Текст книги "РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)"

Автор книги: Дмитрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)

‑ Стало быть, и Веселкин голова? ‑ насупился Буткевич. ‑ Он ведь приказ дал к Цусиме идти. Нажалуется, поди, теперь, как мы его, умника, от командования решили устранить, чтобы на север уйти. И пошли бы ведь, не появись вовремя японцы!.

‑ Ладно, после об этом думать будем! Нам еще оставшиеся японские броненосцы добивать...

‑ А может, ну их, пойдем в Шанхай, ‑ Буткевич хитро прищурился. ‑ Или вам, Константин Петрович, трех потопленных японцев мало.

‑ Конечно, Виктор Николаевич! ‑ усмехнулся Иванов. ‑В пятнадцатом году в Дарданеллах один крохотный турецкий минзаг два английских и французский броненосец за раз потопил. А нам‑то после этого на три сверхдредноута два броненосца маловато будет. Хотя, вчера, если вспомнить, три уже потопили...

‑ Еропланы! ‑ закричал сигнальщик с фор‑марса. ‑ Еропланы летят!

Иванов повернулся, оглядывая западную сторону горизонта. Кружащиеся над морем черные точки, пойманные в стекло бинокля, показывали радужные кружочки винтов, этажерки крыльев.

‑ Это "Сальмсоны", ‑ сказал кто‑то из офицеров за спиной. ‑ Французские учебные самолеты и разведчики. Их японцы по лицензии начали недавно строить. Наверное, у них на островах аэродром.

‑ Приготовить противоаэропланные пушки! ‑ распорядился Иванов.

На каждом из дредноутов зенитная артиллерия состояла из двух 40‑мм автоматических пушек на крышах концевых орудийных башен и по зенитной 3‑дюймовке на средних (новейшие 102‑мм зенитки успели поставить только на "Измаил"). Расчеты зенитчиков, которым, наконец, довелось пострелять по настоящим целям, изготовились к бою. Приближающихся со стороны Цусимских островов бочковатых японских самолетов было не меньше десятка. Они шли над морем неровной волной, широко разойдясь в стороны. Уже можно было различить, если напрячь слух, характерный треск бензиновых моторов. Первые бомбы "сальмсоны" сбросили далеко не долетая до "измаилов". Возникшее недоумение исчезло, когда упавшие в воду бомбы задымили, поднимая вверх клубы сизого тумана. Аеропланы ставили дымовую завесу, которая должна была закрыть отступавшие к Цусиме японские броненосцы ‑ идущие полным ходом "Асахи" и "Сикисиму" и отставший от них "Микасу". Вице‑адмирал Мацуканэ дал приказ командиру "Микасы" выбрасывать полузатопленный флагманский корабль на ближайший берег.

Скоро "сальмсоны" закружили над "Бородино", дразня красными кругами на нижних плоскостях крыльев. Треск моторов прерывался тявканьем зенитных пушек. У бортов кораблей встали невысокие водяные столбы от сброшенных с аэропланов бомбочек. Несколько бомб разорвались на палубах и крышах башен. Взрывная сила авиабомб оказалась небольшой, броня ни в одном месте не была пробита, но всё же пятерых матросов задело осколками. Большой помехи японские "сальмсоны" не наделали. Вреда от их 10‑кг бомбочек было немного, а выставленная с воздуха дымовая завеса оказалась весьма прозрачная и мало мешала пристреливаться по японским броненосцам.

Истощив запас бомбочек и дымовых гранат, японские аэропланы некоторое время кружили рядом, пилоты из задних кабин стреляли по кораблям из пулеметов, но, кажется, так никого и не задели. А вот зенитчикам повезло зацепить один из один из "сальмонсон", и тот с остановившимся мотором и дымным хвостом стал снижаться, уходя в сторону, пока не рухнул в воду. Остальные после такого происшествия стали уходить обратно к своим островам. Но на смену первой волне вражеской авиации шла уже вторая. Эти аэропланы казались заметно больше "сальмсонов", с корпусами не округлой, а коробчатой формы. И под ними угадывалось какое‑то более тяжелое оружие. Крупнокалиберные бомбы? Или торпеды?

1‑я торпедоносная эскадрилья Императорского флота Японии как обычно в этот день готовилась выполнять учебные полеты с аэродрома близ Тойосаки, на северном острове Цусимы. Вообще‑то эскадрилья должна была базироваться на авианосце "Хосё", однако первый японский авианосец в данный момент только строился на верфи в Йокосуке. Поэтому будущая авионосная группа летала с полевых аэродромов, благо из Британии уже доставили машины ‑ шесть торпедоносцев "сопвич‑куки". Эти аппараты казались настоящим чудом, о котором раньше нельзя было даже мечтать. Кто мог поверить пятнадцать лет назад в миноносец, несущийся по воздуху со скоростью в 90 узлов! Да, если бы такие машины были у японцев в прошлую войну с русскими... Но пока летчики эскадрильи бешено завидовали пилотам отрядов патрульной авиации. Ведь те воевали по‑настоящему, вели разведку и выслеживали русские подводные лодки.

На построении командир эскадрильи лейтенант Суники Кира лучился искренней радостью.

‑ Друзья! Боги являют свою милость, нам даровано счастье послужить дорогому императору! Всего в 50 милях к северо‑востоку отсюда замечено три больших русских военных корабля. На самолеты уже подвешивают боевые торпеды. Взлетаем немедленно. Тенно хенко банзай!

Летчики бросились к своим самолетам. Треща моторами, "куки" один за другим отрывались от утоптанной глины взлетной полосы и поднимались в воздух. Под толстыми, обтянутыми полотном фюзеляжами аэропланов между вращающихся еще какое‑то время колес зловеще поблескивали длинные тела авиационных торпед. Такое грозное оружие появилось совсем недавно и пока еще мало использовалось, хотя англичанам и удалось в недавней войне потопить авиаторпедами несколько турецких транспортных судов. Лейтенант Кира и его пилоты верили, что они сумеют превзойти своих английских учителей, отправив на дно не какие‑нибудь транспорты, а сильнейшие из вражеских кораблей. Через четверть часа полета над водами Цусимского пролива японцы увидели вдали на гладкой поверхности моря долгожданную цель ‑ огромные широкие корабли с трехорудийными башнями главного калибра. Спутать было невозможно. Это русские линкоры! Вылетевшие ранее летчики патрульного авиоотряда тщетно пытались отогнать русских гигантов от уходящих к Цусиме японских броненосцев. Сердце сжималось от боли при виде разрушений на японских кораблях. Но помощь пришла вовремя. Первая торпедоносная остановит спасет своих и уничтожит северных варваров!

Первый "сопвич" ринулся вниз, выходя на головной дредноут с носовых курсов. Пилот сразу сбросил торпеду и та, упав с высоты, ушла в глубину и больше не появилась на поверхности. Летчик второго "сопвича" действовал более умело, после снижения он вел свой самолет в нескольких метрах над водой и только потом нажал на рычаг, освобождая захваты. Торпеда пошла на русский корабль. Конечно, это была облегченная 18‑дюймовая торпеда, которой наверняка не хватит, чтобы потопить огромный военный корабль. Но вдали от своей базы любое серьезное повреждение для вражеского линкора может стать решающим. Торпеда была сброшена слишком далеко. Русский линкор успел пройти вперед, оставив тонкий белый след за своей кормой.

Третий торпедоносец атаковал другой дредноут, подлетев к нему сбоку, совсем близко, но сбросил торпеду неточно. Упав в воду, она сделала разворот и прошла мимо, у самого борта. Вражеские корабли вели ожесточенный огонь по кружащим вокруг "куки". Четвертый японский самолет, пилот которого тоже попытался отважно подлететь к бронированному гиганту, даже не успел сбросить торпеду. Взрывом 3‑дюймовго снаряда ему оторвало хвостовое оперение, и "сопвич", кувыркнувшись в воздухе, рухнул в низ и разлетелся на части при ударе о воду. Прошло всего несколько минут, а у японцев осталось лишь два самолета, еще имевшие торпеды. Три уже сбросившие их "сопвича" могли оставаться только пассивными наблюдателями, никакого другого оружия у них не было ‑ даже пулемета, чтобы стрелять по врагу!

Лейтенант Суники Кира испытал стыд и горькое сожаление, что не додумался перед вылетом заменить торпеды на бомбы. На каждый аэроплан вместо единственной торпеды можно было взять целых девять 50‑кг бомб. По крайней мере, у его пилотов было бы несколько попыток причинить ущерб врагу. Следует признать, японские пилоты оказались плохо обучены применению нового оружия, которое требовало большой точности действий, особенно при наведении на цель перед сбросом. Пилот предпоследнего "сопвича", у которого оставалась еще торпеда, пошел в атаку. Он снижался всё ниже и ниже, чтобы выпустить торпеду наверняка, не обращая внимание на вздымающиеся совсем рядом водяные столбы ‑ по летевшему у самой воды аэроплану стреляли даже бортовые орудия. "Куки" снизился еще и... зацепил колесами волны, пилот отчаянно рванулся руль высоты на себя, но в следующий момент самолет скапотировал, зарываясь в фонтан поднятых им брызг. В воде мелькнул оторванный хвост, сломанные плоскости крыльев. Лейтенант Кара досадливо поморщился. Эх, почему им сразу поставили палубные торпедоносцы! Сами англичане в войну использовали гидроторпедоносцы. На гидро это было возможно ‑ для прицельной стрельбы сесть на поплавки, приблизиться к врагу, как глиссер, выпустить торпеду, а потом взлететь. Если бы его пилот летел на поплавковом аппарате... Но для колесного самолета такое невозможно....

Лейтенант Кира оставался единственным, у кого под самолетом еще оставалась торпеда. После пяти неудач, гибели двух его пилотов командир эскадрильи не знал, что делать. Он не имел права на ошибку. Иначе получится, что его товарищи погибли понапрасну, не причинив врагу никакого вреда! Если он попытается, подобно другим, действовать так, как учили английские инструкторы, ‑ недопустимо большой шанс, что торпеда опять пройдет мимо цели. Слишком мало было у его эскадрильи практических тренировок. Попытаться сбросить торпеду как обычную бомбу, прямо на палубу вражеского корабля? Но и тут слишком большая вероятность промаха. Значит, остается одно. Суники Кира прочитал про себя короткую молитву и крепче взялся за штурвал. Шестой, последний "сопвич‑куки" пошел в атаку, круто снижаясь над бьющим из всех зенитных орудий дредноутом. Японский аэроплан падал вертикально вниз, как камень. По русскому кораблю пронеслось "ура!", там решили, что вражеский самолет подбит и потерял управление, сваливаясь в штопор. Но лейтенант Кира до последнего продолжал направлять свой аппарат, до того самого мига, когда обрушился на палубу между носовой башней и рубкой.

Падение аэроплана вызвало на "Бородино" немалое замешательство. Зарядная часть торпеды не взорвалась, отлетев после удара за борт, но торпедный резервуар со сжатым воздухом рванул у самого барбета и заклинил вращение носовой башни. А когда на полубаке заполыхал пожар от разлившегося бензина, начальник башни, не понимая что случилось и опасаясь взрыва боезапаса, отдал приказ о затоплении погребов. Несколько человек было ранено обломками самолетных конструкций, несколько получили ожоги при тушении пожара. Но самое серьезное случилось в рубке дредноута. Лопасть аэропланного винта влетела через визирную щель и угодила прямо в контр‑адмирала Веселкина, разом снеся ему полчерепа. Рубка была залита кровью, со стальных стенок стекали ошмётки мозгов, но как ни странно больше никто там не пострадал.

Узнав о смерти адмирала, каперанг Иванов размашисто перекрестился. Последствия воздушного налета могли оказаться и более тяжелыми. Повезло, что японцы не догадались атаковать сразу двумя или тремя машинами с разных направлений. Уклониться тогда от торпед было бы гораздо труднее. К японским броненосцам в это время успели подойти миноносцы, которые сразу начали ставить дымовую завесу. Старенькие четырехтрубные эсминцы типа "Асакадзе" вели себя решительно и, похоже, не собирались отступать, если "измаилы" попробуют приблизиться. Не стоило слишком рисковать ради удовольствия добить покалеченное броненосное старьё. Один из таких маленьких эсминцев вполне может попытаться повторить поступок безвестного японского летчика, обрушившего свой самолет на "Бородино". А получить случайную пробоину за 900 миль до порта назначения Иванову совсем не хотелось.

‑ По бригаде! Курс вест‑зюйд‑вест! Передать по радио открытым текстом: "Русский флот восхищен отвагой японских моряков и авиаторов!"

"Бородино", "Кинбурн" и "Наварин" шли мимо темнеющих на западе гористых берегов Цусимы. Несколько японских миноносцев двигались следом. Попробуют атаковать? Сколько же у них самоубийц! Иванов распорядился прибавить хода. По справочникам скорость у "асакадзе" была на два узла больше "измаильской", но на неспокойном море маленьким низкобортным корабликам было не угнаться за легко резавшими волны бронированными исполинами. Русских теперь сопровождали лишь два аэроплана, круживших высоко в небе.

‑ Перископ слева по курсу! ‑ разнесся истошный крик сигнальщика с фор‑марса

‑ Поворот лево на борт! Идти противоторпедным зигзагом! Носовым батареям беглый огонь! Стрелять ныряющими! Рулевым, по возможности, таранить!

Три "измаила" развернулись на мелькающую среди волн тонкую отметину перископа. Каждый дредноут мог стрелять вперед из дюжины стволов вспомогательной артиллерии. Там, где скрывалась под водой лодка, непрерывно вставали косые всплески уходящих в глубину ныряющих снарядов. На палубах напряженно всматривались, не мелькнет ли идущий навстречу стремительный росчерк дорожки пузырьков ‑ след торпеды. Но торпед не было. Исчез и перископ, так что ничего уже не указывало на присутствие субмарины. Когда проходили над местом, где заметили лодку, напряженно ждали ‑ не рубанет ли киль по хрупкому корпусу подводного судна. Но то ли лодка сама вовремя нырнула в глубину, то ли затонула раньше, продырявленная снарядами. Впрочем, на воде были бы заметны пузыри и масленые пятна. Кормовые плутонги вели на всякий случай заградительный огонь, продолжая расстреливать волны позади кораблей.

‑ Выясните, кто первый заметил перископ! ‑ распорядился Иванов. ‑ Покойный Веселкин ему двести рублей должен... Платить, похоже, мне придется. Ну что же, огибаем островов.

‑ Ваше высокородие! Дымы на зюйд‑весте! ‑ доложили с наблюдательного поста.

Иванов вместе со старшим офицеров дружно подняли к глазам бинокли. Открывшийся после прохода южной оконечности Цусимы простор Западно‑Корейского пролива действительно пятнали дымные кляксы.

Иванов внимательно всматривался в показавшийся из‑за горизонта кончик мачты

‑ Виктор Николаевич! ‑ обратился он к старшему офицеру. ‑ Поглядите, какая странная мачта.

Буткевич тоже вскинул к глазам бинокль, потом тихонько присвистнул:

‑ Семиногая! Это же...

. ‑ Это "Нагато"! ‑ закончил за него командир.

‑ Ввели всё‑таки в строй! ‑ Буткевич напряженно потер лоб. ‑ А ведь не должны были успеть... Прорывается на север. Так что? Поворачиваем следом?

‑ Командуйте поворот! Пойдем вдогонку. Время, конечно, потеряем, но грех такого красавца упускать. Опять же Колчак, когда пойдет здесь на крейсере, может на монстра сего наткнуться. Так что подготовьте, на всякий случай, Александру Васильевичу радиограмму, чтобы поостерегся! ‑ Иванов, понизив голос, наклонился к уху Буткевича. ‑ А самому не боязно, Виктор Николаевич? Ведь, по справочникам, сейчас это самый сильный корабль в мире. Тридцать три тысячи тонн водоизмещения. Восемь шестнадцатидюймовых орудий в башнях, двадцать пятидюймовых по бортам, броня из двенадцатидюймовых плит. Он наш пояс своими снарядами насквозь пробьет, когда мы его своими только пощекочем.

‑ Бортовой залп "Нагато" меньше, чем у одного "измаила". А нас трое. Догоним и засыплем снарядами. Если только эсминцы костьми не полягут, чтобы нас остановить. Вон он с каким охранением идет.

Рядом со сверхдредноутом было видно сопровождение ‑ семь двухтрубных эсминцев, очень похожих друг от друга, только три побольше, а четыре ‑ поменьше, с тремя, а не четырьмя орудиями на возвышенных мостиках и полубаке.

‑ Эсминцы первого ранга типа "Миненкадзе", эсминцы второго ранга типа "Моми". И те, и другие, самой новейшей постройки, ‑ деловито доложил кто‑то из вахтенных.

‑ Тоже серьезные кораблики! Не теряйте их из вида! Японцы, вроде, проектировали "минекадзе" для атак на линейные корабли в любое время суток. Пусть попробуют! ‑ зловеще усмехнулся Иванов. ‑ И передайте старшему механику, чтобы прибавили ход!

Развернувшись на север, "Бородино" мчался по Западно‑Корейскому проливу, за ним в кильватере взбитой пены неслись "Кинбурн" и "Наварин". Кипящая вода то и дело заливала палубу на юте. Мимо вновь, теперь ‑ по правому борту, проплывали поросшие лесом горы Цусимы, по левому, на горизонте смутно угадывалось побережье Кореи. А впереди, желанной, но пока недостижимой добычей шел изрыгающий в прозрачный воздух столбы черного дыма "Нагато". Силуэт японского сверхдредноута уже можно было отчетливо разглядеть. Удивлял необычный облик этого корабля: две пары массивных орудийных башен друг над другом, стремительный скошенный форштевень, выгнутая палуба и тяжелый, перегруженный этажами надстроек конус вместо передней мачты.

‑ До противника девяносто пять кабельтовых! ‑ доложили с дальномерного поста.

Буткевич щелкнул крышкой карманного хронометра

‑ Странно, почти не сблизились. А ведь у нас преимущество почти в три узла, ‑ старший офицер почесал затылок, сдвинув фуражку. ‑ Непонятно! Мы бы и "Куин Элизабет" за это время стали бы нагонять, а у "Нагато" всего двадцать три узла по справочникам.

‑ Значит, японцы всех провели, указав заниженную скорость. Надеюсь, что хотя бы главный калибр они объявили правильный, а то окажется, что у них и пушки двадцатидюймовые. Ничего, сейчас дистанция убавится. Видите, "Нагано" поворачивает на ост. Это он хочет носовые орудия задействовать. Передать по бригаде: открыть огонь! Японцы уже стреляют.

Гигантский дредноут действительно был окутан густыми клубами. Он только что выбросил из орудий полный залп, звук от которого еще не успел докатиться до русских.

Электрический лифт доставил капитана 1‑го ранга Юдзуру Хирага, главного конструктора линкора "Нагато" на верхний мостик управления огнем, на высоте почти в 40 метров. На нижних мостиках, располагавшихся, как этажи, между опор семиногой передней мачты, было слишком дымно. Хираго, скрепя сердце, вынужден был признать. Его заместитель Кикуе Фудзимото, который с самого начала предлагал отводящий дым колпак на переднюю трубу, вновь оказался прав. Впрочем, сносимый на мостики дым было сейчас меньшее, что беспокоило конструктора. "Нагато", первый линкор, полностью спроектированный в самой Японии, не просто любимое детище Хирага. Он так гордился, что ему, первому в мире, удалось так удачно соединить в одном корабле и самое мощное вооружение, и надежную броню, и высокую скорость. Вся Япония надеялась на новое чудо‑оружие, которое принесет Империи господство на океанах. Кто же ожидал, что новорожденному линкору придется вести свой первый бой, едва выйдя из колыбели?!

Ценой неимоверных усилий "Нагато" ввели в строй на пять месяцев раньше положенного срока. Но гигантский корабль не был еще вполне готов. В первом испытательном плавани, последние доделки бригады рабочих завершали прямо на борту. Часть важнейшего оборудования отсутствовала, часть была заменена снятым с других судов. К возмущению Хирага, первый проверочный выход в море было решено совместить с выполнением реальной боевой задачи. Конечно, речь об участии в морском сражении не шла. Пристреливать 16‑дюймовые орудия "Нагато" собирались по берегу. Флот был отвлечены действиями против русской эскадры, поэтому японские войска, обороняющие Квантунский полуостров, оказались без поддержки с моря. Противник воспользовался этим, чтобы наращивать свое давление на позиции на Цзиньчжоуском перешейке. Русские даже перебросили туда по железной дороге крупнокалиберных морских орудий.

Первые практические стрельбы "Нагато" должен был провести по русским позициям под Цзиньчжоу. Главный калибр "Нагато" мог бить с такой дистанции, на которой даже самые мощные осадные орудия противника ‑ установленные на рельсы 10‑дюймовки со старого броненосца "Ростислав", не представляли для дредноута ни малейшей опасности. Можно было спокойно пристреливать орудия, калибровать дальномеры и отлаживать систему управления огнем. В испытательном походе "Нагато" сопровождали, также проходя практические испытания, новейшие эскадренные миноносцы, ускоренно достроенные на верфях: 1400‑тонные "Якадзе", "Окикадзе", "Хакадзе" и 800‑тонные "Каки", "Цуга", "Тая " и "Кури". Эсминцы должны были, прежде всего, оберегать сверхдредноут от русских подводных лодок, если те вдруг доберутся до Желтого моря. Линкор и эсминцы составляли "Специальную эскадру" под командованием вице‑адмирала Содзиро Точиная, поднявшего флаг на "Нагато".

Точинай искренне радовался как можно скорее испытать боевые возможности дредноута самого нового поколения, сильнее которого не было ни у одной державы в мире! Минувшей ночью Специальная эскадра прошла проливом Сойсю и двигалпсь далее к Дайрену. Неожиданно по дальней радиосвязи был получен приказ ‑ во изменение плана похода идти Цусимским проливом на север, соединившись по дороге с эскадрой старых броненосцев. В Японское море предписывалось атаковать и уничтожать все русские корабли, уцелевшие после сражения с Соединенным флотом. Конструктор Хирага решительно возражал, корабль не был готов к морскому бою. Но адмирал успокоил, что настоящего сражения не будет ‑ русские линкоры настолько повреждены, что их можно будет расстреливать в упор.

Узнав о понесенных вчера японцами потерях, Точинай сохранил полное внутреннее спокойствие. Неудача Ямая была ему только на руку, влиятельные покровители продвигали Точиная на пост командующего Соединенного флота, и промах прежнего командующего приближал это назначение. Что касается гибели "Хиэя", "Фусо", "Конго", "Фусо" и "Ямасиро", то было известно, что в перспективе японский флот составят однотипные линкоры и линейные крейсера с 16‑дюймовым калибром. Так что дредноуты с 14‑дюймовыми орудиями в любом случае отправились бы в утиль как устаревшие. Если уж жалеть, то людей, опытных моряков, погибших вместе с кораблями. Точинай понимал, как важно для его будущей карьеры оказаться сейчас причастным к главному сражению войны. Ведь, если Ямай погубил флот, то он, Точинай может спасти честь Японии. Именно его "Нагато" должен нанести русским последний, решающий удар!

На долготе Сейсуна было принято радио, что броненосцы, на соединение с которыми спешил Точинай, наткнулись на три дредноута типа "Измаил" и отходят к Цусиме под прикрытие флотилии старых миноносцев и берегового авиаотряда. Как могло остаться у русских три неповрежденных тяжелых корабля после сражении, где фактически погиб Соединенный флот! Будь "Нагато" боеспособным, он, конечно, справился бы с одним "измаилом", даже с двумя ‑ при поддержке эсминцев и уцелевших броненосцев. Но три самых сильных русских корабля! Это было бы слишком даже для полностью готового к бою "Нагато". Вот если бы с ним был бы его родной брат "Мутцу"... Но однотипному линкору еще год достраиваться на верфи в Иокогаме. Точинай принял решение. Пока "измаилы" связаны боем к востоку от Цусимы, "Нагато" пройдет под прикрытием островов и укроется в Фузане. Если японские броненосцы, самолеты или эсминцы сумеют повредить какой‑нибудь "измаил" и тот отстанет от своих ‑ "Нагато", возможно, поучаствует в его добивании. Но идти в бой с русской эскадрой на неиспытанном корабле Точинай не собирается! Это не трусость, просто надо выждать время. Оставшиеся у японцев дредноуты "Исэ", "Хьюга" и "Харуна" будут максимально быстро отремонтированы на японских верфях. А вот русским нечего будет делать со своими поврежденными линкорами во Владивостоке, необорудованном для ремонтных работ. Единственной боеспособной силой Колчака останутся три "измаила". Но против них через несколько месяцев у Точиная будет четыре дредноута, включая сверхмощный "Нагато"! А там, гладишь, и "Мутцу" введут в строй.

"Нагато" почти удалось уйти за Симонодзиму ‑ южный из Цусимских островов, когда на горизонте показались русские корабли и немедленно повернули следом, начав погоню. Мало кто знал, что новейший японский линкор способен разгоняться до 27 узлов. "Нагато" легко оторвался бы от американских дредноутов (Северо‑Американские Штаты считались главным врагом Японии, а Россию в тот момент никто серьезным противником на море не считал). Однако "измаилы" ‑ это не тихоходные бронированные сундуки американцев. Максимального хода "Нагато" хватало только на то, чтобы русские не могли догнать. Но они и не отставали, неотвязно повиснув за кормой. Конструктор Хирага предупредил, что "Нагато" не сможет долго держать форсированный ход. Пусть это турбины мощнее "измаильских", но они гнали по морю гораздо более тяжелую махину. Глупо надеяться, что линкору удастся уйти от линейных крейсеров! Значит, надо принимать бой, причем на дальней дистанции, где‑то на 70 кабельтовых, когда эффективность японских 16‑дюймовых орудий будет выше, чем русских 14‑дюймовых. К тому же и броня у "измаилов" слабее. Повредить один вражеский корабль, сбить ход, тогда другие прекратят погоню.

‑ Три градуса право руля! Приготовиться открыть огонь!

Четыре массивные башни "Нагато" развернулись на врага, поднимая вверх 18‑метровые толстенные стволы своих монструозных орудий, в каждом из которых мог свободно поместиться взрослый человек.

"Бородино", "Кинбурн" и "Наварин" перестроились в строй пеленга, чтобы все корабли могли вести огонь по курсу. Не довольствуясь этим, Иванов дал приказ о повороте на два градуса влево, чтобы ввести в действие задние башни. Это было своевременным решением ‑ у "Бородино" из носовых погребов спешно откачивали воду, и только после поворота дредноут смог начать стрельбу из кормовых 3‑й и 4‑й башен. "Наварин" вел огонь 1‑й, 2‑й и 3‑й башнями и только "Кинбурн" бил из всех орудий. Выпущено, впрочем, было лишь несколько залпов. Некоторые из них легли довольно близко от врага, но накрытий не было. Иванов посчитал, что расстояние слишком велико и приказал задробить стрельбу. Не добились попаданий и японцы, их снаряды лишь взметали водяные столбы довольно далеко от русских кораблей. "Нагато" сместился к правому крамболю, его громоздкий серый силуэт терялся на фоне гор и холмов Цусимы.

Дистанция постепенно сокращалась. Через полчаса огневая дуэль разгорелась с новой силой. Русские корабли перестроились в колонну, они шли теперь с "Нагато" параллельными курсами. Японский дредноут вел огонь передними башнями по "Бородино", а задними, корректируемыми с кормового поста, по "Кинбурну". "Наварин" оставался необстрелянным, но его собственной стрельбе сильно мешал дым из труб идущих впереди "Бородино" и "Кинбурна", заслоняющий цель. "Нагато" несколько раз попадал под накрытие русских залпов, однако одно или два замеченных попадания не принесли ему видимого вреда. Иванов распорядился перейти на фугасные снаряды. Бронебойные всё равно не могли пробить цитадель "Нагато", а вот фугасы сильнее повредят небронированным оконечностям, изувечат надстройки, вызовут пожары, собьют, при везении, скорость. Японские канониры по‑прежнему не показывали успехов в стрельбе.

По правому борту показалась бухта Асо. Из пролива, разделяющего цусимские острова, вырвались старые четырехтрубные эсминцы. Узнав о бое "Нагато" с "измаилами", часть кораблей 5‑й минной флотилии, охранявшей броненосцы у Мияко, прошли проливом, чтобы поддержать сверхдредноут. "Камикадзе", "Хацусио", "Сирацую" и "Мацукадзе" смело двинулись на перехват русского отряда. Устаревшие миноносцы имели шансы атаковать с носовых курсов, но они опоздали с выдвижением, оказавшись почти на траверзе у русских. "Наварин", испытывавший затруднения со стрельбой по "Нагато", воспользовался случаем, чтобы использовать свой главный калибр по более доступным целям.

Единственное, что в этой ситуации было на руку японцам, ‑ маленькие размеры их кораблей. Едва ли они пережили единственное попадание 356‑мм снаряда, но зато и поразить низкое 400‑тонное судно было не просто. Японцы еще больше усложнили русским эту задачу. Один миноносец выпустил за кормой дымовую завесу, укрывая трех своих товарищей. Ему зато досталось за всех. Через пять минут "Камикадзе" попал под русский залп. Старенькому миноносцу, заложенному еще в 1905 году, хватило и одного близкого разрыва, который залил топки и выбил листы обшивки. Вставший без хода полузатопленный миноносец отправил на дно следующий залп. "Хацусио", "Сирацую" и "Мацукадзе" успели отойти, оказавшись позади русского отряда. "Наварин" с недействующей кормовой башней уже не мог обстреливать их главным калибром, а средняя артиллерия на такой дистанции японцам серьезно не угрожала.

Следом за старыми миноносцами попытку прощупать русскую противоминную оборону предприняли новые. Шедший ранее впереди "Нагато" эсминцы "Цуга", "Тая", "Каки" и "Кури" неожиданно развернулись и, обойдя свой дредноут, ринулись навстречу бригаде "измаилов". Они совершали стремительные зигзаги на полной скорости, уходя от обстрела. Под огнем дюжины 130‑мм орудий носовых плутонгов "Бородино" эсминцы приблизились до 40 кабельтовых и выпустили по паре торпед, благо из переднего сдвоенного торпедного аппарата тип "моми" мог выпускать торпеды и с носовых курсов. Впрочем, при такой стрельбе эсминцам надо было замедлять ход, иначе вода заливала торпедные трубы. Вокруг сбавивших ход кораблей тут же вставали разрывы русских снарядов, осыпая японцев дождем осколков. Под обстрелом "моми" развернулись и устремились обратно, чтобы как можно быстрее выйти из‑под огня. Шансы нарваться на пушенные японцами торпеды были минимальны, но Иванов всё же отвернул в сторону от идущего торпедного залпа. Это дало "Нагато" несколько минут преимущества.

Продолжились и налеты вражеской авиации, как берегового базирования, так и гидропланов. Помимо "сальдмсонов" были замечены французские "ньюпоры‑24" и "спады‑13", английские "сопвичи‑пап" и "авро‑17", появлялись даже репарационные "ганза‑бранденбурги". Японцы, очевидно, бросали в бой опытные образцы, которые проходили испытания на предмет будущих массовых закупок или лицензионного производства. Аэропланы подлетали и поодиночке, и группами из нескольких аппаратов, сбрасывали россыпи мелких бомбочек, стегали издалека пулеметные очередями ‑ обычно только волны. На дредноутах, ведущих напряженный артиллерийский бой, на жужжащую над головами мелочь уже не обращали внимания, как на надоедливых мух.

А вот показавшиеся под конец "сопвичи‑куки" вызвали большее беспокойство. Идущая от берега троица торпедоносцев пересекла курс русской эскадры, после чего разделилась. Два самолета развернулись вправо, чтобы заходить с головы колонны, последний повернул в другую сторону и стал догонять русский строй сзади. Подлетев к концу колонны, "куки" пошел над кораблями. На это раз он сбрасывал не торпеды, а бомбы, правда, гораздо более крупные, чем у легких аэропланов. Первая пара понеслась к "Наварину". На дредноуте положили руль влево, бомбы взорвались в 40 метрах по правому борту, оставив над водой облака черного дыма. Идущий впереди "Кинбурн" прибавил ход, и предназначавшаяся ему вторая пара упала за кормой.