воду. Четверка японцев, удовлетворенная гибелью хотя бы одного вражеского корабля, повернула в сторону. Падения русских снарядов ложились уже слишком близко. В последний момент, разглядев удалявшийся "Рюрик" со стороны правого борта, Нагумо задумался о повторной атаке. Повреждения тяжелого крейсера с этой стороны смотрелись весьма впечатляюще ‑ тут явно поработал главный калибр японских дредноутов. Сквозь гигантские пробоины были видны внутренние отсеки корабля, где тлели еще пожары. И, главное, похоже, была выбита вся вспомогательная артиллерия ‑ амбразуры казематов чернели окаемками внутренних взрывов. Если бы "Рюрик" был в одиночестве, Нагумо, безусловно, предпринял бы атаку. Но второй, легкий крейсер русских, хотя и потерял ход, сохранил, похоже, свои орудия. Не стоило рисковать новейшими эсминцами ради возможности потопить этот плавучий гроб, который русские и так только при большой удаче доведут до Владивостока.